Текст книги "Заговор богов"

– Ты о чем? – не понял он.

– Бараны мы!.. Ортодоксальный семит, как его… Лазарь Гурвиц! Он плелся за нами до гостиницы, поселился по соседству, в кофейне был, склонялся над нами, всё выспрашивал, как добраться до Луксора, – отвлекал, а сам в это время…

Распахнулась дверь, и никто не успел среагировать. Только мужчина по имени Ферручи запустил руку в карман, но поздно: дважды хлопнуло, пули в грудь отбросили его на старый шкаф, который выстоял, но тревожно загудел. Анджей метнулся за кровать, повалил Кристу на пол…

Огонек надежды накрыло синим пламенем… Лицо Ружаны исказилось яростью, она отпрыгнула, запустила руку под паранджу. Еще хлопок – пуля попала точно в голову, содержимое черепной коробки брызнуло на стену: она свалилась как подкошенная. Скулила Криста, Анджей прижимал ее голову к полу, искал выпавший нож. В комнату, вкрадчиво ступая, вошли двое. Мужчина с женщиной. Закрыли дверь. Придвинули комод. «Зря на ортодокса грешили, – тоскливо думал Анджей. – Хороший человек, помогай ему Бог». Энди Симпсон подошла к человеку по фамилии Ферручи. Мужчина был тяжело ранен, хрипло дышал и пытался извлечь из кармана пистолет. Энди выстрелила ему в голову. Еще одним покойником на свете стало больше. Теперь она стояла с двумя пистолетами и держала на мушке тех, кого еще не убили. Лицо у Энди было спокойным, почти приветливым. Бизнес, понятное дело. Ничего личного.

Рональд Симпсон перевернул бездыханное тело Ружаны, запустил руку под складки одежды, что-то бормоча под нос. Теперь и у него было два пистолета. Один большой, другой маленький.

– Не надо, Эндрю, не поднимайтесь, – Симпсон сделал предупредительный жест. – Лежите, отдыхайте. Вам удобнее, и нам не надо постоянно нервничать. Здравствуйте, – он подошел поближе и опустился на корточки. Добродушное лицо, веселые искорки в глазах. – Как жаль, что вы надолго пропали из поля нашего зрения. Пора возвращаться, давно пора…

– Вот сука, – выплюнула Криста и уткнулась лицом в пол.

– Девушка что-то сказала? – встрепенулся Симпсон.

– Девушка молчит как рыба, – процедил Анджей и начал оценивать ситуацию. Полный проигрыш. Если Симпсон и прощелкает момент броска, то Энди с двумя стволами мгновенно устранит упущение. Остается уповать на Осириса – вершителя судеб в загробном мире…

– Глупо как-то, – покачал головой Анджей. – Не понимаю…

– Всё о’кей, – улыбнулся Симпсон. – Не надо понимать, Эндрю. Умные и дураки всегда будут загадкой друг для друга.

– Мы дураки, согласен, – признал Раковский. – И эти двое… хотя о мертвых как-то не принято в отрицательном свете. Вы – коллеги тех парней, что пытались прибрать меня в «Марготе». Хотите знать, где Оракул, и некоторые частности нашей прогулки по Каиру…

– Страстно хотим, – улыбнулась Энди. – Будьте паинькой, Эндрю, скажите нам. И все закончится легко и просто. Мы же понимаем, что в этом деле вы человек посторонний, сами пострадали…

– Не говори им ни о чем, – буркнула в пол Криста. – Все закончится легко и просто, она права.

– М-да, – Симпсон почесал стволом переносицу. – Эндрю, вы, конечно, понимаете, как убедительна боль близкого человека?

– Объясните, Симпсон, – он решил для начала потянуть резину. – Почему… именно вы с Энди? Мы не знали, что поселимся в «Саргоне». Буквально за квартал не знали. Но когда мы вселялись, вы уже там жили!

– Ерунда, – отмахнулся Симпсон. – Не жили мы там. Вас вели от аэропорта, в толчее на эскалаторе прилепили микрофон. Тащиться дальше не имело смысла – мы и так знали, где вы находитесь. За вами следовали на такси, но не приближались. Да, мы проявили терпение. Вы ехали – и мы ехали. Вы пешком – а мы на автомобиле. На улице Эль-Харран вы подошли к полицейскому и спросили про ближайшую приличную гостиницу. Два квартала, – объяснил полицейский. Гостиница «Саргон», проще некуда. Мы с Энди обогнали вас на такси, вещи оставили в машине, поднялись на второй этаж и через пять минут спустились – вы стояли у стойки. Администрация не проявила к нам интереса: не преступники же… – Симпсон засмеялся, Энди тоже прыснула. – Поболтали с вами, вышли. Через двадцать минут извлекли вещи из машины и законно зарегистрировались в «Саргоне».

– И никогда не проживала в отеле семейка Адамс, – вздохнул Анджей.

– Да и мы, собственно, не Симпсоны, – засмеялся лже-Рональд. – Сменили фамилию. Многие так делают. Аменхотеп, например, решил однажды побыть Эхнатоном… Вы же не собирались выяснять, проживают ли в гостинице такие люди? А расположить вас к себе стоило. К сожалению, рубашку с микрофоном вы поменяли – взамен синей надели вишневую. Не беда, дичь бежит на охотника: вы сами явились в кофейню. Ловкость рук, передатчик вместо микрофона – увы, второго микрофона у нас не было, и… у вас на некоторое время заработала голова. Выбросили маяк, заставив нас понервничать. В какую, интересно, сторону вы подались? Но Энди – умная девочка, как и все блондинки, – предложила версию, что некто вас прикрывает. Осталось выяснить кто. Очень уж нервничала эта «мусульманская» пара…

– Ладно, Ронни, хватит болтать, – не выдержала блондинка. – Пора кончать. Два вопроса: где Оракул? И куда вы ходили позавчера?

«Они не слышали наш разговор с Ружаной, – пронеслось в голове. – Поздно подошли».

– Да не знаю я, где Оракул! – возмутился Анджей. – И Ангерлинку докладывал ровно то же! Мы ходили в музей «Мистика Востока» на улице Снофру – именно там прохлаждаются ваши Предок с Обезьяной! Только вам их не добыть – там такая охрана, что… – Он закашлялся.

– Ну и глупец, – пробормотала Криста.

«Улицу Снофру эти изуверы должны съесть, – думал Анджей. – Только нам от этого какая польза?»

Убийцы многозначительно помалкивали. Не спешили проникаться доброжелательностью.

– А как насчет боли близкого человека? – вкрадчиво спросил Симпсон.

– Сейчас узнаем, – встрепенулась Энди. Вскрикнула Криста, когда эта тварь заломила ей руку, придавив позвоночник коленом. Раковский рванулся, чтобы порвать блондинку на кусочки, но звук взводимого курка остудил рассудок.

– Лежите, Эндрю, – усмехнулся Симпсон. – Уже побегали и попрыгали. Смотрите внимательно – сейчас Энди будет ломать пальчики на руке вашей прекрасной дамы. Начнет с мизинчика. Итак, признайтесь нам, пожалуйста, где находится Оракул? Вы же беседовали с господином Замойским перед его скоропостижной смертью?

– Вот именно, – прохрипел Анджей. – Скоропостижной… Он не сказал ничего про Оракула. Думал, что выживет…

– Не думал, – улыбнулся Симпсон. – Замойский знал, что умрет. Ломай, Энди.

– Всё не сломаете, нацисты проклятые… – простонала Криста. – Не говори им ничего, Анджей…

– Стойте! – сказал Раковский. – Энди, оставьте ее в покое и отойдите. Я скажу.

– Пожалуйста, – Энди отпустила Кристу и отступила в тень. Криста рухнула на плечо.

«Оракул зарыт на шестнадцатом километре Гржанской дороги, в десяти шагах на север от километрового знака, на краю леса, под поваленным дубом…» – пронеслось в голове Анджея.

– Давайте, Эндрю, – торопил Симпсон. – Вдохните хорошенько, выдохните…

– Девятый километр Гржанской дороги, пятнадцать шагов на юг от километрового знака, яма, замаскированная ворохом можжевельника…

Энди молча взвела курок.

– Эх, Анджей, как же это глупо… – прошептала Криста.

– Что она сказала? – встрепенулся Симпсон.

– А вам не все равно? – спросил Раковский.

– Да как сказать… Подожди, радость моя, – Симпсон задумался. – А если он врет?

«Вот именно, – подумал Анджей. – Про улицу Снофру они проверят, а вот насчет девятого километра Гржанской дороги…»

– Давай еще раз спросим, – пожала плечами Энди.

– Так он ответит то же самое… В машину их, Энди.

На улице неумолимо рассветало. В коридоре хлопнула дверь. Простучали босые ножки.

– Опасно, – заметила блондинка.

– Но мы сотрудники Интерпола, ты забыла? Изловили злостных фальшивомонетчиков. Звони Фархаду, пусть подгонит машину к дому. И собери личные вещи этих субчиков – документы, телефоны, деньги…

Каирская гонка выходила на финишную прямую. Им стянули руки кожаными ремнями, вытолкали в коридор. Прогнали, подталкивая в спину. Лестница располагалась вдали от окна, почти не освещалась. Симпсон первым ступил на трухлявые ступени, добрался до середины марша, осмотрелся, сделал знак сообщнице.

– Вперед, – та толкнула их в спину.

Словно колокольчик прозвенел в темном углу под лестницей. Крошка Муххабат! Ранняя пташка! Анджей знал, что сейчас произойдет. Единственное развлечение у ребенка… А те не знали. Детский смех им казался незначительным препятствием. Симпсон шел по лестнице впереди процессии, и вдруг охнул, нога провалилась в пустоту, застряла лодыжка. Он потерял равновесие, выронил пистолет, с ужасным грохотом покатился вниз! Шустрое тельце метнулось из темноты, смех отразился от стен, хлопнула дверь. Анджей уже выбрасывал локоть (какое счастье, что руки им связали не за спиной!). Резкий удар под дых, повалился на Кристу, которая заблаговременно присела. А дальше чистый Голливуд. Раковский вдавливал в ступени Кристу, видел, как Энди стала терять равновесие, сорвалась нога, а под вторую он сунул свою. Блондинка перелетела через бедро, он опять не оплошал, собрал все силы в левую ногу, послал ее еще дальше. Не секунды все решали – доли. Он заскользил на спине, перебирая ногами, – катился с лестницы, как с неровной горки. Затормозил у пистолета – черной «беретты» с навернутым глушителем. Рывком на бок, пистолет в связанные руки, выставил его перед собой.

– Не шевелиться, стрелять буду!

Но эти двое оказались крепкими орешками. Энди активно шевелилась, шаря ладошкой по полу. Пистолет мертвеца по имени Ферручи лежал рядом с ней. Симпсон поднимался, держась за стену, руку прижимал к груди, ноги дрожали.

– Симпсон, не оборачиваться, руки на стену!

Но он обернулся – резко, голова в крови… Черное дуло жахнуло пламенем – убийца стрелял наудачу. Пуля пробила деревянную ступень. Анджей надавил на спусковой курок. Симпсона подбросило, ноги подогнулись. Он упал на колени, потом плашмя – лицом в пол. Труп.

– Энди, замри!

Но и этой было мало. Нашарив пистолет, она собралась с силами, чтобы одним рывком… Раковский видел ее глаза – горящие ненавистью, обжигающие, страшные. Уже не бизнес, уже личное. После смерти будет преследовать, являться в кошмарных снах, мотать нервы. Она подняла пистолет. Не успеет. А кто не успел – тот провожающий… Анджей выстрелил в плечо. Скосил – зацепило грудину. Ее швырнуло на пол. Ничего, при своевременно оказанной медицинской помощи, месяца через четыре…

Мирные египтяне пока не сбежались. Время сонное. И человек по имени Фархад – «водитель кобылы» – где-то запаздывал. Страдал ослабленным слухом? Раковский яростно возил запястьями, чтобы ослабить давление ремня. Поднялся на колени, пополз к Кристе. Девушка боролась с собственной ногой.

– Давай руки.

Он помог ей подняться, исхитрился сунуть пистолет в карман, заковылял к вещам, которые Энди загрузила в синюю спортивную сумку. Умница Энди – банковские карты, документы с авиабилетами, телефоны. Даже нож с костяной рукояткой, приобретенный в лавочке старьевщика. Тут блондинка решительно права – не надо оставлять на месте преступления никакого оружия.

– Стой, не шевелись, подними руки… – Анджей перерезал ремни. – Теперь ты помоги мне… – Она дышала, как паровоз, но контакта с реальностью пока не теряла. Резала ремень, закусив губу, едва не вскрыла ему вену, но он терпел, помалкивал.

– С тобой одни неприятности, Раковский… Опасно находиться рядом с тобой, ты не можешь без приключений…

– Неправда, – возразил Анджей. – Еще полмесяца назад моя жизнь была размеренна и ленива, я обучал нерадивых школяров, прилежно платил по счетам, рисовал обнаженных полек…

– Господи, почему у тебя такой тупой нож?.. Ты убил эту бабу?

– Подбил.

– Как вспомню ее морду… Разве бывают такие жестокие убийцы? Это не они расправились с Улофом Пальме?

– Они, Криста. А еще с Лорой Палмер и принцессой Дианой… Всё, я на свободе, бежим!

Тишина в доме такая хрупкая. Девочка во дворе (замечательная девочка), человек по имени Фархад… Анджей потянул подругу под лестницу, наткнулся на дверь, заваленную досками. Расшвырял их, выбил ногой, вывалился в пустынный дворик, обнесенный низкорослым каменным забором. До самолета в страну кактусов оставалось чуть больше трех часов…

Они шагали по лабиринтам кривых улиц. Бесконечные трущобы, однообразные лачуги – по мусульманской традиции, окнами во двор, глухой стеной на улицу. Появлялись прохожие, которым они приветливо улыбались (чего стоила эта приветливость!). Дома подрастали, теснились, словно кручи. Пыльная площадь с пересохшим фонтаном. Передохнули, выбрав лавочку. Анджей манипулировал кнопками телефона. Список блокированных абонентов. Дважды звонил Павел Айзик, десять раз – Алька! Совсем сдурела баба. Еще одна попытка взять за шиворот Ангерлинка… Неужели чудо случилось?

– Раковский? – хрипло вопросил глава не такой уж всемогущей организации. – Вы знаете, который час в Праге?

– Плевать, господин Ангерлинк, – сухо сказал Анджей. – Огромное желание послать к чертям вас и вашу контору…

– Вы бы выбирали выражения… Что случилось? – Ангерлинк проснулся.

– Четыре трупа. По сравнению с мировой войной немного. Точнее, три трупа – четвертая, возможно, выживет. Но, увы, это не Ружана.

– Говорите, – голос абонента дрогнул.

– Вы уверены?

– Говорите! Эта линия безопасна.

Он слушал, не издавая ни звука.

– Знаете, господин Ангерлинк, мы устали, – ударно закончил Анджей. – Полчаса назад на наших глазах убили двоих людей. Могли и нас – но вмешался редкий случай. Как долго он будет вмешиваться, я не знаю. Почему бы мне не обналичить всё, что есть на банковских картах, и не уйти на дно? Это делается быстро, ваши клевреты не успеют арестовать счета. А скрываясь от вас, мы проживем дольше, чем работая на вас.

– Не порите горячку, Анджей, – возмутился Ангерлинк. – Обещаю, что поездка в Мексику будет безопасной. Люди, выдающие себя за Симпсонов, обезврежены. Если их боссы знают, что вы летите в Мексику, они не успеют за два часа предпринять необходимые действия. И, кроме того… – Ангерлинк помолчал. – Могли бы и сами догадаться. В Мексике, Мадагаскаре, Шотландии им незачем бегать за вами с пистолетами. Это в их интересах – чтобы вы отправили в Прагу предметы коллекции умбара. Решающая битва за обладание коллекцией развернется в Праге. Надеюсь, уже без вашего участия.

– То-то они за нами носятся, – неуверенно заметил Анджей.

– Перестаньте, Анджей. Вы прекрасно понимаете. Пропал Оракул – и каждый охотник желает знать, куда его спрятали… А что касается Предка и Обезьяны, то им нужна информация, в каком уголке Каира притаились эти двое охламонов… Повторяю, Анджей, – больше недоразумений не будет, – говорящий выделил последние слова. – А чтобы вам не сильно расстраиваться, давайте сделаем так: в случае подобного недоразумения ваш… хм, гонорар вырастает вдвое. Договорились?

«Ума не приложу, зачем неженатому покойнику два миллиона? – подумал Анджей. – Завещать на ремонт социального жилья в родном районе?»

– Ну, допустим. А как с людьми, напавшими на мисс Зиверс в гостинице «Теко»?

– Тоже не повод для паники. Чтобы отследить перемещения предметов коллекции умбара, страховое агентство «Рэйзи Иншуренс» наняла не некая транснациональная компания, как было доложено мисс Зиверс, а сомнительная фирма «Авиком», занимающаяся сбытом ювелирных и антикварных изделий. Где произошла утечка информации, сейчас выясняется. Но главное в том, что в данный момент руководство фирмы находится под нашим колпаком и с директором проводится работа. Он понимает, что любой наскок на наших людей будет означать для него больше чем неприятность, а впечатление дурака этот человек не производит. Так что отриньте сомнения, Анджей, смело отправляйтесь в аэропорт. Удачного вам полета.

Ангерлинк разъединил связь. Анджей растерянно смотрел на Кристу. Девушка не шевелилась, печально смотрела в затянутое утренней дымкой пространство. Губы беззвучно шептали молитву.

– Послушай, – она вздрогнула и повернула голову, – у меня к тебе одна просьба перед очередным отбытием на казнь.

– Слушаю, – Раковский улыбнулся и нежно обнял девушку.

Она положила голову ему на плечо, судорожно вздохнула.

– Давай напьемся?

Глава 7

Он засыпал под монотонное гудение мотора. Глаза закрывались. Содержимое краткого справочника по мексиканской столице, который он схватил с лотка в аэропорту, уже не откладывалось в сознании. В девять утра по каирскому времени аэробус компании «Аэромехико» оторвался от взлетной полосы и взмыл в небо. Красотка в униформе любезно известила на трех языках, что экипаж всегда к услугам пассажиров, перелет займет шестнадцать часов, по ходу которых придется перепрыгнуть восемь часовых поясов и провести дозаправку на Мадейре. В пять вечера по мексиканскому времени самолет (если ничего не случится) произведет посадку в международном аэропорту Бенито Хуарес.

Он засыпал и никак не мог заснуть. Посапывала Криста на правом плече. За проходом сидела большая мексиканская семья: габаритные мама с папой, три ребенка-погодка. Желание иметь сына, как всегда, порождает великое множество дочерей. И судя по тому, как отец семейства поглаживал по руке свою крошку, бросать эксперименты он не собирался. За мексиканцами сидели трое европеоидов. Каждый раз, когда самолет проваливался в воздушную яму, они весело кричали: «Помогите, падаем!» – и пускали по кругу емкость с золотистым содержимым.

Анджей заставил себя очнуться. Неуютно в забытьи. Лоснящийся божок с единственным (зато каким!) глазом продирался через мозг, грозил ему назидательно перстом. Раковский глотнул тоника, пошуршал страницами. Правда ли, что супруга великого мексиканского художника Диего Ривера была любовницей Троцкого? Тьфу. Анджей перевернул страницу. Странно, если на пятнадцатой странице дырка, то обязательно будет и на шестнадцатой… Огромная мексиканская столица построена не только на костях замученных Кортесом ацтеков, но и на… воде. Засушливая горная долина. Высота – за два километра. В незапамятные времена обширная долина была запружена лавовым потоком и превратилась в глубокое озеро. Вулканы извергались, озеро обмелело. Сверху выросла твердая корка, а на глубине – желеобразная масса, содержащая 85 % воды. Воду качают для городских нужд, и это привело к тому, что город опустился на пятнадцать метров. И продолжает опускаться – до тридцати сантиметров в год. В зданиях формируются трещины, небоскребы кренятся. Единственное спасение для города: накачивать воду под давлением в подземное озеро…

Он уснул, уронив справочник, и во сне упорно боролся с гномами подземелья, отгоняя их струей из шланга.

– Раковский… – трясла его за плечо Криста. – Ты проспал всё на свете – завтрак, обед, дозаправку на Мадейре. Как ты можешь столько спать?

– Сколько хочу, столько и могу… – Анджей решительно отказывался просыпаться. – Отстань…

– Мы скоро прилетим, вставай, – она продолжала его трясти. – Самолет снижается… Ой, боги… Раковский, мы, кажется, падаем в океан…

– Всплывем, – пробормотал он. – У тебя плавучесть положительная?

– Положительная… Но летаю плохо…

Он открыл один глаз. Криста подалась к иллюминатору, вытянув красивую шейку. Справа от нее мулатка с каторжными цепями в ушах что-то выговаривала непоседливому малышу. Вероятно, напоминала о древней красивой традиции в мексиканском воздушном флоте: сбрасывать непослушных детей за борт. Он чмокнул Кристу в изогнутую шею и начал стремительно засыпать.

– Просыпайся, – она трясла его как грушу. – Теперь мы точно падаем… А скажи, Раковский, куда мы поедем в Мексике?

– Не скажу, – он открыл глаза. Самолет действительно снижался. Уши заложило. Голос девушки куда-то пропадал, делался неразборчивым. И вдруг приблизился, она проорала ему в ухо:

– Мы с тобой самоубийцы, Раковский! Знаешь, что рассказала мне Лючия (видимо, соседка справа)? Город, в который мы летим, со всех сторон окружен действующими вулканами! Иногда они просыпаются! Двадцать с лишним лет назад в Мехико было землетрясение, от которого в городе камня на камне не осталось! Этот город стоит на почвенной подушке! А подушка плавает по подземному озеру!

– По болоту, – буркнул Анджей. – Как Санкт-Петербург в России.

В справочнике значилось, что над городом возвышаются два действующих вулкана: Попокатепетль и Истаксиуатль («Курящий мужчина» и «Спящая женщина»). Временами просыпаются и дают прикурить – и куда уж там революциям и восстаниям…

Самолет заходил на посадку – с юга. Зеленые поля, скученные коробочки пригородов. Вулканов не видно, над городом висела дымка. Посадочная полоса выросла из ниоткуда: колеса плавно коснулись бетона, легкий толчок…

Таможенник долго не терзал. Профессор так профессор.

– А вы? – с любопытством посмотрел он на Кристу.

– Ассистент, офисияль, – объяснил Анджей и добавил по-польски: – Подай то, унеси это, ступай на…

– Of сourse, – согласился таможенник и протянул документы. – Счастливого пребывания в нашей стране, господа. Надеюсь, вам здесь понравится.

– Хорошо, я запомню, – сквозь зубы пробормотала Криста.

Это был не город, а плавильная печь. Дышать было нечем. Их выплеснуло с толпой на привокзальную площадь. Такой людской массы он не видел даже в Каире. Гудели машины, толкались люди, одетые вполне по-европейски, – метисы, смуглые индейцы, белые, черные. Вавилонское смешение языков. Знакомые слова путались с напевной мелодичной абракадаброй.

– Ты не полиглот? – на всякий случай поинтересовался Анджей. – Все-таки испанский язык – это не какое-нибудь банту. Полмира говорит на испанском.

– Нет, – огрызнулась Криста. – Моя память перегружена. Если в нее вложить еще и испанский, я просто сдвинусь по фазе.

Из людского потока выкрутился плотный колобок с улыбкой до ушей, в парусиновой жилетке, бейсболке, развернутой козырьком вправо, и с воплем: «Уау, полако, полако!» – набросился на них, как Микеланджело на мраморную глыбу. Они тревожно переглянулись. Возможно, этот парень слышал, как они переговаривались по-польски.

– Этот прохиндей от нас чего-то хочет, – задумчиво пробормотала Криста. – Думаешь, подставная фигура? Хитрюга, конечно, но на вид вполне симпатичный. Посмотри, какие располагающие ямочки на щеках.

– Это ноздри, – возразил Анджей.

Толстячок затрясся в добродушном хохоте и вдруг сказал по-польски, хотя и с акцентом:

– Про ноздри – это ты молодец. Такси нужно, ребята? Я же вижу, нужно. Пошли, пошли, машина рядом. Довезу, оглянуться не успеете…

– Ба… – разинув рты, они переглянулись. А этот торопыга уже тянул у них из рук полупустые сумки, втискивался в толпу. – Не бойтесь, – бормотал, работая локтями. – Филиппе не обманщик, не жулик, не мафия. Довезу куда надо, останетесь довольны. Эх, любил когда-то Польшу, – он радостно подмигивал.

Пикнула сигнализация, водитель бросил сумки в багажник подержанной «Короллы» с шашечками, хлопнул крышкой и победно оглядел клиентов: попались, голубчики.

– Тебя зовут Филиппе? – Анджей покосился по сторонам – не сужается ли кольцо врагов.

– Филиппе, – радостно подтвердил колобок. – Но не Кальдероне.

– А кто такой Кальдероне? – потянула за рукав Криста.

– Президент Мексики, – буркнул Анджей. – Об этом знают даже безграмотные художники и профессора мировых академий живописи.

– Подумаешь, – она сложила губки бантиком. – Президента Праги… тьфу, Чехии я тоже не знаю. Объясни, мне это нужно для работы?

И снова попался лихач. Вырулил с обросшей королевскими пальмами стоянки, пристроился на крайнюю левую полосу и погнал. Великолепная автострада вела в столицу Мексики. Водитель был предельно неуравновешен. Пассажиры хмуро молчали, а он энергично жестикулировал, подпрыгивал, болтал. О том, как много лет назад в Мексику из-под Кракова приехала его бабка – Диана Глинка, вышла замуж за местного сталевара, родила чернявого Аугусто, который впоследствии стал папой Филиппе. Именно бабка научила Филиппе польскому языку и даже сумела привить неуловимую ностальгию по местам, где он ни разу не был. Можете представить? Он даже знал, где на карте мира находится Польша!

– Жизнь была суматошная, – повествовал Филиппе, яростно орудуя баранкой. – Мать с отцом развелись, мать уехала в Калифорнию на крыше грузового вагона, хотела и меня с собой, да не вышло. Да бес с ней, Калифорнией. Если руки золотые, какая разница, откуда они растут? Работал плотником на асьенде у ранчерос Альберто Олонзо, развозил по деревням «траго» – выпивку для бедняков, перебрался в город из провинции Монтеррей, работал автослесарем, развозил мебель, теперь вот таксистом…

Город подрастал на глазах. Растворились коробочки пригородов. Проплыл красивый парк, изобилующий роскошными эвкалиптами и тропической акацией. Появлялись изящные особняки, вычурные таунхаусы с забитыми парковками. Справа замаячил оригинальный архитектурный комплекс из нескольких десятков зданий, украшенных росписями и мозаикой.

– Мексиканский национальный университет, – пояснил Филиппе. – Храм науки и искусства. Двести гектаров полезной площади. Сам Сикейрос – гигант мексиканского мурализма – расписывал ректорат. Самый крупный студенческий центр Мексики…

Движение замедлялось, поток машин делался плотнее. Подрастали здания, образуя многоэтажные архитектурные ансамбли. Строения из стекла и бетона чередовались старинными постройками в колониальном стиле. Первые этажи – цветущий капитализм: рестораны, салоны, магазины, толпы людей на тротуарах. Погода как в Каире: жарища несусветная, давка, суета, ароматы автомобильных выхлопов…

– Везти-то куда? – поинтересовался Филиппе.

Анджей по привычке начал озираться. Возможно, прав Ангерлинк, нечего им бояться в Мексике. Дружественная католическая страна, вменяемые люди.

– Покружи по городу, Филиппе. Проведи экскурсию, ты же никуда не спешишь? А в деньгах не обидим, не волнуйся. Двести песо – нормальные деньги?

– С удовольствием, – обрадовался колобок. – Я вам даже кондиционер включу.

– Мог бы и раньше, – прошептала Криста. – У меня уж позвоночник к рубашке прилип…

Дорога переходила в одну из центральных магистралей. Колоритные дома-этажерки уступали место современным высоткам. Исторический центр – площадь Сокало, объединившая три культуры: ацтекскую, колониальную и современную: готический храм, индейская ступенчатая пирамида, коробки двадцатого века. Гигантский отель «Мехико» в виде развернутой книги…

– Хорошо-то как… – шептала Криста, получив порцию свежего воздуха. – Может, здесь у нас всё будет в шоколаде…

Шофер услышал слово «шоколад» и начал объяснять, что многие слова, вроде «шоколад», «томат», произошли от индейских и стали интернациональными. Что индейская культура – это в Мексике ВСЁ. Началось с ольмеков, которые понаставили по стране огромных каменных голов с африканскими лицами (кого изображают и зачем ставили – непонятно) и покорились культуре Теотиуакана. Тольтеки покорили Теотиуакан и всюду понаставили суровых четырехметровых воинов с бабочками на груди. Ацтеки покорили тольтеков (чего только при этом не понаставили), а ацтеков покорил кровожадный и беспощадный Кортес, истребив коренное население почти под корень. С той поры и бродят по пустынным просторам страны неприкаянные пеоны – безземельные батраки…

– А может, так и надо было, кто его знает, – размышлял Филиппе. – С ацтеками тоже, говорят, не все ладно было. Обычаи уж больно экзотические. Не принесешь на закате человеческую жертву – солнце утром не встанет…

Филиппе самозабвенно кружил по центру Мехико. На улицах становилось свободнее: проходил час пик.

– Отель «Камино Реаль», – небрежно бросил Филиппе. – Не желаете, господа?

– Красиво, – мельком оглядев достопримечательность, заключил Анджей. – Но останавливаться не будем.

– Президентский отель, – расхохотался Филиппе. – Для глав правительств и государств, прибывающих в Мексику с визитами. А куда вас везти? На второй круг?

– Нет, Филиппе, хватит, – Анджей посмотрел на часы. – Давай к вокзалу. Хорошо у вас в столице, но есть места лучше.

– Это где? – удивился водитель. – На Юкатане, что ли?

– Примерно, – согласился Анджей. – Прокатимся в одно место.

– Хорошо, – пожал плечами Филиппе. – Здесь недалеко.

Он вывернул руль, успев проскочить светофор, и выехал на улочку, где разделительная полоса была засажена пихтами и соснами. Проехали закрытое спортивное сооружение со сферическим куполом.

– Спорткомплекс «Корверо», – пояснил Филиппе, сворачивая на улицу, плотно заставленную двухэтажными домами. Покосился через плечо на купол. – Здесь иногда тренируются наши легионеры…

И потерял контроль над дорожной ситуацией! Спортивный «Бьюик» лохматого года, несущийся во встречном направлении, решил свернуть налево на примыкающую улочку. По всем правилам движения (даже мексиканским) он был обязан пропустить такси, а уж потом сворачивать. Но если нет мозгов, указатели не нужны. Не сбавляя скорости, «спортсмен» пошел налево, будучи уверенным, что таксист не пожелает биться в лепешку. Филиппе не стал бы рисковать. Но таксист отвлекся, поздно выжал тормоз. В последний момент он, гневно вопия, вывернул баранку, «Короллу» развернуло влево, занесло, протестующе взвыли тормоза, и «Бьюик» влепился правой фарой в правое крыло…

Криста завизжала, чуть не расставшись с челюстью. Анджей ударился плечом, выставил руку, которая и не дала ей разбиться.

– Ну и ну… – он обнял девушку за дрожащее плечо. – Всё у нас не так…

Она смотрела на него с ужасом. Водитель был пристегнут ремнем безопасности (как бы глупо это ни выглядело) и почти не пострадал.

– О, святой Грааль! – Он выскочил из машины и, потрясая кулачком, начал грозить людям в «Бьюике». Одновременно распахнулись четыре двери, вывалились четверо – молодые, разъяренные. Индейцы – судя по красным рожам, раскосым глазам и пестрым рубахам. Верховодил рослый, осанистый, с горбатым носом, пылающим взором и длинным «конским хвостом». Он возмущенно трубил. Водитель, абсолютно лысый, с угловатым черепом, обогнул капот, глянул на расквашенную фару, схватился за голову. Еще двое – приземистые, патлатые, чудовищно непривлекательные, – повинуясь велению «вождя», бросились с кулаками на Филиппе.

– А это что за гуроны? – ахнула Криста.

Полиции поблизости, естественно, не было. Машины перед местом ДТП сбавляли скорость, старательно объезжали. Толстяку Филиппе вывернули руки, швырнули на капот «Бьюика». Он пытался возражать, засадил кому-то коленом. Осанистый гортанно каркнул в лицо. Филиппе сплюнул и протестующе заорал. Здоровяк схватил его за шиворот, начал безжалостно трясти. Подскочил лысый, пролаял про тяжелые повреждения, несовместимые с ремонтом, и больно врезал Филиппе по почкам.