Текст книги "Главарь отморозков"

Глава девятая

Мы двинулись дальше. Сначала, жалея полковника Лущенкова, я не брал высокий темп, но потом заметил, что он сам постоянно норовит меня обогнать, значит, может ходить быстро, подготовка позволяет ему перебороть боль и усталость, и снова добавил темп. Честно говоря, я пока еще не слишком понимал свою задачу. И решил задать полковнику вопрос, который меня очень интересовал:

– Товарищ полковник, вы мне можете объяснить, что происходит? Почему полиция напала на вас?

– Не уполномочен, – просто и коротко ответил Лущенков, прекращая все мои попытки узнать, во что я со своим взводом ввязался.

– А кто уполномочен?

– Если Сомов найдет нужным, он сообщит.

– А где сейчас полковник Сомов?

– Мы пытаемся его догнать.

– Значит, будем догонять… – прошептал я и еще больше взвинтил темп передвижения. И тут в районе поворота ущелья неожиданно раздался сильный грохот. Я обернулся. Небо вдали было светлое и ясное, можно сказать, даже белое, как в самый знойный день.

– Светошумовые мины… – понял полковник с высоты своего опыта.

– Так точно, товарищ полковник. Две штуки. И два «Медальона». Думаю, в узком пространстве ущелья преследующая нас группа уничтожена, у «Медальона» жуткая поражающая сила.

– Уже легче… – коротко оценил наш успех малоразговорчивый полковник. – Надеюсь, подполковник Мамедов, которого ты, старлей, побрезговал застрелить, был во главе этой группы. Он не должен был отказаться от преследования Сомова. Это его единственный вариант не попасть под суд и вообще выжить.

– Вы уверены, что они разделились? – Меня обрадовало, что Лущенков мыслит так же, как я.

– Это естественное действие.

– С этим соглашусь…

Мы двинулись дальше. И еще через небольшой промежуток времени на смену второму вертолету прилетел первый. Но ему тоже предстояло работать в инфракрасном и тепловизионном режимах, значит, тоже скоро кончится заряд. Белых ночей на Северном Кавказе, как на российском Севере, к сожалению, не бывает.

– Переход в соседнее ущелье подземный? – спросил я полковника Лущенкова.

– Раньше был подземный, но его взорвали. Кажется, спецназ ГРУ взрывал. Какое-то другое, видимо, подразделение, не ваше. Тогда провалилась часть хребта, и в этом месте, карабкаясь, можно перейти. Но есть там один участок, где метров на двадцать нужно становиться скалолазом. Мы там весной ходили. Один забирается с веревкой, за ним по веревке остальные.

Разговаривали мы мало, чтобы не перебивать дыхание при быстром передвижении. Привал устроили, когда я скомандовал.

Никаких костров на привале, естественно, не разжигали. Но в темноту вслушивались и всматривались – я с помощью бинокля и «планшетника», то есть камер «беспилотника», передающих изображение на «планшетник», солдаты посматривали в прицелы, поднимая свои автоматы.

– Старлей, у тебя пармедол[19]19
  Пармедол – то же самое, что промедол, анальгетик, сильное обезболивающее средство, по своему действию близкое к морфину. В больших дозах рассматривается как наркотическое вещество. Входит в состав армейских индивидуальных санитарных средств.


[Закрыть] есть? – поинтересовался Лущенков. – У меня два шприц-тюбика было, менты себе забрали.

– Обязательно есть. В индивидуальном санитарном пакете. Есть и у санинструктора. Много нужно? Большую дозу принимать я бы не посоветовал. Сначала легче станет, но потом последние силы отнимет. В сон свалит. А вы и без того, товарищ полковник, не спавши вторую ночь…

– Пока одну дозу, этого хватит. А не спать я могу неделю. Однажды пришлось… В молодости еще…

Я вытащил индивидуальный санитарный пакет из подсумка, нашел бело-прозрачный даже в темноте шприц-тюбик, протянул полковнику. Тот сосредоточенно снял предохранительную головку, прямо сквозь штанину вколол иглу себе в бедро и выдавил содержимое тюбика.

– Боль достала?

– И боль, и усталость…

Отдышавшись до уровня нормального дыхания, я заблокировал внутреннюю связь и по внешней вызвал майора Колокольцева. И в этот раз мне не пришлось ждать, когда дежурный офицер узла связи доложит о вызове. Ответил сам начальник штаба:

– Корреспондент «сто одиннадцать». Слушаю.

– Товарищ майор, это «девятьсот семнадцатый»…

– Да, Юрий Викторович, я понял. Докладывай обстановку.

– Вам уже что-то доложили?

– Да, я разговаривал с Хачатуровым. Он просит вертолетом доставить ему генераторную станцию. Опасается, что аккумуляторов не хватит.

– Если мы затянем решение вопроса до следующей ночи, наверняка не хватит, товарищ майор. В темноте аккумуляторы садятся очень быстро.

– А ты не затягивай. Что там с ментами? Разрешился вопрос?

– Трудно сказать. Мы миновали их лагерь, освободили полковника Лущенкова и теперь колонной пытаемся догнать группу полковника Сомова. Позади себя заминировали тропу, и менты попытались нас преследовать. Больше мы их не видели.

– Понятно. Догоняй Сомова. Он, предположительно, гонится за эмиром Шерханом и эмиром Шайтановым. Помоги ему. Просьбы к лейтенанту Хачатурову будут?

– Поддерживаю просьбу лейтенанта относительно генератора. И еще – пусть держат в готовности дроны самолетного типа с боевыми ракетами. Оба. Если возникнет в них необходимость, я вам, товарищ майор, сообщу. А лучше бы сразу пролетели до того места в ущелье, куда проложен маршрут ментовского вертолета – Хачатуров в курсе, – и где-то там разбомбили банду Шайтанова… Если будет возможность… – Я посмотрел на полковника Лущенкова – тот согласно кивал. – Вот и полковник Лущенков со мной соглашается…

Мы шли по ущелью в том же высоком темпе, когда мой «планшетник» сообщил мне, что над нами находятся дополнительные камеры, которыми я имею возможность пользоваться. Естественно, я понял, что это за камеры, и подключил поочередно камеры дронов-бомбардировщиков. Они шли на большой высоте, однако нас им было видно. Летели они не просто над горами, а целенаправленно над ущельем, выполняя, как я сообразил, программу, заложенную в «беспилотник» полицейской команды. Нас это вполне устраивало, потому что таким образом мы смогли бы увидеть и группу полковника Сомова, и банду Шайтанова. Группу Сомова мы вскоре увидели, четыре точки прямо посредине ущелья. Группа шла, а не отдыхала, несмотря на ночь. Видимо, полковник Сомов рассчитывал догнать банду до того, как она перейдет создавшийся между ущельями перевал.

– Куда направляется Шайтанов? – напрямую спросил я полковника Лущенкова.

Он в ответ только плечами пожал.

– Хорошо. Пусть так. Тогда, может быть, товарищ полковник, вы мне скажете, куда направляется эмир Шерхан?

– Этого, старлей, я тоже знать не могу. Могу только предполагать, что он планирует перейти грузинскую границу и через Грузию перебраться в Турцию, где у него есть дом на побережье Черного моря, там в настоящее время проживает его семья – жена и четыре дочери. Однако мои предположения – это только плоды моего воображения, от действительности они могут быть далеки. Дом у него и в Грузии есть, в районе Батума. Не стоит на бредовых предположениях зацикливаться. Отработаем правильно, все обязательно узнаем. Скажи лучше, что камеры показывают. Есть что-то интересное?

– Есть. Нашлась, думаю, группа полковника Сомова. Четыре человека в высоком темпе идут вверх по ущелью. Кроме них, я думаю, больше некому.

– Скорее всего, некому. Далеко им еще до банды?

– Банду я пока не вижу. Ночью, товарищ полковник, есть возможность преодолеть перевал?

– Только для опытных скалолазов. Для неопытных там и днем-то сложно. Придется несколько метров перебираться, просто повиснув на руках, а для этого нужно иметь очень сильные руки. Ночью же просто не видно, где можно ухватиться, разве что луна прямо над головой повиснет…

– Это автоматически означает, что бандиты остановятся на ночлег перед перевалом?

– Мы с Сомовым на это и рассчитывали, когда выходили в преследование. И смогли бы их остановить, если бы не вмешался подполковник Мамедов со своими людьми. Мы сначала приняли бой, уничтожили семь бойцов Мамедова, потом увидели, как они запускают дрон – опасались, что это бомбардировщик, и тогда я предложил задержать их, чтобы Сомов с тремя помощниками пошел в погоню.

– Это и был бомбардировщик, правда, всего с тремя гранатами, но при точном метании этого могло хватить. Есть банда! – воскликнул я, глядя в монитор. – Осторожничают, даже костров не жгут. Не так и далеко от Сомова, надеются, что он их не увидит.

– Увидит. Ночные прицелы работают безотказно. Только сил у четверых не много. Нужно догонять! Конечно, если начнут стрелять издалека по крайним, могут успешно отработать. В банде много пулеметов, у них по дороге «схрон» был, довооружились. Станут отстреливаться во все стороны, и шальная очередь может кого-то достать.

– Нужно догонять! – перешел я на легкий бег, при этом покосился в сторону полковника, чтобы удостовериться в его способности выдержать темп. Затем дал команду своим бойцам в микрофон:

– Не растягиваться!..

Положение моего отряда мне подсказывали видеокамеры вертолета, который по-прежнему летел над нами где-то в темноте. И хотя на небе не было ни облачка, вертолет я не сумел ни разу ни увидеть, ни услышать.

Мы бежали. Дышалось в горах тяжело. Сказывалась нехватка кислорода, свойственная высокогорью. Не зря многие спортсмены перед ответственными соревнованиями уезжают тренироваться именно в высокогорье, здесь легкие тренируются активнее. Но примерно через два километра мы остановились, чтобы прислушаться. Где-то там, впереди, началась активная стрельба. Слышны были только пулеметы и автоматы. Это означало, что бандиты отстреливаются.

– Бой начался! – констатировал полковник Лущенков. – Догнали, значит.

Я переключил камеры на вид с «беспилотников» самолетного типа, причем, включил в дело сразу оба дрона, отчего мой монитор разделился на два экрана, но это было лишним, и второй «беспилотник» я от связи отключил. Внизу шел активный бой. Особенно ярко выглядели вспышки из стволов стреляющего оружия. Но первый дрон, как я видел, шел в пикирующую атаку. Изображение стремительно приближалось.

Так и оказалось. Картина поля боя внезапно засветилась. «Беспилотник» ударил по земле, видимо, ракетой с термобарическим зарядом. Ракеты были небольшими по размеру, как я помнил, значит, и заряд в них небольшой. Но белое огненное облако покрыло часть склона и устремилось вверх. Вторая ракета ударила туда же. Это был фугасно-осколочный заряд, и я сразу отметил, что рядовой Стукалов в этом случае просто-напросто перестарался, сразу выпустив вторую ракету в площадь, уже пораженную первой. Он, видимо, не имел дела с термобарическими взрывами, не понимал, что на той площади уже ничто не сможет выжить, все моментально сгорает, и вторую ракету следовало пускать по второму флангу обороны бандитов, для чего существовал второй «беспилотник». Я ждал вспышки на мониторе, однако ее не было, второй «беспилотник» почему-то не атаковал. Я переключил камеру на него и увидел то, чего не ожидал увидеть: по другую сторону хребта были еще люди. Они держались двумя группами, одна находилась на перевале, вторая – в ущелье. Рядовой Стукалов для атаки выбрал нижнюю группу, которая была, как я понял, уничтожена одним взрывом термобарического заряда. Однако рядовой, по непониманию и по отсутствию боевого опыта, и здесь послал вторую ракету на добивание. Он просто не знал, что добивать уже некого, термобарический заряд все сделал за него и за вторую ракету.

– Кто может быть там, в соседнем ущелье? – спросил я, показывая изображение Лущенкову.

Лущенков долго молчал, мрачно глядя в монитор.

– Другие бандиты?

– Вы меня спрашиваете? Я вообще не знал, что здесь столько бандитов, – недовольно высказался я. – Изначально я преследовал только банду Шайтанова.

– Необходимо срочно туда… – кивнул в сторону боя полковник. – Как можно быстрее…

– У меня нет вертолета, можно только бегом.

И я побежал, безжалостно глянув при этом на полковника Лущенкова. Но он сам говорил о том, что следует к месту боя прибыть как можно быстрее, значит, его жалеть не следовало, точно так же, как и себя, и своих бойцов…

«Беспилотники» самолетного типа не могут, в отличие от вертолетных, зависать в воздухе. И потому рядовой Стукалов сделал разумный ход. Он отправил назад один из «беспилотников», видимо, чтобы сменить аккумуляторы и получить новый боезапас, а второй поднял выше и заставил кружить над перевалом так, чтобы в поле зрения камеры попадал и сам перевал вместе с полем боя, и соседнее ущелье, где находилась неизвестная банда. Правда, от этой банды осталась только половина, а вторая половина, что была внизу, в самом ущелье, уничтожена взрывами двух боевых ракет «беспилотника», но и оставшаяся половина представляла опасность для полковника Сомова, так как его группа слишком мала по численности для того, чтобы вести бой на короткой дистанции. На дальней она еще может отбить атаку в самом начале, пользуясь дальнобойностью своих винтовок и темнотой, которая не позволяет определить, где находятся стрелки, тогда как сами они в состоянии вести прицельную стрельбу. Но вблизи это преимущество пропадет, их могут просто подавить пулеметным огнем, как недавно придавливали нас. Если произойдет непредвиденная встреча, когда противники столкнутся лицом к лицу, тогда все будет решать даже не оружие и не боевое умение, а простая арифметическая составляющая боевых действий. У кого больше стволов, тот окажется и прав в итоге!

Мы с полковником Лущенковым прекрасно это понимали, поэтому одинаково торопились. А солдаты моего взвода даже не спрашивали, для чего им бежать. Не приучены задавать ненужные вопросы. Приказал командир – они все выполняют. Но я в данном случае даже не приказывал. В спецназе командир взвода отдает приказы только при необходимости уточнения чего-то, все остальное время действует принцип: «Делай, как я!» Вот и сейчас, когда я взял высокий темп в беге, когда за мной попарно бежали другие, когда полковник Лущенков уже через минуту оказался где-то в середине солдатского строя, а не бежал рядом со мной, как раньше, я с удовольствием посматривал на монитор своего «планшетника», способного даже без камеры «беспилотника» показывать, где солдаты находятся в данный момент – мой коммуникатор «Стрелец» контролировал передвижение их коммуникаторов. Никто из них не отставал, бойцы не растягивались, даже на группы не разбивались.

Время от времени я, не останавливаясь, переключал камеру вертолетного дрона на второй дрон – самолетного типа. Требовалось быть в курсе того, что происходит и рядом, и на самом перевале. Полковник Сомов выбрал правильную и единственно возможную тактику. Хотя количество бандитов после атаки «беспилотника» сократилось вдвое, их все еще было много. И сейчас они знали, что их расстреливают снайперы, поэтому прятались, изредка давая из-за камней очереди, хотя и не видели, куда стреляют. Но шальная пуля всегда может прилететь туда, где ее опасаются. Мне трудно было проследить за тем, как работают ликвидаторы. Тем не менее я понял, что и там Сомов выбрал правильную тактику. Ликвидаторы разбились на пары. Один отыскивал камень, за которым прятался бандит, и стрелял в него. Попадание крупнокалиберной пули, способной пробивать броню, для камней было равноценно попаданию бронебойной гранаты, они основательно вздрагивали. Бандиты на это реагировали, пытались перебежать, и в это время второй снайпер «снимал» их. Так были уничтожены четыре бандита, после чего они лишь изредка огрызались автоматными или пулеметными очередями, высунув из-за камня ствол, но не высовывая голову. Но к тому моменту бандиты уже поняли, с какой стороны в них стреляют, и их ответ стал многократно опаснее. Таким образом, обстановка складывалась «патовая», когда группа Сомова не могла приблизиться – удерживали встречные очереди, а бандиты могли уйти с места только на тот свет, потому что пуля «Выхлопа» никому не разрешит отправиться даже в тюремный лазарет. Из всего этого следовал только один вывод: нам обязательно нужно было поторопиться, иначе перевал могли перейти другие бандиты, о существовании которых группа Сомова не знает, и неожиданно атаковать с фланга.

– Товарищ полковник, вы диспозицию местных сил знаете, наверное, лучше меня. Кто может находиться по ту сторону перевала? – повернулся я к Лущенкову.

– Банд в районе больше нет. Федеральные силы здесь, согласно моим данным, задействоваться не должны, – пограничники здесь не ходят. У них на границе стоят электронные средства слежения, и, если кто-то с той стороны переходит, они высылают наряд к выходу из ущелья. В прошлом месяце там семерых кабанов положили. Весь погранотряд подкормили. Но несколько раз срабатывала сигнализация, а никто не проходил. Потом обнаружили перевал в соседнее ущелье. Предполагают, кто-то следовал через перевал именно в соседнее ущелье и выходил на несколько километров в стороне от засады «погранцов». А кто там сейчас?.. Разве что… отряд полиции. Мы не ждали их и у этого ущелья, значит, они могли и в соседнее зайти. Подполковник Храмцов, он у нас в группе следопытом считается, следы от машин смотрел. Изначально ему показалось, что было три грузовика, потом осталось два. Мы видели только два.

– И бронеавтомобиль «Тигр», – добавил я.

– И бронеавтомобиль «Тигр», – повторил полковник. – Не знаю, кто там, но они могут сбоку Сомова атаковать. Поспешим…

– Поспешим… – согласился я.

Признаться, опасения меня угнетали, наверное, не меньше, чем Лущенкова. Если уж я ввязался в это дело на чьей-то одной стороне, то обязан выкладываться полностью…

Глава десятая

Я бежал, полностью расслабив мышцы тела, и лишь изредка отвлекался взглядом от тропы, чтобы посмотреть в монитор «планшетника». Время от времени переключал камеры с одного «беспилотника» на другой, контролируя пространство вокруг себя и своих солдат, и место боя бандитов с группой Сомова. И как раз в момент, когда переключился с камер дрона вертолетного типа на камеры дрона самолетного, увидел сначала себя, вбежавшего в сферу наблюдения камеры, потом, через несколько минут, весь свой отряд и сразу прикинул расстояние до группы Сомова – бежать оставалось меньше километра.

Группа солдат, в которой бежал полковник Лущенков, поравнялась со мной, и я дал знак всем остановиться. Солдаты сразу стали делать упражнения по восстановлению дыхания, тогда как полковник просто встал передо мной. Я перевернул и подал ему «планшетник», где была открыта карта ущелья.

– Сейчас разделимся. Вы, товарищ полковник, идете к полковнику Сомову и предупреждаете о нашем появлении, чтобы нас случайно не подстрелили, как неопознанные объекты. Я со своими солдатами иду в обход. Через семьсот метров, скорее всего, вот здесь, – показал я пальцем, – выставляю снайпера и двух автоматчиков с оптическими прицелами. С этой дистанции они бандитов смогут достать. Сам захожу им во фланг на предельно близкое расстояние. Хорошо бы зайти в тыл, но тогда мы попадем в зону прострела своих же стволов. Короче говоря, начинаю атаку с фланга и поднимаю бандитов. Им придется перебегать за скалы, и ваша задача – уничтожить их во время перебежки.

– Нам нужны пленные, – категорично заявил полковник Лущенков. – Лучше всего было бы захватить самого Шерхана.

– С вашими винтовками невозможно оставлять раненых. Тогда просто предложите им сдаться. Может, кто-то себя пожалеет. Я сам предложу им. С позиции Сомова кричать бесполезно, выйду на такую позицию, что меня услышат. Мне необходимо выйти ближе, мое оружие не бьет с такого же расстояния, как «Выхлоп».

– Думаю, это лучший вариант, – согласился полковник.

– Вам, товарищ полковник, кого-то в сопровождение выделить?

– Я что, ходить не умею? – возмутился Лущенков.

– Не в этом дело. Я мог бы передать вам для связи солдатский шлем, но оставить без защиты голову солдата – тоже неправильно. Потому я и хочу послать кого-то с вами. Для связи…

– Хитрый ты человек, старлей, – произнес Лущенков, прищурясь. – Ладно, уговорил. Одного человека давай. Связь в самом деле нужна.

– Соколянский! – позвал я. – В сопровождающие к товарищу полковнику…

Я повел своих бойцов к левой стене ущелья. Небо над головой стремительно светлело, скоро наступит рассвет. В ущельях это происходит так быстро, словно кто-то выключателем щелкает. И плохо, если нас сразу заметят. Но прямо под стены свет попадает в последнюю очередь, так что там мы имеем возможность незаметно пробежать, а дальше уже свернем в сторону тропы. Тем более что место, которое я выбрал как позицию для себя и своих бойцов, изобиловало большими валунами, они могут служить естественным укрытием и удобны для стремительных перебежек. Так, от одного валуна к другому, можно добраться на дистанцию кинжального расстрела позиции бандитов.

Конечно, спрятаться можно было в расщелины недалеких скал, но перебегать туда предстояло по открытому пространству, под выстрелами из «Выхлопов». А ликвидаторы, кажется, промахиваться не умели. Есть такая категория военнослужащих, которые, с какого положения ни стреляют, все равно попадают точно. Я сам пару раз встречал таких стрелков, и у нас в бригаде есть такой старший прапорщик. Я – лучший стрелок батальона, но с ним тягаться не могу.

Примерно на половине пути я выставил на скалу снайпера взвода младшего сержанта Максимовских и определил ему в помощь рядовых солдат-срочников Васильева и Найденова. Задача Максимовских была поставлена простейшая: не позволять бандитам перемещаться, стрелять в камни рядом с ними, но, желательно, не убивать, а только пугать. Автоматная стрельба Васильева и Найденова при этом должна создавать впечатление расположения с этой стороны серьезного по силам подразделения. Им надо стрелять со сменой позиции и не жалеть патронов. Рядовые слыли отличными стрелками, и на них можно было положиться. Тем более, их автоматы были с оптическими прицелами.

Когда мы вышли, вернее, выбежали к месту, откуда предстояло сворачивать направо, уже совсем рассвело, и ущелье залил чистый утренний свет, совмещенный с мягкой горной прохладой. В такие моменты хочется расслабиться, на травке поваляться в свое удовольствие, не перекатываясь от автоматной очереди. Но это пока невозможно. Отбросив мысль о травке, я несколько раз глотнул чистого воздуха, тихо сказал в микрофон:

– Перебежками, от камня к камню, сначала все сразу, потом индивидуально – вперед! – и побежал, глядя только вперед, туда, где прятались за такими же камнями бандиты. Посмотри хоть один из них в нашу сторону, и нас заметили бы. Но все внимание пятерых бандитов было приковано к возможности выбраться из положения, в котором они оказались. Один даже пытался копать какой-то проход-траншею, чтобы по дну добраться до скал. Но земля изобиловала камнями, и я видел, как он в раздражении отбросил свою малую саперную лопатку в сторону. Тут же полетела пуля и пробила лопатку на лету, хотя выстрела слышно не было – «Выхлоп» имеет очень сильный глушитель. Но поразило не отсутствие звука, а точность выстрела, видимо, кто-то из ликвидаторов был стрелком экстра-класса. В этот момент меня вызвал по связи мой заместитель, старший сержант Соколянский, отправленный мной вместе с полковником Лущенковым.

– Товарищ старший лейтенант, мы прибыли. Все обговорили. Полковник Сомов просит вас придавить их огнем, а потом вступить в переговоры с предложением сдачи. Если не захотят сдаваться, пристрелить сначала одного, еще раз предложить, потом второго, и так до последнего…

– Передай полковнику Сомову, что я все понял. Спроси, он не знает, кто стоит в соседнем ущелье?.. – Меня беспокоил вопрос, кого накрыл двумя ракетами рядовой Стукалов. Если это свои, то рядовому может не поздоровиться.

– Полковники Сомов и Лущенков только что обсуждали это. Оба предполагают, что это противник. Своих там быть не должно. Даже, говорят, возможно, что самый главный противник, которого они мечтали, но не надеялись встретить здесь.

– Дай-то бог, чтобы все обстояло так… – выдавил я из себя с заметным облегчением.

Между тем снайпер Максимовских сделал два беззвучных выстрела. Я узнал о них только потому, что микрофон младшего сержанта в момент выстрела прижимается почти вплотную к его «винторезу», и звук выстрела слышится в наушниках. Пули выбили пыль из камней над головами двух бандитов, не задев их. Я увидел, как один бандит ощупал свою голову, потом стряхнул с волос пыль. Второй был в черной бандане и испуганно стряхнул пыль с нее. Уже по жестам этих двоих можно было понять затравленность бандитов, запертых среди камней. Но пока они еще считают себя прикрытыми от пуль, поскольку не знают о подходе моих двух неполных отделений. Автоматные очереди рядовых Васильева и Найденова заставили и других бандитов сильно вдавить головы в плечи. Гром автоматной стрельбы звучно передавался через наушники. Я выключил на коммуникаторе внутреннюю связь, поднял свой автомат, прицелился в камень над головой дальнего от меня бандита и нажал на спусковой крючок. Бандит вдруг испугался, подпрыгнул выше камня, и тут же кто-то из ликвидаторов послал в него пулю. Не сразу, но я понял, что произошло и чем вызван такой прыжок. Видимо, пуля, попав в камень, расплющилась, нагрелась и упала бандиту за шиворот, вот он и подпрыгнул. Выбор у него был невелик – терпеть боль и обжигаться либо подпрыгнуть, но после этого никогда уже боли не чувствовать. Он интуитивно выбрал второе, как менее мучительное.

Я снял шлем, чтобы он не мешал мне кричать громко, положил его рядом с камнем и подал голос:

– Эй, вы, там, среди камней! Вы окружены и будете уничтожены, если не сложите оружие и не сдадитесь. Вам теперь даже спрятаться некуда…

В подтверждение своих слов я снова прицелился и дал очередь в сторону одного из бандитов, который был ближе ко мне. Бандит сразу упал на бок, но пыль, поднятая пулями, показала, откуда стреляют. С этой стороны бандиты были полностью открыты. Чтобы слова мои звучали убедительнее, я дал громкую команду:

– Взвод, по камням – огонь!

Конечно, опытный человек понял бы, что стреляет только часть взвода, но бандитам показалось, наверное, что стреляет целый батальон.

– Мы сдаемся! Эй, ты, мы сдаемся! – заверещал один.

– А что нам будет? – густым басом спросил второй.

– Суд решит, а я – не суд… Оружие на землю, руки за голову, и медленно поднимаетесь… Выходите и становитесь на колени…

Оружие полетело на камни. Я надел шлем, включил коммуникатор и сообщил своим:

– Не стрелять! Они сдаются. Их осталось трое или четверо.

Когда бандиты встали, я двинулся к ним под прикрытием стволов своего взвода и тяжелых стволов ликвидаторов. Теперь уже все бандиты были без каменного прикрытия, и стрелять в них при необходимости можно было с любой стороны. Но я подошел не к ним, а к тому, что лежал на боку за камнем. Он как свалился после моей очереди, так и не шевелился. Но я-то знал, что не попал в него, даже видел, куда вошли пули. Тогда наклонился и приложил пальцы к сонной артерии. Пульс отсутствовал, бандит был мертв.

– Что с ним? – спросил я ближнего ко мне бандита. – Пули в него не попали, я видел.

– Испугался… Сердце не выдержало… У него сердце всегда болело…

К нам бежали ликвидаторы ФСБ и старший сержант Соколянский.

Первым рядом оказался полковник Сомов. Может, бегал быстрее других, может, у ликвидаторов было положено не обгонять командира.

– Где Шерхан? – осмотрев поочередно всех троих пленников, потом еще и убитых бандитов, спросил полковник таким тоном, словно обвинительный приговор оставшимся готов был прочитать.

– Ушел… – дрожащим голосом ответил тот, кто рассказывал про больное сердце своего подельника. – С эмиром Акбаром ушел.

– Куда ушел?

– Туда… – кивнул бандит в сторону перевала.

Полковник посмотрел на меня, а я посмотрел в свой «планшетник», только что подавший звуковой сигнал. Сигнал означал, что прилетел второй дрон самолетного типа, видимо, с новыми ракетами, но бомбить соседнюю долину не стал. Одновременно отключились камеры второго дрона-бомбардировщика и вертолета. Оба, как я догадался, взяли курс на базу.

– Старлей, свяжись со своими, попроси не бомбить соседнюю долину, – приказал полковник, как приказывал бы подчиненному, хотя я его подчиненным себя не считал, да никогда им и не был.

– У меня, товарищ полковник, прямой связи с базой нет. Только через начальника штаба. Они тоже с ним связь поддерживают.

– А через «беспилотник»?

– Там только видеосвязь. «Беспилотник» с «планшетником» на радиосвязь не синхронизированы.

– Ладно. Делай, как можешь, только время не тяни, сразу попроси. Об остальном потом докладывать будешь.

Раньше полковник Сомов разговаривал со мной совсем не так, более уважительно, что ли, и без приказного тона. Хотя бы поблагодарить моих солдат за помощь и за спасение полковника Лущенкова он мог бы. Впрочем, обижаться на старших по званию я, как армейский офицер, не привык. И сразу вызвал по связи майора Колокольцева. На сей раз ответил дежурный офицер узла связи, сообщил, что «корреспондент сто одиннадцать» еще не пришел.

– Срочно нужен. Будите, – потребовал я.

– Уже иду… – легко согласился дежурный.

Колокольцев ответил через минуту, поскольку, как я знал, его личная комната находилась рядом с кабинетом, а кабинет рядом с узлом связи. Полковник Сомов терпеливо ждал.

– Слушаю тебя, «девятьсот семнадцатый». – Голос у начальника штаба был совсем не сонный. Или уже поднялся, или просто умеет просыпаться с ясной головой, как волк.

– Товарищ майор, срочное сообщение для лейтенанта Хачатурова. Просьба, причем настоятельная, от полковника Сомова…

– Ты уже соединился с Сомовым?

– Так точно, но я потом доложу. Сейчас над нами «беспилотник» от Хачатурова, один раз он уже бомбил соседнее ущелье. Полковник Сомов просит больше не бомбить. Есть такая необходимость, как я понимаю. Противник нам по силам равный, значит, справимся без «беспилотника», а то после него только обгорелые трупы остаются. Можно передать сообщение?

– Хорошо, «девятьсот семнадцатый», сейчас передам. Я уже предупреждал, чтобы больше не бомбили, когда не знают, кого бомбят. Я тебя потом сам вызову.

– Договорились, товарищ майор. Буду ждать вызова. На внутреннюю связь не переключаюсь, – сказал я громко, чтобы Сомов услышал и понял.

Он услышал и понял, и сразу успокоился, стал как-то даже мягче. И тут же вспомнил о том, как мы выручили сначала полковника Лущенкова, а потом помогли и самой группе Сомова разрешить ситуацию.

– Тебе, старлей, и твоим солдатам спасибо за помощь. И за Лущенкова спасибо. Я так и думал, что вы по следу пойдете и вытащите его. Я в рапорте об операции обязательно вашу роль отмечу. Что твой начальник штаба сказал?

– Он уже запретил лейтенанту Хачатурову бомбить ущелья, когда неизвестно, кто внизу. Потому, наверное, «беспилотник» все тянет. В первый раз он точно обе ракеты положил в одно место. Не понимаю только, почему в одно. После взрыва термобарического заряда фугасно-осколочному добивать бывает некого.