Текст книги "Гимн жизни. Истории жизни детей, победивших рак"

Еще до того, как я прочитала лагерную газету, я уже и сама поняла, что to have fun – «веселиться» имеет здесь более разумный, изначальный смысл: радоваться жизни и принимать ее вызов, а не просто весело проводить время, как это обычно бывало в советских пионерских лагерях, где теоретически многое похоже. Кстати, лично я вспоминаю их с огромной благодарностью: они очень скрасили мое бедное детство.

Помните: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» Мое «счастливое» детство: отца посадили в 1937 году. Я впервые познакомилась с ним в 16 лет, когда после смерти Сталина его освободили из ссылки. Я помню первые налеты фашистских самолетов на Москву, бомбоубежище в метро, полчаса на сборы в эвакуацию, разбомбленный сразу же после нашего ухода дом 5 в Большом Толмачевском переулке, прямо напротив Третьяковки. Я помню дикую нищету в Самарканде, где я спала на сундучке в коридоре, а моя мама, окончившая две консерватории – в Париже и Ленинграде – работала уборщицей. Моего брата, который в 16 лет пошел добровольцем на фронт и вскоре погиб под Сталинградом. Я помню возвращение в Москву и жизнь впятером в одной комнате, вечное ощущение голода и холода. Я помню единственное за 10 лет свидание с отцом в Бутырке, глаза людей, стоящих в бесконечных очередях на улице Кирова, 41 (прокуратура) для того, чтобы подать бумаги о реабилитации. Я, десятиклассница, сама ходила туда школьницей, маме было не под силу. Я помню, как встречала отца в телогрейке и кирзовых сапогах, с деревянным чемоданчиком, на Казанском вокзале. А еще был рояль Бехштейн, который чудом уцелел, и нам вернули его после возвращения отца. Мы уже жили отдельно, по-королевски: как рояль умудрились поставить в 8-метровую комнатку, непонятно. Я спала под ним (может, поэтому я так люблю музыку!), а днем на нем вместе с подружками мы делали уроки. Да, счастья нам маловато досталось. Но ведь выжили! Дай Бог, чтобы эти дети тоже выжили, и фонтан радости, который здесь брызнул из них, не иссяк дома.

Удивительно интересно поговорить с теми, кто здесь работает с детьми. Есть сотрудники офиса, который организует работу всего лагеря (это колоссальное хозяйство), есть сотрудники Благотворительного Фонда лагеря, который ведет трудную, кропотливую и неустанную работу по добыванию денег для детей. Надо только восхищаться тем, насколько профессионально они это делают. Fundrising – сбор благотворительных взносов – это серьезный бизнес, как объяснил мне директор лагеря. Иначе и не обеспечишь бесплатный проезд и проживание 600 детей и плюс к этому воспитателей за лето, поддержание замка, порядок в многочисленных хозяйственных службах (одних лошадей – 17!). Работы здесь невпроворот. Что им помогает, так это потрясающая дисциплина и четкая структура организации! Каждый делает только свое дело. Воспитатель не хватается за мытье полов, потому что это делают другие. Он знает, куда надо позвонить (и немедленно приедут!), если перегорела лампочка в коридоре. У того, кто занимается детьми фактически 24 часа в сутки, не болит голова, что он будет есть на обед и кто будет мыть посуду.

Садовник тихо, но постоянно украшает этот райский уголок. Газоны стригутся каждый день, цветы в Секретном саду сияют всеми цветами радуги. Наши девочки (с моей подачи!) захотели посадить цветы перед коттеджем. Мы пришли, а грядка уже вскопана, и цветы в горшочках стоят. Остается только надеть резиновые перчатки (это правило неукоснительно соблюдается) и посадить их. Машина организации всех служб в лагере работает безотказно, остается только завидовать и учиться. Самое главное – делать свое дело честно и хорошо и не совать нос в дела других людей. Вот и весь секрет. Наверняка есть и свои подводные камни, но за все время, что мы там были, не было сбоя ни в чем. А ведь они работают всего 4 года! Конечно, ирландцы народ трудолюбивый и дисциплинированный. Так хочется, чтобы и у нас получилось!

Мы с моей новой подругой, психологом Наташей, все время примериваем, что мы можем сделать в Центре реабилитации в Липках. Ну, чем мы хуже! И педагоги у нас есть замечательные, и талантливых людей масса, и энтузиазма не занимать, вот только как следует все организовать, продумать четкую структуру и выполнять намеченное строго в соответствии с правилами, соблюдать жесткую дисциплину – это нам сложно. Не своевольничать – это нам трудно! Но этим детям так плохо, кто же, если не мы, поможет им. Как грустно, когда иностранцы говорят: «Нам легче вывести ваших больных детей за границу, чем организовать что-то у вас, в Вашей непонятной России». Вопрос в том, понимаем ли мы ее сами! Но раз Жизнь, Бог поставили нас сюда, то надо честно отработать свой урок на Земле: знать бы еще, в чем он состоит.

Да и к тому же самое главное! Как говорил замечательный русский историк Ключевский: «Всю историю России можно сказать одним словом: «Воруют-с!» Здесь же все под контролем. Я видела отчеты Благотворительного Фонда лагеря в Барретстауне. Кто сколько денег пожертвовал, когда получены, на что потрачены, копии всех чеков, когда написан отчет, кто отвечает на этот конкретный проект. Все учтено до копейки. На заседании Совета директоров каждый получает копию отчета за прошедшее с прежнего заседания время со всеми финансовыми выкладками. На стене Театра – медная табличка:

построен на деньги такой-то фирмы. В столовой – на почетном месте грамота: спонсоры – такие-то. Это принято во всем цивилизованном мире.

Конечно, у нас надо начинать с нуля. Но не нужно изобретать велосипед; разумнее взять уже четко продуманную схему организации благотворительной работы для сбора денег для такой благородной цели, как создание лагеря для детей с болезнями, угрожающими их жизни. И лагерь можно построить по такому же принципу. Это вовсе не значит, что там должны быть такие же занятия. Но беда России в том, что она всегда хочет все сделать по-своему, забывая, что умные люди учатся на ошибках других.

Лично я знаю так много честных, порядочных и замечательных людей (правда, ни у кого из них нет денег!), неужели нам не удастся всем вместе сдвинуть с мертвой точки это великое дело и организовать такой лагерь для больных раком детей?! А ведь он нужен России позарез!

Кстати, очень важно, что в лагере дети никогда не слоняются без дела. Интересно, что всем это нравится, кроме наших российских ребят, которые совершенно не привыкли быть постоянно занятыми, дисциплина им не по нутру. Хотя, если их, так сказать, оставить в покое, они никогда не знают, чем себя занять, и буквально дуреют от безделья: начинают безобразничать и баловаться. Впрочем, баловаться – это в крови у всех детей.

Удивительно интересно поговорить с теми, кто здесь работает. Очень много молодежи приезжает поработать вожатыми на все лето (платят за это очень скромно), некоторые едут добровольцами (во всем мире их называют волонтерами), то есть работают бесплатно, за кров и еду, потому что им интересно. Иногда на одну смену, иногда на все лето. Некоторые приезжают из года в год, настолько им нравится здесь. Сопровождающие (chaperons), как я, например, это тоже волонтеры, которые привозят детей из разных стран, работают с ними и выполняют обязанности переводчиков, так как лагерь многоязычный, поскольку сюда приезжают дети со всей Европы. Профессионалов-переводчиков, как я, здесь мало, но через пару дней взаимопонимание между детьми и между взрослыми и детьми настолько налаживается, что – хотя каждый говорит на своем языке – дети замечательно играют друг с другом. Особенно ярко это проявляется, когда мальчишки и вожатые гоняют в футбол. (Впрочем, я переводила с 8 утра до 11 вечера без передышки). Однако, надо признать, что слова «Да!», «Нет!», «Классно», «Привет!» уже стали популярными, и их освоили многие.

Поход. Все – всерьез. Предварительно обсуждается: кто будет отвечать за костер, кто – готовить, кто – мыть посуду. Дети записываются заранее, естественно, желающих мыть посуду меньше всего. Обычно летом спят ночью в палатках, далеко от замка, среди старинных вековых деревьев, образующих настоящий шатер; на земле лежат толстые стволы, на которых так приятно сидеть, место для костра обложено камнями, обязательная урна для мусора. Недалеко конюшни и пасутся лошади. Красота дивная! Но сейчас уже холодно, так что костер будет рядом с той поляной, где стреляют из лука (место устроено также фундаментально), а спать «туристы» будут на полу в театре.

Тщательно выбирается меню: что хочется на ужин (весь остальной лагерь ужинает в столовой). В результате бурных дискуссий (учтите, с переводом на русский, испанский и английский!) решено: гамбургеры и хлеб будут жарить на гриле, спагетти – варить в кастрюле, чай – никому неохота, так что пьем морс из клюквенного сиропа, разводят дети сами. Под конец будет вкусный сюрприз, объявят позже.

Надо честно признать, что мне немножко смешно: всю молодость мы ходили в походы, но в лучшем случае мы планировали, кто что возьмет. А на месте обычно все делали всем «колхозом». Может, такой различный подход к организации любого мероприятия и объясняет феноменальный порядок и слаженность работы в лагере: каждый заранее знает, каковы его обязанности в тот или иной момент. «Походом» руководит прелестная девушка – инструктор бойскаутов, исключительно пунктуальная и серьезно относящаяся к своим обязанностям. Но наши разгильдяи-мальчишки никак не поддаются никакому инструктажу. Отличительное свойство русских ребят: все делать по-своему, не придерживаясь никаких правил (а как насчет взрослых?!). С презрением они отвергают брикеты, помогающие костру разгореться («Да я все лето костры разводил запросто!»), но, в конце концов, после 10-й спички (позор для настоящего туриста, у него костер должен разгораться с одной спички), вынуждены смириться: из-за постоянных дождей все щепки и ветки сырые. «Обед» проходит на ура, хотя гамбургеры, по-моему, сгорели, спагетти с соусом Пола Ньюмана – действительно пальчики оближешь, сюрприз – mashmellows – нечто вроде зефира, когда его жарят на костре на палочке, он начинает таять – дети обожают такие сладости. «Дым костра создает уют» (как пели в нашей юности): дети так довольны, что мальчишки снисходительно помогают девочкам вымыть посуду, благо вода в канистре и средство для мытья под рукой. У них уже возникли свои тайные симпатии и заигрывания – жизнь, слава Богу, вступила в свои права, и это просто замечательно, если помнить про их диагнозы. Но весь смысл этого замечательного лагеря в том и состоит, что никто не вспоминает о прошлых (и возможно, и будущих!) страданиях. Все упиваются свободой, красотой, сиюминутной радостью жизни. Здесь, в лагере, кажется, что ничего на свете нет важнее улыбки ребенка и нет прекраснее музыки, чем звенящий в лучах угасающего дня детский смех на лужайке. А может, это и вправду так?!

Все убрали, помыли, спрятали, можно и попеть: у костра это особенно здорово. Дети орут с упоением свои смешные ритмичные песенки без слов, хлопают в ладоши, виснут на шеях у взрослых – полная раскрепощенность. Для этих настрадавшихся детей это не менее важно, чем вкусная еда и свежий воздух.

Чрезвычайное происшествие. Умиротворенные, возвращаемся из «похода» в лагерь. Здесь ЧП! И все ищут меня, поскольку необходимо срочно бежать в коттедж переводить. У других групп в это время было свободное время, и девочки из Белоруссии, которые живут в нашем коттедже, но ходят на занятия в другую группу (и соответственно, за них отвечают другие вожатые), оказывается, поехали кататься на лодке. Поскольку они это делают уже не в первый раз, и инструкторы, и воспитатели все время следят за ними, а дети – в спасательных ярко-оранжевых жилетах, то обычно все проходит без всяких инцидентов. Но белорусские мальчишки верны себе, они начинают баловаться и задирать девчонок, в результате лодка переворачивается. Оказывается, воды в пруду по колено, но все равно страшный визг и испуг.

Перевернулись три девочки: у одной искусственный протез вместо ноги, у другой – скрюченная рука после операции на легких. Дикая паника, но сразу приезжает тележка (у всех инструкторов есть радиотелефоны, и они постоянно держат связь друг с другом), перепуганных девчонок отвозят в коттедж, переодевают во все сухое, укладывают в постели и поят горячим чаем и всякими вкусностями. Тут же прибегает медсестра. Все в порядке. Ничего страшного не произошло, только промок поролон в протезе и его сушат феном. Девочка никак не может прийти в себя, дрожит от страха, слезы мешаются со смехом, я обнимаю ее, глажу по головке, уже покрытой пушком (парик, слава Богу, не испортился!), и сердце тает от счастья. Все промокло до нитки, но, оказывается, есть специальный склад, где хранится подаренная лагерю детская одежда. Там можно подобрать себе подходящие вещи, что мы потом с успехом и делаем. Самое трудное, естественно, подобрать обувь под протез, но тоже удается! Зато девчонки счастливы: надели на себя новые красивые вещи и щеголяют друг перед другом. Потом я быстро стираю все мокрое в огромной стиральной машине (их здесь три!) и, соответственно, все мгновенно сушится в отдельной сушилке (тоже – три!): техника здесь самая современная и работает с полной нагрузкой.

Ночевка в театре: в «суровых» походных условиях, на полу, в спальных мешках, правда, подушки разрешается взять с собой. Все ребятишки несказанно рады: вот можно будет побаловать вдоволь! Русские, белорусы, испанцы, грузины – все разное: темпераменты, характеры, повадки, песни; общее одно: детство, беспечность и черное облако болезни в прошлом. Будем надеяться, что в прошлом. Полное выздоровление – это когда в течение 5–7 лет не наступает обострения.

«Мы преодолеем – we shall overcome – мы преодолеем». Храбрый – это тот, кто боится, но идет вперед. Дети зачастую храбрее взрослых, да и инстинкт жизни у них очень силен: и с одной ногой она скачет, как зайчик, и с одной рукой – рисует солнце.

Но для того, чтобы выздороветь окончательно, надо не только хотеть быть здоровым, но и работать над своим здоровьем. Знаменитый психотерапевт доктор Элизабет Кюблер-Росс говорит в книге «Рак и сознание»: «Человеческое существо состоит из физического, эмоционального, интеллектуального и духовного аспектов. Мы называем эти аспекты личности “квадрантами”, четырьмя частями каждого человеческого существа, частями, которые мы пытаемся сбалансировать. В нашем современном западном обществе интеллектуальный квадрант слишком развит, даже чрезмерно; зато эмоциональный квадрант наиболее поврежден. Если бы мы могли восстановить повреждение, которое наносится человеческому существу до того, как рак начинает развиваться, если бы мы могли помочь человеку избавиться от незавершенных дел – отрицания и эмоциональных травм – тогда духовный квадрант открывается и у этого человека обостряется интуиция. (У детей часто след травмы идет от родителей; ведь еще в Библии было об этом сказано!)

Лично я надеюсь, что детей можно воспитывать так, что к тому времени, как они станут подростками, у них уже будет раскрыт духовный квадрант. Я надеюсь, что уже в подростковом периоде они смогут начинать понимать, куда они должны двигаться в своей жизни и как развиваться, какова их судьба и какую жизненную работу они предназначены выполнять. Они не должны без удержу потреблять и потреблять, кружа по жизни буквально до тридцати-сорока лет в тщетных поисках и не находя того, что они предположительно должны знать для того, чтобы выполнить свое собственное предназначение».

Задача замечательного лагеря в Барретстауне и других лагерей, основанных Полом Ньюманом для помощи тяжело больным детям, и заключается в том, чтобы пробудить к жизни и творчеству все аспекты вместе, – и кто знает – возможность выполнить свое собственное предназначение. Ведь здесь есть все возможности для выбора и для реализации творческого потенциала; вариантов тьма: рисуй, придумывай костюмы, раскрашивай футболки, фотографируй, играй на барабане, делай газету на компьютере, готовь всякие вкусности. Если ребенок делает это без нажима и с удовольствием, эмоциональный, интеллектуальный и духовный аспекты активизированы в положительную сторону. И тогда уже и физическое здоровье улучшится. Активизировать волю к жизни и помочь личности ребенка стать цельной, найти свой путь – вот основные цели воспитательной работы.

«Воля к жизни – не теоретическая абстракция, а физиологический фактор терапевтического значения. Врач (и педагог и все, кто помогает больным детям) должны понять, что их важнейшая задача – всячески активизировать ресурсы организма и волю пациента к жизни, чтобы победить болезнь». Эти слова принадлежат известному американскому писателю Норману Казинсу («Анатомия болезни глазами пациента», Москва, изд-во «Физкультура и спорт», 1991 г., мой перевод).

«Походная ночевка» в театре – очень смешная (впрочем, детям нравится, а это – самое главное). Посередине стоит чаша с водой, в ней плавают горящие свечки, но детей эта романтика не умиляет, они возбуждены, так как впервые собрались на ночевку вместе из разных коттеджей (обычно мальчики и девочки живут в отдельных домиках). Каждой группе предлагают петь по очереди свои народные песни, но наши ребята, к сожалению, практически не знают ничего, а я – к своему позору, забыла все слова, а ведь надо было заранее подготовиться! Позднее выяснилось, что наша группа из Волгограда, можно сказать, спасла музыкальную честь России: на закрытии они выступили с замечательным концертом русской народной песни, но сейчас, пока я сгорала от стыда, инициативу перехватили грузинские девочки, которые запели что-то удивительно нежное, такое же, как их благородные и очаровательные лица. Зато испанцы загораются в мгновение ока, они с азартом и темпераментом запевают что-то веселое, приплясывая на месте. Хотя музыкальное образование российских детей немного подкачало, зато шалить – они первые. «Заговорщики» спрашивают шепотом: «Можно, мы девчонок зубной пастой ночью намажем?» Инструктор в ужасе. Бедная, легла спать у выхода, за всю ночь глаз не сомкнула, то и дело ходит между рядами и светит фонариком. «Ваши мальчики…» Напугали ее эти недисциплинированные русские ребята. С большим трудом дети угомонились: девочки спят с одной стороны зала, мальчики – с другой. Воспитатели – рядом. Буферная зона – весь зал театра – правила здесь строгие. Мальчишки потом жаловались, что им не разрешили пошалить вдоволь.

Но утром ребята могут выпустить пар: поиграть в теннис, баскетбол, покататься на лодке, половить рыбу. Инструктора всегда с радостью ждут ранних пташек.

Девятое сентября. Утро поистине райское – все сверкает и переливается на солнце. Газон – волшебный драгоценный ковер – покрыт мириадами капель росы и осенней паутиной. Замок, прихорашиваясь перед появлением детей, задумчиво смотрится в воду пруда. Царственно плывет лебедь. Утята одобрительно кивают головками. Оказывается, мир так прекрасен!

Фото Ю. Скворцовой

Проводя большую часть жизни в помещениях, мы подчас перестаем чувствовать это. Для детей, долгое время смотревших на мир из больничного окна, вся эта Божественная красота, оказывается, исключительно важна. В лагерной газете, которая состоит из писем детей всех национальностей – все дети и все взрослые получают в последний день по экземпляру – в каждом письме: «Как здесь красиво!» «Я сразу влюбилась в этот замок». «Мне очень понравились маленькие домики и театр». «Ирландия – такая зеленая и чистая!» У всех детей из России и Белоруссии – один рефрен: «Хотим такой же лагерь у нас!» Где-то наш первый миллион долларов? Среди спонсоров лагеря – самые знаменитые фирмы, а они ведь и в России работают и довольно успешно, например, Джонсон и Джонсон и другие. Во дворе машины: на боку гордая надпись «Подарок….». Почему во всем мире заниматься благотворительностью престижно, почетно и, кстати, выгодно, поскольку с благотворительных взносов не берут налогов?! Почему в бедной России теперь не стыдно купать голых девиц в шампанском и покупать билет за 1000 долларов (я чуть в обморок не упала, когда узнала об этом) на концерт заезжей эстрадной знаменитости?! Почему этим новым русским не приходит в голову помочь больным детям и их несчастным родителям?! Они наивно думают, что деньги могут спасти их от рака?! Увы, статистика неумолима. Если специально не заниматься профилактикой рака (а для детей – этим должны заниматься родители), расплата не замедлит дать себя знать. А ведь в России сейчас средний возраст мужчин – 57 лет, а в Америке – где «болеть не престижно!» – 76–78, да и смертность среди детей у нас не маленькая. Конечно, здесь не хочется думать о грустном, но отмахнуться от этих мыслей не удается. Заниматься профилактикой должны не врачи, им дай Бог помочь всем, кто нуждается в их помощи. Я посвятила всю свою жизнь естественным (нелекарственным) методам оздоровления. Но как трудно убедить наших людей, в том числе даже и родителей этих настрадавшихся детей, что они и сами должны что-то делать, чтобы помочь своим детям выкарабкаться из этой ямы болезней, а не просто уповать на врачей, какими бы замечательными эти врачи не были.

Идем на завтрак, навстречу директор лагеря и два классических английских джентльмена с табличкой «гость». Потом мне объясняют, что спонсоры-благотворители, как индивидуальные, так и представители фирм, могут в любой день приехать и проверить, на что идут деньги, как кормят детей, чем они занимаются и прочее. Представляю, сколько денег нужно, чтобы содержать в идеальном порядке и чистоте: коттеджи, мастерские, замок (где, оказывается, работает персонал Благотворительного фонда лагеря – отсюда и компьютеры в окне), Секретный сад, да и лошадей и форель кормить надо. Да, всему придется учиться заново, в том числе и искусству искать деньги на благотворительность. Здесь это делают замечательно и считают сбор средств серьезным бизнесом. Как бы Вы отреагировали, если бы получили открытку, написанную трогательным детским почерком с картинками: «Сто лет спустя будет неважно, в каком доме я жил, какая у меня была машина, сколько денег у меня было в банке, какую одежду я носил, но, может быть, мир станет немного лучше, потому что я сыграл важную роль в жизни ребенка, помогая ему».

И если вы хотите помочь детям преодолеть боль, страдания и травму серьезного и тяжелого заболевания, то вы откликнетесь и пошлете благотворительный взнос. И судя по тому, что лагерь ежегодно принимает свыше 600 детей, обеспечивая им бесплатную дорогу и проживание, добрых людей много. Наверняка у нас они тоже есть. Но есть ли добрые люди среди богатых новых русских – это вопрос, на который пока нет ответа. Свет не без добрых людей. Если в это не верить, то и жить не хочется. А этот замечательный лагерь и есть торжество добра и жизни.

Сегодня день «мифических приключений». Что это значит, пока никто не знает. Отменены все занятия. Дети заинтригованы донельзя. Сразу после завтрака взрослые по очереди исчезают за таинственной зеленой дверью. Когда приходит моя очередь, я просто теряю дар речи от неожиданности. В костюмерной – сплошные зеркала вдоль стен и вешалки с роскошными настоящими костюмами всех времен и народов, шляпами, клоунскими колпаками, коробками с гримом, масками и… всего не перечтешь: настоящие театральные костюмы, прямо хоть сейчас ставь Шекспира. Все переодеваются в соответствии с ролями. Изумительный мастер пантомимы, актер и режиссер «спектакля» Кэлвин, умудряющийся своей волшебной мимикой и жестами успокоить мгновенно бушующую толпу детей, опьяненных свободой, – белая маска смерти, колпак с колокольчиком, черный плащ до пят, настоящая коса в руке. Испанец Хосе: цилиндр, нарисованные усики, плащ с ярко-красной подкладкой; девушки, которые привезли детей из Грузии, в старинных костюмах, удивительно подходящих к их нежной красоте, Пандора (из США) в настоящем туалете принцессы, воспитательница Таня из Волгограда в театральной королевской мантии, Маргарита – сияющая улыбкой прелестная переводчица из Москвы в старинном вечернем платье (она работает в московском представительстве знаменитой международной фармацевтической фирмы SmithCline Beechem, являющейся одним из спонсоров лагеря и приславшей за свой счет нескольких добровольцев из разных стран) – все сверкает и переливается на фоне слепящей зелени. Дети (да и не только дети) совершенно потрясены этой красотой! Кажется, замок ожил, дамы и кавалеры вышли познакомиться с детьми. Все встают в круг – знаменитый жест Кэвина – поднятая рука с сомкнутыми пальцами – закрытый клюв – молчание – все стихло и замерло. У меня появляется ощущение на мгновение, что я – во сне, и мне снится сказка о добрых волшебниках, творящих сказку для детей, больных детей, которым так необходимо поверить в чудо. И вот оно, чудо, здесь, на этой зеленой лужайке.

Объявляются условия мифических приключений, все расходятся в разные стороны. Первый пункт путешествия нашей группы: пруд, перед узорчатым деревянным мостиком под столетней липой отчаянно храпит «чудовище», в ногах плакат: «Спой или станцуй, тогда узнаешь секрет». Все дети горланят одновременно: русские и испанские песни – кто во что горазд, сгорая от нетерпения, так хочется поскорей узнать, кто это. «Чудовище» просыпается. Лицо раскрашено до неузнаваемости, но по мимике и жестам дети быстро догадываются, что это их любимец Юджин. Девчонки визжат от восторга, они его обожают и вечно виснут у него на шее, так что он обычно даже поесть не может как следует. Оказывается, надо преодолеть настоящее испытание: прокатиться на тросе над прудом. Сейчас это «чудовище» надевает (каждому по очереди) ремни безопасности, шлем, прикрепляет к тросу, разгоняется, и ребенок (девочки, естественно, с визгом) летит над «пропастью» пруда на другой конец, где его встречает колосс в красном плаще до пят и разрисованной черной маске. Раздаются «страшные» звуки рычания: ребенка, что называется, запугивают, но поскольку всех легко узнать – это фотограф – то смех смешивается с легким страхом и, раскручивая ребенка, его отправляют в полет обратно. Наших российских мальчишек ничем не удивишь и не испугаешь: «тарзанка» куда страшней и уж точно, там ни ремней, ни шлема. Особо воинственно настроенным разрисовывают мордашку боевым красным крестом, означающим «храбрец», и отправляют в полет без шлема. Это и есть очередной замечательный урок преодоления своего страха перед болезнью, страданием, и одновременно возможность освободиться от прежнего страха, вытеснить и выкричать его (прием довольно популярный в современной психотерапии). Психологи подчеркивают, что это – необходимая часть лечения: избавиться от подавляющего психику кома горя и страха, высвободить конструктивные положительные эмоции и стремление к выздоровлению, а заодно и жизнеутверждающий инстинкт больного человека и тем самым стимулировать его иммунную систему. Как видите, настоящее исцеление обязательно включает все сферы личности человека: не только физическое состояние, но и эмоциональное, духовное и интеллектуальное, как подчеркивает Элизабет Кублер Росс. Исцелить – значит вернуть человеку цельность. Это и есть главный стержень работы с больными детьми. Вылечить можно не всегда, а помочь можно всегда – до последнего вдоха. Мне очень понравилось, как доктор Маргарита Белогурова, педиатр-онколог из Санкт-Петербурга, говорила: «Врач, как солдат, должен отстреливаться до последнего патрона». Здесь эта война между здоровьем и болезнью, между радостью и горем, между надеждой и отчаянием идет постоянно. Когда девочка с протезом и в парике после химиотерапии с азартом танцует на дискотеке или с визгом летит над прудом, прямо физически ощущаешь, как вливается в нее чувство преодоления и победы над своей болезнью.

Идем к следующей цели мифических приключений. Девочки возбуждены, наперебой хвастаются своей боевой раскраской, мальчишки изображают, что им полет над бездной – пустяк. «Зато у нас в деревне тарзанка…» Насколько это лучше, чем вспоминать: «Вот у нас в больнице…» Девчонки хохочут – действительно настоящая музыка жизни. Тут разыгрываются уже нешуточные страсти. Особой симпатией пользуется Н. Когда мы познакомились, это была тихая бледная девочка, сидела в уголке незаметной мышкой. Здесь, хотя она и жалуется на боль в горле – по-моему, только для того, чтобы лишний раз сходить со мной в «Медовый улей», где ей дают вкусные леденцы от горла (впрочем, это не помешает ей со смаком уплетать мороженое во время «средневекового банкета», который будет вечером), она буквально расцвела как маков цвет: спинка распрямилась, глаза зажглись влажным блеском, она оказалась прехорошенькой и очень талантливой. Заболевание настолько серьезно, что здешние врачи прямо ахнули и сфотографировали ее вместе с историей болезни. Какие же молодцы наши российские врачи, которые в условиях всеобщего дефицита, который и не снился ни американцам, ни англичанам, делают чудеса – за счет самоотверженного служения детям. Право же, мы так привыкли ругать пресловутую советскую медицину, что совершенно не понимаем, что все дело в плохой организации, отсутствии современной аппаратуры и современных лекарств, а врачи-то у нас как раз замечательные. Можно только восхищаться теми бескорыстными и отчаянными усилиями, которые они предпринимали (я сама видела). И вот ведь спасают детей, несмотря ни на что! Правда, российские дети приехали сюда в состоянии стойкой ремиссии, а испанские практически сразу после больницы, для них такой лагерь особенно важен, хотя многие из них в тяжелом состоянии. Совершенно поразительна забота испанских cara – в основном это молодые крепкие и красивые ребята – носят больных ребятишек на плечах, постоянно играют с ними (особенно азартно в футбол), ни на минуту не спускают с них глаз. Российским детям в основном, к сожалению, привыкшим всегда быть в окружении женщин, явно завидно. Куда подевались наши благородные мужчины?! Да и среди сотрудников лагеря много мужчин: работа с такими детьми считается здесь почетной (будем надеяться, что и хорошо оплачиваемой; впрочем, спрашивать о зарплате на Западе не принято), однако, судя по их поведению, это дает радость, которую не купишь ни за какие деньги.

Испанцы – в основном студенты – едут добровольцами, работают бесплатно: будущие психологи, педагоги, журналисты, врачи, медсестры. Один прочитал объявление в газете, выдержал обязательное собеседование, прошел специальную подготовку в мае: «Мы получаем больше, чем отдаем!» Другому – заведующему отделом в испанском представительстве международной фармацевтической фирмы SmithCline Beechem, предложили поехать добровольцем: «Мне так повезло, что я попал сюда». Все, кто работает с детьми в этом лагере, в один голос твердят: «Эти дети – наши учителя. Это место, где и старые и малые живут каждую минуту». И действительно, участвовать в том, как на твоих глазах и с твоей помощью творится чудо возрождения к жизни и возвращения детства больному ребенку, – это дает давно забытое ощущение счастья и внутреннего раскрепощения и свободы. Как тут не вспомнить слова Бориса Пастернака из романа «Доктор Живаго»: «Душа занимает место в пространстве, как зубы во рту, и нельзя насиловать ее безнаказанно!» Сколько людей ради пресловутого куска хлеба делают то, что им не по душе. А здесь вся мишура улетучивается, как дым, и ты смотришь прямо в глаза Жизни (и Смерти). Это ведь и проверка самого человека на прочность. В лагере есть даже специальный психолог по работе с персоналом, потому что иногда так трудно выдержать взгляд страдающего ребенка, даже если он и улыбается сейчас. Известны случаи нервных срывов среди воспитателей, когда они узнавали, что впоследствии ребенок, к которому они так успели привязаться, уходит из жизни. Поэтому увидеть улыбку больного ребенка, услышать его заразительный смех, почувствовать его неподдельную искреннюю радость сейчас, разделить эту радость, при этом не забывая про черное облако, которое нависло над этим беззащитным существом, – это награда, которую никаким гонораром не оплатить.