Текст книги "Вопросы святого Сильвестра и ответы преподобного Антония"

О природе человека

Вопрос 136. Во всем хорошо сказанном мы молимся, чтобы мы узнали, ко всему прочему, и о нашей природе. Но Давид умаляет человека и делает его негодным, когда говорит в восьмом псалме: Господи, что есть человек, что Ты помнишь его? (Пс. 8, 5); в тридцать восьмом псалме: Суетен всякий человек (Пс. 38, 12); в сто сорок третьем: Господи! Что есть человек, что Ты знаешь о нем, и сын человеческий, что обращаешь на него внимание? (Пс. 143, 3). Так что Давид говорит, что человек уподобился суете. А его сын Соломон возвеличивает человека, чтит его, потому что говорит: «Велик человек и честен» (ср.: Притч. 3, 13). Но если сын не согласен с отцом, то какое согласие может быть между остальными пророками?

Ответ. Ничто из этого не может указать на несогласие повествующих о Боге речей, которые проповедовались с любовью к учению. Кроме грубой жизни, отчетливо видимой, действие – это восхождение видения. Представлена природе почесть, что мы от Бога все прияли эту почесть, созданные руками Божиими, большими всего творения. Раскрыв правые Моисеевы Книги, ты обоюдно будешь научен. Ибо Бог взял прах от земли, и создал человека, и вдунул в его личность дыхание жизни. Это «взял» и «создал» и говорит о том, какова у человека честь. Ни об одном создании это не было сказано, а только об одном человеке. Взятая персть земная – на ней мы учимся, сколь негодна наша природа. Ибо мы земля и персть, не стоим никакой вещи и легко рассыпаемся.

Вопрос 137. Но как человек тогда велик и чтим, если он тленен и легко рассыпается, и порабощен тьмами страстей и принуждений?

Ответ. Не смотри только на природу, прикладывая к ней почесть, но разумей для легко рассыпающейся и скоро умирающей природы, что это стало у нас после исторжения от древнего блаженного жития в раю, по причине преступления. После погибельной пищи отречения несчастный Адам услышал: Прах ты и в прах возвратишься (Быт. 3, 19), ибо он послушал врага скорее, чем Бога.

Вопрос 138. Что сказывает Давид, когда обращается к Богу: Руки Твои сотворили меня и устроили меня (Пс. 118, 73)? Указывает ли это, что одно – создание, а другое – сотворение? Разумеем ли мы из этого двойственность или то же самое подобает говорить о Боге?

Ответ. Думается мне, что «творение» – сказано о душе, а «создание» – о телесном вещественном создании. Руками Бога и Отца Давид назвал Сына и Духа. Ибо к Ним Отец обратился: Сотворим человека по образу Нашему и подобию Нашему (Быт. 1, 26). Хотя Писание и говорит, что Бог взял от земли прах и создал человека, но обычно видимыми вещами указывается на невидимое действие. Действие желания – это всякое нерукотворное создание. Поэтому руки названы как создания в честь природы, потому что они к образу Божию, но не по подобию природы. Невозможно это изречь по достоинству, но образ говорит о самовластности и свободе.

Вопрос 139. Почему именуют по нашему образу и подобию у Божества члены тела: уши, мышцы, голени, когда указывается, что Он их имеет?

Ответ. Хорошо было бы немного времени это обсудить, изложив по порядку и по законам речи, чтобы бесчиние вопроса никого не вводило в соблазн. Человек – великое и почтенное существо, которое изначально ведет свое существование из слабых вещей. Бог мог сотворить человека из меди или железа, или из нерассекаемого камня, но Он создал его в древности из праха. Это указывает на неведомую, превосходящую всякое разумение премудрость Его действия. Но благой ум вашей любви да не издевается и не смеется по причине извещения, когда мы со скорым испытанием начинаем слово о тайнах природы нашего существования. Ибо и Священное Писание не возбраняет упоминать об отроке Иуды, который лежал с Фамарью и исторгал семя во очищение по Закону, очищая осквернившуюся и только что родившую. И возвышенный апостол в Послании к Римлянам упоминает мужа, оскверняющегося мужем, и мужа беснующейся жены.

Вмешивается в женский пол от мужчины некая застывшая выкипь и примешивается к крови женской. Она осаждается от этой застывшей мужской выкипи, как сказал Иов, о котором Бог свидетельствовал как об истинном и непорочном, обращаясь к Богу: Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, кожей и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня, жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой? (Иов. 10, 10–12). Так Иов показывает природу совокупную, саму себя поддерживающую, саму собой владеющую. Жизнь и милость Бог даровал мне, то есть в меня вложил возможность самому жить и себя миловать – послушанием и соблюдением Твоих заповедей – и не убивать себя непослушанием, а за немилосердие быть подобающим образом мучимым, став покорным врагу, а не Творцу. Это сделал наш прадед, став немилосерден к себе, получив на себя, как меч, губительный совет – и был им убит. Погиб, из бессмертного став мертвым.

Итак, смешиваются все внутренние и чувственные обличия, и тела словно сливаются и перемешиваются друг с другом. Благодаря этому смешению, облик лица и становится подобен раньше данному и старейшему семени, к единому подобию которого уподобляются образом мужчины или женщины. Так, мужское семя, застывшее и происходящее от кости, претворяется в силу костей и жил, становясь крепким наподобие того, кто его посеял. А то, что от женщины, с этой стороны воздаваемая при совокуплении кровь, по природе теплая, замерзши от застывшего семени, превращается в плоть. А плоть оживает, когда Бог ее вдохновляет некой жизненной силой. «Ибо Я есть сотворивший землю и человека на ней и дающий дыхание для жизни», – сказал Бог всем ходящим по земле (ср.: Деян. 17, 25).

Вопрос 140. Мы говорим, что душа существует совокупно с мужским семенем, которое живое и одушевленное, потому что от живого и одушевленного тела – причина нашего рождения. Как и от ствола: каждая ветка имеет свои семена, и от них передана сила жизни. Если тепла кровь и живо семя, происходящее от мужа, и если не по подобию крови любое животное имеет причину жизни, то есть душу, тогда вследствие слабости, а не из-за величия в первый день построения тела не может построить свое действие совершенным, то есть совершение семени, которое растет во чреве, превращается в плоть, затем превращается в младенца, возрастает вместе с младенцем, совершенным образом показывает действие своей души, и с ним является совершающееся тело?

Ответ. Отойди от того, чтобы думать, что души совокупляются. Откуда тогда была душа у Адама, сотворенного без всякого совокупления и семени? Если мы скажем, что душа выходит к существованию от мужа, то тогда любой будет мыслить душу воплотившегося Бога Слова подвластной семени и примешанной к телу. А это принадлежит последнему безумию и хуле, которые ведут к бесконечному мучению. Если согласиться с этим безумием, то скорее будут осуждены, чем примут плату и венцы те люди, которые убегают блуда, добрым образом совершая подвиг, и Царствия ради Небесного сами себя оскопляющие воздержанием, как сказал Господь: они тогда души свои удавили, умертвили их вместе с земным составом тела. Тогда тем, кто целомудрен и чист, будет, думается, горше, чем блудникам и любителям греха. И тогда и Павел, разумом возвышенный, окажется в бесчестии и даст ответ за то, что принес нам мучение, сделал убийцами душ и учил делом и словом убивать душу. И писал в посланиях для всей вселенной убегать от блуда и не прикасаться к женщине. Почему и блудника в Коринфе он предает мукам, превращая на жизнь его задохнувшуюся душу, почему и того, кто извергает семя, повелевает, чтобы он сам очищался по Закону и чтобы его обливали водой.

Если душа, нагнетаясь во чреслах человека, выходит, то откуда семена ростков насаждений и плодовых растений, которыми Бог впервые украсил землю? И почему Сарра, которая до ста лет спала вместе с Авраамом с самого юного возраста, получая его семя, никак не обрела одушевленное, прежде чем по Божией воле одушевилось семя и родился единственный сын Исаак у столетних? Почему Анна и Елкана[17]17
  Имеются в виду родители пророка Самуила. – Прим. Ред.


[Закрыть] купно лежали много лет, не получая во чреве одушевленного семени, прежде чем пошли в церковь и умолили Бога о деторождении? И Божество, прияв молитву ее, многие годы осужденной и никак не способной родить жизнь, как неодушевленную вещь, в настоящей старости, в обыкновенном смешении сделал одушевленное и дал образ чистому возвышенному Самуилу. Его, слабого младенца, завернув в плащ, принесла мать, из пелен очистив для Бога, и отдала в храм святого отрока. Почему и добрая старица Елисавета, которая с младых лет спала со сверстником Захарией, дошла до самых седин, не нарушив брачных законов, но никак не обрела живого смешения прежде ангельского гласа – не потому ли, что одушевленным становится то, что лежит во чреслах, что обоими было смешано и усажено в плоть? Как глыба мрамора, отсеченная рукой от скалы, или от руды отсеченный камень, который ежедневно обтесывается при ваянии, остается бездушной и не имеющей образа вещью, пока он, как тело, не дойдет до предназначенного образа, когда-нибудь в неизреченном искусстве, к старости. Итак, это в ваянии обретает образ Иоанна Крестителя и Предтечи.

Да замолкнет слово, которое при этом кощунствует о душах, что, мол, сущность души в мужском семени! Каким образом нетленное и бессмертное может быть слито с мертвым и низким? Как большее и лучшее от ничтожного и худшего может иметь причину выхода в эту жизнь? Разве подобает думать, что душа засеяна в осквернении? Апостол говорит о теле: Сеется в тлении, восстает в нетлении (1 Кор. 15, 42). Сеется тело душевное (1 Кор. 15, 44), а не душа. Душевное – значит сосуд души. И да умолкнет болтовня, что они потом сосуществуют!

Вот еще что: звезда каждой природы совершается Божией все делающей волей не прежде существования, не после существования, как учит Божие Писание. Пусть человек не думает, что душа старее или юнее его. Но как сказано: И создал Господь Бог человека из праха земного (Быт. 2, 7) и тотчас следует: И вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою (Быт. 2, 7). Ни душа сама по себе, ни тело само по себе не есть человек. Но оба в совокупности и соединении совершают человека, как говорит писатель божественных дел Моисей.

Но, свернув здесь с дороги нашей речи, давай опять на нее возвратимся. Кровь, сгущаясь от застывшего, превращается в плоть, и плоть понемногу растет, ибо это прибывает от усладительных брашен: от Дающего пищу всякой плоти, как сказал Давид, божественный песнопевец (Пс. 135, 25). Так и морская плоть, как в утробе, кормится в своих раковинах и панцирях, и они живут, принимая от Бога силу жизни, и не имеют ни рта, ни слуха, ни зубов, и всякого поедания они не причастны, и нет у них членов – их кормит только вливающаяся в них водная влага. Но они в этом образе пребывают всегда, получив от Божией воли такую природу. А причина нашего рождения постепенно, с кормлением, неизреченно образуется, вырастая и становясь плотной, действием мысленной и невидимой Божией руки, создавшей из праха нашего прародителя. Затем младенец на девятый месяц, совершенный Божией силой, крепок телом и обладая силой, выпадает из мешка утробы через ложесна.

141. Начнем теперь об устройстве и составе тела, удивляясь Богу, изначально Создателю нашему и всего. Как подобающий дом словесный создал лучший Искусник – единственного из поднебесных животных Он вывел человека стоящим прямо. Из этого образа Он учит нас, что в небесном сродстве мы имеем житие. Ибо все бессловесные склоняются вниз, к чреву, и только человек сам из себя растет и зрением готов видеть небо. То есть человеку не должно быть любителем греха и падать вниз, к страстям, но стоять и смотреть в направлении небесного, и устремляться к нему.

142. Затем Бог поместил голову словно на холме тела. И в ней утвердил чтимое для чувств. Головной мозг надежен премудростью и разумом Творца, Божией волей и разумом, сотворившим все.

143. Что головной мозг важен и велик для жизни, указывается явным образом в таких случаях: если язва или рана заденет его вещество, то тотчас смерть доходит и до ноги. Ничего, что он мал по природе – так в куполе здания есть один, вбитый в сооружение и все держащий верхний камень, который называют созидательным клином. Если его выбить или выдрать, то будет потрясено все строение. Бегут великие светила – солнце и луна, обходя поднебесную за ночь, а наш ум в мгновение ока вместе с нижним миром обходит и надмирное, пробегая их без труда, и мысленно мы видим нам неведомое, то, что мы никогда не видели.

144. Слабыми и немощными представляются волосы, но они украшают голову. Они отгоняют худшие из животных запахов, но досаждают плешивым, которые часто протягивают руку, чтобы поправить отсутствующие волосы. Они сопротивляются холодному ветру, стуже, солнечному зною; словно перелесок или чаща, волосы осеняют то, что лежит под ними, и принимают на себя дождь, защищая голову.

145. Глаза причастны возвышенному видению. Их только два, но они видят весь мир, ибо ни в чем им не препятствует установленное строение тела. Ресницы при своем слабом строении способствуют, однако, правильности взгляда и, словно копьями и заостренными прутьями, отгоняют маленьких живых существ. Частым миганием век сохраняются зеницы; веко – как опахало от солнечного зноя, как занавески на дверях, предупреждая смерть ока от изнеможения. Об этом свидетельствует Иеремия, тот из пророков, который претерпел множество бедствий: «Вошла смерть дверями» (ср.: Иер. 9, 21).

Не только тело должно быть неприкосновенным, но и по отношению к взгляду очами подобает так же действовать и никак не позволять им бесстыдно устремляться и следовать за постыдными красотами, чтобы мы от зрения не устремились к действу. Это по Божественному слову: Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф. 5, 28). Зеницам ока подобает девствовать: они должны закрываться, обращаясь к себе и таким образом сохраняя помышление от блуждания.

146. Точнее всех наших членов выковано ухо. Но и оно украшает голову, окаймляя ее. И оно, являясь творением Божиим, причастно к тайнам Его. Оно округлое, все изборожденное, чтобы в него не скоро проникало всякое сказанное слово, но, много времени покружившись, погружалось бы в глубину, при этом становился бы ясен проникновенный смысл слова, а грубость лжи и злые речи остались бы снаружи.

Кто разговаривает о добром деле, не должен говорить лжи, а кто слушает, должен испытывать и проверять сказанное. Если примешивается страсть любви или ненависти, то первая не видит сразу, а вторая вообще не видит. Если каким-то повреждением слово растлевает наше суждение, то мы должны овладеть им и отвести от злобы, как владеющие истиной. Этому мы научены от божественного и крепкого страдальца Иова, ибо повествование говорит: Ибо ухо разбирает слова, как гортань различает вкус в пище (Иов. 34, 3). В согласии с этим сказал и божественный песнопевец Давид: Тайно клевещущего на ближнего своего изгоню (Пс. 100, 5). А Бог, всех запечатлевая рабами слова, сказал в Евангелиях: «Будьте купцами искушенными, отличающими проверенное от скверного» (ср.: Мф. 13, 45). Будем принимать речи не как лживые завсегдатаи питейных заведений, но как отмеряющие изреченное из говоримого, а исход – из сотворенного и изберем правую сторону.

147. От ушей и языка много бед. Орган лжи и истины невелик, но велико его действие для спасения и погибели. Язык мой – трость скорописца (Пс. 44, 2). Язык мой восхвалит правду Твою (Пс. 50, 16), – говорит божественный песнопевец. И еще он же: Языком своим льстят (Пс. 5, 10); изощряют язык свой, как змея; яд аспида под устами их (Пс. 139, 4). В согласии с отцом премудрый в божественном Соломон сказал: Смерть и жизнь – во власти языка (Притч. 18, 21), то есть слово заменяет руку. Иной пустослов уязвляет, как мечом (Притч. 12, 18), – утверждает премудрый.

Божество осудило на одну участь человекоубийцу и лжеца. Ибо сказал Бог через великого Давида: Кровожадного и коварного гнушается Господь (Пс. 5, 7). А тот, кто мерзок Богу, тот в любом случае и будет мучим. Так же железо съедает ржа, и дерево или плащ оскверненный мерзок хозяину, когда его разлагает находящийся внутри гнус. Так и дом, когда жильцы его оставляют, пустеет, мало-помалу гибнет. Подобным образом, я думаю, гибнет и человек, который мерзок Богу. Богу он отвратителен, он мучается во зле от перемешавшихся в нем зол. Отречен он: Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный (Мф. 25, 41), – соответственно грехам они и услышат.

Тогда в них все воспламенится, подобно тому как когда уголь падает в сор. Их, как одежду или в дерево, червь поедает и грызет вечно, не делая распада, но и не погибая сам, поскольку мы восстанем из могил нетленными. И праведники останутся в славе и покое нетленно вовеки, а грешники будут вечно мучиться и не истлевать, а всегда быть в местах отлученных: тяготящиеся, болящие, рыдающие, страдающие, плачущие, терзающиеся, кричащие, бьющие себя; но бессильны они что-либо изменить, ибо отбросили они от себя настоящее время покаяния. Требуя своего, они для себя же закрывают Божие милосердие: Ибо суд без милости не оказавшему милости (Иак. 2, 13), – говорит Божий глас. А другие изгоняются в места тьмы кромешной, и таков приговор Судии для тех, кто виновен в ранах и изгнаниях.

Так учит повествование о египетских происшествиях, что Божий ответ возникает один и прилагается к слышащим соответственно проявлению их воли. Египтяне во главе с фараоном мучили израильтян и Моисея, который умолил Бога о спасении израильтян. Для одних Господь сделал воды Нила красными, показав их кровавыми, что было мучением для жаждущих, а для других сохранил самотечную природу воды. Для одних Он переменил дневной свет в осязаемую тьму, а для других на горе сохранил свет. Для одних Он как бы иссушил Красное море, чтобы они могли перейти его, других же, вновь сведя волны, оставил погибнуть и истлеть.

Подобным же образом было и с вавилонской печью: три еврейских отрока, как посреди прохлады, ходили в пламени и пели, а тех людей, которые подкладывали дрова, опаляло пламя, возносящееся на сорок девять локтей, и от него вскоре они сгорели. Также мы знаем, что земля, покорная Божию повелению, расступилась и взяла Нафана и Авирона на мучение, а невиновных носила, по своей природе земли, в том же месте (см.: Чис. 16, 12–34). Так же и несчастный Каин, которого мучит его ответ Богу: Разве я сторож брату? (Быт. 4, 9), стенает и трепещет на земле – боится, как при отсутствии сторожа. Тотчас ведь следует исполнение слов – мучение непрестанной дрожью и стенанием плача, которое от сердца до кончиков ногтей терзало первого в мире разбойника и братоубийцу Каина, и не попущено было ему умереть, сколь он ни желал и кричал: «Пусть любой, кто меня найдет, меня убьет!» Но ему Бог ответил: «Не будет так. Ибо Я положил знак на тебе, чтобы не убил тебя любой человек, который тебя встретит» (ср.: Быт. 4, 14–15)[18]18
  Существует известное толкование, согласно которому знамение, положенное Богом на Каине (Быт. 4, 15), состояло в дрожании всех членов его тела. Оно основано на переводе этого места семьюдесятью толковниками (ср. церковнославянский текст: Стеня и трясыйся будеши на земли). – Прим. Ред.


[Закрыть].

Устрашимся мучительного огня, червя и тьмы, не щадящего и святых, которые осквернились в своем житии! Ибо сказал Бог через Иезекииля: Начните истребление от святилища Моего (Иез. 9, 6). Если праведный едва спасается, то грешник и нечестивый где явится? – сказал в Боге премудрый Соломон, пробуждая нас от лени (1 Пет. 4, 18)[19]19
  Цитата дается по словам апостола Петра, которые являются отсылкой к изречению из Книги Притч: Так праведнику воздается на земле, тем паче нечестивому и грешнику (Притч. 11, 31). – Прим. Ред.


[Закрыть]. Мы не имеем права облениться – мы, почитающие Крещение и приобщающиеся Святых Таин. И если мы ленимся, то, думаю, легче всего мы заслужим мучение – оно будет принесено. Никакого успеха не добьются для будущей жизни те, кто здесь хулит Таинства и недостойно, без страха их принимает, тот на осуждение себе принимает Таинства Бога Слова, как сказал возвышенный апостол (см.: 1 Кор. 11, 29). И еще тот же апостол сказал: «Обрезание будет тебе на пользу, если ты делаешь то, что принадлежит Закону. А если ты преступаешь Закон, то обрезание твое тебе – необрезание, раз ты недостойно с ним живешь» (см.: Рим. 2, 26–27). И еще он же сказал: Не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут (Рим. 2, 13). А для всех, кто принял любезное научение, Святое Крещение вместо обрезания, – вместо Закона нам, верным, даны чтимые Евангелия. Об этом сообщает Господь в Евангелиях, когда произносит: Не всякий, говорящий Мне: «Господи, Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: «Господи! Господи! Не от Твоего ли имени мы пророчествовали? Не Твоим ли именем бесов изгоняли? И не Твоим ли именем многие чудеса творили?» И тогда объявлю им: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие (Мф. 7, 21–23), в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф. 25, 41).

Мы думаем, что среди этих христиан, среди множества верных был и Иуда – апостол, который творил знамения и врачевал больных прежде его отпадения от Бога всех Христа. И Симон волхв, которого разбили святые апостолы Петр и Иоанн, и многие из галатов, которые после творения знамений, чудес и исцелений и сподобления пророческих даров снова обратились к заблуждению, прежде всего договорившись со злом. В Послании к ним и сказал великий учитель вселенной под солнцем: О несмысленные Галаты! Кто прельстил вас не покоряться истине?… Вы шли хорошо: кто остановил вас, чтобы вы не покорялись истине? (Гал. 3, 1; 5, 7).

Таковыми, как я сказал выше, мне представляются те, кто после Крещения не преуспел. Даже если они и скажут Христу судящему: Господи… не Твоим ли именем бесов изгоняли и не Твоим ли именем многие чудеса творили? (Мф. 7, 22), то Христос даст им суровый, полный достоинства и плача ответ, – Христос, Своим милосердием всех нас освободивший от погибели и даровавший забвение нашим согрешениям! Потому не устоят нечестивые на суде, – сказал Давид, божественный песнопевец (Пс. 1, 5). В согласии с ним сказал и великий среди пророков Исаия: Нечестивый… не будет взирать на величие Господа (Ис. 26, 10). Об этом сообщая, говорит святой апостол Павел: Те, которые не имея закона согрешили, вне закона и погибнут; а те, которые под законом согрешили, по закону осудятся (Рим. 2, 12). Не на погибель они будут отлучены, как здесь говорится, что они погибнут, но для них от Бога во всем отлучение, отвращение и мучение в бесконечные веки.

То же самое вместе пророки сделали явным, что не на суд встают нечестивые, чтобы предстать пред Судией, но ведомы на осуждение вместе с их старейшиной – диаволом.

Так и сегодняшние законы закоренелого убийцу или манихея не судят, долго заседая, но тотчас осуждают пред лицом огромного собрания народа, наставляя таким образом собрание. Когда один член тела режут или жгут, то все части вместе с ним содрогаются, испытывая боль. Если бьют одного раба, то все рабы устрашаются, мысленно наедине с собой обещая исправиться и не касаться запретного, за что покрыт ранами виновный раб, Божиим гневом влекомый на отмщение. Так, мне думается, Бог и устраивает, что в тысячном граде один дом мучим за согрешения, принимая здесь возмездие на протрезвление и исправление прочих сограждан, ибо когда нечестивые падают, умножаются праведники, – сказал премудрый в Боге Соломон (Притч. 28, 28). И никак не будет нам полезно на неподкупном и праведном Суде Святое Крещение, если здесь мы житием своим зло его похулили, живя недостойно имени Христова.

Великий апостол весьма ясно об этом говорит, велегласно восклицая: Если отвергшийся закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертью, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь завета (Евр. 10, 28–29), кто попирает Сына Божия – Бога Слово, принимая Таинство без страха руками лихоимными, поднимающимися на ближнего. Таким образом, причащаясь Хлеба и Вина, верные видят умными очами, как в них пребывает Бог. Ибо слово Божие живо и действенно, и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные, как говорит сам Павел (Евр. 4, 12): «Не на двоих же я раскололся, один из которых пригвожден, а другой растлевается» (ср.: Рим. 7, 22–23).

Бог не истощится, принимаемый всеми в Причастии, и пребывает Тот же неизменный, что запечатлевает Павел и строго являет, что примут муки с неверными те, кто по имени христиане, а на деле лукавы и безумны и ленятся о своем спасении. В Евангелиях сказано: Если же раб тот, будучи зол, скажет в сердце своем: «Не скоро придет господин мой», и начнет бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами, – то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, который не думает, и рассечет его, и подвергнет одной участи с лицемерами (Мф. 24, 48–51). Рассечет не нужно понимать в смысле телесном, ибо это принадлежало бы грубости и гневливости, но надо понимать как духовное отъятие даров Крещения и отъятие дерзновения к Богу. «Рассечены» они будут на Суде Господнем, ибо невозможно наказать тех, кто обещался Христу и, подобно воинам, ознаменованы Его печатью и поясом воинства за Него опоясаны – невозможно наказать их, если прежде не ободрать, как учат нас и теперешние законы. Виновный из воинов не прежде наказывается, как с него снимут пояс и воинский чин. Когда они отняты, он оказывается как раз вместе с простыми людьми.

Совершенно явным сравнением покажу это Божие сечение. Архиереи святого хоровода, стоящие вокруг возвышенного престола, если кто из рукоположенных будет в соблазне, то не прежде для него определяют возмездие, как когда лишат святого служения, лишив чина, чтобы изверженный был как один из мирян.

Отъятие чина и можно назвать сечением, потому и сказано: Подвергнет одной участи с лицемерами. Это прорек и божественный песнопевец Давид, свидетельствуя: Делайте и воздавайте обеты Господу, Богу вашему; все, которые вокруг Него, да принесут дары Страшному. Он укрощает дух князей (Пс. 75, 12–13). Пусть никто не думает, что песнопение говорит об отъятии душ у князей, ибо не только у князей, но и у подчиненных, у владык и у рабов Господь влагает и отъемлет и души, и дух. Но в любом случае это о духовных дарах и Крещении. Мне думается, что верные – князи неверных, ибо от изначально существующего Слова Бога им дано владычествовать над ними и над бесами. Ибо те люди ничем не лучше бесов, они в уме сопротивляются Единому Богу и борются с христианами. Последним дана власть попирать их. Давид молится и просит у Бога: Ты поставишь их князьями по всей земле. Сделаю имя Твое памятным в род и род (Пс. 44, 17–18).

Услышал пророка Бог, и Слово от Бога воплотилось, затем Бог Слово пришел в мир и, богословя, сказал нам в Евангелиях: Я победил мир (Ин. 16, 33) и: Я даю вам власть наступать на змей и скорпионов, и на всю силу вражию (Лк. 10, 19), то есть на любую ересь.

В род и род мы памятуем имя Христа, – мы, которых Крещение и данный от Христа нам Святой Дух поставили князьями и владыками над противниками. Мы постараемся хорошей жизнью почтить Христа и Духа, ни в коем случае не принимая никакой скверны и порока от нечистого жития, – в последнем случае судя, Иисус нам назначит наказание и погубит вместе с неверными в огне вечном, оставив без дара Духа и Крещения. Не как думают некоторые из кощунников, которые услаждают уши, а душе пищу не предлагают, что, мол, мука грешников имеет конец, что Единый Господь говорил об огне вечном, а не об огне во веки веков. Как будто пророк не сказал, что слово Бога нашего пребывает вечно (Ис. 40, 8)! Разве мы будем думать, что Бог Слово на небе до времени, а с окончанием века Он уйдет с небес? И еще Давид сказал: Истина Господня пребывает вовек (Пс. 116, 2).

Неужто с какой-то сменой лет Господь уже не будет истинен? Сам Судия в Евангелиях сказал святым Своим апостолам: Я с вами до скончания века (Мф. 28, 20). Неужто мы будем думать, что святые будут с Ним до поры до времени? Не скорее ли, что во веки и бесконечно? Разве не принадлежит последнему безумию полагать, что лишь до кончины века будет мучиться диавол вместе с изгнанным с ним злым бесом?[20]20
  Здесь имеется в виду учение Оригена о том, что в конце концов и нечестивые, и бесы, и даже сам сатана спасутся. – Прим. Ред.


[Закрыть] Если он освободится от ран и мучений, то тогда в любом случае неудачниками были святые, которые до века жили в покое. За что им умирать или страдать, если кончился их век? По необходимости, если кончится мука грешников, кончится и вечная жизнь святых.

Итак, от ушей и языка большая опасность. Поэтому Божество искусно сделало, что язык оберегается двумя губами, и более того – зуб привязан корнем, чтобы при крепком хранилище он легко был умудряем, лежа в мокроте. Когда язык клевещет, то испускает смрад. А когда благословит, то источает пение, посылая его Богу. Теперь, согласно божественному Давиду, мы должны петь: Положи, Господи, охрану устам моим, и огради двери уст моих (Пс. 140, 3).

Язык мягок и легко вращается, и потому ему очень легко развратиться.

А голосом человеческий язык лучше всякого голоса. Говорлива ласточка, которая всегда сладко щебечет. Говорлива горлица. И любящий пустынность кузнечик, как свирель, голосит, хотя и мал. Кличет голосом журавль. Голубь воркует. Медведь кричит сильно, тяжело и неприятно. Бык ревет подобно трубе. Лев своим рыком потрясает пустыню. Притягивает к себе теленка мычащая корова. Брачным голосом звучит свирель, боевым – труба, плясовым – гусли, хороводным – барабан. Но даже все они вместе не могут сравниться с доброгласием человека. Ибо где в них красота нашего языка или ясность, или доброгласие, или строй, или сладость?

Ласточка не умеет петь по-голубиному, журавль не умеет петь по-гусиному, совы – как воробьи, сороки – как перепелки. И прочие бессловесные не знают голосов чужеродных. И мы не можем их понимать и истолковывать. Ибо кто знает, что говорит лев, когда рычит? Или что говорит бык, когда ревет? Или козы и овцы, когда блеют? Но все разумеют красоту благого языка человека: когда пастух зовет, то к нему идут овцы, а когда возбраняет, то опять отходят. Когда козопас дает клич, то козы отпрыгивают от овощей и уклоняются от нив. Так и конь, и мул, и осел, и вол: иногда должны поворачивать направо, иногда – налево, подчиняясь человеческому языку. А псы выходят с лаем, когда хозяин их зовет, и, быстро устрашившись его, успокаиваются в молчании. Посмотри и на заблудившуюся свинью, которая возвращается из блуждания от голоса пастуха. Пес, который долго преследует лань, отходит далеко от охотника, но, услышав свист, отвечает на него лаем, призывая в помощь того, кто его отпустил. Можно посмотреть и полет голубей: услышав посвистывание своего владельца, они, словно облако, слетаются на шест. А всякий инструмент вроде гуслей – в противоположность голосу нашего языка – управляем ударами руки.