Электронная библиотека » Наталья Лапикура » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 2 октября 2013, 19:09


Автор книги: Наталья Лапикура


Жанр: Полицейские детективы, Детективы


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Валерий Лапикура, Наталья Лапикура
Следующая станция – смерть

«Говорят, есть способ варить кофе без самой… варки. Мелко смолотые зерна растереть с сахаром и залить крутым кипятком из расчета: ложка кипятка на ложку смеси. Дальше взбивают до появления густой пены., после чего доливают горячей воды. Я пробовал. Гадость!»

Из рецептов Алексея Сироты


«Ту-104 – самый лучший самолет!

Ту-104 – самый быстрый самолет!

Экономьте время! Зберiгайте час!

Ту-104 даром похоронит вас!»

Реакция советского народа на призыв пользоваться услугами «Аэрофлота». Исполняется на мотив похоронного марша Ф. Шопена

– Ты знаешь, почему я люблю нашу советскую гражданскую авиацию?

– Наверно, за сервис.

– Близко, но не то. Для нас сервис – это когда вместо принести чаю не посылают матом вдоль вагона, а вежливенько втолковывают, что чаю не будет. Потому как заварка закончилась еще на станции Мотовиловка.

– Тогда за скорость: «Сутки поездом – час самолетом»?

– Плюс двое суток в очереди за билетами, плюс два часа из города в аэропорт, плюс обязательный час до отлета в аэропорту, плюс два часа от аэропорта до города, плюс неопределенный срок отсидки в промежуточных аэропортах, если летишь транзитом. Не говоря уже о легендарной фразе: «Рейс переносится по погодным условиям на…»

– Так за что же ты ее любишь?

– А за то, что на территории, подведомственной гражданской авиации, не происходит, в соответствии с официальными документами, НИ ОДНОГО преступления. Человека могут убить, ограбить, изнасиловать, искалечить, наконец, обобрать до нитки и пустить голым на люди, – все равно в отчетах напишут, что это происходило не в аэропорту, а на его территории. Чувствуешь разницу? Рай для легавых!

Этот разговор проистекал в непосредственной близости от взлетных полос Киевского аэропорта «Жуляны». Собственно говоря, советская гражданская авиация имела к описанным ниже преступлениям опосредованное отношение. Просто мы с Алексеем, если мне не изменяет память, должны были кого-то встретить. Прибытие нужного нам борта все время откладывалось – то в силу каких-то там погодных условий в аэропорту вылета, то в силу тех же условий по месту посадки, сиречь, в Киеве. Поэтому мы сидели на втором этаже аэровокзала, пили кофе и разглядывали взлетную полосу (взлетно-посадочную, уточнил тогда Алексей).

Я еще поинтересовался:

– Ну, если тут рай, так почему же ты, Алексей, сюда не переведешься – в эту, как ее? – авиационную милицию? Облетел бы «на шару» весь Советский Союз, стюардессы бы тебя любили, привозил бы коньяки с Кавказа и «Вана Таллинн» из Прибалтики. К кофе… А главное – никто бы стружку с тебя не снимал за скверную статистику.

– Звали меня. Только я высоты боюсь. А касательно «шары», – так мне как-то в нагрузку ко взятке гражданская авиация такое преступленьице подложила, – век помнить буду.

«Аэрофлот» – на тот момент Гражданская Авиация – в семидесятых – восьмидесятых годах превратился в зону, безоговорочно выведенную из-под критики. Даже нелепая гибель бортпроводницы Надежды Курченко, гибель, которая засвидетельствовала полную неподготовленность единственной в СССР авиакомпании к борьбе с воздушным терроризмом, была резво обращена в подвиг. Киевская киностудия им. Довженко оперативно сляпала соответствующий фильм, освященный именем известного классика украинской советской литературы. Правда, до сих пор неизвестно, какое отношение на самом деле имел этот талантливый мастер к сценарию, подписанному его именем. К тому времени весьма кстати оказались еще два фильма. Первый – экранизация популярной пьесы Э. Радзинского «Сто четыре страницы про любовь» – насчет красивого, неземного чувства, вспыхнувшего между физиком и стюардессой. Сотни тысяч юных провинциалок после просмотра этой ленты брали штурмом немногочисленные курсы бортпроводниц. Седовласые кадровики с колодками боевых орденов баррикадировались от этой оравы в туалетах или выбрасывались в окна без парашютов. Те, кто помудрее, по-отечески улыбались и брали девочек… в телеграфистки.

Вторым фильмом был «Экипаж» – это уже значительно позже. В нем доблестные рыцари гражданской авиации ни в огне не горели, ни в воде не тонули, и даже землетрясение, отягощенное пожаром на бензохранилище, их не взяло.

Но это в кино. А в жизни – если погода позволяла и горючее подвозили вовремя, – «Аэрофлот», в общем-то, оправдывал свой популярный лозунг: «Сутки поездом – час самолетом». Но зачастую, особенно летом, получалось так, как говаривал тогда еще молодой и запрещенный к печати Михаил Жванецкий: «Когда подсчитали, оказалось не быстрее. Зато дороже». Благо, что советский человек, в силу врожденного оптимизма, верил в будущее. Потому и терпел. В принципе, «Аэрофлот» был таким же порождением Системы, как и прочие ее институции. За сравнительно недорогой билет пассажир получал полный комплект услуг – от «шаровой» порции минералки до хамства со стороны бортпроводниц, которые вместо страниц собственной любви подсчитывали количество своих абортов. Кроме того, чтобы ночью добраться, например, из московских аэропортов Внуково, Домодедово или Шереметьево (когда уже не ходят рейсовые автобусы) до самой Москвы, приходилось платить живодерам-таксистам сумму, которая превышала стоимость билета от Киева до союзной столицы.

Однако, об «Аэрофлоте», как и о мертвых в древнем Риме, говорили исключительно либо хорошо, либо ничего. Официально авиакатастроф не существовало. Нужно было дождаться столкновения двух самолетов, когда погибла вся футбольная команда высшей лиги «Пахтакор», чтобы об этом сообщили сквозь зубы. Но только о смерти футболистов и катастрофе того самолета, на котором они летели. Об остальных пассажирах и о втором лайнере – ни слова!

– А что касается воздушной милиции, – напомнил мне Алексей, – то ее организовали после убийства несчастной Нади Курченко. А посвященные намекали, что эта идея стукнула в голову высокому начальству после другого случая. Группа каких-то то ли бандитов, то ли диссидентов попыталась захватить в воздухе самолет, чтобы загнать его в Китай, а может, и в Японию. Откуда им было знать, что в этом же лайнере летели правительственные фельдъегеря, естественно, при табельном оружии. Вот эти придурки и вздумали поиграть в вестерн. А самолет, говорят, изнутри сбить – одной пули хватит. Герметизация нарушилась – и амба! В результате самолет упал на родной территории, никто не уцелел. Вот тогда и были созданы специальные подразделения воздушной милиции. Но и тут не обошлось без нашего классического вранья. Официально нигде не упоминалось о борьбе с воздушным терроризмом. В самом деле, разве нормальный человек захочет удрать из страны, где самый короткий рабочий день, самые дешевые билеты на самолет, самая дешевая вареная колбаса с абсолютно бесплатным лечением последствий ее употребления и где с каждого заработанного рубля трудящийся получает на руки целых пять копеек. Нет, нормальный человек из такого рая даже и не подумает сбежать, только сумасшедший! Поэтому создание аэрофлотовской милиции власти обосновывали приблизительно так (я тебе цитирую по памяти, но почти дословно):

«Вчера (дата, месяц) в 14 ч. 20 м. в г. Махачкале неизвестный преступник, угрожая оружием, забрал 534 рубля и револьвер «Наган» в отделении связи, а в 16 ч. 30 м. этот же преступник, угрожая оружием, завладел выручкой галантерейного магазина – 524 руб. – и исчез. Приметы: мужчина 23–25 лет, рост 160–165 см, среднего телосложения, лицо смуглое, скуластое, волосы темные. Был одет в рубашку, линялую, темную с белым воротничком. Говорит по-русски».

Последняя примета весьма существенна, поскольку в Дагестане, чья столица Махачкала, если ты лакец или кумык, а продавщица – аварка, то фразу «Давай деньги, или убью!» лучше кричать на языке межнационального общения. Потому что, если разговаривать на родных языках, то друг друга не поймете. У них в Дагестане такой себе маленький лингвистический вавилон. Не очень вдохновляла сыскарей и «линялая темная рубашка с белым воротничком». Ведь если ты на протяжении двух часов десяти минут разбогател на 1058 руб. плюс старый, но безотказный, как теща, револьвер системы «Наган», то новую рубашку ты уж себе как-то организуешь.

– Спасибо за информацию, при случае учту. Правда, я не лакец и не кумык…

– Слава Богу, мне же легче. Потому, что радиограмма, посланная в подразделение милиции Киевского аэропорта «Жуляны», заканчивалась жизнерадостно: «Прошу сориентировать личный состав на задержание преступника и, в положительном случае, сообщить в УВД г. Махачкала».

Теперь попрошу внимания, потому как сейчас придется изложить логику властей относительно создания авиамилиции. Возьмем этого конкретного преступника с темными волосами и в линялой рубашке.

– Рубашку я уже, по твоему совету, сменил. Теперь я в ковбойке с галстуком. Стюардесса как увидела – поднос с минералкой уронила…

– Суть не в том. Главное, что ты делаешь после того, как разбогател на 1058 руб. народных денег? По мнению властей, мчишься в аэропорт, где усаживаешься в самолет рейсом «Махачкала – Киев». Там, пока задерганная своими проблемами стюардесса приветствует пассажиров от имени «командира корабля и экипажа», ты расслабляешься, выпиваешь минералку и вообще ведешь себя развязно. А напрасно, поскольку в этот момент под «Марш конной милиции» сориентированные радиограммой жулянские коллеги в Киеве уже готовы встретить тебя у трапа.

– С оркестром?

– Нет, с наручниками. Потом тебя, горного орла, но уже окольцованного, обратным рейсом этапируют на историческую родину. УВД г. Махачкалы радостно трансформирует молоденького барашка в шашлык. Галантерея выставляет вино. И все хором запевают старинную дагестанскую народную песню «Вот кто-то с горочки спустился…» Конец фильма! И никакого тебе воздушного терроризма. Чуть не забыл: борт из Махачкалы садится не в Жулянах, а в Борисполе, но все остальное – точка в точку.

– Уговорили, товарищ старший лейтенант. Ни за какие коврижки я не буду грабить галантерейные магазины в столице Советского Социалистического Дагестана. А ты за это расскажешь мне о том расследовании «на шару».

– Всегда пожалуйста! Оно начиналось вот здесь, на этом же этаже. Вон за той дверью…

В это время диктор с садистскими интонациями сообщила, что прибытие ожидаемого борта переносится на завтрашнее утро – теперь уже по техническим причинам. Поэтому все, что нам оставалось – это поехать к Алексею домой с одним-единственным серьезным намерением.


Дело в том, что мы давно собирались освоить варку кофе по-турецки. Потому купили в художественном салоне металлическую джезвочку, в гастрономе – бутылку коньяка, по дороге прихватили на детской площадке немного песка, дома засыпали его в старую сковородку и поставили на газ. Вот тут и началась фигня: как только песок прогревался, то сразу начинал вонять кошками. Мы высыпали его в унитаз, отмывали сковородку и начинали все сначала. После пятого раза Алексей высказал здравую мысль: песок надо брать на строительстве, через дорогу. Я возразил не менее аргументировано, что тогда воняло бы не кошками, а строителями. В результате – мы выпили весь коньяк, купленный в качестве ингредиента, но кофе так и не сварили. Старым способом надоело, новым не получилось. Что оставалось? (Как в русских дневниках Тараса Шевченко: «Вместо чая мы побрились…») Совершенно верно: наслаждаться не кофе, сваренным «не по-нашему», а очередной историей из богатого милицейского опыта Алексея. Тем более – погода способствовала. Поздняя осень, мерзопакость в небе и на земле. На улицу не тянет даже за большие деньги. Поэтому Алексей начал рассказывать, а я навострил уши.


Алексей Сирота:

Преступления нынче пошли – все, как на подбор, скучные. Нет, меньше их не становится. Нас убеждают, что мы из года в год живем все лучше и лучше. Кажется, в это верят только преступники. Потому, что их становится все больше и больше. И что характерно, никто из них не читал «Основных направлений развития СССР до 2000-го года», но все хотят уже сейчас жить, в соответствии с указаниями партии и правительства, как в 2000-м году. В результате – в уголовщину полез дилетант. Или, как говорят профессионалы, фраер. И наша работа превратилась в скукотищу.

Ну, проткнули таксиста велосипедной спицей. Но при этом наставили отпечатков пальцев даже на крыше «Волги». Я потом спрашиваю этого сопляка, когда его повязали: что ты на крыше делал? Деньги ведь у водителя в кармане лежали. А он мне говорит: стошнило меня, вроде бы как, а я, чтобы не заляпаться, и уперся обеими руками в машину. Если желудок слабый, играй в лотерею. Не разбогатеешь, зато дольше проживешь. Или вот еще «цыганочка с выходом»: приезжайте немедленно, у нас убийство на сексуальной почве. Разогнались! Старая хибара, четвертый этаж, до земли – двенадцать метров над уровнем моря. Ухажер от избытка темперамента заместо пожелать даме сердца «спокойной ночи», прижимает ее к перилам и пытается снасильничать. Однако, гражданка попалась из породы «Не влезай – убьет!». Не стала визжать: «Только после загса!», а взяла этого типа на прием и перебросила через себя. В лестничный пролет. И лежит наш бедняга, как тот комарик, что не дышит, только ручками-ножками колышет! А из ширинки торчит орудие попытки преступления. Говорят, так и схоронили. Но при чем здесь уголовный розыск?

Такое впечатление, что райотделам городских сыскарей вызвать – как дурню с горы сбежать. Вот вчера, посреди ночи: «Убийство женщины!» Мы прискакали, через весь город, через дождь, мокрые, как те кони. Где жертва? Вот она, пожалуйста, известная трем поколениям киевских ментов почетная бабушка столичной проституции. Страшнее атомной войны. Но и на этот товар нашелся купец. Убитая лежит на окровавленном, грязном полу в белье неопределенного цвета. Причину смерти видно с порога – разрубленная голова. Орудие убийства – тоже к вашим услугам. В комплекте с убийцей. Пьяный в зюзю ханыга спит здесь же, сжимая в руке окровавленный топор. Мотив? Да вот же он, в левой руке спящего – недопитая бутылка шмурдяка. Не поделили: оно конечно, в чужом пиру похмелье, но при чем здесь мы? Это работа для зеленого участкового. Все дела – с представлением прокурора включительно – оформляются за два часа без вмешательства городского угро.

Возможно, я уже потихоньку начинаю сходить с ума. Но и Старик на это же самое жалуется. Мол, не служба, а тоска зеленая. Ни украсть, ни убить по-человечески уже никто не умеет… как тебе этот черный юмор? Веришь – мне уже ночью начали сниться нормальные преступления с закрученной интригой. А что? Если такое попадется, то не грех и побегать.

Наверное, у легавых на небе кто-то есть. Услышал, снизошел, распорядился. И вот представь себе мое состояние, когда я узнаю, что в нашем тихом, тупом, задрипанном Киеве наконец-то приключилось нечто, достойное внимания профессионала. Информация поступает случайно, но у сыскарей случай – это святое. Излагаю по порядку.

Звонит мне из «Жулян» мой однокурсник. Только не с философского, а с исторического отделения. Но выпускались в один год и вместе загремели в войска «двухгодичниками».

От автора: «Двухгодичники» – это жертвы эксперимента, который проводился в Советской Армии на рубеже шестидесятых – семидесятых годов. После хрущевских реформ по сокращению вооруженных сил в войсках катастрофически не хватало младших офицеров. Поэтому выпускникам вузов, в которых были военные кафедры, цепляли лейтенантские погоны и на два года затыкали ими армейские дыры. Большинство из двухгодичников, отдав Родине положенное, сбегали из армии как можно дальше. Хотя кое-кто и остался.

Алексей Сирота:

Моего однокашника в армии приняли в партию. Святое дело, особенно для карьеры. Ну, а я, как ты помнишь, проскочил в эту организацию еще в Университете. Вот наша родная партия и мобилизовала обоих еще раз: прямой дорогой после армейского дембеля – в милицию. Только меня в розыск, а его – в аэропорт. Встречать преступников у трапа самолета. Если без шуток, то задумка в теории была неплохая. Я ведь тебе рассказывал, что уважающий себя преступник после серьезного эпизода у шурина на пасеке не отлеживается. Он хватает билет и летит через весь Советский Союз, желательно с пересадками, туда, где народу побольше. А что же выходит на практике? Пока объявят всесоюзный розыск, пока отобьют и примут радиограммы, преступник уже успел отбежать на максимальное расстояние от территории, подконтрольной транспортной милиции. Он уже где-то к нам поближе, вокруг него польку-бабочку городские менты выплясывают.

Так вот, об однокашнике. Звонит он мне из «Жулян» и вопит дурным голосом:

– Алеша, спасай, сложный случай!

Я ему, правда, вежливо, но с подтекстом:

– Если ты касательно гражданки Пипкиной (она же Череповская, она же Козловская, она же Татьяна Титаренко, она же Лебеденко, – волосы короткие, но может отрастить, покрашена в черный цвет, но может перекраситься в другие цвета), так ты напрасно занимаешь служебный телефон.

От автора: В этой истории приведены цитаты из настоящих радиограмм, которые в те годы приходили в аэропорт «Жуляны» по адресу транспортной милиции.

Алексей Сирота:

– Твои коллеги, – продолжаю я, но уже ехидно, – все эти Козловы, а точнее – Мудаковы – зеленого понятия не имеют об азах розыска. Лучше бы читали до конца данные из всесоюзной картотеки. Там четко сказано: Татьяна Владимировна, она же – Елена Николаевна, летать боится. Пользуется исключительно железнодорожным транспортом. Пускай твои коллеги со станции «Киев-Пассажирский», чем вокзальных шлюх по шпалам гонять, прочешут комнату матери и ребенка. Потому, что эта тварь «на доверии» именно там ворует!

– Нет, – отвечает авиационный коллега, – я не про Пипкину. У меня и вправду проблема. Выручай! С меня кофе. Вообще-то растворимый, но нераспечатанная банка. А потом – я за тобой машину пришлю. Если согласен, шуруй на Крещатик к нашей управе. Увидишь «рафик» – это за тобой. Доедешь с комфортом. А то по такой жаре в сухофрукт превратишься.

Что оставалось? Он прав: июль, жара, рубашка мокрая, ветра нет, вентилятор сгорел. Новый обещают в декабре, холодильник не обещают вообще… Поехал в «Жуляны». Коллега не подвел, банку кофе мне сразу в зубы, а большую чашку возлюбленного напитка поставил передо мной на стол. Кофе, хоть и горячий, но жажду утоляет. Перекуриваем, коллега в жилетку плачется:

– Ты же знаешь, что такое аэропорт летом. Если забыл – сходи, посмотри. Женщины кричат, дети плачут, ветераны матерятся во всех направлениях и требуют подать начальника аэропорта, мужики у касс хватают друг друга за грудки. Цыганки честной народ дурят, цыганята подворовывают по мелочи, профессионалы тырят по-настоящему. Только «Юнкерсов» над головой не хватает, а остальное в комплекте. Дурдом!

– А ты переведись в наш морг, на Оранжерейную. Там, во-первых, всегда прохлада, во-вторых, доплачивают за вредность, а главное – клиентура спокойная. Никто не кричит, не матерится, не толкается без очереди, ну и за грудки не берет.

– Не берет, говоришь? Сейчас! Работал я на Оранжерейной – студентом подхалтуривал. Однажды в студеную зимнюю пору прихожу на смену, а напарник сообщает: а к нам ночью известного артиста привезли. На улице подобрали – упился до смерти. Хочешь взглянуть? У окна лежит, заслуженный!

Я-то, дурак молодой, подошел, наклонился, а покойник как вскинется и хвать меня – именно за грудки! Оказалось, что он не умер, а переохладился в сугробе. А у нас он отогрелся, проснулся и подумал, что попал в вытрезвитель, поскольку голый. И только когда я сознание потерял, то и до него дошло, где же он на самом деле. «Скорую» уже нам обоим вызывали.

– Ну, хватит рыдать над моей несуществующей могилой. Испугался «глухаря» – так и скажи. Ближе к делу.

– Вот только не надо обвинять меня в отсутствии профессиональной гордости, а то пошлю подальше и кофе отниму. Поближе – так поближе! Некоторое время назад наш милицейский сержант замечает в этом столпотворении интересную пару. Женщина еще молодая, но уже не пацанка, без особых примет. Стройная, худощавая брюнетка с короткой прической – вот и все. С нею мужчина – солидный, лет пятидесяти, одет в «тройку», хотя и жара. Чернявенькая его не столько ведет, сколько на себе тянет, потому как дядюшке явственно нехорошо. Глаза закатываются, весь мокрый, ноги тянет. Сержант подошел, представился и предложил помощь. Женщина даже обрадовалась: надо, говорит, мужа на свежий воздух, в тенечек вывести. Потому что ему от духоты совершенно поплохело. Обрати внимание: пока что никакой уголовщины. Сержант только потому и подошел, что они показались ему солидной парой. Ну, на воздух, так на воздух. А может, говорит, я вас лучше в наш медпункт провожу? Там приляжет, лекарство дадут, то да се – переждете до рейса. А кстати, когда ваш вылет?

Женщина вроде бы не все расслышала:

– Спасибо, – говорит, – но до поликлиники далековато, пока дойдем по солнцу, ему еще хуже станет. Лучше уж в тени на лавочке.

Вот тут бы сержанту и среагировать – откуда посторонней гражданке известно, где в «Жулянах» поликлиника? Она ведь ведомственная, в закоулочке между двумя авиаремонтными заводами, дорогу только свои знают. А он им о служебном медпункте говорил, где пилотов перед вылетами проверяют, это – рукой подать, в левом крыле аэровокзала. Но сержант добивает смену, его тоже жара замучила и лишнего сообразить – просто сил нету. Он препровождает мужчину наружу, в тень, сгоняет с лавочки молодежь, садит нашу пару… и уходит по своим делам.

– Прости, ты, случайно, на досуге не пописываешь в журнал «Советский милиционер»?

– Нет, только авиамодели клею, а что?

– А то, что стиль у тебя скорее журналистский – максимум эмоций при минимуме информации. Ты можешь по-человечески: сержант подошел, увидел, зафиксировал, сопроводил… что там дальше было с этим унтером?

– Не перебивай, а то заберу свои пасочки и забуду, на чем остановился. Так вот! В этой круговерти сержант уже через пять минут ничего не помнит. Но через пятнадцать ему снова пришлось выйти на площадь – препроводить двух цыганят, запихнуть их в троллейбус и отправить, куда подальше. Артель «Напрасный труд»! Они ведь на следующей остановке выскочат и обратно вернутся. Но надо же что-то делать с несовершеннолетними уркаганами. И вот тут, возле самой остановки сержант снова видит эту пару. Мужчину окончательно развезло, он лежит на лавочке, а дама ему лицо картузиком прикрывает. Сержант отпускает цыганят и берет инициативу в свои руки:

– Немедленно в медпункт!

Супруга возражает, но сержант в прямом смысле слова относит беднягу в левое крыло аэропорта и сдает его медикам. А те сразу же поднимают тревогу, поскольку клиент уже в полной бессознательности, пульс нитевидный… возможен летальный исход. И тут жена круто меняет тактику и начинает орать:

– Что вы его щупаете, немедленно вызывайте «скорую»! Он же сейчас умрет!

У нас в медпункте прохладно, тихо, нашему сержанту полегчало – и тут что-то ему не понравилось. Попросил документы. Женщина оба паспорта вынула из своей сумочки. У мужчины в руках вообще ничего не было. И вот, внимание! – первый сигнал: фамилии в паспортах разные. Места проживания тоже разные, даже не одна область. Дамочка глаза опустила и очень естественно покраснела:

– Мы вместе в Одессе отдыхали. Знаете, как оно в жизни бывает: у меня семья, дети, у него тоже. Только и счастья, что эти две недели. Нам скандал не нужен, потому и не соглашались сразу к медикам идти. А теперь – делайте все, что возможно, потому что любимый умирает.

Вот тут я прервал:

– Если они живут даже не в одном городе, то и билеты должны быть на разные направления.

– Я сержанту так и сказал. Но он у нас совестливый, это в нашей работе лишнее. Заметил, что у мужчины билет в паспорте. А о том, где билет женщины, не спросил. В ее паспорте не было. Возможно, она вообще никуда не летела. Но это мы потом такими умными стали. А тогда сержант отдал паспорта и ушел в кассовый зал ветеранские мордобои разнимать. Где-то через полчаса вызывают его по селектору в медпункт:

– Вас нашла та женщина, что с больным мужем была?

– А что ей возле касс делать, если другу плохо?

– Как, она же через пару минут выбежала, догоню, говорит, сержанта, пусть поможет билеты переоформить, а то вижу, никуда мы сегодня не улетим. И за дверь – только и видели.

Сержант плечами пожал:

– Меня и слепой уже двадцать раз бы нашел. Я от касс не отхожу. Потому что броню сняли и драка началась, как всегда. А может, она не хотела меня лишний раз беспокоить, заняла очередь и стоит? Пойду, взгляну…

А врач ему:

– Когда найдете, то подготовьте ее морально. Потому что ее муж, или кто там он ей, только что умер. И «скорой» не дождался.

Сержант оббегал весь аэропорт, по радио несколько раз объявили. Потом вызвали подмогу, прочесали все окрестности: как в воду канула! Ни женщины, ни документов! Имеем неопознанный труп со всеми последствиями. И невнятные показания касательно спутницы. Потому что и сержант, и медики не столько на нее, сколько на мужчину смотрели. Правда, киоскер из «Союзпечати» вроде видел какую-то брюнетистую молодку с двумя чемоданами, когда она в троллейбус садилась. Однако – была ли это та, которую искали, осталось в неизвестности.

– Ну, хорошо, – сказал я коллеге, – и когда все это стряслось?

Авиамент взглянул на часы:

– Два часа, как труповозка на Оранжерейную в морг уехала.

Я всплеснул руками:

– Имей уважение к мертвым! Покойник еще не остыл, а ты уже мне его подсовываешь.

– А куда вы, ребята, денетесь? Брюнетки в аэропорту на моей подведомственной территории уже нету. Ищи-свищи… во всяком случае, не у меня под окнами.

Я не стал развивать дискуссию, поскольку кое-что припомнил. Из собственной практики. И не такое уж и далекое. Поэтому спросил коллегу:

– Этот клиент, надеюсь, не от перепоя помер?

– Какого перепоя, ты что? Хотя – ресторан они посетили. Мы уже допросили официантку. Она эту пару запомнила: сидели долго, разговаривали, а выпили немного. Он сто грамм коньяка в два приема, а она полбутылки «шампанского». Так недопитой на столе и осталась.

– Это хорошо, что осталась, хоть пальчики снимем.

– Какие пальчики! «Шампанское» девчата сразу допили, а пустую бутылку уборщица сполоснула и забрала, чтобы после работы сдать. А, кроме того, официантка сказала, что за столом наливал мужчина. Его рюмка на месте, а вот ее фужер исчез. Врач из «скорой» полагает, что очень похоже на отравление, но необходимы вскрытие и анализы.

– Ну, если фужер дама забрала, то нарвались мы на профессионалку. Не удивлюсь, если ее вилка с ножом салфеткой протерты. А еще что-то твоя официантка запомнила?

– Во-первых, не моя, а штурмана из экипажа, что на Одессу летает. А во-вторых, мужчину она хорошо обрисовала, а женщину – высокая худощавая крашенная брюнетка. Возможно, в парике, хотя и странно – в такую жару. Как была одета – тоже запомнила, до деталей. И даже сумочку – черную, с длинным ремешком, из натуральной кожи, пряжка-кнопка под медь или медная. Ты же знаешь, это мы, мужчины, на ноги и фигуру смотрим, а женщины – что на этой фигуре нацеплено.

– Может, украшения какие-нибудь? Брошка или кулон, перстень, наконец?

– Ничего! Это и врач наша подтвердила. Так что, можно официально оформлять запрос от нашей управы к вашей?

– При одном условии, точнее, при двух, я у тебя покойника заберу. Первое: отвезешь меня туда, где брал. Второе – дождись экспертизы, тогда присылай все сразу. И вне плана – давай сюда своего сержанта. Надеюсь, ты его не отпустил.

Говорят, в Америке сержант – это опора службы в полиции. Вполне возможно. У них там, в Штатах, выше капитана званий в полиции вообще нет. А наши советские сержанты, особенно эти, из новеньких – это сплошное «село – и сердце отдыхает». Спрашиваю его:

– Куда тот мужик летел?

– В Кратово, – а сам смеется.

– Какое Кратово? И чего смеешься?

– Город такой есть в России. Ну, это, из песни: «И не в Воронеже, и не в Саратове, а я дала ему в местечке Кратове…»

– Стоп, Магомаев! Сам придумал, или где-то слышал?

– В армии ребята пели, когда в баню шли. Потому и запомнил. До Кратова он летел, с пересадкой. А где именно, не помню.

– Ну, раз и не в Воронеже, и не в Саратове, то лететь он собирался через Волгоград. А женщину случайно не Зоей звали? Знаешь, песня есть такая – «Гоп-стоп, Зоя…»?

– Нет, не Зоя. Потому, что я эту песню тоже знаю. Там дальше про начальника…

– В гробу я видел твоего начальника! Звать ее как? А его?

– У него простая фамилия, а у нее сложная. И ту, и ту я забыл…

– Хорошо, начнем с простой. Иванов, Петров, Сидоров, Елкин, Палкин, а может, Хрущев? Никита Сергеевич?

Сержант потом умывается и головой вертит, мол, нет. Перебрали мы этих простых фамилий чуть ли не сотню. Но с места не сдвинулись.

– Вырисовывается классическая ситуация. Антон Павлович Чехов, рассказ «Лошадиная фамилия», серия вторая. Переходим к женщине. Говоришь, сложная фамилия? Украинская, русская, еврейская или, не дай Бог, грузинская? Менгвицетухесия, например? Очень легко запоминается.

Сержант дернулся сотворить крестное знамение:

– Да нет, русская фамилия. Что-то с животными связано.

– Козлова, Петухова, Баранова, Теличкина, Щенникова, а может быть, все-таки, Сидорова?

– А при чем тут Сидорова?

– Потому, что коза – Сидорова, обалдуй! – не выдержал я. Сержант не обиделся. Наверное, не я первый констатировал этот факт.

– Ну, там что-то не просто про животных, а такое, как вот человек возле скота ходит. Вроде бы Скотникова, но не Скотникова.

– Тогда точно Козлодоева!

Вообще-то фамилия женщины была, как потом оказалось, Курощапова. Но до этого надо было еще дожить. А тогда мой коллега похлебал казенной минералки из холодильника и сказал:

– Я с вами, легавыми, через пять минут тронусь. Это ж надо так нормальному человеку башку забить! Причем здесь ваши тухесы с козлодралами? Он же летел из Одессы на Волгоград через Киев. Прямого рейса нет, российский борт задерживался, потому у них и было время выпить да погулять. Минут через пять самолет, в который они должны были сесть, вырулит на взлетную. Регистрация давно закончилась. Ты, юный натуралист, чеши в кассу, возьми список пассажиров рейса. У нас, слава тебе Господи, не электричка Киев – Фастов. Билеты именные. Сейчас посмотрим, кто не сел, и не будем себе головы морочить. Получишь, Сирота, и его фамилию, и ее. У меня такое предчувствие, что лететь она раздумала.

Мои глубоко упрятанные подозрения начали приобретать четкие очертания. Поэтому, не дожидаясь, пока сержант принесет список, я сказал:

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> 1
  • 3 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации