Книга: Покорность - Мишель Уэльбек

Сюжет:

И Уэльбек описывает, как образованный класс Франции капитулирует. И находит после капитуляции оправдание своему поведению.

(Тут вспоминается едкое высказывание Солженицына, который, сравнивая поведения крестьян и интеллигентов в лагерях, писал, что разницы в общем-то немного. Разница есть разве что в том, «интеллигенты изощрённее в оправдании своей подлости»).

Уэльбек обосновывает, почему образованный класс сдаётся: прежде всего потому, что для современного западного интеллектуала самое важное — это его образ жизни И для того, чтобы сохранить свой драгоценный образ жизни, современный западный интеллектуал способен очень на многое. очень на многое. А убеждений как таковых у современного западного интеллектуала нету

Полезная книга. Одна из главных функций литературы, как мне кажется, это смущать и настораживать. Так вот, эта книга СМУЩАЕТ И НАСТОРАЖИВАЕТ. После её прочтения много есть неудобных вопросов. К миру, к интеллектуальному классу, ну и к себе.

Не сказать, что автор серьезно относится к метаниям своего героя, скорее, наоборот.

На фоне этих экзистенциальных терзаний во Франции 2022 года проходят президентские выборы, в результате которых к власти приходят мусульмане. Тут-то и начинается антиутопия. Хотя Уэльбек настолько убедительно подводит к этому варианту будущего, что это воспринимается не как вымысел, а один из вариантов возможного будущего.

Удивительно, что книгу можно воспринять и как промусульманскую, и как антимусульманскую одновременно — всё зависит от фокуса восприятия читателя. Автор балансировал на грани, и, как мне кажется, баланс удержал.

Что в «Покорности» зацепило? Исламская концепция покорности красной нитью проходит через весь текст. И именно её мирское воплощение Уэльбек обличает. На языке оригинала роман называется «Soumission» (Подчинение). На мой взгляд, покориться можно только Всевышнему. Человеку же, навязывающему свои ценности, пусть и во имя «вам только лучше будет», можно только подчиниться. Очень легко подменить одно другим.

С другой стороны, бесхребетный электорат, пекущийся только о личном благе, каким является Франсуа, грех не подчинить. Достаточно всего лишь наобещать ему уютный мещанский мир, безбедное существование и иллюзию устроенного общества.

Но и Гюисманс здесь не просто так. Как и герой его культового романа, который, вопреки общественным устоям, сделал всё НАОБОРОТ, в конце книги вопрошает к Богу, так и сам Жорис-Карл к концу жизни покорился Небесам, приняв католичество. Но что есть подлинная покорность и как её не спутать с потерей своего «Я»?

Мне было приятно осмысливать роман. Сразу скажу, что его чтение требует хотя бы минимальной «модернистской» подготовки, в противном случае, большая часть смыслов останется «за кадром». Рекомендую любителям покопаться в таком.

Если же мы возьмемся привязать определенную страну - а речь, естественно, идет о Франции - к событиям, которые, может, и не с такой прозрачностью, но можно предвидеть, то тут тоже все не так уж очевидно. В роли Франции может оказаться любая страна, но коль и так там свои сложности с гражданами арабского происхожения, да и все это Уэльбеку ближе, то вот вам и ситуация. А страна может быть любая, как не обязательно, что это будут арабы, как и не обязательно, что религиозными и прочими ограничениями здесь выступит мусульманская вера. Хотя это прозвучало очень актуально. И страшно. А представить себе это в реальности еще страшнее. А ведь можно представить любую ситуацию. Которая будет упираться не в вероисповедование и связанное с ним обычаи и требования веры, а нечто совсе другое. А далеко и ходить не надо. Наша сегодняяшняя ситуация с короновирусом чем не разновидность такой ситуации, не в тех масштабах, конечно, но по верхам очень даже.

«...мне стало ясно, что завершилась определенная часть моей жизни и, скорее всего, лучшая часть. В таком положении оказываются в нашем обществе, пока еще западном и социал-демократическом, все, кто заканчивает свое обучение, хотя многие и не осознают этого…»

Во вступлении имеется интереснейшее эссе о писателе как о субъекте творческого процесса - Уэльбек прямо пишет, что чем дальше на пути прогресса, тем меньше собственно писателей в романах и больше сиюминутного и «продиктованного духом времени». Тут же реверансы и поклоны в адрес Гюисманса, которого автор, несомненно, почитает как учителя. Герой, являясь специалистом по творчеству Гюисманса, часто апеллирует к его авторитету и последнего вполне можно считать соавтором романа.

Читая Уэльбека, можно наслаждаться буквально каждым абзацем - он старается максимально украсить свой текст завитушками и кунштюками (напоминая в этом нашего Виктора Олеговича, слава ему!). «Образование, полученное на филологическом факультете университета, как известно, практически не имеет применения... самые талантливые выпускники могут рассчитывать на карьеру преподавателя на филологическом факультете... эта система не имеет никакой иной цели, кроме воспроизводства, при объеме потерь, превышающем 95%». Выпускники филфака должны оценить шутку. Язвительность автора безгранична и не щадит никого, включая (в первую очередь) и героя, в котором мы видим собственно самого автора: «... об этом не могло быть и речи, поскольку моим редким и ненадежным эрекциям требовались упругие, гибкие и безупречные тела» (это о свидании с бывшей подружкой). Уэльбек видит мир не совсем так, как большинство из нас: в оргазмических воплях американского порно (Oh My God! Oh Jesus Christ!) он видит призыв «не пренебрегать дарами божьими (оральным сексом, жаренным цыпленком)»; успех обманывающей надежды книги он видит в изложении истории обманутых надежд; в религиозности он видит преимущество при естественном отборе - супружеские пары, исповедующие одну из трех мировых религий имеет больше детей, женщины в них менее образованы, гедонизм и индивидуализм выражены слабее; по его мнению арабские женщины, сняв вечером паранджу, облачаются в соблазнительное нижнее белье, а европейские, сбросив дневные элегантность и сексуальность, наряжаются в мешковатую домашнюю одежду; в монастыре он видит организацию, гарантирующую стол и кров, а при благоприятном стечении обстоятельств - и вечную жизнь; итогом мусульманского переселения в Европу он видит создание нового мирового центра силы - Еврабии, включающего арабские страны (другой вопрос, что станет при этом с европейцами); основной причиной самоубийства он видит постепенную деградацию «совокупности функций, противостоящих смерти» и тд и тп. Занудное ерничанье автора многих раздражает, но уж если Вы его полюбили в предыдущих книжках, то это удовольствие сомнительного рода Вам вновь гарантировано: отличный Уэльбек, хорошо выдержанный, с тонким послевкусием…

О переводе: претензий не имею. Однако, известный роман Гюисманса в русской традиции принято называть не «Храм», а «Собор». Это единственный роман французского классика, который есть у меня в библиотеке и поэтому я обратил внимание на это несоответствие. Сколько же еще есть в тексте неточностей в областях, о которых мне ничего не известно?

Придерживаясь в целом позиции «после меня хоть потоп», автор указывает на то, что «потоп вполне мог случиться до моей кончины» и, далее, пророчествует: «Победа останется за группой населения с более высоким уровнем рождаемости, которой удастся обеспечить преемственность своих ценностей - вот и вся наука..., а экономика и даже геополитика - дешевые понты: кто получит контроль над детьми, получит контроль над будущим...» Начало беспорядков во Франции описывается в стилистике зомби-фильма: пустые улицы, трупы, отсутствие интернета, ТВ и радио. Но роман сложно назвать авантюрным или остросюжетным – исламизация по Уэльбеку пройдет без особых эксцессов, исключительно политическим путем. Успокоительным фоном идет постоянное перечисление гастрономических изысканий героя, что соответствует традиции Гюисманса, как подчеркивается в самом тексте. В то же время, представляю, как ухо парижанина должна царапать фраза «Исламский университет Сорбонна». Цель книги – встряхнуть соотечественников и оповестить, по мнению автора, о ползучем приближении катастрофы.

Об исламских требованиях к одежде парижанок: «Созерцание женской попы, источник примитивного романтического утешения, тоже стало невозможным. Вот и наступило время перемен; дело явно шло к настоящему перелому». Про попытку подкупить уволенных преподавателей высокими пенсиями: «Даже единодушный протест университетской профессуры прошел бы практически незамеченным, но откуда им было это знать, в Саудовской-то Аравии. В сущности, они всё еще верили в силу интеллектуальной элиты, и в этом было даже что-то трогательное». Следует учитывать, что в тесте имеются ярко натуралистичные описания сексуальных отношений, которые, безусловно, могут шокировать слишком чопорных читателей. Кроме того, не забывайте о неизбывной мизантропии автора, ставшей легендой. «Человечество меня не интересовало, более того, внушало мне отвращение».

Герой - человек без принципов, убеждений, ничего не любящий и не желающий, лишенный мечты и устремлений, пустая оболочка, в которую входит информация, а выходит страх потери этого безвольного существования, интеллектуально развитая гусеница, так и не ставшая хоть какой-нибудь бабочкой. Тут Уэльбек на своем излюбленном поле: Европа (Западная цивилизация в целом) лишена жизненного тонуса и итог ее столкновения с мотивированной традиционной культурой ислама для него очевиден. «…ошеломляющая и простая мысль - ... высшее счастье заключается в полнейшей покорности... существует связь между абсолютной покорностью женщины мужчине ... и покорностью человека Богу, как того требует ислам.» Уэльбек параллельно ведет рассказ о религиозных католических исканиях Гюисманса, ведя по его следам своего героя с неожиданным (ожидаемым) результатом. «Я сам чувствовал, что с годами Ницше становится мне ближе, видимо, это неизбежно, когда возникают проблемы с сантехникой».

Вывод: Уэльбек – это только «пять», простите за предвзятость. Чтение «Элементарных частиц» в свое время сильно повлияло на мое миропонимание. Не могу сказать, что новая книга достигла высот этого шедевра литературы, но цели своей, как всегда у этого писателя, добилась – французы скандализированы и встревожены (и не только из-за книги), а все остальные узнали нечто новое о характере современной французской интеллектуальной элиты…

Мужчины часто интересуются политикой и войнами, но меня эти забавы мало привлекали, я чувствовал себя ничуть не более политизированным, чем полотенце в ванной.

Будучи атеистом, наш герой не смог принять католическое христианство, но к исламу его очень умно и грамотно подвели. Почему "Покорность"? Покорность - это основа ислама. Полнейшая покорность человека Богу, его законам. Высшее счастье заключается в полнейшей покорности. Короче говоря, читать скучновато, но и бросать не хочется. Кроме того, что это политическая фантастика и проповедь религии, это ещё и порно-фантазия и ненормативная лексика(нецензурная брань). Этакий знойный коктейль, острый и с душком, на любителя. Читается легко.

Пока наш 40+ профессор увивается за студентками и меняет их перед началом каждого учебного года, в стране назревают перемены. И так очень спокойно к власти приходит партия Мусульманских братьев. Замечу, что сам Франсуа только наблюдал за всем, ждал подсчёта голосов, но сам даже на выборы не сходил.

В итоге, ничтоже сумняшеся, наш герой садится в эту лодку без вёсел и просто плывёт, не пытаясь даже ладошкой погрести. Собственно, так делает и вся Франция, не просто же так, полагаю, нашего героя и страну зовут одинаково – Франсуа. Поначалу народ возмущался, но на них никто просто не обратил внимания, как и профессор, увидев на заправке труп женщины, просто перешагнул через него, взял сэндвич и уехал. Он не возмущается, когда ему говорят, что теперь преподавать могут только мужчины, исповедующие ислам. Ок, выйду на пенсию. Он не отстаивает свои политические взгляды (которых, видимо, нет), только слушает, что ему рассказывают, и впитывает. Он с покорностью всё принимает, не ропщет. Ему как-то вообще плевать.

Сколько таких франсуа и франций? А наша страна такая же? Тут люди боятся или им просто без разницы, как всё будет? Книга – чудесная аллегория, надеюсь, не с пророческим характером. Вызвала во мне бурю негативных эмоций, и это, на мой взгляд, прекрасно.

Кстати, ислам и переводится, как покорность. Люблю такие вещи.

Если молчишь многозначительно, глядя людям прямо в глаза и делая вид, будто благоговейно им внимаешь, они начинают говорить без умолку.

Ностальгия ведь отнюдь не эстетическое чувство, она даже не связана со счастливыми воспоминаниями, мы испытываем ностальгию по какому-то месту просто потому, что там жили, хорошо ли, плохо ли – не важно, прошлое всегда прекрасно, будущее, кстати, тоже; причиняет боль только настоящее, и мы носим его в себе, словно некий гнойник страданий, ни на минуту не покидающий нас в промежутке между двумя полосами чистого счастья.