Текст книги "Валдис одинокий"

Петр Пинских
Валдис одинокий
Повесть

Автор предупреждает, что все совпадения с какими-либо реальными событиями, описываемыми в повести, являются случайными, а персонажи – вымышленными

Часть 1
Нюансы «включительности». Год 2002.

Глава 1

Можно подумать, эта его награда, была первой. Да, почти в каждой республике, где Валдису приходилось работать, особенно здесь, в южных республиках БСССР (Бывшего СССР), где президенты особенно любят «выпендриваться», после какой – либо, даже незначительной, но удачной операции, появлялась в его многочисленной коллекции еще одна, очередная блестящая «побрякушка». У – у-у! А как это, обычно, всегда обставлялось!

Опять же, особенно здесь, на юге. Всегда – на толстенном-претолстенном ковре и, обязательно, в личном кабинете «Самого». И обязательно, в присутствии пары-тройки пузатых «шестерок» в крупно – габаритных погонах, которые, как правило, и не знали толком об истинных мотивах, побудивших удостоить виновника торжества, столь высокой награды (сверхсекретность блюлась даже на таком, высоком уровне). Но, обязательно, c длиннющими, высокопарными речами, и с каким-то особенным, мелко-мелко трясущим, рукопожатием.

Валдису почему-то, на дольше всего, запоминалось всегда именно вот это, мелко-мелко трясущее, рукопожатие. Как правило, у всех этих президентишек, ручки пухленькие, холеные. И вот, расщиперит такой президентишка, свою ладонь еще загодя. До попытки обхватить Валдисовскую ладонь-грабарку своими коротенькими фалангами, будто ладошечка увеличится от этого в размерах. А – не тут-то, было! У Валдиса, грабарка – ого-го-го! А президентская ладонь – фи-фи-фи.

И вот, уцепится президент краешками фаланг, обычно трех – большого, среднего и безымянного – пальцев, за края грабарки, до побледнения в косточках, и трясет, и трясет Валдисовскую руку.

Сожми Валдис, ну – хоть на тысячную долю своей силы, в этот момент, любую президентскую руку … все! – Целое государство, может остаться без руководства. «Руко – водить», будет нечем. Без своей «главной руки», может остаться государство.

А то, что в руках Валдиса, иногда, концентрируются судьбы сотен, тысяч, да, что там – сотен тысяч! Большего, намного большего числа людей, он почувствовал, уже давно. Ну, взять, хотя бы эту операцию.

Вот, не нажми Валдис, вовремя на курок, именно Валдис, и никто другой … ведь, не кого-то другого, а именно Валдиса, отправили в эту командировку …

Хотя, в их спецподразделении «Одинокий волк», таких же, как он спецов! Собственно говоря, они – все, спецы. Другие, может, еще «похлеще», операции проворачивают. Но когда месяц назад, в утренних Новостях: «…на одном из участков южной границы республики … обезврежена банда… захвачена крупная партия наркотиков… окончательно разорвана одна из нитей наркотрафика… эта крупномасштабная операция…», – в патриотическом порыве, бодренький такой, диктор вещал о подробностях «крупномасштабной операции, подготовленной совместными действиями спецслужб трех государств», Валдиса расперло!

Именно вот это, «расперло», было для него самым лучшим награждением. Вернее, самым лучшим процессом награждения. Черт его знает, почему? Но именно после таких, вот, распираний, растекалось по душе чувство глубокого, самого глубокого удовлетворения и самоутверждения.

А эти, мелко-мелко потряхивания, высокопарные речи! … Ох уж, весь этот, азиатский «выпендреж»! То ли дело, дома как про них все говорят, «в конторе». Уж рукопожатие, так рукопожатие! Похлопывание по плечу, значит, похлопывание! Полчаса, не меньше, после этого плечо ноет. Все скупо, без побрякушек. Но существенно! Зато, другая крайность. Сверх – сверх – сверх засекреченность! Только, один, на один. И опять же: скупо, скупо.

… А самый широкий «жест», в его жизни (награждение), был на родине, еще в молодости, еще до «конторы». Лихо наградили его тогда! И не в президентских апартаментах. Потому что, его еще не было тогда. Президента. А в одном из жилищных отделов столичной администрации, еще советской, Латвии. Зато, награда – то, награда! Ордер, на собственную квартиру! И не, где – нибудь, а на самом, Рижском взморье! Правда, не удалось Валдису, уж слишком долго, «покайфовать», в этой квартире…

Это потом, уже потом-потом, дошло до него, что и эта квартира, и,… все «остальное», было одним из «поворотов» того самого, долгого, извилистого пути в «Одинокие волки».

Глава 2

Ночи в горах темные, до черноты. Особенно, безлунные. Черным, черно все. Лишь там, вверху, на фоне как бы случайно рассыпавшихся звезд, угадываются очертания скал, крутых вершин. Тьма кромешная. Это, именно, про здешние, безлунные ночи. А рассвет, как и сумерки, в горах наступает быстро, незаметно.

Вот, только-только, была тьма кромешная. И вдруг, сверху, прямо на глазах, светлеет, светлеет… становится из черного серым, потом бурым. Вот уже, этот клочок неба, зажатый скалами, становится темно коричневым, еще минут десять – пятнадцать и окраска неба из ярко – малиновой, меняется в багряно – алую, и вот уже, первые блики, откуда ни возьмись, солнечных лучей играют на макушке соседней вершины. Контрастность освещенных и еще не освещенных солнцем, участков неимоверная.

На одном из таких, естественно, затененных еще, участков, как раз и расположился «одинокий волк», Валдис.

Почему именно, по этому ущелью, будет пролетать вертолет? Почему надо было пробираться сюда скрытно, от своих же, пограничников, ночью, по скалам, в какие, не всякий альпинист сунется, даже днем? И вообще: каким это «макаром», «наш» вертолет – у «них» в руках. Да, еще под завязку, загруженный наркотой? Для чего нужен такой сложный и точный расчет, чтобы только одним выстрелом… именно, только одним! Да еще, именно в тот момент, когда вертолет будет пролетать, вон, тот острокаменистый отщелок и начнет поворот над одним из разветвлений широкого вверху ущелья? А после выполнения задачи, необходимо будет действовать, еще более осторожно, еще более скрытно? Почему? Для чего?

Ни почему. Ни для чего.

… «Вертушка», как и рассвет, появилась почти неожиданно. Только местные «асы» умеют так водить вертолет по извилистым и крутым ущельям Памира и Тянь-Шаня. Вертолетчики, овладевшие этим искусством здесь, востребованы во всем мире. За десятки километров слышен гул, приближающегося вертолета. Там, внизу. На равнине. Здесь же, в горах!? Да, ежели «вертушкой», рулит местный, воздушный ас! Гул от вертолета прыгает из ущелья в ущелье только, вместе с ним, с вертолетом, и врывается всегда настолько громоподобно и неожиданно…

«Одинокий волк», и к такой неожиданности, был подготовлен на «отлично». Уже все было мысленно продумано, рассчитано, выверено. А главное, он мгновенно «включился». Знакомо, но более ощутимо (как ни как, а «бронебойная») толкнуло в плечо, именно, в тот момент, когда в перекрестье оптики поймалась цель. И, именно, когда, «вертушка» оказалась напротив острокаменистого отщелка, и именно, после начала поворота. Все, как положено. Остальное, «одинокого волка», уже не касалось.

И то, как вертолет какое-то мгновение продолжал еще лететь, все так же быстро и ровно, лишь слегка накренившись для поворота, и то, как вдруг, он как бы дернулся, взвыл, повернул, снижаясь по инерции, и то, как исчез за поворотом одного из разветвлений ущелья, и то, как многоголосое эхо «разнесло» по горам треск и грохот падающей, разваливающейся на куски летающей машины, сыпавшихся по горному склону камней. Остальное, должны были доделывать, другие.

А как, и почему упал, вертолет? Не должен был знать, никто. Даже сам президент республики, на чьей территории была задумана вся эта операция. Для чего, зачем, все было задумано именно так, а не эдак? Не касалось, ни «одинокого волка», ни президента.

Такая «специфика» работы была у капитана Валдиса – одного из «бойцов невидимого фронта», особого подразделения ГРУ, о существовании какого, мало кто знал, даже, в самом ГРУ. Для руководства же, равно, как своего, так и «горячих точек», где приходилось бывать в командировках, главное было выполнение задачи. Кто и как, эти задачи выполнял – детали, для «их исполняющих». Начальству, как правило, эти детали были никогда не важны.

А вот, для Валдиса, одна из этих деталей – предстоящая ночь – была сейчас самой, что ни есть, наиважнейшей. Днем по этим скалам, еще, куда ни шло. Но вот, ночью! Хотя, если учесть умение Валдиса включаться…

– Ночью, включаться всегда легче, – говаривал на занятиях Михалыч – самый уважаемый из инструкторов, который работал с Валдисом, как потом выяснилось, с самого,… самого начала. Собственно говоря, «благодаря», или по вине, именно этого человека, когда-то Валдис и оказался в особом подразделении. Михалыч умел «видеть».

Был это, какой-то его особый дар, плюс еще, какие-то особые методики «видящих» магов американских индейцев племени «Яки». Что-то такое, об этом, Валдис читал когда-то у писателя Карлоса Кастанеды, двенадцать лет ходившего в учениках у одного из таких «шаманов». Вот, однажды, и «увидел» его, Михалыч среди молодых сотрудников латвийского ОМОНА, где Валдис начинал свою служебную карьеру, но уже успел отличиться в серьезной работе по обезвреживанию и задержанию особо опасных преступников.

Это было в самом начале, того самого развала, когда Советский Союз уже начинал трещать по швам, но пока еще, на последнем дыхании, оставался Союзом, и в головах многих и многих, уже кипела и заваривалась непонятная мешанина, а прибалтийцы уже начали дружно бороться за освобождение от «оккупантов».

Михалыч же, умел не только, «видеть». Как раз, этой «мешаниной» и неразберихой в чиновничьих кругах, он и воспользовался. Остальное, как говорится, было, делом, техники и денег. Тогда-то и появилась, как в сказке, квартира на Рижском взморье. «Не прошло и полгода», а «борьба за свободу и независимость Латвии» проходила уже, без какого-либо участия, Валдиса. А еще через полгода, его уже, не интересовали политические события не только в прибалтийских республиках, но и вообще, где-либо.

Развал, дележ власти, сфер влияния, коснулся, конечно, и спецслужб. Изменялось… и поменялось очень, многое. Но все это, происходило там, в кабинетах. Здесь, скажем так, в среднем звене, почти ничего не поменялось. Обычная «спец» обработка и «спец» подготовка. А в некоторых случаях, «вследствии отсутствия» каких-либо указаний сверху, даже, более углубленная.

Ковались кадры для будущей тайной работы, «в необходимости которой, нуждаются любые времена». Долго, очень долго, кадры эти оставались не востребованными. Наконец, все утряслось, утихомирилось. Появилось новое начальство: как явное, так и тайное, новые «каналы», «связи», новые направления работы. Вот, в это, примерно, время, в одном из секретных уголков ГРУ, и появилось подразделение: «Одинокий волк». И кадры для него, были уже готовы. Вот, они – налицо.

А среди них Валдис, потомок тех самых, красных латышских стрелков, да еще от природы наделенный способностью «включаться», которую разглядел, нет, «увидел» в нем, в свое время, Михалыч.

Эта способность «включатся», еще ни разу не подводила Валдиса. Что – то подобное, проявлялось у него еще в детстве. Никому из пацанов не удавалось пробежать босиком поляну, сплошняком заросшую колючками, ни разу не наколов и не расцарапав ступни. Вот пробежит кто, на спор, такую поляну, а потом, сидит, полчаса «выколупывает» из своих пяток занозы. А Валдис с гордостью всегда, вытянет вперед свою голую «лапу», нате, смотрите: ни одной занозинки, ни одной царапинки.

Или через густые заросли, тут и там, растущей крапивы! Все пацаны всегда чешутся после такой пробежки. А Валдису, хоть бы хны. Или ночью, в полной темноте, по лужам… В училище как, ему завидовали! Обует вечером свои лакированные «остроносы», и на дискотеку, и на свидание, а ночью вернется в общагу: ни единого пятнышка, на туфлях.

Когда-то, тоже еще в детстве, Валдис впервые очутился в горах, среди остроконечных скал, на Кавказе, где ему истинное наслаждение доставил особый способ быстрого спуска по крутым каменистым осыпям.

Местные, и на Тянь-Шане, и на Памире, и там, на Кавказе, почему-то такие осыпи, которые широкими треугольниками расходятся от скал на десятки, иногда на сотни метров, достигая самого дна ущелья, называют сыпцами. И если такой сыпец не из крупных камней – ну, с хорошую гальку величиной – местные используют его, для быстрого спуска с гор. Шагнул вниз, и… камни сразу поползли. Один шаг, и метров десять – вместе с камнями, два шага – и, уже метров тридцать. Главное: точный расчет, внимание и сноровка (не дай Бог упасть), сорок, пятьдесят шагов, и ты уже, в самом низу. Не каждый местный, на такое рискнет. А Валдис, ведь, впервые в горах! Пожалуйста. Вот, это – удовольствие! Вот, это – наслаждение! Опять же, автоматически срабатывало, то самое, «включение».

Позже, это природное, но теперь уже тренированное и отточенное на занятиях и практике умение «включаться», стало для него абсолютно обычным. И, к примеру, задание пересечь за несколько секунд улицу, «запруженную» несущимися туда-сюда автомашинами, лавируя между ними, или проползти по натянутому высоко над ними от здания к зданию канату, ну, нисколько не отличалось друг от друга. Это для него, было одно и то же, задание. Так, «семечки»! И то, и другое, он выполнял «автоматом». Да, еще с удовольствием, как тогда, в детстве, по осыпи!

Именно поэтому, такая деталь, как предстоящая ночь, по мере затухания эха, от грохота упавшего вертолета, становилась для Валдиса, все более и более, обычной. Было, выполнено ГЛАВНОЕ. И потому, можно было полностью – хотя понятие «полностью», для «одинокого волка», не существовало – расслабиться. Что он, с удовольствием, и сделал.

… Ни с того, ни с сего, среди очередного провала «расслабухи», вспомнились слова одного местного таксиста. «…Иногда четырнадцатилетний пацан, валяющийся на диване, для Земли, для людей делает намного больше, чем каменщик, возводящий стены какого-нибудь жилого дома…»

– Философ, «долбанный», – отмахнулся Валдис… – а все же, интересный дядечка. Блин, как же его имя… Соль… Толь… Ах, да, Анатолий. Ладно, потом найду его. – И снова провалился в «расслабуху»…

Глава 3

Где бы Валдис не находился, хоть в «командировке», хоть дома, в Москве, хоть в гостях, у себя на родине, у него никогда не было «своего» таксиста. Это, было одним из правил, «одинокого волка».

Здесь, в этой южной республике, он был всего лишь второй раз. Там, в «конторе», она не считалась «горячей», хотя совсем рядом, в соседней горной стране было намного «горячее», и Валдис побывал там, уже более десятка раз. Но дороги, как гласит та же, восточная мудрость, всегда, где-то пересекаются (тем паче, наркодороги). «Одинокие волки», оказались востребованными, и здесь.

И в этот, второй раз, Валдис также не собирался менять никаких своих правил, и остановился у неприметного, «зачуханного» «Москвича», с «шашечками» наверху. Хватало их еще, здесь, на каждом углу. Скользнул взглядом на водительское место и… слегка «потерялся»! Взгляд-то, должен был уловить, простетски – глуповатое азиатское лицо, с узкими глазами-щелочками, или, пусть с круглыми, но все равно, с особенным восточным разрезом, и обязательно с хитрым таким, таксистским прищуром. А «поймал», совсем другое, европейское лицо, да еще с очерченным греческим профилем, и мало того, с умным проникновенным взглядом. Валдис хотел, было, пройти дальше, к иномаркам, но таксист уже резво распахнул перед ним дверцу и произнес универсальное, здесь, в Средней Азии:

– Салам – алейкум, – и после небольшой паузы, – садитесь, садитесь. – До странности, «скоро», завел свой «лохмот», тронулся и, уже на ходу:

– Ну, куда едем?

– Пока прямо, – ответил растерявшийся слегка от такой решительности и напористости, Валдис. А куда ему надо было ехать? Задание было пока одно: «… осваивайся, развлекайся и будь в любой момент готовым».

– Вы, уж меня извините, – изучающим взглядом окинул Валдиса таксист, – что я слишком нагло. Машинка у меня – «не ахти», вот и приходится любыми путями и способами хватать и завлекать клиента.

– Та-а, ничефо, ничефо. – Ответил мягко Валдис. – Снайете, что. Кде-т-то, сдесь, в прикгороде, возмошно, может быть мой, немношко друк. Мошет быть, попропбуем, найдем его? – И назвал адрес.

– Этто, не точчно. Приммерно.

– Из Прибалтики? – Опять изучающим взглядом окинул его таксист.

«Начинается», – уже злясь на любопытного таксиста, подумал Валдис. Ну, никуда не деться бедным прибалтийцам от этого специфического акцента, будь-то: хоть латыши, хоть финны, хоть эстонцы. Именно из-за него, из-за этого, «долбаного», акцента чуть было не «улетел» Валдис из «одиноких волков». Уж, сколько помучился с ним инструктор – логопед, приставленный специально к Валдису. Бесполезно. И если б не его умение мгновенно «включаться», да не защита Михалыча…

Нет-нет, и произносилась в «конторе», уже прилепившаяся к Валдису кличка, «киллер», конечно, не задевая, даже края его ушей. Для настоящей, глубокой, «одиноковолковской» работы он оказался непригодным. Из-за акцента. Только, своеобразные, специфические задания, с «киллеровским», таким, «уклоном».

Как, например, предстоящая, операция. Ну, кто в подразделении лучше Валдиса сможет справиться с заданием, где нужен такой расчет, который не сделает ни один компьютер? Он же, все делает по какому-то наитию, волшебству, можно сказать. С полным отказом от какого-либо мыслительного процесса, как такового. Ну, уж: что, что? А научить – не мыслить и не рассуждать, там, где не надо, в «конторах», умеют. Определенного типа человеко-роботов, здесь, готовят уже давны-ы-ым давно. Причем, в подобных «конторах», любого государства …

– Тта-а. С Припбалтики, – уже нисколько не скрывая своего акцента, – ответил любопытному таксисту Валдис. И чтобы предварить дальнейшие в подобных случаях расспросы, более резко продолжил:

– Латыш. Стесь, у фыас ф командиро-офке. И фсе-о. Я-а нне люплю, лишних фопрософ.

Таксист надолго замолчал. Прекратились также и любопытствующие взгляды. Валдис же, сделал вид, что о чем-то своем, сосредоточенно думает. Хотя думать, в общем-то, было совершенно не о чем. Да, и друга-то, у него, в принципе, никогда не было. Адрес же, который он назвал таксисту, просто всплыл в памяти, в связи с прошлой, теперь уже давней, командировкой сюда, когда после завершения операции, пришлось долго «лежать на дне». По этому, как раз, адресу.

Но таксист был, наверно, из тех, кто слишком долго молчать просто не может, или много говорить стало для него профессиональной привычкой. Скорее, второе. Так, как «Москвичок» был у него, действительно, не ахти какой, а привлекать клиентов, каким-то образом, надо. А раз у сидящего рядом клиента, умный вид, значит, и разговор должен быть, «умным». Вот, он и разговорился, опять. Ну, а Валдис делал вид, что его внимательно слушает.

– …Уж, наверно, слышали: «ноосфера», «энергоинформационное поле»? – Таксист метнул на него быстрый взгляд, – надо же, еще успевать, и за дорогой следить. Валдис слегка кивнул, а «про себя», хмыкнул: «Слышали, слышали мы, про эти, абстрактные, для вас, вещи. И не просто слышали, а даже, в каком-то смысле, подключаться к ним, умеем. Знал бы ты, дядечка, в уши какого клиента, пытаешься умную «речуху» втереть! Вы, здесь, о подобных вещах только абстрактные разговоры водите, а в «конторах» с ними, уже работают давно. На «Западе», особенно. «Ноосфера», «энергоинформационное пространство»… – Ох, и умным же, ты хочешь показаться, дядечка!»

Незаметно, под эту болтовню и философствования про «высокие материи», в которые Валдис совершенно не вникал, лишь кивал головой, задумчиво и периодически, въехали в тот самый пригород.

– … Иногда, четырнадцатилетний пацан, валяющийся на диване, для Земли, для людей делает намного больше, чем каменщик, возводящий стены какого-нибудь жилого дома. – Как сквозь туман, снова начал пробиваться в сознание Валдиса вещающий голос. Он опять кивнул в ответ, и начал вертеть головой, узнавая знакомые места. А таксист увлеченно продолжал:

– Если, конечно, в этот момент, у пацана не просто праздные мысли, а дилемма жизненно важная, типа: «Быть – или, не быть?». Каменщик кладет и кладет себе стену, как робот, ни о чем не думая, ничего не решая. За него все, другие решили. Мыслей, у него – никаких…

– Фсе – о, Фсе-о, стоп. При – ех-хали, – прервал Валдис заумные философствования.

– Как, приехали? – Удивленно и с сожалением, спросил таксист. Но остановился, всматриваясь в глубину тянувшейся к горизонту, длиннющей узкой улицы. – Мы, еще, не доехали. А вдруг, вашего друга дома, не окажется. Возвращаться придется. Такси искать. Туда – сюда.

– Нниччефо, нниччефо. Я пройдусь немношко-о. Туда-а. Сюда-а. Мне-е этта местность хорошо снакомма. И с такси, проблемм не будет, если что-о. Сна-айю.

Валдис выбрался из «Москвича». Рассчитался. Таксист, с еще большим, и совсем уже не скрываемым сожалением, взял деньги, и с таким же искренним сожалением, чуть ли, не с дрожью в голосе, попрощался:

– Жаль, очень жаль. Жалко. Так быстро с вами расстаемся. Не каждый день, среди клиентов, попадаются такие хорошие собеседники. Ну, что ж… Ладно. Если что, я «таксую» чуть «выше» той гостиницы, где взял вас. Да, на любом ближайшем «пятаке» спросите: Анатолия – на «Москвиче», вам подскажут. – И крепко пожал руку. Валдис ответил ему своей широкой «грабаркой».

– «Странно», – пожал он плечами, когда таксист уже уехал. – Можно подумать, я был для него собеседником. Видно, не с кем тому делиться своими заумными философствованиями, вот и «прорвало». Свободные уши нашел. Да еще, такие внимательные и сочувствующие. – Валдис еще раз самодовольно ухмыльнулся своей, правильно выбранной манере поведения, с подобными людьми.

К самому дому, знакомому, он подходить не стал, но обратил внимание, что он обжитой, не заброшенный. Подумал: «Надо бы спросить: осталась ли еще, эта «квартира» явочной, или уже нет»? А что? Место тихое. Чем по гостиницам «валандаться», лучше уж, здесь. Хотя… акцент этот, «долбаный». Уже совсем другая легенда, нужна будет… Ну, и «нафига», приезжал сюда?

… Что-то, много ты стал рассуждать, дорогой друг. Ладно. Зато, сразу, сколько времени убито! Когда, наконец, подготовят они операцию? Надоело ждать…

Но Валдис не знал, что сроки и время операции «решались» совершенно «на другой стороне», и от них, не зависели. «На этой стороне» о сроках, не знало даже «начальство». Известна была только суть, операции. Причем, разработано и продумано, все было, до каждой мельчайшей подробности. И в этих подробностях каждому отводилось свое место, своя роль. Своя специфическая роль отводилась и «одинокому волку», Валдису.