Текст книги "История Нового времени. Эпоха Возрождения"

Сергей Александрович Нефедов
История Нового времени. Эпоха Возрождения

ПРОЛОГ

Пушки решили все…

Критовул.

В чем суть времен, и что отличает одну эпоху от другой? Где пролегает черта между прошлым, настоящим и будущим? Древний мир был отделен от Средневековья видимой гранью – огнем пожаров и гибелью цивилизации – и все это было следствием великого Фундаментального Открытия, изобретения седла, стремени и сабли. Эти изобретения попали в руки варваров и породили волну нашествий, стершую с лица земли древние города и государства; возделанные равнины снова заросли лесами, и мир вернулся к первоистокам. Символом новой эпохи, Средневековья, стал всадник-рыцарь, привставший в стременах и замахнувшийся на врага мечом; рыцари построили замки и закабалили крестьян. Со временем крестьяне распахали новые поля и заселили новые деревни; затем появились города, ремесла и родилась новая цивилизация. Снова начались Сжатие и голод, и в городах вспыхнули первые революции, а первые абсолютные монархи стали освобождать крестьян. История шла по накатанной дороге, которая называется ДЕМОГРАФИЧЕСКИМ ЦИКЛОМ, население росло, голод повторялся все чаще, и голодающие снова и снова поднимались на восстания. В этот самый момент появилось новое Фундаментальное Открытие – Большой Лук, породивший новые волны завоеваний. На Востоке новый лук стал оружием варваров-монголов, которые покорили полмира, разрушая города и вырезая целые народы. Тысячи гниющих трупов лежали в полях и на дорогах, распространяя повсюду смертельное дыхание чумы. На Западе Большой Лук оказался в руках англичан, переправившихся через Ла-Манш и разоривших половину Европы. Прославленное французское рыцарство полегло в великих битвах при Кресси и Пуатье, крестьянство восстало против своих опозоренных господ, и мир Средневековья рухнул под напором Нового Оружия и Нового Времени.

Однако Большой Лук недолго господствовал над миром; волею судьбы через столетие на смену ему пришло еще более грозное оружие – аркебузы и пушки. В конце первого тысячелетия в Китае изобрели порох, который вскоре стал известен на Ближнем Востоке; здесь, в центре мировой цивилизации, неизвестные арабские мастера создали первую пушку – "модфу". Поначалу модфа представляла собой выдолбленный деревянный ствол, куда засыпали порох, закатывали камень и производили выстрел. В XII веке стали делать железные модфы, стрелявшие свинцовыми ядрышками – "орехами". Затем появились большие бомбарды весом в несколько тонн с многопудовыми каменными ядрами – эти орудия предназначались для разрушения крепостных стен. В XIII веке арабы применили бомбарды при осаде испанских городов, и испанцы с удивлением и страхом смотрели со стен на эти "железные бочки", с грохотом метавшие огромные камни. Вскоре они научились у арабов делать "громовые" бомбарды, а затем, в XIV столетии, с новым оружием познакомилась вся Европа. Одним из первых европейцев, познавших секрет пороха, был немецкий монах Бертольд Шварц; он занимался в своем монастыре алхимией, и за это был посажен в тюрьму, где продолжал свои опыты. Как все алхимики, Шварц пытался получить золото путем соединения различных веществ; однажды он составил смесь из древесного угля, серы и селитры, поджег ее – и едва уцелел после произошедшего взрыва. Научившись изготовлять порох, Шварц стал известным пушечным мастером и, поступив на службу к англичанам, участвовал в битве при Кресси. Однако в те времена еще не было ни картузов для пороха, ни чугунных ядер, и зарядить пушку стоило столь большого труда, что за день сражения она успевала сделать лишь несколько выстрелов. Кроме того, бомбарды были очень непрочными, их делали из железных полос, скрепленных обручами, и для предохранения от вырывавшихся в щели пороховых газов обтягивали кожей. Ствол бомбарды укладывали в деревянную колоду, и пушка была столь тяжелой, что сменить позицию в ходе боя было практически невозможно, – поэтому артиллерию применяли в основном при осаде крепостей. Лук продолжал господствовать на поле боя, пока в литейном деле не произошли новые революционные перемены. Сначала, в XIV веке, артиллерийские мастера научились лить бронзовые и медные пушки в песочных формах, а немногим позднее настало время железа: были построены большие домны с мехами, приводимыми в действие водяным колесом. Большие домны позволили получать жидкий чугун и отливать сначала ядра, а затем стволы пушек. Изобретение цельнолитой пушки было ФУНДАМЕНТАЛЬНЫМ ОТКРЫТИЕМ, изменившим облик человеческого общества; рыцари и лучники отступили перед новым богом войны – артиллерией. Отныне могли выжить только те государства, которые имели металлургическую промышленность, артиллерию и профессиональную армию. Цивилизация, наконец, получила в руки оружие, которое остановило волны нашествий из Великой Степи; залпы картечи повергали наземь первые ряды атакующей конной лавы, и следующие ряды спотыкались о гору трупов, образуя невообразимую мешанину из живых и мертвых, в которую батареи посылали новые залпы. В великих сражениях на Чалдыранской равнине и при Молодях новые армии цивилизованных государств разгромили дотоле непобедимых кочевников и прервали ту череду нашествий и катастроф, которая до тех пор составляла содержание истории. Отныне наступило Новое Время, когда земледельческие цивилизации получили возможность жить по своим законам, не оглядываясь на Великую Степь; борьба между двумя видами людей – земледельцами и кочевниками – наконец, подошла к концу.

– Пушки решили все, – написал греческий летописец эпиграф наступающего Нового Времени.

Глава I
История Запада

СОЛНЦЕ ПУАТЬЕ

Тут произошла большая и жестокая

битва… И были взяты в плен король

Иоанн и его сын Филипп.

Нормандская хроника.

Великая битва при Кресси повергла в смятение Францию и Европу – благородное рыцарство еще никогда не испытывало такого позора и унижения. Простолюдины-вилланы, стрелки из лука, которых в старые времена рыцари гнали в бой древками копий, расстреляли на склоне холма весь цвет французского рыцарства. 11 принцев, 80 графов и баронов, 1200 рыцарей были сражены тяжелыми, пробивавшими латы стрелами. Они лежали в траве в окружении пажей и оруженосцев – общие потери французов превышали 15 тысяч солдат. Это была катастрофа, пошатнувшая весь европейский порядок: ненавидевшие рыцарей крестьяне и горожане затаили надежду на то, что Большой Лук освободит их от высокомерных господ. Но Европа еще не успела осмыслить случившееся, как пришло еще одно, гораздо более страшное бедствие – Черная Смерть. Почти год над городами и деревнями стоял колокольный звон и по улицам тянулись похоронные процессии; смерть вошла в каждый дом и забрала с собой едва ли не половину населения Франции. Многие деревни вымерли до последнего человека; овцы и козы одиноко бродили по неубранным полям, и пашня понемногу зарастала репьем и полынью.

Чума нанесла еще один удар по существовавшему порядку вещей. В прежние времена, когда в деревне царили малоземелье и голод, рабочие руки стоили столько же, сколько миска похлебки – поэтому дворяне предпочитали нанимать батраков и позволяли крестьянам выкупать барщинные повинности. К середине XIV века французские крестьяне по большей части выкупили барщину и стали свободными: ведь барщина была символом рабства. Крестьяне владели своей землей, выплачивая за нее лишь небольшой фиксированный ценз, – но земли было мало, и в деревнях царила нищета. После Великой Чумы все изменилось: теперь в селах не хватало людей и было много пустующей земли. Свободные крестьяне имели большие наделы и ни за какие деньги не желали работать на сеньора; поля дворян покрывались бурьяном, и недавние господа оказались без средств к существованию. Рыцари пытались силой вернуть крестьян в прежнее рабство, вновь заставить их исполнять барщину – но в 1356 году в ход истории снова вмешался Большой Лук.

19 сентября 1356 года над равниной Пуатье сияло по-летнему яркое солнце. В двух милях от знаменитого города, где когда-то франки остановили нашествие мавров, на вершине холма располагалось английское войско – 6 тысяч рыцарей и лучников под командованием принца Уэльского, прозванного за свои вороненые доспехи Черным Принцем. Склон холма был покрыт виноградниками и редким лесом, а на вершину вела единственная дорога, поперек которой англичане вбили в землю два ряда кольев: за этими укреплениями, как обычно, стояли шеренги лучников. Французская армия, расположившаяся у подножия холма, была в пять раз больше английской, и король Иоанн не сомневался в победе; его маршалы спорили лишь о том, как лучше идти в атаку – на конях или спешившись; все помнили про Кресси и про то, как раненные стрелами лошади сбрасывали всадников. В конце концов, король приказал рыцарям спешиться, снять шпоры и укоротить древки слишком длинных кавалерийских копий; это приказание было встречено ропотом недовольства: рыцари не любили и не умели сражаться пешими. Под ярким солнцем масса закованных в тяжелые доспехи людей стала подниматься по склону холма. Они шли медленно, продираясь через виноградники и прикрываясь щитами от сыпавшихся сверху стрел; стрелы барабанили по щитам и впивались в шлемы и латы, скоро весь склон был покрыт убитыми и ранеными французами – но они продолжали идти вперед. Внезапно ряды английских лучников раздвинулись и с вершины холма на французов обрушилась английская конница; английские рыцари без труда опрокинули изнемогавших под бременем лат противников и устремились к подножию холма, туда, где возвышалось украшенное лилиями королевское знамя. Французское войско охватила паника, рыцари думали только о том, чтобы добраться до своих коней; без помощи оруженосцев они не могли сесть в седло, и, кое-как взобравшись на лошадь, уезжали с поля сражения. Король Иоанн был окружен англичанами; он сражался как простой воин, в ярости нанося удары огромной секирой; он убил больше десяти врагов, но, в конце концов, был ранен и сдался в плен вместе со своим младшим сыном. Англичане вязали пленных по всему полю сражения, обессилевшие французы уже не могли сопротивляться. Те, кто ускакал в Пуатье, натолкнулись на запертые ворота: горожане не пожелали впустить опозоренных беглецов. Дворяне бежали куда глаза глядят – и всюду их встречали камнями и палками. Позор Пуатье означал конец рыцарской славы, и воины в доспехах уже не внушали страх крестьянам и горожанам. Рыцарь перестал быть олицетворением силы – и как только исчезла эта сила, так зашатался и рухнул установленный ей порядок – тот самый порядок, который историки именуют ФЕОДАЛИЗМОМ. Во Франции началась революция.

РЕВОЛЮЦИЯ

Что суждено, то должно случиться…

Этьен Марсель.

Когда бежавший с поля битвы наследник престола, дофин Карл, прибыл в Париж, он поспешил созвать Генеральные Штаты: ему нужны были деньги, чтобы собрать новое войско. Униженные дворяне были согласны на все, но горожане выставили условия; они требовали, чтобы дофин управлял вместе с представителями Штатов. Дофин медлил, тогда старшина парижских купцов Этьен Марсель приказал бить в набат и призвал народ к оружию – началась революция. Горожане заставили дофина принять их требования – но провинции не поддержали их действий и отказались повиноваться грамотам с печатью купеческого старшины; во Франции воцарилось безвластие. Между тем, англичане и банды не получавших жалования наемников грабили города и деревни, над страной стоял дым пожаров; поля не возделывались и повсюду свирепствовал голод. Это было военное Сжатие, когда перед французами стоял выбор: погибнуть или сплотиться вокруг сильной власти – но парижане не могли управлять страной и не позволяли делать это дофину. 22 февраля 1358 года они ворвались во дворец и на глазах Карла убили двух его советников, дофину пришлось бежать из мятежной столицы и обратиться за поддержкой к провинциям. В этот самый момент, весной 1358 года, на севере Франции вспыхнуло грандиозное крестьянское восстание – «Жакерия».

Крестьяне всегда ненавидели своих господ, и лишь сила закованных в железо рыцарей до поры до времени удерживала их в повиновении. Полагаясь на эту силу и нуждаясь в средствах, дворяне пытались восстановить барщину и выбивали оброки с помощью плетей и пыток – в то самое время, когда повсюду хозяйничали вооруженные банды и крестьяне не могли ни сеять, ни убирать хлеб. Доведенные до отчаяния "жаки" взялись за ножи и вилы; они собирались в отряды и клялись "искоренить дворян всего мира". Толпы крестьян штурмовали рыцарские замки, убивая всех подряд – дворянских слуг, женщин, детей. Было сожжено больше 100 замков; крестьяне стали хозяевами обширной области по соседству с Парижем и вместе с горожанами нападали на те крепости, которые не желали открыть им ворота. В конце концов дворянам удалось собрать ополчение и выступить против "жаков". В июне 1358 года восставшие были разбиты; затем началась расправа, во время которой вырезались целые деревни, – рыцарям удалось усмирить крестьян, но дворяне долго помнили о "жакерии" и не решались повышать оброки.

В то время, когда на севере Франции бушевала крестьянская война, дофин собирал на юге средства, чтобы восстановить армию. Провинциальные штаты, осознав, к чему приводит безвластие, утвердили новые налоги и дали дофину деньги; в середине лета королевские войска осадили Париж. Среди парижан уже не было прежнего единодушия, и многие из них не желали сражаться со всей остальной Францией – и, тем более, впускать в город англичан, как это собирался сделать Этьен Марсель. 31 июля сторонники дофина убили купеческого старшину и открыли ворота королевским солдатам. Революция закончилась, и, казалось бы, все вернулось к прошлому – но это впечатление было обманчивым. Военное Сжатие и революция привели к усилению королевской власти и породили то, что они должны были породить, – абсолютную монархию. "Что суждено, то должно случиться", – говорил Этьен Марсель.

АБСОЛЮТНАЯ МОНАРХИЯ

"Честь королей Франции отличается

такой чистотой, что на ней видно

самое маленькое пятнышко; такое пятнышко

заметнее, чем большое пятно на других".

Карл V.

В истории нет более впечатляющего зрелища, чем рождение новой Империи. На краю гибели, когда давление достигает предела, люди, почувствовав, что иного не дано, начинают объединяться, протягивая друг другу руки. Еще вчера их разъединяла вражда и они помнили только о своей выгоде – теперь они начинают говорить: «Франция, родина…» Они встают под одно знамя и сплачиваются вокруг вождя, который отдает безоговорочные приказы: «Вы будете пахать землю и платить налоги, вы будете ковать оружие, а вы будете воевать». Вождь дает Ответ на брошенный нации Вызов – так говорил об этих звездных часах человечества великий историк Арнольд Тойнби. Вызов – это война и голод, а Ответ – это Империя, миллионы людей, объединившихся ради одной цели и беспрекословно повинующихся своему вождю – монарху.

До середины XIV века короли Франции были монархами скорее по имени, чем в действительности: ведь слово "монарх" означает "власть одного", а Франция находилась во власти многих. Короли были лишь "первыми среди равных", и их вассалы – герцоги и графы – были почти независимыми государями, обязанными королю лишь 40-дневной воинской службой. Они имели свои крепости, свои войска и воевали между собой, а иногда – с королем. Во Франции не было ни постоянной армии, ни постоянных налогов, и в случае войны королю приходилось просить деньги у Генеральных Штатов, у провинций, у городов – кто сколько даст.

После революции настало другое время. Дофин Карл вступил на престол под именем Карла V и стал править как самодержец – ибо только так можно было спасти Францию. Мятежи недовольных вассалов были подавлены; Генеральные Штаты были вынуждены ввести постоянные налоги и после этого потеряли всякое значение. Получив необходимые средства, король стал создавать новую армию – такую, которая могла бы сразиться с непобедимыми английскими лучниками. Для проведения реформ нужно было хотя бы несколько лет мира – и Карл принял условия победителей, отдав им все юго-западные провинции, третью часть Франции. Заключив мир, король стал вербовать и обучать лучников; крестьяне и горожане учились стрелять из луков и арбалетов, чтобы в случае нужды дать отпор врагу. Дворяне с негодованием смотрели, как король вооружает их недавних врагов – "жаков", но ничего не могли поделать; по приказу короля им самим пришлось оставить рыцарские турниры и учиться искусству стрелков. Это было непростое искусство: английские лучники тренировались всю жизнь и за 100 шагов попадали в монету – французам было тяжело состязаться с ними, поэтому они предпочитали луку снабженные прицелом арбалеты. Из арбалета было легче попасть в цель, и он не требовал таких сильных рук – но его скорострельность была втрое меньше, чем у лука.

Новое оружие требовало новой военной организации. После позора, которым запятнало себя рыцарство при Пуатье, король перестал созывать рыцарское ополчение – он предпочитал наемных солдат, бывалых вояк, которые посвятили свою жизнь воинскому ремеслу. Наемники происходили преимущественно из дворян, но они не отказывались воевать в пехоте; они подчинялись дисциплине и действовали в составе батальонов и рот. При осаде замков это новое войско применяло бомбарды – впервые появившиеся в то время тяжелые пушки, крушившие каменные стены ядрами в полцентнера весом.

Артиллерия, наемная армия, флот – для всего этого требовались деньги, много денег: новая армия требовала создания новой финансовой системы, мобилизации всех сил страны. Были введены новые постоянные налоги, ложившиеся на плечи всех французов: подать с каждого очага и налоги с продажи вина и соли ("эд" и "габель"). Налоги с продажи было не так-то легко собрать, и они сдавались на откуп ростовщикам и торговцам: заплатив определенную сумму в казну, откупщики посылали своих слуг требовать деньги у владельцев кабаков и харчевен. Подать с очага собирали королевские чиновники; для этого пришлось проводить переписи и создать целое финансовое ведомство – все это было не просто в те времена, когда грамотный человек был редкостью. Кроме того, некоторые города и провинции не желали платить новых налогов, и приходилось применять силу. Новое государство требовало от своих граждан повиновения и дисциплины, и тех, кто не понимал этого, приучала к повиновению новая армия.

Воля короля была законом – но король Карл V не злоупотреблял своей властью. Современники описывали его как благочестивого и совестливого человека, всегда погруженного в государственные дела. Король был слаб здоровьем и всю жизнь страдал тяжелой болезнью, которую приписывали действию отравы, – однако старался не выказывать своей слабости и не оставлял без своего внимания ни одного важного вопроса. В отличие от своего отца, Карл не надевал лат и не сражался в битвах, ему было ближе общество профессоров Сорбонны, с которыми он беседовал о морали и философии; летописцы называли его Карлом Мудрым. Мудрый король с горечью сознавал, что налоги, которыми он обременил французов, не принесут ему народной любви – но он понимал, что иного пути нет.

Через 12 лет после Пуатье создание нового государства было вчерне закончено: новая армия и новая финансовая система определили облик французской монархии на четыре последующих столетия. Теперь можно было начинать войну за возвращение юго-западных провинций – и она началась в 1368 году. Это была война без больших битв и громких побед: королевская армия постепенно училась воевать и шаг за шагом оттесняла англичан к побережью. Французскими войсками командовал коннетабль Бертран Дюгесклен, мастер маневров и осад; большие бомбарды исправно делали свое дело и крушили стены самых могучих крепостей. За 12 лет войны англичане потеряли почти все свои завоевания, у них осталось лишь несколько городов на побережье, французский флот угрожал берегам Англии. Однако Карлу V не суждено было увидеть окончательную победу: он умер летом 1380 года в возрасте 44 лет. Перед смертью благочестивого короля стали мучить сомнения, не слишком ли много тягот он возложил на народ – и он приказал отменить подать, собиравшуюся с каждого очага. Это была минутная слабость, едва не погубившая созданное королем государство: армия оказалась без денег, а наследник, 12-летний Карл VI, не имел авторитета и не знал, как поступить. Опекуны юного короля, герцоги Анжуйской и Бургундский, посоветовали ему возобновить сбор налогов – в ответ вспыхнули восстания в Париже и Руане; горожане убивали налоговых сборщиков и уничтожали податные описи. Затем восставшие обратились против богачей, купцов и дворян; на юге Франции, где еще оставалось много рабов-сервов, началась новая "жакерия", толпы крестьян штурмовали рыцарские замки и убивали их хозяев. Это была новая вспышка революции, еще одна попытка освободиться от многовекового господства сеньоров – причем на этот раз революция охватила не только Францию, но и Англию.