Текст книги "Море любви"

Я надеялась, что Ники останется и поговорит со мной, но вместо этого он засунул руки в карманы и, насвистывая веселую мелодию, беспечно отправился вслед за Джерритом, задержавшись только у серебристого подноса с шампанским.

А мне, изо всех сил стараясь казаться оживленной, пришлось приветствовать Александра Чендлера, который, будучи без памяти влюблен в дочь графа из соседнего Девона, интересовал меня только как родственник. После этого, я протянула руки его близнецу-сестре Анжелике. По ее умным, проницательным глазам было видно, что она почувствовала внезапную смену моего настроения и с любопытством раздумывала, чем это вызвано.

– Ну не божественна ли ты, Лаура! – воскликнула она, распространяя вокруг аромат вереска. В ее глазах загорелись очаровательные любопытные огоньки и, оттянув меня немного в сторону от других, родственница искушенно зашептала:

– Я думаю, что по сравнению с Джерритом, Ники совсем зеленый. Единственное, на что я надеюсь, братья не будут драться из-за тебя!

– Почему они должны драться? – как можно более спокойным голосом спросила я, но не смогла скрыть виноватого выражения лица и оглянулась, чтобы посмотреть, не подслушивает ли нас кто-нибудь еще.

К моему облегчению никто не обращал на воркующих девиц никакого внимания. Естественно, по определенным причинам, я попыталась скрыть свои чувства.

– Хм! – фыркнула Анжелика, а затем восхищенно улыбнулась, предполагая причину моих переживаний. – Я же не слепая, Лаура, и не надо пускать мне пыль в глаза. Все знают, как Ники смотрит на тебя, когда думает, что его никто не видит, и как ты смотришь на него. Понимаешь ли, близнецы обладают большей интуицией. Я уже давно подозревала, что ты по уши влюблена в него. И, честно говоря, если это так, то ты глупейшая гусыня!

– Конечно же, это не мое дело, и мне не следует совать свой нос, куда не просят. Но, тем не менее, ты моя кузина и я всегда любила тебя гораздо больше других наших родственников. Поэтому, хочу дать… так сказать… дружеский совет. Кроме того, твоя сестра обещает держать язык за зубами и можешь не беспокоиться, что она будет обсуждать этот вопрос с кем-то еще. Близнецы знают лучше других, как хранить тайны, потому что рассказывают друг другу такие секреты, которые не могут рассказать больше никому.

Слушай и запоминай мои слова: Джеррит в десять раз лучше Ники. Что он может сделать, если когда-нибудь обнаружит, что ты сохнешь по Ники, – я могу только предположить. Достаточно сказать, что возникнут проблемы и вечная вражда между ними, независимо от того, как все обернется потом. Поэтому, если тебе хочется выйти замуж за Ники, единственное что ты можешь, – это расторгнуть помолвку с Джерритом, пока еще не слишком поздно.

– О, тихо, Анжелика, тихо! – взвизгнув, выдавила из себя я. Не хочу даже слышать такие вещи! – Внезапно, я прикусила губу, чтобы успокоить свою вспышку. А потом, видя, что бесполезно скрывать правду, заговорила тихим голосом. – Я знаю, что ты права. Мне нужно набраться смелости и сказать папе и маме, что не хочу выходить замуж за Джеррита, и неважно, что им это может не понравиться. А как разозлится дядя Драко!

– Уф! – Анжелика пренебрежительно вскинула голову и ее блестящие черные локоны закачались. – Я бы не беспокоилась об этом, будучи на твоем месте. Папа не такой уж людоед, каким его все считают. Ему просто пришлось приложить все силы, чтобы выбиться в люди. Ты же знаешь, что дед Чендлер ненавидел отца, и, вместо того, чтобы предоставить сыну место в Холле, поставил его убирать навоз в конюшне.

– Честно, Лаура! Тебе нужно бояться реакции Джеррита! Ну, сама подумай, каким идиотом он будет выглядеть, если ты откажешься от помолвки с ним в пользу Ники! Боже мой! Джеррит наверняка очень рассердится. Ведь нрав у него такой же, как у папы, может даже и похуже. Потому что Джеррит носит все в себе пока, наконец, не взорвется.

У тебя предостаточно причин быть осмотрительной! Потому что если однажды ты ляжешь в постель, то будешь лежать в ней, независимо, мягкая она или жесткая. Подумай хорошенько, потому что Ники никогда не женится на тебе, Лаура, неважно, что ты думаешь по-другому. Он не тот человек, который способен на брак. Я очень часто слышала его слова на эту тему. Поэтому, если ты не глупа, то послушаешься моего совета и выбросишь Ники из головы и сердца. Так будет лучше. Действительно лучше. Потому что, в противном случае, он измучает тебя и сделает несчастной.

После этих слов, Анжелика развернулась и направилась в зал, где уже собрались гости. Я безмолвно смотрела ей вслед, понимая, что все было сказано от чистого сердца. Анжелика была на год старше меня и, без сомнения, гораздо лучше разбиралась в подобных вопросах. Но все равно я отвергла ее мудрость и сказанные слова, потому что не хотела ей верить. «Анжелика ошибается насчет Ники, – думала я. – Хотя юноша и ее брат, она не знает его».

Решив не обращать внимания на ее предостережения, я взяла папу за руку и, высоко подняв голову, с улыбкой вошла в открытые двери бального зала.

ГЛАВА 4
ВАЛЬСЫ И ГЛИЦИНИЯ

Какова судьба девушки?

Кто будет ее мужем?

«Баллада Последнего Менестреля». Сэр Вальтер Скотт

Даже сейчас, когда я от старости и слабости не в состоянии пройти в танце и нескольких шагов, все, что происходило в тот вечер, отпечаталось в моей памяти как цветок между страницами книги.

Я пила и танцевала, еще пила и танцевала, пока от сухого, непривычного для меня, золотистого шампанского и многочисленных комплиментов галантных кавалеров, молодых и пожилых, у меня не закружилась голова. Вечер в честь окончания моего образования был великолепен. А его виновница имела успех – головокружительный успех.

Зал для танцев, украшенный разноцветными тканями: переливающимся шелком, серебристым атласом, полосатым муслином, воздушным газом – напоминал экзотический роскошный арабский шатер, который был переполнен гостями, приехавшими со всего Корнуолла, из Девона, Сомерсета и Дорсета, и даже из далеких Бристоля, Оксфорда и Лондона, потому что у папы было очень много друзей и знакомых.

Лорды и леди водили компанию с богатыми выскочками нуворишами, к категории которых принадлежали люди типа папы и дяди Драко; потому что в руках им подобных находились сила и богатство, за которые так сильно держались джентри и которые ускользали от аристократов, как только простые люди начинали заявлять на них свои права.

Я наблюдала, как Анжелика кружилась в объятиях графа и подумала, что ее отец, дядя Драко, цыганский ублюдок, начал с нуля, с того, что убирал навоз на конюшне, и, тем не менее, прорвался наверх, в Общество. Так и мой отец, сын простого морского капитана, выбился в высший свет. Но все-таки это не была честная или легкая победа. Джентри не раздумывают в выборе средств, чтобы выстоять за счет простых людей. Те же, в свою очередь, упрямо и настойчиво отказывались катиться вниз. В результате, в дни своей молодости ни папа, ни дядя Драко не стеснялись провозить контрабандой бренди или французские духи, скрывая свой груз от акцизных чиновников или круто сбивать цены своих конкурентов, чтобы получить контракт, даже если это грозило им вначале убытками. Сейчас же, они могли купить и продать многих присутствующих сегодня вечером в нашем доме.

Да, мир действительно меняется. Аристократическая система приходит в упадок и гибнет, в то время как появляется новое поколение, желающее занять свободное место, такие люди, как папа и дядя Драко, и сыновья, которые пойдут по их стопам, Джеррит и Николас, Гай и Френсис, и другие подобные им, которым принадлежит будущее. Молодые люди, воспитанные на примере новых отношений в обществе и преобразований, которые не боятся потянуться и схватить мир обеими руками, подчинив его своей воле.

У них, этих молодых людей, должны быть сильные, решительные и твердые руки, такие как у Джеррита, когда он держал меня и мы вальсировали по кругу бального зала.

В отличие от предыдущих партнеров, говорил он мало. С его губ не сорвалось ни одной приятной фразы. Юноша не попытался даже флиртовать со мной, как делали все другие. Но, несмотря на это, Джеррит со своей манерой вести себя, взволновал меня больше других, пытавшихся это сделать.

Хотя он держал партнершу на расстоянии не ближе принятого, можно было слышать, как бьется его сердце. Я чувствовала резкий приятный аромат лавровишневой воды,[6]6
  Лавровишневая вода – лосьон для волос.


[Закрыть] исходивший от гладкой смуглой кожи молодого человека и его дыхание, теплое как поцелуй на моем лице. Танцевал он превосходно, с такой грацией и плавностью движений, что с уверенностью можно было сказать: Джеррит никогда не оступится или наступит на ногу своей партнерши. И если бы не какое-то необъяснимое напряжение, будто бы с ним необходимо быть начеку каждую минуту, я испытывала бы настоящее наслаждение, растворившись в его руках, когда он кружил меня в танце.

Но я танцевала плохо, неуклюже как школьница, не отрывая глаз от его булавки из черного жемчуга на галстуке. Язык заплетался, лицо и руки горели от унижения за свою неловкость. Я знала, что могу танцевать гораздо лучше. Мистер Ратледж, еще мамин учитель танцев, хорошо обучал меня. Я ни капельки не сомневалась, что Джеррит нашел свою невесту неуклюжей и скучной. И хотя он меня нисколько не интересовал, тщеславие юной леди было задето от мысли, что и другие мужчины сочтут ее неловкой и скучной. Разозлившись на Джеррита за то, что он подорвал мою уверенность в себе, я сбилась с танца и споткнулась, чуть не упав. Немедленно руки Джеррита плотнее сомкнулись вокруг моей талии, и мне пришлось уткнуться щекой в его кружевное жабо. В ушах раздавался стук сердца юноши, сильные ритмичные удары, которые отличались от быстрых, как у птички, ударов моего собственного.

Он держал так свою партнершу несколько секунд, но мне показалось, что прошла целая вечность, как будто время перестало существовать для нас. Я видела все будто во сне. Для меня существовал только Джеррит.

– Ну что, установила равновесие, Лаура? – хрипло спросил он.

– Д-да! – ответила я, чувствуя его дыхание на своей макушке. – Было глупо с моей стороны так споткнуться.

– Это оттого, что здесь так тесно, особенно если старый «Павлин» занимает все место. Никто не может чувствовать себя в безопасности, когда он выходит танцевать, сама знаешь. Наверняка этот тип толкнул тебя. Джеррит постарался сгладить мою оплошность, чтобы его девушка не страдала от смущения, и за это я была ему благодарна.

Смятение немного утихло, и я непроизвольно улыбнулась, когда молодой человек вспомнил прозвище, которое еще в детстве мы придумали задиристому полковнику Пенноку.[7]7
  Pennok – фамилия, Peacock – павлин.


[Закрыть] Он был старым, отважным солдатом, привыкшим проводить военные маневры на открытой индийской равнине, но, к несчастью, не позволяя танцующим рядом препятствовать его энергичным, полным энтузиазма движениям. Впервые в глазах Джеррита зажегся огонек.

– Ты должна чаще улыбаться, Лаура, – объявил он. – Улыбка освещает твое лицо, как утреннее солнце. Я покраснела, одновременно обрадовавшись, что музыка, наконец, закончилась и ему придется отпустить меня. Казалось, что Джеррит сделал это с неохотой, а может быть мне просто показалось. Ну, конечно же. Проводив свою партнершу до кресла, он быстро удалился, окликнув одного из своих друзей. Я почувствовала какое-то непонятное сожаление, когда смотрела, как молодые люди направляются к маленькой гостиной, в которой мужчины играли в карты. Все мужчины Чендлеры испытывали страсть к картам и игре в кости. Я со странным разочарованием подумала, что уже не увижу Джеррита сегодня вечером.

Но замешательство сразу же прошло, когда Николас пригласил меня на следующий танец. Все мысли о Джеррите были сразу же отброшены. С апломбом Ники протянул мне руку. Радостно, даже не заглянув в свою программку, я подала ему руку. Неуклюжий юноша, чье имя было записано в программке на следующий танец и на которого мне даже не захотелось обратить внимание, остался стоять у стены. Я заметила, как покраснели кончики его ушей от возмущения и заходил кадык на шее. Как бы издеваясь над ним, Ники закружил меня по бальному залу.

– Бедный копуша, – растягивая слова, весело произнес он, заставляя меня оглянуться через плечо и посмотреть на зардевшегося юношу, с которым я так грубо обошлась. – Самое подходящее для него прозвище, а? Как ты думаешь? – произнес Ники с поддельной жалостью. – Потому что он опоздал как всегда. Мы вместе ходили в подготовительную школу, если ты помнишь. Очевидно, он стал таким, когда ему случайно попали в голову битой для крикета. Но я думаю, этот мальчик всегда был слегка глуповатый. У него такой вид, как будто он проглотил кислый лимон, правда? Это был его танец, Лаура? Забавно. Я мог бы поклясться, что мой.

– Лжец, – отворачиваясь от него, заявила я, грустно улыбаясь, потому что мы оба некрасиво поступили по отношению к Копуше.

Ники только рассмеялся.

– Да, должен признаться, что я такой, – сказал он без тени угрызений совести или сожаления, – и довольно-таки большой. Но и с твоей стороны не очень то хорошо заострять на этом внимание, Лаура. Я хотел танцевать с тобой и что из того, что с опозданием записался на танец в твоей программке. Что мне еще оставалось делать? Ничего другого, как опередить кого-нибудь из твоих партнеров, а Копуша оказался самой подходящей кандидатурой. Согласен, что это не по-джентльменски, но, мне кажется, ты от этого только выиграла. Он испортил сотню дамских туфелек своими огромными неуклюжими ножищами.

– Сотню? – я скептически приподняла бровь.

– Ну, по крайней мере, дюжину, – усмехнувшись, исправил Ники. – Но, давай не будем больше говорить о нем. Такой скучный объект для разговора! Давай лучше поговорим о нас с тобой.

Пульс учащенно забился, во рту пересохло и мне даже стало трудно глотать.

– О нас? – лукаво поинтересовалась я.

– А почему бы и нет? – стараясь, чтоб его голос звучал непринужденно, произнес Ники. Но его глаза потемнели, когда он окинул меня взглядом, а руки плотнее обвили мою талию. – Мы же всегда были компаньонами в наших проделках, как Дон Кихот и прекрасная Дульсинея.

– О, Принц и Шиповник, – поддразнила я, вспоминая наше детское прозвище, которое придумал Джеррит.

– Да, но, честно говоря, я бы назвал тебя райским деревом, Лаура, вся такая коричневая и золотая, украшенная атласом и кружевом. Интересно, какие восхитительные неожиданности таишь ты в себе?

– А это, дорогой Николас, узнай сам, – смело заявила я, подбадриваемая выпитым шампанским и дерзким выражением манящих глаз юноши.

– Сам?

– Да!

– Дерзкая девчонка! Я могу поверить, что ты флиртуешь со мной.

– Возможно, ты прав.

– Пусть это и так, но не стоит принимать приглашение, если не уверена в партнере, – заявил Ники низким голосом.

Теперь его лицо стало серьезным.

– Я же… никогда не обманывала тебя, – соблазняюще зашептала я.

– Неужели? Ну, проверим…

– Проверим? – спросила я.

Николас не ответил, но еще крепче прижал меня к себе, посмотрев так, что мое сердце бешено заколотилось, я почувствовала как напряглись все мои нервы и, казалось, мельчайшее прикосновение к моей коже может возыметь эффект молнии. Ноги отказывались повиноваться. Доверившись сильным мужским рукам, я кружилась и кружилась в танце, пока совершенно не выбилась из сил, неуверенная, было ли мое состояние вызвано танцем или это из-за Ники.

«Мы движемся вместе, как будто созданные друг для друга», – мечтательно думала я, одурманенная шампанским, радугой расцветок, развевающихся повсюду тканей и светом сотен свечей, медленно тающих в хрустальных люстрах. Подобно их бриллиантовым лучикам партнеры слились воедино, ступая и покачиваясь в такт музыке. Его руки так уверенно держали меня, и я убедилась, что должна принадлежать только им. В этот момент еще острее ощущался страх из-за того, что мне быть невестой Джеррита. Я приняла решение, что завтра же утром расскажу все своим родителям и попрошу у них разрешения расторгнуть мою помолвку. Конечно же, они согласятся, что их дочери не стоит выходить замуж за Джеррита, если она любит Николаса.

Совсем замечтавшись, я даже не сразу сообразила, что мы уже не в бальной зале. Ники, без единого протеста с моей стороны, искусно вывел меня через открытые французские двери на террасу. Только почувствовав на коже прохладный, сырой ночной воздух, я вернулась к реальности. Оглянувшись по сторонам, мы заметили, что огни бального зала остались далеко позади.

Я мельком отметила что тут и там, рядом с домом, прогуливались парочки, решившие подышать свежим воздухом. На восточном конце террасы, среди облаков сигарного дыма смеялись и разговаривали мужчины. Но все это казалось каким-то далеким, и я даже не обратила на них никакого внимания. Мы с Ники продолжали танцевать. Мои юбки развевались от каждого шага по каменной, залитой лунным светом террасе. Так, постепенно мы двигались в ее пустынный, безлюдный, темный западный конец.

Через несколько минут стихли последние звуки музыки, и я оказалась с Ники наедине.

Все еще одурманенная выпитым шампанским, я ничего не сказала, когда Ники так сильно сжал мою руку, что нельзя было вырвать ее, если б сильно захотелось. Но мне и не хотелось. Он быстро потянул меня вниз по ведущим в сад ступенькам. Мы продвигались среди цветов и растительности, искрящихся от тумана и росы, все дальше и дальше. Пройдя по извилистой каменистой дорожке, наконец, оказались на моем любимом месте, у уединенного дерева, где я проводила в детстве много времени, читая книги.

Это была прекрасная китайская глициния, саженец которой папа привез маме несколько лет назад с Дальнего Востока и которую та посадила в этом тенистом уголке сада. Мама старательно выращивала хрупкое растение, пока оно не пустило корни, начав пышно разрастаться. Сейчас все дерево было осыпано крупными, напоминающими виноградную гроздь, цветами сочного лилового цвета, которые наполняли воздух богатым сладким ароматом. Земля под ним была усыпана нежными лепестками. Ники подвел меня к скамейке. Он протер ее носовым платком, и я уселась, аккуратно расправив юбки.

Дерево казалось волшебным существом в темноте. Сверху светила луна, звезды сверкали как рассыпанные по черному бархату неба бриллианты. Сквозь тонкие ветки глицинии просачивался лунный свет, покрывая землю серебристыми, мерцающими пятнышками.

Ночной ветерок был нежен, как дыхание младенца: листья на деревьях и кустарниках, казалось, пели колыбельную благоухающим цветам. В листве раздавались крики ночных птиц, которые чистили перышки, взъерошенные прохладным весенним воздухом. Где-то на торфяниках кричали орлы и ухали совы. Какие-то крошечные испуганные существа быстро карабкались по запутанной виноградной лозе, покрывающей землю, как плюшевый зеленый ковер. Стрекот саранчи, с тихим гудением потирающей свои тонкие крылышки, прерывался кваканьем лягушек, прятавшихся в кувшинках в водоеме в середине сада. Слышалось журчание и всплески воды на пруду, когда его подводные жители нарушали безмятежную гладь поверхности. Вдали слышался шелест прибоя, обрушивающегося на каменистый берег.

Но вся красота вечера померкла, когда Ники сел рядом. Его черные шелковые панталоны слегка зашуршали, когда коснулись каменной скамейки. Этот звук нарушил наше наслаждение ночью, и я вдруг ясно осознала близость юноши. Мое тело дрожало как у испуганной самки оленя, настороженной и готовой к побегу. Хотя я и хотела этой близости, даже дерзко поощряла это, теперь вдруг испугалась, лишь только подумала о возможных неприятных последствиях, если нас увидят здесь в саду одних. Но, тем не менее, даже не попыталась вернуться назад, несмотря на свою тревогу. Меня, как маленького ребенка, которому, наконец, дали давно обещанное угощение, переполняло сильное возбуждение. Чего бы это ни стоило, я не должна упускать такую возможность.

Медленно, как бы случайно, Ники обвил руками мою талию. Я ощущала легкое прикосновение его лица. Мое влечение к нему было так велико, что казалось обострились все чувства и тело заломило от прикосновения молодого человека. Его объятия были для меня, как прикосновение к раскаленному железу, от чего я чуть не потеряла сознания. Пальцы Ники находились прямо под моей грудью. Вдруг я почувствовала, как большим пальцем он коснулся соска груди, заставляя его набухать и трепетать. По всему телу разлилось какое-то странное, волнующее тепло, заставляющее меня дрожать и ожидать еще неизвестного мне наслаждения.

Я невольно прильнула к юноше, облизав пересохшие, как трава, выжженная летним корнуоллским солнцем, губы – непреднамеренное приглашение, которым Ники, не раздумывая, воспользовался. Молодой человек еще крепче прижал меня к себе. Его глаза не отрывались от моих, когда он свободной рукой дотронулся до моего радостного лица.

– Лаура, – пробормотал Ники, – Лаура!

Он нежно поцеловал меня, и это было все, о чем юная леди мечтала в своем безумном воображении. Я пылко прижалась к нему, с радостью заметив, как, подобно натянутой тетиве, напряглось его тело. Он был умен и гораздо опытнее меня, чтобы рисковать, требуя от девушки слишком много, прежде чем не убедится, что достаточно возбудил ее, и дальнейшие его действия не испугают и не заставят невинное создание спасаться.

С явной неохотой Ники прервал поцелуй и немного отклонился назад. Его черные глаза так смотрели на мои приоткрытые губы, что я учащенно задышала, а сердце забилось еще быстрей.

– Трижды обведи вокруг него круг, – тихо процитировал он. – И закрой глаза в благоговейном страхе. (Потому что он съел весь нектар). И выпил райское молоко.

– А ты, Николас? – почти шепотом спросила я.

– Да, о да… – выдохнул он. – О, Лаура, ты даже не знаешь, как давно я хочу тебя! Кажется, я ждал целую вечность, пока ты вырастешь!

– И вот я выросла, – с триумфом произнесла я, ощущая в себе какую-то неведомую ранее силу.

Наконец-то пришло счастье и облегчение оттого, что Ники любит меня. Закрыв глаза, я подобно жертвоприношению благоговейно подставила ему губы. Без повторного приглашения он поцеловал меня на этот раз гораздо крепче, более требовательно, сильно, так что мне даже стало больно. Но я не обратила на это внимания. Мое сердце переполняли любовь и радость.

Его язык ворвался внутрь, раскрыв мои губы, а зубы поцарапали их и я ощутила вкус крови. Но юноша, казалось, не замечал этого и с жадностью целовал меня, как будто не мог насытиться. Его язык все глубже и глубже прорывался ко мне в рот, проникая в каждую темную, влажную щелочку, пока я почти не задохнулась…

Но дразнящие вздохи только добавили энергии Ники. Рука юноши соскользнула вниз, чтобы завладеть моей грудью под тонкой тканью платья. Медленно, изучающе его пальцы ласкали соски, пока они в ответ не затвердели, показывая мое желание к нему. Тысячи огоньков вспыхнули во мне. Из горла вырвались глухие стоны, и тело непроизвольно выгнулось в ожидании ласки и полного наслаждения. В ответ на безмолвный призыв тела, пальцы Ники ласкали мою спину, путаясь в длинных локонах, постепенно наклоняя меня назад. Даже его ладонь, непрестанно сжимающая и ласкающая девичью грудь, и та настойчиво клонила назад. Как сквозь пелену тумана я понимала, что меня обдуманно и осторожно укладывают на каменную скамью.

Прежде чем опуститься к ложбинке между грудями легкими поцелуями Ники осыпал мои щеки, виски, волосы и губы. Еще больше подзадоривая меня, его язык устремился вниз, слизывая бисеринки пота. Я резко вздохнула, уже готовая было запротестовать, но подобно пчеле, пьющей нектар из цветка, он крепко прильнул к моей груди, не обращая внимания на возражения.

Тело стало наливаться тяжестью, когда без всякого предупреждения, Ники растянулся на мне. Его губы впивались в меня, а руки ласкали тело, где только хотели. Мне стало неудобно лежать на шершавой, царапающей спину каменной поверхности скамейки. Боль померкла перед более убедительной атакой напряженного, твердого члена Ники, завлекающе тершегося об юбки и постепенно проникающего между моими бедрами.

В задурманенной шампанским голове неясно, но настойчиво забили тревожные колокола, потому что, честно говоря, я не предполагала, что все зайдет так далеко. В конце концов, кузина этого юноши получила достойное воспитание, и хотя в ней текла бурная кровь Чендлеров, она была не настолько глупа, чтобы отдаться мужчине, который не был ее мужем.

Изо всех сил пытаясь прояснить одурманенное сознание, я начала вырываться, заклиная отвести меня назад в бальный зал. Но, к ужасу, Ники даже не обратил внимания на эти мольбы, грубо засунув руку за корсаж платья, лаская обнаженную грудь. Я была ошеломлена и испугана. Он, без сомнения, не позволил бы себе таких вольностей, если б кое-кто не подстрекал его, ведя себя непозволительно для леди, которая хочет сохранить целомудрие и хорошую репутацию. Теперь ясно осознав что наделала, я начала отчаянно отбиваться от молодого человека, умоляя отпустить. Но Ники, казалось, ничего не слышал.

– Разве ты не любишь меня, Лаура? – спросил он, закрывая мне рот поцелуем и грубо сжимая груди, что одновременно вызывало боль.

– Да, конечно, люблю! Ты же сам знаешь, что люблю! – воскликнула я, обижаясь, что Ники может сомневаться во мне.

– Тогда докажи мне, – преднамеренно подстрекал он. – Докажи мне! Позволь мне любить тебя, или ты всего лишь лгунья и дразнишь меня?

Его глаза стали злыми и колючими. Ошеломленная такими жестокими словами, я прикусила губу. Что же мне делать? Не хотелось уступать ему, но также не хотелось терять любимого человека. Прежде чем я поняла, что он собирается сделать, не замедлив воспользоваться моим замешательством, Ники стянул платье с плеч, впиваясь жадным взглядом в мою обнаженную грудь.

– Аххх! – выдохнул юноша, ведя пальцами по мягкой, пылающей плоти. – Какое прекрасное щедрое наслаждение предлагаешь ты мне, Лаура. Я просто умираю от страсти…

Задыхаясь, я попыталась оттолкнуть его от себя и прикрыть грудь. Но Ники легко поймал мои руки и крепко сжал их.

– Не отбивайся от меня, Лаура, – хрипло произнес он, когда я из последних сил пыталась вырваться из его рук. Но этот человек был гораздо сильнее меня. – Ты же хочешь этого не меньше, чем я.

К моему ужасу, как бы я не пыталась это отрицать, одна моя половина предательски задрожала от прикосновения рук Ники. Не отрывая от лица девушки своих коварных глаз, Ники приблизил губы к соску и зажал его между зубами. По телу разлился жар, когда шершавый язык обжег меня своим влажным пламенем. Я вскрикнула – то ли от страсти, то ли от страха.

– Лаура? Лаура, ты где?

– О боже! – выругался Ники, потому что мы оба знали, чей это голос, он быстро вскинул голову, его ноздри раздувались как у дикого зверя, почувствовавшего опасность.

– Это Джеррит! – Ники резко отскочил от меня, что чуть было не упал и наскоро провел рукой по волосам, чтобы привести их в порядок.

– Ради всего святого, Лаура! – прошипел он. – Поторапливайся, приведи себя в порядок! Джеррит сразу же все поймет. Он убьет любого мужчину, если обнаружит, что тот ведет себя с тобой легкомысленно!

Его слова эхом повторили недавние предостережения Анжелики о вспыльчивом нраве Джеррита. Сейчас было достаточно причин вызвать его гнев. Я села, испуганная не меньше Ники. Мои руки тряслись. Содрогаясь от звука голоса Джеррита, обеспокоено зовущего меня и неумолимо приближающихся шагов, как сумасшедшая я пыталась натянуть платье. Потом дрожащими руками принялась поправлять прическу, вонзая шпильки с такой силой, что они царапали мне кожу на голове. Я сморщилась от боли, а на глазах выступили слезы. Но жалеть себя не было времени, каждая секунда ценилась на вес золота. Поискав глазами свой золотой веер и ридикюль, и обнаружив их на земле рядом со скамейкой, куда они упали во время моей пылкой борьбы с Ники, я нагнулась, чтобы поднять эти вещи, судорожно стирая с них грязь.

– Проклятие! – выругался Ники, поправляя сбитый на бок галстук. – Почему ты невеста именно Джеррита? Брат я ему или нет, он убьет меня! Есть здесь еще какая-нибудь дорожка к дому? – спросил он, дико озираясь по сторонам, но с трех сторон возвышалась живая изгородь. – Ну, давай же поторапливайся, Лаура!

– Сейчас, сейчас! – возмущенно огрызнулась я. – Кроме того, ты сам во всем виноват! Если бы ты послушался меня и отвел назад, ничего подобного бы не произошло! О, Боже, Ники! Почему нам сейчас не сказать Джерриту правду, что мы любим друг друга и всегда любили? Я уверена, он поймет. Он непременно освободит меня от помолвки и тогда мы сможем пожениться.

К моему ужасу Ники посмотрел на меня как на душевнобольную.

– Да ты с ума сошла, Лаура! – с жаром воскликнул он, поразив меня своими словами до глубины души. Но затем, увидев мое ошеломленное лицо, необузданный молодой человек поправился и более ласково продолжил. – Не будь такой глупой, дорогая. Сейчас не время, да и не место делать такие заявления. Подумай сама. Джеррит очень разозлится, потому что будет задето его проклятое самолюбие. Вспыхнет ссора, возможно даже драка, ты же сама понимаешь! И нас могут услышать другие, Лаура. Они начнут все разнюхивать! Ну, только подумай, какой будет скандал и, тем более, на вечеринке в твою честь! Ты, конечно же, не хочешь всего этого, верно, дорогая?

– Нет. Нет, конечно, нет, – сказала я, закусив губу.

– Тогда, давай пока подождем, хорошо, Лаура? Увидев, что я с неохотой кивнула головой, Ники ласково потрепал меня по щеке.

– Вот так-то лучше, моя хорошая девочка, – с одобрением произнес он. – А теперь поцелуй меня, дорогая. Будет лучше, если нас не увидят здесь вместе наедине, поэтому я попытаюсь пролезть через эту изгородь…

Меня опять захлестнуло волной чувств, и я подошла к нему. Его губы прижались к моим, язык скользнул глубоко в рот. Руки Ники обхватили мою грудь, а пальцы коснулись сосков, как бы нарочно напоминая все, что мы ощутили сегодня вечером. Несмотря на страх, во мне опять вспыхнуло желание, и я страстно прильнула к любимому человеку. Но Ники оттолкнул меня. Я бы упала, если б его сильные руки не обвивали мою талию. Рискуя, мы долго стояли обнявшись. Но, услышав приближающиеся шаги Джеррита, Ники с неохотой отпустил меня.

– Помни, пока будем хранить все в тайне, Лаура, – мягко проговорил он. – Это ненадолго, обещаю тебе.

Раздвинув каким-то образом длинные ветки живой изгороди, Ники проложил себе путь и исчез в темноте. Кусты изгороди зашевелились и затрещали, а потом опять сомкнулись за его спиной. Несколько листочков закружились в воздухе и упали на влажную землю. Облегченно вздохнув, я уселась на каменную скамью, пытаясь успокоиться. Времени у меня оказалось мало, потому что почти сразу же появился Джеррит.