Текст книги "Эндер в изгнании"

Мать встала из-за стола и вернулась к себе в комнату.

Алессандра доделала домашнюю работу, положила ее в рюкзак, а затем села на софу и уставилась в неработающий телевизор. Она вспоминала, как каждый день приходила из школы – год за годом, – а мама всегда была дома, порхая, неся свою чепуху о феях и магии и обо всех тех замечательных делах, которыми занималась днем. А на самом деле днем ей приходилось биться с монстром, чтобы не дать ему проникнуть в дом и сомкнуть свои челюсти на Алессандре.

Это объясняло голод. Объясняло отсутствие электричества. Объясняло все.

Правда, отсюда совсем не следовало, что мать не сошла с ума. Более того, теперь ее помешательство стало вроде как объяснимым. Перелет в колонию сделал бы мать свободной. Не только Алессандра была готова отстаивать свои гражданские права.

Алессандра подошла к двери и легонько постучала:

– Я предлагаю провести полет во сне.

Долгое ожидание. Затем с той стороны донесся голос:

– Тоже склоняюсь к этому мнению. – И, немного помолчав, мать добавила: – В колонии ты встретишь юношу. Прекрасного юношу с перспективами.

– Думаю, будет, – ответила Алессандра. – И знаю, он будет обожать мою счастливую сумасшедшую маму. И моя чудесная мама тоже его полюбит.

Больше они ничего друг другу не говорили.

В квартире было невероятно жарко. Даже с распахнутыми настежь окнами в воздухе не было ни намека на сквознячок, и облегчению неоткуда было прийти. Алессандра легла на софу в одном нижнем белье. Ей так хотелось, чтобы обивка не была такой мягкой и липкой. Подумав, что горячий воздух идет вверх и внизу воздух будет хоть чуточку прохладнее, она легла на пол. Но горячий воздух в квартире этажом ниже, должно быть, поднимался кверху и нагревал пол, так что это не помогло, да и пол был слишком жестким.

Или не слишком? На следующее утро она встала с пола и почувствовала дуновение бриза с Адриатического моря, а мать что-то жарила на плите.

– Откуда ты взяла яйца? – спросила Алессандра, выйдя из туалета.

– Я заняла, – ответила мать.

– У соседей?

– У пары соседских несушек, – сказала мать.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Видели или нет, главное – никто меня не остановил.

Алессандра рассмеялась и обняла ее. Пошла в школу и на этот раз не слишком гордилась тем, что съела бесплатный обед, потому что знала: ее мать заплатила за эту еду.

А вечером был ужин, и не просто еда, а рыба с соусом и свежими овощами. Должно быть, мать подала окончательно заполненные бумаги и получила подъемные. Им предстоял полет.

Мать была очень скрупулезной. Она взяла с собой Алессандру, и они пошли в два соседских дома, где держали куриц. Мать поблагодарила соседей за то, что те не стали вызывать полицию, и заплатила им за взятые яйца. Они пытались отказаться от денег, но мать настояла на том, что не может покинуть город, оставив долги. Сказала, что их доброта все равно зачтется им на небесах. Были поцелуи и слезы, и мать шла не поступью феи, но легкими шагами женщины, у которой с плеч упал тяжкий груз.

Две недели спустя Алессандра зависала в Сети и вдруг узнала нечто такое, от чего громко, на всю библиотеку, ахнула. Несколько человек бросились было к ней, и ей пришлось быстро переключить экран, так что все были уверены, что она смотрела порно. Но ей было плевать, она не могла дождаться возвращения домой, чтобы рассказать эту новость матери.

– Ты знаешь, кто будет губернатором нашей колонии?

Мать отрицательно покачала головой:

– А это важно? Это будет жирный старик. Или храбрый искатель приключений.

– А что, если это мальчик – просто мальчик тринадцати или четырнадцати лет, настолько умный и хороший, что спас все человечество?

– О чем ты?

– Объявили состав нашего корабля. Его поведет Мэйзер Рэкхем, а губернатором колонии станет Эндер Виггин.

Настала очередь матери охнуть.

– Мальчик? Они сделают губернатором мальчика?

– На войне он командовал флотом. Разумеется, он сможет управлять колонией, – сказала Алессандра.

– Мальчик. Маленький мальчик.

– Не такой уж маленький. Моего возраста.

Мать посмотрела на нее:

– А что, ты такая большая?

– Знаешь, уже довольно большая. Как ты сама сказала – «детородного возраста»!

Лицо матери приняло задумчивое выражение.

– И того же возраста, что и Эндер Виггин…

Алессандра почувствовала, как лицо становится пунцовым.

– Мама! Не думай о том, о чем ты – я точно знаю! – думаешь!

– А почему нет? На этой далекой одинокой планете ему же надо будет на ком-то жениться. Почему бы не на тебе? – спросила мать. А затем ее лицо тоже покраснело, и она захлопала себя ладонями по щекам. – Ох-ох, Алессандра! Мне было так страшно тебе сказать, но теперь я так рада – и ты тоже будешь рада!

– Сказать что?

– Помнишь, мы решили провести полет во сне? Ну, я пошла в офис, чтобы подать бумаги, но при заполнении случайно поставила галочку не в том месте. Получилось, что мы будем бодрствовать и учиться и окажемся в первой волне новых колонистов. И я подумала: а что, если они не позволят мне переписать заявление? И решила, что потребую заполнить заново! Но когда я сидела там, напротив женщины, принимавшей документы, я испугалась и даже не упомянула об этом – просто отдала ей, как трусишка. Но сейчас я понимаю, что не была трусишкой. Мою руку направлял Господь, правда. Потому что теперь весь полет ты проведешь бодрствуя. А сколько четырнадцатилетних окажутся на корабле не спящими? Ты да Эндер, вот как мне думается. Только вы двое.

– Он не влюбится в глупую девчонку вроде меня.

– У тебя очень хорошие оценки. И потом, умный юноша не ищет девушку, которая будет умнее его. Он будет искать такую девушку, которая будет его любить. Он солдат, который никогда не возвращался с войны. Ты станешь его другом. Добрым другом. Пройдут годы, прежде чем вы с ним поженитесь. Но когда это время наступит, он будет тебя хорошо знать.

– Может, ты выйдешь за Мэйзера Рэкхема.

– Если ему повезет, – откликнулась мать. – Но меня вполне устроит любой старик, лишь бы ты была счастлива.

– Мам, я никогда не выйду за Эндера Виггина. Даже не надейся, потому что это невозможно!

– Даже не смей терять надежду!.. Меня устроит, если ты станешь просто его другом.

– А меня устроит, если я его увижу и не описаюсь в трусики. Он самый знаменитый человек в мире, величайший герой в истории.

– Не обмочиться в трусики – неплохое начало. Мокрое белье не производит хорошего впечатления.

Школьный год завершился. Они получили инструкции и билеты. На поезде им предстояло поехать в Неаполь, а затем полететь на самолете в Кению, где колонисты из Европы и Африки собирались для полета в космос. Последние несколько дней в Монополи они провели, делая все то, что им здесь нравилось: ходили на верфь, гуляли в маленьких парках, где Алессандра играла в детстве. Побывали в библиотеке, попрощались со всем тем, что делало их жизнь в городе приятной. Посетили могилу отца, чтобы возложить последние цветы.

– Мне бы хотелось, чтобы ты полетел с нами, – прошептала мать.

Но Алессандра подумала: а если бы он был жив, пришлось бы им мчаться в космос, чтобы найти там счастье?

В последний вечер в Монополи они вернулись домой поздно. На ступеньках подъезда их поджидала бабушка. Увидев дочь и внучку, она вскочила и немедленно принялась вопить, не дожидаясь, пока они подойдут поближе, чтобы разобрать ее слова.

– Давай не пойдем, – предложила Алессандра. – Там нет ничего, что нам понадобится.

– Нам понадобится одежда для перелета в Кению, – сказала мать. – Кроме того, я ее не боюсь.

Так что они устало шли к дому, а соседи начали выглядывать из окон, интересуясь причиной шума. Пылкая речь бабушки становилась все разборчивее.

– Неблагодарная дочь! Ты собираешься украсть у меня любимую внучку, забрать ее в космос! Я ее никогда больше не увижу, а ты меня даже не предупредила, чтобы я могла попрощаться! Да что ты за чудовище такое?! Тебе всегда было на меня наплевать! Ты оставляешь меня одну, такую старую, – да как ты вообще можешь? А что скажут соседи? Да что бы ты сама подумала о такой дочери? Среди вас живет чудовище, неблагодарный монстр!..

И далее в таком же духе.

Но Алессандра не испытывала стыда. Завтра эти люди уже не будут их соседями. На этот счет волноваться нечего. Кроме того, люди, которые дружат с головой, не удивятся желанию Дорабеллы Тоскано увезти дочь подальше от этой злой ведьмы. Да чтобы убраться подальше от этой карги, и космоса мало!

Бабушка встала поперек крыльца и вопила матери прямо в лицо. Дорабелла не сказала ни слова, а просто обошла бабушку и оказалась у двери подъезда. Вдруг остановилась, повернулась и взяла мать за руку, словно умоляя выслушать.

Но та не унималась.

Мать продолжала держать ее руку. В конце концов бабушка стала сбавлять обороты:

– О! Неужели хочешь со мной поговорить! Молчала неделями, планируя улететь в космос, а теперь, когда я сама приехала сюда с разбитым сердцем и расшибленным лицом, наконец решила со мной говорить. Только сейчас! Ну так говори же! Чего ты ждешь? Говори! Я слушаю! Кто тебе не дает?

В конце концов Алессандра встала между ними и выкрикнула в лицо бабушке:

– Никто не может сказать ни слова, пока ты не заткнешься!

Бабушка отвесила Алессандре пощечину. Удар был сильным, он на шаг отбросил девушку в сторону.

Тогда мать протянула бабушке конверт:

– Здесь все деньги, которые остались от наших подъемных. Это все, что у меня есть, кроме одежды, которую мы заберем в Кению. Отдаю это тебе. И теперь мои дела с тобой закончены, это последнее, что ты от меня получишь. Нет, еще вот это.

И она с силой ударила бабушку по лицу.

Бабушка пошатнулась и только набрала было воздуха для новых воплей, когда мать – беспечная, рожденная феями Дорабелла Тоскано – вплотную приблизила свое лицо к ее и выкрикнула:

– Никому и никогда – ты слышишь, никогда! – я не позволю бить мою малышку!

Затем она запихнула конверт с чеком в вырез бабушкиной блузки, взяла ее за плечи, развернула и пинком толкнула с крыльца.

Алессандра обвила мать руками и, всхлипнув, сказала:

– Мам, я до сих пор не понимала. Я просто не знала…

Мать крепко ее обняла и через плечо посмотрела на ошеломленных соседей, которые наблюдали за этой сценой.

– Да, – заявила она. – Я ужасная дочь. Но я очень, очень хорошая мать!

Раздались смешки и хлопки, кто-то показал язык и отвернулся – Алессандре было плевать.

– Дай взгляну, – сказала мать.

Алессандра отступила на шаг. Мать внимательно осмотрела ее лицо:

– Думаю, будет синяк, но не страшный. Пройдет быстро. К тому времени, когда ты встретишь прекрасного юношу с перспективами, следа не останется.

6

Кому: GovNom%[email protected]

От: GovAct%[email protected]

Тема: Выбор названия для колонии

Согласен – если продолжим называть это место «Колония-1», это быстро наскучит. Да, будет лучше дать ей название сейчас, а не переименовывать через пятьдесят лет, когда вы и ваш корабль сюда доберутся.

Но ваше предложение назвать ее «Просперо»[2]2
  Prospero (лат.) – процветание, также имя персонажа пьесы Шекспира «Буря».


[Закрыть] сейчас вряд ли отвечает реалиям. Мы каждый день хороним по одному пилоту из бывших военных летчиков, пока наш ксенобиолог пытается отыскать лекарство или метод лечения, способ контроля или уничтожения пылевых червей. Мы вдыхаем их, и они проедают стенки вен, что заканчивается обширными внутренними кровоизлияниями.

Сэл (ксенобиолог) уверяет меня, будто лекарство, которое он только что смог разработать, замедлит этих червей и даст нам время. Так что есть некоторый шанс на то, что к вашему прибытию здесь и правда будет колония. Если у вас появятся вопросы о самих пылевых червях, можете прямо спросить его (Smenach%[email protected]/xbdiv).

Мое имя – Виталий Колмогоров, звание – адмирал. У вас есть имя? Кому я пишу?

Кому: GovAct%[email protected]

От: GovNom%[email protected]

Тема: Re: Выбор названия для колонии

Уважаемый адмирал Колмогоров!

Я с большим облегчением прочел недавний отчет о том, что пылевого червя можно контролировать с помощью препаратов, разработанных вашим ксенобиологом Сэлом Менахом. Червя решено назвать в его честь, но официальное название организму пока не присвоено: комитеты без конца спорят о том, вводить ли латынь для именования инопланетных существ. Некоторые высказываются за то, чтобы на каждой колонизированной планете использовался свой язык; другие приводят аргументы за единый стандарт для всех колоний. Есть и те, кто говорит, что нужны лингвистические различия между видами, естественным образом развившимися на каждой планете и завезенными с Земли или других планет-колоний. Как видите, земляне по-прежнему заняты чрезвычайно важными делами, пока вы там пытаетесь создать для нас плацдарм в чуждой экосфере.

Как и они, я являюсь частью проблемы – имею в виду всю эту суету с названием для колонии. Прошу простить меня за то, что трачу ваше время. Тем не менее назвать колонию необходимо, и вы уже не позволили мне сделать ошибку, которая повредила бы отношениям между колонистами и министерством с его чиновниками (включая меня). Вы были правы – «Просперо» не подходит. Но по каким-то причинам меня определенно тянет воспользоваться именем из шекспировской «Бури». Как насчет собственно «Бури»? Или «Миранды», или «Ариэля»? Подозреваю, что «Калибан» вряд ли подойдет. «Гонзало»? «Сикоракса»?

Что же касается моего имени: еще нет решения по поводу того, сообщать его вашим колонистам или нет. Мне строго запрещено разглашать его даже вам, действующему губернатору. Между тем мое имя всячески склоняют в Сети и не делают особого секрета из моего назначения губернатором Колонии-1. Информация об этом просто не передается вам по ансиблю. Так что, обманут вас или оставят в неведении, это мне придется иметь в виду, когда уже через сорок лет я стану получать информацию от министерства по делам колоний. Если только не смогу убедить их отказаться от этой глупой практики до отлета.

Полагаю, власти считают, что назначение тринадцатилетнего ребенка губернатором вашей колонии может неблагоприятно сказаться на моральном духе колонистов, пусть даже до моего прибытия и остается сорок лет. В то же время другие полагают, будто назначение губернатором победоносного главнокомандующего поднимет настрой. А пока они там решают, я всецело полагаюсь на вашу дедукцию и благоразумие.

Кому: GovNom%[email protected]

От: GovAct%[email protected]

Тема: Re(1): Выбор названия для колонии

Я впечатлен быстротой, с которой министерство по делам колоний откликнулось на ваш призыв предоставить колонистам канал ансибельной связи для неограниченного доступа в Сеть.

Моим первым желанием было сообщить всей колонии о личности направляющегося к нам губернатора. Имя Эндера Виггина здесь чтут и уважают. После победы мы изучали ваши сражения и спорили лишь о том, какие хвалебные слова больше всего подходят для проявленного вами военного гения. Но также я видел сообщения о военном суде над полковником Граффом и адмиралом Рэкхемом. Ваша репутация попала под удар, и я не хочу подталкивать колонистов к размышлениям о том, спаситель вы или социопат. Не теперь, когда у них наконец появилась возможность для связи с человечеством. Не то чтобы у кого-либо из наших солдат и пилотов были малейшие сомнения в том, что вы спаситель, – но ведь за десятки лет вашего полета здесь родятся дети, которые не сражались под вашим руководством.

Признаюсь, получив от вас список названий, я был вынужден перечитать «Бурю». Действительно «Сикоракса»! Пусть в пьесе это имя малозначимо, оно удивительно подходит для нашей ситуации. Мать Калибана, ведьма, которая пропитала неизвестный остров магией… «Сикоракса» стало бы подходящим именем для той королевы улья, которая когда-то повелевала этой планетой, но теперь ушла, оставив после себя столько артефактов… и ловушек.

Наш ксенобиолог – примечательный юноша, который даже не принимает благодарности за спасение наших жизней, – говорит, что тела жукеров просто изъедены пылевыми червями. Очевидно, отдельные особи столь мало значили для королевы, что она не делала никаких попыток контролировать или предотвращать болезнь. Напрасные потери жизней! К счастью, Сэл обнаружил, что в определенной фазе развития пылевые черви питаются лишь одним определенным видом растений. Сейчас Сэл разрабатывает методы уничтожения этой культуры. Он называет это экоцидом – ужасным преступлением с точки зрения биологии. И места себе не находит от чувства вины. И все же какая у нас альтернатива? Делать инъекции в течение всей жизни или генетически модифицировать рождающихся у нас детей, чтобы наша кровь стала для этих пылевых червей ядовитой.

Если выражаться коротко, то Сэл – это наш Просперо. Королева улья – Сикоракса. Жукеры – Калибан. Ариэлей пока что нет, хотя здесь боготворят каждую женщину детородного возраста. Мы собираемся провести лотерею, приз в которой – брак. Я не стал участвовать, иначе меня обвинят в том, что я подстроил для себя выигрыш. Никому не по душе этот неромантичный и несвободный план, но мы проголосовали о способе наилучшего применения скудных ресурсов, и Сэл убедил большинство, что поступить нужно именно так. У нас нет времени для охов, душевных терзаний или горечи отказа.

Я говорю это вам, потому что не могу говорить об этом ни с кем, даже с Сэлом. У него и без того достаточно забот, чтобы я взваливал ему на плечи еще и свои.

Кстати, капитан вашего корабля по-прежнему пишет мне так, словно считает себя вправе отдавать мне приказы насчет управления «Колонией-1», – и без всякой ссылки на вас. Мне думается, вам следует об этом знать, чтобы предпринять определенные меры для предупреждения проблем с «квазиправителем» по прибытии. Он производит впечатление «человека мира» – бюрократа, который расцветает в военных рядах лишь в отсутствие войны, потому что его истинным врагом является любой офицер, занимающий желаемую для него должность. А вы – тот, кого он ненавидит больше всех, – человек войны. Будьте начеку: человек мира попытается оказаться за вашей спиной с кинжалом в руке.

Виталий Денисович

Кому: GovAct%[email protected]

От: GovNom%[email protected]

Тема: Придумал название

Уважаемый Виталий Денисович!

Я придумал название: «Шекспир»! Предлагаю назвать так и саму планету, и первое поселение на ней. Следующие поселения можно будет называть именами героев из «Бури» и из других пьес.

Между тем некоего адмирала мы можем называть ковдорским таном[3]3
  Ковдорский тан – шотландский дворянский титул. В пьесе Шекспира «Макбет» король Макбет захватывает ковдорского тана и сам получает этот титул.


[Закрыть], чтобы не забывать о неминуемой расплате за самонадеянные амбиции.

Устраивает ли вас «Шекспир» в качестве названия? Мне представляется подходящим назвать новую планету именем великого человека, писавшего о человеческих душах. Но если вы считаете название слишком английским, слишком привязанным к определенной культуре, я начну искать иное название.

Благодарю вас за доверие. Надеюсь, в течение полета я его не утрачу, пусть даже из-за растяжения времени уйдут недели на каждый обмен сообщениями. Разумеется, это означает, что я не буду находиться в стазисе: пятнадцатилетний губернатор все же лучше тринадцатилетнего.

И чтобы вы знали, наш полет продлится не пятьдесят лет, а ближе к сорока: определенные усовершенствования были внесены как в двигатели-«яйца», так и в инерционную защиту кораблей, так что мы сможем быстрее ускоряться и замедляться в звездных системах и больше времени проводить на релятивистских скоростях. Может, мы и получили всю нашу технологию от жукеров, но это не значит, что мы не в силах ее улучшить.

Эндер

Кому: GovNom%[email protected]

От: GovAct%[email protected]

Тема: Re(2): Выбор названия для колонии

Дорогой Эндер!

Шекспир принадлежит всем, но сейчас это слово имеет особое значение для нашей колонии. Я высказал эту идею нескольким колонистам, и те из них, кому было не все равно, сочли это хорошим названием.

Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы выжить до того, как вы прилетите подкрепить наши ряды. Но я помню свой собственный полет на войну: ваши два года будут восприниматься дольше, чем наши сорок. Мы будем постоянно чем-то заняты. Вы же будете чувствовать неудовлетворенность и скуку. Те, кто выбрал полет в стазисе, были счастливее. И все же ваше решение прилететь пятнадцатилетним я назову мудрым. И думаю, я лучше вас понимаю ту жертву, на которую вы идете.

Я буду направлять вам отчеты каждые несколько месяцев – для вас это будет несколько дней, – чтобы у вас появились определенные мысли о том, кто такие наши колонисты и как функционирует деревня, о социальной жизни, сельском хозяйстве и технологиях, а также о наших достижениях и проблемах, с которыми мы сталкиваемся. Постараюсь приложить все силы к тому, чтобы вы узнали наших лидеров. Но им я не стану говорить об этом, иначе они сочтут, что за ними шпионят. Когда вы прилетите, постарайтесь не сообщать им, сколько всего я вам о них рассказал. Вы сможете казаться проницательнее, а это хорошо для репутации.

То же самое я сделал бы для адмирала Моргана, поскольку есть шанс, что именно он обретет власть: солдаты на его корабле подчиняются ему, а не вам, а если он решит незаконно применить силу на планете – ближайшие власти в сорока годах лету. Наши колонисты будут безоружны, без опыта боевых действий, а потому сопротивления не окажут.

Однако адмирал Морган упорствует в своих распоряжениях. Причем он ни разу не поинтересовался условиями, в которых мы живем и работаем, – ничего сверх того, что он читал (или не читал) в моих официальных отчетах. Его также довольно явно раздражает то, что я не реагирую так, как ему хочется (хотя я полностью отвечал на все его законные запросы и требования). Подозреваю, что по прибытии его первой задачей будет выставить меня из кабинета. По счастью, демография дает основания полагать, что я умру раньше, чем он сюда доберется, а потому это чисто академический вопрос.

Может, вам всего тринадцать, но вы хотя бы понимаете, что не в состоянии вести за собой группу незнакомых людей. Их можно либо принудить к этому силой, либо подкупить.

Виталий

Сэл Менах так долго пялился в микроскоп на инопланетную плесень, что у него разболелись шея и спина. «Если так пойдет дальше, я до тридцати пяти заработаю горб, как у старика».

Впрочем, работай он в поле – разрыхлял бы почву, не давал бы вьющимся сорнякам взбираться по стеблям кукурузы и загораживать солнце, – его ждала бы та же участь. И там его спина тоже согнулась бы в три погибели, а кожа стала бы коричневой. Под местным жгучим солнцем различия между земными расами почти стерлись. Сэлу это представлялось чем-то вроде образа будущего, в котором ему виделось, как колонисты, набранные со всей Земли, породнились между собой, так что через три поколения – а то и два – исчезнет сама концепция расы или национальности. Все эти хирурги, геологи, ксенобиологи и климатологи, а также военные летчики, уничтожавшие некогда владевшего этим миром врага, – всем им теперь предстояла мирная жизнь.

И все же на каждой планете-колонии у людей будет своя неповторимая внешность и свой акцент общефлотского языка, который, в сущности, тот же английский, только с некоторыми изменениями в написании слов. По мере того как колонисты начнут перемещаться между планетами, возникнут новые различия. А Земля между тем по-прежнему будет домом для всех старых языков, этносов и национальностей, так что различие между колонистами и землянами станет все более и более выраженным и важным.

«Не моя проблема, – подумал Сэл. – Я могу заглянуть в будущее, это каждый может; но здесь, на планете, названной Шекспир, не будет никакого будущего, если я не сумею найти способ искоренить эту плесень, уничтожающую земные злаки. Да как вообще здесь могла возникнуть плесень, специфически поражающая травы, когда земные травы, в том числе и злаки, не имеют здесь генетического аналога?»

Вошла Афрайма с образцами из опытного сада и теплицы. В этом была своя ирония: все эти высокие фермерские технологии, сельхозоборудование, доставленные сюда истребителями, прятавшимися в брюхе межзвездного транспортника… И если что-то сломается – целых пятьдесят лет не будет ни запчастей, ни замены. Может быть, сорока – если новый межзвездный двигатель действительно умеет гнать корабль с колонистами быстрее. Но все равно к тому времени, как корабль сюда доберется, он может обнаружить колонистов в лесах, копающих корешки и напрочь утративших какие-либо технологии.

«Или наоборот – удача мне улыбнется, и я сумею адаптировать и приспособить наши злаки к местным условиям, и тогда у нас появится избыток пищи, которого хватит на то, чтобы у людей освободилось время для развития технологической инфраструктуры.

Мы прибыли сюда с чрезвычайно продвинутыми технологиями – и без средств для их поддержки. Если потерпим крах, нам откроется путь вниз».

– Посмотри, – сказала Афрайма.

Сэл послушно оторвался от своего микроскопа и заглянул в ее:

– Угу. Это что?

– А что ты видишь? – спросила она.

– Давай не будем играть в угадайку.

– Я прошу независимого подтверждения и поэтому ничего не могу тебе сказать.

Значит, это нечто важное. Он присмотрелся внимательнее:

– Это часть листа кукурузы. Он взят из стерильной секции, потому что на нем ни следа плесени.

– Он не из стерильной секции, – возразила она. – Из секции Дэ-четыре.

Сэл испытал такое облегчение, что был готов заплакать; и в то же время он разозлился. Через мгновение злость победила.

– Ты ошибаешься, – резко сказал он. – Ты перепутала образцы.

– Я тоже так подумала, – ответила Афрайма. – Поэтому вернулась в секцию Дэ-четыре и взяла там новый образец. И еще раз. Сейчас перед тобой результат третьей проверки.

– Вариант Дэ-четыре легко подготовить из местных материалов… Афрайма, мы это сделали!

– Я пока даже не проверила, работает ли это с амарантом.

– Это было бы слишком большой удачей.

– Или благословением. Ты когда-нибудь думал, что Бог может желать нам успеха на этой планете?

– Он мог бы уничтожить эту плесень до того, как мы здесь очутились, – заметил Сэл.

– Нет, все верно: прояви недовольство Его подарком, и Бог рассердится.

Она над ним подшучивала, но в ее словах была своя правда. Афрайма была верующей еврейкой: при голосовании о семейных парах она взяла себе новое имя, на иврите означающее «фертильная», – надеялась, что это каким-то образом сподвигнет Бога обеспечить ей мужа-еврея. Вместо того губернатор просто назначил ее помощником единственного еврея-ортодокса среди колонистов. Губернатор Колмогоров уважал религию. Так же как и Сэл.

Он просто не был уверен, что Бог знает это место. А что, если Библия совершенно права насчет сотворения конкретных Солнца, Луны и Земли – и только это и было всей сотворенной Богом Вселенной? Что, если планеты вроде вот этой были творением иных богов – с шестью ногами, трехсторонней симметрией, или чем там еще, – подобных местным формам жизни, которых Сэл называл «родными».

Вскоре они вернулись в лабораторию с обработанными образцами амаранта.

– Итак, дело в шляпе – для начала в любом случае неплохо.

– Но его так долго синтезировать, – заметила Афрайма.

– Не наша проблема. Теперь, когда мы знаем, который из препаратов работает, химики разберутся, как сделать быстро и в больших количествах. Он ведь, кажется, ничем не вредит растениям, да?

– Доктор Менах, вы просто гений.

– У меня нет степени.

– В моем словаре слово «доктор» означает «человек, знающий достаточно много для того, чтобы суметь сохранить биологический вид».

– Обязательно укажу это в своем резюме.

– Нет, – сказала она.

– Нет?

Она прикоснулась к его руке:

– Доктор, у меня наступают благоприятные дни для зачатия. Я хочу, чтобы в этом поле взошло ваше семя.

Он попытался обратить ее слова в шутку:

– Скоро ты начнешь сыпать цитатами из Песни песней Соломона.

– Я не предлагаю ничего романтичного, доктор Менах. В конце концов, мы должны работать вместе. И я замужем за Эвенезером. Ему не обязательно знать, что ребенок не его.

Она говорила так, словно действительно все тщательно продумала. Теперь Сэл по-настоящему ощутил замешательство. И досаду.

– Афрайма, мы должны работать вместе.

– Для своего ребенка я хочу самые лучшие гены.

– Так, ладно, – сказал он. – Ты останешься здесь и возглавишь работу над адаптацией культур. Я буду работать в поле.

– О чем ты говоришь? У нас полно людей, которые могут работать в поле.

– Либо увольняюсь я, либо увольняем тебя. После этого мы не сможем работать вместе.

– Но никто не обязан ничего знать!

– «Не прелюбодействуй», – процитировал Сэл. – Ты же верующая?

– Но дочери Мидиана…

– Спали с собственным отцом, потому что иметь детей было важнее, чем практиковать экзогамию, – вздохнул Сэл. – А еще важно проявлять абсолютное уважение к правилам моногамии, чтобы нашу колонию не разрывали конфликты из-за женщин.

– Ну хорошо, тогда забудь все, что я сказала, – предложила Афрайма.

– Не могу.

– Но тогда почему?..

– Афрайма, я проиграл в лотерее. Рождение детей от меня теперь незаконно. И уж тем более – детей от чужой жены. Тем не менее я не могу принимать препараты, подавляющие сексуальное влечение, поскольку должен сохранять острый ум и энергию для работы. Теперь, когда ты предложила мне себя, я не могу оставаться с тобой здесь.

– Это была просто идея, – сказала Афрайма. – Для работы тебе нужна я.

– Мне нужен кто-то, – уточнил Сэл. – Не обязательно ты.

– Но люди станут задумываться, почему ты меня уволил. Эвенезер предположит, что между нами что-то было.

– Это твоя проблема.

– А что, если я ему скажу, что я беременна от тебя?

– Вот теперь ты совершенно точно уволена. Сию же минуту. Безвозвратно.

– Я пошутила!

– Давай-ка верни голову на место. Будет тест на отцовство. ДНК. А между делом твой муж превратится в посмешище, и каждый мужчина будет смотреть на его жену и задаваться вопросом: а не предлагает ли она себя кому-то еще, чтобы подложить кукушонка в гнездо? Так что ты здесь больше не работаешь. Так будет лучше для всех.

– Если ты сделаешь это настолько очевидным, то навредишь моему браку не хуже, чем если бы мы правда это сделали!

Сэл сел на пол теплицы и закрыл лицо ладонями.

– Прости, – сказала Афрайма. – Это я полушутя.

– Хочешь сказать, если бы моим ответом было «да», ты бы призналась, что лишь дразнила меня, и оставила бы меня униженным тем, что я согласился на адюльтер?

– Нет, – призналась она. – Я пошла бы на это. Сэл, ты же самый умный – и это все знают. Тебя нельзя лишить возможности иметь детей! Это неправильно. Нам нужны твои гены.

– Это верно с точки зрения эволюции, – сказал Сэл. – Но есть и социальный аспект. Моногамия раз за разом доказывала, что именно она лежит в основе оптимального социального устройства. Дело не в генах, а в детях: они должны расти в таком обществе, которое мы хотим сохранить с их помощью. Мы за это проголосовали.