Текст книги "Любовь сладка, любовь безумна"

Глава 10

Дни, ночи, бесконечно пыльная дорога под раскаленным солнцем… Из-за стада они были вынуждены ехать медленно, останавливаясь у рек и колодцев, – воду приходилось экономить.

Джинни привыкла вставать очень рано, поспешно одеваться, завтракать вместе с остальными, запивая еду обжигающе горячим кофе. Она даже вынудила себя привыкнуть к этому кофе, который готовил повар, старый Льют, казалось, вообще не ложившийся спать. Его костер горел всю ночь напролет, на случай, если усталый ковбой захочет выпить кофе. Потом по команде Папаши Уилкинса запрягали волов, щелкали кнуты, и караван отправлялся в путь. Это утреннее время Джинни любила больше всего и наслаждалась недолгой прохладой.

Перед закатом они останавливались на ночлег так, чтобы образовать из фургонов круг, ужинали и ложились спать, выставляя дозорных – всегда существовала опасность появления индейцев.

Теперь, когда распорядок дня был установлен, Карл Хоскинс появлялся чаще, всегда с оседланными лошадьми, и Соня с падчерицей охотно принимали предложение отправиться на прогулку верхом. Гораздо чаще, однако, именно Джинни ездила с Карлом, но он всегда обращался с девушкой крайне почтительно, хотя их отношения становились все более дружескими.

Джинни нравились эти прогулки, особенно потому, что юбка, с разрезами по бокам, купленная в Сан-Антонио, позволяла ездить по-мужски, хотя было очевидно, что Карл Хоскинс видит в ней женщину.

Даже Соня как-то заметила, что Карл очень красив, с его выцветшими под солнцем волосами, загорелым лицом. Джинни явно флиртовала с ним, хотя чувствовала, что наступит момент, когда Карл попытается поцеловать ее. И что потом?

Позволить ему? Что она почувствует? Джинни знала, что мужчины целуются по-разному, Стив Морган научил ее этому, и она ненавидела его все больше, каждый раз, когда вспоминала, как он обошелся с ней.

Но ведь Морган не джентльмен и не привык общаться с леди… И все же она вспоминала, что в тот день, за обедом, он был одет в безукоризненный темный костюм с жилетом из синего шелка, а манеры его ничем не отличались от манер человека из высшего общества…

Джинни пыталась не думать о Моргане, уверяя себя, что презирает его и не хочет видеть.

Даже Папаша Уилкинс ничего не знал о прошлом Моргана.

– Думаю, он одиночка, как все наемники, – признавался он. – Конечно, Морган делает все, как полагается, но разговорчивым его уж точно не назовешь. Кроме как своему дружку, слова лишнего никому не скажет.

– Да о чем такому, как он, говорить, – презрительно бросила Джинни, и сидевший рядом Хоскинс усмехнулся.

– Ни о чем интересном, особенно для молодой леди, – тихо пробормотал он, и Джинни благодарно улыбнулась.

В этот вечер, шестого дня путешествия, они остановились у небольшого ручья, берега которого поросли ивняком и пекановыми деревьями. Скот напоили и загнали в узкую лощину. Большие фляги, хранившиеся в отдельном фургоне, до краев наполнили водой.

– Не то чтобы я очень большой любитель воды, – проворчал Папаша Уилкинс, – но иногда в пустыне ни о чем другом не мечтаешь.

– Почему мы не подъехали ближе к ручью? – спросила его Джинни, умоляюще глядя на Соню. – Я так хотела искупаться.

– Слишком густые заросли – можно ожидать нападения, – объяснил он и поднялся. – Приказываю всем оставаться в лагере. Индейцы знают здесь все колодцы и источники и считают себя их хозяевами. Сейчас Морган отправился на разведку.

– Не верю ни в каких индейцев, – капризно пробормотала Джинни. – Вот уже сколько дней мы в пути – и ни малейшего признака индейцев! Не думаю, что даже они захотели бы жить в этой пустыне!

– Индейцы – странный народ, – умиротворяюще вмешался Карл. – Нам их не понять.

– Ну что ж, по крайней мере мистер Дэвис чувствует себя в безопасности. И у него прекрасный голос, не так ли?

С другого конца лагеря донесся гитарный перебор. Мягкий, глубокий баритон пел испанскую песню.

Карл Хоскинс, с чем-то вроде отвращения, взглянул на женщин.

– Не могу судить об этом, но знаю, что Пако – хороший проводник, – неохотно признал он. – Только… – поколебавшись, добавил Карл, – он полукровка. Ненавижу таких. Им нельзя доверять.

– Полукровка? То есть наполовину испанец? – Соня сдвинула брови, вопросительно глядя на Карла.

– Испанец? Нет, мэм, мексиканец. Правда, они любят называть себя испанцами, но в жилах у большинства течет индейская кровь.

– Мистер Морган тоже был бы похож на испанца, если бы не глаза, – сухо заметила Джинни, вспомнив, как он с час назад приехал в лагерь, но остановился, только чтобы выпить чашку кофе и стоя съесть тарелку бобов. Выглядит словно дикарь и вполне естественно чувствует себя в этой пустыне, где водятся лишь койоты и индейцы! Даже его одежда словно растворялась в этих коричнево-красных равнинах, кожаные штаны, замшевая рубашка, распахнутая у ворота, платок на шее. Совершенный индеец!

Карл Хоскинс наклонился ближе к Джинни:

– Странно, что вы это заметили. Я сам слышал разговоры, что он полукровка. Но конечно, никто не осмелится сказать ему это в лицо – он убивал людей и за меньшее. Этот наемник не что иное, как хладнокровный убийца. Легко спровоцировать человека на дуэль и прикончить его! Давно пора что-то предпринять, изменить законы, иначе каждый негодяй может пристрелить человека, и это сойдет ему с рук только потому, что дуэль считается честной дракой!

– Я терпеть его не могу! Ходит, отдает приказы, как хозяин! – добавила Джинни. Она устала, измучилась от жары, была покрыта потом и пылью и умирала от желания искупаться, чувствуя, как чешется от грязи голова. Никакие обтирания не помогали, кроме того, воды вечно не хватало.

Она не верила, что здесь могут быть индейцы. Морган просто старается ее испугать.

Джинни резко, перепугав всех, вскочила. Ивовая рощица, скрывавшая ручей, совсем недалеко, и до сумерек остается около часа. Если поторопиться…

– Пойду поищу Тилли, – небрежно бросила Джинни.

Но Соня словно прочитала ее мысли:

– Джинни… ты собираешься нарушить приказ. Это опасно! Подумай, прежде чем сделать что-нибудь опрометчивое, пожалуйста.

Они остановились у фургона, и Джинни повернулась лицом к мачехе, упрямо подняв подбородок. Соню охватило отчаяние. Что делать? Она не могла осуждать Джинни за желание искупаться, потому что сама хотела того же, но слышала слишком много пугающих историй, чтобы рисковать самой, и не могла позволить этого и падчерице.

– Джинни, умоляю, – встревожилась Соня. – Что, если индейцы следят за нами? Уверяю, если бы все было в порядке, мистер Морган…

Но Джинни нетерпеливо топнула ногой:

– Мистер Морган! Я уже устала от его приказов! Только и делает, что остерегает и предупреждает! И вообще, не верю я в индейцев! Кроме того, – ехидно добавила она, – не думаю, что мистер Морган пристрелит меня за неповиновение!

– Джинни, не надо! Это слишком опасно! Я не могу позволить…

Видя обиду и беспокойство в глазах Сони, Джинни проглотила резкий ответ, который уже готов был слететь с губ.

Вместо этого, коснувшись руки Сони, она твердо сказала:

– Соня, прости, пожалуйста, но я должна искупаться. Ты же слышала, мистер Уилкинс сказал, может пройти много недель, прежде чем мы снова набредем на ручей. Я возьму Тилли, мы сможем постирать, и обещаю надеть самую плотную юбку и захватить ружье. Так хочется почувствовать себя чистой!

Соня пыталась отговорить Джинни, но она оставалась тверда как скала.

Девушки уже спускались к ручью, чтобы наполнить фляжки и котелки. Джинни удалось убедить даже Хоскинса, и тот, правда нехотя, согласился проследить, чтобы мужчины их не тревожили.

– Обещаю, что пробуду недолго, – пробормотала Джинни, мило улыбаясь Карлу. – Всего десять минут. О, пожалуйста, Карл, не ругайте меня!

Нежный голосок и умоляющий взгляд заставили Карла беспомощно пожать плечами.

– Не забудьте, Джинни, если увидите или услышите что-то, стреляйте, и мы прибежим, – сказал он наконец и долго смотрел вслед удаляющимся девушкам.

Несмотря на храбрые заверения, Джинни вела себя с необычайной осторожностью. Но все было тихо, даже птицы не всполошились.

– Значит, все в порядке, мисс Джинни, – облегченно вздохнула Тилли. – Птицы не сидели бы так спокойно, если бы здесь был кто-то, кроме нас.

Девушка мимолетно заинтересовалась, откуда Тилли знает подобные вещи, ведь в конце концов то, что она сказала, имело смысл, но Джинни, пораженная открывшимся перед ней зрелищем, застыла на месте. Полускрытый деревьями ручей изящно изгибался, образуя небольшой залив. Серо-белые камни, обкатанные водой, мерцали на дне. Идеальное место для стирки! Чуть ниже, там, где ветви ив стелились над водой, можно искупаться.

Джинни пристально всмотрелась в противоположный берег. Ни признака жизни, только деревья качаются под легким ветерком.

Тилли, засучив рукава, принялась за стирку, а Джинни, положив на траву чистое платье, разделась до нижней юбки.

Бросила грязную одежду Тилли и осторожно вошла в ледяную воду, вздрагивая от холода. Она принесла с собой кусок душистого мыла и начала энергично намыливать волосы, совсем забыв о времени. Только встревоженный оклик Тилли вернул ее на землю. Она в последний раз погрузилась под воду, задерживая дыхание, и смеясь нырнула.

– Тилли! Как хорошо! Иди сюда!

Но мулатка строго покачала головой, и Джинни нехотя выбралась на берег; с прилипшей к телу юбки струилась вода.

Девушка уселась на плоский, нагретый солнцем камень и стала вытирать волосы полотенцем. Вдруг доносившийся откуда-то странный крик заставил ее поднять голову.

– Что там?! Тилли, что…

– Мужчина, мисс! Клянусь, я сама видела его минуту назад, прямо на том месте, среди деревьев… и он тут же исчез. Господи, мисс, а что, если это призрак?!

– Конечно, нет! – как можно спокойнее ответила Джинни, хотя сердце бешено колотилось. – Где наше ружье, Тилли?

Она поспешно вскочила, но, поскользнувшись на мокрой глине, полетела спиной назад, в воду, чудом не ударившись головой об один из булыжников, усыпавших дно.

Задыхаясь и отплевываясь, она выплыла на поверхность и почувствовала, как кто-то, бесцеремонно схватив ее за руки, тащит на берег.

В голосе Стива Моргана, обычно таком сдержанном и бесстрастном, звучало бешенство:

– Какого дьявола вы тут делаете одни?!

Но Джинни лишилась дара речи и ошеломленно уставилась в темное рассерженное лицо.

Он сидел на лошади и, очевидно, въехал верхом прямо в воду. Откуда он появился? Что здесь делает? Но прежде чем Джинни открыла рот, Стив перекинул ее через седло, словно мешок с картофелем, как она позже жаловалась Соне, и выехал на берег.

Тилли, оцепенев от изумления, молча глядела на него, но, повинуясь приказу Моргана, начала собирать одежду. Спешившись, он схватил Джинни за плечи и начал трясти так, что ее голова, казалось, вот-вот оторвется.

– Ты, маленькая идиотка! Я же приказал оставаться в лагере! Неужели не понимаешь, какой опасности подвергаешь себя?!

Джинни вскрикнула от гнева, боли и унижения, и Стив неожиданно выпустил девушку, глядя на нее так, словно никогда не видел раньше. Только сейчас она вспомнила, что не только полураздета, но хуже всего – юбка прилипла к телу, ничего не скрывая.

Очень медленно, не торопясь, он оглядывал ее, и выражение этих синих глаз заставило Джинни захлебнуться от ярости. Девушка инстинктивно закрыла грудь руками, едва удерживаясь от рыданий.

– Не стоит, все равно такая мокрая одежда ничего не скроет, – ехидно протянул он и поспешно отступил, когда Джинни размахнулась.

Джинни, словно загнанный обозленный зверек, попыталась схватиться за ружье, лежавшее на траве, но Стив Наступил сапогом на дуло и отдернул ее за волосы.

– По-моему, я уже говорил раньше – хватайтесь за оружие только тогда, когда уверены, что можете им воспользоваться!

– О, вы… вы… бандит! – прошипела она, откинув с лица мокрые волосы, и злобно уставилась на Моргана, задыхаясь от ярости. – Как вы посмели шпионить за мной? Обращаться, как… как…

– Вам чертовски повезло, что я возвращался в лагерь этой дорогой, – спокойно заявил Морган.

Он не сказал, что намеревался сделать то же самое, что и Джинни, – искупаться.

Джинни была так взбешена, что ее трясло, и готова на все – ударить, убить, плеваться и царапаться. И Стив, против воли, не мог отвести глаз от изгибов этого соблазнительного тела, так ясно обрисовавшегося под тонкой юбкой.

Твердые соски, казалось, вот-вот прорвут сорочку, а там, где сходились ноги, темнел треугольник… Она, конечно, заметила направление его взгляда и еще больше взбесилась.

Будь она той француженкой или хотя бы индианкой, Стив не задумался бы повалить ее в высокую траву и заняться с ней любовью. Но перед ним была мисс Вирджиния Брендон, и лучше помнить об этом. Разве Стив не старался держаться подальше от нее? С той минуты, когда Стив поцеловал ее, прикоснулся к нежной коже упругой груди, он хотел ее, а сейчас…

Джинни внезапно успокоилась, глядя ему в глаза, и Стив неожиданно понял, что она думает о том же. Взгляды их встретились, но Джинни тут же опустила ресницы.

– Не будете ли так добры отвернуться и дать мне одеться, ведь вы уже сказали все, что хотели!

Стив положительно восхитился сдержанностью и силой воли девушки – как быстро ей удалось взять себя в руки, окутаться достоинством, словно плащом. Теперь он был сердит на себя за то, что поддался порыву чувств.

– Подайте мисс Брендон платье, – резко велел он испуганной мулатке, молчаливо наблюдавшей за происходящим.

Потом, нагнувшись, поднял ружье и немного отошел и отвернулся.

– Даю вам пять минут, чтобы одеться, и лотом провожу вас в лагерь. Черт возьми! – взорвался он внезапно. – В двух милях выше по ручью я нашел индейский знак! Если бы какой-нибудь молодой воин наткнулся на вас.

Но тут, услышав, как девушки испуганно затаили дыхание, Стив, из последних сил стараясь сдержаться, подошел к тому месту, где стоял его конь.

Меньше чем через пять минут Джинни была готова.

– Можете повернуться, мистер Морган, – сухо объявила она, – Надеюсь, я не оскорблю ваших понятий о приличии.

И в самом деле, она была одета и доплетала косу…

Становилось темно; Стив проводил девушек в лагерь. По дороге все трое молчали.

Глава 11

Настроение Джинни отнюдь не улучшилось, когда она на следующее утро узнала, что ночью индейцы действительно бродили недалеко от лагеря. Небольшая часть племени, включающая женщин и детей, буквально осадила фургоны, прося выделить им немного кофе и сахара.

– Правда, Соня, – ехидно заметила Джинни, – эти индейцы вовсе не выглядели опасными.

– Возможно, потому, что они видят, как много людей нас охраняет, – мягко объяснила Соня, и Джинни была вынуждена признать правоту мачехи, особенно когда охранники по приказу Стива Моргана разъезжали по лагерю, держа на виду оружие.

Именно Морган предложил Папаше Уилкинсу дать индейцам все, что они просили, и, когда тот запротестовал, мягко добавил, что может добыть у индейцев полезные сведения.

Действительно, пока переговоры были в самом разгаре, Стив сидел поодаль, рядом с устрашающе выглядевшим индейцем, чье лицо покрывали шрамы, очевидно, вождем маленького племени. Папаша кисло заметил, что оно, должно быть, принадлежит к уичитам.

Глаза Джинни против воли все время останавливались на Стиве, который сам вполне мог сойти за индейца. Что же он за человек? В отличие от Карла или других знакомых ей мужчин он не принадлежал ни к какому определенному типу.

Джинни не забыла безумные грубые ласки Стива в вечер первой встречи, его явное желание. Но почему же с тех пор он не обращал на нее внимания? Правда, прошлой ночью, несмотря на ярость и уничтожающие слова, она снова заметила в глазах Стива огонь желания. Таковы все мужчины – их не интересует ничего, кроме лица и фигуры, – они предпочли бы, чтобы у женщин вообще не было мозгов!

Соня и Тилли заинтересовались индианками, особенно теми, у которых были маленькие дети, привязанные к спинам, но Джинни, задумавшись, снова подняла глаза и неприязненно взглянула на Моргана. Тот, отвлекшийся на секунду от беседы с вождем, случайно перехватил этот взгляд.

Джинни почти ожидала увидеть, как Морган язвительно поднимет брови – именно так он приветствовал ее при встрече, но, к удивлению девушки, Стив просто улыбнулся, заставив ее вновь заметить поразительную синеву его глаз.

Сбитая с толку и пристыженная, Джинни отвернулась, но через несколько секунд, когда Морган подъехал к фургону, игнорировать его стало невозможно. К счастью. Соня заговорила первой, в голосе ее слышалась тревога:

– Вы уверены, что они уйдут и оставят нас в покое?

– О, они вполне мирные люди. Спешат поскорее добраться до своего лагеря. Вождь сказал, что не желает схватки со змеиным народом.

Прежде чем Соня успела что-то спросить, Стив Морган взглянул на Папашу Уилкинса, стоявшего рядом с кислым лицом. Все знали, что Папаша ненавидел индейцев с тех пор, как во время набега была убита вся его семья.

– Он сказал, что здесь неподалеку бродят команчи – военный отряд. Думаю, мы с Пако отправимся на разведку и посмотрим, что сможем найти, – объявил Стив.

Соня тихо, испуганно охнула, но Морган широко улыбнулся:

– Вряд ли они потревожат нас, мэм, не так уж их много!

Во всяком случае, нужно остановиться на ночлег пораньше.

В нескольких милях отсюда есть место, идеально подходящее для обороны. Это старое русло ручья. Я поеду к стаду, предупрежу Хоскинса.

– Индейцы, которых мы видели сегодня, не показались мне слишком опасными, – презрительно бросила Джинни.

Она заметила искорки смеха в глазах Стива Моргана, но тут заговорил Уилкинс:

– Команчи не похожи на других индейцев – чистые дьяволы. Но не волнуйтесь, я велю мальчикам ехать рядом с вашим фургоном.

Джинни почти не слушала его – она все время ощущала взгляд Моргана, веселый и… ласковый. Почему, почему он так уставился на нее? Рука Джинни невольно потянулась к выбившимся на лоб прядкам. Она вспомнила, что не позаботилась причесаться, только наспех заплела косы. Без сомнения, ее шляпка сбилась, и Морган это заметил.

Джинни вспомнила, как Морган смотрел на нее вчера вечером – дерзко, откровенно, словно раздевал глазами. Даже когда он вел себя как цивилизованный человек, все равно производил впечатление дикаря, примитивного, опасного, под легким налетом воспитанности скрывалось буйное, неуправляемое существо.

Морган, отвернувшись, заговорил с Папашей, и Джинни заметила, как он рассеянно время от времени потирал черную щетину на подбородке. С бородой Морган еще больше походил на пирата. Он выглядел настоящим бандитом, с этими двумя револьверами на поясе, зловещим хмурым лицом. На нем сегодня были кожаные штаны, но замшевая рубашка расстегнута почти до талии, а платок вокруг шеи был из красивого темно-коричневого шелка.

Черный жеребец под Стивом нетерпеливо переминался, и Джинни заметила, как всадник легко, коленями, управляет конем. В отличие от других наездников Стив не носил шпор.

Возможно, Соня тоже это заметила.

– Он ездит совсем как индеец, – прошептала она. – В нем что-то странное, непонятное, он не слишком тебя расстроил?

Джинни, пожав плечами, подняла поводья:

– Я не думаю о нем, потому что видеть его не могу, Хочешь отдохнуть. Соня? Сейчас моя очередь править.

Папаша Уилкинс уже выкрикивал приказ готовиться в путь.

Стив Морган вновь оказался у фургона.

– Не хотите ли, леди, проехаться верхом? – к удивлению дам, спросил он. – Хоскинс будет рад проводить вас обратно. Пако и я захватим еды дня на два и отправимся в дорогу.

– Дня на два?! – взорвалась Джинни. – Вас трудно понять, мистер Морган! Сами говорите, что индейцы опасны, а собираетесь преследовать их вдвоем? А мы должны сидеть и ждать, пока вы вернетесь… если вернетесь!

Глаза Моргана смотрели холодно, спокойно, уголки рта кривила издевательская улыбка.

– Мисс Брендон, ваше беспокойство поистине трогательно. Но заверяю, что сам могу позаботиться о себе и что вам не придется сидеть и ждать моего возвращения. Вы не очень-то испугались прошлой ночью, когда я сказал, что индейцы близко, – ехидно добавил он. – А поскольку сегодня вам не по себе, может быть, миссис Брендон захочет прогуляться?

– О! – Джинни покраснела от нескрываемой ярости.

Суженные изумрудные кошачьи глаза полыхали огнем.

Но Стив уже не обращал на нее внимания и вопросительно взглянул на Соню.

– Я… что… да… мне бы хотелось проехаться, и, кроме того, я еще не видела стада. Спасибо, мистер Морган.

В тихом голосе Сони звучало смущение, смешанное с удовольствием, и Джинни заставила себя выказать полное безразличие, пока Стив седлал серую кобылу Сони. Девушка злобно дернула за поводья; мулы замедлили ход, и Стив Морган, что-то предупреждающе пробормотав, поднял Соню с сиденья и усадил в седло.

Джинни смотрела им вслед со странным чувством гнева и раздражения, заставившим ее разъяренно клясть мулов и бешено хлопать поводьями, совсем как мужчина.

Как смеет Стив Морган приглашать жену ее отца на прогулку?! Ведь он имел в виду ее, Джинни, но она с презрением, которого Стив заслуживал, отвергла его! Почему же Соня с такой готовностью согласилась? Джинни впервые почувствовала к мачехе нечто вроде неприязни. «Соня не должна была ехать с ним… не она, а я, я! Самое подходящее время для прогулки, и я бы хорошо провела время, даже несмотря на Стива Моргана. А сейчас он думает, что я боюсь либо его, либо индейцев!»

Джинни почти не замечала «мест, по которым проезжал фургон, хотя мрачные горы казались совсем близко; голые вершины были покрыты чахлыми кустами и изогнутыми, скрученными деревьями. Рядом с фургоном ехали вооруженные всадники, как и обещал Папаша. Джинни немного поговорила с одним из них – молодым, почти мальчиком, застенчивым, легко красневшим. Звали его Зек Меррит.

Джинни уверяла себя, что чувство облегчения, охватившее ее при виде появившихся наконец Сони и Карла, связано с тем, что из Зека нельзя было лишнего слова вытянуть, – наконец-то есть с кем поговорить!

Соня выглядела необычно хорошенькой: светлые прядки выбились из гладкой прически, лицо раскраснелось, она смеялась и была оживленнее, чем всегда. Джинни предположила, что мачеха польщена восхищенными взглядами Карла, хотя через несколько минут тот поспешно решил пригласить девушку на прогулку. Джинни с радостью согласилась.

Карл такой красивый, внимательный. Он был настоящим джентльменом, не торопил события, не пытался воспользоваться уединением, но дал ясно понять Джинни, что она ему не просто нравится.

– Вы… самая красивая из всех, кого я встречал когда-либо, – застенчиво признался он, и зеленые глаза девушки кокетливо сверкнули.

Какой-то бесенок подбил Джинни снять неуклюжую шляпку, и тяжелая груда волос вырвалась на волю, переливаясь в солнечном свете.

Джинни послала коня в галоп, пригнулась к гриве и, когда Карл догнал ее, смеясь обернулась. Молодой человек не мог оторвать от нее взгляда. Что за рот! Четко очерченные пухлые, чувственные губки раздвинулись, обнажив белые ровные зубы. Карл, словно загипнотизированный, наклонился и поцеловал ее. Слабый удивленный возглас сорвался с губ Джинни, но она тут же прижалась к нему, пока лошади нервно переминались, не разлучая молодых людей. Джинни смотрела на Карла широко раскрытыми глазами, в которых нельзя было прочесть ни гнева, ни радости.

– Джинни… мисс Брендон… я… ничего не мог с собой поделать, – пробормотал он, заикаясь. – Мне так жаль…

– Разве, Карл?

Губы чуть скривились в понимающей кокетливой улыбке, и, прежде чем Хоскинс успел опомниться, Джинни повернула лошадь и помчалась к фургонам.

– Никогда не говорите девушке, что сожалеете, после того как поцеловали ее, – крикнула она, обернувшись, и Карл невольно спросил себя, сколько еще мужчин изведали сладость этих губ.

Весь остальной путь до каравана оба молчали, а потом Карл направился к стаду и не видел Джинни до самого вечера.

Они разбили лагерь в узкой природной лощине, образованной давно высохшим ручьем, поставили фургоны в круг.

Сегодня Папаша Уилкинс приказал мужчинам дежурить по очереди, и Джинни слышала, как он нехотя признал, что место для обороны выбрано превосходное – в центре почти плоской равнины, откуда все видно на много миль вперед.

– Еще два-три дня – и придется идти через перевал, – объявил Папаша, показывая на холмы. – Если поблизости индейцы, они нападут именно там… если Морган не найдет их раньше и не придумает какой-нибудь план.

– Неужели нет другого пути, вокруг гор? – спросила Джинни, но старик хмуро покачал головой:

– Слишком много времени мы потеряем. Людей у нас много – индейцы не осмелятся предпринять что-нибудь серьезное; они достаточно умны, чтобы не лезть в драку с превосходящими силами. Правда, команчи хуже остальных!

Один из часовых прокричал, что кто-то едет. Тут же послышался голос Пако Дэвиса:

– Не стреляйте! Это я!

Его сразу же окружили обеспокоенные люди. Он выглядел усталым, был весь покрыт пылью и отказывался отвечать на вопросы, пока не выпил огромную чашку обжигающего кофе, разбавленного текилой.

– Ну? – не выдержал наконец Карл Хоскинс.

Он стоял, заложив большие пальцы за пояс, угрюмо глядя на стройного мексиканца.

Пако взял тарелку с бобами и сел, прислонившись к колесу фургона.

– Почему ты не расскажешь, что произошло? Видели индейцев? А где Морган?

Пако небрежно пожал плечами.

– Не так сразу, дружище! – попросил он, невинно глядя на Карла, но прозвучавшие в голосе стальные нотки заставили Хоскинса смущенно откашляться. – Видели знак индейцев.

Выглядит как две ленточки, разорванные пополам, как раз у подножия холмов. Поэтому мы со Стивом расстались. Я догнал свою партию через два часа – старики, женщины и дети, идут быстро, словно стараются скрыться. Значит, те, за ними поехал Стив, – воины, о которых говорили уичиты.

– А если Морган не вернется, чтобы предупредить, и они нападут на нас? – расстроился Папаша Уилкинс, и Джинни вспомнила, как он ненавидел индейцев.

– Я знаю Стива. Он вернется. Может, решил вести с ними переговоры – он хорошо знает язык индейцев.

– Не верю я им! – взорвался Уилкинс. – Воры, разбойники, головорезы…

– Но у нас много людей и ружья, – резко перебил Карл Хоскинс. – Почему бы просто не погнаться за ними и не напасть? Можно застать их врасплох…

Пако проворно вскочил и, прищурясь, плотно сжав губы оглядел Карла.

– Вы забываете, Хоскинс, что в отсутствие Стива я здесь главный, особенно если речь идет о безопасности всего лагеря. Собираетесь оставить беззащитных женщин и гнаться с шайкой индейцев, которые уже за милю почуют ваше приближение? Вы еще не знаете, что это такое – драться с индейцами, а мы знаем! Поэтому сенатор и нанял нас. Вам ясно?

На какую-то секунду Джинни показалось, что Карл вот-вот схватится за револьвер, но Папаша Уилкинс, случайно или намеренно, вклинился между мужчинами:

– Ладно, ладно. Думаю, вы правы, Дэвис. Что предлагаете делать?

– Следовать приказам Стива. Отправляться до пяти утра и проезжать сколько можно до заката. Это, конечно, трудно и утомительнее, но зато скоро доберемся до гор. Индейцы знают, что мы идем к перевалу, и, если собираются напасть будут ждать именно там. Им нет смысла нападать здесь, на равнине, где все видно за мили вперед. Могу поклясться, они знают, сколько у нас людей.

– И что случится, когда мы подойдем к горам? – язвительно процедил Карл, не забывший, как пришлось уступить этому мексиканцу.

– Думаю, сначала нужно дождаться Стива, потом мы решим.

Явно не желая продолжать беседу, Пако спокойно подошел к тому месту, где лежали спальные принадлежности, расстелил одеяло под фургоном, лег и закрыл глаза. Остальные горячо спорили у костра; слышался рассерженный голос Карла Хоскинса, требовавшего, чтобы Морган объяснил, какого черта он торчит неизвестно где.

Как ни странно, именно спокойное заявление мисс Джинни Брендон охладило его пыл:

– Ради Бога, Карл, какой смысл переливать из пустого в порожнее? Я уверена, мистер Морган знает, что делает.

Значит, вот как обстоят дела. Насколько мог понять Пако, она до сих пор вовсе не симпатизировала Стиву, а тот предпочитал вообще не говорить на эту тему.

Но в то же время Пако, совсем как Хоскинс, не мог не спрашивать себя: что задумал Стив?