Текст книги "Дело Живаго. Кремль, ЦРУ и битва за запрещенную книгу"

Это замечание, как ни странно, напоминает слова Максима Горького на Первом съезде советских писателей в 1934 году: «Книга есть главнейшее и могущественное орудие[443]443
  Цит. по: Garrand and Garrand, Inside the Soviet Writers' Union, 42.


[Закрыть] социалистической культуры».

Глава 9. «Сыграем втемную»

6 марта 1958 года в американское консульство в Мюнхене пришел Георгий Катков, историк русского зарубежья, философ, профессор Оксфордского университета, который редактировал перевод «Доктора Живаго» на английский язык. В Мюнхен его пригласили для того, чтобы он прочел ряд лекций на радио «Освобождение». Катков сказал сотруднику консульства[444]444
  Депеша генерального консула США в Мюнхене в Госдепартамент, 7 марта 1958, Department of State Central File, 1955–59, 961.63. См.: «Censorship in the USSR», The National Archives, College Park, Maryland.


[Закрыть], что у него есть сведения, которые он хотел бы передать в Вашингтон «на самый высокий уровень». По его словам, один из переводчиков «Доктора Живаго» на французский язык недавно встречался с Пастернаком в Москве, и писатель сказал, что он не хочет, чтобы русскоязычным изданием занималось издательство, связанное с эмигрантами. Кроме того, продолжал Катков, хотя Пастернаку «не терпится увидеть книгу на русском языке, изданную за границей», он против того, чтобы роман вышел в Соединенных Штатах или в издательстве, о котором известно, что его финансируют США. Генеральный консул отправил в Госдепартамент депешу о визите Каткова: Пастернак «боится серьезных личных трудностей в том случае, если книга на русском языке впервые выйдет в Соединенных Штатах или будет издана какой-либо заграничной организацией, о которой всем известно, что ее прямо или косвенно финансируют американцы». Катков передал слова Пастернака о том, что он руководствуется не «антиамериканскими мыслями», только «соображениями личной безопасности». Исходя из этих соображений, Катков не рекомендовал выпускать «Доктора Живаго» на русском языке во Франции или в Англии. В качестве нейтрального места издания Катков предложил Швецию. Кроме того, он напомнил, что известное нидерландское издательство «Мутон & Со.» уже ведет переговоры о покупке прав издания на русском языке. Сам Пастернак просил заняться русскоязычным изданием одну из переводчиц романа на французский. В декабре 1957 года она встречалась с представителями нидерландского издательства. Пастернак пришел в восторг, узнав о такой перспективе. «Не упускайте такую возможность[445]445
  Борис Пастернак. Письмо Жаклин де Пруайяр 7 января 1958 // Boris Pasternak, Lettres а mes amies franchises (1956–1960), 81.


[Закрыть], хватайтесь за нее обеими руками», – написал он через месяц Жаклин де Пруайяр. Пастернак знал, что «Мутон»[446]446
  Евгений Пастернак. Переписка Бориса Пастернака с Элен Пелтье-Замойской // Знамя. 1997. № 1, 118.


[Закрыть] специализируется на русских текстах, но не связано ни с какими эмигрантскими группами.

Кроме того, консул сообщил в Вашингтон, что они навели предварительные справки и не нашли подтверждения того, что русские эмигрантские группы намерены выпустить «Доктора Живаго» на русском языке.

Депешу консула переправили в ЦРУ. Внутри самого управления тайной деятельностью, например работой радиостанций в Мюнхене и книжными программами, занимался отдел международных организаций, возглавляемый Кордом Мейером. Но и отдел Советской России также участвовал в распространении русскоязычных книг. Программа получила кодовое название AEDINOSAUR[447]447
  CIA, Memorandum, 29 октября 1957.


[Закрыть]. Участники программы закупали книги и вручали их туристам, выезжавшим в Советский Союз, чтобы те незаметно раздавали их советским гражданам. Буквы АЕ в слове AEDINOSAUR обозначали[448]448
  Бывший сотрудник ЦРУ дал интервью П. Финну и рассказал о методах работы Управления на условиях полной анонимности.


[Закрыть], что операцией занимается отдел Советской России, а слово «Динозавр» служило кодовым названием, найденным методом случайного подбора. После ряда согласований было решено, что отдел Советской России включит в программу AEDINOSAUR издание «Доктора Живаго» на русском языке.

К тому времени просьба не издавать роман в США и не афишировать американское участие поступила в ЦРУ с двух сторон: от представителей британской разведки и – косвенно – от Каткова. Таким образом, ведомство не могло привлекать европейские эмигрантские «организации прикрытия», так как про них было известно, что они созданы при поддержке США, пусть даже и не ЦРУ. Для подготовки в печать издания на русском языке разведывательное ведомство решило воспользоваться услугами нью-йоркского издательства, а оригинал-макет отвезти в Европу, чтобы тираж печатался не на американской бумаге, которую могли сразу распознать в Москве. Если европейская типография купит права у Фельтринелли, тем лучше. Если нет, решили в ЦРУ, «сыграем втемную»[449]449
  CIA, «Notes on PASTERNAK'S novel, Dr. Zhivago», 13 января 1958.


[Закрыть].

Местом распространения «Доктора Живаго» ЦРУ выбрало Всемирную выставку в Брюсселе 1958 года. Первая послевоенная всемирная выставка заранее мыслилась как широкое поле сражения холодной войны. Выставка открылась 17 апреля и продолжалась до 19 октября; всего ее посетили около 18 миллионов человек[450]450
  Pluvinge, Expo 58: Between Utopia and Reality, 11.


[Закрыть]. Участие в выставке, раскинувшейся на площади в 2 км² к северо-западу от центра Брюсселя, приняли представители 42 стран. И Соединенные Штаты, и Советский Союз возвели огромные павильоны; обе сверхдержавы рекламировали свой образ жизни. Сотрудники ЦРУ воспользовались редкой возможностью: на важное мероприятие на Западе прибыло много советских граждан. Бельгия выдала гостям из Советского Союза 16 тысяч виз[451]451
  Travel by Soviet Officials to Belgium, RG 59, 1955-59, 033.6155, National Archives, College Park, MD.


[Закрыть].

«Книга обладает большой пропагандистской ценностью[452]452
  CIA, Memorandum for SR Division Branch Chiefs, «Availability of Dr. Zhivago in English», 24 апреля 1958.


[Закрыть], – утверждалось в служебной записке, разосланной всем начальникам подотделов отдела Советской России, – не только благодаря ее содержанию и главным мыслям… но также и в силу обстоятельств ее издания: у нас есть возможность заставить советских граждан усомниться в правильности действий их властей. Возможно ли, чтобы произведение человека, которого считают величайшим русским писателем из ныне живущих, невозможно было купить у него на родине, и его соотечественники не могли прочесть роман на родном языке».

Для того чтобы снабжать «Доктором Живаго» советских туристов в Брюсселе, сотрудникам ЦРУ необходимо было действовать быстро. Из-за спешки операция едва не сорвалась. Представитель нью-йоркского издательства, задействованного ЦРУ, нанятый для участия в секретной операции, чуть не завалил все дело.

В 1958 году Феликс Морроу, как и многие представители нью-йоркских «левых», разочаровался в коммунизме, перешел к троцкизму и далее – в стан сторонников холодной войны. Такая смена взглядов была характерна для представителей радикальных интеллигентских кругов. Разочарование в Советском Союзе началось с показательных процессов над старыми большевиками. Пакт о ненападении с Гитлером был воспринят как предательство. С началом холодной войны представители радикальной интеллигенции довольно часто попадали в объятия разведывательного сообщества. ЦРУ и АНБ вербовали в среде разочарованных левых самых талантливых агитаторов. Один старый троцкист говорил, что «утрата веры» у Морроу и других была вызвана «сталинофобией – ненавистью к сталинизму[453]453
  Les Evans, introduction to Cannon, The Struggle for Socialism, 14.


[Закрыть] до такой степени, что они видели в нем главное зло». Для нью-йоркских интеллектуалов «организованный антикоммунизм стал[454]454
  Jason Epstein, «The CIA and the Intellectuals» // The New York Review of Books, 20 апреля 1967.


[Закрыть]… непременным условием». А их щедрым казначеем стало ЦРУ. Одна из крупнейших «организаций прикрытия», Американский комитет за свободу культуры, основавший Конгресс за свободу культуры со штаб-квартирой в Париже, была укомплектована бывшими коммунистами всех мастей. За много лет до того первый председатель Американского комитета… Сидни Хук преподавал Морроу философию в Нью-Йоркском университете; они остались друзьями на всю жизнь. Хук, бывший марксист-революционер, стал «привлеченным консультантом» ЦРУ[455]455
  Saunders, The Cultural Cold War, 157.


[Закрыть] и вел переговоры о финансировании комитета напрямую[456]456
  Там же, 443, примеч. 4.


[Закрыть] с директором ЦРУ Алленом Даллесом.

В 1946 году Морроу, исключенный из троцкистской социалистической рабочей партии, возмутился из-за того, что бывшие соратники ему не доверяют. «Вы не можете меня исключить[457]457
  Wald, The New York Intellectuals, 287.


[Закрыть]; я буду жить и умру в движении!» – кричал он на делегатов-партийцев. Через десять минут изгнанный Морроу очутился «на лестнице… испытывая величайшую радость и свободу».

Морроу, в прошлом оперный певец, был обаятельным, блестящим собеседником[458]458
  Алан М. Уолд, который несколько раз брал интервью у Морроу – в телефонном разговоре с П. Финном 12 ноября 2012.


[Закрыть]. В шестнадцать лет он работал репортером в «Бруклин дейли игл»; в годы Великой депрессии служил в «Дейли уоркер». Его материалы переводились на русский язык. Так, в 1933 году в Москве опубликовали его обзор «Жизнь в Соединенных Штатах в годы депрессии».

После разрыва с троцкизмом Морроу занялся книгоизданием. С помощью Эллиота Коэна, редактора журнала «Комментари», который позже окажется в правлении Американского комитета за свободу культуры, Морроу получил работу в солидном нью-йоркском издательстве «Шокен букс». Там он быстро вырос до вице-президента. В 1956 году он отделился от «Шокен букс» и основал собственное предприятие «Юниверсити букс», которое занималось в основном оккультной литературой. Морроу заинтересовался оккультизмом после того, как участвовал в издании бестселлера 1953 года «Летающие тарелки приземлились».

Морроу поддерживал отношения со сторонниками холодной войны. Иногда он обедал с сотрудниками ЦРУ, с которыми знакомился через друга, работавшего там консультантом. Один крупный руководитель из отдела безопасности ЦРУ периодически навещал Морроу у него дома в Грейт-Нек на Лонг-Айленде. Он всегда привозил бутылку виски и коробку конфет[459]459
  отрывки из устной истории Феликса Морроу – см.: Oral History Project, Columbia University. (Хотя полная версия не опубликована, дочь Морроу позволила нам прочесть и цитировать раздел, посвященный работе ее отца на ЦРУ.)


[Закрыть].

В начале июня 1958 года сотрудник ЦРУ спросил Морроу, интересует ли его подготовка к публикации «Доктора Живаго». Морроу предупредили, что сотрудники ЦРУ намерены распространять книги в Брюсселе; кроме того, его попросили «договориться с антисталинистскими профсоюзами[460]460
  Феликс Морроу. Письмо Карлу Профферу 6 октября 1980 // Correspondence of Felix Morrow and Carl and Ellendea Proffer, University of Michigan Special Collections Library, Ann Arbor, Box 7 of the Ardis Collection Records, Folder heading Ardis Author/Name Files – Morrow, Felix. Хотя фамилия Moppoy в документах вырезана, он писал о своей роли в ряде писем Карлу Профферу в 1980 и 1986 годах. Кроме того, Морроу рассказывает о своем участии устно (см. выше).


[Закрыть] в Амстердаме и Брюсселе, чтобы они продавали книгу по номинальной стоимости морякам» на кораблях, отходящих в Советский Союз. Морроу решил, что «это потрясающе интересное дело»[461]461
  Там же.


[Закрыть]. Он уверял, что без труда организует печать тиража в Амстердаме, так как тамошний начальник полиции, бывший троцкист, – его старый друг.

Морроу не зря называл себя «предпринимателем». Он вел переговоры жестко, требуя от ЦРУ максимально большую сумму, в том числе премии. Имевшие с Морроу дело сотрудники ЦРУ считали, что у Морроу высокие запросы, но «возможно, они оправданны, если учесть фактор времени»[462]462
  CIA, Contact Report, 20 июня 1958.


[Закрыть]. 23 июня 1958 года Морроу подписал контракт[463]463
  CIA, Официальный меморандум, 20 июня 1958.


[Закрыть] с частным юристом, работавшим на ЦРУ. Морроу дали рукопись[464]464
  CIA, copy of contract, 19 июня 1958.


[Закрыть] «Доктора Живаго» и предупредили, что в ближайшем будущем он получит примечание от издательства или предисловие, которое необходимо будет поместить на обороте титула. В ЦРУ хотели, чтобы предисловие написала какая-нибудь «крупная литературная фигура»[465]465
  CIA, Soviet Russia Division Memorandum, «Background Information and Outstanding Problems on the Publication of Doctor Zhivago», 26 июня 1958.


[Закрыть], но на всякий случай там подготовили и примечание от издательства. Вначале планировали напечатать 10 тысяч экземпляров. От Морроу требовались оригинал-макет и макет обложки. Кроме того, он должен был вычитать верстку и гранки и подготовить два экземпляра корректуры для фотоофсетной печати. По договору, ему выплачивали бонус, если он представлял оригинал-макет до конечного срока – 31 июля. Кроме того, ЦРУ пообещало заплатить ему за то, что он найдет в Европе типографию, в которой можно будет напечатать тираж. На последующие европейские издания предполагалось заключить отдельные договоры.

С самого начала сотрудники ЦРУ испытывали беспокойство; Морроу либо не понимал, как важно хранить тайну, либо не желал мириться с требованием второй стороны. Еще до подписания договора стало известно, что он обсуждал подробности операции с посторонними людьми. На встрече с сотрудником ЦРУ 19 июня Морроу хвастал, что уже задействовал своих знакомых и наводит справки о возможности изготовить тираж в Соединенных Штатах. У Морроу установились тесные связи с Издательством Мичиганского университета; директор издательства Фред Уик был его другом. Морроу наводил справки несмотря на то, что его предупредили: он не имеет права связываться с каким-либо издательством в Соединенных Штатах.

Кроме того, Морроу не сказал сотрудникам ЦРУ, что дал «солидным русским ученым сверить[466]466
  Феликс Морроу. Письмо Карлу Профферу 6 октября 1980 // Correspondence of Felix Morrow and Carl and Ellendea Proffer, University of Michigan Special Collections Library, Ann Arbor, Box 7 of the Ardis Collection Records, Folder heading Ardis Author/Name Files – Morrow, Felix.


[Закрыть] копии с оригиналом». Утечка информации была опасна; нельзя было допустить, чтобы в нью-йоркском эмигрантском сообществе поползли слухи о скором выходе «Живаго» на русском языке. Более того, Морроу отдал верстку романа в нью-йоркскую типографию «Раузен бразерс»[467]467
  Феликс Морроу. Письмо Элендее Проффер 4 ноября 1986 // Correspondence of Felix Morrow and Carl and Ellendea Proffer, University of Michigan Special Collections Library, Ann Arbor.


[Закрыть], тесно связанную с русскоязычной диаспорой.

После подготовки романа к печати партнеры Морроу из ЦРУ велели ему приобрести права на издание книги на русском языке. Подобная сделка наверняка потрясла и изумила бы Фельтринелли, считавшего себя обладателем прав на издание романа во всем мире, в том числе на русском языке, поскольку в Советском Союзе «Живаго» в то время так и не вышел. Однако Морроу отказался от выдвинутых ЦРУ условий. В письме от 7 июля он утверждал, что ему не удалось найти европейское издательство, которое взялось бы напечатать тираж в течение восьми недель. Он выдвигал встречное предложение: тираж будет напечатан в США, однако на титуле будут стоять выходные сведения одного амстердамского издательства. Кроме того, Морроу пригрозил: если ЦРУ не поддержит его и не выкупит весь тираж, он заберет оригинал-макет и передаст в другое место. После завершения операции он собирался выпустить собственное издание «Доктора Живаго» в Издательстве Мичиганского университета. «Я могу издать книгу, где пожелаю»[468]468
  CIA, Memorandum, 7 июля 1958. Мичиганский университет также не упоминается, но всплывает в признании Морроу, других документах ЦРУ и из последующих событий.


[Закрыть], – заявил он.

Планы ЦРУ рушились. Через две недели сотрудники отдела Советской России с ужасом узнали, что Издательство Мичиганского университета[469]469
  CIA, Memorandum for the Record, «AEDINOSAUR Meeting of July 17, 1958», 17 июля 1958.


[Закрыть] намерено выпустить «Доктора Живаго» на русском языке. Более того, из штаб-квартиры издательства в Анн-Арбор в Вашингтон поступил запрос. Издательство интересовалось, какую часть тиража намерено приобрести правительство. Возмущенные сотрудники ЦРУ пожелали узнать, когда и как издательство получило рукопись. Они подозревали, что Морроу отдал фотокопию рукописи[470]470
  Отрывок из устного рассказа Феликса Морроу (см. примеч. выше).


[Закрыть] своему другу Фреду Уику, и они вдвоем решили издать роман.

Неделю спустя ЦРУ получило еще один удар. Издательство Мичиганского университета прислало второй запрос о количестве экземпляров, которые выкупит правительство. Там хотели узнать, в чем заключается «интерес ЦРУ к книге[471]471
  CIA, Memorandum for the Record, «AEDINOSAUR-Recent Developments», 28 июля 1958.


[Закрыть] и спонсирует оно или нет издание книги в Европе».

«Похоже, что [Морроу] в своих отношениях с [Мичиганом] зашел слишком далеко и, вполне возможно, нарушил одно или больше правил безопасности», – предупреждали сотрудники отдела Советской России. Решено было во что бы то ни стало воспрепятствовать изданию «Доктора Живаго» Мичиганским университетом; в качестве упреждающего залпа юридическая служба связалась с Издательством Мичиганского университета и «дала понять, что итальянский издатель готов подать в суд на всех, кто издаст книгу на русском языке». Разумеется, ЦРУ пеклось о собственных интересах и потому упомянуло о правах Фельтринелли. Угрозы не подействовали на издательство. Их юридический отдел пришел к выводу, что прав на издание романа на русском языке в Соединенных Штатах нет ни у кого, потому что Советский Союз не присоединился к Договору об авторском праве. Издательство намеревалось выпустить «Доктора Живаго» «через пять-шесть недель или раньше». Они отказывались раскрыть, из какого источника получили рукопись.

На внутреннем совещании в ЦРУ представитель отдела Советской России заявил[472]472
  CIA, Memorandum for the Record, «AEDINOSAUR-Events of 15–20 August.»


[Закрыть], что нельзя позволять Издательству Мичиганского университета выпускать роман «до выхода европейского издания, которое курирует ведомство. Речь идет не только о снижении уровня воздействия… нужно учитывать и такой важный фактор, как защита интересов других разведывательных организаций, принимающих участие в операции».

25 августа сотрудник отдела Советской России с напарником вылетели в Мичиган для встречи с Харланом Хэтчером[473]473
  CIA, «Report of Lrip to [the University of Michigan] Regarding Publication of Doctor Zhivago», 2 сентября 1958. Имена президента университета и директора издательства вырезаны, однако Морроу писал Профферу, что «ЦРУ посылало к Уику и Хэтчеру одного эмиссара за другим».


[Закрыть], президентом Мичиганского университета. Перед встречей в ЦРУ разработали ряд тем для разговора. Тогда штаб-квартира ведомства временно размещалась[474]474
  Бертон Гербер, бывший резидент ЦРУ в Москве, интервью П. Финну (Вашингтон, 20 ноября 2012).


[Закрыть] в районе вашингтонской Эспланады. Представитель ЦРУ сказал Хэтчеру, что правительство США «способствует» изданию «Доктора Живаго» на русском языке. «Есть мнение, – продолжал он, – что для достижения большего психологического воздействия на советских читателей книга на русском языке должна выйти не в США, а в Европе. С этой целью уже заключен ряд важных межправительственных соглашений».

Кроме того, представитель ЦРУ подчеркнул: «Пастернак особо просил, чтобы книгу не издавали в Соединенных Штатах, так как боится за свою личную безопасность… Мы… обязаны пойти навстречу просьбе автора». Далее гости сказали, что, по мнению ЦРУ, фотокопия рукописи попала в Издательство Мичиганского университета «в обход обычных путей», а на самом деле является «собственностью правительства США».

Хэтчер отнесся к словам гостей сочувственно; он не видел причин, почему издание «Доктора Живаго» нельзя отложить, хотя бы до тех пор, пока роман не будет издан в Европе. На следующий день представители ЦРУ встретились с Уиком, директором издательства. Они попросили показать им экземпляр рукописи «Доктора Живаго», так как, по их словам, хотели сличить ее с оригиналом рукописи, который они привезли с собой. Сравнение проводилось при помощи лупы. Никаких сомнений не возникло: экземпляры оказались идентичными. После недолгих переговоров издательство согласилось отложить публикацию[475]475
  CIA, Memorandum for Chief, Soviet Russia Division from Commercial Staff, «Chronology of AEDINOSAUR», October 14, 1958.


[Закрыть] «Доктора Живаго» до тех пор, пока в Европе не выйдет издание, спонсируемое ЦРУ. Оставалось лишь уладить отношения с Морроу. ЦРУ согласилось на мирное урегулирование конфликта, хотя Морроу и обвинили в двуличности. «Надо, чтобы ему [Морроу] стало предельно ясно[476]476
  CIA, Memorandum for the Record, 10 сентября 1958.


[Закрыть]: нам известно о его ненадежном поведении в ходе нашего сотрудничества; по нашему мнению, мы обошлись с ним чрезмерно снисходительно».

Проблемы, возникшие из-за Морроу, побудили ЦРУ связаться с разведывательной службой Нидерландов, Службой внутренней безопасности (BVD). ЦРУ уже посылало отчеты о возможном выходе «Доктора Живаго» на русском языке в издательстве «Мутон»; сделка между нидерландским издательством и Фельтринелли казалась вполне вероятной. Курт Вольф, американский издатель Пастернака, также слышал о том, что «Мутон»[477]477
  CIA, Telex, 24 февраля 1958; CIA, Memorandum, 28 февраля 1958; CIA, Официальный меморандум, 3 марта 1958.


[Закрыть] готовит книгу к выходу в свет. В мае Фельтринелли подтвердил предварительные сообщения. В «Мутоне» предложили напечатать тираж[478]478
  Mancosu, Inside the Zhivago Story, 112–113.


[Закрыть]: в 3 тысячи экземпляров и запросили 4160 долларов. ЦРУ хотело выяснить у своих нидерландских коллег, возможно ли приобрести первый тираж целиком.

Две разведывательные службы тесно сотрудничали. В 1958 году ЦРУ выплачивало стипендии[479]479
  Bob de Graaff and Cees Wiebes, «Intelligence and the Cold War Behind the Dikes: The Relationship between the American and Dutch Intelligence Communities, 1946–1994 // Jeffreys-Jones and Andrew, Eternal Vigilance? 50 years of the CIA, 46.


[Закрыть] примерно 50 из 691 штатных сотрудников BVD; молодые сотрудники нидерландской разведслужбы проходили стажировку в Вашингтоне. Для переговоров с Уолтером Чини, резидентом ЦРУ в Гааге, в американское посольство прислали Йопа ван дер Вилдена, сотрудника BVD. Чини сказал нидерландскому коллеге, что дело срочное, что ЦРУ хорошо заплатит наличными за небольшой тираж «Доктора Живаго». Он особо подчеркнул, что никто не должен знать об участии в деле американских или любых других разведслужб.

Вскоре ван дер Вилден сообщил в Вашингтон, что издательство «Мутон» берется выполнить заказ, но нужно передать им все материалы как можно быстрее, чтобы успеть к сроку в начале сентября. Отдел Советской России[480]480
  CIA, Memorandum for the Record, «AEDINOSAUR – Recent Developments», 28 июля 1958. Любые ссылки на «Мутон» и BVD в записке от 28 июля, как и в большинстве других служебных записок, вырезаны, однако порядок действий можно восстановить из последующих событий и других документов ЦРУ. Так, в записке от 28 ноября 1958, адресованной исполняющему обязанности заместителя директора по планированию, говорится, что издательство «Мутон» согласилось на условия, предложенные ЦРУ; среди прочего, ЦРУ приобретало первую тысячу экземпляров тиража.


[Закрыть] через несколько дней решил «действовать в соответствии с этим планом, если подробности [можно будет] обсудить подобающим образом». 1 августа в Гаагу отправили оттиск с набора[481]481
  CIA, Memorandum for Acting Deputy Director (Plans) from the Acting Chief, Soviet Russia Division, «Publication of the Russian edition of Dr. Zhivago», November 25, 1958.


[Закрыть], предназначенный для фоторепродуцирования.

BVD имело дело с «Мутон» не напрямую[482]482
  Подробности участия BVD выяснились из ряда интервью с Кесом ван ден Хёвелом (1999–2000, Лейдсендам, Нидерланды), Рейчел ван дер Вилден, вдовой сотрудника БВД Йопа ван дер Вилдена (Гаага, 16 августа 2012), Барбарой и Эдвардом ван дер Бек, детьми Руди ван дер Бека (14 января 2012, Ворбург, Нидерланды); на переписке с историком BVD Дирком Энгеленом (электронная почти – 9 января 2010); а также на беседах с историком холодной войны Паулем Кудийком. См. также: Petra Couvee, «Peemten in het lot. Hoe Dokter Zjivago gedrukt werd in Nederland» (Fateful Gaps. How Doctor Zhivago Was Printed in the Netherlands), De Parelduiker 2 (1998), 28–37; Petra Couvee, «Een geslaagde stunt, Operatie Zjivago, de ontknoping» (A Successful Stunt. Operation Zhivago, Denouement) in De Parelduiker 1 (1999), 63–70; Vos, De Geheime Dienst.


[Закрыть], а при посредничестве Руди ван дер Бека, отставного майора, который возглавлял нидерландское отделение антикоммунистической группировки «Мир и свобода» (Paix et Liberie). Организация ван дер Бека занималась антикоммунистической пропагандой. В частности, они взяли на себя ответственность за недавнее нападение на советский павильон в Брюсселе. Через несколько дней после того, как прибыли оттиски, Петер де Риддер, директор издательства «Мутон», вместе с одним из печатников типографии, встретился с ван дер Беком в просторном, отделанном мрамором фойе величественного особняка на Принсессеграхт в центре Гааги – возможно, в доме номер 27, штаб-квартире нидерландского Красного Креста, чей президент служил в нидерландском отделении «Мира и свободы». Они втроем говорили двадцать минут[483]483
  Петер де Риддер, интервью, данное П. Куве в Лиссе (Нидерланды, октябрь 2008).


[Закрыть], после чего ван дер Бек отдал де Риддеру гранки и подтвердил, что выкупит тысячу экземпляров. «В нашей встрече было что-то таинственное», – вспоминал де Риддер, но решил согласиться – сам не зная почему. Позже в интервью репортеру[484]484
  Peter de Ridder, «Geheimzinnige uitgave van Pasternak. Door Russen verbannen roman in Nederland – clandestien? – gedrukt?» (Mysterious Edition of Pasternak. Novel Banned by Russians in the Netherlands – Secretly? – Printed?), Haagsche Post, October 4, 1958, 5–6.


[Закрыть] «Гаагсе пост» он признавался, что ван дер Бек пригрозил: если «Мутон» не справится, он обратится к другим издателям. Де Риддер испугался, что тогда нельзя будет выпустить другое издание, о котором уже велись переговоры с Фельтринелли. По словам де Риддера, он пытался связаться с миланским издателем, однако безуспешно, потому что Фельтринелли в то время уезжал в отпуск в Скандинавию.

«Я понял, что книгу нужно издать»[485]485
  Петер де Риддер, в интервью, данных П. Куве в Лиссе (Нидерланды, 13 августа 1997), а также П. Финну и П. Куве (29 июля 2008).


[Закрыть], – сказал де Риддер. Кроме того, он подумал, что дело обойдется для него без последствий. Он надеялся, что контракт с Фельтринелли вот-вот будет подписан, а его ждет выгодная сделка без осложнений, которая не привлечет к себе лишнего внимания.

На первой неделе сентября[486]486
  CIA, Memorandum for РР Notes, «Publication of Pasternak's Dr. Zhivago», 8 сентября 1958.


[Закрыть] первое издание «Доктора Живаго» на русском языке вышло в свет. На титуле книги в синей полотняной обложке стояли выходные данные издательства «Мутон». Кроме того, ниже проставили копирайт Фельтринелли с надписью кириллицей: «Д. Фелтринелли – Милан, 1958» (в написании фамилии сделали ошибку, пропустив мягкий знак). Решение проставить копирайт де Риддер принял в последнюю минуту, после того, как первую партию напечатали без упоминания итальянского издателя. Судя по тому, что на обложке и титуле значилось полностью «Борис Леонидович Пастернак», издание готовил к печати не носитель русского языка. Текст романа предварялся кратким предисловием без подписи – возможно, тем самым, которое подготовил для Морроу штатный сотрудник ЦРУ.

Книги, упакованные в оберточную бумагу[487]487
  Рейчел ван дер Вилден, вдова Попа ван дер Вилдена и бывшая сотрудница MI6, интервью, данное П. Куве (Гаага, 16 августа 2012). Поп ван дер Вилден оставил себе одну книгу, датированную 6 сентября. Рейчел ван дер Вилден сохранила ее. В служебной записке ЦРУ от 25 ноября 1958 также утверждается, что роман вышел «в начале сентября».


[Закрыть] и датированные 6 сентября, погрузили в большой американский автомобиль с кузовом «универсал» и перевезли домой к Уолтеру Чини, резиденту ЦРУ в Гааге. Двести экземпляров отправили в Вашингтон. Почти все оставшиеся книги разослали в резидентуры[488]488
  CIA, Memorandum for Chief, PRD, «Distribution of Russian Copies of Dr. Zhivago», 31 октября 1958.


[Закрыть] ЦРУ в Западной Европе – 200 во Франкфурт, 100 в Берлин, 100 в Мюнхен, 25 в Лондон и 10 – в Париж. Самая большая посылка, 365 экземпляров, ушла в Брюссель.

Гости советского павильона на Всемирной выставке в Брюсселе 1958 года поднимались по нескольким лестничным маршам, как будто входили в огромный музей. Внутри их встречали две огромные статуи рабочих, мужчины и женщины, в классическом стиле соцреализма. На противоположной стороне огромного центрального зала стояла бронзовая статуя Ленина высотой почти в 20 метров. Вождь революции в пальто, накинутом на плечи, смотрел на спутники, ряды сельскохозяйственной техники[489]489
  Описание ЭКСПО см.: The New York Times, 27 апреля и 11 мая 1958; The Washington Post, 25, 26, 27 мая 1958.


[Закрыть], модели советских реактивных самолетов, буровых платформ и угольных шахт. Кроме того, в павильоне выставили образцы колхозной и типичной советской кухонь.

Смысл послания был ясен. Советский Союз стал крупной индустриальной державой, с которой надлежало считаться. После запуска в предыдущем году первого спутника СССР был на подъеме. Посетителям говорили: «Принципы социалистической экономики гарантируют[490]490
  Pluvinge, Expo 58: Between Utopia and Reality, 93.


[Закрыть] нам победу» в соревновании с капитализмом.

Привезли в Брюссель и обширную культурную программу. На выставку приехали артисты балета Большого театра и Московского цирка; они выступали на территории выставки и в центре Брюсселя. Русские не жалели сил, внушая гостям выставки трепет и восхищение.

Хьюберт Хамфри, сенатор-демократ от штата Миннесота, презрительно заметил: «…судя по тому, что нам известно о планах Советов[491]491
  Rydell, World of Fairs, 200.


[Закрыть], едва ли в Советском Союзе осталась хоть одна надежная театральная труппа, артист балета, музыкант, певец, танцор или акробат, если их услугами можно воспользоваться в Брюсселе».

Соединенные Штаты не спешили признать, что брюссельская выставка стала ареной холодной войны. Конгресс нехотя выделил 13,4 миллиона долларов на американский павильон, хотя стало известно, что Советский Союз намерен истратить на свою часть экспозиции примерно 50 миллионов долларов. Ответственные за проведение выставки пребывали в неуверенности; они не знали, что включить в программу и следует ли Соединенным Штатам признавать некоторые недостатки американского общества, особенно массовое насилие, сопровождавшее в прошлом году десегрегацию публичных школ в Литл-Роке (Арканзас). Решено было сделать небольшую пристройку к основному павильону. Там открыли экспозицию, посвященную межрасовым отношениям. Впрочем, ее почти сразу же закрыли после протестов конгрессменов с Юга.

Павильон Соединенных Штатов был внушительным круглым строением; на нем могли разместиться два футбольных поля, а его создатель, архитектор Эдвард Стоун, вдохновлялся римским Колизеем. Павильон с полупрозрачной крышей производил впечатление «очень легкого и воздушного, прозрачного». Организаторы решили, что Америку следует представлять «окольными путями», а не «тяжелой и утомительной пропагандой «в лоб»[492]492
  Там же, 197.


[Закрыть]. Устроители экспозиции прославляли консьюмеризм и американские развлечения. Каждый день в павильоне США проходило несколько показов мод. Гостей развлекали танцами. На круговом экране показывали видовые фильмы студии «Дисней»: гости переносились от небоскребов Нью-Йорка в Большой каньон. Посетителей угощали хот-догами; им показывали картины абстракционистов. В одном из залов стоял музыкальный автомат. Желающие могли взять воскресный выпуск «Нью-Йорк таймс» на 480 полосах. По предложению Эйзенхауэра, на выставку привезли машины для подсчета голосов; пройдя в зал, гости могли выбрать своего любимого президента, кинозвезду и музыканта.

Когда американский павильон посетил заместитель председателя Совета министров Анастас Микоян, он выбрал Авраама Линкольна[493]493
  Tour guide Betty Rose to William Buell, office memorandum, Travel by Soviet Officials to Belgium, RG 59, 1955-59, 033.6155, National Archives, College Park, MD.; «2 Red Leaders Visit U.S. Pavilion at Fair», The Washington Post, 5 июля 1958.


[Закрыть], Ким Новак и Луи Армстронга, хотя вначале спросил, нельзя ли в последней категории выбрать Шостаковича. Еще на одного советского гостя, писателя Бориса Агапова, члена редколлегии «Нового мира», одного из тех, кто подписал письмо с отказом от «Доктора Живаго», американский павильон впечатления не произвел. «Все это ложь[494]494
  Агапов Б. Поездка в Брюссель // Новый мир. 1959. Январь. 162.


[Закрыть]… Вот почему сущность, общая тема американской выставки вызывает изумление и еще одно чувство – стыд. Просто позор, что талантливых, творческих и трудолюбивых людей представили как народ сибаритов и бездумных хвастунов».

«Доктора Живаго» нельзя было раздавать в американском павильоне, но ЦРУ вскоре нашло неподалеку союзника. Павильон Ватикана назывался Civitas Dei, «Город Бога». Модернистский павильон венчала сверкающая белая колокольня высотой в 190 футов и увенчанная большим крестом. За колокольней главное здание нависало над землей, пригнувшись, словно прыгун с трамплина. Внутри гости видели храм и шесть небольших часовен; экспозиция в залах была посвящена истории папства и истории церкви. Civitas Dei находился поблизости и от американского, и от советского павильонов.

Представители Ватикана и бельгийские католики начали готовиться к приходу советских гостей еще до открытия выставки. Ирина Поснова, основательница бельгийского религиозного издательства, усмотрела в происходящем хорошую возможность обращать гостей в свою веру. Поснова родилась в 1914 году в Киеве, в семье православного богослова; она перешла в католичество, когда училась в Католическом университете в Лувэне. После Второй мировой войны Поснова учредила организацию «Жизнь с Богом» со штаб-квартирой в Брюсселе. Члены организации на себе провозили в Советский Союз религиозные книги на русском языке. Совместно с устроителями ватиканской экспозиции Поснова собрала небольшую библиотеку, которую «припрятали» за занавесом рядом с Часовней Молчания – местом, где предлагалось вспомнить о притеснении христианских общин по всему миру. С помощью русскоговорящих священников и светских волонтеров члены «Жизни с Богом» раздавали религиозную литературу, в том числе Библии, молитвенники и книги на русском языке. В павильон Ватикана приходило довольно много посетителей из Советского Союза; отчасти их привлекала скульптура Родена «Мыслитель», которую на время выставки позаимствовали в Лувре.

По мнению о. Яна Йоса, бельгийского священника и генерального секретаря ватиканского оргкомитета по подготовке к выставке, за полгода павильон Ватикана посетили три тысячи советских туристов. Они, по мнению священника, были в основном выходцами из «руководящих, привилегированных слоев»[495]495
  Joos, Deelneming van de H. Stoel aan de algemene Wereldtentoonstelling van Brussel 1958, 627.


[Закрыть]: ученые, представители Академии наук, писатели, инженеры, председатели колхозов и мэры городов.

Б. Агапов, также посетивший павильон Ватикана, оставил редкий рассказ о том, как там встречали советских гостей[496]496
  Агапов Б. Поездка в Брюссель // Новый мир. 1959. Январь. 155–159.


[Закрыть]. У входа, по словам Агапова, его приветствовал священник на французском языке; гостю показали скульптуру Родена. В ходе разговора, вспоминал Агапов, их постоянно перебивала «крепкая, неряшливо одетая женщина», которая громко говорила по-русски и познакомила его еще с одним священником. Этому священнику, «отцу Пьеру», было лет тридцать пять. Он был румяный, рыжебородый, голубоглазый; от него пахло сигарами и коньяком. Говорил он как коренной москвич.

Священник сказал Агапову, что современный человек в смятении, и, только руководствуясь христианскими ценностями, обретет он спасение. Затем Агапова повели в тайную библиотеку. Отец Пьер объяснил: «Мы издаем специальные бюллетени, в которых советуем, какие фильмы, радиопередачи и книги читать, смотреть и слушать, а какие – нет». Агапов не без удовлетворения заметил, что это напоминает Index Librorum Prohibitorum, список писателей и книг, запрещенных римско-католической церковью.

«Помимо евангелий и молитвенников, – вспоминал Агапов, – в «Городе Бога» можно приобрести всевозможные брошюры и буклеты, в которых можно отыскать Бог знает что о нашей стране, коммунизме, советской власти – несмотря на то, что такого рода пропаганда запрещена уставом выставки». Кроме того, по его словам, «остроносые дамы продают и раздают такие брошюры с «блаженными» улыбками».

В начале сентября эти священники и дамы начали раздавать экземпляры «Доктора Живаго» на русском языке. Книга, вышедшая при участии ЦРУ, наконец дошла до советских граждан. Вскоре синие полотняные переплеты валялись по всей территории выставки: многие из получивших книгу разнимали роман на части и запихивали в карманы, чтобы легче было спрятать.

В выходящем в Германии эмигрантском еженедельнике на русском языке отмечалось: «Мы, русские, должны быть благодарны организаторам ватиканского павильона. Благодаря их усилиям величайшее современное произведение русской литературы – запрещенный в России роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго» – попадает на родину. Обычные русские люди провезли в Россию более 500 экземпляров».

Известие о появлении романа на выставке быстро дошло до Пастернака. В сентябре он писал своему другу Петру Савчинскому в Париж: «Это правда, что «Доктор Живаго» вышел в оригинале[497]497
  Козовой В. Поэт в катастрофе, 250.


[Закрыть]? Кажется, его видели посетители выставки в Брюсселе».