Электронная библиотека » Роальд Даль » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Мой дядюшка Освальд"


  • Текст добавлен: 28 октября 2013, 18:03


Автор книги: Роальд Даль


Жанр: Зарубежный юмор, Юмор


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Нет, я собираюсь устроить так, что никто из них не будет в состоянии сопротивляться тому, чтобы стать донором.

– Глупости. Я бы стал сопротивляться.

– Нет, не стали бы. Дайте мне три дня, и я гарантирую, что в моем распоряжении будет подлинная порция вашей собственной спермы вместе со справкой, удостоверяющей, что она ваша, и подписанной вашей же рукой.

– Не валяйте дурака, Корнелиус, вы не можете меня заставить сделать то, чего я не хочу.

– Предлагаю пари, – сказал я, – если вы проигрываете, вы обещаете мне следующее: во-первых, воздержаться от всех публикаций, прежде чем каждый из нас не сделает по миллиону; во-вторых, стать полным и активным партнером; в-третьих, передать мне все технические сведения, необходимые, чтобы организовать банк спермы.

– Мне легко дать обещания, которые никогда не придется выполнять, – пожал он плечами.

Я расплатился по счету, профессор покатил на велосипеде домой, а я отправился в Гертон – университетский женский колледж. В 1919 году в его суровых стенах проживали юные леди-дурнушки, столь толстошеие и длиннолицые, что с трудом можно было заставить себя взглянуть на них. Мне они напоминали крокодилов и вызывали дрожь в нижней части затылка при встрече на улице.

Но за неделю до описываемых событий я обнаружил среди этих зоологических особей создание такой ослепительной прелести, что отказывался верить, что это девушка из Гертона.

Я встретил ее в кафе во время обеденного перерыва. Она ела пончик. Я спросил, могу ли я присесть за ее столик. Она кивнула и продолжала есть. Я сидел, глазея на нее, как будто бы она была воплощением Клеопатры. Звали ее Ясмин Хаукомли. Ее отец был англичанином, а мать – персиянкой.

Не имеет никакого значения, что мы сказали друг другу. Прямо из кондитерской мы отправились ко мне и оставались там до следующего утра.

Эта девушка была насыщена электричеством и раскована сверх всякой меры.

К ней я и отправился сразу же после того, как расстался с профессором. Отловив ее в Гертоне, я привез ее домой.

– Раздеваться не надо, – предупредил я, – это деловой разговор. Как бы ты отнеслась к тому, чтобы разбогатеть?

– Мне бы это понравилось.

Я рассказал историю открытия А. Р. Уорсли и свои планы.

– Занятная идея, этот твой банк спермы, – сказала она, – но боюсь, что это нереально.

Она стала приводить те же возражения, что и несколько раньше А. Р. Уорсли. Не перебивая, я позволил все высказать, а затем выложил свой козырной туз: историю своей парижской авантюры с порошком волдырного жука.

– Мы будем давать им порошок, и они каждый раз будут нам выдавать по тысяче миллионов своих маленьких живчиков. А ты будешь в роли приманки.

– Мне это нравится, – согласилась Ясмин.

– Мы встряхнем все коронованные головы Европы, – пообещал я. – Но сначала мы должны встряхнуть Уорсли.

Если я выиграю пари, у нас будет отличная команда.

– Нужно, чтобы он был один.

– Он всегда бывает один в лаборатории, каждый вечер между половиной шестого и половиной седьмого.

– А как я это ему скормлю? – спросила она.

– В шоколадке, – сказал я. – В прелестной вкусной маленькой шоколадке.

Я открыл ящик и вынул коробку шоколадных трюфелей – все они были совершенно одинаковыми и походили на шарики. Я взял одну, сделал в ней булавкой маленькую дырочку, потом той же булавкой отмерил одну порцию порошка из волдырного жука, засунул в дырочку, отмерил вторую дозу и присоединил к первой.

– Эй! – воскликнула Ясмин, – это же две дозы!

– Знаю. Я хочу иметь полную уверенность, что мистер Уорсли расколется.

Я надавил на мягкую шоколадку, чтобы дырочка закрылась, положил шоколадки в бумажный пакетик и передал ей.

… В половине шестого следующего дня я удобно устроился на полу за деревянными полками лаборатории.

Уорсли обычно работал в дальнем углу комнаты на расстоянии футов двадцати от того места, где я расположился. Он и сейчас был на месте и занимался какими-то глупостями с набором пробирок, пипеткой и голубой жидкостью. Сегодня он был без обычного халата, в рубашке и серых фланелевых брюках. Раздался стук в дверь.

– Войдите, – сказал он, не оборачиваясь.

Вошла Ясмин. Я не признался ей, что буду на месте событий. Зачем? Однако генерал всегда должен видеть свое войско во время сражения.

Моя девочка выглядела совершенно обворожительно в облегающем платье.

Она внесла с собой в комнату ту неуловимую ауру сексуальности, какая сопровождала ее, как тень, где бы Ясмин ни появлялась.

– Мистер Уорсли?

– Это я, – отозвался он, не глядя. – Что вам угодно?

– Пожалуйста, простите меня за вторжение, мистер Уорсли, – сказала она, – я не химик, а всего лишь студентка и изучаю биологию, но я столкнулась с довольно сложной проблемой.

– Ну что ж, моя милая, – начал Уорсли, откладывая пипетку и поворачиваясь к ней, – что же вас… – он замер на середине фразы. Рот у него открылся, а глаза стали круглыми и большими, как монеты в полкроны. Для мужчины, который годы и годы не видел практически никого, кроме гертонских грымз и собственной инфернальной сестры, Ясмин должна была явиться, как первый день творения, когда дух веял над водами. Однако он быстро пришел в себя.

– Вы хотели меня о чем-то спросить?

Ясмин подготовила свой вопрос блестяще. Ответ, как она очень точно рассчитала, должен был занять по меньшей мере минут девять.

– Захватывающе интересный вопрос, – признал А. Р. Уорсли. – Дайте-ка мне подумать, как получше ответить.

Он подошел к большой доске, прикрепленной к стене лаборатории, и взял кусок мела.

– Хотите шоколадку? – предложила Ясмин. В руках у нее был бумажный пакетик, и, когда Уорсли обернулся, она вынула из пакетика и протянула ему шоколадный шарик.

– Боже мой, – пробормотал он, – как это мило.

В тот момент, когда шоколадка провалилась в его глотку, я засек время по часам и заметил, что Ясмин сделала то же самое. Какая умная девочка!

Уорсли стоял у доски и давал развернутые объяснения, выписывая мелом множество химических формул. На десятой минуте он оцепенел.

– Мистер Уорсли, – весело сказала Ясмин, – не согласились бы вы дать мне автограф? Вы единственный лектор, чей автограф отсутствует в моей коллекции.

Она протянула ручку и бланк химического факультета.

– Вот здесь, – повторила Ясмин, держа палец на бумаге. – Я потом вклею в альбом автографов вместе с остальными.

С рассудком, затуманенным поднимающейся страстью, А. Р. Уорсли поставил свою подпись. Ясмин сложила лист бумаги и спрятала его в сумочку. А. Р. Уорсли обеими руками ухватился за край деревянного лабораторного стола и, стоя на месте, раскачивался, как будто бы все здание находилось в штормовом море. Его лоб взмок от пота. Я вспомнил, что он получил двойную дозу. Похоже, что Ясмин подумала о том же. Она отступила на пару шагов и приготовилась к его нападению. Уорсли медленно повернул голову и посмотрел на нее. Порошок, очевидно, действовал все сильнее, в его глазах появился блеск безумия.

– Вам плохо, мистер Уорсли? – ласково спросила Ясмин. – Может быть, я смогу помочь вам?

Он продолжал стоять, вцепившись в стол, качать головой и странно булькать. Внезапно он издал громкий рев и кинулся к девушке. Он схватил ее обеими руками за плечи и постарался повалить на пол, но она сумела увернуться.

– Ага, – сказала она, – так вот в чем дело! Ну что же, тут нечего стыдиться, мой дорогой.

Голос ее при этом был холоден, как лед.

– Подождите-ка секунду, – сказала она, открывая сумочку и доставая оттуда резиновый предмет, который я дал ей накануне вечером. – Я совсем не против того, чтобы с вами немного поразвлечься, мистер Уорсли, но мы же не хотим тут влипнуть в неприятности, не так ли? Поэтому будьте хорошим мальчиком и постойте спокойно секундочку, пока я надену на вас этот маленький макинтош.

Но Уорсли не обращал внимания на презерватив. И он совершенно не собирался стоять тихо. Внезапно он рванул обеими руками переднюю часть брюк, и полдюжины пуговиц с легким постукиванием раскатились по комнате. Брюки упали до щиколоток. Он попытался их сбросить, но неудачно, потому что на ногах все еще оставались ботинки. И этими штанами вокруг лодыжек А. Р. Уорсли был временно, но вполне эффективно стреножен. Он не мог бегать, он не мог даже ходить, он мог только подпрыгивать на месте.

Ясмин не замедлила воспользоваться предоставившимся шансом. Нырнув, она схватила твердый пульсирующий стержень, торчавший теперь сквозь прореху кальсон, и держала его правой рукой так крепко, как будто ручку теннисной ракетки. Наконец-то она его поймала! Он стал реветь еще громче.

– Заткнитесь, ради Бога, – приказала она, – или сюда сбежится весь университет. И стойте тихо, чтобы я надела на вас эту проклятую штуку! – наконец ей удалось.

Я затрудняюсь описать последовавшую грубую возню: ни пауз, ни перерывов, ни тайм-аутов – мощь, какую двойная доза порошка волдырного жука сообщила этому человеку, была ошеломляюща.

Он обрушился на Ясмин, будто она была дорогой, которую он хочет утрамбовать.

Не теряя времени, я стал делать некоторые заметки на будущее в своем блокноте. Первое: надо всегда стараться устроить Ясмин в комнате, где есть кушетка или кресло или, по крайней мере, ковер на полу. Она, конечно, очень сильная и выносливая девушка, но заставлять ее работать на твердой поверхности в экстремально суровых условиях было бы чрезмерным требованием.

Второе: никогда не давать двойную дозу мужчине! Передозировка порошка вызывает слишком большое возбуждение в жизненно важных органах, и у жертвы начинается что-то вроде пляски святого Вита.

Когда профессор дело свое все-таки сделал, Ясмин быстро вскочила на ноги и бросилась к двери с трофеями в руках. Я едва не выскочил из укрытия, чтобы поздравить ее, когда она оставляла поле битвы.

А. Р. Уорсли медленно поднялся с пола. Он стоял, шатаясь, в полной растерянности и выглядел, как человек, которого ударили по голове крикетной битой. Затем он дотащился до раковины и стал плескать водой себе в лицо.

Пока он это делал, я тихо выполз из укрытия и на цыпочках выскользнул из комнаты. Я выбежал наружу, вскочил в машину и погнал от лабораторного корпуса в колледж окольной дорогой, чтобы не встретиться с Ясмин в пути.

Запарковав машину, я кинулся к себе в комнату и стал ждать. Она появилась через несколько минут.

– Дай мне выпить, – попросила она.

– Как это было?

– Мы дали ему слишком много.

Она открыла сумочку и достала эту резиновую штуку отталкивающего вида, ловко завязанную с открытого конца, и бланк с подписью "А. Р. Уорсли".

– Потрясающе! – воскликнул я. – Значит, тебе удалось?! Все сработало! А тебе понравилось?

Ее ответ меня изумил.

– Знаешь, по правде говоря, скорее да, – ответила она.

– Да?! Ты хочешь сказать, что он не был слишком груб?

– По сравнению с ним другие мужчины, с которыми я когда-либо имела дело, напоминают евнухов, – объяснила она.

Я засмеялся.

– Ты в том числе, – сказала она.

Я перестал смеяться.

Я взял лист бумаги с Подписью А. Р. Уорсли, вставил его в пишущую машинку и напечатал следующий текст непосредственно над подписью:


"Я, нижеподписавшийся, удостоверяю, что сегодня, 27 марта 1919 года я лично передал некоторое количество собственной спермы Освальду Корнелиусу, эсквайру, президенту Международного фонда спермы в Кембридже, Англия. Я желаю, чтобы моя сперма сохранялась неограниченное время при помощи недавно открытой новаторской методики Уорсли. Помимо того, я разрешаю вышеупомянутому Освальду Корнелиусу в любое время использовать любые порции этой спермы для оплодотворения избранных женщин в целях распространения моего потомства по всему миру для блага будущих поколений.

Подписано: А. Р. Уорсли, профессор химии, Кембриджский университет".


– Я выиграл пари, – сказал я. – Теперь Уорсли должен капитулировать.

Я вышел вместе с Ясмин и угостил ее великолепным ужином в "Голубом кабане", она его заслужила.

… Через день очень хрупкий А. Р. Уорсли появился на своем рабочем месте. Я подождал, пока мы остались наедине, и положил перед ним бланк химического факультета с текстом, который я напечатал над его собственной подписью. Еще я выложил на лабораторный стол эту тысячу миллионов его собственных сперматозоидов…

Он уставился на непристойную резиновую штуку. Потом прочитал письмо и узнал свою подпись.

– Вы мошенник, – сказал он. – Вы меня обжулили.

– А вы изнасиловали даму.

– Кто это напечатал?

– Я.

Он стоял, пытаясь переварить происходящее.

– Ну ладно, – взмолился он, – что же со мной случилось? Я ведь совершенно сошел с ума! Бога ради, скажите, что вы со мной сделали?

– Вы получили двойную дозу "кантарис везикатория судании", – объяснил я. – Того самого волдырного жука. Мощная штука все-таки.

– Это все волдырный жук?!

– Конечно, волдырный жук, – подтвердил я. – Но когда мистер Марсель Пруст набросится на нее или король Испании Альфонс, разве они будут знать это?

– Вы мерзавец, Корнелиус, вы законченный негодяй!

– Я знаю, – подтвердил я, опять ухмыляясь.

Однако логика моей аргументации была неопровержима, а весь план непотопляем. А. Р. Уорсли, который был весьма неглуп, начинал это осознавать.

– А что это за девушка? – спросил он. – Кто она?

– Она – третий член нашей организации, приманка.

– Я буду чувствовать себя неловко, Корнелиус, если придется снова с ней встретиться.

– Не будете, – успокоил я его. – Она замечательная девушка, и вам очень понравится. Кроме того, вы ей уже нравитесь.

– Что за чушь, почему вы так думаете?

– Потому что она сама сказала, что вы самый великолепный мужчина в мире. Она призналась, что теперь ей хочется, чтобы все ее мужчины были такими же, как вы.

– Она это сказала? Она действительно так сказала, Корнелиус?

– Слово в слово.

А. Р. Уорсли расцвел.

– Она сказала, что в сравнении с вами все остальные мужчины – просто евнухи, – добил я его.

– У меня бывают моменты, Корнелиус, – сказал он, – когда я действительно в форме.

Казалось, он уже забыл про жука и хочет приписать все заслуги себе. Я не возражал.

Таким образом А. Р. Уорсли присоединился. к нашей фирме. Но, что самое важное, он оказался человеком слова: согласился воздержаться от публикации по теме открытия, согласился помогать Ясмин и мне любыми возможными способами, согласился сконструировать портативный контейнер для жидкого азота, который мы смогли бы возить с собой, согласился обучить меня методике разбавления собранного материала, приготовления смеси и разливания ее по капиллярам для замораживания. Решено было, что Ясмин и я станем коллекторами спермы и будем ездить в командировки; А. Р. Уорсли останется в Кембридже и в тайном месте оборудует большой центральный холодильник – банк спермы. Я покинул университет. Ясмин тоже. Недалеко от места, где жил Уорсли, я купил дом. Ему предназначалось стать штаб-квартирой нашего банка спермы.

В начале июня 1919 года мы были почти готовы двинуться в путь. Я говорю "почти", потому что еще не достигли полного согласия относительно списка имен. Кого в этом мире считать великим и достойным визита Ясмин? С королями было проще – мы хотели всех королей: от бельгийского Альберта до югославского Петра. Нашего собственного короля Георга V мы решили оставить в покое. Было бы слишком неосторожно действовать в двух шагах от своего порога.

Составить список великих людей и гениев было гораздо труднее. Очень немногие из них, вроде Пуччини, Ренуара и Моне, Джозефа Конрада и Рихарда Штрауса, были очевидны. Как решить, кто из теперешних – 1919 года – знаменитостей будет оставаться великим и знаменитым через двадцать или даже пятьдесят лет? Это походило на лотерею, но немало зависело от чутья и точного суждения. Тем не менее, список потенциальных гениев был составлен.

– Я хочу сначала королей, – закапризничала Ясмин. Мы сидели втроем в гостиной Данроумина и обсуждали следующий ход.

– Почему королей?

– Мне ужасно хочется, чтобы мной овладел кто-нибудь королевской крови, – сказала она.

– В вас говорит снобизм, – заметил А. Р. Уорсли.

– Почему бы мне и не выбирать по своему вкусу, – заявила она, – ведь я начинаю процесс, а не вы.

– Могу я полюбопытствовать, каким образом вы собираетесь получить доступ в королевские дворцы? – поинтересовался А. Р. Уорсли. – Не может же Ясмин постучаться в парадное и попросить приватной королевской аудиенции?

– Это не очень трудно, – успокоил я. – Мы используем нашего короля Георга V как подсадную утку.

– Не говорите глупости, Корнелиус.

Я подошел к столу и вынул несколько листков бумаги.

– Предположим, что мы начнем с короля Испании, – сказал я. – Это строго конфиденциальное письмо короля Георга V королю Альфонсу.

Вверху листа красовался красный королевский герб. Ниже, превосходно имитируя беглый почерк короля, я написал следующее:

"Мой дорогой Альфонс, позвольте Вам представить моего близкого друга леди Викторию Ноттингем, направляющуюся в Мадрид по делу, связанному с наследством от испанской бабушки по материнской линии. Я прошу Вас о короткой, но абсолютно конфиденциальной аудиенции для леди Виктории. Я оказываю Вам, дорогой Альфонс, полное доверие, сообщая, что леди Виктория – мой ближайший друг. Позвольте этим ограничиться. Я знаю, что всегда могу положиться на Вас, и все сказанное останется между нами. Сожгите это письмо по прочтении и не отвечайте мне. С самыми теплыми пожеланиями, всегда готовый к услугам Георг".

Уорсли и Ясмин таращились на меня, хлопая глазами.

– Где вы взяли этот бланк? – спросил Уорсли.

– Я его напечатал. Сам, и очень этим горжусь, а подпись сделана почти идеально. Я несколько дней практиковался.

– Вас же арестуют и отправят в тюрьму!

– Не отправят, – сказал я. – Альфонс ни слова никому не скажет. Разве вы не видите красоту плана? Наш великий, благородный король признается, что у него какая-то интрижка с Ясмин. А это, видите ли, очень, очень деликатная и опасная материя. Не забывайте, европейские царствующие особы – самый закрытый клуб в мире. Нет ни малейшего риска, что Альфонс подведет короля Англии. Он увидится с Ясмин немедленно, он будет умирать от нетерпения увидеть женщину, которая является тайной страстью нашего старика Георга V.

– Ну, так что, начинаем с короля Испании? – спросила Ясмин. – Ему только 33 года, и на фотографии он выглядит привлекательно.

– Очень хорошо, – сказал я. – Первая остановка – Мадрид. Затем мы немедленно должны перебраться во Францию. Ренуар и Моне на первом месте.

… В Мадриде мы остановились в отеле "Ритц", где телеграммой заранее заказали два отдельных номера. На следующее утро я отправился во дворец Ориенте. Исполнив свою миссию, передав письмо, я вернулся в отель и уселся в номере Ясмин, ожидая дальнейшего развития событий.

– А что если его нет в городе? – спросила она.

– Он здесь, – сказал я. – Флаг поднят над дворцом.

Перед самым ленчем в дверь постучали, и мы увидели самого управляющего отелем. В руках он держал серебряный поднос, на котором лежал белый конверт.

– Срочное послание, миледи, – сказал он с поклоном. "Дорогая леди Виктория, – говорилось в письме. – Мы будем рады увидеть Вас сегодня в четыре часа пополудни. Вас немедленно пропустят, стоит Вам назвать свое имя. Альфонс"

– Как просто, правда? – сказал я. Я получил у Престата несколько маленьких элегантных коробочек шоколадных трюфелей, по шесть конфет в каждой. Одна из них предназначалась королю в качестве маленького подарка. Ясмин должна была сказать ему: "Ваше величество, это маленький подарок для Вас, немного шоколада. Восхитительные трюфели. Георг специально заказывает их для меня". Затем она откроет коробочку и с самой обезоруживающей улыбкой скажет: "Вы не станете возражать, если я похищу у Вас одну из них, я просто не в силах устоять перед соблазном".

Одну шоколадку она отправит в рот, потом выберет отмеченную конфету и, деликатно схватив ее двумя пальчиками, протянет королю со словами: "Попробуйте".

Совершенно очарованный, бедняга проглотит шоколадку точно так же, как это сделал А. Р. Уорсли в лаборатории. Что от него и требуется. После этого Ясмин останется провести девять минут в беседе и легком флирте, не особенно вдаваясь в сложные причины ее визита. Я достал порошок, и мы приготовили роковую шоколадку.

Ясмин сама пометила конфетку маленькой царапинкой на поверхности. Я снабдил ее резиновым предметом из моего обширного запаса, и она спрятала его в сумочку.

Время тянулось. Я закончил приготовления, высунулся из окна и стал рассматривать экипажи внизу на улице. Она отсутствовала два с половиной часа. Вдруг раздался громкий стук в дверь. Ясмин с пылающими щеками ворвалась в комнату.

– Все в порядке, я сделала это! – кричала она, размахивая передо мной своей сумочкой, как знаменем. – Мне удалось!

В завязанной узлом резиновой штучке, которую Ясмин передала мне, было по меньшей мере три миллилитра королевского семени. Под микроскопом крошечные королевские живчики, как сумасшедшие, дергались во все стороны.

– Первосортный материал, – сказал я. – Позволь мне разлить его по соломинкам и заморозить, а потом расскажешь.

Ясмин ушла принять ванну и переодеться, а я принялся за дело. Мы с Уорсли договорились, что будем изготавливать по пятьдесят соломинок спермы от каждого мужчины. Через несколько минут все было сделано: у нас было пятьдесят доз спермы короля Испании. Я был в полном восторге, позвонив в колокольчик, я заказал бутылку шампанского во льду. Появилась Ясмин, сиявшая свежестью и чистотой.

– Это было потрясающе, – сказала Ясмин. – С самого начала все пошло точно так, как ты говорил. Меня привели в огромный зал, где по всем стенам висели картины Гойи и Эль Греко. Король, одетый в простой штатский костюм, сидел за огромным письменным столом в дальнем конце комнаты. Он встал и подошел, чтобы поздороваться со мной. Боже мой, Освальд, видел бы ты, как он передо мной лебезил, он-то думал, что я любовница английского короля.

"Мадам, – сказал он, – счастлив с вами познакомиться. Как поживает наш общий друг?"

"У него легкий приступ подагры, – сказала я, – в остальном он в великолепной форме".

Затем я проделала всю эту процедуру с шоколадкой, он съел свой трюфель, как ягненок, и, видимо, получил при этом удовольствие. "Великолепно, – сказал он, разжевывая конфету, – я попрошу моего посла заказать несколько фунтов". Когда он ее проглотил, я засекла время по своим часам. "Садитесь, пожалуйста", – сказал он.

В комнате было четыре большие кушетки, и, прежде чем сесть, я их внимательно изучила, чтобы выбрать самую удобную и мягкую. Я-то прекрасно понимала, что через девять минут она станет моим полем сражения.

Все это было страшно забавно, – продолжала она. – Видно было, что он с ума сходит от любопытства из-за моей интрижки с королем, но не осмеливается даже упомянуть о ней. Он задавал наводящие вопросы, спросил, например: "Полагаю, у вас в Лондоне собственный дом?" – "Конечно, – ответила я, – у меня свой дом в Лондоне, а, кроме того, маленькая личная резиденция в Виндзорском парке, где известное лицо может навещать меня, отправляясь на верховую прогулку".

Я забыла, что именно он говорил, когда момент настал, но занятно, что он застыл на полуфразе, так же точно, как Уорсли в лаборатории. Ну вот, начинается, сказала я себе, пора надевать боксерские перчатки. Он стоял прямо передо мной, когда оцепенел. А поскольку на нем были очень тесные брюки, то я могла ясно видеть, что именно там происходило. Тут-то я ему и сказала, что собираю автографы великих людей, и спросила, не изволит ли он дать мне свою подпись на дворцовом бланке. Я встала, подошла к столу, сама нашла бумагу и показала ему, где подписать. Это было очень легко. Бедняга едва ли соображал, что делает. Понимаешь, Освальд, с ними можно делать практически все, что захочешь, если поймать тот самый момент, когда они ощущают первые признаки действия порошка. Они слишком ошеломлены и смущены внезапностью происходящего.

Альфонс стоял, пялился на меня и судорожно сглатывал, так что его кадык ходил вверх и вниз. Лицо у него покраснело, а потом он начал глубоко дышать. Глотание, сопение и ерзание продолжалось около минуты, и я могла наблюдать нарастание этой ужасающей страсти по мере того, как действует порошок. Словно в кипящем котле накапливается пар, у которого нет другого выхода, кроме как через предохранительный клапан. Этим предохранительным клапаном была я.

И вдруг он сказал изменившимся голосом: "Я желаю, чтобы вы сняли платье, мадам!"

"О ваше величество! – воскликнула я, прижав руки к груди, – что вы говорите?"

"Снимайте!" – приказал он, задыхаясь.

"Что вы хотите сделать, ваше величество!" – закричала я.

"Прошу вас, не заставляйте меня ждать", – сказал он, еще больше задыхаясь.

"Но, сир, если я забеременею и наш общий друг узнает, что что-то между нами было, он так рассердится, что пошлет военные корабли обстреливать ваши города".

"Вы должны убедить его, что беременны от него. Давайте пошевеливайтесь, я больше не могу ждать".

"Но он же все поймет, потому что мы всегда принимаем меры предосторожности".

"Значит, примите меры предосторожности немедленно, – сказал он, – и, пожалуйста, не спорьте со мной, мадам".

– Как ты оттуда выбралась?

– Это было нелегко, – призналась Ясмин. – Видишь ли, он совершенно не уставал. Пришлось применить булавку.

– Неужели ты его действительно уколола? – спросил я.

– Еще как! – сказала она.

– Ну и что?

– Он подпрыгнул чуть ли не до потолка, пронзительно завизжал и бросился к двери. "Вы укололи меня!" – кричал он, держась за зад, но я уже вскочила на ноги и быстро надевала платье, а он, совершенно голый, подпрыгивал и вопил: "Вы что-то вонзили в меня, как вы осмелились?"

– Потрясающе, – сказал я Ясмин, – великолепно! Просто блеск! Очень бы мне хотелось это видеть. А кровь текла?

– Не знаю. К тому времени он мне уже изрядно надоел, и я заявила ему: "Выслушайте меня внимательно, представляете ли вы, что сделает с вами наш общий друг, если об этом услышит? Понимаете вы или нет, что вы меня изнасиловали?" Это заставило его замолкнуть.

"Что на вас нашло?" – говорила я, одеваясь со всей возможной быстротой.

"Я не знаю", – признался он и вдруг как-то затих и обмяк.

Когда я уже была готова уйти, то повернулась к нему, поцеловала в щеку и сказала: "Давайте забудем все, что случилось, хорошо?" И здесь я быстро сдернула эту королевскую резиновую штучку и величественно вышла из комнаты.

– Высший класс, Ясмин, – одобрил я.

Она передала мне бланк королевского дворца с подписью, и я аккуратно спрятал его на место.

– А теперь иди и собери свои вещи, – сказал я. – Мы уезжаем из города первым же поездом.

… Следующая остановка – Париж. Мы отправились туда ночным поездом и прибыли на рассвете сияющего июньского утра. Остановились мы в отеле "Ритц". Где бы ты ни оказался, часто говорил мне отец, если у тебя возникли сомнения, останавливайся всегда в "Ритце". Это был мудрый совет. Ясмин зашла ко мне в номер, чтобы за ранним ленчем – по холодному омару и бутылке шабли – обсудить дальнейшую стратегию. Список первоочередных кандидатов лежал передо мной на столе.

– В любом случае на первом месте Ренуар и Моне, – сказал я. – Ренуар живет в Эссуа. Это маленький городок в 120 милях к юго-западу от Парижа, между Шампанью и Бургундией. Ему сейчас семьдесят восемь лет, и мне говорили, что он передвигается в инвалидном кресле-каталке.

– Господи, Освальд, что же, ты думаешь, я стану давать жука этому несчастному старику в каталке?

– Ему это понравится, – успокоил я ее. – У него ничего серьезного, кроме артрита. Он продолжает писать, и наверняка он самый знаменитый живописец из сейчас живущих. Это настоящий титан. Через десять лет за каждую из его соломинок мы станем запрашивать целое состояние.

– А его жена?

– Она умерла. Он одинокий старик и будет очень рад твоему визиту. А когда он тебя увидим, то, не сходя с места, захочет написать тебя обнаженной. Но вообще-то у него есть модель по имени Деде, от которой он совершенно с ума сходит. Но если ты будешь правильно себя вести, то, может быть, он даже предложит тебе свою картину.

– А что насчет Моне? – спросила она.

– Он тоже одинокий старик, ему семьдесят девять, он на год старше Ренуара. Он ведет жизнь отшельника в Живерни, недалеко от Парижа. Очень немногие его посещают. Ты станешь лучом света в его жизни. Может быть, получишь еще один холст. Представляешь, пейзаж Моне! Эти вещи скоро будут стоить сотни тысяч, они уже стоят тысячи. Сегодня я куплю машину, она нам понадобится. Мы поедем в Эссуа, и ты познакомишься с мсье Ренуаром.

– Ты никогда не теряешь время, да, Освальд?

– Знаешь ли, дорогая, – сказал я, – как только я сделаю себе состояние, то всю оставшуюся жизнь я собираюсь провести, именно теряя время. Но пока деньги не в банке, я буду очень упорно работать. И тебе тоже придется.

– Сколько времени это займет, как ты думаешь?

– Пока мы разбогатеем? Ну, лет семь или восемь, не больше. Не так много, если подумать, что потом ты сможешь никогда ничего не делать.

– Прекрасно, – сказала Ясмин, – но что мне нравится больше всего, так это мысль, что мною овладеют все величайшие люди мира. Это возбуждает мою фантазию.

… На следующее утро мы отправились в Эссуа с рабочей лабораторией, размещенной на заднем сиденье "ситроена". Мы отыскали дом Ренуара без особых хлопот. Белое деревянное строение средних размеров стояло посередине очень приятного сада. Я знал, что главная резиденция великого художника находилась южнее, в Кань-сюр-Мер, но, очевидно, он считал, что в жаркие летние месяцы здесь прохладнее.

– Удачи, – сказал я Ясмин. – Я буду ждать тебя метрах в ста отсюда на дороге.

Она вышла из машины и направилась к калитке сада. На ней были туфли без каблуков и кремовое льняное платье. Она больше походила на молодую послушницу, идущую на прием к настоятельнице, чем на женщину, которая собирается вызвать взрыв страсти в разуме и теле одного из величайших живописцев мира. Был теплый солнечный вечер. Сидя в открытой машине, я слегка задремал и проснулся только часа через два, когда Ясмин опустилась на сиденье рядом со мной.

– Что случилось? – спросил я. – Ты его видела? В одной руке у нее был сверток в оберточной бумаге, а в другой – сумочка. Она открыла сумочку, вынула подписанную бумагу и бесценную резиновую вещь и передала мне, не говоря ни слова. У нее было странное выражение лица, смесь экстаза и испуга. Казалось, что она не слышит моих слов, да и вообще находится за много-много миль отсюда.

– В чем дело? – спросил я.

– Поезжай, – попросила она, – и оставь меня в покое. Мы вернулись в отель, не разговаривая, и разошлись по своим номерам. Я произвел немедленное микроскопическое исследование. Сперматозоиды были живыми, но их количество в поле зрения было низким, очень низким. Я с трудом сделал десять соломинок, однако, это был десяток нормальных соломинок, примерно на двадцать миллионов сперматозоидов каждая. Бог мой, подумал я, какую же уйму денег это будет стоить в будущем. Они станут такими же редкими, как первое издание Шекспира.


Страницы книги >> Предыдущая | 1
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации