Текст книги "Ты дал мне все"

Пенни Джордан
Ты дал мне все

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Мам, я, кажется, нашла подходящую женщину для дяди Маркуса. Я встретила ее, когда ужинала у родителей Криса. Сюзи Ховелл, дочь крестной Криса, просто великолепна: высокая блондинка, стильная, элегантная, как раз тот тип, что нравится Маркусу. Ей около тридцати, разбирается в гостиничном деле – работает в каком-то эксклюзивном американском отеле на Карибах и…

– Брайони… – Полли Фрейзер прервала славословие дочери и выглянула из-за дверцы кухонного шкафа, который тщательно мыла.

– Ховелл тебе понравится, она так подходит дяде Маркусу, – с энтузиазмом продолжала Брайони, предупреждающе добавив: – Осторожно, мама. – Она поймала банку с домашним джемом, которую Полли нечаянно столкнула. – Мой любимый! – проворковала Брайони. – Можно я возьму это с собой в колледж? Покупной гораздо хуже.

– Согласна – хуже, но нельзя. – Полли, игнорируя недовольство дочери, продолжала: – Сначала клиентам, останется – получишь…

– Мам, – запротестовала Брайони. – Я все поняла, но ты можешь хоть на пять минут перестать думать о гостинице и постояльцах и послушать, что я пытаюсь тебе втолковать?

Решив, что дочка права, Полли села за кухонный стол и стала все снова переспрашивать.

Ей только исполнилось восемнадцать – примерно столько, сколько Брайони сейчас, – когда она встретила Ричарда Фрейзера и влюбилась в него. Ему было двадцать два. Он пришел в контору нотариуса, где она работала, оформить наследство, оставленное дедом, генералом Лео Фрейзером, своим внукам: огромный дом в георгианском стиле, которым семья владела на протяжении нескольких поколений. Но сыновья, тоже военные, и их жены отказались от поместья.

Ричард занимался всеми формальностями один – его двоюродный брат Маркус работал за границей в большой транснациональной нефтяной компании. Полли слышала множество рассказов о кузене Ричарда, но увидела Маркуса только месяца через три после свадьбы. Даже сейчас, через столько лет, она помнит шок, который испытала, столкнувшись лицом к лицу с Маркусом.

Ричард, ее муж, был симпатичный и привлекательный молодой человек, немного старомодно учтивый, получивший воспитание в традиционном закрытом учебном заведении, но Маркус… Нельзя было назвать Маркуса только красивым, он был необыкновенно обаятельным, особенным, своеобразным человеком. Даже сейчас, когда ему исполнилось сорок, его поразительная привлекательность не оставляла равнодушной к нему ни одну женщину, и даже у Полли начинал учащенно биться пульс каждый раз, когда он входил в комнату. Ее муж, Ричард, был классическим образцом мужчины, героем в духе вестернов, но в Маркусе таилась колоссальная внутренняя сила, яростная сексуальная энергия, которая для Полли и в девятнадцать лет и сейчас была невыразимо притягательна.

С первого дня замужества Полли знала: Маркус настроен против того факта, что они с Ричардом так рано и так быстро вступили в брак. Она ясно сознавала, что Маркус не одобряет их женитьбу, но не показывала это ни ему, ни Ричарду, чтобы они не могли предположить, как сильно это задевает ее, – для спокойствия Ричарда. Полли чувствовала, как сильно Ричард привязан к старшему кузену. Когда-то двоюродные братья учились в одной и той же школе, и, хотя Ричард был моложе всего на восемнадцать месяцев, он вознес Маркуса на пьедестал и очень дорожил его дружбой.

Полли была сиротой. С четырех лет ее растили сестра отца и ее муж, и, понимая, что такое родственные узы, Полли страшно боялась совершить какую-либо оплошность, которая могла вызвать размолвку между двоюродными братьями. Если одобрение Маркуса столь важно для ее любимого, замечательного Ричарда, то она промолчит, ее обида останется с ней.

– Господи, Рик, да она же еще ребенок! – воскликнул Маркус, не подозревая, что Полли может слышать их разговор.

– Я ее безумно люблю, – счастливо возразил Ричард кузену.

Маркус вздохнул, и Полли тут же представила его загорелое красивое лицо и иронически прищуренный взгляд, полный раздражения. Трудно поверить, что человек, подобный Маркусу, способен понять, что значит любить так сильно, как она и Ричард любили друг друга.

После свадьбы Полли переехала в маленькую квартирку, которую снимал Ричард, – крошечное место, но с аттиком, что особенно ценится в кругу художников. Ричард был начинающим, еще неизвестным молодым художником, который, она была уверена в этом, однажды станет известным… и богатым… А пока… Они получали от родителей Ричарда небольшую денежную помощь, немного денег ему удавалось выручить от продажи своих шедевров и плюс ее жалованье секретаря.

Денег было немного, но достаточно… А когда Ричард и Маркус продадут Фрейзер-Хаус…

В один прекрасный день Маркус преподнес им, хоть и с опозданием, свадебный подарок: оплатил неделю проживания в очень дорогом загородном отеле. Они наслаждались отдыхом, но как-то ночью Полли почувствовала себя плохо: то ли на ужин подали несвежие устрицы, то ли она выпила слишком много шампанского, но Ричард был так нежен, так заботливо и с такой любовью ухаживал за ней, что вскоре ей стало лучше…

После возвращения домой к ним зашел Маркус обсудить проблемы поиска покупателя Фрейзер-Хауса. Полли опять стало плохо… Маркус, поняв причину ее недомогания, резко и осуждающе сказал Ричарду:

– Слушай, Рик, да она беременна!

– Беременна…

Глаза Полли наполнились слезами: что они будут делать, если Маркус прав? Разве они могут завести ребенка сейчас, когда едва-едва сводят концы с концами?

Полли обожала готовить. Ее тетушка, замечательная кулинарка, передала ей свои рецепты и тайны. В этот раз, ожидая Маркуса, Полли готовила вкусное блюдо, но известие о предполагаемой беременности отбило аппетит…

Возясь в кухне, она слышала разговор братьев.

– Господи, Рик, – доносился до нее требовательный голос Маркуса. – О чем вы оба думали? Она же сама еще дитя!

– Я ни о чем не думал. О чем можно думать, когда любишь? – услышала она простой ответ Ричарда.

– Любишь! – проворчал Маркус. – Я сомневаюсь, что вы знаете о любви нечто большее, чем… Ладно, пока!

И он ушел, даже не поцеловав ее на прощание в щеку.

– По-моему, я не нравлюсь Маркусу, – сказала она Ричарду чуть погодя.

Они сидели на старенькой софе, и Ричард пытался развеселить жену, кормя с ложечки, как ребенка. Даже запах еды вызывал у нее отвращение, но она все-таки не могла поверить в то, что забеременела.

– Ты ему нравишься, дорогая, – быстро произнес Ричард, пожалуй, даже слишком быстро, избегая смотреть ей в глаза. – Хотя ты и не совсем в его вкусе.

– А какой же тип он предпочитает? – поинтересовалась Полли, скорее чтобы отвлечься от своего состояния, чем из действительного интереса.

– Маркус любит высоких блондинок, самоуверенных, все познавших и опытных в любви.

Да, Полли не относилась к этому типу: маленького роста, с каштановыми кудрями, весь опыт жизни и любви она познала в браке с Ричардом.

Прошел месяц, и прогноз о беременности подтвердился. Полли переживала и плакала, но Ричард держался мужественно.

– Не беспокойся, дорогая, – утешал он ее, обнимая за талию. – Мы как-нибудь перебьемся… сумеем вырастить малыша.

Успокоенная его мягкостью и уверенностью, Полли сразу почувствовала себя лучше. Ричард был такой теплой, солнечной натурой, она чувствовала его поддержку и не могла не заразиться его природным оптимизмом и верой, что все образуется. И как раз в это время Ричарду заплатили за портрет: заказ он получил через Маркуса. Эти деньги и щедрый рождественский чек от родителей Ричарда, живших на Кипре, где его отец занимал приличный пост, позволили им выкрутиться.

Однако квартирка была сырой и холодной. На Новый год Ричард заболел гриппом, Полли заразилась от него и слегла. Спустя некоторое время ей пришло уведомление из конторы, где сообщалось, что поскольку она оставит работу после рождения ребенка, то ей уже не стоит возвращаться к своим обязанностям.

Полли была на седьмом месяце беременности, рождественские деньги ушли на оплату квартиры и вещей для будущего ребенка. Она сидела и плакала – впереди неизвестность, – когда дверь открылась, и неожиданно вошел Маркус.

Она поспешно поднялась ему навстречу, но, зацепившись ногой за ковер, стала падать вперед, испуганно вскрикнув. Но Маркус, обладавший отличной реакцией, успел вовремя подхватить ее.

Полли стояла в защитном окружении его рук, спрятав лицо на груди и вдыхая чужой мужской запах. Почему-то ей стало так спокойно и уютно, как никогда.

Однако стоило подумать, что она в объятиях не мужа, а Маркуса, как спокойствие улетучилось – он не одобряет их брак и ее беременность, считает, что Ричард, обремененный семейными путами, не сможет полностью проявить свой талант художника. По крайней мере, ей так казалось, и ничто и никто не мог ее разубедить.

Но не прошло и недели, как Ричард однажды примчался домой, сгорая от нетерпения рассказать ей о безумной идее, появившейся у Маркуса. Он схватил жену на руки и закружил по комнате.

– Скорее говори, но только сначала отпусти, – умоляла его Полли.

– Маркус предложил не продавать Фрейзер-Хаус. Он говорит, что мы должны перебраться туда.

– Но мы же рассчитывали на деньги от его продажи, – испуганно запротестовала Полли. Она знала, что ее муж-художник – фантазер и мечтатель, ему постоянно приходят в голову разные идеи, которые он ей красочно расписывает, но… к реальной, практической жизни он не приспособлен.

– Да, нам нужны деньги, – согласился Ричард. – Но Маркус придумал, как их добыть. Он недавно получил повышение и теперь будет больше времени проводить в Англии.

Полли кивнула: Маркус действительно стал начальником департамента и разъезжал по городу, контролируя работу многочисленных офисов компании. Вечером он возвращался в изысканные апартаменты, сохранив за собой дом в сельской местности, откуда происходила его семья и семья Ричарда.

– Шеф Маркуса скоро вернется из продолжительной командировки в Соединенные Штаты, но не один, а со своими американскими партнерами. В Штатах он жил не в обычном отеле, а в семейном доме, и ему это понравилось, поэтому он хочет поселить своих американских коллег так же. Маркус решил использовать Фрейзер-Хаус. Разумеется, нужно будет обеспечить высокий уровень обслуживания. Сам он не может оказать им должное гостеприимство, потому что не женат и живет один в съемной квартире, а для нас это шанс. Компания возместит все расходы. Правда, замечательная идея? Мы все трое переедем во Фрейзер-Хаус, и мы с тобой… – он слегка замялся, – будем заботиться о коллегах Маркуса… Убирать комнаты, готовить еду, ну, и все остальное в том же роде… – неопределенно произнес он. – А Маркус будет платить нам за это.

– Ричард… – робко остановила его Полли.

– Что такое? Как ты себя чувствуешь? – озабоченно спросил Ричард, заметив ее побледневшее лицо. – Это не… Ведь еще рано…

Полли испытывала такой дискомфорт от нарисованной Ричардом картины, что не смогла найти нужные слова, чтобы объяснить ему, почему невозможно то, что предлагает Маркус. Неужели такой блистательный джентльмен, как Маркус, собирается жить бок о бок с маленьким ребенком? Да и ее общество вряд ли придется ему по душе…

Ночью на нее упал кусок штукатурки с потолка и закапала вода. Ричард стал ворчать, что больше они не могут здесь оставаться и у них нет другого способа изменить жизнь. Утром он должен уехать дней на десять, чтобы выполнить частный заказ: написать полковой символ – старинного Козерога, который поместят в штабе полка около Альдершота. В этом полку служил его отец.

С раннего утра Ричард позвонил Маркусу, и тот приехал спасать их, с мрачной – усмешкой заметив, что дом совершенно непригоден для жилья любого человека, а тем более беременного ребенка.

– Я не ребенок, – парировала Полли сквозь зубы, – мне девятнадцать.

– А я говорю, ребенок, – проворчал Маркус. – Оставь все и отправляйся в машину.

Полли, собравшаяся возразить, потом с трудом вспоминала, как оказалась во Фрейзер-Хаусе. Табличку, извещавшую, что дом продается, убрали, и команда уборщиц сразу же принялась за дело.

Кухня заставила Полли изменить мнение о невыполнимости плана Маркуса. Огромная, современно оборудованная и очень теплая, с центральным отоплением и горячей водой в неограниченном количестве; здесь имелось все, чего так не хватало Полли в их крохотной квартирке: Большой сад, гостиная и очень уютные и просторные спальни. При каждой спальне – туалетные комнаты, на каждые две спальни – ванная комната, что, как дружески объяснил ей Маркус, абсолютно необходимо для высоких начальников и их жен.

Просторная гостиная и столь же просторная столовая, со специально изготовленным столом и двадцатью четырьмя стульями. Похоже, генерал во всем любил солидные размеры и все делал с размахом. Была еще библиотека и симпатичная комнатка для утреннего чая; тут, по воспоминаниям Маркуса, проводила большую часть времени его бабушка. Еще одна гостиная, винные погреба, верхний этаж и мансарда…

Когда Маркус сказал, сколько ей будут платить за визит каждой пары, Полли почувствовала легкий шок.

– Так много? – округлив глаза, протянула она.

– Тебе придется их за это кормить, – предупредил ее Маркус, – и лучшими продуктами, Полли. Эти люди привыкли обедать в лучших ресторанах и будут ожидать здесь того же. Но, я думаю, у тебя не возникнет с этим особых проблем, – сказал он, полностью ошарашив Полли неожиданным комплиментом и своей уверенностью в ее кулинарных способностях, добавив, что она станет лучшим в стране шеф-поваром.

– Я… – Полли начала испытывать легкий страх, – я… – Она оглядела просторный холл, который уже видела в мечтах отремонтированным, украшенным огромным букетом свежесрезанных цветов. Она знала, что декорирование и обстановку можно поручить Ричарду: тот, в отличие от многих художников, с удовольствием занимался такой работой. – Да, Ричард будет… О! – Боль, которую она почувствовала, перехватила горло, глаза ее расширились, взгляд замер.

– Что случилось? – резко спросил Маркус.

– Ничего. – Она молилась, чтобы только это не были родовые схватки, что это ложная тревога. Полли знала: когда схватки начинаются, сила их растет и увеличивается частота, она многое знала, позанимавшись на подготовительных курсах.

Они решили, что Маркус займет самую большую спальню, в которой жил их дед, потому что к ней прилегает ванная комната и маленькая гостиная. Тут он будет изолирован от шума. Полли выбрала для себя две комнаты как можно дальше от него, чтобы ребенок не беспокоил Маркуса.

Ей меньше всего хотелось жить в одном доме с кузеном Ричарда. Но у нее не было выбора.

Полли опять почувствовала боль, на этот раз еще более острую и продолжавшуюся несколько дольше, и теперь невозможно было скрыть ее от Маркуса. Полли автоматически задержала дыхание и ощутила приступ слабости, одиночества и страха. Ей захотелось, чтобы рядом оказался Ричард или ее тетушка. Но Ричард был в Альдершоте, рисуя портрет полкового Козерога, а тетушка – в Южной Африке, куда она отправилась навестить свою старшую дочь.

Полли требовалось время, чтобы разобраться, что с ней происходит. У нее не осталось сил протестовать, когда Маркус внезапно прервал разговор и потянул ее к двери.

– Нет… куда?.. зачем?.. – начала она и тут же замолчала от внезапно нахлынувшей боли.

Откуда-то издалека донесся ответ Маркуса:

– О чем, черт возьми, ты думаешь! Конечно, в больницу. Ты сможешь дойти до машины, как ты думаешь, или…

Только мысль о том, что Маркус будет нести ее к машине на руках, заставила Полли идти. Маркус гнал, нарушая все правила и превышая скорость, чтобы побыстрей довезти ее до больницы.

Схватки следовали быстро, одна за другой, она не сопротивлялась и делала все, что ей велели. Ее вынесли из машины, положили на каталку и повезли в родовое отделение.

Через два часа, когда Брайони Хони Фрейзер начала свой путь в этом мире, Полли открыла глаза и встретилась со взглядом мужчины, чью руку она сжимала, чья рука удерживала ее бесценную жизнь во время родов, и поняла в замешательстве, что это был не Ричард, а Маркус. Но прежде, чем что-то произнести, она потеряла сознание. Когда же пришла в себя, то обнаружила свою обожаемую новорожденную дочурку в кроватке, стоявшей у изголовья, и своего обожаемого мужа, сидящего рядом, сияющего гордостью и счастьем. Полли решила, что Маркус ей просто пригрезился.

Однако Ричард, забирая их с Брайони из больницы, радостно воскликнул:

– Какая удача, что Маркус был с тобой, когда ты начала рожать! Я предложил ему быть крёстным отцом Брайони.

Полли закрыла глаза, ее щеки запылали. Так это был не сон… Маркус находился с ней все это время. Так это был Маркус, он вытирал пот с ее лба, он приказывал ей тужиться… он нежно сообщил, что у нее родилась самая прекрасная, самая великолепная маленькая девочка… Маркус, а не Ричард…

Какое облегчение она ощутила, когда вернулась во Фрейзер-Хаус и узнала, что Маркус уехал по делам на целый месяц… За это время она забудет все свои эмоции и чувства, вызванные его присутствием при рождении Брайони.

Однако кое-что еще тревожило Полли и не давало ей покоя – поведение крошки Брайони: девочка признавала только мать и… кузена своего отца, дядю Маркуса. Она полюбила его сразу и безоговорочно, Маркусу подарила свою первую улыбку, его имя произнесла первым, ему навстречу сделала свои первые неверные шажки.

Ричард, похоже, не замечал этого и был очень рад, что его дочь обожает Маркуса так же, как и он сам. К тому времени, когда Брайони исполнилось три года, даже Полли согласилась, что предложение Маркуса превратить Фрейзер-Хаус в частный, очень изысканный и комфортабельный «семейный дом» для посещения его начальством оказалось прекрасным выходом для всех.

Полли была на своем месте в роли хозяйки. Гости ценили ее сердечность и доброжелательность, ее кухню. И верхом признания фешенебельности и изысканности их дома стало предложение руководства компании провести в этом году официальный рождественский ужин во «Фрейзер-Хаусе».

Вдохновленная своим успехом, Полли старательно изучала рецепты и кулинарные книги разных народов, желая превзойти саму себя. Рождественские праздники приближались, совпадая с четвертым днем рождения Брайони. Полли никогда еще не была так счастлива.

Ричард завязывал все новые знакомства, у него было много работы, дававшей ему заработок, но он по-прежнему мечтал о выставке в Королевской академии. Полли начала понимать, что этого никогда не будет, но молчала. Зачем разрушать мечты, столь важные для него? Она любила мужа, и этим все было сказано.

Он разрисовал стены дома, и его искусство вызывало восхищение и бесконечные комплименты и… давало ему новую работу. Портреты, выполненные Ричардом, были технически безукоризненными, однако Полли казалось, что его работам не хватает того единственного, что сделало бы их великими. Но Ричард был счастлив, а раз так, то была счастлива и она. Полли понимала, что Маркус, коллекционировавший современную живопись и хорошо разбираясь в ней, трезво оценивал талант кузена и слишком любил Ричарда, чтобы причинить ему боль, высказав свое истинное мнение.

И тут разразилась катастрофа.

Однажды вечером, возвращаясь на автомобиле с работы, Ричард попал в аварию и погиб. Полиция сообщила им об этом, когда Полли укладывала Брайони. Она была в доме одна, Маркус уехал по делам.

Ричард, ее любимый, красивый, похожий на мальчишку муж, был мертв, и вместе с ним умерла часть души Полли, которая принадлежала только ему.

Маркус спешно вернулся из Австралии на похороны Ричарда. Он приехал прямо из аэропорта, с изможденным и посеревшим лицом. Полли знала, что Маркус никогда не испытывал к ней симпатии, но очень любил Ричарда. И вот Ричарда не стало. На похоронах ее тетя, стараясь быть как можно мягче и деликатнее, сказала:

– Полли, я понимаю, тебе сейчас кажется, что мир рухнул и жизнь кончилась, но ты еще достаточно молода, чтобы попытаться снова устроить свою жизнь.

– Вряд ли я смогу полюбить кого-нибудь еще, – ответила ей Полли. – Никто и никогда не заменит мне Ричарда!

Маркус, слышавший ее слова, бросил на Полли недоверчивый взгляд, который еще долго преследовал ее. Они что же, считают ее легкомысленной девчонкой? Они не верят в ее чувства к Ричарду? Она докажет им, что они ошибаются!

ГЛАВА ВТОРАЯ

И Полли, приняв однажды решение, не изменила ему всю дальнейшую жизнь, целиком посвятив себя Брайони и работе. Когда малышке исполнилось семь, Полли последовала совету одного из коллег Маркуса, который порекомендовал ей превратить дом в эксклюзивный частный отель. Полли рассказала об этом Маркусу, и, к ее удивлению, тот согласился.

Она стала совладелицей и управляющей «Фрейзер-Хауса», небольшого загородного дома в георгианском стиле, как назвал его ресторанный обозреватель в своей статье, которую написал после посещения.

С годами в доме появился закрытый бассейн и гимнастический зал; отель славился превосходной кухней, что тоже привлекало гостей.

Полли приглашали вести собственную серию на TV, предлагали писать книги по кулинарии. Рейтинг отеля еще больше повысился, когда один из клиентов устроил в нем свадьбу дочери. Полли почувствовала, что достигла вершины.

Как совладелец дома, Маркус стоял в стороне от ежедневных забот, хотя, надо отдать ему должное, всегда оказывал Полли необходимую помощь и поддержку, если она его об этом просила. Он руководил компанией, был одним из самых молодых ее директоров и, к большому огорчению Брайони, провел два с половиной года в России в качестве консультанта-организатора дочерней фирмы.

Когда Маркус вернулся из Китая, Брайони принудила его пообещать, что, если она закончит учебу с отличием, он повезет ее посмотреть Великую Китайскую стену.

Смерть Ричарда лишила Полли заботы и дружбы мужа, но Брайони никогда не испытывала отсутствия любви и мужской поддержки в своей жизни – все это давал ей Маркус. Брайони обожала его так же сильно, как в свое время Ричард.

Иногда Полли чувствовала, что у них образовался магический круг, из которого она – мать Брайони – была некоторым образом исключена. Но объяснить это не могла. Скорее всего, Маркус по-прежнему относился к ней прохладно.

Брайони очень беспокоилась, что ее любимый дядя Маркус одинок, и задалась целью найти ему подходящую женщину, которая стала бы ему идеальной женой. И вот этот разговор… Из того, что она сообщила Полли, следовало, что женщина, которую она наконец нашла, Сюзи Ховелл, как раз того типа, который предпочитал Маркус, и благодаря своим талантам будет соответствовать дому Маркуса, о покупке которого он так неожиданно заявил полтора месяца назад, в качестве хозяйки.

– Тебе же всегда нравилось здесь, – запротестовала Полли, побледнев, когда он рассказал ей о своих планах. – Это же твой дом. Твой, мой и Брайони.

– Конечно, – холодно согласился он. – Но Брайони сейчас поступила в колледж. А ты сама недавно говорила, что иногда приходится отказывать гостям. Из-за нехватки места… Мои комнаты дадут тебе еще две спальни…

Полли не смогла принять то, что он сказал. Однако ей никогда не приходило в голову, что он может уехать из «Фрейзер-Хауса».

– Мне нужен собственный дом, Полли, – пояснил он ей отрывисто. – Мне необходима моя собственная жизнь. А сейчас, когда и Брайони уже достаточно взрослая, я чувствую, что мои обязанности по отношению к ней…

– Твои обязанности? – перебила Полли, шокированная его словами. – И ты только поэтому жил здесь? Только из-за Брайони?

Возникла неловкая пауза, во время которой она побледнела, а потом опять покраснела, когда он продолжил:

– Да, конечно. Не думаешь же, ты, что я жил здесь из-за тебя?

Маркус, безусловно, прав, с грустью признала Полли. В скором времени Брайони должна переехать в общежитие колледжа, а Маркус не хочет оставаться здесь наедине с женщиной, которую недолюбливает…

– А Маркус знает о твоих планах? – спросила Полли у дочери.

Сейчас Полли уже тридцать семь лет, но она по-прежнему оставалась стройной и тоненькой, как в восемнадцать. Возраст выдавала лишь седина, но Полли искусно обесцвечивала волосы. На прошлой неделе стилистка уговорила ее сделать современную стрижку, которая ей очень шла.

Какова же та молодая женщина, которая, по мнению Брайони, подходит для Маркуса?

– В любом случае вот то, что я собираюсь тебе предложить. – Брайони поставила вазу с яблоками на стол. Яблоки были из их собственного сада, бесподобного, неповторимого кисло-сладкого вкуса и дивного аромата. – Ты должна устроить ужин и пригласить Сюзи, чтобы она познакомилась с дядей Маркусом и…

– Ужин! – перебила Полли. – Брайони, у нас отель…

– Он наполовину пуст сейчас, и ты не слишком занята делами, – напомнила ей Брайони. – А у Сюзи большие связи и много светских знакомых, она сделает тебе рекламу, – добавила она. – Ведь, если Маркус уедет, у тебя освободятся еще две комнаты…

Полли тихонько вздохнула. Ей совершенно не хотелось заниматься этим ужином, но, зная характер своей дочери и ее упорство, она решила, что проще последовать совету, чем отказать Брайони, которая всегда настойчиво добивалась цели. Ричард был мягким, мечтательным, она сама не отличалась целеустремленностью, и Брайони с Маркусом частенько одерживали над ней верх.

– Я не уверена, что Маркусу придется по вкусу твоя затея, – предостерегла она дочь. – Он ненавидит, когда ему что-то навязывают.

– Да, конечно, – согласилась Брайони, – но я скажу ему, что этот ужин устраивается для меня и Криса, тогда… – Она сделала наивное детское лицо. – Ты же знаешь, как он всегда беспокоится из-за мальчиков, с которыми я дружу, а Криса он еще не видел. Думаю, Маркус непременно захочет с ним познакомиться.

Полли понимала, что в словах дочери был резон. Маркус принимал деятельное участие в судьбе Брайони и всегда старался защитить ее.

– Хорошо, но мне все же нужно точно знать, кто будет приглашен на ужин, – сказала Полли.

Наградив ее сияющей улыбкой, Брайони принялась перечислять, загибая пальцы:

– Так, дядя Маркус, конечно, Сюзи и ее родители: они крестные Криса. Ну, и, естественно, мы с тобой… – Она сделала паузу и в сомнении прикусила нижнюю губу. – Пожалуй, можно пригласить шефа Сюзи, если он захочет, и…

– Шефа Сюзи? – изумленно перебила ее Полли. – Но, ты говорила, она работает на Карибах…

– Да, конечно, но у ее шефа здесь тоже есть деловые интересы. В любом случае он тебе понравится, – счастливо заверила Брайони мать. – Он помоложе тебя – ему тридцать, Сюзи говорила мне, – и он одинокий. У них с Сюзи одно время даже был роман, но теперь все уже закончилось.

Полли поморщилась.

– Значит, нас будет восемь человек, если, конечно, ты не собираешься пригласить кого-либо еще…

Брайони задумчиво наморщила лоб.

– Нет, я думаю, что…

– Нет? Надеюсь, ты не собираешься приглашать еще двоюродных дедушек и бабушек Криса или его кузину с мужем? – мягко предположила Полли.

Брайони была в замешательстве.

– У Криса нет двоюродных дедушек… – начала она честно и остановилась, на губах у нее заиграла хитрая улыбка. – Хорошо, возможно, я зашла слишком далеко, но подумай сама, мам, дяде Маркусу нужна жена. Ты же знаешь…

– Я знаю? – неопределенно протянула Полли и добавила: – Не предполагала, что тебе придет в голову такое. Думаю, он способен сам… устроить свою судьбу. В конце концов, у него могут быть возможные претендентки на совместную жизнь.

Брайони взглянула на нее.

– А тебе не кажется, мам, что ты ревнуешь?

– Ревную Маркуса к его подружкам? Конечно, нет, – мгновенно отреагировала Полли.

– Нет, не к ним, – тут же поправилась Брайони. – Я хотела сказать, ты недоброжелательно относишься к самому факту, что в жизни дяди Маркуса может кто-нибудь появиться…

– Разве можно ревновать ко многим? – насмешливо проговорила Полли.

– Ну, мам, ты не права, – возразила Брайони. – Их было не так уж и много. Скажи, а тебе самой никогда не хотелось… познакомиться… встречаться с кем-нибудь? Я знаю, ты сильно любила папу, – добавила она, поколебавшись. – Все это знают. Но прошло уже столько лет… – Она замолчала, а затем закончила: – Вы были так молоды, когда папа умер… Но ты же живая энергичная женщина… и ты все это время…

– Если тебя интересует, занималась ли я сексом после смерти мужа, отвечаю: нет. Я слишком любила твоего отца, – сообщила она дочери.

Но, к ее смущению, Брайони как будто подслушала ее мысли и неожиданно сказала:

– Я знаю, ты не считаешь себя сексапильной. Помнишь, как мы праздновали первую годовщину нашего отеля? Дядя Маркус подарил тебе тот золотой браслет. А когда надел его тебе на руку, он поцеловал тебя, но ты отшатнулась от него, как будто к тебе прикоснулся дьявол! – Девушка весело засмеялась. – Бедный дядя Маркус! Наверно, это был единственный случай в его жизни, когда женщина так отреагировала на его поцелуй…

Помнит ли она? Полли с усилием заставила себя улыбнуться и начала лихорадочно и бессмысленно переставлять посуду в шкафу. Конечно, она все помнит. Но почему Брайони до сих пор не забыла о том эпизоде? Она ведь была тогда еще ребенком, совсем крошкой…

– Когда ты собираешься устроить свой ужин? – хрипловато спросила Полли.

– Так, сегодня среда. Ты не будешь возражать, если в пятницу вечером? – предложила Брайони. – Обычно в этот день ты отдыхаешь, а мы с Крисом в понедельник возвращаемся в колледж…

– Хорошо, пусть будет пятница, – эхом повторила Полли.

– Замечательно. Пойду, позвоню Крису, чтобы он все организовал со своей стороны. На какое время назначим? От половины восьмого до восьми?

– Я думаю, это нормально, – согласилась Полли.

Она задумчиво смотрела на грациозную фигурку дочери, когда та торопливо выходила из кухни… Ей было тревожно, грустно и одиноко.

Полли до сих пор хранила золотой браслет, подаренный Маркусом, тяжелый, усыпанный небольшими сверкающими бриллиантами. Это был подарок, который не мог оставить равнодушной ни одну женщину и который любая с удовольствием носила бы. Но Полли так ни разу и не надела браслет. Она вспомнила теплый поздний весенний вечер. Они с Маркусом стояли у открытого французского окна в маленькой гостиной, которую, по настоянию Маркуса, она оставила за собой и Брайони.

– Мне не нужна гостиная, – протестовала она, когда они обсуждали проект реорганизации дома.

– Может быть, тебе и не нужна, но Брайони просто необходима, – настаивал Маркус. – «Фрейзер-Хаус» – ее дом, Полли, она должна расти с этим ощущением. Думаю, Ричард был бы доволен, – мягко втолковывал он ей.

Полли согласилась и спустя годы была довольна, что сделала это. Он был прав, предполагая, что Брайони понадобится хотя бы маленькая частичка дома, где они с матерью могут побыть только вдвоем.