Книга: Стихотворения - Редьярд Киплинг

Другой вскакивает в шесть, натягивает неуютную одежонку, вываливаается в промозглую сизую стынь, на остановке втискивается в бренчащую всеми сочленениями маршрутку с запахами желудков, скверной стоматологии и перегара поверх собственной грязи. Потом день тяжелой работы на холоде или в духоте и/или в шуме - надо, а как иначе выжить? Отпуск проведет на дачном участке, о дворцах из розового мрамора и не мечтая. Почему так? А вот поди разбери. Просто у каждого своя судьба.

Я люблю Киплинга. За Маугли и Рики-Тики-Тави и Кошку, которая гуляла сама по себе; и Запад с Востоком, что никогда не сойдутся и за "Boots" и даже за "Бремя белых" (которое надо бы гневно осуждать). Киплинг предлагает свою интерпретацию мироустройства. Есть в Новом Завете легенда о Лазаре, да вы наверняка помните. В доме его Иисус не раз останавливался во время странствий и всегда встречал теплый прием. Придя в очередной раз в Вифанию, узнал Он, что Лазарь умер и похоронен уж четвертый день как. И Господь пошел к пещере, где положили тело и повелел, после того, как камень от входа отвалили: "Встань и иди", и восстал Лазарь.

А после, празднуя чудесное Воскрешение в лазаревом доме, одна из его сестер Марфа все суетилась по хозяйству, вторая же, Мария села у ног Христа, умастила их драгоценным миром, оставшимся от погребения брата и внимательно слушала Его речи. Возмущенная бездельем сестры, Марфа обратилась к Спасителю и услышала в ответ, что заботясь о многом, забыла о главном, а служение Марии - благая часть, которая не отнимется у ней.

И дети Марфы с тех пор все суетятся, обеспечивая беззаботным марииным детям комфорт. Ну и вот так:

На устах у детей Марии усмешка. Они знают: ангелы на их стороне, Милость к ним с небес придет, не помешкав, и прощение будет любой вине.

Им выслушивать Слово, застыв у Ног, в них Обет заповеданный вечно жив. Ношу с плеч у них снял милосердный Бог, на потомство Марфы переложив.

Мультфильм о Маугли такой концентрированный блок яркости, силы и чистоты впечатлений, что попытка заместить или подвинуть "Книгой джунглей" провалилась. Не с треском даже, а мгновенно и бесшумно ушла под лед. Что с того? Ты ведь знаешь: чудесную историю твоего детства рассказал человек по имени Редьярд Киплинг. А еще у него есть славный Рики-Тики-Тави - герой, не побоявшийся схватиться с Нагайной. И слоненок, которому вытянули нос. Носорог, что украл пирог и за то шкура его теперь складчатая. И кошка, которая гуляет сама по себе.

Есть за что любить главного идеолога британского империализма. Ты и любишь всю жизнь. Нежно. Приняв, как аксиому, что:

"Запад есть Запад, а Восток есть Восток и с места они не сойдут".

"Но в солнечной Бразилии. Бразилии моей. Такое изобилие невиданных зверей".

На "Boots" наткнулась вчера в книге о Великой Отечественной. Первые дни войны, пешее отступление, неразбериха, непонимание ситуации, скверное руководство, абсурд, жара, пыль, жажда: "День-Ночь-День-Ночь-Мы идем по Африке. День-Ночь-День-Ночь-Все по той же Африке". Без сражений и без отпусков, только пыль, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог. Я был в аду и знаю, там нет чертей и котлов, есть только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог.

Что за стихи? Киплинг выразил в них впечатление от англо-бурской войны. Что за война? Смутное из детства, муторные буссенаровы "Похитители бриллиантов", какие-то буры, представлявшиеся похожими на бурых медведей - ну, в Африке же живут, значит коричневые. А зачем с ними воевала Англия, в чем там суть, поди разбери. Разобрать нетрудно: бурами называли голландских поселенцев, колонизировавших часть африканских территорий, в которых заинтересована была, как в удобных перевалочных базах на пути к своим индийским владениям, Британия.

Англия вторглась, насадила свои законы и правила, буры отступили и согласились, одновременно с партизанской войной. Начавшись и окончившись за десяток лет до XX столетья, англо-бурская ознаменовала переход к методам ведения войны, повсеместно в нем утвердившимся: преимущество редких стрелковых цепей перед пешим атакующим строем; резкое падение роли кавалерии и такой же резкий взлет скорострельного оружия в военном деле; концентрационные лагеря, методика выжженных земель и применение колючей проволоки; появление снайперских подразделений в войсках (не прикуривать втроем от одной спички - пошло оттуда: по первому демаскируешься, по второму даешь возможность оценить расстояние, по третьему бур стреляет).

Результаты нельзя назвать сколько-нибудь вразумительными для сторон. По крайней мере такими, которых нельзя было бы достичь недельными переговорами (как и у большинства войн). Вот, пожалуй, и всё. А солдаты, которые роют, как мураши, окопы посреди пыльного ада, да кому до них дело? Мне, тебе, всем нам должно быть. Потому что когда страна воюет, солдатом может стать твой отец, сын или муж. Брошенным в бессмысленный беспощадный адов марафон, из которого вернется ли? А если вернется, то каким?

Африканское стихотворение Киплинга неожиданно подарило поэзию на английском языке. Недавно еще сетовала, что не умею ее понимать, с этим впервые открылась красота, осмысленность и многозначность поэтического текста. Множественный повтор односложных: "boots", "slog", "foot", "try" - концентрированное отупляющее, вымывающее из человека человеческое и превращающее его в механизм, действие. И рефреном на выдохе:

"There`s ho discharge in the war!"

- фраза, вокруг которой ломались копья: "сражений нет на войне" или "отпусков нет на войне". Можно так и так перевести, в русском не поймаешь, а с английским много смыслов в одной фразе: и первый, и второй, и "отдыха нет на войне" - все время в напряжении.

Но главное - "на войне ничего не происходит", ничего, достойного человека. Война, как способ решения проблем, чудовищно неэффективна. Когда же мы поймем это, мы люди:

"Мы с тобой одной крови. Ты и я".

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд.

БАЛЛАДА О ВОСТОКЕ И ЗАПАДЕ Перевод Е. Полонской

Много о войне

День-ночь-день-ночь - мы идем по Африке, День-ночь-день-ночь - все по той же Африке (Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог!) Отпуска нет на войне!

ПЫЛЬ Перевод А. Оношкович-Яцына

Автор чтил Империю, как человек, знающий, чего стоит ее могущество.

Мы пили за королеву, За отчий священный дом, За наших английских братьев (Друг друга мы не поймем).

ПО ПРАВУ РОЖДЕНИЯ Перевод Н. Голя

В его стихах есть Мудрость

Политик Я трудиться не умел, грабить не посмел, Я всю жизнь свою с трибуны лгал доверчивым и юным, Лгал - птенцам. Встретив всех, кого убил, всех, кто мной обманут был, Я спрошу у них, у мертвых, бьют ли на том свете морду Нам - лжецам?

Двое А. - Я был богатым, как раджа. Б. - А я был беден. Вместе. - Но на тот свет без багажа Мы оба едем.

ЭПИТАФИИ Перевод К. Симонова

Тонкий лиризм

Серые глаза - рассвет, Пароходная сирена… Черные глаза - жара, В море сонных звезд скольженье… Синие глаза - луна, Вальса белое молчанье… Карие глаза - песок, Осень, волчья степь, охота…

Перевод Вяч. Вс. Иванова

и юмор

Я езжу в оперу, на бал - Но это ни к чему. Я все одна, и до меня Нет дела никому. Не мне, а только ей одной Все фимиам кадят, Затем, что мне семнадцать лет, А ей — под пятьдесят.

Я то бледна, то вспыхну вдруг Вся — до корней волос, Краснеют щеки у меня, А часто даже нос. У ней же краски на лице Где надо, там лежат: Румянец прочен у того, Кому под пятьдесят. ….

Вниманья молодых людей Не привлекаю я, А с ней танцуют те, кто ей Годится в сыновья. Берем мы рикшу — лишь за ней Любой побегать рад: Ведь мне всего семнадцать лет, А ей — под пятьдесят.

… Но ей не вечно танцевать! Года возьмут свое! Толпы поклонников уже Не будет у нее! И отыграюсь я тогда, Пленяя всех подряд: Ей будет восемьдесят два, А мне — под пятьдесят!

Моя соперница, перевод Г. Бена

Рекомендую!

Не знаю другого писателя, слава которого была бы столь непостоянна; кому пришлось бы пережить на своем веку признание как национального поэта и кумира целого поколения, а вслед за тем презрение и почти полное забвение, чтобы потом, уже после смерти, вновь обрести популярность и любовь читателей разных стран. Киплинга любят путешественники, военные, юные романтики. Это понятно, ведь он воспевает смелость, стойкость, силу, мужество. Это чтиво для сильных духом людей. Надо признать, что самая известная часть творческого наследия Киплинга - это его сказки, и потому многие считают его детским писателем. Хотя и сказки эти с философским подтекстом, а какие там характеры! Смелый Рики -Тикки -Тави, мужественный Акела, женственная, мудрая Багира.. И ведь, хоть и звери, они ведут борьбу не за территорию, воду, еду, а за Достоинство - главную ценность. Но его взрослая поэзия и проза не менее интересна, хотя и противоречива. Настолько, что его соотечественник Дж. Оруэлл писал: «В тринадцать лет я боготворил Киплинга, в семнадцать ненавидел, в двадцать - восхищался им, в двадцать пять - презирал, а теперь снова нахожусь под его влиянием, не в силах освободиться от его чар».

Если не лень читать...

В этот зеленый сборник, о котором я пишу, вошли именно «взрослые» произведения Киплинга, начиная от самых первых, опубликованных еще в индийских газетах в 1988 – 89 годах, и заканчивая самым последним его поэтическим завещанием «Просьба», которым он сам завершил в 1933 году собрание всех своих стихов (см. эпиграф). Индия и Киплинг связаны неразрывно. Какой индийский писатель сделал еще столько же для того, чтобы весь мир узнал об этой удивительной, но непонятной стране! В Индии, в Бомбее, он родился и прожил первые шесть лет, которые показались ему восточной сказкой и раем земным. Еще бы! Вокруг буйство красок природы и только любящие люди, няня, индийские слуги, готовые исполнить любой каприз и умеющие интересно рассказывать. А потом несколько страшных лет в английском пансионе, где ему пришлось вынести много физических и моральных страданий потому, что хозяйке его не понравился этот мальчик с независимым характером и острый на язык. От бессилия он чуть не ослеп и всю жизнь страдал кучей комплексов, пытаясь освободиться. Позже тема независимости и достоинства станет главной в его творчестве. Потом – колледж, который готовил кадры для Империи в ее колониях. Киплинг мечтал о военной карьере, но здоровье не позволило эти мечты осуществить. Все эти бурные впечатления и богатый, разнообразный опыт первых лет жизни стали основой для его ранних произведений. Уже в колледже он начал писать и отец устроил его репортером в газету в Лахоре. Тут-то и началось его восхождение к мировой славе. Он работал по 16-18 часов в день, будучи и корреспондентом, и корректором, и наборщиком в одном лице потому, что наемные индусы плохо знали грамоту, но получал массу впечатлений, разъезжая по стране, заглядывая в самые ее отдаленные уголки, встречаясь с разными людьми. Экзотичная загадочная Индия в его рассказах и очерках раскрывается изнутри, без прикрас, представая во всех бытовых подробностях, повседневных заботах ее коренных и пришлых жителей. Там есть место и национальным традициям, обычаям, жизненной философии коренных обитателей, и мрачным картинам нищеты, дикости, страданий. Киплинг восхищается силой духа, благородством туземцев, их доверчивостью и простодушием. Именно так выглядит героиня из его первого сборника «Простые рассказы с гор» Лиспет. Если любовь-то с первого взгляда, если любить-то навсегда, а не судьба быть вместе, то и не надо больше ничего искать . Киплинг знал о чем говорил, когда восклицал:

«О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд.»

. Ни тогда - в 19 веке, ни в 21 не исчезнет разница в системе ценностей и в менталитете восточного человека и европейца. Но можно пытаться понять образ мысли и жизни, как это делал Киплинг. Он восхищается Камалом, разбойником, который почувствовав равного в белом человеке отдал ему своего сына. Или Пуран Даса, героя рассказа «Чудо Пуран Бхагата», который находясь на вершине карьерной лестницы, отринул светскую службу и ушел жить отшельником в горы. Не всегда англичане выступают носителями цивилизации, Киплинг не льстил своим соотечественникам. Есть среди них честные труженики, совестливые идеалисты, а есть и пустоголовые чванливые выскочки, подобные Пэджету, члену Парламента, но симпатии его на стороне тех, кто строит, учит, помогает людям. Он верил в добрую миссию англичан в Индии. Это о них:

«Твой жребий - Бремя Белых! Но это не трон, а труд: Промасленная одежда, И ломота, и зуд. Дороги и причалы Потомкам понастрой, Жизнь положи на это - И ляг в земле чужой.»

…

А вот армейские стихи, больше похожие на песни, герои которых солдаты, саперы, пехотинцы, восторга у меня не вызывают. Да, они созданы для маршей, для пьяных посиделок, но слишком уж или пафосные, или намеренно циничные. Здесь есть его известные «Томми» и «Служба королевы», «Праздник у вдовы», которые и дали повод говорить о нем, как о «барде империализма», а вот «Мародеров», « Британских рекрутов», которые меня когда-то просто вогнали в ступор, нет вообще. .. Именно такие его стихи способствовали тому, что от Киплинга отвернулись солдаты первый мировой, "потерянное поколение", убежденные, что воевали зря. После войны он впал в немилость, а на его похоронах не было ни одного писателя, ни читателей, никого, кроме родных и официальных лиц. Тогда, уже в 1907, году труды Киплинга были вознаграждены. Он, не имея литературного образования, получил Нобелевскую премию по литературе «за наблюдательность, яркую фантазию, зрелость идей и выдающийся талант повествователя». Герои рассказов Киплинга – англичане и туземцы - доверительно рассказывают о себе и это придает им достоверность, особый колорит. Солдаты, офицеры, строители, старые его приятели… Автор использует репортерский прием, предоставляя им говорить самим, привычным им языком. Киплинг вдохнул новую жизнь в жанр рассказа в английской литературе. Но как же этот «Железный Редьярд», он мог быть упоительно нежен и лиричен!

Серые глаза - рассвет, Пароходная сирена, Дождь, разлука, серый след За винтом бегущей пены.

Черные глаза - жара, В море сонных звезд скольженье, И у борта до утра Поцелуев отраженье

… А вот «Мохнатый шмель – на душистый хмель» не могу адекватно воспринимать после исполнения песни на эти стихи этим барином Никитой Михалковым, они потеряли для меня все свое очарование.( Поэзия Киплинга всегда о самом главном. Со школы помнятся звонкие, бескомпромиссные строчки «Заповеди» в переводе М. Лозинского:

Владей собой среди толпы смятенной, Тебя клянущей за смятенье всех, Верь сам в себя, наперекор вселенной, И маловерным отпусти их грех; Пусть чac не пробил, жди, не уставая, Пусть лгут лжецы, не снисходи до них; Умей прощать и не кажись, прощая, Великодушней и мудрей других...

Сразу вспомнилась последняя школьная весна, выпускной и вся жизнь впереди, как дорога, уходящая вдаль… ))

В нашей стране Киплинга, кажется, любили всегда. Он оказал большое влияние на наших писателей . Начало века… Не его ли примеру следовал Н. Гумилев, певец романтики дальних странствий, отваги, риска, смелости, отправившийся в Африку воевать, и подаривший нам изумительные стихи «Капитаны», «Судан», «Деревья» и это:« Послушай: далеко, далеко, на озере Чад /Изысканный бродит жираф.» Киплинга охотно переводили. К.Симонов, один из лучших переводчиков Киплинга, сказал о нем: «Киплинг нравился своим мужественным стилем, своей солдатской строгостью, отточенностью и ярко выраженным мужским началом, мужским и солдатским» . Не могу не вспомнить чудесную песню барда конца 20 века, Юрия Кукина, этого путешественника «за туманом и за запахом тайги», который тоже перенес в свою поэзию киплинговский образ, чеканный ритм, высокий стиль, очень точно ухватив суть поэзии «Железного Редьярда»:

Сегодня вижу завтра Иначе, чем вчера. Победа, как расплата, Зависит от утрат. Тринадцатым солдатом Умру, и наплевать - Я жить-то не умею, Не то, что убивать…

Повесит эполеты Оставшимся страна, И к черту амулеты, И стерты имена... А мы уходим рано, Запутавшись в долгах, С улыбкой д'Артаньяна, В ковбойских сапогах.

И, миражом пустыни Сраженный наповал, Иду, как по трясине, По чьим-то головам. Иду, как старый мальчик, Куда глаза глядят... Я вовсе не обманщик, Я - Киплинга солдат.

Стихотворение "Серые глаза - рассвет...". Я не одесский житель и не мыслю стереотипно, но так и хочется сказать: "Мама дорогая, он таки прекрасен, шо я не знаю даже, что сказать!" (Если я этим, кого-то оскорбляю, тогда простите)

А "БАЛЛАДА О ВОСТОКЕ И ЗАПАДЕ", ну это же шедевр. Я в полном восторге и у меня нет просто слов, чтобы описать все то, что я испытываю при тех строках. Можно назвать это уважением, восторгом и неповторимостью.

"По праву рождения" - очень тронул, потряс и все остальное. Ну, все те же впечатления, ничего нового.

Общая оценка этому сборнику и вообще стихам великолепного писателя Киплинга - 100 из 100! Я преклоняюсь перед его литературным талантом!