Текст книги "Небо славян. Велесова Русь"

Мста – река, конечно, капризная, с болотистым устьем и каменистым дном на большой части своего русла, сильно петляет и даже имеет пороги в районе Опочецкого Посада у Боровичей, но вытекает из Мстинского озера (сейчас это водохранилище), которое река Цна соединяет с Вышневолоцким озером. Конечно, сейчас окрестности изменились, когда-то Цна просто протекала через Вышневолоцкое озеро, а чуть в стороне был исток Тверцы, требовалось перетащить суда из одной водной системы в другую, это и был Вышний (верхний) волок, а у Боровичей – Нижний. На месте волока давно прорыт канал, даже два, а сам исток Тверцы застроен жилыми районами Волочка, но название города, как напоминание о давнем волоке на этом месте, осталось.

Тверца – приток Волги, а там уже и до Булгара доплыть просто, хотя и не близко.

От Ильменя, кроме Волхова в сторону Ладоги, Мсты в сторону Вышнего Волочка и Волги, можно пройти по Ловати до Великих Лук и оттуда на Западную Двину и Днепр, а можно по реке Шелони, которая впадает в Ильмень с запада, дальше либо в реку Великую и в Чудское озеро, потом по Нарве в Финский залив, либо на Лугу и прямо по ней в тот же залив.

Ильмень – перекрестье путей не хуже Ладоги, конечно, проблем больше, по Ладоге и Онеге на Волгу пробиться легче, но при необходимости обойти Ладогу можно и по Мсте.

Не потому ли «запер» Рюрик своим городищем Ильмень? Скандинавский Альдейгьюборг уже был сожжен и восстановлен как славянская Ладога, по Западной Двине даже с волоками на Днепр мимо Киева не пройдешь, а там Аскольд и Дир. Оставалось перекрыть район Псковского и Чудского озер, а также путь из Онеги (озера и реки, они никакого отношения друг к дружке не имеют) в Волгу.

Посмотрите, где поставил Рюрик свои опорные пункты – Ладога (ушел оттуда к Ильменю, только когда стал уверен, что возврата к скандинавскому прошлому не будет), Рюриково городище на Ильмене, «закрывшее» это озеро, Труворово городище (Изборск), имевшее возможность держать под собой округу устья Великой и Псковского озера, и городище Синеуса на Белом озере.

Немного вопросов и сомнений (куда же без них?).

Труворово городище (старый Изборск) – место, конечно, примечательное. Согласно легенде поставлен был князем Словеном, сыном князя Гостомысла. Рядом с Изборском – Словенские ключи, удивительно холодные, вода в которых вкусная и полезная. Часть ключей ныне пересохла, но к ним все равно постоянно приходят желающие поправить здоровье или просто испить чистой водицы без солей тяжелых металлов и хлорки из крана.

Князь Словен прожил на этом месте три года и умер, оставив свой Словенск (как его зовут местные жители) сыну – князю Избору, тот переименовал город под себя, это считалось нормальным, но вскоре тоже умер, «изъеденный змием», то есть попросту укушенный змеей, хотя одна из легенд твердит, что змеи в те поры серьезно отличались от нынешних – имели гнезда на деревьях и умели летать, этакие мини-дракончики.

Труворово городище стояло несколько северней, чем сейчас находится Изборская крепость, – на самом берегу Городищенского озера. Места потрясающе красивые, настоящая Русь, сам Изборск известен как «железный» город, крепко державший оборону западных рубежей. Впечатленная сведениями об основании города легендарным Трувором, императрица Екатерина Великая повелела поставить крест, якобы на его могиле. Этот замечательный Труворов Крест стоит и по сей день.

Все хорошо, однако археологи уверяют, что никакой могилы Трувора под ним нет. Логично, какая могила языческого князя может быть под христианским символом? Но это не все, археологи еще твердят, что Труворово городище ну никак не тянет на один из трех центров Древней Руси, скорее это действительно пограничный страж – грозный и стойкий.

Если посмотреть карту, появляется настойчивое желание с ними согласиться. Нет, не в отношении могилы Трувора, а по поводу некоторого несоответствия замечательного Изборска той роли, которую ему отводят в истории создания Русского государства. Городище стояло на берегу озера с таким же названием, это озеро связано с озером Мальским, а то с Псковским. Как бы ни были красивы и интересны эти места, как бы ни были велики их заслуги перед Отечеством, логика подсказывает совсем иное положение центра этих земель.

Восточней Изборска река Великая, почти в устье которой на месте впадения в нее реки Псковы стоит Псков – древний Плесков. Положение у него отменное, ближе к берегу уже топко, Псков, как и Новгород, чуть отступил от озера, но мимо не пройдешь, то бишь не проплывешь. Псковское озеро – это южная половина тандема с Чудским, из которого вытекает на северо-восток река Нарва, впадающая в Финский залив. Отличная возможность попасть в эти земли из моря, минуя проблемные Неву и Ладожское озеро.

Дата основания города неизвестна, впервые в летописи он упоминается в 903 году, но это как раз тот случай, когда верить написанному не стоит, кривичи и словене жили на берегах Псковского озера и реки Великой давным-давно, и скандинавы к ним через Нарву ходили.

Псков (Плесков) стоит на куда более выгодном и удобном месте и в качестве стража северо-запада словенских и кривичских земель годится не меньше Изборска. Тогда ведь граница не имела контрольно-следовой полосы и шлагбаумов с таможней, если и была четко определенной, то только по берегам рек: правый берег наш, левый ваш (или наоборот). В этом районе таких рек с берегами соседей-врагов нет, в Повеличье на обоих берегах – словене и кривичи.

Существует мнение, что именно древнейший Плесков и был тем самым городом Словена (его даже называют Малым Словенском), в который пришел со своими Трувор, он и был избран, был «Изборском», но позже до города добрались из Киева сначала люди княгини Ольги (вспомнившей о своих корнях), а потом Псков оказался основательно потрепан правнуком Ольги князем Ярославом, переполовинившим город в борьбе со своим братом Судиславом, княжившим в Пскове. Сам младший брат князя Ярослава Мудрого Судислав был брошен в псковскую тюрьму на 23 года (освободили только после смерти Ярослава его наследники), а сторонники поверженного сына Владимира Святого либо казнены, либо бежали. Куда? Они не могли бежать в Новгород, «сидевший» под Ярославом. Может, в пограничный Изборск? И туда унесли память о Труворе, ведь его могилу в Изборске так и не нашли?

ПВЛ странно упоминает и Изборск, и важный для северо-западной Руси Псков: вскользь, словно не придавая им значения. Почему эти два города незаслуженно забыты? Очень просто: летопись написана монахом Киево-Печерского монастыря, а правлена под присмотром внука Ярослава князя Владимира Мономаха, чей отец выпускал из темницы незаслуженно попавшего туда младшего Владимировича. Потому при призвании варягов Псков и вовсе «вычеркнут» из событий и заменен на Изборск?

А Новгородские летописи, они-то почему понизили статус своего соседа? Новгород и Псков всегда боролись за право именоваться первыми, возможно, Псков раньше поднялся, но Новгород из-за активности торгового пути, на котором встал, опередил соперника. Монахам где-нибудь в Суздале или Кирилло-Белозерском монастыре и вовсе безразлично, какой из двух городов назывался Изборском.

Это одна из существующих версий, она не располагает многими томами доказательств, но имеет под собой логическое обоснование, а значит, и право на существование.

Но независимо от того, в Изборске или все же во Пскове сел Трувор, понятно, что это было поселение на западной границе словенских или кривичских земель, возможно, перекрывающее и этот торговый путь, вернее, держащее его под контролем.

А на востоке?

Дошла очередь до Белого озера.

На Белом озере какое-то поселение существовало и до Синеуса. Кстати, об этом князе вообще ничего не известно, видно усы были седые с сероватым отливом, бывает такая седина, она голубой кажется. Вот и все. Можно поверить летописи, что это был брат (но если младший, то с чего бы седоусым быть, когда остальные еще не пенсионного возраста?).

Городище Синеуса нашли недавно, оно стояло на северном берегу Белого озера чуть в стороне от нынешнего села Троицкого и бывшего поселения… кого? Вообще-то чуди.

Раскопки еще ведутся, проблема, как обычно, одна: нехватка средств. Ничего особенного в округе Синеус сделать, конечно, не успел, неполных два года – не срок. Кто остался за него – неизвестно, что изменилось – тоже. Наверное, ничего.

Зачем Рюрику было отправлять брата так далеко? Не любил?

Наверное, это вообще не князь решал. А вот почему именно Белое озеро, понять несложно. Оно держало тот самый Аустрвергр – Восточный путь на Волгу, и не только его. Напомню:

Из Ладожского озера по реке Свири попадали в Онежское озеро, в него с юга впадает река Вытегра. В верховьях Вытегры хорошие волоки (волоки вообще бывают хорошие?) в Ковжинское озеро, из которого вытекает одноименная речка. Ковжа впадает в Белое озеро. Из Белого озера вытекает река Шексна, впадающая в Волгу.

На месте бывших волоков прорыт канал, судам нет необходимости входить в озеро Ковжинское. Это Волго-Балтийский путь, активно действующий и сейчас.

Но Белое озеро примечательно тем, что через него можно связаться не только с Балтикой, но и с Белым морем. По впадающей в озеро с востока речке Ухтомке можно подняться до Волоцкого озера (говорящее название, правда?), волоком до притока реки Модлоны, по ней в озеро Вожже, Свидью до озера Лаче, из которого вытекает река Онега (к Онежскому озеру отношения не имеющая). Онега впадает в Белое море.

От Белого моря везли на продажу моржовые клыки; леса вокруг озера, севернее и северо-восточней него, славились отменными мехами. Тот, кто сидел на Белом озере, сидел на богатстве. Удалось ли варягам взять контроль над этой местностью? В известной степени. Во всяком случае, булгары туда не совались, а Белое озеро всегда числилось у русских князей особым местом, оно упоминалось на равных с Киевом и Новгородом, хотя, конечно, никакого большого города там не было, условия не те.

Сейчас Белозерск стоит на южном берегу, считается, что перенесен после страшной эпидемии, скосившей его северного предшественника.

Конечно, одной человеческой жизни Рюрика, каким бы долгожителем тот ни был, не хватило на взятие всех торговых путей под свою руку и на становление государства на всей огромнейшей территории. Что-то успел сделать, до чего-то руки не дошли, но основа все же была создана. Почему позже князь Олег предпочел Киев, мы никогда не узнаем, можно только догадываться, что предпочел не выборную власть и не приглашенное княжение, а власть единоличную. Ни осуждать, ни удивляться мы не вправе. Как бы то ни было, Олег создал государство под названием Киевская Русь.

Считается, что воспитал первого Рюриковича – князя Игоря. Если о князе Олеге ходят лишь легенды вроде смерти от укуса змеи, выползшей из черепа давно убитого коня (все помнят эту легенду и прекрасное стихотворение Пушкина), то о князе Игоре немало документальных свидетельств. Удивительно, но мы верим в нелепую смерть Олега, хотя и предсказанную кудесниками, но не верим документальным свидетельствам об Игоре.

Дело в том, что на Руси не было аспидов, способных прокусить сапог и убить ядом взрослого человека. Подобных легенд очень много у самых разных народов, они все связаны именно с любимым конем гибнущего героя. Так что это скорее легенда, чем правда.

А об Игоре расскажу позже.

Эти пришлые… колбяги… или Почему скандинавы не подозревали о существовании Руси?

Странный заголовок?

Могу добавить странностей привычному глазу любителя русских древностей: и Гардарикой Русь тоже не звали. Во всяком случае, явно не всю.

Ну, это уже вовсе ни в какие исторические ворота не лезет! Сколько диссертаций защищено, сколько лекций прочитано о Гардарики – стране городов!

Не спешите закрывать книгу или вообще выбрасывать ее в мусоропровод, дочитайте хотя бы для того, чтобы был еще один повод меня обругать.

У Декарта есть замечательное выражение (умели эти древние выражаться!), дословно не помню, но суть такова: если бы люди прояснили термины, которыми пользуются, половина споров отпала бы сама собой. Очень верный тезис – к сожалению, в текстах, написанных тысячу лет назад, а то и в те давние времена переписанных с других, столь же древних текстов, прояснить термины бывает крайне трудно…

Что за колбяги, варягов мало?

Те, кто серьезно интересовался историей Древней Руси, о колбягах знают, самое «яркое» их упоминание – в «Русской Правде» Ярослава Мудрого, первом письменном уголовном кодексе Руси. Князь Ярослав в письменном виде «застолбил» различные штрафы в случае нанесения кому-то обиды или увечья, интересно, что штраф платился преимущественно в казну, пострадавший обычно довольствовался моральным удовлетворением. Удивительно ли, что новгородцы по-прежнему предпочитали разбираться с обидчиком без князя, разве только из чувства справедливости привлекая негодника к княжьему суду?

Но не о князе Ярославе Владимировиче (Мудрым его назвал Карамзин) речь, а о колбягах, которых мудрый поборник справедливости в свою пользу приравнял к варягам. Вот просто поставил знак равенства; выбитые зубы, сломанные носы и прочий физический или материальный ущерб обоих стоил новгородцам одинаково (и гораздо дороже носов, зубов или другой обиды самих горожан).

Что за птицы такие?

Можно снова и снова перечитывать «Повесть временных лет…», попробовать читать справа налево, через букву, по диагонали… но колбягов там нет. Это я, пожалуй, преувеличила, можно найти заковыристый вариант, при котором зигзагом получится слово «колбяг», но заниматься подобными глупостями ни к чему.

Из летописей колбягов упоминает Иоакимовская, но ее принято считать недостоверной (это та, которую никто «живьем», кроме Татищева, не видел). Правда, и ПВЛ тоже настоящую не видели, только в списках, да и то как-то вовремя сгоревших. Но ПВЛ – из серии неприкасаемых, ее критиковать не будем.

А вот скандинавы колбягов знали, и не с лучшей стороны. То есть эти самые колбяги были парнями не менее хваткими, чем скандинавы или русы, – пограбить там, кого в рабство продать, судите сами, вот выдержка из «Саги об Эгиле»:

«Торольв разъезжал по всему Финнмарку, а когда он был в горах на востоке, он услышал, что сюда пришли с востока колбяги и занимались торговлей с лопарями, а кое-где – грабежами. Торольв поручил лопарям разведать, куда направились колбяги, а сам двинулся вслед. В одном селении он застал три десятка колбягов и убил их всех, так что ни один из них не спасся. Позже он встретил еще человек пятнадцать или двадцать. Всего они убили около ста человек и взяли уйму добра. Весной они вернулись обратно».

Конечно, благородство вольнобандитствующего Торольва вызывает некоторое сомнение, как и его способность убить сначала три десятка колбягов, а потом еще человек пятнадцать или двадцать. Но суть ясна – колбяги на территории Финнмарка занимались тем же, чем и сами «доблестные» скандинавы. Конкурентов надо мочить, что в Финнмарке, что в сортире, потому расправа была короткой.

Всего получилось полсотни колбягов, нашедших бесславный конец от твердой руки славного бандита Торольва (ура ему!). Можно спокойно делить на десять, в сагах частенько с числами, особенно описывающими доблесть «наших» или немыслимое число уничтоженных врагов, нужно поступать именно так. Получается пяток бандитов, сраженных в два приема, и еще четыре-пять для ровного счета.

Оставим умопомрачительные цифры (самих лопарей-то в горах на востоке на небольшой территории было чуть больше) на совести доблестного Торольва – защитника малоимущих (имущество сначала колбяги отобрали, потом Торольв, не зря же освобождал!) и сочинителя саги, главное, что отсюда можно почерпнуть: какие-то там колбяги торговали с лопарями и кое-где их грабили и на этой почве совсем не дружили со скандинавами. Торольв был исландцем на службе у норвежского конунга.

А еще, что горы на востоке были для колбягов вполне привычным местом и торговли, и грабежа, ведь лопари не сказали, что это какие-то неизвестные бандиты прибыли, а четко назвали обидчиков колбягами.

Финнмарк и тогда и сейчас – север Скандинавского полуострова (ныне Норвегии), где в основном проживают саамы (лопари). На востоке Финнмарка находится полуостров Варангер и Варангерфьорд, то есть Варяжский полуостров и Варяжский же залив(!). Это граница Норвегии и Мурманской области.

Едва ли пяток или десяток колбягов, например, с побережья Черного моря и даже юга Балтийского, рискнули бы отправиться за тридевять земель грабить, в общем-то, не самых богатых лопарей, да еще и с завидной регулярностью, так, что даже название своего… народа(?)… банды(?)… воинского образования(?) в умах у местных застолбили.

Скорее, это почти местные, откуда-нибудь с берегов того же Варангерфьорда. Не зря его так назвали.

Колбяги = варяги, во всяком случае, в расценке выбитых зубов и свернутых челюстей, по мнению русского князя Ярослава Владимировича, то бишь Мудрого, знакомого со скандинавами не понаслышке, потому как женат был на дочери шведского конунга Ингигерде, по-русски Ирине. Уж Ярослав Владимирович спутать варягов со шведами не мог никак, и с другими тоже. И колбягов, как видим, не путал.

Но варяги были словно «продублированы», то есть имелись какие-то южнобалтские варяги то ли с Рюгена, то ли с территории нынешней Прибалтики, что сомнительно, потому что всех живших там народов ПВЛ, например, описала поименно. А были еще какие-то, которые звались русь и были равны колбягам.

Так не с берегов ли Варангерфьорда эти самые колбяги-варяги?

Князь Владимир Святославич, позже за Крещение Руси поименованный Святым, до своей святости был весьма большим наглецом. Этот мальчишка лет этак в восемнадцать взял да и посватался к дочери полоцкого князя Рогволода Рогнеде. Это было настоящей пощечиной его старшему брату киевскому князю Ярополку Святославичу (напомню, что князь Святослав, сын Игоря и Ольги, свои земли поделил между тремя сыновьями, посадив в Киеве старшего – Ярополка, у древлян – среднего Олега, а младшего Владимира отправил в Новгород, на выселки), потому что Рогнеда была уже сосватана за киевского князя.

У Ярополка уже была любимая жена – красавица-монахиня, привезенная Святополком «красоты ея ради». Именно она позже, когда Владимир одолел старшего брата и взял его жену себе «по наследству», родила Святополка, незаслуженно прозванного летописями Окаянным.

Но это потом, а через пару лет после смерти отца – князя Святополка – его младший сын, рожденный рабыней Малушей («робичич»), принялся попросту нарываться на неприятности, он отправил свата в Полоцк. Гордая Рогнеда отказалась «разуть робичича», то есть выйти замуж за младшего, незаконнорожденного княжича, предпочитая «законный» брак со старшим, уже бывшим князем Киева.

Дальнейшая история хорошо известна – почуяв, что перестарался, Владимир, как нашкодивший кот, удрал из Новгорода «за море», разжился там варяжской помощью, вернувшись, разгромил Полоцк, изнасиловал гордячку Рогнеду на глазах у ее родителей, перебил родственников, потом сумел справиться со старшим братом и стал киевским князем. Рогнеду при этом в жены взял, но первой сына родила та самая монахиня-расстрига, поскольку уже была беременна от Ярополка (именно это – старшинство ее сына Святополка – привело к столкновению многочисленных отпрысков Владимира меж собой еще при его жизни, но это уже другая история).

Здесь интересен факт бегства Владимира «за море» и возвращения (после того, как старшие братья – Ярополк и Олег – основательно потрепали друг друга, и Олег даже погиб). «За море» – это куда? К шведскому королю? К данам? Вообще к норманнам?

Достаточно просто задаться этим вопросом, чтобы стало понятно, что что-то здесь не так. Вряд ли совсем молодой Владимир был настолько богат, чтобы за свой счет привезти из той же Швеции варяжскую банду. Вряд ли настолько глуп и непорядочен, чтобы просто пригласить шведов разгромить Русь и посадить его самого послушной куклой (победа над Киевом далась очень нелегко, если бы не предательство Блуда, все могло сложиться иначе).

Так что за варягов и откуда привел Владимир? И если это скандинавы, почему им не подсобили свои, уже во множестве присутствовавшие на Руси? И почему варяги после захвата Киева так послушно отправились дальше в Константинополь, не получив обещанной Владимиром платы? Почему при такой обиде «своих» не возмутились остальные скандинавы? Или варяги князя Владимира вовсе не были скандинавами? А кем тогда были?

Для Киева все, что дальше Днепра, уже очень далеко, а за Ильменем – сплошное «заморье». Но удрать, например, в Ладогу Владимир не мог, она в пределах досягаемости, кроме того, в этом случае летописец вполне мог назвать место тайного пребывания князя. Не было ли это самое «заморье» попросту северным берегом Ладоги, где по-прежнему «шхерились» все, кому не досталось теплого местечка южней и кто искал приключений на свою пятую точку?

Тогда логично, чего ради скандинавы стали бы поддерживать пришлых чужаков с севера или, наоборот, мстить за их обиду?

Это были не последние варяги «из заморья», которых русские князья призывали помочь расправиться с родственниками. Сын Владимира князь Ярослав (будущий Мудрый, а тогда прозываемый «Злым хромцом») пошел по папашиному пути, но зашел дальше – варягов (опять-таки неизвестно каких) призвал против самого Владимира. И снова была буча, когда новгородцы побили варягов, а потом Ярослав побил новгородцев и следом попросил у горожан помощи против отца. И снова скандинавы, которых было в Новгороде и округе уже немало, ни единого возгласа в защиту варягов не произнесли. Почему?

Так и просится вывод, что не шведские варяги были помощниками русских князей, но и не рюгенские (к тому времени франки и даны окончательно расправились с ободритскими князьями), а именно вольное братство, засевшее на Ладоге. Наверное, Вуокса уже перестала быть широкой протокой, сам Карельский перешеек взамен ушедших на юг русов (кстати, по-карельски «русский» дословно означает «красный», то есть «южный», этим цветом обозначался юг у многих народов) заселили те, чьим именем он сейчас назван. Но варяжское братство вполне могло существовать еще долго, поживиться на торговых путях Ладожского озера возможность имелась.

Почему же русские князья не расправились с этим злом (варяжскими разбойниками)? А кто мог это сделать? Рюрик воевал до конца своей жизни и погиб в походе, Игоря совсем маленьким Олег увез в Киев, самому Олегу было не до Ладоги, он занимался созданием Киевской Руси, даже объявил, что матерью городов русских отныне будет Киев (хорошо, что не сказал «навсегда»). Святослава и вовсе интересовал юг, даже Киев забросил, княгиня Ольга, конечно, озаботилась Псковом, но не больше, ей бы с южными землями управиться.

А вот Владимир уже привлек варяжских братков для разборок, правда, потом кинул их конкретно… Во времена Ярослава варяги уже «кончились», как «кончились» и викинги, просто их эпоха подошла к концу, на все престолы сели сильные (или не очень) правители, торговые караваны прилично охранялись, и волюшки не осталось. Не без того, конечно, но не так, чтоб под собой большие территории держать. К тому же христианизация…

Вот в чем я убеждена: варяги, к помощи которых прибегали князья Владимир и его сын Ярослав, один против брата, второй против отца и братьев, не были шведскими или датскими, это были почти свои, доморощенные ладожские вольнобандитствующие ребята. Потому и справиться потом с ними самими оказалось не так трудно, и местные скандинавы (в основном шведы) за них не заступались даже в Новгороде.

Но вернемся к скандинавам, которые о Руси ну ни сном ни духом, во всяком случае века до XII.

Не верите? Почитайте скандинавские саги или «Деяния данов» Саксона Грамматика, да все что угодно скандинавского происхождения и упомянутого времени. Ни единого слова о Руси там нет, даже когда с привираниями рассказывается о «подвигах» шведских героев меча на службе у киевского князя Ярицлейва, то бишь Ярослава Владимировича (по прозвищу Мудрого). То есть эти герои злодействовали на пользу русскому конунгу, не подозревая, что они вообще-то на Руси? Да, так и есть!

И еще на шаг назад. Если почитать саги (а при всем преувеличении и даже откровенном их вранье приходится признать, что действуют там исторические личности), с изумлением узнаешь, что скандинавам известны 44 конунга Гардарики (!), о которых мы просто не подозревали, и только 8 наших, летописных.

Это что, наглое вторжение в русскую историю со стороны соседей-выдумщиков?! Кто их просил нам каких-то конунгов выдумывать? Да и где их разместить столько, если у нас первый конунг завелся в 862 году? Кстати, в сагах никакого призвания варягов-скандинавов, прямо сразу Вольдемар, который Святой.

Сразу же загадка: почему это они «своего» Рюрика не знали?

Итак, 44 конунга Гардарики, при том что свои конунги без вранья, все Харальды, Эйрики, Хальвданы… Прекрасноволосые, Синезубые, Толстые, Секиры… и тому подобные реально действовавшие. Почему о себе правдиво, а о Руси наглое вранье?

А кто сказал, что наглое вранье и что о той Руси, которая Киевская?

Вот вам перечень нескольких последних из списка неизвестных летописям, но известных сагам конунгов Гардарики:

Геррауд (др. – сканд. Herrauðr), конунг Гардарики, Хольмгарда или Гунналанда (в Кенугарде) (Сага об Одде Стреле)

Квиллан (др. – сканд. Kvillánus), конунг Хольмгарда (Сага об Одде Стреле)

Хольмгейр, конунг Хольмгарда после Квиллана (Сага об Одде Стреле)

Одд Стрела (др. – сканд. Örvar-Oddr), по разным редакциям саги преемник на троне Геррауда или Квиллана (Сага об Одде Стреле)

Палтес, конунг Палтескьюборга (Сага об Одде Стреле)

Кёнмар, конунг Кенугарда (Сага об Одде Стреле)

Марро, конунг Морамара (Сага об Одде Стреле)

Эддвал, конунг Сурсдала (Сага об Одде Стреле)

Радстав, конунг Радстова (Сага об Одде Стреле)

Хергейр – правил в Альдейгьюборге (Сага о Хальвдане Эйстенссоне)

Эйстейн – правил в Альдейгьюборге (Сага о Хальвдане Эйстенссоне)

Интересный списочек, Кенугард – это, конечно, Киев, Палтескьюборгом сканы звали Полоцк, Морамар, Сурсдал, Радстов и Хольмгард попробуйте угадать сами, Альдейгьюборг, думаю, помните.

Геррауд – это Сокол, то есть Рёрик.

Ничего не напоминает? Конечно, взяли нашу историю и переврали, обозвав наших князей конунгами и дав им свои имена.

Ну, пусть имена переврали, как слышали, но Русь-то где? Или хотя бы Гардарики? Конунгом Гардарики назван только Геррауд, а дальше все как-то непонятно. Русь на месте, просто скандинавы называли ее иначе, и даже не Гардарики. Но все по порядку.

На древнескандинавском gardr – это не город, а просто огороженный участок земли, riki – некая область. Считается, что от первой части русский язык и получил слово «град», исковеркав скандинавское название. Но слова гард и град существовали у них и у нас одновременно и независимо.

Зато у славянского князя Вандала были родственники Гардорик и Гунигард, правившие в районе Ладоги.

Кстати, до появления в Киеве князя Владимира название Гардарики к Киеву не относилось, так называли только Новгородские земли, а ранее и вообще одну Ладогу-Альдейгьюборг. В сагах при описании путешествия какого-нибудь ярла или просто героя в Гардарики не встретишь ничего, что свидетельствовало бы о речных путях или волоках, просто приплыл, купил и обратно, разве что задержался из-за встречного ветра или, наоборот, из-за отсутствия попутного на Готланде. А как же пороги или волок у Гнездова?

Вот если рассказ идет о Austrvergr – Восточном пути, тогда другое дело. Это путь «в персы», но туда скандинавы ходили крайне редко, незачем, все можно купить в Гардах. Потому и получалось у героев просто: приплыл, купил и обратно.

Остров Березовый (Койвисто) напротив Приморска был торговой базой скандинавов, даже в их рассказах упоминается, что постояли, отдохнули, что-то продали и… домой. А зачем драккары на волоках гробить? Есть кому товары доставить к самому Койвисто. Да и не успеешь за короткую навигацию добраться от Швеции до Булгара и вернуться обратно.

Вот вам и Гардарики…

Ну хорошо, это Гардарики, возможно действительно так называли Ладогу и окрестности, но как можно было не знать Русь, если Кенугард знали? Почему Саксон Грамматик, столько писавший о разных конунгах, в том числе и в «Деянии данов» (12 имен из 44 конунгов Гардарики взяты из этой работы), ни разу не назвал страну Русью?

Но ведь как-то называли?

А вот византийские, латинские и арабские авторы, наоборот, писали о русах и Руси, причем когда сопоставляешь, то оказывается, что писали с Саксоном Грамматиком об одних и тех же землях. Ростов, Муром, Суздаль, даже Ладогу-Альдейгьюборг, по-разному перевирая названия и признавая там жителями руссов, одни называли Русью (Арсанией и Славией), а другие…

Позвольте сделать нелирическое отступление.

В конце IX века некий норманн из Халлоголанда, что на северо-западе Норвегии, Охтхере (Оттар) рассказывал королю Уэссекса Альфреду Великому о своей земле, а также о своих путешествиях на север. Строго говоря, господином король норманну не был (если только тот не решил присоединить свои собственные владения к Уэссексу), это, скорее, вежливое обращение, возможно, просто добавленное тем, кто делал запись рассказа.

Ниже приведен отрывок в переводе со староанглийского Ивана Старикова. Переводов из «Истории против язычников» Павла Орозия (в книге которого и есть этот изначальный текст) немало, суть одна: норманнский ярл Охтхере, живущий и без того северней всех остальных в Халлоголанде, решил выяснить, как далеко на север простирается земля и живет ли вообще кто-то дальше него самого.

«Охтхере сказал своему господину, королю Альфреду, что он бывал у самых северных из всех людей севера. Он сказал, что живет в той земле к северу по Западному морю. Он сказал, однако, что эта земля находится далеко к северу отсюда; но вся она пустынна, кроме немногих мест, где то там то здесь живут финны, охотясь зимой, а летом занимаясь рыбною ловлей у моря. Он сказал, что как-то раз захотел он выяснить, как далеко эта земля простирается на север и (ли) живет ли кто к северу от той пустыни. Тогда он отправился к северу вдоль той земли; три дня у него пустыня была все время по правому борту, а открытое море – по левому. Тогда он оказался так далеко на севере, что не заходили дальше него и охотники на китов. Тогда отправился он еще дальше на север, так далеко, как только мог он проплыть за другие 3 дня. Потом повернула земля на восток или море (повернуло) в ту землю, он не знает, что из них, зато он знает, что там он ждал ветра западного и немного северного и плыл потом на восток вдоль земли так далеко, как только мог он проплыть за четыре дня. Потом он должен был там ждать хорошего северного ветра, поскольку земля повернула там к югу или море в землю, он не знает, что из них. Потом плыл он оттуда вдоль земли так далеко, как только мог он проплыть за пять дней. И там протекала (læg – букв. лежала) большая река дальше (up – букв. вверх как и в английском) вглубь (in – внутрь) по той земле. Тогда они свернули прямо в ту реку, поскольку они не осмелились дальше реки той (по морю) плыть, чтобы не вызвать вражду; поскольку земля та была вся заселена по другому берегу реки. Не встречал он до этого ни одной населенной земли с тех самых пор, как отправился он из своего дома; и на всем пути была у них справа по борту земля пустынная, если не считать рыбаков, охотников и птицеловов, и все они были финны; а слева по борту у них было открытое море. Беармы весьма густо населяли землю свою; но они (Охтхере и его спутники) не осмелились туда пойти. Терских же финнов земля была вся пустынна, не считая охотников, поселившихся там, и рыбаков, и птицеловов. Много историй ему рассказали Беармы как об их собственной земле, так и о землях, которые есть рядом с ними, но он не знает, что там было правды, поскольку сам он не понял этого финского наречия, а Беармы говорили почти на одном (с финнами) языке. Так далеко он зашел туда, помимо исследования земли, ради коне-китов, поскольку у них есть прекрасные кости на месте зубов их. Несколько этих зубов они привезли королю, а шкура их (коне-китов – моржей) весьма хороша для корабельных канатов».