Текст книги "Лучшее (сборник)"

Роман Трахтенберг
Лучшее

Если бы на одно мгновение Бог забыл, что я всего лишь тряпичная марионетка, и подарил бы мне кусочек жизни, я бы тогда, наверно, не говорил все, что думаю, но точно бы думал, что говорю. Я бы ценил вещи, не за то, сколько они стоят, но за то, сколько они значат. Я бы спал меньше, больше бы мечтал, понимая, что каждую минуту, когда мы закрываем глаза, мы теряем шестьдесят секунд света. Я бы шел, пока все остальные стоят, не спал, пока другие спят…

…Господь, если бы у меня еще оставался кусочек жизни, я бы не провел ни одного дня, не сказав людям, которых я люблю, что я их люблю. Я бы убедил каждого дорогого мне человека в моей любви и жил бы влюбленный в любовь…

…Сегодня, может быть последний раз, когда ты видишь тех, кого любишь. Поэтому не жди чего-то, сделай это сегодня, так как если завтра не придет никогда, ты будешь сожалеть о том дне, когда у тебя не нашлось времени для одной улыбки, одного объятия, одного поцелуя, и когда ты был слишком занят, чтобы выполнить последнее желание.

Поддерживай близких тебе людей, шепчи им на ухо, как они тебе нужны, люби их и обращайся с ними бережно, найди время для того, чтобы сказать: «мне жаль», «прости меня», «пожалуйста» и «спасибо», и все те слова любви, которые ты знаешь. Никто не запомнит тебя за твои мысли.

Габриэль Гарсия Маркес. Прощальное письмо

Елена Черданцева. Роман Трахтенберг: от «А» до «Я»

Анекдоты

«…Создал Бог Небо и Землю. И посмотрел на них, и Ему понравилось. И создал Бог Женщину. И посмотрел Он на Нее… И посмотрел… И посмотрел… И подумал: „А, фигня! Накрасится!“ – таким анекдотом Рома прокомментировал мое опоздание на нашу первую встречу в ночном клубе, который он только что открыл в Москве. – Бабы вечно опаздывают, им надо намазаться!»

«Подготовился!» – решила я.

Для всей страны тогда (как, впрочем, и сейчас) было загадкой, правда ли он знает столько анекдотов или здесь скрыт какой-то секрет? В тот вечер я осталась на его программе и увидела человека, который три часа говорил со сцены о жизни; о любви и дружбе; об изменах; об удачах и неудачах, – иллюстрируя свои мысли анекдотами вперемежку с цитатами из классики, например Беранже: «Жизнь подобна собачьей упряжке. Если ты не лидер, картина никогда не меняется». Зрителей было немного, клуб открыли почему-то безо всякой рекламы, и Москва просто не успела разобраться, что за явление из Питера прибыло. Или не спешила. Как прокомментировал ситуацию сам Роман: «Если бы понты могли светиться, в Москве тоже были бы белые ночи».

Вскоре я перестала сомневаться в том, что он действительно помнит кучу анекдотов, афоризмов, цитат, стихотворений и поэм… Не только приличных, но и не очень. Роман не пропускал матерные слова, однако они всегда были настолько к месту, что усиливали мысль и не резали слух. Роман говорил: «Я не матерюсь. Я называю вещи своими именами! – и добавлял: – Юмор бывает блестящий и матовый. Последний доходчивее».

Трахтенберг работал в двух параллельных Вселенных. Одна – это маленькое кабаре: зал на полсотни человек открывался в десять вечера. Здесь звучали и старинный матерный фольклор, и самые свежие анекдоты. Здесь был стриптиз, и еще здесь был дорогой входной билет. В кабаре Роман ждал только взрослых, состоявшихся, образованных и немного циничных гостей. Парадоксально, но этот его клуб-кабаре – где стены были оклеены газетами, где над унитазом в туалете красовалась надпись «Подойди поближе. Он не такой длинный, как тебе кажется», а на зеркале: «Другие не лучше», – вот именно этот клуб оставался элитарным заведением. Здесь побывали немногие.

Вторая Вселенная, где работал Трахтенберг и по которой его знала вся страна, – это радио и ТВ. Он вел самые разнообразные передачи, играл на анекдоты: то есть зритель начинал рассказывать анекдот, а Рома его заканчивал. Жители этой Вселенной подозревали, что их обманывают: что у Ромы есть редакторы, которые в наушник подсказывают ему окончания.

– Сама подумай, – сказал он однажды. – Если бы такие редакторы существовали да если бы технически можно было в Интернете с такой скоростью анекдоты находить – разве стали бы меня держать на ТВ?! У меня прокуренный голос, сложный характер и внешность далеко не как у Алена Делона! Меня бы сразу заменили красивым высоким мальчиком с хорошим голосом.

Но такие мальчики до сих пор не появились.

Вера

«Бог у всех один – провайдеры разные», – шутил он, но все же интерес к иудаизму возник в его жизни. Вышло так, что не Роман пришел к вере, а она к нему. Это почти мистическая история… Случилось все после его переезда в Москву. Им с первой женой Леной пришлось продать большую питерскую квартиру. Рома искал жилье в Москве, Лена в Питере. Одна бывшая коммуналка приглянулась ей сразу; очень уютная, там не было затхлого запаха старого жилья, и Лена решила купить ее, даже не осмотрев двор.

Начала ремонт… Вскоре раздался звонок: «Можно мы к вам приедем? Тридцать девять раввинов со всего мира хотели бы помолиться в этих стенах. Там жил 6-й Любавический Ребе.

„Розыгрыш!“ – решила она. Но влезла в Интернет и нашла, что правда был такой Ребе – духовный лидер тысяч религиозных евреев. И жил он на их улице с 1924-го по 1927-й год! Потом Ребе перебрался в США, его квартира в Нью-Йорке – центр всемирного иудаизма, ее посещают миллионы людей.

…Вскоре к Лене пришел раввин Санкт-Петербургской синагоги Ифрах Абрамов, он и объяснил, что их квартира как маленькая синагога, здесь молились, проводили праздники, евреи отовсюду приходили на аудиенцию, и из этой квартиры 6-го Ребе Любавического забрали в Шпалерную тюрьму. Там его приговорили к смертной казни, но заменили ее ссылкой… И хотя обычно они не разыскивают такие квартиры, потому что в Питере в годы социализма возникло много маленьких частных синагог, но именно сейчас – юбилей выхода Ребе из Шпалерной тюрьмы. Этот праздник имеет для хасидов большое духовное значение. Раввины из разных стран едут посмотреть Шпалерную тюрьму и, по возможности, квартиру…»

Лена позвонила Роме с вопросом, что делать. Он примчался из Москвы. Тогда она впервые увидела его со шваброй. Он летал по дому, как электровеник, отмывая известь. Паломники – 39 раввинов – произвели неизгладимое впечатление на всех. Еще через полгода помолиться приехали их сыновья, потом еще кто-то… Рома предложил им выкупить квартиру: «Если бы я был богатый, я бы подарил, – сказал он. – Но я бедный человек, могу только продать». Вскоре пришел ответ: «Вы знаете, уже хорошо, что она в руках еврея».

С тех пор Рому как подменили. Он начал ходить в синагогу. Но даже его друзья не знали о том, что он жертвует крупные суммы на интернат для детей при Петербургской синагоге. Он видел, что деньги, заработанные им главным образом на пьянках, идут во благо. О том, что Роман занимался благотворительностью, стало известно, когда он умер. Об этом рассказал раввин Ифрах Абрамов. Он стал другом семьи после истории с квартирой. Именно ему пришлось провести последний похоронный обряд: «Рома не афишировал благотворительность. При своей эпатажности в этом отношении он был очень скромный. На его деньги в общежитии интерната мы сделали ремонт, заменили панели отопления, поставили стеклопакеты. За всю зиму никто из детей не заболел…»

Ифрах говорит, что Роман поменял свое лицо. Что постепенно ушла развязность, что он подумывал о смене репертуара, хотя зрители хотели видеть его прежним. Я спросила Ифраха, насколько этично говорить о святых людях в такой книге, как эта, и он ответил, что «любая информация, показывающая, что человек под влиянием веры меняется, полезна в моральном отношении».

…И все же, и все же… Все же Рома оставался верен себе. Ну, не мог он не шутить над теми, не лучшими чертами «еврейского характера», которые известны всему миру. Когда кто-либо из зрителей пытался сыграть с ним в анекдоты, он говорил: «Рассказывать Трахтенбергу еврейские анекдоты все равно что плеваться с верблюдом». Говорят, умение посмеяться над собой свойственно только умным людям. И едва начинался вечер, как в своем кабаре Трахтенберг с удовольствием шутил на скользкие темы.

Сара причитает:

– Абрам, ну как ты мог сломать новый стул?! Как ты мог испортить новую люстру?! Нет, мое сердце не выдержит! Ты что, не мог повеситься в другом месте?!!

Был еще анекдот, который он очень любил и рассказывал в каждой программе.

Поскользнулся еврей, падает в пропасть, успел ухватиться за корень дерева и кричит: «Господи-и-и, спаси меня!» И тут голос сверху: «Абрам, веришь ли ты в меня?!» – «Верю-у-у-у, Господи!» – «Тогда отпусти руки». – «Так! Я понял!.. Ээээй!!! Есть там кто-нибудь еще?!!»

Взаимовыручка

«Некоторые наши звезды говорят, что „артист должен стоять на сцене“ и отказываются от халтур. Я таких не понимаю!» – заявлял Роман.

Сам он никогда не отказывался от работы, и тех артистов, которые умеют работать вне сцены – то есть на корпоративах, на юбилеях, в ресторанах, на пляжах и в прочих малопригодных для выступления местах, он уважал. Говорил, что в таких условиях может не потерять лицо только супер профессионал!!! Ведь там ведущего могут перебить, там люди отвлекаются на «поесть и выпить», там среди гостей свои сложные отношения и приоритеты, и над кем-то подшутить можно, а над кем-то нельзя. Артист, не зная всей подноготной, может потеряться; может не понять, почему его шутка вызвала в зале гробовое молчание, а не смех. В книге «Вы хотите стать звездой?» много написано о том, как в такой сложной обстановке создать людям праздник. А ему было очень важно, чтобы праздник состоялся, и потому Рома ценил, когда коллеги по цеху, другие артисты, подсказывали что-то или помогали.

В той же книге есть глава, где Роман вспоминает, как на дне рождения одного бизнесмена познакомился с Владимиром Винокуром. Ситуация тогда для Ромы была ужасная. Полный зал народа, и почти одни мужчины. Женщин только две – жена именинника и жена его сына. Из уважения к дамам все гости сидели чинно и давили в себе смех. Роман понял, что его ждет полный провал, и тут руку помощи ему протянул Винокур, сидевший среди гостей.

– Рома, а вот ты знаешь такой анекдот? – начал он.

– Знаю.

Завязавшийся диалог двух юмористов вызвал оживление. Вот что написано об этом в книге: «Как мне кажется, он (Винокур) первый в тот вечер произнес слово „жопа“, но поскольку неприличное слово произнес приличный человек, имеющий на себе печать столпа шоу-бизнеса, все отнеслись к этому с юмором. Ведь он был звездой, когда еще и понятия такого не было, и потому „свой человек“ почти для каждой компании. Что он ни сделает – все рады. Вот и сегодня гости расслабились и развеселились. После чего я понял, что моя программа спасена. Мне оставалось только подхватить начатое им веселье как олимпийский огонь, что намного проще, чем зажечь».

После этого они начали общаться, Владимир Винокур приходил к нему в эфир и на «Русское радио», и на «Маяк».

«У меня был пароль „Рома Трахтенберг“! – рассказал Владимир Натанович. – Мне с ним было удобно, комфортно, мы перешучивались, атмосфера создавалась дружелюбная. В эфире на радио он был большой импровизатор, свободный, отвязный, но в жизни Рома был очень трогательный, наивный, в чем-то одинокий, как мне казалось. Как будто не хватало ему рядом близкого человека и некому было доверить самое сокровенное… И еще у меня создалось впечатление, что он умеет ценить человеческие отношения, хотя многие ревностно относились к нему, к его популярности. А он умел держать себя в любой обстановке и умел держать публику. Мало кто знает, но он приходил ко мне на спектакль, причем не в самый центр Москвы, а после спектакля говорил интересные вещи, тепло отзывался о моих молодых артистах. Предлагал мне в мюзикле участвовать, но у меня много работы, свой театр, и я сказал, что сложно от большого коллектива отвернуться. Он меня понял, мы перезванивались, если он звал на радиопрограммы, я откликался.

Трагедия неожиданная и не про Рому как-то, он очень жизнелюбивый, энергичный, и столько в нем было много всего. Казалось, что он не может замолчать и уйти навсегда. Мы при жизни стесняемся говорить друг другу хорошие слова, есть традиция делать это в грустные минуты на панихидах. А я ему при жизни сказал все хорошее, что о нем думаю. Он не поверил, спросил: вы издеваетесь? Он выделялся из всей тусовки, из шоу-бизнеса. У него были точные оценки, будь то передача или чье-либо выступление. Потеряли суперпрофессионала. Все о нем по-разному судили. Он был явлением, неординарным человеком. То, что он мат использовал в работе, ну так и я не рассказываю анекдот, заменяя слова…»

Диета

…Почему-то все вдруг стали говорить, что он заморил себя голодом, что резкое похудение сказалось на здоровье. На телевидение вызвали даже самого модного диетолога Москвы и заставили оправдываться. Но ведь и полнота далеко не залог здоровья. Роман был счастлив и горд собою, когда похудел. Когда показал, что и у него есть сила воли и характер. Да он и не голодал особо, по часам постоянно что-то съедал.

А голодал всерьез он только однажды, когда мы работали над книгой «Путь самца-2. Лифчик для героя». Там же и описали голодовку. Началась она с того, что я застряла в лифте, а он звонил мне на мобильный и «развлекал беседой»: «Я тебе сто раз говорил, лифты не рассчитаны на вес слонов! Ходи по лестнице». – «На себя посмотри!» – огрызалась я. Вышла я злая, а вечером мы поспорили на тысячу долларов, кто сильнее похудеет за месяц: так в книгу вошла глава «Пари».

«…Мы влезли на весы и записали вес на бумажке, под которой поставили автографы. И началась комедия. То есть я-то ничего не делал, кроме того, что закрыл рот, а Черданцева пошла обходным путем – купила ролики и поехала на ВДНХ. Я для этих мытарств даже название придумал – „Катание по мукам“. Однажды в парке ее внимание привлек гигантский верблюд, жующий траву за высоким забором. Она угостила его яблоком… Потом угостила снова… Когда пошла на третий круг, верблюд тянул морду и радовался ей как родной. Скормив все яблоки, она купила ему булочки… И только при заходе на седьмой круг она осознала ошибку. Лохматый красавец стоял уже не за решеткой, а прямо посреди тротуара у вывески „Фото на вИрблюде—150 руб. Их уже не разделял высокий забор… И тут верблюд увидел Черданцеву. Она тоже его увидела и резко начала разворачиваться, что в принципе было бессмысленно: он заметил кормилицу и радостно рванул ей навстречу, волоча за собой и стул, и сидевшую на нем, матерящуюся тетку-фотографа…“»

Еврей…

«В доисторические времена люди не знали о существовании евреев и во всех своих бедах винили темные силы природы», – Рома где-то это услышал и внес в записную книжку. Я пользовалась его записями, когда искала эпиграфы. Ему нравилось, чтобы над каждой главой был эпиграф, отражающий суть происходящего.

Однажды он мне скинул на почту кучу начатых рассказов. Обрывки мыслей. Начинал и бросал. В одном я и прочла о том, что в школе на какой-то момент он стал изгоем из-за национальности. Тогда я принесла ему книгу Вен. Ерофеева «Бесполезное ископаемое», где есть лозунг восставших негров: «Белые убили Христа! Давайте убьем всех белых!» Он даже захрюкал от смеха: «Красиво!»

Известность не спасает от страха перед разного рода нацистами. Не так давно Рома вместе с женой и водителем отправились осмотреть Троице-Сергиеву Лавру. Там среди церквей прогуливалась толпа бритоголовых юношей. Появление Романа вызвало оживление среди них. «Ну, все! Скинхеды, будут бить!» – решил он. Втроем они зашли в храм, где для них провели экскурсию. Она уже закончилась, а бритоголовые ребята все стояли неподалеку, поглядывая на двери. Рома понял, выбора нет, ждут его, и вышел. Один из молодцев направился к нему.

– Роман Львович, а мы это… Мы курсанты….Хотели у вас автограф попросить…

Жадность

«Доктор, выпишите мне таблетки от жадности. И побольше, побольше…» – Рома не скрывал, что любит деньги. Говорил, лучше пусть завидуют, чем сочувствуют. И всячески поддерживал имидж богатого человека. Он и общаться стремился с успешными людьми, к их мнению прислушивался. Он один из немногих артистов, кто в кризис не опустил гонорар, опасался, что потом на прежний уровень не вернется (что, кстати, и случилось со многими). Сидел без работы долго, переживал, но вскоре заказы пошли. Причем вся осень 2009 года у него была плотно расписана.

Рома всегда делал прогноз ситуации. Знакомых артистов учил, что зарабатывать надо, пока ты «на волне», успех может завтра уйти. Ведь столько «звезд» поверили, что будут сиять вечно, и исчезли, не успев даже квартиру купить. Он с недоумением смотрел на таких – почему у них крышу снесло? Сам он твердо стоял на земле и трезво оценивал все, что может дать шоу-бизнес.

Он вообще был хороший коммерсант. В юности одним из первых в стране начал работать «челноком». Причем успешно. Но бросил все на пике материального успеха, потому что задумался – зачем-то ведь он пришел в этот мир? Зачем-то Бог наградил его таким странным талантом – веселить людей. Он понимал, что сцена никогда не даст столько денег, сколько бизнес, и все же пошел в артисты. Так можно ли говорить, что он жил ради денег?

Впрочем, талант коммерсанта он проявил и в шоу-бизнесе. У него никогда не было продюсеров и директоров. Рома себя продавал лучше, чем все они. Успевал и другим артистам подкидывать работу. Продюсировал музыкальную группу со смешным названием «Стоматолог и Фисун». Причем «Стоматолог» – реальный врач Алексей Мусиюк, у которого Рома сам же зубы и лечил. Но раскручивал их не ради лечения зубов, а потому что нравились, близки по духу. Они создали странный жанр, я бы назвала его современной частушкой: танцевальная музыка и текст, где высмеиваются какие-либо «деятели» шоу-бизнеса. Дохода особого это не приносило, но зато всем весело!..

…Был ли Роман жадным? Если бы только кто знал, сколько денег он раздал в долг и сколько человек были ему должны! Я знала, случись что, можно побежать к Роме, и он выручит.

Правда, на своем последнем дне рождения в сентябре он сказал, что хотел бы собрать долги. Как-то горько и обидно, ты выручаешь – а тебя кидают, жаловался он гостям. «А зачем ты раздаешь?» – спрашивала Татьяна Витько, бизнес-леди, с которой он дружил. «Ну, как зачем? Они же просят!»

…Рома говорил, что жадность порождает бедность. Поэтому он и относился так к героям передачи «Деньги не пахнут». Их желание продать душу за сто долларов осуждал. Один раз продашь за сто – и большей суммы НИКТО НИКОГДА тебе не даст! Передача эта родилась в Питере, и смысл ее был поучительный: показать, куда может завести человека жажда быстрых денег. Так, например, в Древнем Риме напаивали рабов до скотского состояния, чтобы граждане видели, как это плохо. Но передача обрела иной смысл. Он сам испугался того, что столько подростков готовы за три копейки опозориться на всю страну. Он ушел, как только закончился контракт: переживал, что теперь не знает, как отмыться. А он всего лишь поставил перед обществом зеркало…

Зеркало

За время общения он сам стал для меня как зеркало, в котором я по-новому увидела людей. Например, ведущие различных клубных вечеринок, тамады всех мастей и «Деды Морозы» – неудавшиеся артисты, узнав, что я работаю с Трахтенбергом, считали нужным высказать мне свое «компетентное» мнение о нем. И начинали все ту же старую песню, рассказывая, что «у него есть наушник, и все анекдоты ему подсказывают», что «ведущий он плохой, они не раз об этом слышали от кого-то там…» и т. д. А в глазах их светились зависть: «Ведь он такой же, как мы, ну почему же ему так много платят?!»

Журналисты и артисты считали его похабником. Но он НИ РАЗУ не произнес матерного слова ни на радио, ни тем более на ТВ. Да просто потому, что радиостанцию за это могут лишить лицензии. Рома однажды даже заявил, что заплатит сто тысяч тому, кто пришлет ему запись, как он матерился в эфире. Такого не было. Но дураков, каких мало, оказывается, много, и его все продолжали мучить вопросами: «А почему вы материтесь?!» Недавно он дал в морду какому-то журналисту на ТВ. Ролик попал в Сеть, я увидела и поняла, как дико он устал оправдываться.

Люди видят только то, что хотят видеть.

Маска

И чаще всего они хотят видеть маску. Трагедия почти всех комедийных актеров, что их перестают воспринимать всерьез. Так было и с Ромой. От него ждали веселых анекдотов, отвязного поведения, и не все готовы были воспринять другие его качества. Вот что сказал об этом Юрий Ровеиский, советник генерального директора группы ОНЭКСИМ:

«Многие из публичных людей становятся заложниками своего образа. Именно образа, когда нас запоминают такими, какими мы себя сделали, да и мы сами привыкаем к своему стилю и не находим времени, чтоб его изменить и подумать о том, кто мы такие на самом деле. Когда я слышал Романа в многочисленных передачах, ток-шоу на радио, он казался мне ярким остряком, балагуром и мастером эпатажа. Но все, как всегда, меняет случай – в 2006 г. Роман принимал участие в международной конференции РБК в Токио. И каково же было мое удивление, когда он пришел рано утром на первое пленарное заседание в костюме, галстуке и белоснежной сорочке. Более того, он как заправский работник финансового сектора стал задавать чиновникам и бизнесменам, выступавшим на конференции, массу вопросов об инновационном развитии экономики и возможности применения японских технологий. Удивление участников конференции было безграничным. Это был не тот Трахтенберг, который буквально вчера сыпал анекдотами и по-доброму подкалывал гостей на вечернем приеме. Мы очень много говорили с Ромой после этого – почему, зачем, откуда эта многогранность в нем? Он ответил очень просто: „Так удобнее, старик, за шутками меня слышат больше, чем если бы я что-то пытался донести с серьезным лицом“.

Наверное, он был прав».