Текст книги "Григорий Распутин: правда и ложь"

Глава 11
Распутин глазами современников

«И много толков было о Нем в народе:

одни говорили, что он добр, а другие говорили:

нет, но обольщает народ».

Евангелие от Иоанна, 7:12

«Это была колоссальная фигура, чувствовавшая и понимавшая свое значение».

С.П.Белецкий

Сохранилось немало описаний внешности Распутина. Вот одно из них, которое дает Симанович: «Своей внешностью Распутин был настоящий русский крестьянин. Он был крепыш, среднего роста. Его светло-серые острые глаза сидели глубоко. Его взгляд пронизывал. Только немногие его выдерживали. Он содержал суггестивную силу (суггетия – внушение), против которой только редкие люди могли устоять. Он носил длинные, на плечи ниспадающие волосы, которые делали его похожим на монаха или священника. Его каштановые волосы были тяжелые и густые.

Он всегда носил при себе гребенку, которой расчесывал свои длинные, блестящие и всегда умасленные волосы. Борода же его была почти всегда в беспорядке. Распутин только изредка расчесывал ее щеткой. В общем он был довольно чистоплотным и часто купался»[105]105
  Симанович А.С. Распутин и евреи // Сб. исторических материалов. Т. 2. С. 350.


[Закрыть].

А вот фрагмент из статьи «Распутица в церкви» одного из главных идеологов «Всероссийского национального союза», государственника и националиста Михаила Осиповича Меньшикова. «Григория Распутина я немножко знаю и могу говорить о нем по личным впечатлениям. Этого “святого старца” в разгар его славы, года два тому назад, ко мне привез Г.П.Сазонов. Старец обедал у меня, и мы долго беседовали. Он показался мне, во-первых, не старцем, а сравнительно моложавым мужичком, лет за 40, корявым и некрасивым, хотя он был щеголевато одет по-мещански. Испитое, с мелкими чертами лицо, нервное и тревожное, бегающие глаза, тихий голос не то монастырского служки, не то начетчика-сектантa. Речь отрывиста, с отдельными, иногда загадочными изречениями.

Меня поразило сначала, как мог этот полудикий мужичонка из Сибири не только добраться до Петербурга, но вдруг войти в весьма высокопоставленные круги до последних вершин знати. Поговорив с Григорием Распутиным, я убедился, что он может производить впечатление. Это натурфилософ со дна народного, человек почти безграмотный, но начитанный в писании, наслышанный, напетый церковностью, как пластинка граммофона, да сверх того с природным экстазом мысли. Некоторые его изречения меня удивили оригинальностью и даже глубиной. Так говорили древние оракулы или пифии в мистическом бреду: что-то вещее развертывалось из загадочных слов, что-то нелепо-мудрое. Некоторые мысли Распутина мне показались близкими к стоической и аскетической философии, а некоторые характеристики общих знакомых – иерархов и высокопоставленных сановников – показались очень тонкими и верными.

В общем в первый раз он произвел на меня скорее благоприятное впечатление. Мужичок, подумал я, себе на уме, с хитрецой, но натурально – религиозный, способный заражать этой религиозностью и будить от летаргического сна, в котором пребывает, что касается веры, множество православных. Не понравились мне только слишком нарядные сапоги – бутылкой, да то, что Григорий Ефимович прямо от меня ехал к очень уж знатной даме. “Я бы, – говорил он мне, – остался у тебя ночевать, да не могу: все зовут, должен ехать”. Показалось странным также, что Гриша целует дам при прощании. Очень уж, подумал я, развязный святой – из тех, что гастролируют по светским гостиным.

Много хорошего о Распутине мне наговорили большие приятели его – писатели Сазонов и Гофштеттер, – последний казался почти влюбленным в него, возился с ним неделями. Но затем очень быстро со всех сторон стали приходить крайне странные рассказы о Распутине: будто он уличен в распутстве, будто он совращает дам из общества и молодых девушек в ночные радения, будто ходит с ними даже в баню и т. п. Пришло известие, что Распутин потерял наконец доверие известного аскета, епископа Феофана, которым вначале и был выдвинут в Петербург. Называли светскую даму, жену инженера, которая до сумасшествия уверовала в этого корявого мужичка и всюду следовала за ним. Уже взрослая падчерица одного знаменитого публициста тоже ушла за “старцем”, и мать ее была в отчаянии. Одна высокопоставленная дама, по слухам, съездила даже в Сибирь, чтобы проверить житие Распутина, и будто бы открыла там весьма скандальные отношения его с разными женщинами. В левых газетах имя Распутина начало греметь как имя пройдохи и шарлатана, каких еще свет не видывал…»[106]106
  Меньшиков М.О. Распутица в церкви // Литературная газета. 2003. № 38(5941). 17–23 сентября.


[Закрыть]

Так искусственным образом людям внушалась мысль, что Распутин – это грязный самозванец, пьяница и развратник. Такого рода пропаганда, начавшаяся как по команде, обрушилась на людей, заставляя верить уже своей массовостью и авторитетностью заявлений. Множество народа теперь находилось в смущении, не зная, кому и чему верить. Но даже среди этого смущения и растерянности люди, соприкасавшиеся лично с Григорием Ефимовичем, не могли не отдать должное его удивительным качествам. Вот что писал, например, писатель и филосов Василий Розанов: «От него “тяга”?!! Влиявшая на непоколебимого и ученого архимандрита?!.. На эту изящную, светящуюся талантом женщину?!! Какое-то “светопреставление”… Что-то, чего нельзя вообразить, допустить… И что – есть!! Воочию!!

Совсем позднее мне пришлось выслушать два рассказа “третьих лиц” и не увлеченных, и не вовлеченных.

Разговор – о каком-то вопросе церкви, о каком-то моменте в жизни текущей церкви – был в квартире о. архимандрита: и мы все, я и другие присутствующие, были удивлены, что о. архимандрит, всегда такой определенный и резкий в суждениях, был на этот раз как будто чем-то связан… Разговор продолжался, как вдруг занавеска отодвинулась и из-за нее вышел этот странник, резко перебивая всех нас: “Пустое вы говорите, пустое и не то…”

Нужно было видеть, что произошло с отцом архимандритом: с момента, как вошел странник, очевидно слушавший все из-за занавески, его – не было. “Нет о. архимандрита”. Он весь поблек, принизился и исчез. Вошел в комнату дух, “духовная особа” такой значительности, около которой резкий и властительный отец архимандрит исчез и отказывался иметь какие-нибудь “свои мысли”, “свои мнения”, быть “своим лицом”, – и мог только повторять то, что “Он сказал”… Вспомнишь пифагорийское “Сам изрек”, “Учитель сказал”. …Но и без шуток и “примеров” – тут было что-то параллельное, одинаковое в силе; было что-то, проливающее свет на само пифагорейство… Была страшная личная скованность, личная зависимость одного человека от другого.

И в этой-то неисповедимой зависимости — все дело…»[107]107
  Розанов В.В. Апокалиптическая секта. Тип. Ф.Вайсберга и П.Гершунина, 1914. С. 434–435.


[Закрыть]

Розанов, однако, не сумел разглядеть за этой внешней духовной силой, которая его так поразила и постоянно влекла, чистоту сердца Григория Распутина. Он писал: «Мне как-то случилось обмолвиться в присутствии священника, что ведь “личность этого Странника с нравственной стороны ничем не удостоверена, потому что зачем же он целует и обнимает женщин и девушек?..” Нужно было видеть, какое это впечатление произвело. Священник совершенно забылся и ответил резко, что хотя “странник и целует женщин (всех, кто ему нравится), но поцелуи эти до того целомудренны и чисты… как этого… не встречается у человека”…»[108]108
  Там же. С. 435.


[Закрыть]

Розанов достаточно близко подошел к пониманию сущности дела – не мог он только переступить той последней черты, которая называется христианской верой. И все же его рассказ интересен: «Странник, о коем я упомянул, утонул в море анекдотов о нем, которых, чем более, тем гуще они заволакивают от нас существо дела… Между тем здесь великая тема для мысли и для любопытства. Мы, конечно, имеем перед собою “что-то”, чего совершенно не понимаем, и что натурально – есть, реально – есть; что присутствует в этом страннике…

…Можно объективно заметить в Сибирском Страннике, отметить “научно” и не проникая в корни дела, это что он поворачивает все “благочестие Руси”, искони, но безотчетно и недоказуемо державшееся на корне аскетизма, “воздержания”, “не касания к женщине” и вообще разобщения полов, – к типу или вернее к музыке азиатской мудрости (Авраам, Исаак, Давид и его “псалмы”, Соломон и “Песнь песней”, Магомет), – не только не разобщающей полы, но в высшей степени их соединяющей. Все “анекдоты”, сыплющиеся на голову Странника, до тех пор основательны, пока мы принимаем за что-то окончательное и универсальное “свою русскую точку зрения” – точку зрения “своего прежнего”; и становятся бессильны при воспоминании о “псалмах Давида”, сложенных среди сонма его окружавших жен…

Странник чрезвычайно отталкивает европейский тип религий, а “анекдоты” возникли на почве великого удивления, как можно быть “религиозным лицом”, иметь посягательство на имя “святого человека”, при таких… “случайностях”. Но ведь “взяв анекдот в руки” и вооружившись настроением анекдотиста, – это же самое можно рассказать о Магомете, о Соломоне, о Давиде, об Иакове и Аврааме, которые, однако, были близки к Богу и явили “знаки” своей близости. Вот эти-то “знаки” есть, очевидно, и у Странника: их читают те, кому это открыто. Это не “псалмы”, которые все могли бы прочесть. Таким образом, у него нет “знаков” всеобщей убедительности. У него есть какое-то дело жизни… Какое? “Исцелил” и “научил молитве” – вот все, что пока определенно известно…

Но это “исцелился” – личная сторона дела. Но есть еще “история”… В истории Странник явно совершает переворот, показывая нам свою и азиатскую веру, где “все другое”… Потому что его “нравы” перешагнули через край “нашего”. Говоря так, я выражаю отрицательную (не “европейскую”) суть дела. В чем же лежит положительное? Не вем. Серьезность вовлекаемых “в вихрь” лиц, увлекаемых “в трубу”, необыкновенна: “тяга” не оставляет ни малейшего сомнения в том, что мы не стоим перед явлением “маленьким и смешным”, что перед глазами России происходит не “анекдот”, а история страшной серьезности…

Я не назвал по имени Странника, его имя на устах всей России. Чем кончится его история – неисповедимо. Но она уже не коротка теперь, и будет еще очень длинна. Но только никто не должен на него смотреть, как на “случай”, “анекдот”, как на “не разоблаченного обманщика”»[109]109
  Розанов В.В. Апокалиптическая секта. С. 438.


[Закрыть].

Были и другие умы, отдававшие должное необыкновенным талантам Распутина и его положительному влиянию. Например, граф Витте сказал однажды чиновнику особых поручений министерства земледелия А.Осмоловскому о Распутине: «Вы не знаете, какого большого ума этот замечательный человек. Он лучше, нежели кто, знает Россию, ее дух, настроения и исторические стремления. Он знает все каким-то чутьем, но, к сожалению, он теперь удален»[110]110
  Амальрик А.А. Распутин. С. 116.


[Закрыть].

Люди, обладавшие духовным чутьем, тянулись к Распутину. В 1912 году Распутина в Покровском посетил известный московский священник и миссионер протоиерей Иоанн Восторгов, назвавший его «истинным христианином», о чем и было напечатано 8 августа 1912 года в «Вестнике Западной Сибири». А вот слова, написанные спустя многие десятилетия другим священником, о. Дмитрием Дудко: «Создать облик исторической личности на основе сплетен и кривотолков довольно легко, но такой прием антинаучен и по-человечески непорядочен. Заурядный пьяница и распутник не оставил бы столь заметного следа в русской истории. Он не вызвал бы на себя бешеный огонь клеветы и ненависти врагов Самодержавия, поскольку им такой Распутин был бы выгоден. В действительности Григорий Ефимович Распутин-Новый был необыкновенный человек, народный праведник»[111]111
  Чернышев А.В. Выбор пути (Штрихи к религиозно-философскому портрету Г.Е.Распутина). Религия и церковь в Сибири // Сб. научных статей и документальных материалов. Вып. 11. С. 132.


[Закрыть].

П.Г.Курлов, познакомившийся со старцем в 1912 году, вспоминал: «На этот раз меня поразило только серьезное знакомство Распутина со Священным Писанием и богословскими вопросами. Вел он себя сдержанно и не только не проявлял тени хвастовства, но ни одним словом не обмолвился о своих отношениях к царской семье. Равным образом я не заметил в нем никаких признаков гипнотической силы и, уходя после этой беседы, не мог себе не сказать, что большинство циркулирующих слухов о его влиянии на окружающих относится к области сплетен, к которым всегда был так падок Петербург»[112]112
  Курлов П.Г. Гибель императорской России. М.: 1991. С. 198–199.


[Закрыть].

Не все, однако, обладали такой проницательностью. Враги Григория Ефимовича, кажется, действительно верили, что им движет какая-то корысть. Из воспоминаний А.Вырубовой: «В 1913 году, помню, министр финансов Коковцов, который, как и все, не любил Распутина, предложил ему 200 000 рублей с тем, чтобы он уехал из Петербурга и не возвращался. Предложение это обидело Григория Ефимовича. Он ответил, что если “Папа” и “Мама” хотят, то он, конечно, уедет, но зачем же его покупать»[113]113
  Рассулин Ю.Ю. Верная Богу, Царю и Отечеству. С. 125.


[Закрыть].

Что касается отношений Распутина с разного ранга лидерами и деятелями Церкви, то надо отметить, что у Григория Ефимовича было в церковных кругах немало друзей и немало врагов. Он мало кого оставлял к себе равнодушным. Отношения Распутина и митрополита Питирима (Окнова) также трудно охарактеризовать однозначно. Есть немало свидетельств тому, что Питирим был в дружественных отношениях с Григорием Ефимовичем. Во время конфликта в Синоде, когда Самарин допрашивал епископа Варнаву, императрица писала мужу: «Пусть Питирим займет там место, так как наш Друг боится, что Н. будет его преследовать, если узнает, что П. почитает нашего Друга»[114]114
  Платонов О. А. Николай II в секретной переписке. С. 217.


[Закрыть].

Или вот еще другое письмо: «Аня была вечером у митрополита, наш Друг тоже. Они очень хорошо поговорили, затем он угостил их завтраком. Гр. на почетном месте. Он относится к Григорию с замечательным уважением и был под глубоким впечатлением от всех его слов»[115]115
  Там же. С. 316.


[Закрыть].

И таких свидетельств можно привести немало. Но при этом сам Питирим на людях всегда отвергал даже то, что лично знает Распутина.

Для человека духовно проницательного не обязательно было даже лично встречаться с Распутиным, чтобы понять его. Архимандрит Тихон (Шевкунов), нынешний настоятель мужского Сретенского монастыря, вспоминает: «Когда я был послушником в Псково-Печерском монастыре, мне было дано послушание разбирать старинную библиотеку, присланную в обитель. Среди прочих книг мне попалась брошюра, написанная Григорием Распутиным, о его паломничестве в Святую землю. Эта книга поразила меня. Передо мной предстал глубоко верующий, искренний и чистый человек, способный воспринимать святыню и с благоговением передавать свои впечатления о ней»[116]116
  Тихон (Шевкунов), архимандрит. Вопросы священнику // http://www.pravoslavie.ru/answers/index.htm


[Закрыть].

В одном из своих писем императрица писала: «Во время вечернего Евангелия я много думала о нашем Друге, как книжники и фарисеи преследовали Христа, утверждая, что на их стороне истина, как они теперь далеки от этого. Действительно, пророк никогда не бывает признан в своем отечестве. А сколько у нас причин быть благодарными, сколько молитв было услышано. А там, где есть такой слуга Господний, лукавый искушает его и старается делать зло и совратить его с пути истины. Если бы они знали все зло, которое они причиняют. Он живет для своего государя и России и выносит все поношения ради нас. Как я рада, что все мы были у св. причастия вместе с ним на первой неделе поста»[117]117
  Платонов О. А. Николай II в секретной переписке. С. 427.


[Закрыть].

Варламов в своей книге цитирует статью из газеты «Дым отечества»: «Несомненно, что у Распутина повышенная чуткость и культура доброго старого времени, которое давало нам крестьянина, по тонкости восприятия равного барам, иначе этот полуграмотный мужик давно бы оттолкнул от себя представителей аристократии, которых не часто приходится встречать. Что это личность необыкновенная, стоящая выше ряда пророков в рясах и пророчествующих в мундирах, – это также несомненно. Иначе Распутин не служил бы предметом бесконечных разговоров и обсуждений не только в доносах Гермогена и Феофана, но не играл бы роли и как материал для выводов в речах почетного П.Н.Милюкова… Вся сила его (Григория) заключается в вере и благотворении, да христианских подвигов добродетели, не показной, не крикливой, но такой, которая, очевидно, является редкостью для критикующих этого человека деятелей нашего времени»[118]118
  Варламов А.Н. Григорий Распутин-Новый. С. 397–398.


[Закрыть].

Бывшие свидетелями того, какая сила касалась временами Распутина, говорят, что порой во время молитвы он смертельно бледнел, у него становилось какое-то совершенно необыкновенное лицо, закатывались глаза, и людям было ясно, что в эти минуты, а иногда часы, пока он пребывал в таком состоянии, он видел то, чего они не могли видеть. Но он все реже и реже, особенно в последние месяцы своей жизни, делился этим. Слишком мрачными перед ним представали сцены будущего. Но иногда он не мог не делиться, потому что желал предупредить катастрофу.

10 ноября 1915 года императрица пишет мужу: «Ему (Григорию) ночью было что-то вроде видения – все города, железные дороги и т. д. Трудно пересказать Его рассказ, но Он говорит, что все это очень серьезно… Он хочет, чтобы я обо всем этом поговорила с тобою очень серьезно и строго… Он предлагает, чтобы в течение 3-х дней приходили исключительно вагоны с мукой, маслом и сахаром. Это в данную минуту даже более необходимо, чем снаряды или мясо… Недовольство будет расти, если положение не изменится».

Но этому совету, полученному Григорием Ефимовичем через откровение, не вняли. А ведь именно нехватка хлеба в столице, о чем предупреждал Григорий Ефимович, приведет к голодным бунтам, которые умелая рука перенаправит в сторону организованного террора.

Даже неприятели, не желавшие верить во вдохновенность, избранность Распутина, не могли отказать ему в исключительности. Вот несколько тому примеров:

Юсупов: «Огромная память, исключительная наблюдательность».

Родзянко: «Недюжинный пытливый ум».

Белецкий: «Это была колоссальная фигура, чувствовавшая и понимавшая свое значение».

Гиппиус: «Он умен. В соединении получается то, что зовут “мужицким умом”, – какая-то гениальная “сметка”, особая гибкость и ловкость. Сметка позволяет Распутину необыкновенно быстро оборачиваться, пронизывать острым взором и схватывать данное, направлять его».

Евреинов: «Крайне талантливый».

Руднев: «Вообще надо сказать, что Распутин, несмотря на свою малограмотность, был далеко незаурядным человеком и отличался от природы острым умом, большой находчивостью, наблюдательностью и способностью иногда удивительно метко выражаться, особенно давая характеристики отдельным лицам».

Симанович: «Распутин своими религиозными познаниями приводил в изумление даже епископов и академически образованных богословов».

Гущина: «Распутин произвел на меня впечатление святого человека, он разговаривал о Боге и душе».

Один из убийц Распутина, князь Юсупов, рассказывал, что Распутин встречался в Александро-Невской лавре со старцем Иоанном Кронштадтским, «которого он поразил своим простосердечием». Юсупов вынужден был признать, что Иоанн Кронштадтский немедленно разглядел в этом молодом сибиряке искру Божию. Насколько известно, Иоанн Кронштадтский никогда не выступал против Распутина, хотя, безусловно, его не могли об этом после не просить. В 1908 году он умер, и бóльшая часть драмы Распутина продолжалась уже после его смерти.

Глава 12
Распутин и Семья

«Сердце царя в руке Господа, как потоки вод: куда захочет, он направляет его».

Библия, Книга притчей Соломоновых, 21:1

«Мой отец действительно был старцем,

но только старцем, которому не был чужд мир,

старцем, помыслами живущим на земле.

Он был мирской со всех точек зрения.

Он знал секрет – как спастись в этой жизни».

Матрена Распутина

«Не так как пишется, но на деле-то попасть к Высокопоставленным нужно быть очень осторожным и приготовленным ко всему, тогда от веры твоей повлияет на них Господь своею красотой, – вспоминал Распутин, рассуждая о своих отношениях в первую очередь с царской семьей. – Они встрепещут и твое простое слово примут за самое высокое образование, потому что в них скажется особенно чего не опишешь, то есть повлияет Сам Господь Своею благодатью. Я грешный тут бывал, то высказать не могу, у всех и вся и много кое-чего видел. Одно главное: кто живет со Христом нищий и убогий, у того радость больше его хаты, а и во дворцах и у Высокопоставленных, как Бога нет, уныние больше хижин.

Действительно, много и среди аристократов таких, что благодати выше дворцов и умению к благочестию. Которые умеют себя унизить, у тех и благодать выше дворцов, не добиваются сей славы, а добиваются высшей благодати им и скорби как овсянна плева для ветра. А которые ждут от царя почестей и награды, а сами не заслужили – у них фундамент-то на песке. Вода пришла, и все унесло, то есть маленькая ошибка, а они уже то давятся, то стреляются, то напиваются, потому что они не искали небесной славы, а искали земного удовольствия. Бога и то купили в магазине – изумруд. А он-то, изумруд, у них заржавел и ржавчина послужила свидетелем. Кто Богу Царю служил и не искал славы, трудился – заслуга, не спал день и ночь, делал правду, служил Богу и уноровлял батюшке царю, на того и гора упадет – его не задавит, перенесет все с радостию и получит наслаждение даже больше старого»[119]119
  Платонов О.А. Терновый венец России. С. 327.


[Закрыть].

Ни царь, ни царица уже не могли представить своей жизни без Распутина. Дело было не только в том, что самое присутствие Григория Ефимовича исцеляло их сына и наполняло их сердца радостью. На фоне светской пустоты, суеты, бесконечных интриг и сплетен фигура Григория Ефимовича выделялась чистотой и значимостью. Он много рассказывает «царям» о своих странствиях, о людях, которых встречал, о рассветах над бескрайними полями, о песнях, о сенокосе. О людях, ищущих Бога. В его лице перед ними проходит вся Россия – настоящая Россия, такая, какая видна бывает только крестьянину. Сбылась, казалось бы, давнишняя мечта русской интеллигенции – встретились Царь и Мужик. Встретились и полюбили друг друга. В лице Распутина царь и царица любили всю Россию. А своей любовью и верностью «царям» Григорий Ефимович искренне пытался заразить народ. И это в то время, когда сама идея царизма начинала поноситься в России.

«По словам некоторых приближенных к ней людей, императрица сначала не могла хорошенько усвоить себе его отрывочную речь, короткие фразы мало определенного содержания, быстрые переходы с предмета на предмет, но затем, незаметно, Распутин перешел на тему, которая всегда была близка Ее душе, – писал граф Коковцов. – Он стал говорить, что ей и государю особенно трудно жить, потому что им нельзя никогда узнать правду, т. к. кругом Них все больше льстецы да себялюбцы, которые не могут сказать, что нужно для того, чтобы народу было легче.

Им нужно искать этой правды в себе самих, поддерживая друг друга, а когда и тут Они встретят сомнение, то Им остается только молиться и просить Бога наставить Их и умудрить, и если Они поверят этому, то все будет хорошо, т. к. Бог не может оставить без Своей помощи того, кого Он поставил на царство и кому вложил в руки всю власть над народом.

Тут он ввел и другую нотку, также близкую взглядам императрицы, а именно, что царю и Ей нужно быть ближе к народу, чаще видеть его и больше верить ему, потому что он не обманет того, кого почитает почти равным Самому Богу, и всегда скажет свою настоящую правду, не то что министры и чиновники, которым нет никакого дела до народных слез и до его нужды»[120]120
  Коковцов В.Н. Из моего прошлого. С. 409.


[Закрыть].

Многие современники старались разгадать секрет влияния Распутина на царскую семью. Но часто эти предположения носят весьма ограниченный характер и не передают всей многогранности ситуации. Вот что, например, утверждала фрейлина государыни баронесса С. Буксгевден: «Императрица была религиозно-мистическая натура… и вера в исцеление через молитву имела для Нее большое значение. Только с этой стороны, и только с этой, объясняется влияние на Нее Распутина»[121]121
  Скорбный ангел. Царица-Мученица Александра Новая в письмах, дневниках и воспоминаниях. С. 72.


[Закрыть].

Свое объяснение находили слуги и приближенные Александры Федоровны: «Государыня относилась к нему, как к святому, потому что Она верила в святость некоторых людей. Она его, наверное, уважала»[122]122
  Дитерихс М.К. Убийство царской семьи и членов Дома Романовых на Урале. 1922. http://libereya.ru/biblus/ diterihs/diterihs.html


[Закрыть].

«Помню, что однажды я высказала Ее Величеству свое некоторое сомнение в личности Распутина, – свидетельствовала камер-юнгфера государыни Мария Густавовна Тутельберг. – Я сказала Ее Величеству, что Распутин простой, необразованный мужик. На это Ее Величество мне сказала: “Спаситель выбирал Себе учеников не из ученых и теологов, а из простых рыбаков и плотников. В Евангелии сказано, что вера может двигать горами”, – и, показывая на картину исцеления Спасителем женщины, Ее Величество сказала: “Этот Бог и теперь жив. Я верю, что Мой Сын воскреснет. Я знаю, что меня считают за мою веру сумасшедшей. Но ведь все веровавшие были мучениками”»[123]123
  Там же.


[Закрыть].

22 декабря 1906 года последовало удовлетворение ходатайства крестьянина Григория Распутина о разрешении впредь именоваться «Распутиным-Новым». А позднее и государыня возьмет себе то же самое имя – Александра Новая, – наверное, в честь той новой жизни, которая в ней открылась с появлением в их кругу Григория Ефимовича.

Начиная с 1907 года Григория Ефимовича стали чаще видеть во дворце. Вот запись воспоминаний родной сестры Николая II великой княгини Ольги Александровны, сделанная канадским журналистом Йеном Ворресом: «Няни укладывали в постель четверых великих княжон и их маленького брата, надевших белые ночные пижамки. Посередине комнаты стоял Распутин. Когда я его увидела, то почувствовала излучаемые им ласку и тепло. По-моему, дети его любили. В его обществе они чувствовали себя совершенно непринужденно. Помню их смех при виде маленького Алексея, который скакал по комнате, воображая, что он зайчик. Неожиданно для всех Распутин поймал ребенка за руку и повел его к нему в спальню. За ними последовали и мы с Ники и Аликс. Наступила тишина, словно мы оказались в церкви.

Света в спальне Алексея не было, горели лишь свечи перед чудными иконами. Ребенок стоял, не шевелясь, рядом с рослым крестьянином, склонившим голову. Я поняла, что он молится. Картина произвела на меня сильное впечатление. Я поняла также, что мой маленький племянник молится вместе с ним. Я не могу всего объяснить, но я была уверена, что этот человек совершенно искренен»[124]124
  Воррес Й. Последняя великая княгиня. http://lib.ru? HITPARAD/


[Закрыть].

Это свидетельство тем более ценно, что Ольга Александровна не была сторонницей Распутина и всячески пыталась отговорить государыню от дружбы с ним.

Распутин действительно всем сердцем полюбил царскую семью, детей, чистоту которых он всячески желал охранить. Кроме того, он чувствовал нависшую над ними, как и над всей страной, угрозу. Каким-то образом – Бог поставил – он оказался в святилище тогдашнего государства. Сам Распутин этого вряд ли для себя желал. Но когда это произошло, он не мог не осознавать того, какая на его плечи ложится ответственность. И если бы не любовь, которой было проникнуто все его служение, он бы с радостью уехал к себе в Покровское и никогда бы не приезжал в Питер. Но не приезжать он не может. В 1909 году Распутин пишет письмо царским детям, датированное 17 февраля, где есть такие строки: «Сладкие детки, вот наступает весна и цветочки цветут… Золотые мои детки, я с вами живу… Я скоро приеду к вам»[125]125
  Платонов О.А. Тернистый венец России. С. 397.


[Закрыть].

Но вернемся еще к великой княгине Ольге Александровне. Она была замужем, но лишь номинально, так как ее муж оказался гомосексуалистом. Ее раздражала невероятная проницательность старца, то, что в его присутствии открывались все ее секреты – он как бы видел ее насквозь, знал о ней все. Ей это не нравилось, и ее раздражали крестьянские манеры старца. После одного эпизода, который она, не зная Распутина должным образом, дурно истолковала, она избегала всяких встреч с ним. Вот что она рассказывает: «После того как хозяйка вместе с Ники и Аликс отлучились из гостиной на несколько минут, Распутин поднялся, обнял меня за плечи и начал гладить мне руку. Я отодвинулась от него, ничего не сказав. Я просто встала с места и присоединилась к остальным. Этим человеком я была сыта по горло. Я невзлюбила его еще больше, чем прежде. Хотите верьте, хотите – нет, но, вернувшись в Петербург, я совершила странный поступок: пошла к мужу в его кабинет и рассказала ему обо всем, что произошло. Он выслушал меня и с серьезным лицом посоветовал мне избегать встреч с Распутиным в будущем. В первый и единственный раз я знала, что муж прав»[126]126
  Воррес Й. Последняя Великая княгиня. С. 312–313.


[Закрыть].

Но права ли была Ольга Александровна в своей оценке?

Многие люди, которым представляли Распутина, не могли или не желали понять его. Сохранились записанные писателем Романом Гулем мемуары флигель-адъютанта Николая II Н.П.Саблина, очень близкого к царской семье: «Так как это было желание государыни, я встречался с Распутиным не раз на его квартире. Государыня хотела, чтобы я поближе его узнал и чтоб получил от него благословение. После нескольких встреч с Распутиным я все-таки сказал государыне о своем не очень благоприятном впечатлении о Распутине. Она ответила: “Вы его не можете понять, потому что вы далеки от таких людей, но если даже ваше впечатление было бы верно, то это желание Бога, что он такой”»[127]127
  Гуль Р.Б. Я унес Россию. М., 2001. Т. 2. С. 277.


[Закрыть].

Очень возвышенно рисовал отношение царицы к сибирскому крестьянину князь Жевахов: «В своем отношении к Распутину императрица стояла на такой же высоте, на какой стояла вся “Святая Русь” пред келией старца Амвросия Оптинского или хибаркою преподобного Серафима… В этих отношениях находила свое лучшее выражение вся красота нравственного облика императрицы, ее глубочайшая вера, ее смирение, преданность воле Божией… Эта черта, свойственная только русскому человеку, ищущему, в момент душевной боли, общения со святыми людьми, старцами и подвижниками, вместо того, чтобы “рассеяться” и бежать в гости или в театр, так глубоко бы сроднила императрицу Александру Феодоровну с русским народом, если бы между нею и народом не была воздвигнута врагами России и династии стена, скрывавшая Ее действительный облик, если бы целая армия, в миллионы рук, не трудилась бы над этой преступною работою… Не вызывал сомнения у императрицы Распутин еще потому, что составлял именно то явление русской жизни, какое особенно привлекало императрицу, видевшую в его лице воплощение образов, с коими она впервые ознакомилась в русской духовной литературе.

Этот тип “печальников”, “странников”, “юродивых”, обнимаемых общим понятием “Божьих людей”, был особенно близок душе императрицы. Короче говоря, императрица Александра Феодоровна была не только русскою императрицею, но и русскою женщиною, насквозь проникнутою теми свойствами, какие возвеличили образ русской женщины и возвели ее на заслуженный пьедестал.

И с этого пьедестала императрица не сходила и выполнила свой долг пред Россией, пред церковью и личной совестью до конца. И если, тем не менее, она не была понята русским народом, то только потому, что была не только выше общего уровня своего народа и стояла на такой уже высоте, какая требовала духовного зрения, чтобы быть заметной»[128]128
  Жевахов Н.Д. Воспоминания. С. 237–238.


[Закрыть].