Текст книги "Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828–1921"

Трухин со своими армянами и казаками в июне был занят изгнанием турок с южного берега озера Ван. Армянские дружины, под предводительством таких популярных лидеров, как Андраник, Хамазасп и Дро, воевали с большим воодушевлением и выдворили турецкие жандармские части из Вастана (на озере) и из двух деревень Чатак и Мюкюс (на дороге в Сирт). 20 июня армяне заняли Севан, 25-го числа Сорп – обе деревни стояли на берегу озера. Однако турки, беспокоясь о безопасности важного города Битлис, перебросили туда большую часть 36-й дивизии, и армяне отступили к линии Норкев – Мюкюс, которую они могли удерживать с помощью забайкальских казаков.

Глава 24
Наступление IV Кавказского армейского корпуса и контрнаступление турецкой 3-й армии. Битва при Малазгирте, июль 1915 г.

Неудачная попытка Халил-бея проникнуть в Персидский Азербайджан и организовать там мощное пантуранское движение, восстание армян и несториан в Ванском вилайете; присутствие сильной русской кавалерии между двумя озерами и маневры войск генерала Огановского в долине Мурат – все эти факторы вызывали у турецкого Генерального штаба беспокойство за регион Битлис-Муш, захват которого противником мог бы создать угрозу окружения Эрзерума и открыл бы путь во внутренние области Анатолии[136]136
  Помяловский утверждает, что армянское восстание в Ванском вилайете «повлияло самым решительным образом на наступление Халил-паши в Азербайджане, приведя к его провалу. Восстание оттянуло на себя жандармскую дивизию в районе озера Ван в самый критический момент, когда Халил был остановлен у Дилмана». Связь между русским наступлением в апреле и армянским и несторианским восстанием очевидна, и без преувеличения можно сказать, что армянское восстание разрушило все надежды Энвера на организацию пантуранского наступления.


[Закрыть].

Турки и их немецкие советники отреагировали на эту опасность изобретательно и смело. Группировка Халил-бея, которая покинула район озера Ван, по-прежнему находилась южнее озера, готовая защитить подходы к Битлису[137]137
  Под командованием Халила находились: 36-я дивизия; части дивизий 3 бис, 5 бис; жандармская дивизия; пограничные части и курдская нерегулярная кавалерия. Обе бис-дивизии были сформированы из отличных бойцов, поскольку их набирали из регулярных батальонов и даже полков 1-й и 2-й армий. Их скоро переименовали в 51-ю и 52-ю пехотные дивизии и вместе с 36-й и 37-й включили в состав 3-й армии. (Две последние старые дивизии, набранные в Ираке, были менее надежны.)


[Закрыть].

Часть этих двух бис-дивизий была сосредоточена в Муше, а в районе Копа стояла 97-я дивизия. Вскоре 2-я (регулярная) кавалерийская дивизия прибыла в Коп из долины Пасин и начала патрулирование района между Мурат-Су и озером Ван. Мушская группировка оказалась более слабой; в мае на растянутом турецком правом фланге располагалось, вероятно, менее 40 тыс. человек пехоты и кавалерии. Командующий 3-й армией и его начальник штаба (немецкий майор Гузе) решили укрепить этот фланг и фактически перевести весь центр 3-й армии на юго-восток.

Восстановление трех армейских корпусов, обескровленных под Сарыкамышем, проходило довольно быстро – в течение февраля и марта. XI корпус в долине Пасин был реорганизован и пополнен первым. В апреле X корпус оказался уже достаточно силен, чтобы занять укрепленные позиции в долине Тортум-Чая и на высотах в районе истоков рек Сиври и Ольты. Возрождение IX корпуса заняло больше времени, но в мае 17, 28 и 29-я дивизии были переформированы и обучены в Эрзерумском регионе. Турецкое командование решило перебросить эти три дивизии IX корпуса в Хинис, где они должны были завершить свое обучение и подготовиться к занятию флангов любого наступления IV Кавказского корпуса. Это был искусный (и секретный) ход, о котором до середины июня штаб Юденича и Огановского ничего не знал.

Когда началось наступление Огановского, турки приготовились к активной обороне Мушской равнины, решив использовать дивизии IX корпуса для нанесения сильнейшего удара по наступавшему IV корпусу, пехота которого, как выяснилось, была очень слаба. Заслуга в разработке этого плана, возможно, принадлежала майору Гузе, которому помогал Халил-бей, а Энвер, как всегда мечтавший о большом наступлении, горячо его одобрил. Специальная активная группа 3-й армии была сформирована под командованием Абдул Керим-паши (командующего XI корпусом) с майором Гузе в качестве начальника штаба: она включала в себя 36, 37, 51, 52, 17, 28 и 29-ю пехотные дивизии, 2-ю кавалерийскую дивизию и множество вспомогательных и нерегулярных формирований. 17-я и 28-я дивизии IX корпуса были переброшены в долину Мурат; Абдул Керим, продвигаясь к Мушу, взял с собой даже одну из дивизий XI корпуса из генерального резерва, располагавшегося в верхнем течении Аракса. Русские не знали, что вместо 3 или 4 дивизий противника (две из которых считались недоукомплектованными) перед ними стояли 8 дивизий общей численностью более 70 тыс. бойцов.

Это был крупнейший просчет русского Генштаба, и вина лежала на офицерах разведки Юденича, не сумевших правильно использовать источники информации, которые имелись среди многочисленных, настроенных прорусски армян в районе боевых действий. Отсутствие IX корпуса в районе Эрзерума русская разведка истолковала как свидетельство того, что он еще не был восстановлен. В то же самое время Огановский не смог использовать имевшуюся в его распоряжении огромную массу кавалерии для проведения рекогносцировки и получения важных разведданных, которые могли бы спасти его от катастрофы.

Войска Огановского: 6-я пехотная и 2-я казачья дивизии – перезимовали в районе перевала Килич-Гедик[138]138
  По-турецки – «ущелье меча».


[Закрыть] (Фелч) и ущелья Хамур, где они прикрывали проходы из долины Алашкерт в долину Мурат.

Вдоль этой важнейшей позиции предполагаемого русского наступления можно было встретить лишь конные разъезды и передовые отряды 37-й турецкой дивизии. В начале мая русские заняли Тутак, не встретив при этом никакого сопротивления. После этого Огановский решил, что сможет легко захватить важный город Малазгирт, в который он вошел после перестрелки 17 мая. В то же самое время он выдвинул свой левый фланг вперед к Адилджвевазу на берегу озера Ван. Турки тем временем сосредоточивались около города Коп (Буланик), а также на холмах позади него. Огановский решил продолжить свое наступление, как только кавалерия Шарпантье прибудет в Адилджвеваз. Ее приход ожидался в середине июня. Однако к этой дате Шарпантье все еще находился в Дилмане, а медленно двигавшийся Назарбеков, с тремя полками и 2-й Кавказской стрелковой бригадой, был в районе Баш-Кале – Хошап. 4-я пластунская бригада оказалась единственной частью, которая шла в Адилджвеваз для усиления IV корпуса.

Во второй половине июня Огановский был по-прежнему уверен в своей собственной мощи[139]139
  Три пехотных полка и казаки между Малазгиртом и озером Ван и два казачьих полка на восточном берегу Мурат-Су.


[Закрыть] и захватил город Коп, который удерживали три турецких батальона. Однако при всем своем оптимизме он понимал, что штурмовать укрепленные горные позиции будет нелегкой задачей.

Эти позиции самой природой были приспособлены для оборонительных действий. К западу от Копа и в 5 или 7 км от русла Мурат-Су начинались Великанские горы высотой около 900 м[140]140
  Равнина Малазгирта сама по себе находится на высоте около 700 м. Здесь турки в 1071 г. разгромили византийцев. Этот хребет, лежащий на пути из Малазгирта в Мушскую долину, тянется на юг на протяжении около 25 км и заканчивается к западу от озера Назик. Между этим озером и озером Ван расположена низина, где поверхность плавно спускается к равнине Ахлат и где когда-то стоял большой средневековый город и часто происходили сражения в многолетних войнах с армянами, византийцами и турками-сельджуками.


[Закрыть].

Преимущества для ведения оборонительных действий на Великанских позициях были очевидны, поскольку позади них находился один из немногих мостов (Шейхин), соединявших берега Мурат-Су. Однако для серьезной обороны позиций такой длины требовалось по крайней мере три дивизии. К 1 июля турки, вероятно, имели в районе Коп-Ахлат только 37-ю дивизию, одну бис-дивизию и конников 2-й кавалерийской дивизии. Жандармская дивизия и другая бис-дивизия находились в районе Битлис – Татван – Севан, а IX корпус стоял где-то между Хинисом и Мушем.

Огановский приказал Шарпантье, по прибытии в Адилсеваз, выдвинуться на Ахлат и обеспечить контроль над этим важным ущельем. После этого самым обещающим маневром должно было стать окружение Великанских позиций в ходе массированного удара кавалерии через Ахлатский проход. Его должен был поддержать одновременный удар Трухинской группировки, усиленной новыми частями, по позициям Татван – Битлис. Вряд ли можно было сомневаться, что вторжение мощной кавалерийской группировки в Ахлатский проход и захват Татвана заставили бы турок оставить Великанские позиции; ведь оттуда перед русскими открылся бы путь на Муш. Однако похоже, что генерал Огановский вовсе не имел в виду такую крупную операцию, как захват верховьев бассейна Муша и долины Битлис. Наступление IV Кавказского армейского корпуса планировалось Генштабом Кавказской армии как ограниченная операция, целью которой было сократить линию русского фронта после овладения линией Коп – Ахлат. На лето 1915 г. действий против Муша и Битлиса не планировалось. Однако минимальная программа захвата линии Коп – Ахлат включала в себя овладение Великанскими позициями, поскольку без них русским вряд ли удалось бы удержать Малазгирт. Озабоченный выполнением этой минимальной программы, не имея более широкого плана, генерал Огановский посчитал, что сложный маневр здесь не нужен. В то же самое время он предполагал, что турки разместили на Великанских позициях не более одной дивизии – к тому же не из лучших, – и решил положиться на превосходные боевые качества солдат своей 66-й пехотной дивизии. Он решил штурмовать Великанские позиции, как только прибудет первый пехотный резерв – 4-я пластунская бригада. Что касается огромного количества русской кавалерии, которая могла быть использована самым решительным образом, то генерал Шарпантье продолжал горько жаловаться на нехватку корма для лошадей в сухое лето на армянских горных лугах, заявляя, что присутствие кавалерийских дивизий в узком пространстве ущелья Ахлат сделает этот вопрос особенно острым.

Малазгирт: первая фаза боя 10–16 июля 1915 г.

Таким образом, после 10 дней задержки – которая позволила двум турецким дивизиям прочно окопаться на Беликанских высотах – Огановский выдвинул свою пехоту для штурма (10 июля).

262-й (Грозненский) полк вышел из Копа вместе с 261-м (Ахулгинским) полком, наступавшим по левому флангу вокруг маленького озера Карзан; а два терских пластунских батальона двинулись на штурм высот, расположенных между озерами Карзан и Назик. 259-й (Гунибский) полк стоял в резерве позади центра. Бои продолжались с 12 по 15 июля при упорном турецком сопротивлении. Уже на второй день Огановский посчитал необходимым разделить свою кавалерию. Он перебросил Забайкальскую казачью бригаду и казачий полк, входивший в драгунскую дивизию, на правый фланг, чтобы усилить его[141]141
  Двигаясь из Адилджвеваза, 2-я Кавказская стрелковая бригада начала прибывать в Абду 11-го числа; Огановский использовал ее на своем левом фланге, перебросив 7-й полк в Пурхус, стоявший южнее озера Назик, послав 5-й и 6-й полки для усиления терских пластунов между озерами Назик и Карзан.


[Закрыть].

16 июля пехотные подразделения 66-й дивизии сумели наконец захватить высоты между Муратом и озером Карзан. Но вдоль обоих берегов наблюдалось движение мощных турецких подкреплений. На западном берегу около Шейхин-Кёпрю («Моста шейха») казаки были отброшены назад.

Хорошие новости поступали только от генерала Трухина, который перешел в наступление и 30 июня снова овладел деревней Севан. Его наступление на запад продолжалось, и 17 июля Огановский приказал Шарпантье силами двух драгунских полков[142]142
  3-й полк (тверские драгуны) был уже отправлен в район Копа.


[Закрыть] захватить Татван на юго-западном берегу озера Ван и установить связь с Трухиным к югу от озера. Татван был с легкостью захвачен драгунами, и через несколько дней к ним присоединились читинские казаки и две Армянские дружины Трухина. 7-й кавказский стрелковый полк тоже последовал за Шарпантье из Пурхуса в Татван.

Будучи втянутым в результате своих успехов в серьезные бои на широком фронте – от Мурата до подходов к Битлису, Огановский потерял контроль над операциями, в которых участвовали его войска. Изначальная программа его маневра была перевыполнена: он захватил не только Беликанские высоты, контролировавшие подходы к Копу и Малазгирту, но и Татван. Однако бои продолжались, и в некоторых местах усиленные подразделения турок переходили в контратаки. 17 июля Огановский приказал главным силам[143]143
  Три полка 66-й пехотной дивизии, тверские драгуны, два полка казаков и два батальона терских пластунских с 6-й Кавказской стрелковой дивизией в резерве.


[Закрыть] развивать наступление на запад.

20-го числа около деревни Лиз начался встречный бой, а на западном берегу Мурата Кавказская казачья дивизия была отброшена атаками турецкой пехоты. Еще одна опасная точка появилась на левом фланге главных сил, где четырем кубанским пластунским батальонам было приказано поддерживать связь с генералом Назарбековым, который наступал силами одного лишь полка (5-го Кавказского стрелкового) за озером Назик в направлении на юго-запад. Таким образом, с 18 по 20 июля русские продвигались по двум расходящимся направлениям – на запад и на юго-запад, а турки концентрировали свои пехотные дивизии на обоих фронтах главных сил. Абдул Керим решил не обращать особого внимания на русские части между озерами Назик и Ван, а сосредоточить свои превосходящие силы против русской группировки в районе Копа. Таким образом, главные силы Огановского были атакованы одновременно четырьмя дивизиями с фронта и с обоих флангов.

22 июля бои стали особенно ожесточенными, и на правом фланге русские были окружены. Огановский не имел под рукой резервов, за исключением Донской пешей бригады, которая прибыла в ночь с 22 на 23 июля. Эта бригада имела плохую подготовку и ранее никогда не была на передовой. Рано утром 23-го числа казачья пехота, атакованная турками у реки, в панике побежала и открыла путь на Коп следовавшему по пятам противнику. Отступление главных сил Огановского через горы на восток стало неизбежным. В тот же день вместе с 6-й Кавказской стрелковой дивизией, тверскими драгунами и конными казаками в арьергарде полки 66-й дивизии, потерявшие за последние две недели боев 40 % своего личного состава, начали отходить в направлении Малазгирта.

Тем временем три из четырех кубанских пластунских батальона, оставленные без конкретных приказов, присоединились к генералу Назарбекову к западу от озера Назик, и только один оставшийся батальон стоял теперь на пути турецких дивизий (51-й и 52-й), наступавших между озерами Карзан и Назик. Странно, но генерал Назарбеков с шестью батальонами стрелков и пластунов стоял поодаль и наблюдал, как храбро дерется с наступающей турецкой дивизией один-единственный кубанский батальон. Назарбеков был озабочен судьбой группировки Шарпантье в Татване, поэтому он обогнул озеро Назик и отступил по его южному берегу к Пурхусу. Таким образом, на русском фронте, к северу от озера Назик, образовался огромный разрыв, и турки, после разгрома доблестного 22-го пластунского батальона, собирались наступать на Малазгирт, надеясь достичь его раньше главных сил Огановского.

К 23-му числу Огановский наконец осознал всю серьезность положения, в котором он оказался. Он приказал Шарпантье немедленно выдвигаться с двумя своими драгунскими полками на Малазгирт. Шарпантье вышел из Татвана и 25 июля приблизился к Малазгирту, как раз в тот момент, когда турки уже подходили к этому городу с запада, юго-запада и юга. Их с трудом сдерживал русский арьергард. Решив, что он явился слишком поздно, Шарпантье вдруг повернул назад и отступил к Адилджвевазу, куда прибыл в ночь с 25 на 26 июля.

Назарбеков с 5-й Кавказской стрелковой дивизией и тремя пластунскими батальонами 24 июля оставался в Пурхусе, а на следующий день отошел в Адилджвеваз.

Это был момент полной дезорганизации в русском командовании. На левом фланге 22-й пластунский батальон отражал наступление турок к северу от озера Назик и с боями отошел сначала на Абду, а затем к Малазгирту. В свою очередь, войска Назарбекова отошли упорядоченно, без нападений и преследования со стороны противника. На южном берегу озера Ван, проинформированный, что Шарпантье уже оставил Татван, Трухин с двумя Армянскими дружинами, нерчинскими казаками и одной батареей на конной тяге отступил на восток по южному берегу озера. Турки не стали его преследовать; 26 июля он добрался до Севана, а через три дня – до Бастана и Вана. 4 августа оккупационный отряд Николаева и колонна Трухина[144]144
  Читинские казаки присоединились к ним в Ване, но 1-я и 2-я Армянские дружины продолжали отступать с колонной Назарбекова.


[Закрыть] покинули Ван. Они ушли через персидскую границу в Дилман.

Малазгирт: второй этап сражения, 20–26 июля 1915 г.

Таким образом, весь русский левый фланг успешно отступил; Огановский, центр и правый фланг которого были уже сильно потрепаны двухнедельными боями, принял на себя всю силу турецкого удара на Малазгирт. Вокруг последнего у Огановского теперь было только 15 батальонов, один полк драгун и несколько казачьих конных подразделений[145]145
  9 батальонов 66-й пехотной дивизии, два терских пластунских батальона, один кубанский пластунский батальон и три батальона 6-й Кавказской стрелковой дивизии.


[Закрыть], общей численностью около 15 тыс. бойцов, против по крайней мере пяти турецких пехотных дивизий и одной кавалерийской дивизии. Большая часть этих войск была совершенно свежей. Явное замешательство командования привело в угнетенное состояние даже лучшие части, и беспорядок перекинулся и на тыл, где донские пешие батальоны продолжали свой бесконечный бой.

22 июля о серьезности положения Юденича проинформировал генерал-квартирмейстер Томилов, отправленный в Малазгирт для выяснения обстановки. Начальник штаба генерала Огановского генерал Рябинкин был немедленно заменен генералом Мдивани, и Томилов встретил его в Алашкерте по пути в Малазгирт. Но битва за этот город была уже проиграна, и спасать его было уже поздно – его оставили 26-го числа. Томилов и Мдивани попытались организовать сопротивление на перевале Килич-Гедик и в районе Хамура, но боевой дух войск с каждым днем отступления все больше падал. Все обозы снабжения 66-й дивизии потеряли (хотя артиллерию удалось спасти), а дороги были забиты тысячами армянских беженцев со своими повозками и скотом. 31-го числа Томилов доложил, что шансов остановить отход IV Кавказского корпуса нет. Битва за Малазгирт обернулась серьезным поражением. К 2 августа русские на равнине Алашкерт отступили по всему фронту, а турки входили в нее широким фронтом.

Глава 25
Вторжение Абдул-Керима в долину Алашкерт и контрманевр Юденича, август 1915 г.

Новости о победе под Малазгиртом произвели в Стамбуле огромное впечатление. Обстановка на полуострове Галлиполи в июне и июле была напряженной. Турецкое контрнаступление в мае провалилось, и, хотя союзники не слишком многого добились, в последующие два месяца они продолжали свои атаки, и потери турок росли: они потеряли 58 тыс. человек с середины мая до середины июля. Победа при Малазгирте породила определенный оптимизм в кругах турецкого правительства, и вице-генералиссимус решил, что провалившийся план пантуранского наступления стоит возродить. Возможно, командующий 3-й армией, Махмут Камиль-паша, имевший репутацию человека проницательного и осторожного, был способен понять границы возможностей, которые открылись для турок в ходе контрнаступления в долине Мурат. Однако группировка на правом фланге 3-й армии, объединенная под командованием Абдул Керима, была фактически независима от Генштаба в Эрзеруме и получала приказы непосредственно из военного министерства в Стамбуле. Таким образом, Абдул Керим, ослепленный своей победой и пользуясь сильной поддержкой Энвера, готовился не только занять долину Алашкерт, но и преследовать отступавших русских до самого Аракса.

Впрочем, это было совсем не простой задачей. В оперативном районе между берегами озера Ван – на юге, Бингёл-Дагом – на западе и Шариан-Дагом – на востоке Абдул Керим имел 7 пехотных дивизий или 9, если включить сюда жандармские батальоны, и одну дивизию XI корпуса, шедшую к Хинису. Это была значительная сила, несмотря на то что реальная численность всех дивизий составляла всего 7 тыс. человек. Но Абдул Керим, планируя наступление через Агри-Даг и вторжение на российскую территорию за Араксом, думал о защите своих коммуникаций в долине Мурат и долине Алашкерт. Ему нужно было прикрывать район озера Ван и пути на Хинис, шедшие через Шариан-Даг, а именно дорогу из Тахира (находившегося в руках русских), которая шла по перевалу Миргемир и спускалась к Решю, где она разветвлялась на две дороги – в Хинис и долину Мурат.

36-ю дивизию с несколькими жандармскими батальонами и нерегулярными частями турки оставили для защиты подходов к Битлису по северному и южному берегам озера Ван, а одну дивизию IX корпуса (29-ю) перебросили на перевал Миргемир. Под Хинисом ее сменила прибывшая туда дивизия XI корпуса. С пятью оставшимися пехотными дивизиями[146]146
  37, 51-я (бывшая 3-я бис), 42-я (бывшая 5-я бис), 28-я и 17-я.


[Закрыть] и 2-й кавалерийской дивизией, при поддержке курдской конницы, Абдул Керим сумел бы прикрыть свою новую передовую базу в долине Алашкерт и в то же самое время пойти в наступление через Агры-Даг. Поскольку русские резервные войска могли выступить одновременно на Каракилисе из Тахира (с запада) и из Диядина (с востока), Абдул Керим, естественно, не мог передвинуть к северу через перевал Ахталар более трех пехотных дивизий. Их оказалось бы недостаточно для большого наступления, даже притом, что войска Огановского понесли большие потери, и их боевой дух после поражения под Малазгиртом и последовавшего за этим длительного отступления сильно упал. Русские могли с легкостью выставить 10–15 тыс. свежих солдат, чтобы усилить Огановского и организовать оборонительную позицию на Агры-Даге и на берегах Аракса с числом бойцов по крайней мере равным тому, которое Абдул Керим мог перебросить через Ахталар.

Возможно, все очень скоро стало понятно Абдул Кериму, поскольку его наступательный порыв быстро угас. 2 августа Каракилисе заняли турки. На следующий день их пехота и кавалерия преследовали отступавшие русские колонны по дороге, шедшей из Каракилисе в Верхний Дараби, а одна турецкая дивизия двинулась в сторону города Алашкерт. 4 августа передовые части турок приблизились к перевалу Ахталар, где Огановский приготовился удерживать оборонительную позицию. Однако турки не стали ее атаковать и, похоже, занялись своими флангами. Только небольшие отряды курдов пересекли границу по тропам в районе озера Валик.

Юденич, проинформированный 4 августа Огановским об осторожности турок, решил, что Абдул Керим намеревался захватить оборонительные позиции у Шариан-Дага и в ущелье Мурат. Поэтому он отдал приказ начать контрманевр, который готовил с 30 июля: Юденич планировал не только разбить турок, но и перерезать пути к отступлению для всех войск, вошедших в долину Алашкерт.

Операции в долине Алашкерт. 1915 г.

С того дня, когда Малазгирт был оставлен (26 июля), Юденич понял, что разбросанные войска Огановского будут вынуждены отступать по долине Алашкерт. Огановский не однократно обращался к нему с просьбой о подкреплениях, но с развитием событий главнокомандующему все меньше и меньше хотелось отправлять на помощь своему незадачливому подчиненному скудные подкрепления, которые могли запросто влиться в отступавшие войска и попасть под их деморализующее влияние.

Он предпочел подготовить независимый контрманевр, сосредоточив мощный стратегический резерв в Тахире. К 30 июля Юденич имел в этом регионе 20 батальонов пехоты, 36 сотен и 36 орудий на конной тяге – все это под командованием генерала Баратова[147]147
  14-я Кавказская стрелковая дивизия (16 батальонов, сформированных из свежих бойцов); 153-й (Бакинский) полк, 4 батальона; 1-я Кавказская казачья дивизия (6 полков); общая численность – 18 тыс. пеших и 4 тыс. конных бойцов.


[Закрыть].

Детали плана контрманевра держали в полном секрете. Они были известны только генералу Баратову и его начштаба полковнику Эрну. Огановскому о плане Юденича не сказали ни слова, а все его запросы о подкреплениях аккуратно отклонялись. Командующего IV Кавказским корпусом только попросили вести сдерживающие бои на перевале Ахталар, и еще ему сказали, что если, в силу обстоятельств, ему придется отступать к Араксу, то он может быть уверен, что главнокомандующий предпримет все необходимые меры. В то же самое время Юденич настоял на ускорении передвижения тех рассеянных частей IV корпуса, которые отошли от озера Ван на Диядин через перевал Тепериз. Генерал Шарпантье с 26 июля двигался с двумя драгунскими полками, входившими в состав этих войск (Северским и Нижегородским), от Адилджвеваза через Бегри-Кале и Тепериз к Диядину, куда он прибыл 1 августа. По приказу Огановского он продолжил свой марш на запад, к долине Алашкерт, а 3 августа был у Тасли-Чай-Суфлы, в 30 км от Каракилисе. Здесь он должен был дождаться пехоты генерала Назарбекова, который продвигался медленнее по тому же самому пути. Назарбеков прибыл в Тасли-Чай только 8-го числа, когда контрманевр Юденича был уже в полном разгаре.

Во время подготовки своего маневра главнокомандующий проявил великолепное самообладание и способность игнорировать тревожные известия, поступавшие из тыла. Отступление Огановского и создание им штаба в селе Николаевском около Кагизмана стало источником панических докладов, которые циркулировали в тылу армии и даже в Тифлисе. Христиане, жившие в долине Аракса, бросились бежать на север; их воспаленное воображение рисовало им курдские банды не только в долине Аракса, но и вблизи Александрополя. Наместник телеграммой запросил главнокомандующего, сумеет ли он удержать Кагизман и не угрожает ли опасность Еревану. Юденич ответил, что он готов не только остановить, но и разбить противника, а престарелый граф Воронцов-Дашков был достаточно умен, чтобы сохранить веру в своего закаленного в боях заместителя.

Сосредоточив свой стратегический резерв у Тахира, Юденич хотел быть готовым к любым возможным маневрам турецкой 3-й армии. Если бы турецкое командование решило атаковать главные русские позиции II Туркестанского корпуса и I Кавказского корпуса в долинах Ольты-Чай и Пасин, группировка Баратова могла бы контратаковать от Тахира на Юзверан – Арди и нанести удар по турецкому правому флангу в долине Пасин. Но этот вариант казался невозможным, поскольку известно, что с 1 августа дивизии турецкого IX корпуса вели бои в долине Мурат. Более вероятным представлялось, что турецкое наступление будет развиваться в направлении перевала Ахталар и долины Аракса, по соседству с Кагизманом. Таким образом, в том случае, если лучшая часть турецкой наступательной группировки будет сражаться в районе, который находится между Каракилисе и перевалом Ахталар, Баратов получил приказ быстро выдвинуться на Килич-Гедик и ущелье Мурат около деревни Хамур и отрезать противнику путь к отступлению. Юденич приказал еще одному полку, 156-му, идти к Тахиру в качестве резерва для поддержки контакта между русскими силами в долине Пасин и Баратовым, когда он выдвинется на восток[148]148
  По тем же самым причинам Юденич перебросил два Туркестанских полка к Башкёю в качестве генерального резерва, заменяющего 4-ю Кавказскую стрелковую дивизию. Юденич на главном фронте (Пасин – Ольты-Чай) оставил только два полка 39-й дивизии, 5 Туркестанских полков, 264-й (Георгиевский) полк и несколько дружин ополчения.


[Закрыть].

1 августа Юденич сам прибыл в Каракурт, и Баратов получил приказ выступить в любой момент.

3 августа ударная группировка Баратова сосредоточилась в Тахире: в тот же день 17-й Туркестанский полк прибыл в Башкёй, а 13-й Туркестанский и 156-й полки двинулись маршем на Велибабу. Как только главнокомандующий утвердил час «Ч», Баратов получил распоряжение послать один полк кавказских стрелков через Зейдкан в направлении Каракилисе, приказав ему вступить в бой с внешними постами левого фланга главных сил противника в любом месте, где бы он их ни встретил. Двенадцать часов спустя генерал Воробьев, командующий 4-й Кавказской стрелковой дивизией, должен был пройти с оставшимися тремя полками этой дивизии через Зейдкан и Карсьян на Килич-Гедик и как можно скорее занять его[149]149
  Воробьеву выделили 153-й Бакинский полк в качестве резерва.


[Закрыть].

В то же самое время 1-я Кавказская казачья дивизия должна была выдвинуться из Тахира на Ремкан и Абди, откуда казакам приказали подняться по горным тропам к Шариан-Дагу, двигаясь в главном направлении на Тутак. Их задачей было достичь Кутака и перерезать пути, ведущие из Каракилисе в Малазгирт. Юденич предложил отдать приказ Огановскому бросить свою кавалерию на противника по дороге, ведущей из Ахталара на Каракилисе, одновременно с наступлением различных частей группировки Баратова, пока драгуны Шарпантье и пехота Назарбекова будут связывать боем фланг противника, подойдя со стороны Тасли-Чай-Суфлы.

Этот план был довольно разумным и естественным; его слабость заключалась в отсутствии проходимых путей или даже троп в районе Ремкан – Абди – Тутак[150]150
  На имеющихся турецких картах тропы, соединяющие Ремкан и Абди с деревней Корун, откуда лежал путь на Тутак, показаны не были.


[Закрыть].

К тому же успех контрманевра зависел от того, на каком расстоянии Абдул Керим сосредоточил свои войска против перевала Ахталар и сумел ли он обеспечить надежную защиту Килич-Гедик и ущелья Хамур. Юденич рассчитывал на то, что самоуверенный турецкий командующий сосредоточил почти все свои войска для вторжения в долину Аракса.

В конце концов оказалось, что плохая организация снабжения у турок привела к постепенному эшелонированию турецких дивизий вместо их группировки в районе Ахталар – Каракилисе. По-видимому, 3–4 августа к востоку и северо-востоку от Каракилисе стояло не больше двух турецких дивизий и, возможно, всего лишь одна – между Алашкертом и Килич-Гедик. Две другие находились еще в процессе формирования. Они стояли между Тутаком, Хамуром и Каракилисе, а остальные войска Абдул Керима располагались вблизи Малазгирта и еще глубже – в тылу. В этих условиях маневр Юденича не мог привести к полному окружению армии Абдул Керима, даже если бы передвижения русских войск осуществлялись быстро и точно, а этого не было.

Час «Ч» был назначен Баратову на вечер 4 августа[151]151
  План и время Огановскому и другим командующим не сообщались.


[Закрыть].

13-й Туркестанский полк немедленно выступил, а сам Баратов вышел на рассвете следующего дня. В течение 5-го числа 13-й Туркестанский полк вступил в контакт с противником на дороге между Алашкертом и Килич-Гедик возле Черюка и отбросил его в направлении Каракилисе. Вечером того же дня Баратов приблизился к Карсьяну, а его казаки карабкались по склонам Шариан-Дага все дальше на запад.

Серьезные бои начались утром 6 августа. Кавказские стрелковые полки пошли во фронтальную атаку на Килич-Гедик, и 15-й полк сумел достичь плоской широкой площадки на вершине Мизирак, которая составляла левый фланг турецкой позиции. Однако турки оказывали упорное сопротивление и продолжали получать подкрепления. От казаков с Шариан-Дага не поступало никаких новостей. Ооновскому и Шарпантье приказали наступать на своих фронтах, и казаки Огановского доложили, что турки отходят из Каракилисе. Абдул Керим, очевидно, понял, что кроется за русскими маневрами, и его войска охватила тревога.

Турецкий командующий, беспокоившийся о судьбе Килич-Гедик и ущелья Хамур, решил ответить на русский маневр не только своевременным отводом своих передовых частей, но и собственным контрманевром. Он приказал 29-й дивизии IX корпуса, которая шла маршем через перевал Миргемир, ускорить движение, чтобы начать наступление в этом направлении. Этот перевал на западном отроге Шариан-Дага находится всего лишь в 6 км от южной части Тахира, то есть места, которое служило Баратову передовой базой. Без какой-либо специальной информации Абдул Керим правильно угадал, что, подойдя к Миргемиру, он поставит под угрозу самый уязвимый участок русских войск.

В полдень 6 августа Баратов, стоявший перед Килич-Гедик, получил сообщение, что к Миргемиру подходят сильные турецкие части[152]152
  Это были части батальона пограничной охраны, который размещался в этом месте.


[Закрыть].

Баратов был так обеспокоен, что послал им навстречу батальон 153-го полка как раз в тот самый момент, когда он готовился поддержать атаку кавказских стрелков на позициях Килич-Гедик. Генерал, таким образом, поступил вопреки замыслу Юденича, который требовал, чтобы ударная группировка ни в коем случае не отвлекалась от своего задания, как бы ни развивалась обстановка в ее тылу. Чтобы быть готовым к неожиданностям, Юденич придерживал необходимые резервы в Башкёе и Велибабе. Извещенный о присутствии противника вблизи Миргемира, он в ночь с 6 на 7 августа послал 17-й Туркестанский и 156-й Елизаветпольский полк через Тахир для оказания помощи пограничникам в Миргемире.

Но еще до прибытия этих подкреплений турки заняли перевал, и в течение ночи их передовые отряды спустились в ущелье Шариан-Су, расположенное в 3 км от Тахира. Рано утром 7-го числа прибыл батальон 153-го полка, посланный Баратовым. Он перешел Шариан-Су и вступил в бой с противником на склонах Хайран-Гёла. 17-й Туркестанский полк прибыл в Миргемир только в 11 вечера того же дня. Марш был долгим и трудным, и войска очень устали; но полковник Крутень хорошо понимал, что если он задержится с атакой, то турки сумеют сосредоточить на перевале целую дивизию. Он храбро атаковал в темноте и успешно взял перевал. Инициатива Крутеня полностью изменила ситуацию; утром 8 августа турецкая 29-я дивизия, стоявшая лагерем к югу от перевала, была так напугана успехом русских, что воздержалась от дальнейших действий. Елизаветпольский полк прибыл из Тахира для усиления войск Крутеня; на следующий день (9-го) наблюдалось отступление турок на юг. Крутень последовал за ними по южным склонам Шариан-Дага, двигаясь на Решю и Даркут.