Текст книги "Ангелы во брони"

8

– Не заминировано. Думаю, можно вскрывать! – доложил сапер из ФСБ, переглянувшись со служебной собакой Вегой, генералом Каляевым и чиновником прокуратуры.

– Вскрывайте, – кивнул саперу Каляев, при этом не торопясь приближаться к «посылке» Богданова.

Сапер усмехнулся и стал развязывать сверток. Александр Геннадьевич внимательно следил за его действиями и, как только на прокурорском столе появились исписанные бумаги и фотографии, немедленно перехватил инициативу.

– Заявление в городскую прокуратуру от Максима Александровича Богданова, ныне находящегося в розыске! – прочитал Каляев. – Что ж, на правах старшего по званию, сперва с заявлением ознакомлюсь я.

– Отчего же, Александр Геннадьевич? – подал голос находившийся здесь же полковник Яковлев. – Розыск беглецов в данный момент возглавляю я, поэтому попрошу бумагу сюда! – Юрий Сергеевич бесцеремонно протянул вперед широченную ладонь. – Хотя… – тут же немного театрально осекся Яковлев. – Бумага предназначена прокурору. – Он кивнул в сторону чиновника. – Поэтому лучше будет, если послание кто-нибудь прочтет вслух.

Не теряя своего фээсбэшного достоинства, Каляев протянул бумаги чиновнику прокуратуры. Тот без лишних промедлений начал читать текст монотонным, подобающим чиновнику средней руки, голосом:

– К вам обращается бежавший из стен СИЗО Максим Богданов, ветеран боевых действий на Северном Кавказе, награжденный медалью «За отвагу». Сообщаю органам столичной прокуратуры, что вынужден был решиться на побег из-за того, что ранее был осужден по сфабрикованному делу. Это было обусловлено тем, что я пытался провести собственное расследование относительно «черной трансплантологии» и кое до чего сумел докопаться. На сегодняшний день я готов дать истинные показания сотрудникам прокуратуры, но при двух условиях. Первое: место своего допроса и дальнейших следственных мероприятий будет указано мной и только мной. Второе: гарантией моей безопасности на момент следственных действий будут захваченные в заложники граждане. Прошу прощения, господа прокуроры и менты, но у меня НЕТ ИНОГО ВЫХОДА. Если дружите с головой, то сами поймете, что это на данное время единственный способ независимого расследования. В случае принятия вами моих условий, сегодня вечером, в девятичасовых новостях московского канала спортивный диктор должен будет запнуться и перепутать бокс с борьбой, а потом извиниться. Крайний срок – завтрашний вечер. В противном случае заложники, взятые мною, скорее всего погибнут… А для того, чтобы вы поняли, что я не блефую, – отправляю вам несколько интересных фотографий. Это не монтаж, можете отдать их на экспертизу…»

– Несколько косноязычен этот Богданов, – заметил Юрий Сергеевич, перехватив первую фотографию из-под самых пальцев генерала Каляева. – О, какие люди! И какой пейзаж!

Прокурорский чиновник деликатно кашлянул, шагнул назад и сделал вид, что углубился в изучение особенностей богдановского почерка. Встревать в вечное противостояние двух силовых ведомств прокурору не хотелось, неприятный опыт на этот счет у него уже имелся.

– Как прокомментируете, Каляев? – полковник бросил фотографию на стол, и тон его теперь был таким, будто не с фээсбэшным начальником он разговаривает, а с блатарем средней крутости.

На фотографии и в самом деле был «интересный пейзаж» и не менее интересные хорошо узнаваемые люди. Лесная местность, в траве штабелями лежат трупы обнаженных молодых людей. Рядом с ними живой и здоровый Александр Геннадьевич Каляев, отдающий жестами указания каким-то хмурым ребятам. На других фотографиях хмурые ребята в камуфляже загружали тела в грузовик-рефрижератор, господина Каляева, правда, рядом с ними уже не было. Всего фотографий было семь.

– Сдайте назад, полковник, – снисходительно сказал Александр Геннадьевич.

– Угрожаете? – даже обрадовался Яковлев.

– Отвечу коротко, – чуть помолчав, по-прежнему снисходительным тоном отозвался Каляев. – Все находящиеся здесь невольно стали причастны к закрытой информации. Думаю, нет смысла продолжать двигаться в этом направлении.

– А по-моему, смысл есть.

– Ну, по-моему, вы, Юрий Сергеевич, здесь и вовсе лишний. Ваша задача искать беглецов. Все!

– Я их… можно сказать, нашел, – ответил Яковлев.

– Что значит – «можно сказать»?

– У вас своя «закрытая информация», у меня своя, – ответил Юрий Сергеевич. – Скажу одно, по реке не очень трудно попасть в одно миленькое богатенькое селение.

В прокурорском кабинете повисла длительная пауза. Прокурорский чиновник по обыкновению не задавал лишних вопросов и на малопонятные фразы не реагировал. И генерал в данную минуту со словами не торопился. «Погибнут заложники, которых я захватил», – именно эта фраза билась сейчас в его мозгу. И кто эти самые заложники, у генерала сомнений практически уже не было.

– Вот что, прокурор! – наконец прервал молчание Александр Геннадьевич. – Наша общая задача – поймать сбежавших преступников. Господин Яковлев может паясничать сколько его душе угодно, обо всем будет доложено в рапорте его министру. Насчет этого, – генерал кивнул на фотографии, – я уже объяснил, закрытая информация, попадающая в закон о гостайне… Сутки надо выждать, а вот завтра… Завтра дадим сигнал, спутаем борьбу с боксом.

– Бокс с борьбой, – поправил Яковлев.

– Так вот, если после этого Богданов даст о себе знать, начнем следственные действия… Ну, и соответствующие мероприятия, не допускающие гибели заложников. В этом случае все и окажется на своих местах.

– Вне всяких сомнений, – кивнул прокурорский чиновник.

Выйдя из стен прокуратуры и не доходя до своей служебной машины, генерал Каляев и полковник Яковлев встали друг против друга так, точно стояли не на асфальте, а на борцовском татами.

– Ну, догадался, где сейчас Богданов и Кизил? – первым задал вопрос полковник Яковлев.

– Догадываюсь, – держа себя в руках, ответил Каляев. – И если ты, Жора, к этому причастен…

– Нет, Каляев, – категорически покачал головой Юрий Сергеевич. – Просто я опер не из последних, не глупее тебя. И взять обоих беглецов могу прямо сейчас. Только ты ведь этого очень не хочешь, так, генерал?

– Торжествуешь? Ну, погоди…

– Я погожу, – кивнул полковник. – Я очень даже погожу! Прямо сейчас пойду, возьму больничный, а сам поеду с племянницами в бадминтон играть. Помнишь такую советскую народную игру? Так вот, – не дав Каляеву ответить, продолжил Юрий Сергеевич, – единственное, что я тебе обещаю, Саня, – это не предпринимать никаких действий. Спасай своих наследниц сам как знаешь. А заодно и себя. Ты ведь сейчас между двух огней. Тебя либо прокуратура схавает, либо Угорь. Впрочем, Угорь тебя в любом случае устранит. Да и семейство твое. Но сутки у тебя, генерал, еще имеются!

Полковник, не прощаясь, сел в свою машину, а Александр Геннадьевич еще долго стоял на тротуаре. Все сказанное сейчас Яковлевым было чистой правдой. Если до Угря дойдет хоть какая-то информация о том, что ему что-то угрожает, он уничтожит всех. У генерала же остались сутки и ноль союзников. Хорошо еще, если негодяй Жора и в самом деле уберется прочь, воланчик гонять. Все-таки не даром, ох не даром получил Александр Геннадьевич генеральские погоны. Достав телефон, Каляев собрался с духом и набрал номер, который хорошо помнил. Звонить же Кате и ее жирному недоумку-мужу генерал пока не будет. Лишние звонки «туда» сейчас не нужны.

Сутки, всего сутки…

– Знаешь, кто это был? – спросила Люба Николая, когда они уже сидели в машине.

– Кто? – переспросил Николай, прижимая платок к разбитой скуле.

– Кизил. Руслан Кизилов.

– Кто?! Это же тот, с которым бежал Максим?! – Николай аж платок выронил. – Ты ничего не путаешь?

Люба в ответ лишь неодобрительно фыркнула.

– Вспомни розыскную ориентировку, – только и сказала она.

– В самом деле… – кивнул Николай, не желая подвергать сомнению Любин профессионализм.

– Я за дверью администратора наблюдала, – продолжила Люба. – Он быстренько так появился. К двери подошел, секунду слушал, потом какой-то хитрой отверткой открыл замок… Все за считаные секунды, заметь… Дальше тебе известно! Хорошо, что я сумела позаимствовать у шахматного офицера булаву.

– Ты его не насовсем приложила? – спросил Николай.

– Он бутылки о свою башку разбивает. По пять штук за раз. Живехонек, сейчас мы его услышим!

С этими словами Люба протянула Водорезову миниатюрные наушники.

– Успела оставить администратору «клопа», ну, прослушивающее устройство, – пояснила женщина, доставая наушники для себя. – Так, кажется, Руслан Владимирович вновь в трезвом уме и здравой памяти…

Водорезов, что называется, весь ушел в слух. В наушниках послышался неожиданно веселый и бодрый голос:

– Что это за ниндзя у тебя гостил?

– А я знаю?

– Он тебя сумел разговорить…

– Не надо, Руслан… Впрочем, откуда ты взялся, Руслан?!

Голос администратора-киллера был удивленным и взволнованным. Он явно знал Руслана Кизилова, но абсолютно не ждал его в данную минуту.

– Я всегда появляюсь в нужное время и в нужном месте. Ты ведь это знаешь, Карп.

Голос у Кизилова был по-прежнему бодрым и подчеркнуто вежливым.

– Чего ты от меня хочешь?

– СИЗО номер шесть, Московская область, двадцать пять км от МКАД. У тебя ведь остались там связи?

– И что?

– Мне нужно туда пройти!

– Куда?

– В тюрягу! И ты мне поможешь! Не задаром, Карп, не трясись.

– Когда?

– Прямо сейчас, Карп.

Некоторое время оба молчали.

– Ладно, Руслан, – выдержав почти целую минуту, согласился Карп.

– Слушай, а кто это такие? – спросил голос Руслана. – Ну, с кем я тут схватился?

– Не знаю… Но очень борзые! И безбашенные. Мужик и баба, дери их мать… Вот только тебя завалить забыли.

– Наверное, они просто добрые.

– Очень.

– Да мне по большому счету твои личные разборки до одного места. Едем в СИЗО!

– Понимаю, Кизил, чувствам, сердцу не прикажешь… Я понимаю, ведь такая женщина…

– Заткнись, мусорила! Еще раз разинешь пасть на эту тему, башку оторву.

Голос Кизилова из вежливого и бодрого в одно мгновение стал по-настоящему страшным. Люба даже невольно вздрогнула.

– Как скажешь, Руслан, – ответил Карп-администратор. – Поехали, чего время терять…

Водорезов снял наушники почти одновременно с Любой. Было ясно, что Руслан и Карпиков покинули кабинет и тронулись в направлении областного следственного изолятора номер шесть.

– Лихо завернул Кизилов, – вздохнула заметно помрачневшая Люба. – Я этого не ожидала. Он и в самом деле решил сыграть собственную партию.

– Едем в СИЗО? – спросил Николай.

– Пожалуй… Нет! – чуть подумав ответила Люба. – Пусть все идет своим путем.

«Такая женщина… Чувствам, сердцу не прикажешь…»

Именно эти слова Карпикова отметил Николай, однако Люба не стала далее продолжать эту тему.

Максим наблюдал за Катей Мятликовой, усердно делая при этом вид, что с интересом изучает дамский глянцевый журнал. Дочка Оля была у себя наверху, примеряя очередной наряд и ожидая продолжения реалити-шоу, Павел Борисович Мятликов находился неподалеку от Максима и тоже имитировал чтение, но, в отличие от Максима, не глянца, а толстой книженции по макроэкономике. Екатерина Александровна была в довольно фривольном наряде, демонстрирующем ее стройные загорелые (благодаря солярию) ноги. Катя делала вид, что расставляет на полке какие-то мелкие сувениры вроде японских нецке.

– Нравлюсь? – спросила вдруг Катя, встретившись взглядом с Максимом.

– Не очень, – честно ответил Богданов. – Просто не хочу, чтобы ты достала из какого-нибудь потайного места маленький дамский пистолет.

– Боишься? – с нервной усмешкой отозвалась Катя.

– Да нет, – пожал плечами Максим. – Просто не хочу убивать тебя. Я ведь в любом случае выстрелю первым.

Катя вторично усмехнулась, отметив, что из-под глянцевого журнала, который лежал сейчас на коленях Максима, прямо в лоб ей смотрит пистолетное дуло. Мятликов никак не реагировал на завязавшийся диалог, словно его и не было в комнате.

– Расслабься, мальчик, – эту фразу Екатерина произнесла наигранно снисходительным тоном.

– Спасибо, тетенька, – ответил Максим и вновь углубился в изучение журнала.

– А ты все-таки трус, – неожиданно продолжила разговор Катя. – Меня вот боишься. А слабо отдать мне сейчас свой пистолет?

– Чего?! – не понял Максим.

– Патроны из него вынь, а пистолет мне отдай. На минутку. Что, страшно?! Обделался, герой?!

– Катя, может быть… – попытался было подать голос Мятликов.

– А ты заткнись! – Катя так рявкнула на законного супруга, что тот вновь превратился в читающего манекена.

– Твой дружок был смелее, даже немного поучил меня, как брать мишень на мушку. – Катя приподняла подол, оголив все свои прелести. – А ты… противно смотреть, как ты смотришь на меня и дрожишь.

Максим старался сдержать себя, мало ли что болтает нервная барышня. Тем не менее ее слова его задели. В трусости Богданова еще никто и ни разу не мог упрекнуть, ни на войне, ни в тюрьме. Он молча вынул из пистолета обойму и протянул его Екатерине:

– Возьми, тетя.

У Максима был еще один ствол в потайной кобуре на поясе. Плюс взрыватель, также закрепленный на поясе и готовый в любую минуту привести в действие мины, от которых мятликовский коттедж сложился бы, точно карточный домик.

– О, браво, юноша! – Выразительные карие глаза Екатерины просто-таки засверкали. – А вдруг ты кого-то из него убил?

С этими словами Катя взяла салфетку и ухватилась за рукоятку пистолета. В этот момент Максиму нужно было немедленно отобрать оружие, но он и в самом деле поверил, что женщина попросту не хочет, чтобы на чужом стволе остались ее отпечатки.

– Мне всегда так нравилось оружие, а отец запрещал мне его даже трогать, – продолжала тем временем Катя. – Даже мизинчиком потрогать не давал…

Максим чуть расслабился, дескать, развлекается барышня, гоняет тоску-печаль генеральская дочка, ну и ладно… И тут произошло следующее – Катя вставила в пистолет невесть откуда взявшуюся у нее обойму и…

…выстрелила в голову собственного супруга!

Павел Борисович Мятликов, даже не вскрикнув и не успев поднять голову, рухнул на ковер, который тут же стал впитывать кровь, хлынувшую из простреленной лысеющей головы. Максим тут же бросился на Катю, в мгновение ока обезоружил, повалил на пол.

– Спокойно, мальчик! – нервно засмеялась, чуть ли не захохотала поверженная Катя. – В обойме был всего один патрон! Вот его! – кивнула она на остывающее тело супруга.

Сунув пистолет за пояс, Максим рванулся к Мятликову, но тот был уже мертв. Что и неудивительно. Выстрел с близкого расстояния в голову шансов выжить не оставляет даже самым твердолобым.

– Вот так, Максим, или как там тебя? – продолжила Катя. – А убил-то его ты! Из своего пистолета, там и отпечатки твои! Или мне ствол сейчас обратно в руку сунешь?! Так тебе ведь все равно никто не поверит. Да ты не переживай, одним трупом меньше, одним больше. Оттащи его лучше в шкаф, к охраннику.

– Катя, я все так и сделаю, – сказал Максим, осмотрев собственное оружие и убедившись, что патрон в обойме и в самом деле был всего один. – Только ответь на один вопрос – обойму с патроном тебе дал Руслан?

– О, как ты догадлив! Почти как мой папа-генерал, – ответила Катя. – Руслан, кто же еще?! Ты только на него не обижайся…

«Ловушка захлопнулась. Руслан не так прост, как думалось… У него и в самом деле есть свой очень серьезный интерес в моем деле, – быстро, точно молнии, мысли неслись в голове Максима. – Повязать меня кровью хочет окончательно и с этой сучкой, считай, за считаные полчаса общий язык нашел. Вся в папу-генерала доченька!» Из плена мрачных мыслей Максима выхватил голос девочки Оли:

– Что это тут у вас? Стреляете-деретесь? А почему без меня?

– Оля, так получилось, что наш папочка выбыл из шоу. Временно, разумеется, – как ни в чем не бывало пояснила дочери Екатерина. – Видишь, сейчас он изображает мертвого, на лбу краска, ну как при игре в пейнтбол, помнишь?

Оля помнила, поэтому безропотно кивнула.

– Сейчас его снимает скрытая камера, его вроде как убили террористы. Так, дядя Максим? – Катя повернулась к Богданову.

– Так.

Максиму не оставалось ничего иного, как кивнуть.

– Ну вот, а мы должны продолжать наше реалити-шоу! – подытожила Екатерина.

– Когда же его покажут? – в очередной раз спросила Оля.

– Когда отснимут хотя бы первую часть. Ну то есть совсем скоро.

– А где же Ксюша Колчак? – недовольно надула губки Оленька.

– Она совсем рядом, – подал голос Максим. – И скоро появиться здесь. Но… В не совсем привычном для тебя, Оля, обличье.

– А в каком? – раскрыла рот девочка.

– Скоро увидишь. Может быть, даже поначалу ты и не узнаешь ее.

Оля на какое-то время задумалась, а потом мать ненавязчиво выпроводила ее в детскую комнату. Кажется, и в третий раз ребенка Оленьку загипнотизировало одно лишь упоминание имени скандальной телезвезды.

«Эх, Руслан, Руслан… Спелся, сошелся ты с этой дрянью, – думал в эти минуты Максим, – а ведь она и тебя не пожалеет при случае. Ох, не пожалеет, Руслан. У тебя своя игра, у нее своя…» Думая таким образом, Максим оттащил мертвого Павла Борисовича в соседнюю комнату и устроил в шкафу, рядом с зарезанным Русланом охранником.

– Простите, мужики. Я вашей смерти не хотел.

Эту фразу Богданов произнес вслух, но очень тихо.

Отступать гвардии рядовому было некуда. Он посмотрел на часы. Всего через час с четвертью по телевизору должны были передавать спортивные новости.

9

– Долгострой, – сказал Водорезов рассматривая карту Московской области на экране Любиного ноутбука. – Как всегда, выручают пионерские лагеря.

– Скорее всего это здесь. – Люба установила стрелку-курсор рядом с одним из районных центров.

– Тридцать с небольшим километров от Москвы, – кивнул Водорезов. – Почему ты так думаешь?

– Кое-какая старая информация, – ответила женщина. – И потом, в других лагерях нет никакого строительства… Насколько мне известно.

– Смотри, по территории лагеря проходит узкоколейка, – увеличив изображение, заметил Николай.

– Вижу, – кивнула Люба. – Считаешь, это что-то дает?

– Дает, – ответил гвардии подполковник. – Если, конечно, этот Карпиков не соврал… Жаль, нет времени проверить.

– Не соврал, – покачала головой Люба. – После того как я слегка задела его, он изменился. За свою шкуру как заяц трясется. Понял, что и его пуля найти может… Значит, получается «зона долгостроя».

Молчавший до сего момента полковник Яковлев наконец тоже взял слово:

– Вот куда бы нанести визит, но… Придется ждать санкции. – Юрий Сергеевич взглянул на наручные часы. – До выхода спортивных известий сорок минут. Если потом и в самом деле состоится допрос Богданова, то можно надеяться на санкцию.

– А если ускорить? – спросил Николай.

– Каким образом? – переспросил полковник.

– Складывается следующая версия, – сказал Водорезов. – Максим Богданов, когда работал в охранном агентстве, затеял частное расследование. Причем весьма успешное: сумел выйти на Каляева и его «похоронное бюро». Юрий Сергеевич, ты говоришь, на фотографиях, переданных Максимом, был лесной пейзаж?

– Да, но точную местность установить трудно, почти невозможно.

– Где сейчас фотографии?

– В сейфе прокуратуры. И Каляев наверняка сделает все возможное и невозможное, чтобы они потерялись.

– Это плохо, – кивнул Водорезов. – Так вот, Максим сумел накопать серьезные улики против Каляева и его хозяев. Наверняка он готов был передать все материалы следственным органам, но Каляев и его сообщники организовали убийство, которое свалили на Максима. Парню надежно заткнули рот, видимо пообещав расправиться с родственниками.

– У него из родственников только мать, – сообщил Яковлев. – Была… Умерла полтора месяца назад от сердечного заболевания. А сына даже на похороны не отпустили. – Милицейский полковник выждал паузу, затем продолжил: – Таким образом, Максиму Богданову не за кого больше бояться.

Водорезов на некоторое время замолчал. Он ничего не знал об этом. Так сложилось, что подполковник не особенно интересовался гражданской жизнью своего лучшего бойца. Попытки мысленного оправдания, дескать, своих проблем и бед хватало, только усилили внутренний дискомфорт.

– Максим решился на побег, чтобы помочь следствию установить подлинную картину преступлений группировки Каляева – Угря, – подытожила Люба.

– Значит, если нам удастся проникнуть на объект – будем называть его «Долгострой» – и добыть некоторые дополнительные улики, то мы сможем помочь Максиму, а также следствию, – подвел итог Николай.

– И каким образом можно проникнуть на Долгострой? – спросил Яковлев.

– Узкоколейка на что? Как в кино, сяду на дрезину и вперед, – ответил Николай.

– Ты что же, один туда пойдешь? – уточнил Юрий Сергеевич.

– Один, – кивнул Водорезов. – А вы… Попытайтесь узнать, что происходит с семьей Каляева и его зятем.

– Пожалуй, – кивнула Люба.

Бывший мент Карпиков распахнул перед Русланом железную дверь с решетчатым окошком.

– Прошу, Руслан Владимирович, – пригласил Карпиков.

Разумеется, бывшему оперу очень хотелось, чтобы такая вот железная дверка навсегда захлопнулась за Русланом Кизиловым, но сейчас это было невозможно. Руслан слишком много знал о Карпикове, поэтому бывшему менту приходилось, что называется, служить уголовнику «верой и правдой». В областном СИЗО номер шесть у Карпикова и в самом деле имелись надежные связи, с помощью которых некоторые граждане могли беспрепятственно проходить в стены изолятора. Сегодня таким гражданином был Руслан Кизилов.

– Ничего аппартаменты! – Руслан оглядел комнату свиданий. – Мне долго ждать?

– Уже, – кивнул на дверь Карпиков.

В коридоре и в самом деле послышались шаги.

– Исчезни, Карп, – негромко, но властно приказал Кизилов. – И не вздумай на два фронта сыграть.

– Какие два фронта, Руслан? – начал было Карпиков.

– Заткнулся и исчез! – повторил бывшему капитану Кизилов, тот незамедлительно выполнил приказ.

Перед Русланом стояла изящная темноволосая женщина лет двадцати шести, одетая совсем не по-тюремному, скромно, но изящно, со вкусом.

– Здравствуй, Карина, – сказал Кизилов.

– Руслан?! – Женщина была так удивлена, что, казалось, не верила собственным глазам.

– Я, – только и ответил ей Кизил.

Женщина мгновенно обвила руками его шею, стала бешено целовать, а через мгновение оба они лежали на кровати, которая в обязательном порядке присутствовала в каждой комнате свиданий.

– У тебя есть шанс выйти отсюда, – между поцелуями и ласками сообщил Карине Руслан.

– Прямо сейчас? – спросила ошалевшая от страсти женщина.

– Завтра или послезавтра, – без тени шутки ответил Руслан.

– Когда?! – Теперь уже Карина отказывалась верить собственным ушам.

– Завтра или послезавтра, – повторил Кизилов. – Но ты должна мне помочь.

– Говори! – Громадные черные глаза женщины с каждым словом Руслана становились все больше и больше.

– Ты по-прежнему смотрящая?[6]6
  Смотрящая (жарг.) – старшая в камере, поставленная авторитетами.


[Закрыть]

– И не только в камере, – ответила Карина. – Что я должна сделать?

Руслан заговорил тихо и очень быстро. Карина, затаив дыхание, внимательно слушала его, и ее большие глаза с каждым словом сверкали все сильней и сильней, точно она приняла хорошую дозу наркотиков.

– Простите, я оговорился. Чемпионат по боксу, а не борьбе уже дал нашей сборной первые награды, пока, правда, лишь бронзовые…

Следующие спортивные новости можно было не слушать. Максим отметил, что Руслан задерживается. Не менее чем через час Богданову предстояло выйти на связь с прокуратурой. Для этой цели у него имелся специальный мобильник. Вот только куда приглашать следователей?! Один из основных свидетелей и фигурантов дела – Павел Мятликов мертв. Его баба будет топить Максима всеми силами. Тем не менее менять свой план он не собирался.

«Опять от меня сбежала последняя электричка! И я по шпалам, опять по шпалам иду домой по привычке…» Слова старинной эстрадной песенки навязчиво вертелись в голове Николая Водорезова, хотя он двигался отнюдь не по шпалам. Для проникновения в зону «Долгостроя» Водорезов выбрал самый верный путь из всех возможных. Железная дорога-узкоколейка выходила за пределы бывшего пионерлагеря, и по ней, как и предполагал Водорезов, время от времени двигался вагончик-дрезина. Николаю повезло: спустя минут двадцать, как он оказался рядом с узкоколейкой, показалась и дрезина. Она шла в сторону «Долгостроя» и, как и подобает дрезине, двигалась на более чем медленном ходу. В вагончике Николай разглядел трех габаритных ребят в черных куртках. Оружия не наблюдалось, но оно вполне могло находиться под этими самыми куртками. Опять же, на счастье Водорезова, ночь была темная. Далее Николай действовал, как на учебном полигоне, где в свое время разведчики-десантники отрабатывали тактику проникновения на железнодорожный транспорт вероятного противника. Водорезов укрылся в тоннеле, по которому протекал ручей. Над тоннелем проходили пути узкоколейки. Когда дрезина проходила над тоннелем, Николай ухватился за мостовые поручни-скобы, подтянулся на руках и в одну секунду исхитрился прошмыгнуть между колесами под днище дрезины. Ну а под днищем имелась небольшая выемка, вроде ящика. Именно в этой самой выемке и устроился Водорезов благодаря своему небольшому росту и телосложению. «Шварценеггер здесь бы не поместился, – мысленно оценил Николай преимущества своей комплекции. – А если бы и поместился, то застрял бы». Ребята в черных куртках ничего не заметили, так быстро Николай сумел все проделать.

– Ты говоришь, застрелила его она? – спросил Руслан, выслушав Максима.

– А ты ее об этом не просил? – вопросом на вопрос отозвался Максим.

– Хм, – только и хмыкнул в ответ Кизилов.

Максим, знакомый с актерской школой в рамках циркового училища, почувствовал, что Руслан и в самом деле заметно обескуражен.

– Слишком рано, Катя, слишком рано, – после паузы вздохнул Руслан.

Катя временно была заперта в соседней комнате.

– Руслан, ты не будешь мешать мне? Мы ведь договаривались? – в открытую спросил Богданов.

– Напротив, Максим, – без привычной усмешки, усталым голосом отозвался Кизилов. – Я лишь помогу тебе. Твоя цель свалить Каляева и его хозяина Угря. Моя тоже. Ну а Мятликов… Он получил свое. Просто чуть раньше, чем мы предполагали. Где ты собираешься давать показания следаку?

– Как и договаривались – в большой комнате. Окна зашторены, снайперам не пристреляться. Ты с радиовзрывателем в коридоре. В случае моей команды…

– Взрываю все на хер! – кивнул Руслан. – Звони в прокуратуру.

Машина полковника Яковлева выехала за территорию МКАД, и Юрий Сергеевич окончательно убедился: им с Любой основательно сели на хвост. Два джипа повышенной проходимости шли за яковлевским «Фордом» почти колесо в колесо, не таясь.

– Ну вот, Люба, – передав женщине табельный пистолет, усмехнулся Яковлев. – В стрелковый клуб ходила недаром.

– Думаешь, они решатся стрелять? – спросила женщина.

– Могут. Каляев сильно зол на меня последний раз был. А ну-ка, Любаша!

Яковлев лихо крутанул руль, и «Форд» сделал лихой трюк, вылетел на встречную полосу и чуть ли не в самый лоб пошел на движущийся навстречу огромный «КамАз». «Форд» и грузовик разъехались буквально в нескольких сантиметрах. Водитель «КамАза», в свою очередь, избегая столкновения, вывернул руль и сам вылетел на встречку, задев преследующий Яковлева джип. Внедорожник с разбитой фарой и лобовым стеклом полетел в кювет, «КамАз» ударил по тормозам, намертво перегородив дорогу второй машине.

– Ой, товарищ полковник, заставили вы меня… – только и всхлипнула Люба, оглянувшись назад и окончательно убедившись, что погони за ними больше нет. – С вами надо памперсы с собой брать.

– Пожалуй, – кивнул Яковлев. – А вот это уже совсем плохо!

Впереди показались мигалки милицейских машин, перегородивших дорогу. Теперь полковнику ничего другого не оставалось, как затормозить.

– Полковник Яковлев? – переспросил милицейский майор, прочитав удостоверение Юрия Сергеевича и многозначительно переглянувшись с крепким усатым парнем в штатском.

– Там ясно написано, – отозвался полковник.

Усатого в штатском Яковлев узнал. Это был Геня, он же Генрих-каскадер, один из верных подручных генерала Каляева, инструктор по физ– и спецподготовке ЧОПа «Защита Люкс», который находился в сфере интересов Александра Геннадьевича.

– Бывает же такое везение, вы-то нам и нужны, – продолжил неприятно-ерническим тоном майор.

Он явно чувствовал за своей спиной чью-то серьезную поддержку. И не только Гени-каскадера.

– Куда путь держите? – продолжил небрежным тоном майор. – И с кем, если не секрет?

– Да нисколько, – отозвался в тон майору полковник Яковлев. – Вот с хорошей женщиной познакомился, сейчас следую для отдыха в пансионат… – Юрий Сергеевич произнес название одного из элитных загородных пансионатов, находящихся в нескольких километрах от данного места.

Версия выстраивалась весьма правдоподобная. Выехали за МКАД, в сторону Пироговки свернуть не успели, а вот до пансионата рукой подать. Может, и в самом деле полковник ехал расслабиться с грудастой блондинкой? «А Любу никто не узнал…» – мысленно отметил Яковлев и послал женщине очередной мысленный комплимент. Новая прическа и несколько похудевшая фигура изменили подполковника Дмитриеву самым радикальным образом. Пожалуй, узнать ее можно было только в милицейской форме. Да и то не с первого взгляда.

– Пройдемте, полковник! – Майор жестом пригласил Яковлева в микроавтобус без опознавательных знаков какой-либо службы.

Внутри автобуса Юрий Сергеевич увидел включенный монитор. И тут же узнал квартиру собственной дочери, мебель и телевизор с DVD-приставкой, которые сам и покупал. А через секунду увидел и Анечку, наводившую в комнате порядок.

– Запись идет в реальном времени, – услышал Яковлев за спиной голос Гени-каскадера. – У дверей вашей квартиры стоят сотрудники из отдела по борьбе с наркотиками. А теперь обратите внимание вот сюда! – Генрих подошел вплотную к монитору и ткнул пальцем в верхний угол. – Видите, на шкафу стоит вазочка, а что в ней – догадайтесь с трех раз?

– Догадаюсь с одного, Генрих Михайлович, – ответил Яковлев, давая понять, что прекрасным образом понимает, кто перед ним и зачем. – В вазочке наркота. Сейчас в дверь позвонят, в присутствии понятых изымут…

– Могут и не изъять, – отозвался Генрих. – Все зависит от вас, полковник.

Секунд десять Яковлев молчал.

– Да пропади оно все пропадом, – вдруг сказал он. – У Ани операция через неделю. Да вы это знаете…

– Знаю, – кивнул Генрих. – Поэтому возвращайтесь домой, точнее, к Анне Юрьевне, пообщайтесь с ней перед госпитализацией. Пакетик наш из вазочки заберите и выкиньте. У нас, в случае чего, еще найдется.

Юрий Сергеевич, не глядя на Генриха, молча покинул автобус. А ведь были времена, когда этот каскадер-самоучка чуть ли не с мокрыми штанами стоял у стенки перед полковником Яковлевым, взятый с поличным при банальном вымогательстве. А после в кабинете Геня закладывал своих сообщников-каратистов с такой скоростью, что Юрий Сергеевич пожалел, что не научился в свое время стенографии. Сообщники получили срока, а сам Геня сумел выкрутиться, дело даже не дошло до суда. Тогда Яковлев, еще не будучи полковником, понял, что Генрих является агентом генерала Каляева и используется для самой грязной работы. Вот только с вымогательством погорел, слишком жаден и нагл оказался Геня.