Текст книги "Небо славян. Велесова Русь"

Для тех, кто еще не читал этого отрывка и Биармией не интересовался:

Терский берег и сейчас так называется, это восточное побережье Кольского полуострова примерно от мыса Святой Нос до устья Вазуги.

Больше всего вопросов вызвала та самая река, в которую свернули мореходы. Ее автоматически приравнивают к Северной Двине, поскольку Двина самая большая из рек, впадающих в Белое море.

Еще варианты – какая-то из рек Кольского полуострова, хотя большими их назвать трудно, Кандалакшский залив (узкий, вытянутый и впрямь похожий на реку), река Онега, река Мезень или даже горло Белого моря – узкое место, где Белое море переходит в Баренцево. У каждого из вариантов есть свои «за» и «против».

Чтобы попасть в устье любой из трех рек – Северной Двины, Онеги или Мезени, нужно все же пересечь Белое море, а об этом Оттар речи не вел, напротив, постоянно подчеркивал, что по правому борту берег, по левому – море.

Так можно заплыть только в Кандалакшский залив, место действительно узкое, как широкая река, однако у этого залива левый берег был и остается пустынным, потому что очень влажный, сплошные озера и болота. Горло Белого моря не шире входа в Кандалакшский залив – километров сорок, раньше было меньше. Но берег, противоположный северо-восточному, вдоль которого плыл Оттар, заселен не больше, чем юго-западный берег Кандалакшского залива. Были ли поселения раньше – неизвестно, там очень трудно проводить раскопки, да и заболоченные места не слишком охотно отдают свою добычу.

Вообще Оттар немало наврал королю, возможно, просто не желал раскрывать местоположения богатых земель. И места пустынные (то есть взять нечего), и народ, если встречается, то такой свирепый, что и на берег сунуться страшно (при этом биармы немало рассказали ему о своей земле, почему-то не сожрав его, как дикари Кука), и плыть туда долго и страшно…

Но главная ложь Оттара иная – что земля эта неведомая. Ярла понять можно, сам был уже староват для дальних путешествий, но и привлекать туда людей короля Альфреда тоже не желал. Не привлек, первые английские суда появились в Белом море только во времена Ивана Грозного, когда в устье Северной Двины к Архангельску приплыл Ченслор со спутниками. И слава богу.

Итак, Оттар побывал в землях диких-диких биармов, вернее, посидел на берегу, дальше сунуться не решился.

Неужели об этих богатых и практически незаселенных землях до норманнского ярла никто не ведал? Возможны два варианта: либо Оттар во всем врал королю, вешая на уши спагетти на тему «никто не способен плавать дальше меня, а потому никто об этих землях не ведает», либо сам халогаландский ярл в своей северо-западной глуши не знал того, что давно известно, например, на Готланде.

Дело в том, что скандинавы давным-давно знали о существовании этих земель и называли их Биармией или Бьярманланд. Оттар дальше берега и впрямь не сунулся, потому что пришел грабить, а это опасно, для него биармы жили только по берегу и немного вглубь, хотя ведь сказали, что их земля огромна и богата.

В сагах Скандинавии Бьярманланд действительно богат, а вот о размерах…

И где эта Биармия расположена?

Биармия числится в выдумках досужих сочинителей, ну в крайнем случае, признается обозначением диких мест на диком побережье Белого моря, мол, там лопари, которые кроме разведения оленей и поедания сырой рыбы ничего другого не знают. Или поморы, у которых даже пеленки в рыбьей чешуе и лица еще до рождения обветренные. Вот и вся Биармия.

Если местные что и узнали, так только от шустрых новгородцев, которые на побережье Белого моря пришли, местных строить кочи быстренько научили, плавать по северным морям тоже, не то так и ловили бы рыбу… как?.. наверное, руками с берега – не иначе.

Такому представлению о диких биарминах немало способствовала замечательная книга замечательного писателя Валентина Иванова «Повести древних лет», где впечатляюще рассказано о грабительском набеге норвежского ярла Оттара на земли биарминов и о том, как новгородцы помогли местным отбиться от нахалов с севера.

Это одна из моих любимых книг, но исторической достоверности в ней ни на грош, хотя бы потому, что никакого мощного Новгорода, тем более с «Новгородской правдой», в IX веке не существовало. Но интересно все равно, нужно только помнить, что быт и часть событий в книге могли бы относиться веку к XII.

Понятно, что писатель ХХ века не сам добывал сведения о биармах древности, воспользовался той же историей, рассказанной Оттаром. Оттуда и пошло: биармы жили на побережье, были дикими, ничегошеньки до прихода новгородцев (это XII век, между прочим) не умели.

Где только Биармию не помещали! От севера Кольского полуострова по всему побережью Белого моря до Мезени. В любом случае это были берега Белого моря. А вот чтобы вглубь… нет, что вы! – там же все дикий народ…

Именно этот разброс и заставил считать сами сведения о сказочно богатой Биармии выдумкой, без четкой локализации как говорить о реальном существовании пусть не государства, но хотя бы земли? Вот земли булгар примерно известны, земли славян самых разных тоже, и норманнов, и данов, и шведов… А эти биармы? Ну, размазаны по берегу Белого моря, потому как сырой рыбой небось питались.

А вот для сканов это была огромная земля за Гардами, да, на их картах (если это можно назвать картами) Биармия и на севере, и на востоке. И писали о ней как о земле восточней Финнмарка, земле за Гардами, земле северней Гипербореи.

Чушь?

Ничуть. Давайте посмотрим на карту, а потом подумаем над названием самой Биармии.

Финнмарк – это северо-восток Норвегии и север Финляндии, совсем рядом с нашим Мурманском. Кстати, именно там Варангер-фьорд и полуостров Варангер (Варяжский залив и Варяжский полуостров). Сейчас это Норвегия, а лет пятьсот назад была русская земля, дань платила Новгороду (мы потеряли не только Аляску, но и север Скандинавии, тот самый, где обнаружились огромные запасы нефти). Что находится восточней Финнмарка? Правильно – Кольский полуостров, тот самый, который огибал Оттар.

А восточней и северо-восточней Гард (Гарды – это Карельский перешеек) – Карелия, Онежское озеро и Архангельская область; северней Гипербореи – Вологодская и та же Архангельская области.

И что же тут противоречивого? Огромная земля, включающая в себя Кольский полуостров, Карелию, побережье Белого моря, Архангельскую и Вологодскую области, Поонежье… Раскинулась от Варангер-фьорда до Свири и Белого озера, от Финляндии до реки Мезени, а может, и дальше.

Богатейшая, потому что есть и полезные ископаемые, и рыба в море, многочисленных реках и озерах, но главное богатство – лесное, лес давал меха, то, чем всегда славился Русский Север.

Было ли это государство? Нет, это просто земля биармов, на каком бы языке они ни говорили – по-карельски или на вепси, на коми или по-чудински, по-мерянски или по-русски. Та самая земля, где во время нереста на лодке через речки не переплыть – рыба мешала, где дань по шкурке (соболя) в год и не дань вовсе, а карманные расходы, где тележные колеса в сенокос красные от раздавленных ягод, а дичь сама в ловушки так и лезет.

А в лесу кто хозяин?

Биармией, Bjarmanland – «Землей людей-медведей» звали скандинавы Северную Русь. Попробуйте разбить это слово на составляющие: бер – медведь (мы тоже говорим берлога – логово бера), мен – человек и ланд – земля. Но не потому, что так же медлительны и неповоротливы (медведь – зверь быстрый и ловкий), а потому, что он Хозяин этих мест, Хозяин леса.

У каждой местности есть такой хозяин, в Уссурийской тайге – тигр, в африканской саванне – лев, хотя там и там других зверей полно. А в Русском лесу – медведь.

Медведь – зверь тотемный, из тех, кого называть собственным именем не полагалось у многих народов, норовили придумать заменитель, мы же говорим и Мишка, и Потапыч, и Михайло Иваныч, и косолапый, и пестун, если это годовалый медвежонок… Так и медведь, это ведь мёд ведающий…

Вот и лежала, вольно раскинувшись, Начальная Русь – Биармия – Земля Хозяина леса и его людей.

А арабы звали ее Русью. И изначально знали, что их три.

Южная Куяба, подчиненная хазарам.

Славия – где-то в районе Приильменья (та самая, куда приплыли славяне Рюгена?).

И самая большая и богатая – Арсания со столицей на острове Рус (Гарды).

А еще это Русь Велесова, потому что Велесу поклонялись куда больше в северных регионах, чем на юге, он бог не Киевской Руси, а скорее той самой Биармии – Земли Хозяина леса.

Велес, который не только пастух… или За что христиане «понизили» Бога

Что мы знаем о язычестве?

Ну… что язычники настоящие варвары… приносили человеческие жертвы… что идолища у них поганые, а вместо красиво написанных икон в богатых окладах – почерневшие (от злости?) истуканы…

Варвары язычники были, видно, потому, что писали глаголицей, а не греческими буквами.

Человеческая жертва известна лишь одна, да и то в Киеве, принесенная непонятно кем и ради чего. И описан этот случай христианским монахом, коему верить нужно с осторожностью.

Идолов погаными назвали христиане, идолы, пусть и грубо вырезанные, ничуть не хуже богатейших окладов икон, за которыми сами лики практически не видны.

А почернели истуканы от времени, просто вырезаны были много столетий назад…

Как поклонялись и приносили жертвы своим богам перед теми же идолами, описал византийский император Константин Багрянородный. Конечно, он сам не видел, но писал с чьих-то слов, кому вполне мог доверять. Язычники-русы преподносили богам дары природы и результаты своих трудов, а если и пролили чью-то кровь, то только петушиную. Они благодарили за все, что бог дал в тот год, и просили помочь в следующем.

Разница существенная: не «дай», а «благодарю».

Ничего мы не знаем о язычестве по простой причине: все свидетельства, все рассказы, сведения о богах, о вере, обрядах, правилах… донесены до нас христианами.

Сейчас слишком много тех, кто в язычество играет, живет по надуманным, а не древним правилам (хотя бы потому, что ныне жить подобно предкам просто невозможно). Если что-то и осталось – проводы Зимы, венки в реке, прыжки через костер или чинные хороводы в домотканых рубахах – это обрядовое. В них нет того содержания, которое было заложено в эти обряды изначально, потому что за тысячелетие мы просто потеряли понимание самой сути. А играть в веру не стоит…

Плохо, когда человек ни во что не верит, но когда он играет в веру, ничуть не лучше. Правильно сказано, что у нас тридцать процентов людей не верят ни во что, а остальные семьдесят верят в то, что они верят.

На Руси до крещения славили ПРАВЬ, то есть ЯВЬ+НАВЬ. ЯВЬ – мир материальный, то, что можно потрогать, НАВЬ – то, что потрогать нельзя.

Как назвать тех, кто славит Правь? Конечно, ПРАВОСЛАВНЫМИ. А вера была Русской, или просто НАШЕЙ.

Не буду обсуждать (и осуждать) никакую веру, и подробно рассказывать ни о чем тоже не буду, это предмет не одной главы, а большого исследования, провести которое очень хочется, но невозможно по той же причине: все, что нам известно о язычестве, рассказано о нем христианами либо со слов христиан.

И все же: почему христиане «понизили Велеса в должности»?

Какую из книг ни откроешь, везде Велес (Волос) «скотий бог». Из чего само собой следует, что он бог-пастух. Правда, сейчас еще добавляют, что скотница – символ богатства, так называли казну, потому что количество скота определяло состоятельность человека.

Какое количество и какого скота могло говорить о состоятельности человека в глухой веси посреди такого же глухого леса?! Зачем ему больше одной лошаденки и пары овец? Вспахать небольшое поле можно и на одной лошади, таскать валежник из леса, который буквально за стеной дома, можно и без лошади, даже легче без нее. И коровы достаточно одной на семью, просто потому, что для любой скотины на зиму нужно запасать корм, а значит, стоит подумать о необходимости животного в хозяйстве, прежде чем обзаводиться им. Принцип минимализма потребностей вовсе не был признаком лени или неспособности вести большое хозяйство, а свидетельством разумного ограничения.

Культ Велеса родился тогда, когда никакого рынка еще не существовало, потому он изначально не мог символизировать никакую казну: ни в виде скота, ни в виде золотых кружочков, ни в виде пластиковых банковских карточек.

А отвечал Велес за все сущее на Земле, в отличие от Перуна, который все больше по небесным делам – громыхнуть там (указующим перстом сверху и прямо в темечко), ливень во время сенокоса организовать, приказать Стрибогу, отвечающему за ветры буйные, смётанные стога раскидать или зимой метель устроить, чтоб путники не забывали, кто хозяин, да мало ли что придет в голову…

В ведении Велеса была не только сама земля, но и все, что на ней росло, по ней ходило, в ее водоемах плавало, из нее появлялось весной и в нее возвращалось осенью, а также весь подземный мир. Интересно, что за облака в небе тоже отвечал Велес (потому и пастух, только небесный), а вот за то, чтобы они дождем пролились не там, где нужно, – Перун.

Помогал путешественникам Велес, а мешал – Перун.

Ответственность за все – этому богу некогда было гонять тучки из края в край небосвода просто из вредности, он занимался урожаем, следил, чтобы скоту было на чем пастись (в его ведении корни всех растений)… С Перуном они были соперниками, Перун с позиций старшего все время норовил указать Велесу на его подчиненное место, вернее, гонял его, пока не загнал под землю. Но Велес пророс травой и деревьями, вернувшись к людям в таком виде.

Его часто изображали в виде гиганта с бычьей шкурой на плечах. Сродни Зевсу, который тоже бычью шкуру примерять любил, только Зевс сибарит и бабник, занимавшийся лишь увеличением потомства на Земле, а Велес труженик. Лично мне этот бог очень симпатичен, наверное, не мне одной.

То, что языческих богов «пристроили» к делу, назвав именами христианских святых, например Громовержец Перун стал Ильей Пророком, а обязанности Велеса достались народному любимцу Николе Угоднику, конечно изменило обрядность в отношении их, но самого отношения к этим богам (или святым) не изменило.

Перескажу одну притчу (быличку). Два бога (или святых), назовем их П-И и В-Н, постоянно спорили между собой, ревнуя к людскому поклонению. Дело в том, что местный мужик поклонялся В-Н, а про П-И как-то забывал. И к чему ему этот П-И если тот воинственный, да еще и княжеский, пусть князь и поклоняется.

П-И такое дело не нравилось. Шли как-то П-И и В-Н мимо поля мужика, где рожь уже поднялась, П-И и пригрози, мол, а нашлю я на поле этого строптивца град, побью все его всходы! Сказано – сделано. Только В-Н хитрей оказался, к мужику раньше метнулся:

– Продавай свой будущий урожай на корню, потому как его град побьет!

Мужик к совету В-Н прислушался, тороватому соседу свое поле и продал. Сосед купил с удовольствием, урожай-то знатный предвиделся, а просил мужик не так чтоб много…

Град все посевы побил, ржаное поле больше на поле битвы похоже стало. П-И радуется, мол, вот как я его наказал. А В-Н плечами пожимает:

– Так не того мужика поле-то, он его продал.

Снова П-И пакость решил подстроить:

– Я сделаю так, чтоб поднялась рожь и заколосилась, пусть мужик жалеет, что продал.

Не успел сделать, как В-Н к мужику:

– Выкупай обратно свое поле!

Сосед, что поле купил, готов продать побитые всходы за гроши. Так и сделали.

Только мужик поле выкупил, как всходы волшебным образом подниматься стали, над другими полями дождь льет, а над его – солнышко светит, чужие колосья ветер гнет и треплет, а его стеной стоят. Смеется П-И, мол, жалеет мужик, что поле продал? В-Н тоже смеется:

– Так он его обратно выкупил!

Там еще пакости были при обмолоте, но каждый раз В-Н предупреждал своего подопечного, и тому удавалось оставаться с прибылью. Но мужик вывод сделал и стал на всякий случай жертвы приносить и П-И тоже, чтоб не пакостил.

Вы уже поняли, кто скрывался за «П-И» и «В-Н». Конечно, эта быличка сложилась уже в христианской Руси, потому что Перун и Велес прогуливаться под ручку не могли бы, а вот святым Илье Пророку и Николе Угоднику бодаться меж собой не положено. Правда, поведение Ильи от святости далековато, сплошные пакости и месть.

Как вы полагаете, на чьей стороне симпатия людей, сложивших эту быличку, кто из богов им симпатичен?

У Велеса-Николы просили помощи, а Перуна-Илью побаивались (а ну как громыхнет?).

Велес не стоял рядом с Перуном в киевском пантеоне князя Владимира Святого (до того, как он стал святым). Там кроме Перуна, так любимого киевским князем, а потом по его же приказу и сброшенного, стояли идолы Дажьбога, Стрибога, Мокоши и Семарьгла. Велесу было отказано в такой честной компании, мол, он покровитель купцов (в том числе), пусть купчишки идола и ставят у себя на Подоле. Правда, когда князь решил заменить пятерых богов одним, но уже христианским, о Велесе вспомнил и тоже приказал тащить и топить.

Но Киев это не просто не вся Русь, тем более во времена князя Владимира, вспомните о трех странах народа русь, названных арабами. Куяба хазарская… Конечно, со времени прихода туда князя Олега многое изменилось, но суть осталась: Киев – перепутье дорог и смесь самых разных народов. Наверное, это неплохо само по себе, но иногда приводит к перекосам.

Именно потому Киев быстрее и легче всех сменил веру, отказавшись от той, что была у предков многие столетия.

Но ее сохранили еще надолго.

Где? В той самой Руси, которую скандинавы называли Бьерманландом, Биармией – Земле Хозяина леса, огромнейшей земле, раскинувшейся на просторах, какие и не снились Европе.

Язычество Руси слишком большая и серьезная тема, чтобы говорить о ней наспех, а данных либо недостаточно, либо они противоречивы, либо откровенно искажены.

А вот еще об одной теме поговорить хочется, если не поговорить, то хотя бы упомянуть о ней.

Мы многое потеряли в погоне за тем, чтобы «быть как все», то есть не отличаться от своих соседей европейцев (а теперь еще и американцев). Конечно, нужно перенимать новое, но только полезное новое. А если это новое, облегчая существование, серьезно подрывает основы наших исконных знаний, то нужно еще посмотреть, а стоят ли такие изменения того, чтобы на них решаться.

За примером долго ходить не нужно, вот он.

Зачем Кириллу глаголица, или Верните азбуку!

Конечно, не вернут, ведь мы совершенно разучились пользоваться главным достоинством русского языка – он такой богатый, потому что словообразовательный.

Имеется в виду, конечно, тот язык, который мы получили от предков, а не тот, которым слишком многие пользуются ныне, оскопленный и напичканный чуждыми словечками, так якобы легче понять друг друга. Это «обрезание» богатейшего языка – настоящая проблема, о которой мало задумываются и еще меньше пытаются бороться.

Зачем урезать свой богатейший язык, довольствуясь кем-то кастрированными понятиями? Пример (взят из цикла передач «Игры Богов»):

Английским глаголам to look и to see соответствует пара десятков русских: смотреть, видеть, глядеть, зреть, созерцать, глазеть, взирать, зырить («зырить» – слово вовсе не ругательное и не грубое, просто его значение подзабыли и объявили устаревшим)…

К чему столько, понятно же, что все они означают так или иначе разглядывать то, что перед твоими глазами? Но согласитесь, созерцать и зырить не одно и то же, как видеть и глазеть… Тонкие нюансы, конечно, – в эсэмэсках без них вполне можно обойтись, но мы ведь не об ущербной форме общения с набором «Как дела?», «Чё делаешь?» и «Вау!» речь ведем, а о богатейшем языке.

У радуги семь цветов, чистых и ясных. Казалось бы, вполне можно обойтись и ими, почему же мы предпочитаем не просто красный, а десятки вариантов одного только розового или оранжевого, почему не все равно – изумрудный, травяной или бирюзовый оттенок у чего-то, лимонно-желтый или медовый? А как обойтись без коричневого, которого вообще нет в радуге? А без сиреневого? Без слоновой кости или бежевого, песочного, цвета мокрого или сухого асфальта, кофейного или кофе с молоком, морской волны или цвета электрик? Кирпичного, терракоты, брусничного, бордового, сливового…

Не можем, глазу будет тошно без этих переходов, иногда тончайших. А в языке почему обходимся? Почему очаровательная девушка, четко различающая этот самый мокрый и сухой асфальт в цвете, пишет «Вау!» в своих посланиях? Не хватает фантазии, словарного запаса или просто не научили, не приучили? Наверное, последнее. Для команд компьютеру хватает полусотни слов, для эсэмэски достаточно словарного запаса Эллочки-людоедки – штук тридцать вариантов «Вау!». Обидно, что, приводя пример словарного запаса Уильяма Шекспира – «каких-то» 30 000 слов, мы забываем о словарном богатстве русского языка – более 5 000 000 (!) слов только основных, без производных. Сравните собственный запас, сколько вам хватает? Надеюсь, много больше эсэмэс-«богатства»?

Это в устной речи, которая постепенно и очень быстро обедняет и письменную.

И все-таки это уже следствие куда большей катастрофы – потери способности не только читать буквы, но и понимать их.

Непонятно? Попробую объяснить.

Чем азбука отличается от алфавита, а чтение «по слогам» от чтения «по буквам»? Что несет больше смысла и важней для понимания сути написанного?

Читать по слогам в России начали не так уж давно, во всяком случае, законодательно это было закреплено в 1918 году декретом Луначарского и названо борьбой с неграмотностью. О чем речь?

Наши с вами предки до реформы господина Луначарского (чтоб ему!) учились по АЗБУКЕ. И реформа означенного деятеля (еще раз чтоб ему!) вовсе не означала победу поголовной грамотности над поголовной же неграмотностью, она знаменовала собой кастрацию смысла в угоду упрощению и попросту переучивание русского народа (в третий раз чтоб ему, Луначарскому, конечно, а не народу) на основе этого упрощения.

Деятельность Луначарского и иже с ним – это не конец, но знаменательный рубеж борьбы с настоящей грамотностью, его продолжатели весьма успешно действуют и сейчас. Кстати, переход от азбуки к алфавиту не он придумал, он всего лишь использовал, забрав себе лавры (стоило ли?).

Но попробуем разобраться, что же такого содеял господин Луначарский своей реформой? А потом посмотрим, кто старался до него и после.

Считается, что упразднил всякие «яти» и «еры». Что ж плохого, помню, кто-то даже подсчитывал, сколько краски и труда наборщиков (я такая старая, что помню о существовании профессии типографского наборщика) сэкономлено, например, при печати одной только «Войны и мира» Л. Н. Толстого из-за отказа от этих самых «ненужных» букв. А какие страсти нам демонстрировали, показывая несчастных школяров, вынужденных зубрить правила применения «еров» и «юсов»! Кровь в жилах стыла, и слезы на глаза наворачивались от жалости к бедолагам в школьной форме.

Если честно, то ко времени этих реформ толку от «ятей» и «еров» и правда почти не осталось, просто потому, что их настоящее значение давно забыли.

Но главная «заслуга» господина Луначарского не в отмене этих букв и не в том, что он загнал за парты, то бишь простые столы, деревенское население России, заставляя водить пальчиком по строчкам и читать «по-новому», складывая буквы в слоги, а слоги в слова (м + а = ма, ма + ма = мама, о раме, которую следовало вымыть, речь тогда не шла) или заскорузлыми пальцами выводить корявые значки на серой бумаге, помусолив карандаш языком.

Главное, что сотворил для российского народа этот «светоч новой России» – он заменил азбуку алфавитом, то есть буквы со смысловым значением заменил фонемами, символами, которые давали только звучание, но не смысл. Аз, боги (именно боги, а не буки, как нам твердили), веди, глаголь… – это не а, бэ, вэ, гэ …Поставленные в нужном порядке буквы алфавита дадут всего лишь возможность озвучить слово, но не объяснят его. Буквицы азбуки расшифруют смысл. Русский язык словообразовательный, в нем каждое слово (естественно, свое, а не заимствованное из Сети) – настоящая анаграмма, разобрав по буквицам Азбуки, получишь его исконный смысл.

В алфавите звуки, а в азбуке – содержание. Кстати, ни у одного народа нет «алфавитной истины», а у нас есть «азбучная». Русские слова даже сейчас аббревиатура, если их прочитать при помощи азбуки, а не алфавита.

Например: любовь – люди богов ведающие (попробуйте сказать, что не так).

Стали пользоваться алфавитом (не с Луначарского началось, куда раньше) – лишились образов, заложенных в буквицах азбуки (только не Кирилла и Мефодия, а гораздо более ранней), получили слова БЕЗ образов, то есть безобразные. Логично?

Кастрирование древнеславянской азбуки началось теми, кому приписывают ее создание, – Кириллом и Мефодием.

Не буду подробно расписывать, полагаю, читатели и без меня знают, что Константину (Кириллом он стал за 45 дней до своей кончины, а тогда еще был Костиком) Философу было дано задание срочно создать нечто, чтобы перевести греческие книги на славянский язык. Книги, конечно, церковные, поскольку другие если и имелись, то не для широкой публики и уж не для славян.

В «Житии» это описывается так:

«Император Михаил соборно совещался по случаю сего посольства с знаменитым по своему просвещению патриархом Фотием, который восседал тогда на кафедре Константинопольской, и весь освященный Собор рассудил просить опять блаженного Константина идти вместе с братом его Мефодием к народам славянским, как они ходили к хазарам. «Слышал ли о прошении князей славянских? – говорил ему император. – Знаю, что ты много уже потрудился и теперь болезнен телом; но никто иной не может исполнить сего, кроме тебя; я дам тебе дары многие князьям моравским, ты же возьми брата своего, игумена Мефодия, идите вместе, ибо вы оба из Солуни, а солуняне все чисто беседуют по-славянски». Последние сии речи находятся в так называемом Паннонском житии св. Мефодия и объясняют, почему оба именитых брата предпочтительно были посланы к славянам.

Константин отвечал царю: «Хотя и труден я и болен телом, но иду к славянам, если они имеют буквы для своего языка». Царь говорил ему: «Дед мой и отец искали их и не обрели; как же я могу их обрести?» Философ опять отвечал: «Как же можно на воде писать беседы? А изобретение новых может навлечь имя еретика». Опять возразил царь: «С правдою и умом твоим, если хочешь, то может и тебе даровать Бог то, что дает всем, которые просят, не сомневаясь». По своему обычаю св. Константин наложил на себя пост и заключился на молитву в келье, и не один, но с другими споспешниками того же духа (то есть с теми учениками, которые должны были ему содействовать в деле проповеди); пламенно помолился он, чтобы Господь явил ему славянские письмена, и услышал Господь молитву рабов своих. Тогда, сложив или устроив письмена, написал беседу евангельскую, то есть приступил к переводу Евангелия на славянский язык, и начал с боговдохновенных слов Иоанна: «Искони бе Слово и Слово бе от Бога и Бог бе Слово». Неизвестно, до какой степени пользовался он тем переводом, который обрел в Корсуни, или вновь изложил свой».

Это уже современный вариант «Жития», где углы сглажены и о создании письменности сказано не как о личной заслуге святого, а как о полученном подарке от Господа, и о самих письменах, мол, «сложены или устроены». Еще примечательно опасение из-за новых букв навлечь имя еретика. Это почему, интересно?

В одиночку создать письменность для очень развитого языка, да еще и за ограниченное время – задача не просто не из легких, а совершенно невыполнимая. Пусть не было такого колоссального словарного запаса, и правилами грамматики можно было пренебречь, и о синтаксисе забыть, но славянские языки разительно отличались от того же греческого даже набором звуков. У греков не было славянских «б» и «ж», вообще не было шипящих, а славянам совершенно не нужны греческие буквы «пси» и «кси» (они так и не прижились).

Но задание есть задание, пошлют на медведя – пойдешь и на медведя, куда деваться?

Пошел и сочинил.

Никто не оспаривает гениальности и высшей степени одаренности Кирилла, который Константин, его языковых способностей, хотя «Житие» основательно привирает, рассказывая байку о том, что сей гений за полгода выучил русский язык, можно сказать, с нуля и сумел даже прочесть Евангелие и Псалтырь, написанные… русскими письменами.

Вот те на! Чего же он изобретал велосипед, если у русских уже целый автопарк имелся?

Конечно, сейчас придумали очередную «опечатку» автора древнего «Жития», мол, не русскими, а сурскими (то есть сирийскими) письменами. Но при чем тогда русский язык и чего ради приплетать сирийцев к изобретению Кириллом славянской письменности? И как могли независимо друг от дружки «опечататься» сразу несколько писак и в разных «Житиях» (например, Стефана Сурожского, где совсем не про Кирилла)?

И еще одно замечание: Кирилл какой-то славянский язык знал с детства, потому что в его окружении было много славян. Языки тогда еще не слишком отличались друг от дружки, зная один, за полгода освоить другой вполне реально и без выдающихся способностей.

Но одно дело освоить устную речь (или даже знать её), совсем иное – создать алфавит и перевести книги.

А вот здесь начинается почти детектив.

Что создал Кирилл? Как что?! – кириллицу, тот самый алфавит из 44 букв, который позволил записать переводы церковных текстов с греческого на славянский. Именно это и считается подвигом Кирилла, за это и звание святого получил.

Много лет и даже веков в достоверности этого подвига не сомневались, но стоило болгарским ученым (из лучших побуждений) попытаться внимательно изучить тексты самого Кирилла, как обнаружилась пренеприятная истина – они оказались написаны вовсе не кириллицей, а алфавитом, подозрительно похожим на … глаголицу.

Но кириллица ни в малейшей степени на глаголицу графически не похожа! Ну ни единой буковкой!

А на что похожа кириллица? Абсолютно, на 101 % – на греческий алфавит, даже наличием «пси» и «кси», которых в славянском языке не было. Но при этом и порядок букв, а у многих и их числовое значение (тогда каждая буква соответствовала определенному числу), и произношение – как у глаголицы.

Защитники «создателя» письменности не придумали ничего лучше, как объяснить такой казус тем, что Кирилл придумал… глаголицу (!), а его последователи уже кириллицу. Что называется: приплыли. Кирилл кириллицы не изобретал, это его ученики баловались, перья свои расписывали, руку набивали и нечаянно новый алфавит изобрели. Причем подозрительно, что буквы в нем писались как у греков, а значение имели славянское (даже русское).

Но глаголица существовала до Кирилла (судя по всему, это и были те русские письмена, которыми написаны виденные им Евангелие и Псалтырь). Герой-просветитель попросту дал буквам новые графические значки, соответствующие греческому алфавиту.