Текст книги "Малиновая шарлотка"

Олег Селиверстов
Малиновая шарлотка

«…Теперь же о своих правах заявила любовь, всегда более жестокая и непреклонная, чем голод».

Джек Лондон. «Белый Клык»

Июнь

Желто-зеленые круги, поднимавшиеся из темноты сознания, вдруг превратились в ослепительную вспышку. Валентин дернулся и проснулся. Даже, скорее, очнулся. По глазам больно резанул яркий свет. Видимо, сон все-таки свалил его, и люстра осталась невыключенной. Часы показывали половину второго ночи. Он несколько минут лежал без движений, прислушиваясь, и когда понял, что в квартире никого нет, невольно застонал. Никого. Диана еще не вернулась. Валентин вылез из-под покрывала, набросил на плечи халат и побрел на кухню. Хотелось чего-нибудь пожевать и выкурить сигарету. Вдруг поможет опять уснуть?

Яркий свет пугал. Он включил подсветку над столом и, пока чайник закипал, убрал в ящик оставшуюся с ужина посуду. Потом достал чашку для чая, с сожалением посмотрев на лежавшую на полке коробку конфет. Его любимые шоколадные трюфели. С привкусом кофе капуччино. Но шоколад было нельзя. Может быть, съесть бутерброд с ветчиной?

Кухонный нож, поблескивая широким лезвием, легко отрезал ровные красноватые ломтики пряной монтильской ветчины, которые плавно ложились друг на друга, образуя лесенку. Вдруг Валентин остановился и отложил нож. Она что, не понимает, как нестерпимо тяжело ждать? Он подошел к окну и закурил. Дым от «легкой» сигареты нехотя поднимался в духоту июньской ночи. Все-таки в «суперлайтс» слишком слабый табак. Слишком…

На небе сквозь бледно-серые занавески облаков просвечивала луна. Неясным, размытым пятном. А ведь с Земли никогда не видно ее обратной стороны, припомнил Валентин. Стороны, всегда темной и пугающей, как невидимая сторона человеческой души. Тоже никому не известная. Если вытащить на свет всё, что там спрятано, то, наверное, можно ужаснуться. Валентин сделал глубокую затяжку и усмехнулся. Интересно, если все в этом мире имеет две стороны, то что тогда творится на «обратной» стороне доброго человека? Или целомудренной женщины? Ночью. Среди искушений большого города. Он невольно посмотрел на часы. Два часа ночи! Стон вместе с дымом вырвался из его груди.

«Нет, ты не прав, – поправил он тут же себя мысленно. – Надо успокоиться. Она же предупредила, что задержится. Позвонила около восьми вечера и сказала, что если он не против, то она зайдет с девчонками в бар, обсудить кое-что “по работе”, и придет поздно. Поздно…»

Закипевший чайник отвлек его от мрачных мыслей. Валентин достал чашку, положил в нее пакетик чая и залил кипятком, понаблюдав, как прозрачная вода превращается в зеленовато-коричневую. Эту чашку им подарила ее мама. На ней кот и кошка, обнявшись хвостами, сидят на крыше и смотрят на звездное небо. «Представляешь, а если это не кошка и кот, а два кота?» – со смехом предположила однажды Диана. «Ну и пусть, лишь бы им было хорошо», – ответил он тогда.

Да, им, котам, всегда хорошо. Сидят себе на крыше и никого не ждут.

С улицы донесся звук подъехавшей машины – хорошо знакомое, хрипловатое урчание «Мазды». «Когда получу гонорар за статью, надо будет заменить глушитель», – подумал Валентин и взял нож. Рука почувствовала холод металла. Немецкая сталь «хенкельс». Нержавеющая. С тяжелой клепаной ручкой. С таким ножом сразу ощущаешь себя сильным. Он отрезал еще ломтик ветчины. Красноватой и пряной.

Входная дверь жалобно скрипнула. Послышался стук сбрасываемых босоножек, щелканье выключателя и шлепанье босых ног по паркету.

– Почему ты не спишь? – Диана стояла в проходе кухни и вопросительно смотрела на него своими большими и чуть раскосыми глазами. – И почему без света?

– Хочешь чаю?

– Нет лучше налей мне холодный сок. – Она обняла его и чмокнула в шею. – Пойду приму душ. На улице такая жарища. А у меня что-то кондиционер барахлит в машине.

Через несколько минут Диана снова появилась в кухне.

– Ой, как хорошо. Теперь и жить можно, – воскликнула на, стряхивая длинные волосы. Черные и мокрые.

Увидев ее, обернутую в полотенце, Валентин почувствовал, как откликнулись его мышцы.

– Спасибо, – Диана взяла сок, поддерживая одной рукой полотенце.

– Как провела время?

– Очень хорошо. Просто чудесно. Столько всего полезного обсудили.

– Что за девчонки? – Валентин взял тряпку и стал протирать лезвие ножа.

– Ты их не знаешь. Они только что устроились к нам работать. Молоденькие, но такие толковые. – Диана допила сок и поставила стакан в раковину. – А ты чего не спишь? Опять меня ждал?

– Да нет…

– Ждал, ждал, ждал. Сразу видно – надулся и молчишь. Перестань, Валентин. Я же тебя предупредила, что сегодня мне надо обязательно обсудить кое-какие рабочие моменты в неформальной обстановке. Ты же знаешь, как для нашей компании и для меня лично важно получить этот контракт.

– Только контракт? Тогда это действительно очень важно.

– Ты что, мне не доверяешь? – она сделала попытку его поцеловать.

– Доверяю, – резко отдернулся Валентин. – И я тебя не ждал, просто проснулся и решил выпить чай.

– Хорошо. Тогда не буду тебе мешать. Тем более что я очень-очень устала и хочу спать. Ты позволишь мне лечь?

– А разве тебе нужно мое разрешение?

– Валентин, это глупо. Когда один человек начинает давить на другого, ничего хорошего из этого не получается. Извини. Предлагаю на этом прекратить разговор. Спокойной ночи.

Диана поправила полотенце и вышла из кухни.

– Спокойной ночи… – отвернувшись, буркнул Валентин, еще раз вытер лезвие ножа и поднес ближе к глазам, чтобы убедиться, что на нем не осталось разводов.

Ее обнаженное тело лежало перед ним. Без движений. Без слов. Без суеты. Тихо и смиренно. Он смотрел на бледные очертания и думал. С чего все началось? Может быть, с того случайно подслушанного телефонного разговора в середине апреля. Всего два месяца назад. Как мало времени прошло, и как все изменилось. Сейчас даже не вспомнишь толком, что за слова уловил тогда его слух. Или даже не слова, а интонации. Ему показалось, что она с кем-то очень ласково разговаривает по телефону, смеется и что-то шепчет. Увидев, что он подошел ближе, она тут же замолчала, и на ее лице промелькнул испуг. Как у ребенка, у которого отбирают опасную игрушку, способную причинить боль.

Именно тогда у него неприятно кольнуло в груди. Показалось, что острый осколок впился в ребра, с внутренней стороны.

Ревность. Какая нелепая вещь! Какая глупость! Трудно поверить, что именно это чувство поселилось под его сердцем и пустило корни в мозгу.

Валентин снял халат и лег рядом с Дианой. Провел по ее ноге. Она всегда спала обнаженной. Вот так на боку. Он подвинулся к ней. Погладил плечо, потом спустился на талию, потом коснулся бедра. Только самыми кончиками пальцев. Именно так ей нравилось больше всего. Пальцы повторили движение несколько раз и затем добрались до соска.

– Перестань. Не надо. – Диана сквозь сон отодвинулась и завернулась в простыню. Как в неприступную хлопковую мантию.

Чтобы скрыть разочарование, он крепко сцепил зубы, тихо встал и направился в кухню. Не зажигая свет, достал бутылку кальвадоса, налил больше половины бокала и выпил. Не чувствуя ни запаха, ни вкуса. (Какая разница, чем напиваться в третьем часу ночи!) Потом отломил сигарету до половины и щелкнул зажигалкой. Пламя выхватило из темноты белый рваный обломок, вспыхнувший и тут же превратившийся в тлеющий огонек. Вкус «суперлегкого» табака стал хоть немного ощущаться, но почему-то показался противным и едким. Вкус разочарования, усмехнулся Валентин, затушил сигарету и, достав коробку трюфелей, вытащил одну конфету в серебристой обертке, похожую на свинцовую пулю. Почему нельзя делать то, что хочется? Взгляд уперся в холодный отблеск стали на столе. Немецкая. Нержавеющая. Пальцы смяли конфету и положили на край стола. Надо быть сильным.

Где-то далеко в спящем городе раздавался отрывистый собачий лай.

Масло на сковородке делало плавные круги и таяло. Желтый холодный айсберг быстро превращался в прозрачное, горячее море. Пузырьки струйками поднимались от раскаленной поверхности металла и пенились гребешками волн. Как только айсберг исчез полностью, в шипящее море тут же плюхнулись два ровных куска белого хлеба, похожие на венецианские купеческие корабли, груженные зерном и мукой.

Валентину понравилось сравнение. Венецианские корабли с зерном…. Он еще минуту полюбовался бурлящим морем и перевернул «корабли». Масло фыркнуло брызгами и набросилось на хлеб.

Чтобы гренки получились с золотистой хрустящей корочкой, их надо немного подержать на среднем огне, затем, когда они пропекутся, сделать огонь сильным и несколько секунд поджаривать каждую сторону, легко надавливая лопаткой. Тогда гренки останутся сочными внутри и с корочкой снаружи. Этому его научила бабушка, которая всегда жарила гренки, когда он подростком прибегал навестить ее. Только она почему-то называла их «французскими хлебцами». Видимо, потому, что никогда не была во Франции. Валентин с грустью улыбнулся. Еще бабушка всегда давала ему мелочь. «На мороженое…» Хотя наверняка догадывалась, что на самом деле деньги тратились на пиво.

Гренки были готовы. Он взял большое блюдце и бережно переложил их на него. Потом достал ликер «Куантро» и пролил несколько капель на «палубы кораблей». Ликер тут же впитался в горячий поджаренный хлеб, оставив в воздухе аромат апельсина с ванилью. Это добавление к бабушкиному рецепту он подсмотрел в одном ресторане. «Куантро» придавал особый вкус простому утреннему блюду. Всего несколько капель, а как все менялось.

Часы показывали без четверти девять. Вот-вот прозвенит будильник и Диана проснется, а он хотел сделать сюрприз. Приготовить все для завтрака, расставить на столе, а самому уйти пораньше в библиотеку. Он открыл банку кленового сиропа и стал перекладывать его в стеклянную вазочку. Темно-золотистая струйка стекала с ложки медленно и неохотно. Валентин замер и закрыл глаза. Вот так же, медленно и неохотно, этот горьковатый засахаренный кленовый сок однажды стекал на его живот. Они завтракали, и вдруг Диана окунула палец в банку и, хитро улыбаясь, провела пальцем сначала по его губам и шее, потом распахнула ему халат и стала намазывать соски, пупок, спускаясь все ниже и ниже. А когда закончила, начала, смеясь, облизывать все это. Кленовый сироп был прохладным и терпким, а ее язык теплым и озорным… Валентин открыл глаза, прогнав от себя истому воспоминаний. Потом, не удержавшись, засунул ложку в рот и жадно облизал остатки сиропа, коснувшись зубами металлических краев. Зазвенел будильник. Валентин поправил утренний натюрморт на столе, взял портфель и вышел из квартиры, бесшумно закрыв за собой дверь.

До библиотеки было недалеко, поэтому он решил пройтись пешком. Прогуляться. Проветриться. Постараться освободиться от мыслей, которые после бессонной ночи извивались и скрючивались в голове, как корни гигантского дерева, росшего на обрыве. «Кривые и спутанные. С налипшими кусками песка и глины», – повторил про себя Валентин. Как он мог дойти до такого? Из взрослого мужчины превратиться в слабака, который каждый раз собирается заставить женщину подчиниться, но при виде ее все прощает и со всем соглашается. В ней же нет ничего особенного?! Крупная грудь, широкие и крепкие бедра, немного угловатое лицо. Валентин усмехнулся, вспомнив, что когда первый раз увидел Диану, то назвал про себя «спелой». Она даже не понравилась ему. Далеко не современный идеал красоты. Скорее, что-то в стиле Мэрилин Монро или полнотелых героинь индийских кинофильмов. И к тому же она была вызывающе одета. В яркой юбке с высоким вырезом.

Несмотря на утро, на улице было уже жарко. Разгоряченный асфальт, не успевший остыть за ночь, парил теплом и гудроном. Валентин почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он пересек улицу и пошел вдоль ограды парка. Стало легче. Листва деревьев окутывала тенью и прохладой. В глубине парка, за чугунными прутьями садовник постригал зеленые лужайки. В ровных клумбах веселились желтые и сиреневые цветочки. Затерянный рай. Вот что значит вовремя ухаживать и поливать. Валентин горько улыбнулся. Почему он должен страдать, мучиться, не спать, когда вокруг такая красота? Да… Пора перестать постоянно думать об одном и том же, пора брать себя в руки и начинать нормально работать. Закончить статью, начать книгу, доработать лекции. И надо больше улыбаться, говорят, это очень помогает. Валентин прибавил шаг.

Статью, а точнее серию статей про холодное оружие ему заказал известный научно-популярный журнал. Это была его первая работа такого рода. Раньше он писал только в составе коллектива авторов. Довольно удачно. Несколько работ вошло в исторические сборники, и ему ежегодно переводили на счет гонорары за переиздание. Хотя по образованию он был историк-педагог, но сам себя называл историк-журналист, потому что любил изучать необычные темы. Например такие, как в этот раз, про холодное оружие средневековья – мечи, ножи, топоры. Это было интересно и незатасканно. Поэтому он согласился на предложение журнала. Правда, прошла уже пара недель, а статья никак не получалась. Не было идеи, которая могла бы сделать скучный материал увлекательным и стильным.

Ограда парка уперлась в перекресток. Спасительная тень закончилась. Снова стало жарко. В затылке появилась тупая боль, и начали ломить и слезиться глаза. Валентин остановился у входа в магазинчик, где козырек над дверью давал пусть небольшую, но тень. Что такое случилось? Утром проглотил всего ложку сиропа – и опять. Совсем ничего сладкого стало нельзя? Наверное, надо посетить доктора.

Он достал капли, и, сняв солнцезащитные очки, закапал в глаза. Стало легче, но от лекарства все вокруг расплылось. Как под водой. В портфеле требовательно пикнул мобильный телефон, который пришлось поднести близко к глазам, чтобы прочитать размытые буквы.

«Ты лучший. Ты бесподобный. Я тебя люблю. И кленовый сироп тоже. До вечера. Целую». Он перечитал сообщение еще раз. «Целую»… Во рту почувствовался вкус пережженного клена. Может быть, все дело в ее загорелой талии с упругой кожей и двумя шариками пирсинга в пупке?

Положив телефон в портфель, Валентин собрался двинуться дальше, но замок никак не закрывался. Заело. Пришлось нагнуться, чтобы посмотреть, в чем дело. В этот момент дверь магазинчика открылась, и он почувствовал, что теряет равновесие от удара в бок. Портфель шлепнулся на асфальт.

– Ох. Извините, – кто-то схватил его за руку.

– Что вы, это вы извините меня.

Он попытался поднять замутненные каплями глаза, но от резкого движения вдруг закружилась голова.

– Что с вами?..

Вода была холодная и газированная. Темно-синяя aqua с заснеженных пластиковых гор, уходящих белыми пирамидами в небо. Разве горы могут быть пластиковыми? А где портфель? Валентин испуганно открыл глаза. Перед ним стоял мужчина с аккуратной седой бородкой.

– С вами все в порядке? Может быть, вызвать «скорую помощь»?

– Нет-нет. Все в порядке, – поспешно ответил Валентин, обратив внимание, что сидит на стуле в магазине.

– Неудивительно, что вам стало плохо. Уже неделю стоит такая жара. Тут не то что в обморок, тут и сердечный приступ получить недолго. Вот ведь какие дела.

Через несколько минут Валентин окончательно пришел в себя. Видимо, он в самом деле чуть не упал в обморок. Сказывалась бессонная ночь.

– С вами действительно все в порядке? – еще раз озабоченно переспросил его хозяин магазина.

– Да, спасибо. А это что – книжный магазин? – Валентин вдруг осознал, где находится. Небольшое пространство вокруг было заставлено полками с книгами.

– Не просто книжный, а букинистический, – гордо ответил мужчина и хмыкнул: – Ну и времена наступили. Открытие книжного магазина уже вызывает удивление. Вот дела. Скоро люди совсем перестанут читать. А будут только смотреть телевизор и разговаривать по телефону. Вам лучше?

– Да. Спасибо. Все в порядке.

Валентин встал. Он вспомнил, что раньше здесь находился другой магазин. Продавали какую-то модную одежду.

– Хороший магазин, – произнес он вслух. – Можно, я посмотрю?

– Конечно, конечно. Вы сегодня первый посетитель. Обычно так рано никто не приходит. Только заблудившиеся туристы. Ну и времена…

Книги. Романы. Повести. Стихи. Ровные шеренги разноцветных корешков подписных изданий. Толстые, но умные справочники. Тощие, но блестящие альбомы. Стопки брошюр и журналов. И запах. Ни с чем не сравнимый запах бумаги и типографской краски. Если провести по корешкам рукой, то сразу переносишься в детство, в то беззаботное время, когда искренне веришь, что в книгах живет тайна и стоит только отрыть страницы – и ты уже далеко-далеко. И ты уже другой. Вокруг тебя начинают происходить загадочные события. Бушуют неведомые моря, которые бороздят бесстрашные корсары на быстроходных парусниках и спасают дочерей благородных лордов. Развеваются флаги рыцарских турниров, на которых прекрасные принцессы влюбляются в победителей. Обязательно влюбляются – независимо от того, красивый рыцарь или нет, бедный или богатый. Это неважно. Важно, что он победитель. Бабушка часто просила его почитать вслух, когда у нее болели глаза. «Фильм – это фантазия режиссера, а книга – это твоя собственная фантазия», – говорила она. Он достал платок и вытер продолжавшие слезиться глаза. Капли помогли, но ненадолго. Наверное, это у них семейное – проблемы с глазами.

На одной из полок он увидел подарочное издание Шекспира в тисненом кожаном переплете, оформленном вензелями. Матовая, под старину бумага. «Трагедии»: «Гамлет». «Отелло». «Ромео и Джульетта». Гениальная классика. Рядом с ними стояла невзрачная обложка другой книги. Валентин взял ее в руки. «Средневековое холодное оружие Италии».

– Это очень редкий экземпляр, изданный ограниченным тиражом, – послышался рядом голос хозяина. – У меня книга оказалась совершенно случайно, можно даже сказать, по загадочному стечению обстоятельств. Берите, не пожалеете. Вам как первому покупателю сделаю скидку, – продолжал он, видя, что Валентин с любопытством перелистывает страницы.

Расплатившись за книгу и поблагодарив хозяина, Валентин осторожно спустился по ступенькам магазинчика и направился в кафе через дорогу, чтобы позавтракать и выкурить сигарету. Примостившись за столиком у окна и заказав стакан свежевыжатого апельсинового сока, чай и сандвич с сыром, он обнаружил, что кроме него в зале только одна посетительница, сидевшая за столиком напротив. Это была молодая женщина в больших темных очках и легком платке, повязанном вокруг головы и шеи, как носят обычно мусульманки. Но она не мусульманка, – Валентин разглядел светлый цвет кожи. Просто модница. Увидев его пристальное внимание, посетительница отвернулась к окну. «Даже не улыбнется», – почему-то взыграло его мужское самолюбие. Или у меня совсем помятый вид? Официант принес сок, прокомментировав с вежливой свежеутренней улыбкой: «Ваш фреш орандж джус». Валентин поблагодарил и углубился в купленную только что книгу, открыв ее на первой попавшейся странице. «…Итальянский кинжал, или короткий меч «ЧИНКВЕДЕА», имеющий клинок с широким треугольным, конусным лезвием, обычно применялся в ближнем бою. Им также часто пользовались как священным оружием при родовой вражде или любовной мести. Основным местом изготовления был город Верона».

На вид кинжал был забавным. У рукоятки лезвие достигало в ширину пять пальцев и два пальца в толщину. Но если такой «забавный» нож вопьется в спину, в рану можно будет засунуть кулак. Валентин поежился.

«Месть – это блюдо, которое надо подавать холодным», – вспомнил он фразу, которой рекламировали фильм про женщину-убийцу. И не просто холодным, а ледяным, как этот «орандж джус», от которого стынут зубы.

Его пальцы перелистывали страницы, а глаза отмечали интересные заголовки. Изумительная книга. «Чинкведеа» – такое название ему еще не встречалось. Он допил сок из запотевшего бокала и огляделся.

Незнакомка в платке, склонив голову, изучала содержимое своего блюда – какого-то пирога. Она осторожно отрезала кусочки десертным ножичком, разглядывала, насаживая на вилку, и только потом отправляла в рот, на секунду обнажая зубки.

А ведь и правда, ножи повсеместно находятся рядом с нами. Как продолжение наших зубов (клыков) и когтей, которые укоротила природа. Валентин развеселился от пришедшей в голову неожиданной мысли. Может получиться неплохая подборка статей! Вот она, изюминка! Ножи и люди. Холодная сталь и горячие чувства. Ревность, любовь, ненависть. Каким кинжалом заколола себя Джульетта в отчаянии? Никто ведь и не задумывался. Вот сидит сейчас эта загадочная женщина в платке, отрезает ножичком пирог и не знает: может быть, и в ее судьбе это оружие будет роковым? Ему захотелось встать и поближе рассмотреть одинокую посетительницу. Надо пройтись до туалета. Но не прямо, а немного вбок, чтобы проследовать мимо ее столика. Почему она так демонстративно игнорирует его? Вставая, он заметил, что ей позвонили. Она отодвинула тарелку с пирогом и, достав из сумочки, которая лежала рядом на стуле, телефон, что-то ответила.

Проходя мимо, Валентин разглядел, что пирогом была шарлотка. Яблочная. Со взбитыми сливками и листиком мяты. На вид женщине было около тридцати.

– Ой, простите… – заглядевшись, Валентин не заметил, как задел стул. Стоявшая на нем сумочка свалилась на пол. – Простите. Я такой неуклюжий, – он нагнулся, чтобы поднять упавшую вещь, но женщина поспешно сделала то же самое. Они так и подняли сумочку, держа с двух противоположных концов.

– Простите великодушно, – продолжил извиняться Валентин, пытаясь проникнуть взглядом через темные стекла очков, но ничего не увидел, кроме отражения своей виноватой улыбки.

– Не стоит. Все в порядке… – тихим голосом ответила она и тут же повернулась в сторону окна. За стеклом припарковывался «Лексус», показавшийся Валентину большим белым кораблем, непонятно как заплывшим в этот тесный переулок.

– Отпустите, пожалуйста, сумку. Мне надо идти. До свидания.

Женщина, бросив на стол деньги, торопливо вышла из кафе. На ней были короткое платье и босоножки с веревочками вокруг голени. Как у древних гречанок. Она исчезла за бесшумной дверцей автомобиля, который медленно отчалил от тротуара и поплыл куда-то. Через затемненные стекла нельзя было разглядеть, есть в нем еще кто-нибудь или нет.

Кажется, у нее дрожал голос? Как будто она плакала или собиралась плакать, подумал Валентин. Странная посетительница! Женщина-призрак, похожая на гречанку, унесенная белым кораблем.

Пальцы лениво касались выцветших страниц, переворачивая их и ощущая пыльность времени. Древние рукописи. Сколько людей трогало их, пользовалось ими и бросало их? И это явно были в основном мужчины. На миг ему показалось, что в старинных книгах живет что-то развратное. Валентин попытался сосредоточиться на содержании рукописи, но мысли почему-то перетекли в другую сторону. Неужели и у людей с дорогими автомобилями бывают проблемы? – в памяти всплыл «Лексус» и босоножки с веревочками. – Хотя все люди одинаковы. Хотят есть, пить и заниматься любовью.

«Заниматься любовью…» Он вдруг почувствовал, что в зале библиотеки стало невыносимо душно. Казалось, мозги начинают свариваться, а голова наливаться свинцом. Когда что-то не получается, лучшее решение – это вернуться домой и лечь спать. Валентин, покачиваясь, встал, собрал в коробку цветные карандаши, которые всегда брал с собой, чтобы делать пометки.

Ножи и судьбы людей – интересная идея!

Воздушные профитроли с шоколадными потеками на румяных боках, упакованные в подарочную коробку с блестящим бантом, казались рождественским подарком. Для Дианы, когда она вернется с работы, это будет сюрприз! Маленький вкусный праздник.

Покупка пирожных вернула Валентина в хорошее расположение духа, поэтому после кондитерской он заскочил в винный магазинчик за бутылкой белого эльзасского рислинга, за сыром и свежим хлебом. Все, что надо для легкого приятного ужина вдвоем.

Но ужин не получился. Когда ближе к вечеру он проснулся, то нашел сообщение от Дианы. Она не могла дозвониться, поэтому написала, что срочно должна уехать навестить маму, у которой проблемы со здоровьем. «Я тебя люблю, ты лучший. Перезвони». Ее мама жила в маленьком провинциальном городке в трех часах езды. Жила одна. Они развелись с отцом Дианы очень давно, после какой-то автомобильной аварии.

Валентин перечитал сообщение несколько раз и почувствовал, что его начинает поташнивать. Наверное, из-за короткого дневного забытья, – решил он, с трудом добравшись до кухни, где убрал в холодильник коробку профитролей с бантом и набрал номер Дианы. Связи не было. Сбросил СМС. Подождал несколько минут. Понял, что ответа не будет, и решил позвонить ее маме, чтобы узнать, что случилось. Когда мама взяла трубку, он вежливо справился о здоровье и поинтересовался, не приехала ли еще Диана. Мама ответила, что ее нет, и что она будет не раньше чем через два часа, и что, может быть, врачи зря пугают, и что у них дожди, и что-то еще, во что Валентин не вникал, а попросил, чтобы Диана сразу же перезвонила, как приедет, а то с ней почему-то нет связи. Только сразу же, повторил он.

– Не волнуйся, Валентин. Обязательно передам, – твердо пообещала мама на прощанье.

Диана перезвонила через час.

– У меня все в порядке, – услышал он ее далекий голос. – До маминого захудалого городка осталось совсем недалеко, но ехать приходится не так быстро, как хотелось бы – идет проливной дождь. Извини, пожалуйста, что долго не отвечала, но ты же знаешь, что я стараюсь не говорить по телефону за рулем. Тем более в такую погоду. Я только что остановилась, чтобы заправиться бензином. Хотя, представляешь, ничто не предвещало дождя, светило милое солнышко, и вдруг как налетит ветер, как навалится гроза. Жуткое зрелище. И полило, полило, полило. Как ты сам?

– Все в порядке, – бодро ответил он. – А ты что, поехала не одна?

– Одна. А почему ты так подозрительно спрашиваешь?

– Мне показалось, что в машине разговаривает мужчина.

– Не волнуйся, глупый. Это парень на заправочной станции. Ну все, пока. Приеду к маме – сразу перезвоню. Целую.

– Не гони быстро…

В трубке раздались короткие гудки.

«Парень с заправочной станции»? Валентин налил чай, плеснул туда немного кальвадоса. Взял в руки купленную утром книгу и стал читать. Буквы бежали перед глазами. Секунды бежали на часах. Буквы заполняли страницы. Секунды заполняли ожидание.

* * *

Если у тебя много одежды, никогда не знаешь, что именно выбрать. И поэтому каждый раз начинаешь нервничать, кажется, что совсем нечего надеть. Натали сидела на кровати и смотрела на вещи, разбросанные по комнате. Хотя какая разница. Просто все надоело. Эта жара. Эта пыль. Эта пустая квартира. Она отбросила короткое платье в стиле Шанель. Но нет. Сегодня она не будет грустить. У нее все хорошо! Мир прекрасен и удивителен! Она наденет новые бриджи и недавно купленные босоножки. Вот эти – с тесемочками. Короткую майку. И… пойдет пить кофе. Большой бокал латте. С пенкой и корицей. В то дешевое кафе, в переулке. Пойдет пешком, через парк. Вот только повяжет голову легким шелковым платком. На манер андалузской мантильи, чтобы не возиться с прической и заодно прикрыть плечи. На таком солнце даже утром можно обгореть.

Она оделась и села перед зеркалом, чтобы только накрасить губы. Этого достаточно. Июнь. Утро. Бледно-оранжевая как раз подойдет.

«Мама! Смотри. Эта помада похожа на персиковый джем. А вот эта – на варенье из сливы!» – всплыли в голове слова дочери, восторженно сказанные однажды, когда они вместе собирались на прогулку. Сколько ей было тогда? Наверное, лет пять или шесть. Она повернулась и вгляделась в фотографию на стене. Здесь она уже гораздо старше. Первый класс. Белые банты и озорная улыбка. Слеза как-то сама собой скатилась по щеке. Ну вот… Натали резко встряхнула головой, порывисто встала, повязала платок и через минуту уже была в жарких объятьях улицы.

Медленно идти по парку было просто одно удовольствие. Дорожка петляла среди высоких коренастых деревьев и зеленых лужаек, то подбираясь к клумбам с цветами, то убегая от них. Ослепительные краски солнечного дня, преломляясь в защитных линзах очков, становились матовыми, приглушенными. Томными, нашла точное определение Натали и глубоко вздохнула. Трава. Много травы. Запах тысяч зеленых стебельков, упругий и молодой, проникал под кожу и будил желание. Неосознанное и смутное. Как у той юной девочки в короткой юбке, которая когда-то, прохаживаясь по парку, каждый раз оказывалась у скамейки, где сидели взрослые парни. Правда, парк был другой, и парни были другими. Чаще с гитарами, а не с велосипедами, как сейчас. А прошло-то всего лет пятнадцать-шестнадцать.

Дорожка повернула, и Натали оказалась перед выходом. За острыми копьями чугунной ограды бурлил другой мир – сновали автомобили, торопились люди. Там было тесно и душно.

В кафе она заказала кофе-латте и кусок шарлотки, который долго изучала, отрезая маленькими кусками и пытаясь понять, как у повара получается такая пышная и хрустящая корочка. Как безе. Она тоже вчера пыталась испечь такую же, но вышел какой-то клеклый пирог. Хотя все пропорции и ингредиенты точно соответствовали рецепту, и духовка была разогрета точно до указанной температуры, и таймер выставлен на заданное время. Но хрустящей корочки не получилось. Видимо, чего-то не хватало. Чего? Натали легко постучала десертным ножичком по краешку шарлотки. Зажаренно-воздушный. Волшебство какое-то?!

Она поправила платок, взяла чашку с латте пальцами с двух сторон и отхлебнула теплую сладкую пенку. Вкусно. Жалко, что нельзя от удовольствия громко помурлыкать. «Все-таки Нина неправа – совсем неплохое кафе. Пусть дешевенькое, но шарлотка и латте превосходные, – вспомнилось ей недавнее посещение этого заведения с подругой. – Это у нее от зависти и бедности. Ей просто не повезло. Пока», – поправила себя Натали, искренне желая счастья своей подруге детства. Она отложила ложку и с сожалением отодвинула остатки шарлотки подальше от себя, чтобы не поддаваться искушению их доесть. Что ни говори про душу и ум женщины, мужчины сначала смотрят на тело.

В чисто вымытые стекла было видно, как через дорогу у книжного магазинчика напротив остановился мини-вэн, из которого, играя, высыпали трое детей – двое мальчиков и девочка.

Совсем не смотрят на дорогу, – не успела забеспокоиться Натали, как из машины выскочил перепуганный папаша и бросился их собирать, награждая тумаками и подзатыльниками.

Хорошо, когда дети здоровы, – улыбнулась Натали и стала размешивать остатки белой пенки, которые никак не хотели тонуть в кофе. Ложка плавно двигалась по кругу, изредка стукаясь о стенки бокала. Тихо и печально.