Текст книги "Пропавшие закорючки"

– Надо же, и все из-за каких-то сказок, – снова с осуждением покачала головой Бабуся.

– Я ведь вам уже сказала, а вы никак не хотите понимать… – в голосе Ирины уже явно послышались истерические интонации. – На этой книге есть личный автограф Киплинга – кажется, именно он приходится каким-то дальним родственником нашему американцу, – а, значит, издание имеет огромную культорологическую ценность… И вообще… Такой дорогой вещи у нас в библиотеке никогда раньше не было, и теперь все тычут на меня пальцем. И я чувствую себя настоящей…преступницей. Правда, я ведь теперь и сама тоже так считаю…

– Послушай, но, может быть, книга уже завтра найдется? – быстро задал вопрос Игорь, видя, что Ирина снова вот-вот может зареветь. – Вон у вас там какие книжные завалы! Тысячи!

– Нет-нет, точно не найдется, – ответила Ирина. – Потому что я одна пока знаю: эту книгу вообще…украли.

– Но что же ты об этом молчала? – воскликнул Игорь.

– Нет, я говорю, рассказываю… Вот только в библиотеке я пока про это никому, а то вообще… – потерянно пролепетала Ирина, и Игорю сделалось ее по-настоящему жалко.

Бедняжка и без того проревела весь вечер в своей библиотеке, забыв обо всем на свете, и даже о том, что нужно позвонить домой!

А он тут тем временем накручивал в уме черт знает что…

– Вот что, гражданочка, – сказал Игорь спокойно, этаким тоном врача-терапевта. – Сейчас вы успокоитесь, умоетесь. Я даже даю вам минут десять на то, чтобы выпить чаю, но потом я вас жду в своем офисе, где вы, Ирина Батьковна, расскажете мне все про вашу пропавшую книженцию по порядку и как можно подробнее. Я, как хорошо известный в стенах этой квартиры частный сыщик, берусь за это дело и обещаю его распутать хотя бы потому, что у мне совершенно не улыбается перспектива платить твоей директрисе из своего кармана полторы тысячи баксов…за какую-то старую макулатуру.

– За какие-то сказки, – добавила Бабуся. – Подумаешь, своей рукой какой-то писака на странице что-то чиркнул. Эка ценность! Да я так хоть все книги пойду сейчас исчиркаю – и что же, потом людей, что ли, из-за этого грабить? Сказки все это. Михы!

– Мифы, – привычно поправила Ирина.

– Да по мне все равно – что ихние мифы, что михы, – ответила Бабуся. – Мне бы нарочно их совали, я бы их и в руки не взяла. Сказала бы – не надо мне этого вашего добра исчирканного, на дух не хочу!

Ирина с Игорем переглянулись и не выдержали – засмеялись!

Они знали, что в свое время Бабуся закончила только три с половиной класса сельской школы. А дальше была война и долгая борьба за элементарное выживание в деревенской глухомани, так что читала она еле-еле по слогам и с трудом осиливала только продуктовые этикетки.

ГЛАВА ВТОРАЯ. САНТЕХНИКА ВЫЗЫВАЛИ?

– Ну что, надеюсь, теперь ты готова рассказать мне все по порядку? – спросил Игорь, когда Ирина села напротив него в кожаное удобное кресло, которое Игорь про себя называл «скамьей потерпевших». – Про свою…подпорченную репутацию?

После недавнего рева у Ирины еще оставались красными глаза и нос, но в целом она выглядела уже получше.

Ирина даже положила руки на колени, так что теперь и вовсе была похожа на провинившуюся ученицу.

– Да, готова, – сказала она твердо.

– Прежде всего, меня интересует вот что: ты уже сделали заявление в милицию о краже?

– Нет, что ты, ни в коем случае, – сразу же снова заволновалась Ирина. – Про это пока никто, кроме меня, не знает. Ну, про то, что книгу именно украли. Пока директриса думает, что она просто пропала, но уже и так готова спустить с меня три шкуры. Ведь именно я являюсь заведующей отдела редких книг и, значит, вся ответственность лежит на мне…

Последние слова Ирина произнесла с некоторой гордостью.

Да, она действительно гордилась тем, что работала не просто в библиотеке, а в отделе редких книг, доступ в читальный зал которого имели только самые интеллигентные, образованные люди Тарасова, да и то по особому разрешению.

Таким образом, Ирина была знакома со многими профессорами университета, писателями, краеведами и прочими занимательными личностями города (которых Игорь про себя называл общим словом «шизики»), так сказать, не сходя со своего рабочего места.

И вот – именно в этом святилище интеллекта и приличия, оказывается, и произошла кража!

– Ну хорошо, – спокойно сказал Игорь, закуривая свою трубку, которая в глазах Ирины делала его особенно неотразимым. – Но я не пойму, почему ты так уверена, что книгу именно украли?

– А потому…А потому… – замялась несколько Ирина, но потом выпалила. – Потому что я сама отдала книгу вору в руки, хотя не должна была, ни в коем случае не должна была этого делать.

Игорь насторожился: что-то новенькое!

Как бы и впрямь не пришлось выкладывать за самовольство Ирины полторы тысячи баксов, если оно действительно зашло чересчур далеко.

– Объяснитесь подробнее, сударыня, – проговорил он нетерпеливо. – Я ведь не знаю всей вашей библиотечной кухни. Почему ты не должна была этого делать?

– Потому что есть книги, на которых стоит специальный гриф, и они считаются, так сказать, музейными экземплярами, хотя и хранятся в стенах библиотеки…

– Ну и что?

– А этот человек так меня просил…так просил…Он сказал, что ему необходимо для работы именно это издание. Я постоянно даю ему для работы очень редкие книги, и эту тоже выдала… И потом, у меня на этот счет есть свои убеждения…

– Какие убеждения? – не понял Игорь.

– А такие, что все книги на свете – и редкие, и не слишком – созданы для того, чтобы их все-таки читали, и чтобы люди ими пользовались из поколения в поколение, – в упор посмотрела Ирина на Игоря своими светлыми серыми глазами, обрамленными густыми, пушистыми ресницами. – Вот. И главное предназначение любой библиотеки – давать человеку такую возможность, а не запирать на ключ целые отделы, как это делает наша перестраховщица Салтычиха. Нет, ты только представь: у нас книгу, изданную до пятидесятого года, не выдают даже в читальном зале, хотя студенты то и дело пишут на них заявки, и получают отказы. Лишь самые избранные, те, кто имеет пропуск в наш отдел, могут познакомиться с дореволюционными и послереволюционными изданиями…

– Ладно, про это ты мне потом расскажешь, – настойчиво перебил Ирину Игорь. – А сейчас расскажи, что это за шизик, над которым ты сжалилась, добренькая моя. Наверное, какой-нибудь смазливый на морду, молоденький профессор, тайно прибаливающий клептоманией?

– Нет, ты снова о своем, – укоризненно покачала головой Ирина. – Ничего в нем красивого нет. Даже, наоборот, он скорее страшный – худой, в очках, по-моему, у него даже горб начал расти – какой-то переводчик или преподаватель античности. Он у нас частенько сидит, что-то переводит, переписывает. И фамилия у него смешная, так что я ее сразу запомнила – Загробницкий. Представляешь, как ему живется с такой фамилией?

Игорь подумал, что, вообще-то его фамилию – Костиков – тоже можно истолковать по-разному.

Он сейчас не стал напоминать, что если мечты Ирины о законном браке сбудутся, она тоже станет не Беляевой, а Костиковой.

Костиковой, выдающей книги Загробницкому.

Но сейчас Игорь об этих детских глупостях промолчал и лишь еле заметно ухмыльнулся.

– И что дальше: твой Загробницкий схватил желанную книгу и тут же дал деру? – спросил Игорь.

– Нет, тогда мы точно сразу же вызвали бы милицию. Наоборот, он меня очень, очень даже тепло поблагодарил и сел на свое привычное место за колонной – читать или как-то с ней работать. Я не поинтересовалась, что он собирается делать. Дело было уже после обеда, ближе к вечеру. Я только предупредила, чтобы он обращался с этим изданием как можно осторожнее, и он мне клятвенно пообещал. А потом – исчез! Нет, скажи, ну как, как после этого доверять людям?

– Интересное дело! У вас что – можно спокойно взять книгу под мышку и выйти на улицу? – удивился Игорь. – Тогда я удивляюсь, как же у вас вообще всю библиотеку целиком еще до сих пор не вынесли?

– Ну что ты! – несколько даже обиделась Ирина. – У нас все не так. Читатель должен отдать книгу и получить назад свой читательский билет, потом я делаю ему особую отметку в контрольном пропуске, и только тогда…Но этот самый Загробницкий поступил хитро – он просто-напросто подошел к моему столу и выкрал свой читательский билет, а книгу положил за пазуху или еще куда-нибудь – и был таков! Но я только потом это поняла, когда не нашла его читатательский билет, а от самого читателя – и след простыл…

– Так, значит все-таки украл, – озадаченно вздохнул Игорь. – Разве ты не прячешь все эти…как их там…читательские билеты в сейф или еще в какое-нибудь укромное место?

– Ой, нет, я сегодня тоже весь вечер думала об этом, – сказала Ирина. – Но у нас никто их сроду особенно не прячет. Эта деревянная коробка стоит прямо у меня на столе, за загородкой, так что, по идее, любой может дотянуться и взять свой билет. Но ничего подобного никогда раньше не было, так что нам и в голову даже не приходило, что это возможно! И потом, самое главное, я даже не видела, когда Загробницкий взял свой билет.

– Не видела?

– Нет, наверное, он следил из-за своей колонны и выбрал время, когда я ушла в глубину стеллажей или покурить – всего на минутку…

– Ты что, на работе куришь? – нахмурился Игорь.

– Ну, иногда, только когда нервничаю. Когда директриса слишком уж доведет. А сегодня она опять нам пропесочку устраивала, накануне приезда Дональда Кью с сыночком, так что настроение у меня было просто отвратное, я как будто заранее предчувствовала, каким будет сегодняшний вечер. Но как же мне теперь быть, а? Ведь вот еще что – получается, что наша Наталья Петровна тоже окажется виноватой, и тогда ее точно выгонят с работы…

– Какая еще Наталья Петровна?

– Я тебе много раз про нее рассказывала, только ты никогда не слушаешь: наша библиотечная старушка – божий одуванчик. Она еще внучку одна воспитывает, так что на свою пенсию точно прожить не может, и директрисса сжалилась – взяла на контроле сидеть, ведь когда-то Наталья Петровна чуть ли ни всей областной культурой заведовала. Так вот, Наталья Петровна тоже со слепу не обратила внимание, что Загробницкий на листке контрольного пропуска штемпель подделал, типа нашего – какой мы ставим, отмечая, что у человека на руках нет книжек. Загробницкий такой штемпель при помощи простой стирательной резинки сделал, а Наталья Петровна и внимания не обратила. Понимаешь, я даже больше не из-за себя переживаю, а из-за того, что Наталья Петровна точно больше нигде устроиться не сможет, ведь она над своей работой буквально трясется…

– Любопытно! Получается, что твой шизик умеет не просто воровать, но еще и подделывать документы? – спросил Игорь, с интересом глядя на Ирину. – Но как ты, дорогая, поняла, что свой штемпель он поставил именно стирательной резинкой?

– А потому что я осмотрела то место, где он за колонной сидел, а там прямо на столе – вообще-то столы у нас стоят старые, университетские, не известно сколько поколений студентов их чиркало! – так вот, там видно, как он потренировался сначала на крышке стола, прежде чем поставить печать на контрольный листок. Варвар! Ненавижу! Просто ненавижу таких людей – я ему поверила, пошла навстречу, а он сидел, оказывается, высматривал, выглядывал…

– Ах ты, наивная моя, – спокойно сказал Игорь, видя, что на глазах Ирины вот-вот снова могут появиться предательские слезы. – Ты порой рассуждаешь, как будто тебе всего пять лет от роду, а не двадцать…с хвостиком. А волноваться-то, собственно, и нечего: нужно просто найти самим этого самого твоего Угробницкого и вытрясти из него книжку – вот и все дела…

– Загробницкого, – поправила Ирина, которую библиотечное дело приучила к точности в фамилиях и названиях.

– Какая разница! У тебя есть его адрес?

– Да, конечно. Вообще-то адрес пишется на читательском билете – он-то, наверное, думал, что если он билет украл, то все… Но ведь потом адрес все равно переносится в специальную регистрационную тетрадь. Вот, я выписала: Загробницкий А.И., улица Полевая, дом пять, квартира двенадцать…

– Уж не ведомо, правдивый ли это адрес или тоже подложный, как и печатка, но проверить все рано надо, – неожиданно подала из комнаты голос Бабуся. – Да и фамилия у вора какая-то уж больно специальная, как будто нарочно для острастки выдумана! Но все-таки, чем черти не шутят?

– Вы что…снова подслушивали? – изумился Игорь.

Признаться, он никак не мог привыкнуть к врожденной бесцеремонности своей деревенской бабушки, которая являлась его матери родной теткой.

Например, баба Дуся запросто могла съесть на кухне то, что ей «глянулось», а потом совершенно спокойно заявить: «Коль берешь немножко – то не кража, а дележка», либо выдать еще какую-нибудь из своих многочисленных прибауток.

Или подслушать важный деловой разговор.

– Да нет, просто я уши забыла пчелиным воском залепить, – с готовностью отозвалась Бабуся. – У вас тута дверь открыта, а я цветочки как раз на окне поливаю…

– Что-то подозрительно долго вы их поливаете, – не хотел униматься Игорь.

– Так вы же засушили их совсем! Пока водичка маленько просочиться, пока новой плеснешь – а все время уходит…

– Ладно, Замогильного…или как там его – Загробницкого мы все равно отыщем. Вот завтра и найдем, – сделал вывод Игорь.

– А чего тянуть-то резину? – сказала Бабуся. – Сейчас время еще десяти даже нет. Нужно прямо сейчас и ехать, тепленького брать, пока ворюга проклятый не успел еще какой-нибудь канители напутать…

– Я это и хотел сказать, – сразу же поправился Игорь, который к этому времени так проголодался, что мысли о вкусном ужине чуть было окончательно не замутнили его рассудок. – Именно сейчас. На такси у нас получится быстренько смотаться туда и обратно. Зато кое-что может сразу же проясниться.

– Ой, спасибо, спасибо, конечно! – тут же с готовностью вскочила со своего места Ирина, которая все равно не могла думать совершенно ни о чем, кроме как о пропаже драгоценной книжки. – Я только одну минутку – глаза подкрашу, а то так ревела, что всю свою косметику смыла…

Буквально через несколько минут Игорь и Ирина уже сидели в салоне такси, который вез их на самую окраину города, где находилась улица Полевая.

Этот микрорайон действительно появился в Тарасове совсем недавно на месте бывших кукурузных полей, и за короткое время существования уже сделался чуть ли не именем нарицательным.

«Ну, конечно, ты меня еще на Полевую завези,» – привычно ворчали тарасовцы, если маршрут казался им чересчур длинным.

И вот теперь Игорь и Ирина направлялись именно туда, в местечко, где среди новостроек еще даже не горели фонари – то ли еще не подключили, то ли все светильники уже перебила местная шпана.

По дороге Ирина призналась, что сегодня она один раз приезжала сюда, но потом испугалась, что все равно заблудится в темноте, и ни с чем вернулась домой, тем более испугалась, что за нее дома будут волноваться.

Потому-то она так надолго задержалась.

– Дошло все-таки, – хмыкнул Игорь, но про себя подумал: слава богу, что у Ирины хватило здравого смысла вернуться, а не блуждать здесь одной среди новостроек, кранов, каких-то развороченных котлованов и ям, на которые ему самому-то было смотреть несколько жутковато.

Дом под номером пять оказался высокой серой девятиэтажкой – издалека казалось, что она стояла как-то неровно и уже начала клониться к земле.

Впрочем, весь этот район строился настолько наскоро, кое-как, что местность напоминала последствия нигде не зарегистрировнного легкого землетрясения.

Лифт в доме, разумеется, не работал, и было странно, что в некоторых окнах жилых строений на улицы Полевой довольно уютно горел свет.

Дверь по соседству с нужным подъездом оказалось открытой – это был мусоропровод! – и оттуда Ирине под ноги прыгнул некто, оказавшейся большой крысой.

Ирина громко вскрикнула, и Игорь крепко взял ее под руку.

– Ничего, – сказал он. – Гораздо хуже, если бы это была черная кошка. А крысы, говорят, наоборот, приносят счастье.

– Откуда ты знаешь?

– Прочитал, – улыбнулся Игорь. – Я в библиотеках не работаю, поэтому у меня есть время иногда читать книги и журналы, где пишут всякую подобную чушь.

Подойдя к двери квартиры двенадцать, Игорь услышал, как за дверью, скорее всего в ванной комнате, вовсю льется вода.

Звукоизоляция в доме была такой отменной, как, в общем, и все прочие блага цивилизации, так что вряд ли тут можно было спокойно чихнуть, чтобы тут же не быть услышанным на всех этажах.

Оставив Ирину на всякий случай на лестничной площадке пролетом ниже, Игорь настойчиво позвонил в дверь.

– Кто? Кто это? – с беспокойством спросил из-за двери, на которой даже не было глазка, мужской голос.

– Я, – только и нашелся что ответить Игорь.

Но почему-то такого короткого самопредставления для хозяина квартиры номер двенадцать оказалось вполне достаточно.

– Оставьте меня все в покое! Все! Все! Все сразу! И вы тоже! Никого не пущу! Никого! Уходите, уходите отсюда, – истерично прокричал из-за двери мужчина.

Игорь посмотрел на выглянувшую из-за угла Ирину – она усиленно кивала головой, давая понять, что узнала голос Загробницкого, который и правда оказался каким-то противным, прямо-таки загробным.

Это сразу же придало Игорю решимости.

– Откройте, а то мне придется вызвать милицию, – грозно сказал Игорь. – Вы заливаете нижних соседей. Что там у вас с водой? Льется? Вы набираете ванну? В чем дело? Немедленно откройте!

– Льется… – растерянно проговорил за дверью Загробницкий и снова переспросил: – Кто вы? Кто?

– Слесарь, кто же еще, твою мать, – сказал Игорь, изо всех сил стараясь подражать голосу и манерам хорошо знакомых ему хамов из ЖКО, которые в такой ситуации могли бы запросто начать дубасить ногами в дверь и, вообще, не стали бы особенно церемониться с виновником потопа. – Открывай, давай, а то я сейчас за мужиками пойду – мы тебе все равно тогда дверь высадим…

Игорь услышал, как внизу хихикнула Ирина, и приложил палец к губам, чтобы она помалкивала.

– Сейчас, да, я оденусь, одну минутку, – обреченно пробормотал Загробницкий, и действительно, через несколько минут открыл дверь.

Перед Игорем стоял худой, мокрый и дрожащий от холода человек в одних трусах, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Мужчина был очень тощим и длинным, с большими очками на носу, какого-то совершенно неопределенного возраста.

Впрочем, примерно таким и представлял Игорь по описанию Ирины похитителя редчайшего издания.

Загробницкий тоже взглянул в лицо Игоря с некоторым удивлением.

Что и говорить, но на местного сантехника одетый с иголочки, со своей интеллигентской бородкой, хорошо отутюжеными брюками и благоухающий французской туалетной водой Игорь Костиков был похож меньше всего.

Чтобы не давать хозяину квартиры времени очухаться и сообразить, что к чему, Игорь быстро и решительно ломанулся в ванную комнату, где стояла ванна, наполненная до краев водой.

Судя по мокрым следам на полу, было похоже, что Загробницкий уже успел в нее погрузился, но приход нежданного гостя вынудил его выскочить из воды, чтобы отпереть дверь.

Подавляя брезгливый вздох, Игорь опустился на колени и заглянул под ванную, откуда почему-то во всю ивановскую несло дохлыми крысами.

Загробницкий втиснулся и встал за спиной Игоря, пытаясь загородить собой стоящую в уголке стиральную машину.

Но Игорь сразу же, как только вошел, успел заметить аккуратно разложенные на машине необычные предметы, не слишком похожие на купальные принадлежности.

Там стояло две бутылки водки «Столичная», причем одна из них была уже ополовинена, а вторая даже не распечатана, лежал большой кухонный нож, резиновый шнур и парочка очень острых скальпелей.

Не было никаких сомнений, что Загробницкий сейчас решил покончить жизнь самоубийством, перерезав себе в ванной вены, и даже начал морально готовиться к своему черному делу, подкрепившись водкой, но вдруг так не вовремя (или – наоборот?) явился этот Игорь-сантехник.

Пожалуй, Загробницкий даже и не стал бы открывать, если бы не испугался, что слесари действительно в самый ответственный момент ни явятся ломать двери.

– Ну что там? Скоро? – нетерпеливо спросил Загробницкий, которому, похоже, буквально не терпелось скорее попасть на тот свет.

Игорь же тем временем с умным видом шарил руками под ванной, прощупывая скользкие, грязные трубы, и прислушиваясь, нет ли в квартире еще кого-нибудь, кроме этого безумца.

Впрочем, судя по запредельно далеко идущим планам Загробницкого, по крайней мере, сегодня вечером он находился дома в полном одиночестве.

«Точно, Малой, ты как всегда прав – приходится возиться в сплошном дерьме», – вспомнил Игорь, когда его рука действительно угодила в какую-то грязную, разлившуюся под ванной, лужицу.

– Ну? Я ведь больше не наливаю воду, видите? – буквально изнывал от нетерпения Загробницкий. – Наверное, труба подтекает. Но у меня сейчас все равно нет денег, чтобы вам заплатить за работу. Вы пока идите, идите, идите, а я завтра оформлю в ЖКО заявочку…

– А на кой мне деньги? – выпрямился Игорь. – Я вижу, у тебя, брат, валюта и получше есть.

И с этими словами Игорь ловко выхватил из-за спины Загробницкого водочную бутылку.

– Ой, нет же, я сейчас не могу, завтра, завтра, – растерялся от подобной наглости Загробницкий. – Поставьте на место, я не позволю…

Но дальше ему не пришлось продолжать своих причитаний, потому что Загробницкий внезапно увидел, как перед его глазами блеснуло лезвие, а в следующее мгновение почувствовал холод скальпеля возле своего горла.

– Другое оружие дома есть? – тихо спросил Игорь.

– Не-не-нет… – заклацал зубами Загробницкий, и теперь было непонятно, то ли он продолжает дрожать от того, что плохо вытерся, то ли – уже от страха.

– Смотри, проверю, – прошипел Игорь и, достав из кармана наручники, надел их на хилые ручонки Загробницкого. – А на тот свет ты, книжный вор, отправишься, не по своему желанию, а когда этого захочу я.

Эти самые наручники Игорь попросил в подарок у Малышева, после того, как во время истории с «ангельской пудрой» ему пришлось какое-то время поносить железные браслеты самому.

На редкость полезная, надо сказать, оказалась вещица!

Увидев на себе наручники, Загробницкий и вовсе стих и сгорбился – он и правда был, что ли, горбатым? – так что Игорю сделалось его немного жалко, и он набросил на мокрую голову ворюги сухое полотенце.

– Пошли, разберемся, – сказал Игорь, толкая присмиревшего Загробницкого в комнату.

Хотя, собственно говоря, в этой однокомнатной квартирке, комнаты никакой вовсе не оказалось – здесь была сплошная библиотека.

На стеллажах, на столе, на стульях, на полу, на подоконниках – везде, где только можно, лежали журналы и книги.

Кое-где книжные завалы были сильно запыленными, так что видно было, что их давно не касались руки человека, зато в других местах книги были разложены ровными стопочками, и между страницами виднелись многочисленные закладки.

Увидев обстановочку дома Загробницкого, Игорь почему-то поневоле смягчился и даже пожалел, что слишком сильно перепугал этого чудака его же собственным скальпелем, который при ближайшем рассмотрении, опять-таки оказался старинным, хорошо отточенным ножом для разрезания книжных страниц.

– Где же вы спите? – задал Игорь невольный вопрос, и только когда Загробницкий кивнул в угол, Игорь заметил скромную лежанку, заваленную книгами.

– Я сам, ради бога, я сам, – встрепенулся Загробницкий, когда Игорь решил освободить хотя бы стулья, чтобы можно было присесть. – А то вы все перепутаете, я потом ничего не смогу отыскать…

Он принялся было неловко, обеими своими закованными руками, перекладывать книги на пол, но вдруг словно вспомнил о чем-то, недоуменно застыл, а затем ударил по стопке так, что она разлетелась в разные стороны, поднимая в воздухе целый столб пыли.

– А-а-а, теперь уже все равно, – с горькой многозначительностью произнес Загробницкий. – Какой я дурак, и о чем только думаю? Теперь – точно все равно…

– Садитесь, – только и сказал Игорь.

– Вы собираетесь меня убить? – простодушно поинтересовался Загробницкий. – Тогда лучше в ванной. Мы здесь можем сильно перепачкать некоторые ценные экземпляры.

– Нет, пока только допросить, – ответил Игорь. – В присутствии свидетеля…и одновременно пострадавшего.

– Вы себя имеете в виду? – близоруко взглянул Загробницкий в лицо Игоря – он еще в ванной снова надел очки, которые снимал перед своим страшным купанием. – Извините, но я что-то вас не припомню…

– Сейчас припомните, – сказал Игорь, впуская в квартиру Ирину, которая уже замучилась ждать за дверью.

– Ох! – только и сказал Загробицкий, по-детски закрывая лицо обеими руками, а потом пробормотал: – Накиньте на меня, пожалуйста, еще какой-нибудь пиджак. Да, вон там, на вешалке. Ох! Что же теперь делать?

Теперь и Ирина в полной растерянности смотрела на этого типа, и в глазах девушки читалось смятение.

Почему-то ей сейчас тоже жалко было своего вора, которого она еще пару часов назад готова была просто задушить от злости.

– Какой позор! Нет, не усел, – первым глухо проговорил Загробицкий. – Простите меня, мой добрый ангел – не успел, слишком долго готовился…

– Чего вы не успели? – спросила Ирина, которая и вовсе ничего не понимала.

– …Но вы должны, должны меня понять, – повернул Загробницкий в сторону Ирины свое несчастное лицо, но заговорил так, как будто обращался сейчас как минимум ко всему человечеству, а скорее даже выдавал речь, предварительно подготовленную к Страшному суду. – …Потому что я до последней минуты не был уверен, что смогу. Поверьте мне, я до самой последней минуты не серьезно относился к этому предложению, даже несмотря на все угрозы, потому что был уверен, что на такие дела, как воровство, способны все люди, абсолютно все – кроме меня! Но, оказывается, никто, совсем никто не застрахован от того, чтобы в любой момент суметь убить, украсть, предать… И это…и это самое страшное. У меня вдруг получилось все так ловко, как будто я всю жизнь только этим и занимался. Я даже и сам ничего толком не понял…А когда понял…

– Где книга? – коротко спросил Игорь.

– Отдал…

– Кому?

– Ну, тому самому.

– Это не ответ, давайте все по порядку… Как вас, кстати, по имени-отчеству?

– Александр Иванович. Александр Иванович Загробницкий. Меня что, теперь посадят в тюрьму? Вы ведь из милиции?

– Примерно, – кивнул Игорь, думая, что на милиционера он внешне вообще-то похож примерно так же, как и на слесаря-сантехника. – По счастливому совпадению, я еще также являюсь мужем этой девушки, которая по своей доброте дала вам редкую книгу, и теперь ей приходится за это жестоко расплачиваться…из моего кармана.

– Да, я вас прекрасно понимаю, все понимаю, – закивал Загробницкий.

– У вас есть выбор – или сейчас, Александр Иванович, вы мне сами расскажете все начистоту, как сегодня было дело, или мы сейчас же отвозим и сдаем вас в милицию, и вам все равно придется во всех подробностях, в письменном и устном виде неоднократно пресказывать вашу историю…между ночевками в следственном изоляторе.

– Нет, я лучше здесь, – содрогнулся Загробницкий, хотя, с точки зрения Игоря, обстановочка в его берлоге, в смысле домашнего уюта, была ничем не лучше тюремной.

Но, как говорится, кому что нравится.

И Загробницкий сбивчиво поведал, как однажды, примерно неделю назад, его встретили возле библиотеки двое незнакомых молодых людей и завели весьма странный разговор.

Они сказали, что их шефу необходимо, как они выразились, «изъять» из библиотеки одну «книженцию».

Сначала Загробницкий даже и не понял, что от него требуется.

Он подумал, что у ребят просто нет пропуска в отдел редких книг, который обычно выдается по ходатайству ректората или по другим рекомендациям, и принялся давать им советы, как лучше всего такое разрешение получить.

Но когда до Загробницкого дошло, что молодые люди уговаривают его просто-напросто похитить ценную книгу, то пришел от такого предложения в ужас и, разумеется, наотрез отказался.

Отказался Загробницкий также и от солидного денежного вознаграждения, которое посулили было ему незнакомцы, хотя ему как раз в этот момент не хватало определенной суммы на одну книжечку, в которую вошли неизвестные произведения Шляйермахера – философа, занимающегося платоноведением, известнейшего теософа начала девятнадцатого века, кто…

Впрочем, это не важно.

Важно, что Загробницкий участвовать в краже книги, конечно же, сразу и наотрез отказался, и тогда эти люди начали угрожать ему, сказав прямым текстом, что дают «тугодуму» на размышления ровно одну неделю, и отпущенное время уже незаметно затикало.

С этого момента двое наглецов где-нибудь встречали Загробницкого буквально каждый день – то, когда тот вечером выходил из библиотеки, то возле подъезда его дома, и напоминали, сколько дней глупому книголюбу остается жить, если он все-таки не надумает принять их предложения.

Причем, одни из садистов всякий раз доставал из кармана калькулятор и переводил, сколько же это в часах, минутах и даже в секундах.

«Не так-то и мало, чтобы что-нибудь понять, – говорил он всякий раз, с невозмутимым видом убирая калькулятор в карман. – Особенно если учесть, что сказать „да“ – всего-то одна секунда, не больше…»

И вот на пятый день, то есть вчера, Загробницкий все-таки не выдержал и произнес это самое проклятое «да».

А сегодня, как известно, совершил злополучную кражу, тут же отдав книгу в руки вымогателей.

Но больше всего Загробницкого самого поразило, как ловко, хитро сумел он провернуть это дело…

– Так-так, – задумался Игорь над нехитрым рассказом Загробницкого, понимая, что человек со «специальной» фамилией в этой истории оказался скорее жертвой, чем настоящим преступником – игрушкой в чьих-то грязных руках. – Они вам заплатили? Сколько они вам дали денег?

– Ах, какие деньги! – поежился Загробницкий. – Не нужны мне никакие их деньги. Я так и сказал – мне от вас ничего не нужно, только теперь, Христа ради, оставьте меня в покое…Нет, я бы ни за что не взял…

– Значит, от денег вы отказались? – озадаченно переспросил Игорь, который, надо сказать, к денежным знакам был не настолько равнодушен, как этот странный, смешной человек – слишком уж напрямую от них, проклятых, зависели и комфорт, и настроение, и чувство свободы.

– А они, те, как на ваш отказ отреагировали? – поинтересовалась в свою очередь и Ирина.

– Никак. Засмеялись и пошли себе. И я тоже – домой, сюда, – подвел итог Загробницкий, выразительно кивая в сторону ванной, в которой еще не успела до конца остыть водичка, приготовленная для прощального купания.

– Негодяи! Ладно, про вас, Александр Иванович, мне все приблизительно понятно, – сказал Игорь. – Но теперь давайте перейдем к этим двум подонкам, которые вас, насколько я понял, буквально приперли к стенке. Вы должны рассказать: как они выглядели, во что были одеты, припомнить буквально каждое слово. Затем мы все-таки обратимся к помощи милиции – не бойтесь, пока в частном порядке, там работает мой друг, – и попробуем составить фотороботы…