Текст книги "Королевский пират"

Маркус округлил от удивления глаза и помотал головой. Рассказ Николаса окончательно сбил его с толку. Амос же задумчиво кивнул:

– Валкеру – это ведь повелители драконов?

– Вот именно. Что же до пантатианцев, то они являют собой что-то вроде человекоподобных ящериц. Так, во всяком случае, говорил твой отец, кузен Маркус. Они поклоняются одной из древних валкеру и считают ее своим главным божеством. И они жаждут заполучить тот волшебный Камень жизни, с помощью которого надеются оживить эту богиню.

Амос поскреб в затылке:

– Но ведь Сетанон давно покинут жителями. По слухам, на город наложено заклятие и находиться в нем опасно. Неужто же такая ценная вещь, как этот арте… в общем, Камень жизни, оставлена там без всякого призора?

– Дядя Мартин сказал, что Камень жизни стережет огромный дракон, который к тому же посвящен в тайны будущего. К нему можно обратиться за советом, как к оракулу. Когда мы вернемся из этого плавания, я непременно попрошу отца, чтобы он меня туда отпустил. Я очень желал бы кое о чем спросить этого дракона.

– Но почему отец сам мне об этом не рассказал? – продолжал недоумевать Маркус.

– Потому что он поклялся Лиаму молчать об этом, – терпеливо объяснил ему Николас. – И долгие годы о существовании Камня жизни знали только сам король, наши с тобой отцы да еще Паг.

– И Макрос, – вставил Траск. – Ему-то уж точно об этом известно.

Дверь каюты отворилась:

– Макрос Черный бесследно исчез сразу же после битвы, – невозмутимо произнес Калис, на секунду задержавшись в дверном проеме и приветствовав всех легким кивком.

– Почему это ты не изволишь стучаться?! – проревел Амос. – И кто дал тебе право подслушивать наши разговоры?!

Принц эльфов пожал плечами:

– У меня ведь очень острый слух, а переборки между каютами такие тонкие, что, находясь у себя, я не пропустил ни одного слова из вашей беседы. – Он прислонился к стене и спокойно добавил:

– К тому же, я знаю от своего отца о самке дракона, что стережет Камень жизни в Сетаноне. Отец когда-то был с ней дружен. Он многое мне поведал также и о самой битве. Но почему это ты, Николас, решился вдруг нарушить клятву?

– Потому что Маркус – мой кровный родственник. Он тоже принадлежит к королевскому дому, хотя его отец и отказался от права на престол от своего имени и от имени всех своих потомков. А Траск, как только мы вернемся в Крондор, женится на моей бабке и также войдет в нашу семью. Главное же, что я вполне доверяю им обоим. Если со мной что-нибудь случится, другие должны продолжить начатое нами дело, при этом доподлинно зная, сколь многое от нас зависит. Ведь речь идет не только о спасении пленников, как бы высоко мы их ни ценили. Возможно, настанет и такое время, когда мы будем вынуждены прекратить погоню и обратить свои силы на другое. – Николас ненадолго умолк, а затем продолжил приглушенным голосом, тщательно взвешивая каждое слово:

– Твой отец, Маркус, вовсе не из тех людей, что склонны преувеличивать опасности, и все же мне нелегко принять его последние слова на веру. Ведь он говорил мне, что артефакт, хранящийся в Сетаноне, каким-то непостижимым образом связан со всеми живущим на нашей планете. И если пантатианцам удастся им завладеть, они с его помощью попытаются воскресить свою давно умершую госпожу, которую считают богиней. Но это неизбежно приведет к гибели остальных, всех без исключения, кто населяет наш мир, от могущественных драконов до ничтожнейших насекомых. «Спастись не удается никому», – повторил мне дядя Мартин. И Мидкемия опустеет. Здесь снова будут в полном одиночестве обитать ожившие души повелителей драконов.

Маркус, впервые услыхавший обо всем. этом, не знал, верить ли ему своим ушам. Он вопросительно, с тревогой взглянул на Калиса. Сын королевы эльфов слегка наклонил голову:

– О том же самом и почти слово в слово говорил мне мой отец. А ведь он, как все вы знаете, тоже не из тех, кто поддается панике.

Маркус провел языком по пересохшим губам и с трудом выдавил из себя:

– Но неужто же эти пантатианцы на такое решатся? Они ведь и сами погибнут вместе с остальными.

Николас пожал плечами:

– Это их не страшит. Они исповедуют культ смерти. И поклоняются валкеру, благодаря которым из обычных, пресмыкающихся превратились в полулюдей, в мыслящие существа. – Он задумчиво покачал головой, будто слова, которые выговаривали его губы, изумляли его самого нисколько не меньше, чем остальных. – Как жаль, что я узнал об этом не прежде», чем Паг нас покинул. Он бы многое мог мне объяснить. Похоже, однако, что пантатианцы надеются остаться в живых благодаря заступничеству своей богини и состоять при ней в качестве слуг-полубогов. Они также рассчитывают, что и остальные живые существа, которые когда-то обитали на Мидкемии, воскреснут вместе с этой валкеру и станут им всем поклоняться. Но и смерти они нисколько не боятся. И счастливы будут погубить всю планету ради возможного воскрешения богини. Теперь вам всем должно быть понятно, почему нам надлежит продолжать поиски. И искать не только пленников из Крайди, но и наших врагов, чтобы одолеть их.

– С этими словами он вопросительно взглянул на Маркуса.

Тот согласно кивнул:

– Да. Теперь мне все ясно, Николас.

– Отрадно видеть, что кузены наконец пришли к взаимопониманию, – усмехнулся Калис.

– И ведь ты отдаешь себе отчет, насколько губительным может оказаться наше с тобой соперничество?

Маркус поднялся на ноги и подошел к Николасу.

– Да. Вполне. – Он протянул руку для пожатия, и принц с готовностью ответил на этот жест примирения. Внезапно губы Маркуса покривила улыбка, сделавшая его удивительно похожим на принца Аруту. – Но когда все это останется позади, – добавил он, – и Эбигейл вернется в Крайди, побереги себя, принц крови!

Угроза эта была высказана в полушутливом тоне, и Николас с принужденной улыбкой ответил:

– Спасибо, что предупредил. И да сбудутся твои слова о благополучном возвращении в Крайди леди Эбигейл и всех остальных. – Кузены снова пожали друг другу руки и вместе вышли из каюты.

Калис взглянул на Амоса. Адмирал чему-то улыбался, подняв глаза к потолку,

– Что это вас так радует, капитан?

Амос вздохнул:

– Да вот, невольно залюбовался этими двумя молодыми петушками, принц. От них, возможно, зависит спасение мира, а они, поди ж ты, находят время и силы хорохориться друг перед дружкой из-за хорошенькой девчонки. – Внезапно взгляд его сделался свирепым, и он прорычал:

– А ты, ежели еще раз посмеешь ввалиться в мою каюту без стука, останешься без ушей! Я их прибью над своей дверью в назидание всем прочим. Ясно?!

Калис улыбнулся и кивнул кудрявой головой.

– Так точно, капитан, – и заторопился к выходу.

Оставшись в одиночестве, Траск перенесся памятью к давно минувшим дням. Он вспоминал о Войне Врат и о Большом Бунте, последовавшем вскоре после ее окончания. Сколько славных ребят погибло на борту его «Сидонии», и во время осады Крайди, и потом, когда гоблины сожгли «Королевскую Ласточку», а его самого и Гая де Бас-Тайру взяли в плен. И следом наступили черные дни для Арменгара. Соотечественники леди Брианы бились с моррелами. Разрозненные вылазки этих тварей в конце концов завершились битвой при Сетаноне.

Амос протяжно вздохнул и отер слезу с морщинистой щеки. Он обратился к богине удачи Рутии с краткой молитвой, которую завершил словами:

– Уж ты давай там пригляди, старая хрычовка, чтоб больше такое не повторилось! – Воспоминания о Бриане вконец его расстроили. Однако Амос Траск, бывший капитан пиратов Тренчард, был не из тех, кто подолгу предается унынию. Помолившись о благополучном исходе плавания и о здравии герцога Мартина, он вскочил на ноги и поспешно покинул свою каюту. Ему не терпелось снова взойти на мостик и принять командование «Орлом».

Глава 9. ФРИПОРТ

Одна из девушек заплакала навзрыд.

– Заткнись, сделай одолжение! – бросила ей Маргарет. В голосе принцессы не слышалось ни злости, ни даже повелительных ноток. Только усталость и досада. Стоило одному из невольников удариться в слезы, как ему тотчас же принимались вторить едва ли не все остальные. Их всхлипывания и горестные причитания наводили на Маргарет тоску. А ведь у принцессы и без того было достаточно причин для уныния.

Дочь герцога Мартина отбивалась от похитителей на всем пути от замка до гавани, где разбойников ожидало множество одномачтовых гребных лодок. Ее несли на длинном деревянном шесте, к которому были привязаны ее стянутые веревками запястья и щиколотки. И все же Маргарет время от времени удавалось, качнувшись в сторону, толкнуть то одного, то другого из бандитов головой или бедром. При этом она не переставая плевалась и выкрикивала ругательства и угрозы. Все это, впрочем, не производило на похитителей ни малейшего впечатления. Последним, что она видела в замке, оглянувшись, когда ее потащили прочь, было распростертое в луже крови на каменном полу тело матери с кинжалом в спине, озаренное отблесками пожара, который полыхал в дальнем конце коридора. Картина эта с той минуты навек впечаталась в память Маргарет и возникала перед ее мысленным взором всякий раз, стоило ей только закрыть глаза. Это неотступное видение будило в душе принцессы неукротимую ярость и жажду мщения.

Среди крайдийских пленников оказалось несколько семи-восьмилетних детей и немногим более десятка взрослых мужчин и женщин, коим уже перевалило за двадцать пять. Большинство же составляли подростки в возрасте от двенадцати до девятнадцати лет. За них, здоровых и крепких, работорговцы наверняка рассчитывали выручить немалые деньги на невольничьих рынках Дурбина.

Однако Маргарет была почти уверена, что жалкая участь рабов не грозит ни ей самой, ни ее товарищам по несчастью, потому что военные корабли Королевства наверняка уже поджидают похитителей с пленниками где-нибудь между Проливом Тьмы и дурбинской гаванью. Ведь ее отец вне всякого сомнения уведомил о происшедшем принца Аруту. Ей же оставалось лишь уповать на скорое освобождение и по мере сил заботиться об остальных. Эти люди были подданными ее отца, и принцесса, волею судьбы оказавшаяся среди невольников, считала себя ответственной перед герцогом за их жизнь и здоровье.

Первая ночь после их пленения оказалась самой тяжелой. Крайдийцев разместили в трюмах двух больших кораблей, которые во время набега держались вдали от порта, за линией горизонта. Большую часть одномачтовых лодок бандиты утопили, проломив днища топорами, остальные уплыли прочь, не дожидаясь, когда корабли снимутся с якорей. Принцессе, выросшей в портовом городе и повидавшей на своем веку немало судов, достаточно было одного беглого взгляда на корабли работорговцев, чтобы определить: путь им предстоял недолгий. Для дальнего плавания у похитителей недостало бы съестных припасов и питьевой воды. Ведь почти все пространство трюмов отводилось для содержания невольников.

Случившееся так подействовало на Эбигейл, что принцесса временами всерьез опасалась за ее рассудок. Компаньонка Маргарет то впадала в унылое оцепенение, то вдруг принималась бурно рыдать и сетовать на судьбу, а иной раз, после уверений принцессы в их скором освобождении, на нее внезапно находила безудержная веселость. Но после недолгого оживления Эбигейл снова замыкалась в себе и погружалась в безысходное отчаяние.

К утру второго дня Маргарет ценой немалых усилий удалось навести в тесном трюме некое подобие порядка. Пленники были лишены возможности уединиться для отправления естественных надобностей. Каждый принужден был пробираться в дальний угол трюма и облегчаться на глазах у остальных над отверстием в дощатом полу. Внизу у днища вырастала гора нечистот. Час от часа она поднималась все выше. И без того спертый воздух трюма наполняло чудовищное зловоние. Это, однако, раздражало Маргарет ничуть не больше, чем постоянный унылый скрип корабельной обшивки, бортовая качка и гул множества голосов. Гораздо сильнее ее заботило состояние здоровья пленников. Некоторые из них жаловались на боль в животе, других били лихорадка и надсадный лающий кашель. Тяготы неволи оказались по плечу далеко не всем. Чтобы хоть немного помочь недужным, принцесса приказала остальным освободить для них пространство в середине помещения и переместиться к бортам. Пленники, как всегда, подчинились ей охотно и без возражений. Никому из них и в голову не пришло бы ослушаться дочери герцога Мартина; к тому же ее распоряжения всегда оказывались точны и разумны.

Одна из старших девушек со вздохом привалилась спиной к обшивке трюма, кивнула в сторону больных и пробормотала:

– Им-то поди хорошо. Они уж скоро отмучаются. А нас заставят ишачить на новых хозяев, пока не подохнем, или продадут в портовый бордель. И никто нас от этого не спасет. Кроме смерти. Ох, скорей бы уж она пришла! – Девушка горько зарыдала, но Маргарет ударила ее наотмашь по лицу, и та испуганно смолкла.

– Если я еще хоть раз услышу подобное от кого-нибудь из вас, – принцесса свирепо обвела прищуренными глазами нескольких пленниц, что сидели и лежали на полу поблизости от говорившей, – то пеняйте на себя! Я вам за такие слова языки поотрываю, ясно?!

Один из юношей, приподнявшись на локте, почтительно ей возразил:

– Миледи, мы понимаем, что вы всем нам желаете только добра и хотите нас утешить в горе. Но ведь вы же своими глазами видели, что они устроили в Крайди! Все солдаты погибли от огня и меча. Откуда же нам ждать помощи?

– От моего отца, – убежденно заявила Маргарет. – Неужто вы думаете, что он станет сидеть сложа руки? Он наверняка уже вернулся с охоты, и похоронил убитых, и нашел пристанище для уцелевших, и послал весть о набеге моему дяде в Крондор. Принц Арута пошлет нам на выручку весь крондорский военный флот. Это говорю вам я, принцесса Крайдийская! – Маргарет гордо вскинула голову и оглядела усталые, изможденные лица своих подданных. Губы ее тронула улыбка, и голос, когда она вновь заговорила, сделался гораздо мягче. – Нам надо держаться во что бы то ни стало. Мы не должны поддаваться отчаянию. Пусть каждый из вас постарается выжить. Это все, что от вас требуется. Просто сберечь свою жизнь и по возможности поддержать тех, кому пришлось тяжелее.

Девушка, которая имела неосторожность высказать свои опасения вслух, всхлипнула, потирая ушибленную скулу, и сквозь слезы прошептала:

– Простите меня, миледи.

Маргарет молча провела ладонью по ее волосам и вернулась на свое место у борта. Эбигейл взглянула на нее глазами, полными слез, и негромко спросила:

– Маргарет, ты и в самом деле уверена, что крондорцы нас скоро освободят?

Принцесса кивнула:

– Еще бы! – и добавила так тихо, что даже компаньонка не смогла разобрать ее слов:

– Во всяком случае, мне очень хотелось бы в это верить.

***

Маргарет разбудил легкий шорох и послышавшийся вслед за ним скрип. В течение дня свет и воздух проникали в трюм сквозь зарешеченный потолочный люк. Теперь же середину помещения для невольников заливали призрачные лунные лучи. В дальних концах трюма и у бортов царил непроглядный мрак. Маргарет приподнялась на локте и огляделась по сторонам. Сперва принцесса решила было, что скрип и шорох ей померещились, но звуки эти раздались снова. На сей раз они слышались даже отчетливее, чем прежде. Вот решетка люка. поднялась, и в трюм скользнула толстая веревка. По ней тотчас же спустился один из бандитов. В зубах его был зажат длинный кинжал, лезвие которого на миг блеснуло в лунном свете. Это внезапное вторжение не разбудило никого из невольников, кроме принцессы.

Разбойник склонился над девочкой-подростком, которая спала, лежа на спине и сложив руки на груди, как раз возле того места, куда он ступил. Несколько мгновений он разглядывал ее лицо, а затем быстро зажал ей рот широкой ладонью. Девочка открыла глаза и затряслась от страха. Она не могла ни закричать, ни даже отпрянуть в сторону: справа и слева от нее свали другие невольники. Бандит ухмыльнулся, зажал оружие в левой руке и всем телом навалился на свою жертву.

– Видишь этот кинжал, милашка? Попробуй только пикнуть, и я тебя живо отправлю на тот свет. Поняла? – донесся до Маргарет его свистящий шепот.

Девочка затравленно кивнула. Бандит убрал ладонь с ее рта. Тем временем Маргарет удалось бесшумно подобраться почти к самой границе светлого пятна в середине трюма. Она видела, как насильник легонько кольнул девочку острием кинжала в нижнюю часть живота.

– Я сейчас проткну тебя насквозь, милашка. Или этим, или кой-чем помягче. Мне-то все едино, а ты выбирай. Ну, что скажешь?

Однако юная пленница была слишком напугана, чтобы реагировать на его слова, смысл которых к тому же навряд ли был для нее постижим. Маргарет поняла, что ей необходимо действовать немедленно. Она поднялась на ноги и, стараясь сохранить равновесие, ибо корабль в это мгновение подпрыгнул на волне, шепотом обратилась к бандиту:

– Оставь ее в покое! Она ведь еще совсем дитя. Ей невдомек, о чем ты говоришь.

Насильник резко обернулся и выставил вперед руку с кинжалом. Маргарет, как и остальные пленники, была облачена в грубое подобие балахона: прямоугольный кусок полотняной материи с отверстием для головы, стянутый на талии веревкой. Принцесса развязала узел веревки и закинула свободно повисшую полотняную завесу за спину. Бандит с изумлением воззрился на ее обнаженное тело. Он явно не ожидал подобной уступчивости ни от одной из пленниц. Чтобы положить конец его сомнениям, Маргарет выступила вперед. Лунный луч осветил ее всю, от макушки до ступней. Разбойник принялся разглядывать принцессу с жадным любопытством, затем, сглотнув, оглянулся на девочку, которая лежала на прежнем месте сама не своя от ужаса. Принцесса провела языком по губам и усмехнулась, сощурив глаза.

– Говорю же тебе, она еще ребенок. Ничего не смыслит. Что тебе за радость от нее? Все, что она может – это лежать как бревно и скулить от боли и страха. Иди-ка лучше ко мне. Я тебе покажу, что такое настоящие скачки на маленьком пони!

Маргарет нельзя было назвать хорошенькой в общепринятом смысле слова, однако она умела нравиться мужчинам, если желала того, и неизменно пользовалась у них успехом. Красоту ей с лихвой заменяли задорный блеск темных глаз, белозубая улыбка, самоуверенная посадка головы, бойкость, подвижность и редкое для девушки ее положения сочетание внутренней силы и женственности. Впрочем, мужчины, глядя на нее, вряд ли отдавали себе отчет, что именно в ней так их привлекало. Что же до фигуры, которую Маргарет без малейшего смущения представила теперь на обозрение разбойника, то она была безупречна. Фехтование, плавание, охота и верховая езда закалили тело принцессы, сделав его стройным и гибким, развили ее мускулы, обтянутые гладкой, эластичной кожей. Маргарет стояла перед насильником, обхватив ладонями затылок и слегка изогнув стан, и на губах ее играла манящая улыбка.

Бандит ухмыльнулся, обнажив гнилые зубы, кивнул принцессе и поднялся на ноги.

– Идет, моя милая! – Он мотнул головой и заговорщически подмигнул принцессе. – Так-то оно и впрямь будет лучше. Девственницы в большой цене, и если б я испортил дорогой товар, мне бы не поздоровилось. Но ты-то ведь – другое дело. Ты, милашка, по всему видать, успела уж далеко пройти по этой тропке. – Приблизившись к принцессе, он отвел в сторону руку с кинжалом. – Давай же позабавимся на славу, раз нам с тобой обоим охота этим заняться! Увидишь, старина Нед знает толк в таких делах! А после я поднимусь наверх, и ты приласкаешь моего приятеля, который меня сюда впустил.

Маргарет с нежной улыбкой вытянула руку вперед и погладила его по щеке. И вдруг к полной неожиданности бандита пальцы ее сомкнулись на его запястье, так что он едва не выронил кинжал. Другой рукой принцесса пребольно сдавила возбужденный член несостоявшегося насильника. Нед взвыл от боли. Те из пленников, кого к этому времени разбудили возня в трюме и вопль бандита, принялись кричать на разные голоса и звать стражей на помощь. Виновник переполоха тщетно пытался высвободиться из цепких, удивительно сильных рук Маргарет.

По веревке в трюм быстро спустились двое стражей и с ними полуодетый торговец невольниками.

Последний, мельком взглянув на обнаженную Маргарет и Неда, корчившегося от боли, мгновенно оценил обстановку и разобрался в происшедшем.

– Наверх его! – распорядился он. Охранники подхватили бандита под руки и потащили к веревке. Он стал горько рыдать и молить их о пощаде. Один из стражей ударил его кулаком в висок, и Нед умолк. – И немедленно поймайте негодяя, который открыл для него решетку, – невозмутимо продолжал работорговец. – Свяжите их вместе, рассеките им руки и ноги, чтоб полилась кровь, и швырните за борт на корм акулам. Пусть все эти похотливые негодяи знают, что так будет с каждым, кто ослушается наших приказаний!

Сверху спустили веревочную лестницу, и охранники вместе с всхлипывавшим Недом поднялись по ней на палубу.

Торговец невольниками подошел к Маргарет:

– Он что же, над тобой надругался?

– Нет.

– Ты не лжешь? Он и в самом деле тебя не изнасиловал?

– Нет.

Мужчина облегченно вздохнул:

– Тогда прикрой наготу и возвращайся на свое место. – Он повернулся и стал пробираться к лестнице, осторожно ступая между телами невольников.

Вскоре крайдийцы снова остались одни в тесном трюме. После скорой расправы над Недом и его сообщником на палубе воцарилась тишина. Решетка была водворена на прежнее место, и лунный свет, расчерченный на квадраты ее прутьями, залил всю среднюю часть помещения.

***

Ровно через неделю после набега на Крайди корабль встал на якорь, и с палубы пленникам крикнули, чтобы те готовились покинуть трюм. Решетку убрали, и в середину трюма спустили веревочную лестницу. Многие из крайдийцев не пережили тягот пути, и Маргарет, помогая больным и ослабленным добраться до лестницы, то и дело оглядывалась по сторонам и пересчитывала неподвижные тела тех, кто умер минувшей ночью. Их оказалось шестеро. Каждое утро на корабле начиналось с того, что подручные работорговцев спускались в трюм и с помощью прочной веревки с петлей на конце вытаскивали на палубу трупы. Затем их выбрасывали за борт. Маргарет давно от кого-то слыхала, что за невольничьими кораблями всегда плывут акулы. Только теперь она воняла, что влекло морских хищников к этим судам.

Принцесса склонилась над двумя молодыми горожанами, мужчиной и женщиной, уговаривая их сделать над собой усилие и встать на ноги. Но те были слишком слабы» чтобы идти. О том же, чтобы они смогли подняться по веревочной лестнице без посторонней помощи, не могло быть и речи. Маргарет все же надеялась как-нибудь им помочь. Но внезапно чья-то тяжелая ладонь легла на ее плечо.

– Ты здорова? – спросил гнусавый голос.

Принцесса резко обернулась. Перед ней стоял один из охранников.

– Я-то здорова, паршивая ты свинья, – выкрикнула она, – но эти двое больны и слишком слабы, чтобы идти.

Стражник подтолкнул ее к лестнице.

– Живо поднимайся на палубу. А с этими мы сами разберемся.

Принцессе не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Добравшись до середины лестницы, она невольно оглянулась назад, хотя и без того хорошо знала, какая участь ждала больных. Один из разбойников стянул горло женщины веревочной петлей и резко дернул вверх конец веревки. Послышался негромкий хруст, и голова несчастной свесилась на грудь. Маргарет заторопилась наверх, чтобы не видеть расправы над мужчиной.

После сумрака, царившего в трюме, солнце и небо показались ей непривычно яркими. Принцесса зажмурилась и отерла слезы, струившиеся по щекам. Пусть все думают, что глаза у нее заслезились от света.

Эбигейл как всегда держалась поблизости от принцессы. Вскоре обе девушки очутились у борта. Внизу на волнах качалась дюжина гребных лодок с мачтами посередине. В каждой на веслах сидели по четверо гребцов. Пленники спускались в лодки по веревочным лестницам. Приняв на борт по два десятка пассажиров, лодки устремлялась к пустынному берегу.

Маргарет без труда спустилась вниз и ступила на дно гребного суденышка. Один из матросов, помогая ей пробраться к скамье, внезапно сжал ее ногу повыше колена грубой пятерней. Маргарет с негодующим криком толкнула его в грудь. Матрос разжал руку и покачнулся. Ему с трудом удалось устоять на ногах. Он шутливо погрозил принцессе пальцем и расхохотался. Тем временем другой гребец обхватил Эбигейл за талию и, как она ни упиралась, прижал ее к своей широкой волосатой груди.

– Эй, Страйкер! – окликнули его с палубы корабля. – Оставь невольницу в покое! Смотри же, ты у меня дождешься!

Матрос отпустил Эбигейл и помахал говорившему рукой.

– Не беспокойтесь, капитан! Мы не попортим ваш товар! Но неужто же нам нельзя хоть немного с ними позабавиться без всякого для вас ущерба?

Другой гребец сплюнул в воду и зло прошипел:

– Будь я проклят, ежели еще хоть раз наймусь к этому паршивцу Питеру Дреду. Где это видано, чтоб ребятам не разрешали вволю повозиться с пленными девчонками?! Для кого это он их так бережет, хотел бы я знать? Для дурбинских сутенеров?

– Потише, приятель, – осадил его Страйкер. – Пораскинь мозгами, ведь ты нынче получишь столько золота, сколько не видывал за всю свою жизнь. Тебе его хватит, чтоб скупить всех потаскух Дурбина, да и после еще порядком останется. Неужто же ради этого нельзя недельку потерпеть, а?

Но собеседник подналег на весла и оставил его вопрос без ответа. Лодка стремительно приближалась к берегу. Она причалила к нему одной из последних. Ступив на песок, Маргарет и Эбигейл побрели к одноэтажному бревенчатому строению, едва ли не единственному на небольшом острове. Там охранники собрали уже всех остальных невольников. Им ведено было войти внутрь. Когда дверь за ними захлопнулась, Маргарет огляделась по сторонам. Эта новая тюрьма мало чем отличалась от прежней. Барак или опустевший склад, куда поместили пленников, скупо освещали солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь щели между бревнами, здесь было почти так же душно и сыро, как в корабельном трюме, и так же пусто. Ложем для невольников должен был служить замусоренный Земляной пол. Между тем многие из переживших плавание были нездоровы и нуждались в уходе. Пленные переговаривались между собой приглушенными, полными отчаяния голосами. Набрав полную грудь воздуха, Маргарет громко произнесла:

– Слушайте! – Невольники тотчас же затихли. Все взгляды обратились к принцессе. – Среди нас много больных. Те, кто в состоянии двигаться, должны помочь остальным перебраться к той стене, – распорядилась Маргарет и указала пальцем в дальний угол барака. – Несколько человек неуверенно двинулись к больным, лежавшим на полу. – Быстрее! – приказала принцесса.

Когда больных перетащили к одной из бревенчатых стен, Маргарет принялась дюйм за дюймом обследовать пол в противоположном углу.

– Что ты задумала? – спросила ее Эбигейл.

– Здесь, в этом месте, почва дает уклон, – пробормотала принцесса, присаживаясь на корточки.

– И что же?

– А то, что нам надо вырыть канаву, по которой нечистоты вытекали бы наружу, – терпеливо пояснила Маргарет. – Иначе мы в них просто утонем. – Эбигейл, брезгливо наморщив нос, отошла в сторону. Принцесса указала на просвет между полом и нижним бревном, откуда в барак проникал узкий солнечный луч. – Вот здесь. Здесь надо рыть сточную канаву!

– Но миледи, – возразил остановившийся неподалеку плечистый юноша, – у нас ведь нет ни мотыг, ни заступов, чтоб копать землю!

Вместо ответа Маргарет встала на колени и принялась рыть землю руками. Это не стоило ей большого труда: почва оказалась мягкой, она почти сплошь состояла из песка и мелкой гальки. Вскоре к принцессе присоединились с полдюжины пленников, и работа пошла спорее. Маргарет, отдав юношам распоряжения относительно длины и ширины стока для нечистот, подошла к двери, стукнула по ней кулаком и громко крикнула:

– Эй, стража!

– Что такое? – отозвался грубый голос снаружи.

– Нам нужна вода.

– Вы ее получите, когда об этом распорядятся капитаны.

– Скажи своим капитанам, что их ценный товар погибает от жажды!

– И не подумаю! Ишь, что ей взбрело на ум! – огрызнулся охранник.

– Ах, так?! – вскипела принцесса. – Ну, берегись! Первому же надсмотрщику, который сюда придет, я пожалуюсь, что ты пытался изнасиловать одну из девушек!

– Так он тебе и поверит!

– И все остальные это подтвердят.

За дверью барака настала тишина. Через некоторое время раздался скрежет ключа в замке, дверь отворилась, и страж протянул Маргарет мех с водой.

– Держи. Скоро ребята принесут вам вдоволь воды из ручья. А пока хватит с вас и этого.

Не удостоив стражника благодарности, Маргарет схватила мех и направилась в дальний угол барака, где лежали больные.

***

Следующие десять дней прошли для пленников в унылом ожидании перемен. Некоторые из крайдийцев умерли в первую же ночь, другие разделили их участь на вторые сутки пребывания в бараке. Стражники вынесли трупы прочь, но в сумрачном, душном помещении не стало просторнее, ибо вскоре туда втолкнули несколько десятков невольников, захваченных в Тулане и Карее. От них крайдийцы узнали, что туланский гарнизон, расквартированный в казармах на острове в устье реки, выдержал натиск бандитов, что же до Карса, то тамошняя крепость была безжалостно разграблена и сожжена, город же пострадал значительно меньше, чем Крайди. Эбигейл тщетно надеялась узнать от кого-либо из пленных жителей Карса о судьбе своего отца. Никто из них, как выяснилось, не видел его среди уцелевших. Девушка впала в глубокое отчаяние, и никакие уговоры и увещевания Маргарет не могли ее утешить. Принцесса, снедаемая скорбью по погибшей матери, не могла, в отличие от Эбигейл, дать волю своим чувствам, и переживала горе молча. Она забывала о своей утрате лишь когда помогала другим. Дни и ночи напролет она терпеливо и самоотверженно ухаживала за больными и умиравшими, утешала плачущих и подбадривала упавших духом.

Тела всех без исключения невольников покрывал слой грязи, смешанной с потеками пота. Благодаря стоку для нечистот, который был вырыт по приказанию Маргарет, кровавый понос, унесший жизни по меньшей мере дюжины пленных, не распространился на остальных. Однако над канавой днем и ночью роились мухи, привлеченные запахом испражнений. Несметные их количества проникали в барак сквозь отверстие под стеной, и их жужжание порой заглушало даже голоса, пленных.

Но внезапно заточению невольников в бараке настал конец. Утром одиннадцатого дня дверь распахнулась, и в тесное помещение, морщась от невыносимого смрада, вошли шестеро работорговцев. Их сопровождали двенадцать вооруженных воинов, чьи лица были скрыты под черными масками. Пленные расступились, освободив для вошедших середину барака, и торговцы невольниками приготовились их осматривать, как делали это всегда.