Электронная библиотека » Нина Соротокина » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 5 апреля 2016, 12:00


Автор книги: Нина Соротокина


Жанр: История, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Нина Соротокина
Великая Екатерина. Рожденная править

Счастье не так слепо, как его себе представляют. Часто оно бывает следствием длинного ряда мер, верных и точных, не замеченных толпою и предшествующих событию. А в особенности счастье отдельных личностей бывает следствием их качеств, характера и личного поведения. Чтобы сделать его более осязательным, я построю следующий силлогизм: качество и характер будут большей посылкой; поведение – меньшей; счастье или несчастье – заключением.

Вот два разительных примера: Екатерина II, Петр III.

Екатерины II. «Записки»

Предисловие

В семье ее звали Фике. Полное имя было длиннее: Софья Фредерика Августа, принцесса Ангальт Цербстская. Она родилась 21 апреля (2 мая н.с.) 1729 года в Штетине, в Померании. Отец – принц Христиан Август Ангальт-Цербстский – был губернатором этого города, мать – принцесса Голштинского дома, Иоганна Елизавета. По складу характера она была авантюристкой, а по слухам числилась тайным агентом прусского короля Фридриха II. Может быть, назвать ее тайным агентом слишком грубо, но во всяком случае насколько поручений короля она выполнила – это точно. Все герцогство Ангальт-Цербстское «можно было прикрыть носовым платком», размеры его были очень невелики.

В традиции русского дома в XVIII веке было искать невесту для наследника в немецких княжествах. У императрицы Елизаветы не было детей. На роль наследника русского трона был выбран племянник: Карл Ульрих Голштинский. Мать его Анна Петровна умерла вскоре после его рождения. В этом мальчике сошлись две царствующих линии: он был сыном дочери Петра Великого Анны, а со стороны отца – внучатым племянником Карла XII. Вначале его готовили на шведский трон, он учил латынь, катехизис и шведский язык. Но Елизавета сумела настоять на своем. Карла Ульриха привезли в Россию, при крещении он получил имя Петр Федорович.

Наследник Петр был на год старше своей невесты. Ангальт Цербстская семья с восторгом приняла предложение императрицы Елизаветы. Под именем графинь Рейнбек мать и дочь тайно поехали в Россию. До срока будущий брак необходимо было держать в секрете. Невеста прибыла в Петербург 9 февраля 1744 года, имея при себе дюжину сорочек и три платья, у нее не было даже постельного белья. С этого началась история будущей Екатерины Великой.

Невеста наследника

Теперь подробнее. Политическое положение в Европе было сложным (впрочем, когда оно было иным?), поэтому к подбору невесты для наследника русского трона в Петербурге относились очень серьезно. В списке невест были английская и французская принцессы, вице-канцлер Бестужев настаивал на саксонской принцессе Марианне, дочери польского короля Августа III. Он считал, что союз России, Австрии и Саксонии умерит аппетиты Франции и Пруссии. Фридрих II тоже хотел приобщиться к свадебным делам, предложил в невесты свою сестру. Это помогло бы склонить Россию к союзу Пруссией против Австрии.

Но императрица Елизавета остановила свой выбор на четырнадцатилетней Фике, решив, что нищая и никому не известная принцесса не имеет своего лица и не сможет стать исполнительницей чьей-либо чуждой России воли. Но чуть ли не главным было то, что Софья Ангальт-Цербстская была племянницей покойного, и как казалось Елизавете, еще любимого жениха принца Карла Августа, епископа Любского. Мать Фике была родной сестрой Карла-Августа, стало быть, была, по-русски говоря, Елизавете золовкой. До свадьбы дело не дошло. Карл внезапно умер от оспы. Это было двенадцать лет назад, но какие-никакие, а считай родственные связи остались. Еще надо добавить, что золовка принадлежала к Голштинскому дому, то есть жених и невеста были двоюродными. Столь близкий брак вызвал нарекания православной церкви, но Елизавете удалось решить дело в свою пользу. И наконец, была еще очень важная причина поторопиться с женитьбой наследника. Свергнутая семья Браунгшвейгская сидела под арестом в Риге, а младенец Иван Антонович и по сию пору оставался законным государем. А ну как вторая ветвь дома Романовых захочет опять захватить трон?

О детстве Фике известно немного. Отец, принц Христиан, был на двадцать лет старше матери. Родители были лютеране. Екатерина считала, что мать образованнее и умнее отца, хотя бы потому, что она была более светской. Вот выдержки из «Записок», которые Екатерина писала уже в бытность свою императрицей. «Мне рассказывали, что так как желали сына, то вовсе не были рады, что я появилась первой; впрочем, отец высказал больше удовольствия, нежели его окружение. Мать чуть не умерла, производя меня на свет, и еще долго спустя находилась между жизнью и смертью». Через полтора года у матери родился долгожданный сын, она в нем души не чаяла, а дочь «была только терпима». Еще память детства: «…меня награждали колотушками в сердцах и с раздражением, но не всегда справедливо; я это чувствовала, однако разобраться в своих ощущениях не могла». Отца из-за его занятости Фике видела редко, он считал ее ангелом.

В 1774 году в письме к барону Гримму, который надумал посетить Штетин, Екатерина пишет: «…знайте, что я родилась в доме Грейфенгейма в Марнинском приходе, что я жила и воспитывалась в угловой части замка и занимала наверху три комнаты со сводами, возле церкви, что в углу. Колокольня была возле моей спальни. Там меня учила мамзель Кардель… Через весь этот флигель, по два или по три раза в день, я ходила, подпрыгивая, к матушке, живущей на другом конце». О своей воспитательнице и учительнице мамзель Кардель Екатерина отзывается очень тепло: «…она имела возвышенную от природу душу, развитой ум, превосходное сердце, она была терпелива, добра, весела…», дальше еще целый ворох эпитетов. Себя Екатерина никогда не считала образцом «добродетелей и благоразумия», видимо, мамзель даже по прошествии времени чем-то ее раздражала. Фике взрослела, появлялись новые учителя. Ее учили географии, истории, чистописанию, танцам. Учили плохо. Но даже плохо не учили рисованию, о чем она позднее жалела.

Какой должна быть на Руси невеста царя? Красивая, статная, сильная, ум в расчет не принимался. Главное, она должна была быть здоровой, потому что основное ее назначение – давать роду Романовых приплод. Пятнадцатилетняя Фике выглядела старше своих лет и имела отменное здоровье. Во всяком случае, таковой ее всегда описывают. Каково же было мое изумление, когда я узнала из собственноручных «Записок» Екатерины, как страшно болела она в семь лет. До этого сильно страдала от золотухи, но это не в счет. А в семь лет у нее начался страшенный кашель с постельным режимом и высокой температурой. Когда девочка, наконец, поднялась от болезни, выяснилось, что она кривобока, «скрючилась наподобие буквы Z, позвоночник шел зигзагами». Родители тщетно искали врача, который бы поправил фигуру девочки. Наконец, нашли… им оказался городской палач. Лечил он ребенка в строжайшей тайне (оно и понятно), лечил странным способом: жесткий корсет, который не снимали даже на ночь, а дальше вообще удивительная вещь: «каждое утро в шесть часов девушка натощак приходила натирать мне в постели плечо своей слюной, а потом позвоночник». Средства помогли, но Фике могла снять корсет только к десяти годам. Зато потом в бытность ее императрицей все отмечали ее стройный гибкий стан и величественный вид.

Свои «Записки» Екатерина начинала писать несколько раз, первые – в 1771 году. Ей 42 года – возраст зрелости. Про палача, который лечил ее в детстве, она упоминает один раз. Но и одного раза достаточно. Я не понимаю, зачем она, так сказать, «бросила тень» на семью губернатора, который тайно лечил их убогую дочь? Что это – поиск сочувствия, она наверняка знала, что эти записки будут читать после ее смерти. Но Екатерина никогда не искала сочувствия окружающих. Она была выше этого. Пушкин не любил Екатерину Великую. Она считал ее крайне лицемерной особой. Но Александр Сергеевич не читал ее «Записок». А здесь присутствует такая непосредственность и искренность, что диву даешься.

Иоганна была непоседлива и в поездки часть брала с собой дочь. Маленькая Фике побывала в Гамбурге, Брауншвейге, Эйтине и Берлине. В 1739 году в Эйтине в доме бабушки Фике Альбертины Фредерики, вдовы Христиана Августа Голштин-Готторского, епископа Любского, собралась вся семья Голштинского дома. Там десятилетняя Фике познакомилась со своим братом и будущим мужем Карлом Ульрихом Голштинским. Двое детей раскланялись друг с другом. Он тогда сказал: «Ах, милая кузина… Я очень рад вас видеть». Принц был улыбчив, строен, лицо имел продолговатое, с нежной и прозрачной кожей. Как позднее писала сама Екатерина, он был «…довольно живого нрава, но сложения слабого и болезненного. Он еще не вышел из детского возраста». Понятное дело – «не вышел» в одиннадцать-то лет, но как пишут историки, Петр не вышел из детского возраста и в пятнадцать, и в двадцать, и в тридцать три – год своей смерти.

Позднее было получено известие, что принц Карл Ульрих отказался от шведской короны, а принял православие и стал наследником трона русского. Иоганна обрадовалась этому известию. Замужество старшей дочери часто обсуждалось в доме. В числе предполагаемых женихов был и Голштинский принц, но мать неизменно говорила: «Нет, не за этого; ему нужна жена, которая влиянием или могуществом дома, из которого она выйдет, могла бы поддержать права и притязания этого герцога, дочь моя ему не подходит».

Одним из нареканий, которые предъявляют Екатерине Великой и современники, и потомки, была ее любвиобильность и огромное количество фаворитов. О себе она пишет, что в детстве была некрасивой, но, видимо, гадкий утенок довольно скоро превратился в лебедя. Вот первая любовная история, о которой пишет Екатерина в «Записках». К Фике очень благоволил ее дядя, брат матери Георг-Людвиг. Случилось это за год (или около того) до отъезда в Россию. То есть Фике в возрасте Лолиты. Дядя на десять лет ее старше, он весел, остроумен, очень хорош собой, удачлив на службе у короля Фридриха II. Отношения с девочкой самые невинные, он заходит в ее комнату поболтать, развеселить. Воспитательница мамзель Кардель возражает против этой дружбы, считая, что дядя отвлекает девочку от занятий.

Наконец наступает час, когда дядя заявляет племяннице, что он любит ее без памяти и ждет от нее обещания, что они со временем обвенчаются. Фике в полном недоумении – а что скажут мама и папа? В конце концов, Фике дала дяде клятву, что станет его женой, если родители дадут на это согласие. Но как сказать об этом матери? Позднее Фике-Екатерина узнала, что мать давно замечала ухаживания брата за ее дочерью. По сути дела она даже способствовала этому. А почему нет? Устроила дочери достойный брак, и с плеч долой.

В декабре 1473 года родня собралась в Цербсте, чтобы встретить Рождество. Встретили. А 1-е января 1744 года стало эпохальным днем для всей семьи. Так он выглядит в описании самой Екатерины. Все сидели за столом, когда принесли пакет писем. Отец вскрыл пакет. Первое письмо предназначалось Иоганне. «Я была рядом с ней и узнала руку обер-гофмаршала Голштинского, герцога, тогда русского князя. Это был шведский дворянин по имени Брюмер… Мать распечатала письмо, и я увидела его слова: с принцессой, вашей старшей дочерью». Словом, Иоганну звали в Россию. Вот выдержка из письма Брюмера. Она не несет никой особенно важной информации, просто хотелось, чтобы читатель знал, как изъяснялись в 18 веке. «…В продолжение двух лет, как я нахожусь при этом дворе, я имел случай часто говорить Ее Императорскому Величеству о вашей светлости и о ваших достоинствах. Я долго ходил около сосуда и употреблял разные каналы, чтоб довести дело до желаемого конца. После долгих трудов, наконец, думаю, я успел, нашел именно то, что наполнит и закрепит совершенное счастье герцогского дома. Теперь надобно, чтобы ваша светлость завершили дело, счастливо мной начатое. По приказанию Ее Императорского Величества я должен вам внушить, что ваша светлость в сопровождении вашей дочери немедленно приехали в Россию». И так далее на пятнадцати, а может, и того больше листах. Устав возносить себе хвалу, Брюмер сообщил, что к письму присоединен вексель, «сумма умеренная, но надобно сказать Вашей Светлости, что сделано это нарочно, чтобы выдача большей суммы не кидалась в глаза наблюдавших за нашими действиями». Еще Брюмер писал, чтобы «принц, супруг ваш, ни под каким видом не приезжал вместе с вами».

В доме началась отчаянная суета, Фике отослали в ее комнату. В этот же день пришло письмо от Фридриха II c поздравлениями. Иоганна тут же ответила благодарственным посланием, заверяя прусского короля, что во всем будет пользоваться его советами. Интересно, какую именно роль она отводила себе в России?

Разговор с дочерью состоялся только через три дня, да и то Иоганна говорила не прямо, а намеками: да, мы едем в Петербург, но неизвестно, останемся ли мы там, и вообще, что скажет батюшка, он может не согласиться. А потом вдруг вопрос: «А что скажет твой дядя Георг?» Здесь девочка и поняла, что именно его мать прочила в женихи дочери. Но Фике очень хотелось уехать из маленького, бедного Цербста в огромную, неизвестную и богатую Россию. «Он может желать только моего благополучия и счастья», – таков бы ее ответ матери. Благоразумно, ничего не скажешь.

10 января 1744 года они уже в дороге. В Россию едут через Берлин. Мать решила, что девочке не стоит появляться при дворе. Достаточно, если король примет ее с мужем. Но Фридрих II думал иначе. Сейчас юная Фике интересовала его гораздо больше, чем ее родители. Иоганна придумывала тысячу отговорок: дочь больна, она не может выйти из дома, в следующий приемный день – у дочери нет придворного платья. Одна из прусских принцесс прислала Фике свое платье. Встреча состоялась. За столом девочка сидела рядом с королем. Фридрих II был необычайно внимателен и учтив. Позднее Екатерина напишет в письме к нему: «Я всегда буду сожалеть о том, что видела великого человека, героя, государя-философа, воина-законодателя только в том возрасте, когда почтение заменяет разумное понимание».

Далее семья проследовала в Штеттин. Здесь Фике получила от отца письменное наставление – как вести себя в России. Особенно много слов было посвящено возможному изменению веры. Грустное это было расставание. Фике плакала. Они расстались с отцом навсегда.

Дорога была трудной. Холодно, зима 1744 года была суровой. Ехали тайно, поэтому ночевать приходилось в самых захудалых трактирах и гостиницах. И так две с половиной недели. Но как только они переехали границы Русской империи, все изменилось. В Риге их встречали с почетом и радушием – барабанный бой, пение труб, гром пушечных выстрелом, и еще две соболиные шубы в подарок, чтоб не мерзли в дороге. Из Риги они уже ехали не в каретах, а русских санях, обитых внутри соболями и украшенных серебряными галунами. Иоганна пишет мужу с трогательной наивностью: «Мне в мысль не приходит, чтоб все это делалось для меня, бедной, для которой в иных местах едва били в барабан, а в других и того не делают». Дочь здесь как бы не учитывается.

Русский двор в это время находился в Москве. В Петербурге путешественницы отдохнули недолго и опять в путь. Описывая прием Иоганны с дочерью в Москве, Екатерина не жалеет красок. Обе они были буквально потрясены богатством русского двора. Екатерина подробно описывает в «Записках» каждый наряд императрицы, ее красоту, гордый вид и, главное, доброту и расположение к будущей невесте и ее матери. Все было чудесно, и с женихом отношения сложились. Петру очень нравилось, что Фике – родственница, ей можно во всем доверять и быть совершенно откровенным. Балы, маскарады, Фике получила много прекрасных подарков.

А потом она заболела: три недели с высокой температурой и почти в беспамятстве. Врач Елизаветы Бургав появился сразу. Он сказал, что это плеврит, боль в правом боку была очень сильной. Врач настаивал на кровопускании, но Иоганна воспротивилась, потому что боялась одного вида крови.

О болезни юной невесты сообщили императрице, она находилась в Троице-Сергиевой лавре на богослужении. Елизавета немедленно приехала в Москву и многие часы провела у постели больной. Иоганну вежливо отослали в ее покои, врач приступил к своим обязанностям. Кровь пускали восемнадцать раз. Как пишет Екатерина, накануне Вербного воскресенья ночью она «выплюнула нарыв» и ей стало легче. Не буду подвергать сомнению диагноз и способ лечения. Не мое это дело, но болезнь отступила.

Именно с этого времени отношения императрицы и Иоганны дали первую трещину. Фике была еще очень слаба, когда мать явилась к ее постели и попросила отдать ей кусок материи на платье, материя была подарена еще в Германии братом отца. Девочке было жалко расставаться с подарком, но мать была непреклонна, пришлось уступить. Разговор с дочерью происходил в присутствии фрейлины. Сцена была тут же пересказана императрице. Елизавета тут же послала Фике два куска прекрасной ткани. Говорили, что императрица была возмущена поведением Иоганны. Просить у почти умирающей дочери какую-то тряпку на платье! Ясно, что Иоганна не любит дочь! Иначе она не выступила бы против кровопускания.

О будущем муже Екатерина пишет: «Великий князь во время моей болезни проявил большое внимание ко мне, когда я стала лучше себя чувствовать, он не изменился ко мне; по-видимому, я ему нравилась; не могу сказать, чтобы он мне нравился или не нравился; я умела только повиноваться. Дело матери было выдать меня замуж. Но по правде, я думаю, что русская корона больше мне нравилась, нежели его особа».

21 апреля 1744 года Фике исполнилось пятнадцать лет. На следующий день она начала готовиться к принятию православия. Фике была лютеранкой. Отправляя дочь в Россию, отец заклинал ее не менять веру. Однако в Петербурге на это смотрели иначе. Елизавета считала, что невеста наследника может исповедовать только греческую веру. А Фике уже мечтала о русской короне, поэтому она уговорила себя, что различия догматов лютеран и православных совсем ничтожны. Различия существуют только во внешнем богослужении, а это уже сущая мелочь. В вопросах веры ее наставлял архимандрит Тодоровский, русский язык ей преподавал Ададуров. Фике была, как всегда, прилежна.

28 июня 1744 года Софья Августа Фредерика, принцесса Ангальт-Цербсткая, приняла православие, получив при крещении имя Екатерина Алексеевна. При крещении она очаровала Елизавету. Недаром Фике учила русский язык днем и ночь, а догмат веры, как скворец, бездумно выучила наизусть, чтобы ясным чистым голосом прочитать без запинки.

На следующий день в Успенском соборе произошло обручение молодых. Обряд происходил в торжественной обстановке в присутствии Синода и Сената – дело государственное! Ее императорское высочество, великую княгиню Екатерину Алексеевну – так теперь будут именовать принцессу из Цербста – осыпали подарками. Здесь были и украшения с брильянтами, и просто деньги, на одни карманные расходы Екатерина получила 30 тысяч. Иоганна была в восторге. Свадьба должна была состояться через год.

Наследник Петр Федорович

Теперь о будущем супруге. Родился Петр Федорович (Карл Ульрих) 10 февраля 1728 года в Киле, столице Голштинии. Отцом его был племянник Карла XII, матерью – старшая дочь Петра I Анна, поэтому, как мы уже говорили, мальчик имел права как на шведский, так и на русский трон. Формально он имел также все права на Голштинию. Мальчик рос сиротой, потеряв в три месяца мать и в одиннадцать лет отца. Брак Анны и Голштинского принца Карла Фридриха был политическим. Венчание произошло уже после смерти Петра I в 1725 году. Екатерина II утверждала, что Анна умерла от чахотки. По другим сведениям она простудилась, глядя на фейерверк из открытого окна своего дворца. Анна была любимицей отца и умницей, жаль, что умерла рано. Ей было девятнадцать лет.

Детство Петра Федоровича было тяжелым. Отцу, пока был жив, было совершенно наплевать на сына, а воспитатель обер-гофмаршал Брюмер был почти чудовище – жестокий, необразованный и грубый человек. Можно сказать, что он истязал мальчика, иногда даже морил голодом. Вот одна из его фраз-страшилок: «Я вас так велю сечь, что собаки кровь лизать будут; как бы я был рад, если бы Вы сейчас же подохли». В те времена отношение к детям вообще было жестоким, и для царских отпрысков не делали исключения. Николая I, например, тоже секли почем зря, а матушка Мария Федоровна вполне это одобряла.

Учили юного принца из рук вон плохо, да он и не желал учиться. При этом болезненный, хилый мальчик был истинный Романов, он обожал военную форму, муштру, экзерциции и игру в солдатики.

Вначале Петра готовили к шведской короне, то есть прививали отрицательное отношение к России, исконной противнице Швеции. Но Петр был одинаково равнодушен и к Швеции, и к России. На всю жизнь он сохранил любовь к родине – уютной и чистенькой Голштинии. Он и Россией потом пытался править как удельным княжеством – это и было его главной бедой.

Везли в Россию мальчика тайно. Елизавета торопилась и боялась, что на будущего наследника нападут в дороге и увезут в неизвестном направлении. Но все обошлось. В сопровождении барона Николая Федоровича Корфа и обер-гофмаршала Брюмера 5 февраля 1742 года он прибыл в Петербург. Был отслужен благодарственный молебен. На мальчика тут же возложили знак отличия – Андреевскую ленту с брильянтовой звездой.

Сразу по приезде Петру определили воспитателя – профессора «элоквенции (красноречия) и поэзии» Якова Яковлевича Штелина. Воспитатель обнаружил в наследнике полное отсутствие знаний, страсть ко всему военному и очень хорошую память. Обучение происходило странным образом. Штелин во всем потакал своему воспитаннику. Если тот не мог усидеть на месте, профессор ходил с ним рядом и вел отвлеченный разговор. Штелин не видел смысла в систематическом, последовательном обучении, а для усвоения знаний прибегал к картинкам. Вот выдержки из его отчета Елизавете: «Стараясь извлечь пользу из каждого случая, например, … при кукольных машинах объяснен механизм и все уловки фокусников; при пожаре показаны все орудия и их композиции…» и т д. Историю государств он учил с помощью изображения государей на монетах. Петр смотрел, слушал, но по-настоящему его интересовала только игра в солдатики. Мальчик и не тянулся к образованию. Любимым его чтением были разбойничьи романы, чтение сродни нашим плохим детективам. Как пишут историки, он был человек мелочный, обидчивый, упрямый, легкомысленный, но не злой.

Русский язык Петр освоил с грехом пополам, но не любил его, предпочитал изъясняться по-немецки и по-французски. Он знал и любил музыку и живопись, но ненавидел обязательные занятия танцами. Усвоение догматов православия давалось ему с трудом. Многие современники утверждали, что в душе Петр так и остался лютеранином. Обряд крещения состоялся 7 ноября 1742 года. Петр держался достойно. Елизавета была очень всем растрогана. Поначалу она любила племянника.

После обручения осенью 1744 года великий князь Петр Федорович с невестой посетил Киев. Это свадебное путешествие ему дорого обошлось. Вначале что-то случилось с желудком, потом корь, а напоследок страшнейшая болезнь XVIII века – оспа. Он остался жив – вылечили, но оспа на всю жизнь изуродовала его лицо. Екатерина пишет, что не узнала его после болезни: «…все черты лица огрубели, лицо все еще было распухшее и несомненно было видно, что он останется с очень заметными следами оспы».


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации