Текст книги "Великолепная пятерка"

Боярыня Морозова: что-то случилось (3)

Ночь со среды на четверг выдалась для Морозовой особенно романтичной. Она провела ее в компании аж троих мужчин. Впрочем, все трое были специалистами-компьютерщиками с многолетним стажем, а стало быть, толку от них (в смысле романтики) не могло быть никакого.

Зато эти трое смогли распотрошить защитную систему «Рослава» – потому что теперь там была выставлена та самая охрана, которую команда Морозовой лихо и кроваво утащила из поезда Москва – Санкт-Петербург. Морозова помогла компьютерщикам, компьютерщики оказали ей ответную любезность, взяв с собой в очередной набег на информационные ресурсы «Рослава».

– Что ищем? – пробубнил один из интерспектровских сетевых асов, склонившись над панелью.

– Недавно открытые файлы на фамилию Романов. Романов Борис Игоревич, – сказала Морозова, помешивая ложечкой кофе. Она сидела за спинами компьютерщиков и не лезла в их дела, потому что все равно не могла им больше ничем помочь. Она предпочитала не мешать, а просто дожидаться результатов.

– По какому ведомству проходят эти файлы?

– Службы безопасности.

– Ну, вы задачи ставите, мадам…

– Мне за это деньги платят, – сказала Морозова. Это была не первая в ее жизни ночь, которую она проводила в офисе СБ. И даже не десятая. Много было таких ночей, чертовски много, иногда они случались по несколько штук подряд, и это был особенный кошмар, возвращаясь после которого домой Морозова ощущала себя будто поднявшийся из забоя шахтер.

В этот раз особенно тяжким было то, что ни одно из направлений, по которым Морозова напрягала своих людей, не приносило конкретных результатов. Карабас и Дровосек сменяли друг друга в машине, слушая морозовскую закладку, но не услышав до сих пор ничего, кроме ленивой и бестолковой болтовни пары дежурных из рославской Службы безопасности. Монгол надумал раскрутить Консультанта на какую-то конфиденциальную информацию и сгинул. Скорее всего Монгола далеко и надолго послал Шеф, который, как известно, трясся над безопасностью Консультанта, как царь Кащей над своим златом.

Поэтому Морозова не спала, а долбила эту неподдающуюся стену – теперь с помощью компьютерщиков.

Эти трое весело щелкали клавишами, обменивались какими-то странными репликами и малопонятными шутками на своем собственном сленге, так что для Морозовой все это звучало просто как не содержащий никакой полезной информации шум, и этот шум ее к трем часам ночи сморил.

В четыре ее разбудили.

– Мадам, – сказал один из троих. – Кажется, поперло…

– Будете брать? – спросил второй, будто речь шла о покупке не слишком нужной вещи на сезонной распродаже.

– Да! – сказала Морозова спросонья, еще даже и не взглянув на монитор. Просто все было так плохо, и информации было так мало, что она была готова хапать все подряд.

Первый файл назвался «Романов. Работа» и включал в себя сорок три фамилии с указанием домашнего адреса каждого и нынешнего места работы.

Второй файл назывался «Романов. Родня» и включал в себя двадцать семь фамилий и адресов с указанием степени родства означенного индивидуума по отношению к Борису Игоревичу Романову.

В третьем файле были перечислены соученики Романова по университету. В четвертом – по старшим классам школы. Файла по детскому саду не было, вероятно, из-за того, что архивы детских учреждений еще не были компьютеризированы.

Морозова тупо смотрела на десятки скачиваемых фамилий и с ужасом думала о том, что проверить это даже на пятьдесят процентов ей не удастся – нет ни людей, ни времени. Тогда что – пытаться угадать?

– Стоп, – сказал компьютерщик. – Еще одно…

Это был файл, построенный на основе предыдущих четырех. Снова пошли фамилии и адреса, причем Морозова поначалу не могла сообразить, почему сюда отобраны именно эти фамилии, а не другие. Прошло семь фамилий из первого файла, пятнадцать из второго, одиннадцать из третьего…

– Это сборка, – сказал компьютерщик Морозовой. – Сюда собраны люди по определенному признаку.

– И что же это за признак?

– У этих людей в фамилиях присутствуют словосочетания «Парамон», «Ром», «Рам», «Пара»…

– Хм, – сказала Морозова, пощипывая себя за щеки и пытаясь вернуть себе способность соображать.

– В основном получились люди с фамилией «Парамонов» и именем «Роман» и отчеством «Романов…»

– А также с фамилией «Романов», – прочитала с монитора Морозова. – «Карамзин», «Хромов»… Что это за ерунда?

– Понятия не имею, мадам, – рассмеялся компьютерщик. – Вы ставите вопрос, мы вытаскиваем информацию… А уж что все это значит – разбирайтесь сами.

Морозова распечатала себе все пять файлов и ушла в дальний угол комнаты, где обложилась бумажными простынями и попыталась хоть что-то понять. Через пять минут она сбросила на пол четыре файла и оставила перед собой лишь распечатку пятого. Кто-то взял в охапку всех знакомых и родных Романова и попытался найти среди этих людей кого-то одного. Знали про этого человека немногое – какие-то буквы из фамилии. А может, не из фамилии, а из имени. Ни то ни се… То есть – кличка. Они знали его кличку и пытались по кличке определить настоящее имя. А кличка его была… Парамон, Ром, Рам, Пара. Ром и Рам – это явные сокращения, а самое полное из четырех буквосочетаний – Парамон. Что ж, похоже на кличку. Кличка – Парамон. Почему человеку дают такую кличку? Явно не потому, что у него такое имя, сейчас так уже никого не называют. Получается, из-за фамилии. Если фамилия Парамонов, то вполне возможна кличка Парамон. Ну и искали бы тогда только фамилии с этим словосочетанием. Так ведь нет – они выбирали и имена, и отчества… Отчества. Отчество Парамонович. Если у человека родители из села, такое отчество вполне может существовать. И от этого отчества может произойти кличка Парамон или же просто Парамоныч… Что получается? Получается, что ищут человека с кличкой Парамон или Парамоныч. Зачем этот человек нужен СБ? Вспомним, что нужно СБ «Рослава» по большому счету – им нужен Борис Романов. Если ищут человека, который раньше имел какие-то отношения с Романовым, – предполагают, что этот человек знает, где Романов сейчас.

«Значит, – подытожила Морозова, – и нам нужно искать этого Парамона». Она взглянула на распечатку пятого файла и вздохнула: там значилось больше двух десятков людей с фамилией Парамонов или с отчеством Парамонович. Некоторые из этих людей проживали, мягко говоря, далековато от Москвы – в Казахстане или на Дальнем Востоке. Против некоторых фамилий стояло указание: «Настоящее место проживания неизвестно».

– Кошмар, – сказала сама себе Морозова. Можно было лишь утешить себя тем, что у людей «Рослава» голова болела от всех этих Парамонов не меньше.

На восемь утра Морозова назначила своей команде рабочее совещание, но прежде чем восемь наступило, настроение у Морозовой стало еще хуже.

– Не может быть, – сказала она, глядя на подергивающегося от возбуждения Карабаса. – Как это?

– А вот так! – Карабас размахивал руками так, что Морозовой пришлось сделать шаг назад. – Я сижу, слушаю… Слушаю – у них там телефон зазвонил. Один там говорит – слушаю. А потом – ой, блин! Спрашивает у трубки – это точно? И потом говорит – ну ладно, сейчас мы тут разберемся… Я думал, это они чего-то про Романова говорят, напрягся, слушаю вовсю… И тут у меня в ушах как затрещит! – Карабаса передернуло при воспоминании о пережитом. – Думал, оглохну! Потом посидел, пришел в себя – а в наушниках пусто. Вообще ни звука. Ни фона, ни шепотов, ни вообще никаких звуков… Я так понял, что нашли они нашу закладку. Я не стал дожидаться, пока они будут искать того, кто эту закладку прослушивает, и дал деру. Вот…

– Нормально, – сказала Морозова. – Нормально… Тебя где носит?!

Попавший под горячую руку, Монгол вздрогнул и застыл на месте как вкопанный:

– Так ведь восьми еще нет…

– Я не спросила, который час, я спросила, где тебя носит! Хм, – Морозова обернулась к Карабасу. – А где носит Дровосека?!

– Не знаю…

– Кто сейчас должен быть на прослушке?

– Я, до десяти часов утра я, потом – Дровосек.

– А почему товарищ не на прослушке? – поинтересовался Монгол, тыча пальцем в Карабаса.

– Потому что нашу закладку нашли и выкинули, – сквозь зубы ответила Морозова. – И мне очень не нравится, что, когда это происходит, Дровосека нет на месте…

Дровосек: все под контролем

Вообще-то Монстр всегда подозревал, что нечто подобное должно с ним обязательно случиться. Не может так быть – ходишь мимо нашпигованных микрофонами и видеокамерами стен, ходишь, ходишь… И ничего. Нет, что-то обязательно случится. Во что-нибудь, связанное с такими микрофонами и видеокамерами, ты обязательно вляпаешься. Вот и вляпался.

– Тебя как зовут-то? – спросил Дровосек напряженно посматривающего по сторонам Монстра. Тот подумал, повспоминал и негромко ответил:

– Антон…

– Понятно. Слушай, Антон… Мне Борька тебе чего передать-то велел… Тебе деньги нужны?

Монстр заинтересованно посмотрел на Дровосека. Цифра «триста тысяч долларов США» немедленно засияла неоновыми огнями в голове Монстра, освещая приятные душе и телу перспективы…

– Вообще-то… – начал Монстр, но сразу спохватился. – А что?

– А то, что Борька хотел тебе подсказать, как ты можешь кучу бабок срубить.

– Подсказать, – разочарованно вздохнул Монстр. – Ну что он там может подсказать? Стащить деньги так, как он стащил? Так все, лавочка закрылась. Я на этой неделе ни единого дня не работал, просто прихожу, сажусь и сижу. Не допускают меня теперь до работы.

– Тем более, – воодушевленно подхватил Дровосек. – Чуешь – на работе больше ловить нечего…

– Это, наверное, временно…

– А если нет? А если тебя бортанули навсегда? Ты вот о чем подумай – это же все очень ценно, то, что ты знаешь по работе…

– Что там ценного?

– Ну, у вас же с Борькой особенный отдел, засекреченный.

– Да, ну и что?

– А секреты всегда стоят дорого. Просто нужно найти того, кто сможет за них заплатить…

– Борька, наверное, нашел такого человека…

– Ты думай не про Борьку, думай про себя. Борька сейчас вообще далеко, и у него уже есть бабки. А у тебя? Это тебе нужно подсуетиться и продать ту информацию, которая пока у тебя еще есть. Ну там номера счетов, названия банков, кто, когда, куда переводил – ты же в курсе?

– Ну… – неопределенно протянул Монстр.

– Вот и хорошо, – по-своему истолковал эти звуки Дровосек. – Ты вот сегодня придешь домой – подумай, повспоминай, запиши на листочек, чего вспомнишь. Может, на дискетках у тебя чего-нибудь завалялось… Все это собери и принеси на нашу следующую встречу. А я постараюсь тебе покупателя найти, щедрого такого покупателя…

– Хорошо бы, – неуверенно улыбнулся Монстр, оглядываясь кругом.

– Да и не вертись ты, я же контролирую ситуацию, – похлопал его по плечу Дровосек. – Все в ажуре, Антоха… В следующий раз другое место выберем для встречи. Нужно же будет не просто потрепаться, нужно будет посмотреть твои материалы, чтобы точно их оценить. Какое-нибудь укромное место есть у тебя на примете? Сам назови, чтобы тебе спокойнее было.

– Я подумаю, – сказал Монстр.

– Отлично, – кивнул Дровосек. – Теперь все, можешь идти. Ты вставай, иди к машине, а я посижу тут и проверю, чтоб за тобой «хвоста» не было. Видишь – я все держу под контролем…

Монстр медленно приподнялся со стула и направился из кафе на первом этаже ЦУМа к выходу. Дровосек с ухмылкой смотрел ему вслед – надо же, такой вот мелкий клоп, а как много всего зависит от этого клопа…

Сам «клоп» своего значения, похоже, не осознавал, он ни разу не сказал «нет» на предложения Дровосека, он молча кивал, будто находился под гипнозом. Что ж, Дровосека все это весьма и весьма устраивало. «Клоп» будет его козырем, его суперпризом, который Дровосек вытащит из мешка к всеобщему изумлению… Они все будут ему обязаны. Начиная с Морозовой и заканчивая Шефом. Все. Да что там Шеф, ведь и Лавровский будет ему обязан по гроб жизни, если из «клопа» удастся надоить действительно ценную информацию. Дровосек представил ситуацию, когда все снизу доверху ему лично обязаны, и от такой дивной картины на сердце у него стало тепло…

И как ледяной душ после милых посиделок в ЦУМе с Антоном, который «клоп», – озверевшая Морозова. Она вытянула Дровосека в офис по пейджеру.

– Где ты был?!

– Ну… У меня же свободное время до десяти. В десять я бы сменил Карабаса.

– Только вот Карабас почему-то уже здесь. И Монгол здесь. А кто же тогда сидит в машине и слушает закладку в романовской квартире?

– А кто в машине-то?

– Хороший вопрос, – жестко улыбнулась Морозова. – Ты, наверное, удивишься, но там никто не сидит. Ты, наверное, удивишься, но кто-то настучал «Рославу», что у Романова в квартире наша закладка. Они ее не искали, они просто узнали, что она там есть! Ты удивлен?!

– Конечно…

Только почему-то Карабас отводит глаза, а Монгол смотрит как-то странно…

– Вы это чего тут? Вы опять мне кости перемывали? Делать вам больше нечего…

– Нам есть что делать, – возразила свирепеющая Морозова. – Но кто-то мешает нам это делать. Кто-то закладывает нас «Рославу», раз за разом…

– А я тут при чем?

– Ах ни при чем?! Ах ты тут вообще случайно проходил?! Ах, значит…

Тут внезапно зазвонил мобильник в кармане Монгола. Он поспешно схватился за трубку, пытаясь абстрагироваться от сердитых воплей Морозовой и Дровосека, а потом Монгол повел себя совсем уж загадочно и нехарактерно для себя самого. Он с размаху треснул кулаком по столу.

– Ну-ка помолчите, – сказал он обычным своим голосом замолкшим от удивления Морозовой и Дровосеку. – Карабас, иди готовь машину… И бегом, если здоровье позволяет.

Озадаченный Карабас вышел, а Морозова, поначалу хотевшая язвительно спросить что-нибудь в духе «А кто это у нас такой командир выискался?», спросила совсем другое:

– Мы что, куда-то едем?

– В Балашиху, – ответил Монгол, убирая мобильник.

Часть 4
Сделка

Борис Романов: гаражные посиделки

Разбуженный полуночным звонком, он слоноподобно рванулся на звук и едва не раздавил телефонный аппарат собственной пяткой – тот стоял на полу, что было вызвано недостатком мебели в квартире. Наконец Борис нашарил трубку, схватил ее и прижал к уху:

– Але…

– Немного поздновато, да? – предположил Парамоныч. – Ну да дело того стоит. Мне тут звякнули с одного из тех двух адресов, которые мы зарядили твоим московским знакомым.

– О господи… – из Бориса сразу же выбило остатки сна. – Что, группа захвата?

– Нет. В том-то и дело – я не знаю, что и думать… Там просто один мужик. Подходит к двери, жмет звонок несколько раз, ждет, потом разворачивается и уходит. Через полчаса возвращается и снова принимается за свое. И так уже часа три продолжается…

– Просто – один?

– Вроде бы так.

– И что это за адрес?

– Вторая Лесная, 13.

– Этот адрес я дал Дарчиеву, – вспомнил Борис. – Это мой начальник. Бывший начальник, я имею в виду.

– Он мог бы тебя заложить?

Борис подумал, что теоретически его мог заложить кто угодно. Даже Парамоныч. Тем более Дарчиев. Скорее даже Дарчиев, чем Монстр, потому что Дарчиев был начальник, а стало быть, принадлежал несколько к другой прослойке, ему было что терять и ему было что спасать, сдавая Бориса Службе безопасности.

– Не знаю, – уклончиво ответил Борис. – Но ты же говоришь, что он там один. С ним нет никаких мордоворотов.

– Это мне так сказали по телефону, – уточнил Парамоныч. – Сам я там не был.

– То есть ты не знаешь и как он выглядит?

– Не знаю. Хочешь, чтобы я сходил и посмотрел?

– Мало ли чего я хочу… Все-таки ночь. Все-таки неизвестно, кто это такой там ломится.

– А может, это покупатель нашелся на мою квартиру? Не хочу терять клиента, – сказал решительно Парамоныч и повесил трубку.

Сон к Борису уже не вернулся. Романов на цыпочках прошел в комнату, укрыл Олесю и сел у окна, глядя на мутно-желтую луну, приклеенную к темному небу. Это продолжалось уже почти целую неделю. Это – жизнь вне корпорации «Рослав». Романов прочувствовал и плюсы, и минусы свершившейся перемены. Он был свободен, он был в относительной безопасности, он обманул всю эту махину под названием «Рослав», однако при этом…

Однако Борис был связан тем обстоятельством, что Марина по-прежнему находилась у рославской Службы безопасности. Борису приходилось вести себя скрытно, будто бы он был диверсантом, сброшенным с самолета на территорию противника. И еще у Бориса кончились деньги.

Это было довольно новое, а точнее, хорошо забытое старое ощущение – такое случалось, пока он не работал на «Рослав», а затем это перестало случаться. В том смысле, что могли закончиться деньги непосредственно в бумажнике, но всегда оставался банковский счет, и нужно было просто прогуляться до ближайшего банкомата… Теперь гулять туда не было смысла: во-первых, потому, что снятие денег со счета «Рослав-банка» было бы немедленно отслежено СБ, а во-вторых, потому, что брать там было особенно нечего. Борис облегчил этот счет до минимума, готовясь к побегу, но он-то думал уже в субботу оказаться в Праге, а в понедельник с открытием банка забрать свои триста штук. Но и в понедельник, и во вторник, и в среду, и в четверг он продолжал находиться довольно далеко от Праги. Поначалу Борис планировал заплатить Парамонычу за его доброту в виде предоставленного жилья и прочих услуг, но чем дольше тянулось время, тем яснее становилось, что денег на Парамоныча не останется – их едва хватит на продукты и на дорогу в аэропорт. Когда появится Марина. Но Марина не появлялась, и Борис уже не то чтобы нервничал… Он начал дергаться. «Папа, ты что, с ума сошел?» – вспоминал он. «Ты принимаешь решения за нас за всех, но не спрашиваешь нашего совета», – это тоже ударило по его самолюбию. Может, и вправду, он принял неверное решение тогда, когда… Нет-нет, эту мысль нельзя допускать, даже не потому, что она неправильна, а потому, что рассуждать сейчас об этом опасно для жизни. Об этом не рассуждают, когда сожжены мосты, когда открыт специальный счет в пражском банке и когда огромная корпорация поставлена на уши… Надо просто гнуть свою линию. А на пенсии стоит подумать – правильно это было сделано или нет.

– Значит, так…

Это был голос Парамоныча, а часы показывали начало пятого ночи.

– Этот мужик говорит, что его зовут Владимир Ашотович Дарчиев. Высокий, седой, лет сорок пять – пятьдесят. Оружия при нем не было. Приехал он вроде бы один. В кармане у него я нашел твое письмо…

– Погоди, – встревожился Борис. – Ты говоришь: «было», «нашел в кармане»… Что ты с ним сделал?

– Я просто показал ему издали свое охотничье ружье и пригласил для беседы. Он был очень любезен и рассказал все, что я хотел знать. Он утверждает, что приехал, чтобы помочь тебе. Ты веришь?

– Не знаю, – сказал Борис. – А где сейчас он сам?

– Сидит связанный в моей машине. Машина стоит в гараже. А я звоню из дома. Можешь подумать до утра, а я пока посплю. Знаешь, утро вечера мудренее…

– А с Дарчиевым ничего за ночь не случится? Он там не задохнется?

– Я не могу беспокоиться сразу обо всех! Я беспокоюсь о твоей безопасности, Боб, а всякие там… Это уже не моя забота.

– Я понял… А как Дарчиев собирается мне помочь? Чего он конкретно хочет?

– Сходи к нему и спроси. Я буду стоять на стреме, пока вы будете беседовать. Если что – мы его прямо в гараже и успокоим.

– Ты все продумал, – подивился предусмотрительности Парамоныча Борис. Со времен учебы в университете друг сильно изменился, и нельзя было сказать, к лучшему или к худшему. Просто он стал совсем другим.

Романов наспех начеркал записку для дочери, оделся и выскользнул из квартиры. Через двадцать минут он помахал рукой Парамонычу, который стоял у ворот своего гаража, одетый в дутую куртку и старые зимние сапоги. У ноги стояло охотничье ружье, которое Парамоныч все же забрал у племянника, посчитав, что ему самому эта вещь нужна больше.

– Он там, внутри, – сказал Парамоныч. – Иди, только осторожнее…

– А чего бояться? – удивился Борис. – Ты же сказал, что он связан.

– Он может тебя морально поиметь. Помни, что это твой бывший начальник. И не доверяй ему.

Борис кивнул. Его не нужно было учить недоверию. Ему уже сделали однажды прививку, и срок ее действия еще не закончился. И, вероятно, не закончится никогда.

– Здравствуйте, Владимир Ашотович, – сказал Борис, забираясь в машину Парамоныча. – Вас не очень помяли?

– Ты про своего друга или вообще? Все, что могло со мной случиться плохого из-за тебя, уже случилось. Затекшие руки и ноги, а также пара кровоподтеков – сущая ерунда…

– Извините. Мне приходится скрываться…

– Не извиняйся. Я не за этим сюда приехал.

– Тогда скажите – зачем.

– Ты же прислал мне письмо, Боря. Ты просил помочь Марине выбраться из Москвы.

– Ну и…

– Во-первых, ее до сих пор не выпустили. Во-вторых, как мне сказали сведущие люди, ее не выпустят. Потому что в нашей Службе безопасности понимают, что Марина – это то единственное, что еще удерживает тебя поблизости от Москвы. Пока Марина у них, они надеются тебя поймать. Они будут держать ее долго, пока у кого-нибудь не выдержат нервы. Например, у тебя. Ты готов ждать месяц, два, три?

– Что это за сведущие люди?

– О, – Дарчиев улыбнулся, хотя при его положении это было слегка неуместно. – Это очень интересные люди. Они знают очень много про очень многих. Например, про меня. Про тебя, впрочем, тоже. Главное, что они очень хорошо понимают логику действий Службы безопасности, потому что они сами тоже из Службы безопасности. Только из другой.

Борис недоуменно пожал плечами:

– Какое им дело до меня?

– Это Служба безопасности корпорации «Интерспектр», – пояснил Дарчиев. – Если ты не в курсе, то это наши заклятые враги, конкуренты и так далее. Наши – я имею в виду корпорацию «Рослав». Так вот, в «Интерспектре» тебя примут с распростертыми объятиями, при условии, что ты им выложишь все про нашу работу. Дашь им ту информацию, которая им нужна.

– С какой стати я кинусь в их распростертые объятия? – насторожился Борис.

– С такой стати, что взамен они вытащат Марину из «Рослава». Тебе этого хватит?

– Как они это сделают?

– Они сказали, что это уже будет их забота.

– И вы мне советуете согласиться на их предложение?

– Я тебе обрисовал ситуацию такой, как есть. Я ничего не советую, но мне кажется, что другого выхода у тебя нет. Разве что – оставить Марину и уехать без нее.

– Так я не хочу… – Борис вспомнил предупреждение Парамоныча. – Владимир Ашотович, с какой это стати вы вдруг начали работать на конкурирующую фирму? Или вы, как Штирлиц, всегда тайно на нее работали?

– Никакой я не Штирлиц, Боря, и я до сих пор работаю в «Рославе», хотя из-за твоего побега там ко мне относятся гораздо прохладнее. Ты сам мне написал. Ты сам решил, что я могу тебе помочь, и ты не ошибся, потому что, когда передо мной встает выбор – сыграть в пользу здоровенной корпорации или сыграть в пользу моего хорошего знакомого, который попал в сложный переплет, я всегда выберу второй вариант. Корпорация обойдется без моей помощи, а ты, Боря, нет.

– Пожалуй, что так, – согласился Романов. – Давайте-ка я вас распутаю…

– Это будет приятно, – сказал Дарчиев.

– Вы думаете, людям из «Интерспектра» можно доверять? – спросил Борис, подцепляя ногтями затянутые Парамонычем узлы на веревке.

– Я думаю, что им не следует доверять. Ты просто должен все хорошенько продумать… А с другой стороны, больше тебе рассчитывать не на кого. В одиночку ты Марину не вытащишь.

– Но они хотят информацию… Что такого я знаю, чтобы они заинтересовались и остались довольны? Владимир Ашотович… Вы знаете гораздо больше, чем я. Может, вы…

– Боря, – ласково произнес Дарчиев, потирая освобожденные запястья. – Между нами есть принципиальная разница. Ты уходишь, а я остаюсь. И я, в отличие от тебя, еще не хапнул триста штук баксов. Я не хочу пока расплевываться с «Рославом» – еще и потому, что с ними лучше расставаться полюбовно, а не расплевываться. Если к «Интерспектру» попадет то, что знаешь ты, – это будет объяснимо и нормально. Если к «Интерспектру» попадет то, что знаю я, – никто не поверит, что это тоже твоя заслуга. Меня очень крепко возьмут за задницу, на что я не хочу напрашиваться. Я помогаю тебе, но не ценой собственной жизни. Это понятно?

– Это понятно… И это нормально, – согласился Романов. Он сидел за рулем машины, но ключей в замке зажигания не было, и вообще эта машина стояла в закрытом гараже… Все это в точности соответствовало положению, в котором Борис находился с прошлой пятницы. Он должен был двигаться, но он никуда не двигался. Он прыгнул, но он повис в воздухе. И если кто-то мог ему помочь сдвинуться с места – пусть это даже была Служба безопасности «Интерспектра», пусть это даже был черт лысый – попробовать стоило…

Под настороженным взглядом Парамоныча они вышли из гаража, поднялись в квартиру, и Дарчиев позвонил в Москву, своему информированному знакомому из Службы безопасности корпорации «Интерспектр».

– Они приедут примерно через час и заберут вас, – сообщил Дарчиев Борису по завершении разговора.

– Ладно, – сказал Борис. Просто «ладно». Никакой радости, никакого оживления. К пенсии он надеялся разобраться, было ли и это его решение ошибкой.

Минут через двадцать после этого разговора две машины с московскими номерами действительно въехали в Балашиху и остановились возле дома, адрес которого содержался в письме, отправленном в Москву.

Но не Дарчиеву, а Антону Бурмистрову, также известному под прозвищем Монстр.