Текст книги "Золотце ты наше. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги (сборник)"

Пелам Гренвилл Вудхаус
Золотце ты наше. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги

Золотце ты наше

Часть первая,

в которой читатель знакомится с Золотцем, несколько заинтересованных сторон строят планы его будущего, а также затрагивают будущее Питера Бернса[1]1
  Все имена собственные и географические названия в данном сборнике даны в редакции переводчиков. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Завершается телефонным звонком крайней важности.

1

Если бы управители отеля «Гвельф», этой примечательности Лондона, могли присутствовать январским днем в гостиной миссис Элмер Форд, приехавшей из Нью-Йорка, то, пожалуй, они бы слегка огорчились. Случись между ними философ, он погрузился бы в размышления о тщете человеческих усилий. Уж как они старались для миссис Форд! Поместили ее в прекраснейший номер. Отменно накормили. Дали строгий наказ расторопным слугам предвосхищать любое ее желание. Однако, имея все эти блага, она беспокойно и нетерпеливо мечется по комнате, ну тебе тигрица, запертая в клетке, а то и узник Бастилии. Вот она меряет шагами комнату. Вот присела и, едва взяв роман, тут же уронила из рук. Вскочила снова и снова заметалась. Пробили часы, она сверилась с наручными, хотя и смотрела на них всего две минуты назад. Открыв медальон на золотой цепочке, впилась взглядом в то, что увидела, и судорожно вздохнула. Наконец, быстро пройдя в спальню, она вынула из чемодана картину в рамке и, вернувшись в гостиную, водрузила ее на стул. Отступила на шаг-другой, стала жадно ее рассматривать. Большие карие глаза, обычно твердые и властные, странно смягчились. Губы задрожали.

– Огден! – прошептала она.

Картина, вызвавшая такие чувства, стороннего зрителя, возможно, и не потрясла бы. Он увидел бы плохой любительский портрет на редкость отталкивающего мальчишки лет одиннадцати, флегматично и капризно смотревшего с полотна. Пухлый, перекормленный мальчишка, выглядевший таким, каким он и был: избалованный, испорченный отпрыск родителей, у которых денег в избытке.

Пока миссис Форд неотрывно любовалась портретом, а портрет отвечал ей столь же пристальным взглядом, зазвонил телефон. Она стремглав жадно бросилась к нему. Звонили от портье с известием, что к ней посетитель.

– Да? Да? Кто? – Голос у нее сник, будто надеялась она услышать совсем другое имя. – Да, – тускло повторила она. – Да, пожалуйста, попросите лорда Маунтри подняться.

И вернулась к портрету. На лице у нее возникло нетерпение, исчезнувшее было при звонке. Усилием воли она согнала его, когда вошел ее гость, лорд Маунтри, розоволицый блондин лет двадцати восьми, со светлыми усами, довольно плотный и очень, очень серьезный. Заметив портрет, пронзивший его холодным взглядом, он вздрогнул и поспешно отвел глаза.

– Ну, миссис Форд, все улажено. – Он был из тех, кто не теряет времени на ненужные приветствия. – Я заполучил его.

– Заполучили! – Голос ее дрогнул.

– Да. Стэнборо.

– А-а! Я… я подумала… про другого. Присаживайтесь, пожалуйста.

Лорд Маунтри сел.

– Того художника. Помните, вы недавно упомянули, что хотите заказать портрет вашего мальчика. У вас есть только один, в одиннадцатилетнем возрасте…

– Вот он. Это Огден, лорд Маунтри. Я написала его сама.

Пэр Англии, который специально выбрал стул так, чтобы оказаться спиной к портрету, и сидел со слегка упрямым выражением лица, словно бы преисполнясь решимости ни за что не оборачиваться на страшного беса, мчащегося за ним по пятам, вынудил себя обернуться. И встретил взгляд с портрета со всей возможной беспечностью.

– Э… э… н-да… Отличный мальчик. – Он запнулся. – Смелый такой…

– Нет, правда?

Лорд поспешно отвернулся.

– Я рекомендовал вам этого Стэнборо, если помните. Он мой большой приятель, и я всегда рад оказать ему при случае услугу. Говорят, художник он – высший класс. Сам я в этом не разбираюсь. Вы просили меня привести его. Он ждет внизу.

– Ах да, конечно! Я не забыла. Большое спасибо, лорд Маунтри.

– Мне пришла в голову недурная идейка, если вы еще не передумали поплавать на моей яхте. Боюсь, там вам будет скучновато. Вы не передумали?

Миссис Форд кинула быстрый взгляд на часы.

– С нетерпением предвкушаю.

– Тогда отчего бы нам не убить одним выстрелом двух зайцев? Давайте соединим плавание и портрет. А? Вы возьмете с собой своего мальчика, а я – Стэнборо. Ну как?

Предложение это не было плодом внезапного порыва добросердечия. Лорд всесторонне обдумал вопрос и пришел к выводу, что план превосходен, хотя и не без изъянов. На яхте, остро осознавал он, свободно можно обойтись и без мальчишки, а увидев портрет, еще яснее понял все изъяны свого замысла. Но ему очень хотелось заполучить в компанию Стэнборо. Каким бы ни оказался Огден, Билли Стэнборо – парень веселый, идеальный спутник в путешествии. Если он будет на борту, то и плавание пойдет совсем по-другому. Проблема была в том, что Стэнборо наотрез отказывался долго бездельничать. И его светлость, которого редко осеняли блестящие идеи, породил, к собственному изумлению, план, только что изложенный миссис Форд.

Теперь он, выжидающе глядя на нее, с удивлением заметил мимолетное облачко страдания на ее лице. Он быстренько пробежался по своей последней речи. Нет, ничего огорчительного в ней не было; и он совсем растерялся.

Миссис Форд смотрела мимо него на портрет. В глазах у нее стыла боль.

– Боюсь, вы не совсем понимаете положение дел, – хрипло и напряженно проговорила она.

– А?

– Видите ли… у меня нет… – Она умолкла. – Мой мальчик не… Огден живет не со мной.

– В школе… э?

– Нет, не в школе. Позвольте обрисовать вам ситуацию. Мы с мистером Фордом не очень ладили и год назад развелись в Вашингтоне. Несовместимость, знаете ли… и… и…

Она поперхнулась словами. Его светлость, всегда испытывающий панический ужас перед глубокими эмоциями, выказывал ли их мужчина или женщина, молча терзался. Вот что самое плохое в этих американцах! Вечно они разводятся, ставя людей в неловкое положение. Ну откуда человеку знать? И почему тот, кто познакомил их – кто же это был? – не рассказал ему про это? Он-то считал, что она обыкновенная американка, путешествующая по Европе на денежки щедрого муженька, таящегося где-то на заднем плане.

– Э… – промямлил он. Больше сказать ему ничего не удалось.

– И… и суд, – процедила сквозь зубы миссис Форд, – присудил ему опеку над Огденом.

Лорд Маунтри, зарозовевшись от смущения, сочувственно побулькал.

– С тех пор я не видела Огдена. Вот почему я так заинтересовалась, когда вы упомянули своего друга, мистера Стэнборо. Мне пришло в голову, что Форд вряд ли сумеет возразить против того, чтобы у меня был портрет моего сына, написанный на мои деньги. Да, не сумеет, когда я изложу ему дело. Теперь вы понимаете, сейчас несколько преждевременно строить какие-то конкретные планы насчет того, чтобы портрет писался на вашей яхте.

– Боюсь, это сокрушительный удар по моему замыслу, – печально согласился лорд Маунтри.

– Нет.

– А?

– Определенно обещать я пока не могу, но, возможно, Огден все-таки сумеет поплыть с нами. Кое-что можно будет организовать.

– Так вы думаете, что все-таки сумеете взять его с собой?

– Очень и очень надеюсь.

Лорд Маунтри, хотя он сочувственно булькал, был слишком честен и прямолинеен и не мог не указать на преднамеренную слепоту.

– Не совсем понимаю, как вы сумеете противостоять решению суда. Оно ведь и в Англии действительно?

– Я все равно надеюсь. Что-то можно устроить.

– О, я тоже, я тоже! – Исполнив свой долг – не игнорировать очевидных фактов, его светлость опять был готов сочувствовать. – Кстати, а где Огден сейчас?

– Он в деревне, у мистера Форда. Но…

Ее перебило треньканье звонка. Вскочив с кресла, миссис Форд метнулась через комнату к телефону, одним, как показалось пораженному лорду, прыжком.

Когда она поднесла трубку к уху, волна радости омыла ее лицо. Она издала короткий вскрик восторга и волнения.

– Немедленно присылайте их наверх! – распорядилась она и, преображенная, повернулась к гостю.

– Лорд Маунтри, – быстро начала она, – пожалуйста, не сочтите меня крайне грубой, но я попрошу вас уйти. Ко мне идет… Я должна…

Его светлость торопливо поднялся.

– Конечно, конечно, разумеется! Куда это я положил свою… ах, вот она! – Он схватил шляпу и, сэкономив усилия, тем же движением уронил на пол трость. С растущим нетерпением миссис Форд наблюдала, как он наклоняется за ней. Наконец он выпрямился, слегка раскрасневшись, но с тростью и со шляпой, целыми и невредимыми. – Итак, до свидания, миссис Форд. Дайте мне знать, если ваш мальчик войдет в нашу компанию. Хорошо?

– Да-да! Спасибо вам. До свидания!

– До свидания.

Подойдя к двери, лорд открыл ее.

– Ох ты, Господи! – Он круто обернулся. – А Стэнборо-то! Как же со Стэнборо? Попросить, чтобы подождал еще? Он ведь внизу сидит!

– Да-да. Мне очень неприятно, что заставляю его ждать. Попросите подождать еще несколько минут в Пальмовом зале.

– Я закажу виски, – осенило лорда Маунтри.

– Да-да, как желаете! Лорд Маунтри, вам действительно пора. Я веду себя грубо… Господи, сама не понимаю, что говорю! Но мой мальчик возвращается ко мне!

Накопленное веками рыцарство встрепенулось, пришпорив его светлость. Он понял, хотя и несколько смутно, что вот-вот разыграется сцена, в которую он явно не вписывается. Встреча матери с давно потерянным сыном. Это – святое. А потому, развернувшись, молнией бросился в дверь, но так как в этот миг в нее входили, то ему пришлось, привычно нагнувшись за шляпой, бормотать извинения.

Новой гостьей оказалась сказочной красоты девушка с выражением лица довольно твердым и даже несколько циничным. За руку она вела толстого мальчишку лет четырнадцати, чье сходство с портретом на стуле вопило, кто он есть. Мальчишка столкновения избежал, но все равно разозлился. И, оглядев с холодным отвращением наклонившегося пэра, он выразил свое мнение о нем одним хлестким словом:

– Недотепа!

Лорд Маунтри разогнулся.

– Прошу прощения, – выговорил он уже раз в седьмой. Он совсем потерялся. И всегда-то крайне стеснительный, сейчас он смутился донельзя в силу разных причин. Казалось, весь мир состоял из глядящих на него глаз: глаза миссис Форд взывали: «Уходите!», глаза Огдена ясно кричали: «Вот дурак!», портрет вторил им «Идиот!» И, наконец, глаза сказочно красивой девушки – огромные, серые, прохладно насмешливые, презрительно вопрошали: «Кто этот странный розоволицый субъект, который путается у меня под ногами?»

– Прошу… прошу прощения, – снова пробормотал он.

– Гляди, куда идешь, – сурово указал Огден.

– Все в порядке, – произнесла девушка. – Ты познакомишь нас, Неста?

– Лорд Маунтри – мисс Дрэссилис, – представила их миссис Форд.

– Боюсь, это из-за нас лорд Маунтри вынужден уйти, – заметила девушка. Глаза ее показались его светлости еще громаднее, серее, прохладнее, насмешливее и презрительнее. Он барахтался в них, словно в глубоких водах.

– Нет, что вы… нет… – заикался он. – Честное слово. Я ухожу. До свидания. Значит, миссис Форд, вы дадите мне знать насчет яхты? Да? Славная соберется компания. До свидания. До свидания, мисс Дрэссилис.

Он бегло оглянулся на Огдена, будто бы в нерешимости – допустима ли вольность попрощаться и с ним? Но духу ему не хватило, и он, повернувшись, стремглав выскочил в дверь. Из коридора донесся стук упавшей трости.

Синтия Дрэссилис, закрыв дверь, улыбнулась:

– Какой нервный молодой человек. Что он такое говорил насчет яхты, Неста?

Миссис Форд оторвалась от зачарованного созерцания Огдена.

– Ах, ничего! Мы собираемся на юг Франции. На следующей неделе небольшой компанией.

– Какая чудесная идея!

В голосе Синтии послышалась задумчивая нотка.

– А что, блестящая мысль, – пробормотала она.

Миссис Форд устремилась к Огдену, вихрем обрушилась на него, шурша дорогой юбкой, и сжала в объятиях:

– Мой мальчик!

Не каждому дано грациозно перейти к сцене накаленных эмоций. Огдену не удалось. Он грубо выдрался из материнских объятий.

– Сигаретка есть?

Мальчишкой он был на редкость неприятным. Портрет явно льстил ему. Написанный любящей рукой, он здорово приукрашивал оригинал. На портрете он был плотненьким, на самом деле – попросту толстым. Там он был задумчив, на самом деле – угрюм. Но и у искусства есть границы, тем более у любительского, и на портрете даже намеком не проскальзывало, насколько у него отталкивающие манеры. Развит он был не по летам. У него был вид пресыщенного жизнью человека, постоянно мающегося от скуки. И речь, и поведение тоже напоминали человека скорее взрослого и весьма непривлекательного.

Даже миссис Форд на миг опешила и дрожаще рассмеялась:

– Какой ты прозаичный, дорогой!..

Синтия окинула наследника миллионов твердым полупрезрительным взглядом.

– Он весь день такой. Можешь себе представить, как мне это помогало.

Миссис Форд обернулась на нее, полная благодарности.

– Синтия, милая, я еще тебя и не поблагодарила.

– Верно, – сухо бросила девушка.

– Ты – чудо, дорогая. Настоящее чудо! Я повторяю это с той минуты, как получила твою телеграмму. – И перебила себя: – Огден, иди ко мне, сыночек.

Тот угрюмо наклонился к матери.

– Только больше не тискай, – выдвинул он условие, прежде чем позволить заключить себя в объятия.

– Скажи, Синтия, – начала снова миссис Форд, – как это тебе удалось? Я говорила лорду Маунтри, что надеюсь скоро увидеть своего Огдена, но на самом деле не надеялась. Казалось совершенно невероятным, что ты добьешься успеха.

– Этот твой лорд Маунтри… – протянула Синтия. – Как ты с ним познакомилась? Почему я не видела его прежде?

– Познакомилась я с ним в Париже, осенью. Его долго не было в Лондоне. Ухаживал за больным отцом.

– Понятно.

– Он такой любезный. Договорился, чтобы писали портрет Огдена. Но при чем тут лорд Маунтри? Как мы вообще свернули на него? Расскажи мне лучше, как тебе удалось увезти Огдена?

– Получилось все, – зевнула Синтия, – очень легко. Проще простого.

– Огден, милый, – отвлеклась миссис Форд, – куда же ты? Я хочу, чтобы ты был близко.

– Ой, да ладно!

– Оставайся тут, ангел мой.

– Фу, слюнтяйство какое, – тихо пробормотал ангел. – Слушай, мне зверски есть охота, – добавил он.

Миссис Форд будто током ударило. Она вскочила на ноги.

– Мое бедное дитя! Конечно же, тебе необходимо поесть. Позвони, Синтия. Я попрошу принести ленч сюда.

– И я поем, – сказала Синтия.

– О, ты ведь тоже не ела. Я и позабыла.

– Кто бы сомневался.

– Вы оба пообедаете тут.

– Вообще-то, – возразила Синтия, – лучше пусть Огден поест внизу, в ресторане.

– Посплетничать хочешь?

– Огден, ну что ты, милый, – укорила его миссис Форд. – Хорошо, Синтия. Ступай, Огден. Закажи себе что-нибудь посущественнее.

– А то, – немногословно отозвался ее сынок и наследник.

Когда за ним закрылась дверь, наступила короткая пауза. Синтия с непонятным выражением смотрела на подругу.

– Ну что ж, дорогая, я это сделала.

– Да. Ты – чудо, моя душенька!

Они снова помолчали.

– Кстати, – сказала наконец миссис Форд, – ты упоминала, будто есть какая-то мелочь, маленький счет, который беспокоит тебя?

– А я упоминала? И правда, есть. Платеж неотложный. Он, можно сказать, затемняет мне весь горизонт. Вот он.

– Большая сумма? – Миссис Форд взяла у нее чек и охнула. Потом, подойдя к бюро, вынула чековую книжку.

– Ты очень добра, Неста, – сказала Синтия. – А то они уже начали зубы показывать.

И, спокойно сложив чек, сунула его в сумочку.

– Ну, а теперь расскажи мне, как тебе это удалось, – попросила миссис Форд.

Упав в кресло, она откинулась на спинку, сцепив руки за головой. В первый раз обрела она спокойствие души и полузакрыла глаза, будто бы приготовившись слушать любимую музыку.

– Расскажи все с самого начала.

Синтия подавила зевок.

– Ладно, дорогая. Итак, в Истнор я отправилась поездом в 10.20. Соберешься ехать туда, учти, поезд неплохой. Приехала в четверть первого и пошла прямо в дом – ты ведь этого дома никогда не видела? Совершенно очаровательный. Я сказала дворецкому, что хочу видеть мистера Форда по делу, заранее разузнав, что того нет дома. Он уехал в Дройтвич.

– Ревматизм, – вставила миссис Форд. – У него иногда разыгрывается.

– Дворецкий ответил мне, что мистера Форда нет, и как будто ждал, что я сейчас развернусь и уйду. Но я прилипла, точно моллюск, и послала его позвать учителя. Его зовут Бростер, Реджи Бростер. Премилый молодой человек. Большой, широкие плечи, и лицо такое добродушное.

– Ну, дорогая, ну?

– Я объяснила ему, что делаю серию рисунков для журнала. Интерьеры известных деревенских особняков.

– Неужели поверил?

– Он верит всему. Он из таких. Поверил даже, что мой редактор особенно просил зарисовать внутреннюю лестницу. Про лестницу мне рассказали в гостинице. Забыла уж, в чем там суть, но что-то в ней есть особенное.

– Итак, ты вошла…

– Итак, я вошла.

– И увидела Огдена?

– Только на минутку. А потом Реджи…

– Кто?

– Ну, Бростер. Теперь он для меня Реджи. Он по природе своей Реджи. С таким добрым, наивным лицом. Итак, Реджи увидел, что настало время уроков, и отослал Огдена наверх.

– Одного?

– Одного! А мы с Реджи поболтали немножко.

Карие, яркие, твердые глаза миссис Форд расширились.

– Бростер – никуда не годный учитель для моего мальчика, – холодно заявила она.

– Да, наверное, поступать так нельзя, – согласилась Синтия. – Но на мне была эта шляпка и…

– Продолжай.

– Спустя какое-то время я заявила, что мне пора начинать работу. Он хотел, чтобы я сначала зарисовала ту комнату, где мы сидели. Я возразила – нет, я лучше спущусь вниз и набросаю вид дома с востока. Восток я выбрала, потому что оттуда ближе всего к вокзалу. И добавила, что он, конечно, водит иногда Огдена в сад. Он согласился – да, водит, и сейчас как раз подоспело время прогулки. Наверное, пойдут они в мою сторону, Огдену ведь интересно посмотреть мой эскиз. Он, похоже, поощряет интерес Огдена к искусству.

– Бростер – неподходящий учитель для моего мальчика.

– Ну, сейчас-то, дорогая, он ему больше не учитель. Правильно?

– Что же случилось потом?

– Я ушла со своими рисовальными принадлежностями. Вскоре подошли и Реджи с Огденом. Я объяснила, что ничего не успела нарисовать, потому что меня напугал бык.

– Неужели он и этому поверил?

– Целиком и полностью. Он такой добрый и чуткий. Мы мило поболтали. Он рассказал мне про себя все. Раньше, оказывается, он очень хорошо играл в футбол. Сейчас больше не играет, но часто вспоминает прошлое.

– Он мог заметить, что рисовать ты не умеешь. Что тогда стало бы с твоей историей?

– Ну про рисунки как-то все забылось. Мне даже не пришлось начинать. Видишь ли, мы увлеклись разговором. Реджи рассказывал мне про футбол, про матчи в Оксфорде. Он хотел, чтобы я прочитала газетную вырезку об университетском матче, в котором он играл. Я ответила: «С удовольствием». Он сказал, что она у него в чемодане. Я пообещала присмотреть за Огденом, пока он за ней сбегает. Естественно, я отослала его как раз вовремя, чтобы нам успеть на поезд. Он ушел, а мы – тут. Ну, а теперь можешь заказать ленч, про который говорила. Умираю с голоду.

Миссис Форд поднялась. На полдороге к телефону она вдруг остановилась.

– Мое дорогое дитя! Мне только что пришло в голову, что нам немедленно нужно отсюда уехать. Учитель, наверное, последовал за вами. Догадался, что Огдена похитили.

– Уж поверь мне, – улыбнулась Синтия, – Реджи потребуется много времени, чтобы хоть о чем-то догадаться. Кроме того, поездов долго не будет. Мы в полной безопасности.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Я убедилась прежде, чем уезжать.

Миссис Форд жарко расцеловала ее.

– О, Синтия, ты – чудо!

Вскрикнув, она отшатнулась – в дверь пронзительно позвонили.

– Ради Бога, Неста, – раздраженно бросила Синтия, – держи себя в руках. Бояться нечего. Говорю же тебе, Бростеру никак не успеть, даже если б он знал, куда ехать. А откуда ему узнать? Скорее всего это Огден.

Краски вернулись на лицо миссис Форд.

– Да, правда.

Синтия открыла дверь.

– Входи, милый, – ласково позвала миссис Форд. Вошел жилистый коротышка с седыми волосами, в очках.

– Добрый день, миссис Форд, – поздоровался он. – Я приехал забрать Огдена.

2

Порой возникают ситуации, настолько неожиданные, настолько мучительные, что мы решили не принимать их в расчет.

Мы отказываемся учитывать поведение жертвы, попавшей в подобную ситуацию. Мы считаем, что великий генерал, столкнувшийся с бешеным быком, вправе развернуться и убежать, это ничуть не роняет его репутации. Епископ, поскользнувшийся зимой на льду и потешивший прохожих несколькими па регтайма, ничуть не утрачивает своего достоинства. Таким же образом мы обязаны извинить Синтию Дрэссилис, когда, открыв дверь гостиной, она впустила совсем не Огдена, а незнакомца, сопроводившего свой приход примечательными словами, записанными в конце предыдущей главы.

Синтия гордилась умудренным и надменным отношением к жизни, но такая грубая подмена оказалась чрезмерной даже для нее. Отпустив ручку двери, она попятилась и, издав невнятный писк изумления, приросла к полу, тараща глаза и широко открыв рот.

На миссис Форд это внезапное появление произвело другой эффект. Ласковую, довольно глупую улыбку будто стерли с ее лица. Остекленевшие глаза, испуганные, словно у пойманного в капкан зверька, уставились на незваного гостя. Задыхаясь, она сделала шаг вперед.

– Что вы себе позволяете?! – закричала она. – Как смеете вламываться в мою комнату?

Гость и не подумал уступать позиций, он стоял твердо. В нем любопытно переплетались робость и агрессивность. Настроен он был решительно, но одновременно полон сожалений. Такое поведение отличало, наверное, наемного убийцу Средних веков, твердо вознамерившегося выполнить работу добросовестно, но одновременно ясно осознающего, что причинит жертве определенные неудобства.

– Сожалею, – пробормотал он, – но я должен попросить вас, миссис Форд, отдать мне мальчика.

Синтия уже пришла в себя. Она смерила незваного гостя холодным взглядом, каким обескуражила лорда Маунтри.

– Кто этот джентльмен? – утомленно обронила она.

Но гость был покрепче, чем его светлость. Взгляд ее он встретил со спокойной твердостью.

– Меня зовут Мэнник. Я личный секретарь Элмера Форда.

– Что вам нужно? – спросила миссис Форд.

– Я уже объяснил, миссис Форд. Мне нужен Огден.

– О чем это он, Неста? – вскинула брови Синтия. – Огдена тут нет.

Мистер Мэнник, вынув из нагрудного кармана телеграфный бланк, спокойно, деловито начал разворачивать его.

– Ту т у меня телеграмма от мистера Бростера. Одно из условий его работы – если он не уверен, где находится Огден, он должен срочно телеграфировать мне. Он и телеграфировал. Он сообщил, что сегодня днем оставил Огдена в компании незнакомой молодой леди, – очки мистера Мэнника сверкнули на Синтию, – а когда вернулся, оба они исчезли. Порасспросив, он выяснил, что молодая леди села в экспресс 13.20 на Лондон, а вместе с ней и Огден. Получив эту информацию, я незамедлительно телеграфировал мистеру Форду, прося инструкций. И получил ответ. – Он выудил вторую телеграмму. – Вот он.

– Мне все-таки непонятно, что привело вас сюда, – перебила миссис Форд. – По непростительной небрежности служащих его отца мой сын похищен. Но это не причина…

– Позвольте, я прочитаю телеграмму мистера Форда, – продолжил, по-прежнему непреклонно, мистер Мэнник. – Она довольно длинная. Думаю, мистер Форд несколько раздосадован. «Мальчика украла наемница его матери…» Я читаю подлинные слова мистера Форда, – перебил он сам себя, адресуясь к Синтии и как бы прося прощения.

– Не извиняйтесь, – с коротким смешком сказала Синтия. – Вы не в ответе за грубость мистера Форда.

Мистер Мэнник поклонился.

– Он продолжает: «Заберите Огдена. Ее опека незаконна. Необходимости вызовите полицию, примените силу».

– Очаровательно! – бросила миссис Форд.

– Практично, – возразил мистер Мэнник. – Это еще не все. «Прежде всего увольте этого болвана, потом зайдите в агентство, справьтесь хорошей частной школе. Ни под каким видом не нанимайте нового учителя. Хватит. Организуйте все сегодня. Отошлите Огдена в Истнор с миссис Шеридан. Пусть остается ним дальнейших распоряжений». Таково послание мистера Форда.

Аккуратно сложив бланк, мистер Мэнник снова убрал его в карман.

Миссис Форд взглянула на часы.

– А теперь уходите, пожалуйста!

– Простите мою невежливость, миссис Форд, но без Огдена я уйти не могу.

– Я позвоню в офис. Пусть пришлют портье и выведут вас.

– А я воспользуюсь его присутствием и попрошу его привести полисмена.

В пылу битвы налет сожаления потихоньку слетал с мистера Мэнника. Он говорил раздраженно. Синтия воззвала к его разуму с утомленным видом принцессы, снисходящей до спора с конюхом.

– Вы сами не видите, что его тут нет? – спросила она. – Вы что, думаете, мы его прячем?

– Не желаете ли обыскать мою спальню? – Миссис Форд распахнула дверь.

Мистер Мэнник стоял непоколебимо.

– Это, миссис Форд, совершенно излишне. Судя по тому, что его нет в номере, мальчик в ресторане.

– Я позвоню…

– И попросите прислать его сюда. Поверьте мне, миссис Форд, это для вас единственный выход. Я глубоко вам сочувствую, но я служащий мистера Форда и должен действовать в его интересах. Закон на моей стороне. Я здесь, чтобы увезти Огдена обратно, и я его увезу.

– Нет, не увезете!

– Должен добавить, что когда я поднялся сюда, то оставил миссис Шеридан – она тоже секретарша, если помните, мистер Форд упомянул ее в телеграмме, – так вот, я оставил ее поискать в ресторане и привести Огдена, если найдет, ко мне, в эту комнату.

В дверь позвонили. Он открыл ее.

– А вот и миссис Шеридан. Входите.

В комнату вошла девушка в простом аккуратном синем платье – невысокая, грациозная, хорошенькая, но явно привыкшая сама заботиться о себе в этом жестоком мире. Глаза у нее смотрели ясно, взгляд твердый, губы красивые, но четкого рисунка, подбородок человека, который храбро встречает трудности и умеет расправляться с ними. Маленький стойкий солдатик.

Перед собой она подталкивала Огдена, уже наевшегося, но по-прежнему угрюмого. Увидев мистера Мэнника, мальчик остановился.

– Приветик! – буркнул он. – А вас-то чего сюда принесло?

– Застала его за ленчем, – сообщила девушка. – Подумала, вы не станете возражать, если я позволю ему закончить.

– Послушайте-ка, что тут творится? – грубо проворчал Огден. – Куска спокойно съесть не дают! Прям задергали.

– Твой отец, Огден, – объяснил мистер Мэнник, – желает, чтобы ты вернулся в Истнор.

– Ну и ладно. Тогда мне лучше поехать, ма.

У миссис Форд перехватило дыхание.

– Поцелуй меня на прощание, Огден!

В угрюмом молчании Огден подчинился ее объятиям. Остальные вели себя каждый на свой манер. Мистер Мэнник беспокойно теребил подбородок. Синтия повернулась к столу и взяла иллюстрированную газету. Глаза миссис Шеридан наполнились слезами. Она шагнула было к миссис Форд, словно желая заговорить, но тут же и отступила.

– Пойдем, Огден, – хрипло позвал мистер Мэнник. Необходима эта работенка наемного убийцы, но как мучительно ее выполнять! Он испустил вздох облегчения, очутившись в коридоре со своим трофеем.

Миссис Шеридан, нерешительно приостановившись у двери, обернулась.

– Простите! – выдохнула она.

Молча отвернувшись, миссис Форд скрылась в спальне. Синтия отложила газету.

– Минутку, миссис Шеридан!

Девушка, уже повернувшаяся идти, остановилась.

– Вы мне можете уделить минутку? Войдите и закройте дверь. Присядьте, пожалуйста. Очень хорошо. Вам как будто жаль миссис Форд?

– Мне действительно ее жалко. Очень. Невыносимо видеть, как она страдает. Я жалею, что мистер Мэнник впутал в это меня.

– Неста обожает своего сынка, – сказала Синтия. – Почему, только небесам ведомо. Лично я в жизни не видела такого мерзкого мальчишки. Однако что есть, то есть. И мне жаль вас. Как я поняла со слов мистера Мэнника, вам придется в ближайшее время находиться в обществе Огдена. Как вам это?

– Мне пора. – Миссис Шеридан направилась к двери. – Мистер Мэнник ждет меня.

– Минутку! Скажите, разве вы не думаете, что миссис Форд – самый подходящий опекун для Огдена? Вы же видели, как она любит его.

– Могу я быть с вами откровенной?

– Пожалуйста.

– Так вот, я считаю, что влияние миссис Форд для Огдена губительнее всего. Мне жаль ее, но это не пошатнет моего мнения. Только из-за миссис Форд Огден такой, каков есть. Она испортила мальчика, потакая всем его капризам, вот он и стал, как вы сами сказали, мерзким.

– Да ладно! – расхохоталась Синтия. – Я завела разговор о материнской любви только потому, что у вас такой вид, будто вас он трогает. Давайте бросим эту тему и перейдем к делу.

– Я вас не понимаю.

– Сейчас поймете. Может, вы думаете, я похитила Огдена только из любви к миссис Форд? Да, мне нравится Неста, но не настолько. Мой лозунг – «По-ско-рей раз-бо-га-тей». Приходится заботиться о себе самой, больше-то некому. У меня дома кошмар. Отец умер, мать – сварливая ехидна, так что…

– Пожалуйста, остановитесь, – перебила миссис Шеридан. – Я не понимаю, зачем вы мне все это рассказываете.

– Да все вы распрекрасно понимаете. Не знаю, сколько вам платит Форд, но вряд ли очень уж щедро. Почему бы вам не перейти на нашу сторону? Миссис Форд целый мир подарит, если вы опять украдете Огдена.

– Видимо, вы пытаетесь подкупить меня.

– Видимость вас не обманывает. Да, пытаюсь.

– До свидания.

– Не будьте дурочкой.

Дверь захлопнулась.

– Вернитесь! – закричала Синтия и шагнула было к двери, словно намереваясь догнать ушедшую, но тут же со смешком отказалась от этой мысли. Она села и снова принялась за иллюстрированную газету. Вскоре открылась дверь спальни. Появилась миссис Форд, прикладывая на ходу к глазам носовой платочек. Синтия вскинула на нее взгляд.

– Мне ужасно жаль, Неста.

Миссис Форд подошла к окну.

– Я все равно не сдамся, – отозвалась она. – И все-таки это доказывает, что похищение возможно!

Синтия перевернула страницу.

– Я только что попыталась ее подкупить.

– О чем ты?

– Наобещала много чего от твоего имени этой секретарше. Но – не получилось. Я просила ее вернуть нам Огдена поскорее, с уплатой по доставке, но она пронзила меня взглядом и удалилась.

– Да пусть ее, – нетерпеливо пожала плечами миссис Форд. – Меня уже тошнит от дилетантов.

– Спасибо тебе, дорогая.

– О, я знаю, ты старалась, как могла. Для любителя ты справилась прекрасно. Но все-таки настоящего успеха любителям не добиться. Мы упустили десятки мелких предосторожностей. Нам требуется профессионал. Человек, для которого похищение – обыденность. Кто-то вроде Ловкача Фишера.

– Неста, дорогая, кто это? Что-то имя незнакомое.

– Он пытался похитить Огдена в 1906 году, когда мы жили в Нью-Йорке. Во всяком случае, полиция приписала похищение ему, хотя доказать ничего не смогла. Потом был еще один кошмарный субъект, по имени, как сказала полиция, Бак Макгиннис. Этот сделал попытку в 1907 году. В Чикаго.