Текст книги "Кто первый на виселицу"

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
(ОЛЬГА)

Я приехала домой и решила в ожидании звонка от клиента заняться уборкой. Прежде всего нужно разобрать вещи в шкафу, которые я сто лет не разбирала. Я прошла в комнату. Так и есть: вещи, которые я проигнорировала вчера, валялись на полу бесформенной кучей. Да и как им там не лежать, если кроме меня в квартире никого не было, а следовательно, и убрать их никто не мог?

Я присела и стала их собирать. Одна блузка почему-то оказалась тяжелее других. Я потрясла ее, и из рукава вывалилась мышь от компьютера. Боже мой, а я-то искала ее целую неделю!

Я быстренько воткнула мышь в предназначенное для нее гнездо на системном блоке и вернулась к раскиданным вещам. Не успела я повесить на вешалку брючный костюм, как раздался телефонный звонок.

– Алло! Ольга Андреевна? – раздался глуховатый мужской голос. – Это Вячеслав. Помните, мы договаривались, что я позвоню вам сегодня?

– Помню, конечно, – ответила я, почувствовав, как сильно забилось мое сердце. – Я могу встретиться с вами сегодня у меня дома.

– Я готов, – сказал Вячеслав. – Где вы живете?

Я продиктовала ему свой адрес. Проговаривая его, я изо всех сил вслушивалась в трубку, надеясь, что Вячеслав каким-то образом выразит свое удивление. Ведь, по моим расчетам, он должен был думать, что я живу там, где живет Полина. Но никаких намеков на удивление я не обнаружила.

– Я буду у вас через час. Вас это устраивает?

– Вполне, – ответила я.

– До встречи, – сказал Вячеслав и повесил трубку.

Я была очень взволнована. Ни о каком продолжении уборки не могло быть и речи. Какая уборка в таком состоянии! Домашние дела никуда не денутся. Я отлично знала, что сколько бы дел по хозяйству я ни переделывала, меньше их не становилось. И никто не помешает продолжить мне выполнять работу по дому завтра. В конце концов, сейчас намного важнее правильно построенная беседа с клиентом.

А для этого нужно успокоиться. Поэтому я прошла в кухню и достала маленькую бутылочку бренди. Ее мне как-то презентовал один из клиентов, а я предусмотрительно приберегла для подходящего случая.

Сегодняшний случай показался мне вполне подходящим, поэтому я быстро откупорила бутылку и налила себе в стакан граммов сто пятьдесят коричневатой жидкости.

Ну и гадость, надо вам сказать, это заморское бренди! Практически, обычный наш самогон, только гораздо хуже. Мне даже не захотелось подливать еще немного в стакан. Ну разве что граммов пятьдесят. Я плеснула ровно пятьдесят граммов, морщась, проглотила и ощутила, что волнения мои благополучно улеглись.

Потом я чистила зубы в ванной, чтобы Вячеслав не подумал, что я напилась с утра самогонки, затем еще высосала парочку леденцов «Холлс» – тоже, кстати, гадость редчайшая, – и уселась за столом в комнате, обложившись разными бумагами, нужными мне в работе.

Вскоре раздался звонок в дверь. Я открыла и увидела своего недавнего знакомого Вячеслава Маврина. Это был высокий спортивного сложения парень со светло-русыми волосами, в которые словно случайно затесалась седая прядь на левом виске. Он был в джинсах и черной футболке.

– Проходите, пожалуйста, – пригласила я его.

Вячеслав прошел в комнату, я усадила его на стул рядом с письменным столом, сама села по другую сторону стола и надела очки.

Я видела, что Вячеслав нервничает. Он явно не знал, куда девать руки и постоянно то прятал их за спину, то клал на

стол, то сжимал, то сплетал пальцы.

– Успокойтесь, – мягко предложила я ему. – Расслабьтесь, ведь вы же пришли к психологу, здесь вам нечего волноваться. мы с вами просто поговорим о том, что вас волнует. А я в процессе беседы пойму, что нужно делать, чтобы вам помочь.

– А я могу рассчитывать на то, что все сказанное мною здесь, останется между нами? – хрипло спросил Вячеслав.

– Ну конечно! – ответила я. – Ведь это же профессиональная тайна! Это как тайна исповеди!

– Я не верю в то, что священники так уж сохраняют эту тайну исповеди, – усмехнулся Вячеслав. – Просто я вам как-то сразу поверил. Мне кажется, вы не способны на обман и подлость.

Мне было очень приятно это слышать.

– Я рада этому, – сообщила я Вячеславу. – Вы и должны доверять своему психологу. Вы же ничего не скрываете от врача?

– Вы считаете, что мне нужен врач? – по-своему истолковал мои слова Маврин, и лицо его перекосилось.

– Нет, ну что вы! – поспешила я его успокоить. – Я не думаю, что это нужно. Но чтобы понять, в какой степени вам нужна моя помощь, мы должны с вами побеседовать. И вы должны быть со мной полностью откровенны, чтобы я смогла вам помочь.

– Хорошо, – выдохнул Вячеслав, разжимая пальцы. – Дело в том, что я хотел поговорить с вами о женщинах… Вернее, о моих отношениях с ними… Понимаете, в юности я знал одну девушку, она мне очень нравилась. И вот как-то раз она согласилась пойти со мной гулять. После этого мы пошли к ней домой… – Маврин замолчал.

Я тоже молчала, боясь спугнуть его откровенность.

– В общем, в тот раз у меня ничего не получилось. И она… Из-за нее… Хотя нет, все началось даже намного раньше, – Вячеслав потер лоб.

– Может, вам и следует начать с самого начала? – тихо сказала я. – Возможно, что причины того, что вас волнует, кроются в вашем детстве? Это часто бывает.

– Да, именно так. Тогда все и началось, но… Я не могу точно вспомнить…

– Может быть, обратимся к гипнозу? – предложила я. – Это очень эффективно. Я введу вас в гипноз, вы вспомните свои ощущения, расскажете мне о своих переживаниях. Иногда даже этого хватает для того, чтобы человек избавился от своих проблем.

– Нет, нет, – вдруг закричал Вячеслав. – Какой гипноз, зачем? Не надо, я не хочу!

– Успокойтесь, пожалуйста, – сказала я, – это же совсем не страшно! Гипноз не причинит вам абсолютно никакого вреда!

– Что вы хотите из меня вытянуть? – кричал Вячеслав, дрожа всем телом. – Что вам от меня нужно? Кто вы такая?

– Я знакомая вашей подруги. Вы сами обратились ко мне, – напомнила я ему. – Это была ваша идея!

– Я не нуждаюсь в ваших услугах! – закричал Вячеслав, выскакивая в коридор.

– Подождите, – кинулась я за ним, – вы все не так поняли, Вячеслав, останьтесь!

Но Вячеслав уже скрылся за дверью. Слышно было только, как стучат по лестнице его ботинки.

Я тяжело вздохнула, оставшись одна. Надо же, сорвался сеанс! Такое со мной произошло впервые. Неужели я как-то неправильно себя повела? Но предложить сеанс гипноза в такой ситуации было делом вполне естественным и нужным…

Почему Вячеслав отреагировал столь бурно? Испугался, что я смогу что-то узнать из того, что он хотел бы сохранить в тайне? Но ведь он сам обратился ко мне за помощью…

Что же теперь делать? Я позвонила Полине и попросила ее приехать ко мне, так как была очень растеряна. И мне не хотелось обсуждать случившееся по телефону.

Полина приехала минут через пятнадцать.

– Что у тебя произошло? – спросила она, входя в комнату.

Я рассказала ей все произошедшее в подробностях. Полина закурила сигарету и задумалась.

– Чего он испугался? – спросила она, выпуская дым.

– Сама голову ломаю. Может быть, это все-таки он тебя пугал? Понял, что это не ты и…

– И что?

– Подумал, что я его вычислю.

– А при чем здесь я? И зачем ему преследовать кого-то из нас?

– Мы должны это выяснить. Я почти уверена, что это он. Больше некому.

В этот момент зазвонил телефон. Я взяла трубку.

– Алло! – услышала я голос Константина Сергеевича Кашкина. – Оля, это ты?

– Да я, – ответила я и сразу же вспомнила, что договаривалась с Константином о том, что он позвонит сегодня. Мы

должны были встретиться, но в круговерти текущих событий я

совсем позабыла об этом.

– Оленька, ты не забыла о нашем разговоре? – спросил Константин.

– Нет, конечно, – как можно убедительнее ответила я. – Я уже давно жду твоего звонка.

– Я только что освободился. Ну, что, мы сможем сегодня увидеться?

– Я, конечно… Понимаешь, Костя, ко мне приехала сестра, Полина…

Полина, услышав мой ответ, одобрительно закивала головой. Я знала, что она не одобряет моих отношений с Константином и поэтому надеется, что я откажу ему в свидании. Но если бы кто знал, как мне не хотелось этого делать!

Константин, очевидно, понял мое состояние, потому что тут же предложил:

– Так давайте встретимся все вместе! Я заеду за вами и отвезу вас обеих к себе. Заодно и познакомлюсь с твоей сестрой, ты ведь мне так много о ней рассказывала.

Полина нахмурилась. Слышимость в трубке была очень высокой, и сестра различала каждое слово, произнесенное Константином.

Я посмотрела на Полину умоляющим взглядом. Она пожала плечами и отвернулась. Я посчитала это за согласие и сказала в трубку:

– Мы не против. Заезжай за нами.

– Я буду через двадцать минут, – ответил Константин.

Когда я положила трубку, Полина так и осталась стоять спиной ко мне, задумчиво глядя в окно. Я подошла к ней, повернула лицом к себе, обняла и ласково сказала:

– Ну, Полечка, милая, не сердись, пожалуйста! Ты просто не знаешь, какой замечательный человек Константин. Вот увидишь, он тебе обязательно понравится!

– Да при чем тут я? – проворчала Полина. – Главное, что он нравится тебе! Я уже не могу на тебя влиять.

– И не нужно на меня влиять, – сразу же ответила я. – Я взрослый человек и сама за себя отвечаю. Ты же понимаешь, что я не брошусь в его объятия очертя голову!

– Очень бы хотелось на это надеяться, – с сомнением ответила Полина.

Я побежала в свою комнату, переоделась в нарядное платье и попросила Полину на скорую руку соорудить мне что-нибудь на голове.

Полина молча, одним движением, собрала копну моих волос, туго-туго скрутила, так, что у меня чуть глаза на лоб не полезли, потом сделала из этого «ракушку» и начала сосредоточенно скреплять прическу шпильками. Она втыкала их сильно, с какой-то яростью, мне даже казалось, что она сейчас проткнет мне голову. Я тихонько попискивала, стараясь не закричать от боли, потому что Полина, разозлившись, могла вообще все бросить и оставить меня с бесформенной кучей на голове.

– Терпи, терпи, – бормотала Полина, – дольше держаться будет. А если слабо скрепить, то развалится через пять минут.

Затем Полина выпустила тоненькую прядь сбоку, смочила палец в бальзаме для волос, накрутила прядку на этот палец и сбрызнула мои волосы лаком.

Она отошла на два шага, оглядела меня и удовлетворенно кивнула головой:

– Отлично. То, что надо.

Я заглянула в зеркало и осталась очень довольна Полининой работой. На меня смотрела красивая, элегантная женщина, с аккуратной прической, очень подходящей к ее овальному лицу. Нет, поистине у Поли талант! Это, безусловно, передалось ей от бабушки. А мне вот нет.

В процессе создания прически или макияжа я полностью доверяла только двум людям: Полине и Евгении Михайловне, поэтому в парикмахерскую или в модный салон почти никогда не ходила.

– Давай губы накрашу, – предложила Полина.

– И глаза тогда заодно, – воодушевилась я.

Макияж был готов буквально через пять минут. Я была просто в восторге, нравилась сама себе, что бывала нечасто.

Вскоре раздался звонок в дверь. Я пошла открывать. Константин вошел и несколько удивленно посмотрел на Полину.

– Что вы на меня уставились? – недружелюбно ответила Поля. Я чуть за голову не схватилась. Ну, как можно так разговаривать с незнакомым человеком, тем более с художником, человеком с нежной, ранимой душой! Он ведь может обидеться. Я кашлянула, но Полина не обратила на это внимания.

– Просто я не предполагал, что вы настолько похожи с Олей. Вас просто не отличить.

– Это только внешне, – разочаровала его Полина, в упор рассматривая Константина. – Характеры у нас абсолютно разные.

– Да, я вижу, – засмеялся он. – Ну что, девочки, пойдем?

Именно так – девочки – называл нас с Полиной Жора Овсянников, бывший Полинин муж. И Полина ничего не имела против этого. Но почему-то когда это произнес Костя, она сморщилась. Нет, Полине решительно не достает вежливости! Если бы я не росла вместе с ней у бабушки, то подумала бы, что ее вообще никто не воспитывал.

Мы вышли на улицу, и Константин провел нас к своей машине. Я мысленно молила Полину не распространяться по поводу его старенького автомобиля. Она услышала мои мольбы, но заявила:

– Я поеду на своей машине.

– Почему? – удивился Константин.

– Что же, я брошу ее здесь посреди двора?

В глазах Полины явно читалось следующее: «Это все-таки „Ниссан“, а не твоя развалюха, которую можно и не запирать», и я от всей души надеялась, что Константин не умеет читать по глазам.

– Но как же вы потом поведете машину? У меня накрыт стол, есть бутылка прекрасного армянского коньяка…

– Я не пью! – отрезала Полина. Я прямо видела, как она хотела добавить «в отличие от некоторых», но сдержалась. Что ж, и на этом спасибо.

Мы сели в машину Константина, упрямая Полина – в свою. Константин нажал на педаль газа, машина тронулась с места. Полина поехала за нами.

– Строгая у тебя сестра! – с улыбкой заметил Константин.

– Она очень хорошая, – твердо ответила я. Как бы ни вела себя Полина, но она моя сестра, и я буду защищать ее до конца. Сама я могла высказывать ей свое недовольство, даже ругать иногда, когда она меня выводила, но другому человеку я не позволю даже слово о ней плохо сказать.

– Да я и не говорю, что она плохая. Просто вы с ней абсолютно разные.

– Это точно, – вздохнула я.

Вскоре мы подъехали к дому, в котором жил Константин. Я как-то раз была у него в гостях. Константин показывал мне свои работы. Сегодня мне хотелось, чтобы их увидела Полина и поняла, какой он талантливый человек.

Мы поднялись в его квартиру. В зале стоял накрытый стол. На нем не было таких роскошных яств, которые можно отведать у Полины, но все тем не менее выглядело очень аппетитно.

– Прошу к столу! – пригласил Константин.

– А по какому поводу праздник? – спросила Полина.

– Как по какому? По случаю нашего знакомства!

– Но ведь вы, когда готовили этот стол, еще не знали, что познакомитесь со мной!

– А я это предчувствовал! – улыбнулся Константин. Полина невольно улыбнулась в ответ.

– Садитесь, садитесь, девочки!

Костя усадил нас на стулья с витыми ножками и начал открывать бутылку с коньяком.

Он собирался наполнить и Полинину рюмку, но та решительно накрыла ее рукой и повторила:

– Я не пью!

– Да мы вас потом посадим в такси!

– Я принципиально не пью! – подчеркнула Полина.

Мне стало смешно. Я-то хорошо знала, что Полина не пьет не из-за каких-то высоких принципов, а по весьма прозаической причине: от алкоголя ее кожа покрывается красными пятнами. Конечно, она никогда не признается в этом, и истинная причина ее неприятия алкоголя известна только очень узкому кругу людей, самых близких.

Полина Полиной, а мы с Константином выпили с удовольствием. Коньяк действительно был очень вкусным. Я закусила

ломтиком лимона и решила теперь поесть более основательно.

Полина совершенно не стеснялась: сама накладывала себе различные закуски, и я решила последовать ее примеру.

Через некоторое время неловкость, сковывавшая нас в начале знакомства Полины и Константина, совершенно испарилась. Полина, по-моему, стала относиться к Косте намного лучше, чем раньше. Я была очень рада этому обстоятельству и решила усилить ее симпатию.

– Костя, а ты не покажешь Полине свои работы? – спросила я.

– Да, конечно, если хотите, пожалуйста, – встал Константин.

Он прошел к соседней комнате, дверь в которую была заперта на ключ, открыл ее и пригласил нас войти. Это была его студия. На стенах висели полотна, написанные Константином. В основном это были портреты. Женские, мужские, детские… Их было очень много.

Мне очень нравился один из них. Он изображал старика с утомленным, испещренным морщинами лицом. Чем-то это лицо было мне знакомо. Его глаза выражали бесконечную усталость от жизни и даже желание поскорее умереть. Во всяком случае, мне так казалось.

Я не очень хорошо разбиралась в живописи, но была уверена, что у Константина большой талант.

Еще меня привлекал портрет маленькой спящей девочки. Ее лицо было безмятежным. Чувствовалось, что еще миг – и девочка откроет глаза, потянется спросонья и обязательно улыбнется.

В результате каких приемов получалось такое ощущение, мне было непонятно. И почему-то я была абсолютно уверена, что глаза у этой девочки карие, хотя они были и закрыты.

– Это все вы нарисовали? – удивленно спросила Полина.

– Да, – просто ответил Константин. – Только картины не рисуют, а пишут.

– Вы уж простите мне мою неосведомленность, Константин Сергеевич, далека я от живописи. Но картины мне ваши нравятся. У вас, бесспорно, талант.

– Спасибо. Но почему вы называете меня на вы, Полина? По-моему, гораздо удобнее обращаться друг к другу на ты.

– Хорошо, – улыбнулась Полина. – Ты напоишь нас кофе, Костя?

– Конечно, конечно, с удовольствием. Вы пока посидите в комнате, я пойду его сварю.

Мы вернулись за стол.

– Ну, что, убедилась? – спросила я. – Я же тебе говорила, как он талантлив!

– Да, определенно что-то в нем есть. А ты уже влюблена не на шутку?

– Полина, почему тебя это не устраивает?

Полина только рукой махнула.

Тут вошел Константин с подносом в руках, на котором стояли три чашечки с горячим кофе.

– Вот, пожалуйста, – произнес он, расставляя чашечки. – Берите торт, хоть и покупной, но очень вкусный.

Мы угощались тортом с кофе, потом Константин подошел к магнитоле, стоящей на тумбочке, и включил тихую музыку.

– Может быть, потанцуем? – обратился он ко мне?

Танцевать мне не хотелось, и я посоветовала ему пригласить Полину. Едва только она положила ему руки на плечи, как

мы услышали звук поворачиваемого в замочной скважине ключа.

Константин вздрогнул. Потом как-то нервно засмеялся и сказал:

– Это, наверное, мама вернулась. Не думал, что так рано.

В комнату вошла пожилая женщина, высокая, крупная. Ее волосы были абсолютно седыми, она, видимо, не считала нужным их подкрашивать. Она была одета в костюм темно-синего цвета.

– Здравствуйте, – произнесла женщина низким, густым голосом. – Костик, познакомь меня со своими гостьями.

– Это Ольга, – взял меня под руку Константин, – а это Полина, ее сестра. А это моя мама, Алевтина Михайловна.

– Очень приятно, – хором сказали мы с сестрой.

– Взаимно, – улыбнулась женщина. – Я вижу, я вам помешала.

– Ну, что вы, что вы, нисколько! – смущенно ответила я.

– Просто я думал, что ты вернешься позже, – глядя в пол, произнес Константин.

– Нам уже пора! – заявила вдруг Полина и потащила меня к выходу.

– Я провожу вас! – крикнул Константин.

– Не нужно, мы сами доберемся, спасибо. Все было просто замечательно, – и Полина увлекла меня на лестницу. Мы спустились вниз и пошли к Полиной машине.

– Надо же, как нехорошо получилось! – огорченно сказала я, вспоминая недопитую бутылку коньяка.

Полина промолчала. Когда мы сели в машину, она вдруг спросила:

– Что это он так боится своей мамочки?

– Почему боится?

– Ну, он взрослый человек. Что, он не может привести в гости женщину? И ее сестру? Что в этом такого?

– Просто он не ожидал, что она вернется так рано. Поля, сейчас нужно думать не об этом.

– А о чем?

– Как о чем? Не о чем, а о ком! О Маврине, конечно!

– Это тот твой клиент, который сбежал с сеанса?

– Ну конечно! Нужно узнать о нем поподробнее. Может быть, он состоял в психиатрической клинике на учете. Я могу это узнать. Нужно туда съездить.

– Куда?

– В психушку, куда! У меня там заведующий знакомый, профессор Завадский. Придется обратиться к нему. Я не раз сталкивалась с этим человеком по работе. Он мне даже кандидатскую помог защитить. И вообще очень хорошо ко мне относится и сможет помочь.

– Когда ты собираешься этим заняться?

– Да прямо сегодня. Чем быстрее мы сможем обезвредить Маврина, тем лучше!

– С тобой съездить?

– Да нет, не нужно. Кстати, а ты что, сегодня не работаешь?

– Так сегодня же суббота.

– Эх, черт! Значит, Завадского нет в клинике!

– Так это еще лучше! Не придется тащиться в такую даль!

В самом деле, психиатрическая клиника находилась очень далеко, на окраине города. Добраться туда было очень проблематично, а уж выбраться из этого района вечером…

– Но я не знаю, удобно ли беспокоить его дома…

– Удобно, удобно, – подбодрила меня Полина. – Ты же не просто так, а по делу! Может, этот Маврин из психушки сбежал? Может, он опасен для общества?

– Хорошо, – вздохнула я. – Тем более, что он сам мне предлагал обращаться к нему, когда понадобится. И адрес у меня есть, я не раз у него бывала.

– Вот видишь! – выразительно посмотрела на меня Поля.

– Тогда ты меня здесь высади, – попросила я. – Не жди меня, это совсем недалеко от моего дома, я потом пешком дойду.

– Ну, смотри, как знаешь.

Поля высадила меня около магазина «Волна» и умчалась на своем «Ниссане» в светлую даль.

Я зашла в магазин, купила традиционную коробку конфет. Посмотрела с грустью на бутылку армянского коньяка, стоявшую на витрине… и решительно полезла за деньгами. В конце концов, не пойдешь же к профессору просто с коробкой конфет! Может, он их и не ест совсем, эти конфеты! А коньяк – это как раз то, что нужно для мужчины.

Я распрощалась еще с частью Кирилловых денег и вышла из магазина. Дом профессора Завадского находился в двух кварталах ходьбы отсюда. Я шла в своем красивом черном платье и думала, что со стороны может показаться, что женщина только что вышла из автомобиля и не более чем через пару минут вернется в него. Я действительно покинула автомобиль не так давно, но вот теперь уже в него не попаду, и придется вышагивать по городу в вечернем платье.

Я прибавила шаг и вскоре уже поднималась по лестнице дома, в котором жил Эдуард Александрович Завадский.

Я поднялась на третий этаж и нажала на кнопку звонка.

– Кто там? – раздался знакомый приятный баритон.

– Эдуард Александрович, это Оля Снегирева. Вы меня помните? – прокричала я.

Дверь тут же открылась. Я увидела профессора Завадского. Он был в домашнем халате, высокий, дородный мужчина, с голубыми глазами и сединой в волосах.

– Боже мой, Оленька, какой сюрприз! Проходите, проходите, – Эдуард Александрович взял меня за руку и провел в квартиру. – Не нужно разуваться, – сразу же предупредил он. Потом склонился к моей руке и поцеловал.

– Как поживаешь, Оленька? – спросил Завадский, усаживая меня в большое кожаное кресло.

– Да ничего, нормально. Зашла вот проведать вас. Это вам, – я протянула ему коробку конфет и бутылку.

– Спасибо, милая. Ну, это ты себе оставь, – он пододвинул мне конфеты, – а вот это мы сейчас с тобой вместе выпьем!

Эдуард Александрович весело подмигнул мне и пошел в кухню за штопором. Я осмотрелась. Ничего не изменилось в этой комнате с тех пор, как я была здесь в последний раз. Те же обои, та же мебель. И те же цветы в горшочках. Эдуард Александрович очень любил комнатные цветы. У него их было великое множество, самых разных. Встречались и очень редкие. Когда они начинали цвести, это было чудесное зрелище.

Завадский и мне как-то давал отросточек, но я все время забывала его поливать, и он так и не зацвел ни разу. Увидев еще раз все это цветочное великолепие Эдуарда Александровича, я тут же дала себе слово, что отныне стану поливать цветочек каждый день и добьюсь таких же результатов. И еще разведу цветы. И будет у меня так же красиво в квартире, Полина умрет от зависти. Она же не любит комнатные растения. А вот увидит мои и… Только сперва надо в шкафу разобрать.

Не изменился и сам Завадский. Все такой же бодрый, подтянутый, статный. Энергия в нем так и кипит. А ведь ему уже около семидесяти.

Тут вернулся Эдуард Александрович. Он принес открытую бутылку, нарезанный лимончик на тарелочке и датский рулет в целлофановой обертке. Все это он разложил на маленьком столике на колесиках. Потом достал из серванта две хрустальные рюмочки. Я все-таки открыла коробку с конфетами и поставила ее на столик.

– Ну, за встречу! – сказал Эдуард Александрович, наполняя рюмки. Мы чокнулись и выпили. Хорошо, что Эдуард Александрович никуда не спешит. Можно допить бутылку до конца.

– А теперь признавайся, – закусывая лимоном, произнес Завадский. – Что тебя ко мне привело? Наверное, не только желание проведать старика, а?

– Не только, – вздохнула я. – Мне нужна ваша помощь, Эдуард Александрович. Очень нужна, просто необходима.

– Все, что в моих силах, дорогая, – ответил Завадский.

– Мне нужно знать, известно ли вам что-нибудь о Вячеславе Маврине? – спросила я и добавила:

– Это очень важно.

Эдуард Александрович помолчал. Потом спросил:

– Не возражаешь, если я закурю?

– Ну, что вы, конечно, нет.

Завадский закурил какую-то длинную сигару, я такие только по телевизору видела.

– Ты понимаешь, Оля, что я не вправе выдавать врачебную тайну. Но я давно знаю тебя, не раз имел возможность убедиться в твоей порядочности и, находясь в домашней обстановке, кое-что могу тебе сказать. Маврин лечился у нас несколько лет назад. В результате случая, о котором ты сможешь узнать в милиции.

– В милиции? – удивилась я.

– Да, в милиции, – повторил Эдуард Александрович.

– Но почему именно там?

– Маврин привлекался к уголовной ответственности по одному делу.

– По какому? – быстро спросила я.

– Что-то с запугиванием девушек.

У меня бешено заколотилось сердце.

– Скажите, – голос мой дрожал, – а что он с ними делал? Убивал?

– Нет-нет. Насколько я знаю, нет.

– А что? – мне было очень страшно.

– Просто пугал. Доводил просто до ужаса.

– Но как?

– Я же тебе говорю, Оленька, если тебе это так интересно, можешь обратиться в милицию. Я не был его лечащим врачом, но по-моему, теперь с ним все в порядке. Или тебя интересует именно его прошлое?

– И то, и другое.

– Если тебе нужно знать, каково его состояние на сегодняшний день, то я могу это для тебя узнать. А если тебе нужны подробности того дела, то иди в милицию. Но просто так они, конечно, не расскажут. Нужна какая-то конкретная причина. Или свой человек.

Свой человек у меня в милиции был. Вернее, это был Полинин «свой человек». Ее бывший муж Жора Овсянников, старший следователь УВД города. Правда, Полина вряд ли захочет с ним встречаться, она всегда старается держаться подальше от Жоры, но случай-то исключительный.

– Спасибо вам за информацию, Эдуард Александрович, – поблагодарила я.

– Но ты же не собираешься вот так сразу уходить? – с беспокойством спросил старик.

Я бросила взгляд на бутылку с коньяком. Она была почти полной.

– Конечно, я еще посижу, – ответила я. – Ведь я так соскучилась, Эдуард Александрович. И это была чистая правда.

Эдуард Александрович наполнил рюмки коньяком, я взяла из коробки конфетку, мы опять чокнулись, и я поняла, что вечер будет очень удачным.