Текст книги "Закон ответного удара"

Сам Доктор был в хорошо сидящем на нем, вероятно, дорогом однобортном костюме, при галстуке ценой долларов в сто, длинные волосы ложились на плечи тяжелыми прядями, которым позавидовала бы любая женщина. Вообще он производил впечатление оригинальности, и в то же время эта оригинальность классически сочеталась с обеспеченной благопристойностью.

Согрин сразу тяжело вздохнул – подумалось, едва ли этот человек сможет им чем-то помочь. Слишком респектабельной была его жизнь, слишком респектабельной была приемная вместе с мебелью и секретаршей, слишком солидно выглядел ковер на полу кабинета – Игорь успел его увидеть через раскрытую дверь.

Доктор с разбега обхватил огромными ручищами Славу Макарова и чуть не раздавил, хотя и сам Слава не отличался девичьей хрупкостью. Отпустив Макарова, посмотрел на Игоря.

– Не помнишь его? – Слава взял командира за локоть, подталкивая к Доктору, словно с девушкой своей знакомя. – В Афгане – наш командир.

– Лицо знакомое… А так… Виктор, – протянул Доктор вместо руки какой-то экскаваторный ковш.

– Игорь, – представился Согрин.

– Что мы тут стоим, пойдемте в кабинет, – он дружелюбно обхватил их обоих и без натуги просто задвинул в дверной проем, как будто перенес с места на место малышей ясельного возраста. – Вот тут я и обосновался. Дороговато это стоит, но удобно. Раньше, если я правильно помню, мы со Славой водку предпочитали. Но сейчас у меня только коньяк в наличии. Примем?

– По полной норме, – не удержался Макаров.

– Я за рулем… – Игорь проявлял сдержанность и мысленно стал поторапливать Славу начать разговор. Сестре могли скоро позвонить из ГИБДД.

Глава 11

В Канаде Слава чуть оттаял от жары и беспросветности аравийских дней. Дочерна загорелый, высушенный, как тропический плод, и как никогда тренированный, он с удивлением обнаружил, что канадский климат весьма схож с российским. И если в Аравии он чувствовал себя чужеродным существом – этакий абиссинский негр среди полярников или эскимос среди папуасов, – то здесь все было ближе, понятнее. Даже воздух, даже люди, хотя и говорящие по-английски, были ему гораздо ближе.

В отличие от легендарного старшего лейтенанта десантных войск, Слава так и не нашел в Эс-Сабье возможности покупать спиртное. Публичных домов в строгих мусульманских городах тоже не держат. И девушкам общаться с незнакомыми мужчинами не позволяют. А потому деньги ему тратить было просто не на что, и в Канаду он прибыл с солидным капиталом. Кроме того, согласно договору, генеральный штаб саудовской армии выплатил ему подъемные. И Слава стал искать место приложения собственных сил. А это было делом не таким простым, как казалось раньше.

Он не хотел оставаться в городе, потому что города здесь были совсем не такие, как в России. Утомляла суета, давили на воображение и даже унижали в нем человека высотные здания, блестящие на солнце стеклянной облицовкой. И люди в городах ему не были близкими. Но если уехать из города, то чем заниматься? Денег хватило бы на то, чтобы приобрести ферму. Но фермерство привлекает только того, кто имеет хоть маломальскую склонность к этому, кто любит сельское хозяйство. Славе же даже простое копание на собственном огороде всегда было чуждо.

И он около месяца маялся от безделья. Попивал понравившееся ему английское пиво – около двухсот сортов перепробовал, пока не нашел себе по вкусу. Не вступал в разговоры со стандартно надоедливыми посетителями пивных, не заводил бесед даже с назойливыми проститутками, высыпавшими вечерами на улицы, – в женщинах Слава любил женственность.

Жил он пока в маленькой и дешевой гостинице, той самой, на которую указал ему чиновник из департамента по вопросам эмиграции. Четырежды приходили к нему люди, представлялись русскими эмигрантами. Дважды это были афганцы, дезертировавшие из армии. Они жаловались на свою прошлую, военную еще судьбу, расхваливали нынешнюю жизнь, предлагали общение, обещали помощь. Слава допускал, что их судьба в чем-то схожа с судьбой его, но он-то в действительности не дезертировал, он попал в это положение случайно и не хотел сближаться с ними.

Еще один визит. Пришли четверо. Трое стояли, а один – до беспредела бесцеремонный – сразу развалился на маленьком диванчике. Это были просто бандиты – в просторечии, «быки». Для начала они поинтересовались – правда ли, что Слава был капитаном десантных войск, а потом работал инструктором по подготовке диверсантов в Аравии? Такая осведомленность несколько удивила, но он спокойно ответил, что правда. Что ему было скрывать… И ему так же откровенно предложили работать на них. На кого это – на них? Русская группировка – так они себя назвали… К тому времени о русской группировке в Монреале уже много говорили. Слава по-армейски мягко и чисто в русском национальном стиле послал парней прогуляться довольно далеко. Тогда уже ему в доступной форме попытались объяснить, что он не прав. Двоим относительно повезло – смогли выйти сами, а двоих оставшихся он просто выбросил в коридор. Между делом отобрал пару пистолетов и спрятал на всякий случай на замусоренном после недавнего ремонта – все, как в России! – внутреннем дворике гостиницы. Вдруг да сгодятся. Пистолеты, правда, были из тех, которые любят люди, не слишком понимающие в оружии – «девяносто вторая» «беретта» и «семнадцатый» «глок» – тяжеловато-солидные и для привычного к спецназовскому быстродействию Славы неудобные. Пока такой достанешь, пока прицелишься, тебе уже шею сломать могут. Что он и продемонстрировал им в тесном номере гостиницы.

Случай этот, благодаря соседям по этажу, среди которых таких же эмигрантов было немало, имел большой резонанс. Со Славой стали уважительно здороваться. Что удивительно, даже канадцы из соседних домов, которых он и знать-то не знал. Им тоже не слишком нравилось соседство бандитов.

Русская группировка в этом районе города чувствовала себя почти как дома и такого резкого отпора не ожидала. Может быть, из-за растерянности, может быть, по каким-то иным причинам, бандиты пока оставили капитана в покое, хотя Макаров не сомневался – ему придется еще встретиться с ними. Эти парни тем в основном и живут, что обирают русских эмигрантов.

Что о нем окончательно не забыли, он узнал в департаменте эмиграции, куда пришел в очередной раз для отметки. Там клерк, неплохо владеющий русским, а может быть, и выходец из СССР, под легким акцентом скрывающий это, сообщил шепотом, что сведения о нем собирают русские гангстеры.

– Плевать… – сказал Слава.

И в тот же вечер капитану подвернулась удача. В пивном погребке, где стены были украшены головами различных животных, старинными ружьями, картинами со сценами охоты, публика собиралась больше местная, спокойная и не склонная к молодежной суете. Слава этот погребок любил, потому что желания глохнуть от громкой музыки не испытывал. Он просидел в погребке половину вечера, когда к столику, предварительно едва заметно кивнув головой, подсел белобрысый и рыжебородый крепыш.

– Разрешите?

– Бога ради, садитесь… – пожал Слава плечами, хотя от одиночества – привыкший уже к нему в пустыне – не страдал.

– Я вас искал, – сказал пришедший. – Мне в департаменте про вас рассказывали. И вообще слухов о капитане Макарове не меньше, чем о хоккеисте Макарове. Вы же знаете, есть здесь такой хоккеист… В «Калгари» играет.

Слава молча ждал продолжения. Собеседник же, похоже, ожидал поддержки разговора, но не дождался и потому продолжил его сам:

– Меня зовут Серж. Сергей Смирнов. У меня свое маленькое охотничье хозяйство недалеко от Форт-Олбани. И мне нужен надежный помощник. Мне рекомендовали вас.

Слава немного помолчал, чтобы не показать, что в работе он все же нуждается.

– Не знаю, кто смог вам гарантировать мою надежность… У меня слишком мало знакомых в этой стране. И уж совсем не представляю, кто бы смог за меня поручиться.

– Люди к вам присматриваются. Здесь же каждый новый человек из наших – событие, и о нем все стараются узнать.

Слава хмыкнул, и непонятно было – одобряет он это присматривание или нет, согласен он с характеристикой, которую дали ему посторонние люди, или не согласен. И вообще он решил пока сам присмотреться и не кидаться головой в омут.

– На кого хоть охотитесь?

– В основном по птице… Так вы согласны?

– Да какой из меня, к чертовой матери, охотник… – спокойно, словно бы сомневаясь, ответил Слава. – Я больше по другой части всю жизнь специализировался. У меня дичь несколько иная… Покрупнее… Да и поопаснее…

– Вот потому, – собеседник наклонил голову и перешел на доверительный шепот, – мне и посоветовали пригласить именно вас. Ваши методы охоты вызывают общее уважение.

– Что, достают? – сразу понял Слава.

– Да.

– Ясно.

Теперь стала понятна и заинтересованность именно в нем. Это уже пахло чем-то конкретным и было, честно говоря, больше по душе Макарову, чем все остальные варианты работы, что предлагали в других местах – вышибалой в баре или участником боев без правил. К тому же сам Серж был парнем вроде как и симпатичным. Такому помочь не грех.

– Мне надо в департаменте это обговорить. Я же пока не имею права выезжать из Монреаля. Каждую неделю отмечаюсь.

– Это я на себя беру. Так вы согласны?

– Ладно. Где найти меня, знаете?

– Знаю.

– Как только все дела утрясете, заезжайте. Я собираюсь в две минуты.

– Вы даже условия не спрашиваете?

– А что тут спрашивать… Сговоримся… Вам надо. Я не против. Вот и все…

– Вот, – улыбнулся Серж, – чисто русский подход к канадской проблеме… Здесь к такому не привыкли. Но не беспокойтесь, я тоже русский характер еще не забыл, и к тому же я не жадный…

Смирнов заехал за Славой через три дня на ярко-красном пикапе «Шевроле». Сборы были недолгими, и скоро ровное полотно дороги утомительно побежало под колеса. Так и получилось, что Слава забрался в глубь пригудзонских болот.

Маленькое охотничье хозяйство, о котором говорил Серж, на деле оказалось большим каменным двухэтажным домом с автономной системой отопления и электропитания. Вокруг небольшие березовые, смешанные с осиной перелески, ивовые кустарники – все почти так, как в средней полосе России, а вокруг них болота, болота и болота, не хуже, чем во Вьетнаме. Царство жадных и голодных комаров, но и несметного количества разнообразной птицы.

Серж объяснял. Весной и осенью – два сезона охоты, когда приезжает много народа. Это в отличие от одного осеннего сезона в России. Лето и зима проходят в хлопотах по подготовке. Но эти хлопоты ничто по сравнению с тем, что начинается с приездом гостей. Справляться с хозяйством Сержу помогают две семьи, живущие здесь же, – старики-индейцы и эмигранты из Северной Кореи. Корейцы трудолюбивые, завели огород, который кормит осенью охотников, а потом всю зиму и остальных, обслуживают кухню и дизельную электростанцию. С индейцами сложнее, работать они не больно горазды, хотя на огороде тоже для вида копаются, но Серж их держит больше для своих клиентов, которые очень любят сфотографироваться с ними. В дни сезона индеец Масак носит исключительно национальный костюм, большой широкий нож и старинное, еще дедовское, наверное, ружье непомерной длины. Ружье стреляет десятым калибром, патроны для него достать очень трудно, приходится заказывать, но клиентов это привлекает, значит, приходится идти на траты. В обычные месяцы Масак носит драные грязные джинсы и вышитую бисером фланелевую рубаху, которую ни разу, наверное, не стирал.

У самого Сержа здесь же живут жена и сын. Сына он возит каждое утро в ближайшую деревню – в школу. Сначала трудно парню учиться было, хотя английский он изучал с детства – жена в Союзе преподавала английский. Но за шесть лет привык. Через год школу закончит. Здесь учатся двенадцать лет, на два года дольше, чем в России. Хорошо обучают.

– А я-то что должен делать? – в конце концов Слава, так и не дождавшись своего инструктажа, выказал нетерпение.

– Главная ваша задача – обеспечение безопасности хозяйства. В прошлом году ко мне приехали эти парни, из русской группировки. Я уже, честно говоря, и запутался, их здесь несколько группировок, и каждая себя называет так, но между собой не слишком ладят, хотя в открытую не воюют. Обложили они меня, как положено сейчас в России, данью. Я сразу в полицию пожаловался, там разводят руками – да здесь полиции-то… Два человека на всю округу. Одно название, краги на ногах, красные штаны да широкополые шляпы. Не будут же они одного меня круглосуточно охранять.

В прошлом году я, наверное, сплоховал – заплатил. Но в этом уже пришлось много вложить в ремонт дома, налоги… До начала сезона, как и обещали, приедут опять, а мне и платить сейчас просто нечем. Не знаю, что и будет. Сына буду отвозить, так хоть ружье под рукой всегда будет. А уеду – дом без охраны остается. На старика Масака и на корейцев надежды мало. Так и так помощник нужен, который сможет в мое отсутствие за хозяйство постоять. Потому и искал такого, как вы…

– А в присутствии? – поинтересовался Слава.

– И в присутствии…

– Договорились. Только давай перейдем на «ты»… Так привычнее. Больше русским языком пахнет.

– Ладно. Так тебя работа устраивает?

– Устраивает, только прошу сразу учесть, что и я имею свои условия. У меня большой опыт диверсионной деятельности, очень большой, и я не терплю, когда мне мешают. Только так я свое дело сделать смогу.

Посмотреть со стороны, две недели Слава ничего, казалось, не делал. Но это только казалось. Он взял у Смирнова подробную карту, вернее даже, это была не карта, а хорошо вычерченный план охотничьего хозяйства. И пропадал целыми днями на болотах и в окрестных лесочках. Приходил домой насквозь промокший только поздно вечером, приносил, к восторгу корейцев, каждый день целую кучу грибов и помалкивал о том, чем занимался. А занимался он рекогносцировкой местности.

Однажды днем приехал на своем стареньком, тридцатых еще годов выпуска «Форде» кузнец из ближайшей деревни. Привез туго упакованный и очень тяжелый сверток. Просил передать капитану.

– Я вам что-то должен? – спросил Серж.

– Нет, капитан сразу заплатил двести штатовских долларов. Этого хватит с лихвой. Скажите ему, что с таким заказчиком я всегда работать рад.

Двести американских долларов – это не доллары канадские, это большая сумма. Значит, Слава сделал какой-то серьезный и достаточно сложный заказ. Серж сверток передал, но, несмотря на все свое любопытство, не решился спросить, что там было.

Дважды за эти две недели Слава уходил в болота с ружьем. Смирнов опять только качал головой – сезон охоты еще не начался, а инспектор живет совсем неподалеку и вполне может услышать выстрелы. Но снова ничего не сказал. А вечером Слава отдавал на кухню по несколько уток, странным образом – выборочно – им собственноручно выщипанных.

В один из дней Макаров закрылся у себя в комнате вместе со старым индейцем. Чем они там занимались, было непонятно. Но три последующих дня Масак был занят изготовлением лука и тонких длинных тростниковых стрел к нему.

Только через две недели, подходя к дому, Слава почувствовал какое-то изменение. И не сразу сообразил, что закрыты ставни в боковых окнах на первом этаже. А когда заметил, понял, что дом таким образом превращается в крепость. Серж начал готовиться к обороне, следовательно, у Сержа есть новости. О характере новостей нетрудно догадаться.

Так и оказалось. Едва завидев его в окно, Смирнов вышел на крыльцо. У дверного косяка за спиной хозяина стоял полуавтомат «моссберг» двенадцатого калибра.

– Они звонили. Велели готовить деньги.

– Ну и…

– Я послал их по-русски…

– А они?

– Посоветовали к их приезду передумать. И сказали, что смешно надеяться на капитана.

– Угу… – сказал Слава и молча прошел на кухню, отдать грибы корейцам для обработки. Он никак не показал ни озабоченности, ни готовности. – Я посплю пока. До темноты… – сказал он вошедшему следом за ним Сержу. – Пойдешь спать, меня разбуди…

Обычно сам Смирнов ложился по расписанию – строго в одиннадцать часов. Это расписание могла нарушить единственная вешь – трансляция по телевидению хоккейного матча.

– Какой уж тут сон…

– Все равно. Гарантию даю, раньше трех ночи они не появятся. В одиннадцать меня обязательно подними. Я подготовлюсь. – Голос его внезапно стал очень низким. – Я покажу им – мать их! – надежду… Надолго запомнят капитана…

Уснул Слава сразу, и показалось, что тут же, в ту же почти минуту Серж толкнул его в плечо.

Слава открыл глаза:

– Что?

– Одиннадцать часов.

– Сейчас спущусь.

Он спустился в холл в камуфлированной куртке с надписью «U.S. Army», в таких же камуфлированных штанах и в тяжелых армейских ботинках. Костюм Славу устраивал не только своими маскировочными качествами, а и большим количеством накладных вместительных карманов. Сейчас почти все его карманы оттопыривались, скрывая от местного хозяина предметы непонятного назначения.

– Давай подумаем, – предложил Слава и расстелил на столе карту хозяйства.

– Может быть, все-таки позвонить в полицию, – осторожно спросил не желающий слишком больших осложнений Смирнов. Похоже, что вид охранника напугал его не меньше, чем предстоящий визит бандитов. – Скорее всего, с полицией они так наглеть не будут. И нам на себя лишнее брать ни к чему.

Слава нехорошо хохотнул:

– Милый мой, об этом надо было думать раньше. Но раз уж ты меня пригласил, то полицейским тут лучше не показываться. Для нас же с тобой лучше, потому что ты можешь пройти по делу как соучастник. Понятно объясняю? Когда мы сюда ехали, у тебя настроение было лучше. Ты тогда правильно сообразил, что постоянный пост у тебя в хозяйстве устанавливать не будут. Предположим, эти парни приедут сегодня, посмотрят на полицейского, улыбнутся ему и уедут. И завтра или послезавтра вернутся. Если не сегодня же через два часа. И тогда уже никакая полиция тебе не поможет. Смотри, короче, на карту… – Слава жестко показал пальцем. – Вот идет дорога. Вот здесь залив. Глубина большая, берег резко уходит под воду. С самого края ржавеют остатки машины. Что это за машина? Чья?

Серж посмотрел на него удивленно. Да, там под водой действительно утоплена машина. Но откуда Макаров мог узнать про нее? Вода в заливе настолько мутная, что машину сверху не видно…

– Еще в первый год, как я сюда приехал… Пьяный охотник свалился и утонул. Его-то вытащили, только уже поздно было. А машину и вытаскивать не стали…

– Понятно… Где прячется Хван? Он приготовил мой заказ?

– Не знаю. Хван… – позвал Серж корейца. – Где заказ капитана?

Через минуту Хван вошел в холл и принес небольшую сумку с торчащими из нее горлышками двух темных бутылок со странными пробками.

– Все точно сделал? – строго спросил Слава.

– Абсолютно точно.

– Что это? – таинственным шепотом поинтересовался Смирнов.

– «Коктейль Молотова». Слышал про такой?

– Это которым в войну танки поджигали?

– Он самый.

– Я чувствую, ты здесь собрался маленькую войну устроить. Чем все это кончится, чем все это кончится… – Смирнов взялся за голову и заходил, раскачиваясь, по холлу.

Он слишком уважал закон и не хотел вступать с ним в конфликт, но, с другой стороны, канадские законы являются производными от английских, и один из них даже вошел в поговорку: «Мой дом – моя крепость». Если ты защищаешь свой дом, то защищай его всеми доступными средствами.

* * *

Ханой после джунглей выглядел раем на земле. Даже городской шум, вместо того чтобы раздражать, парадоксально успокаивал.

И тем не менее чужая территория всегда остается чужой территорией. И пока ты не вернулся на базу, соблюдай осторожность. Согрин составил график постов. Свободные же от наряда попросту отсыпались, перед этим отметив завершение операции местной водкой, на удивление отдающей дешевым российским одеколоном.

Сам Игорь закрылся в комнате на ключ, предупредив всех, что его в здании нет – ушел, может быть, в посольство, может быть, к Лифшицу, может быть, еще куда-то.

И сквозь сон, все еще остающийся по инерции чутким и напряженным, он дважды слышал, как во двор въезжала машина, кто-то поднимался по лестнице и разговаривал с дежурным. Уже вечером, в прозрачные ханойские сумерки, когда Игорь проснулся, машина приехала в третий раз. Теперь он точно слышал, что спрашивали именно его.

– Не вернулся…

– А что обещал?

– А ничего не обещал. Ушел, и все…

– Где же он может быть? – Голос визитера раздраженный. Должно быть, он понимает, что его попросту водят за нос.

– А что вы волнуетесь? С нашим командиром ничего случиться не может… – Кордебалет отвечает расслабленно, с легкой издевкой, так, чтобы еще раз подтвердить опасения конторщика.

Тот долго в молчании топчется около поста, неуверенно ждет чего-то, но наконец уезжает.

В два часа ночи позвонил Лифшиц.

– Автобус за вами вышел. Самолет уже готов. Отправляетесь спецрейсом. Попутным. Трудно было договориться, но договорился. Пристроил я вас…

– Есть, товарищ генерал.

– Игорь… Что я тебе днем говорил… Мундир они пачкать не хотят… Понял?

– Так точно.

– Хорошо. Грузитесь.

И едва генерал повесил трубку, как за воротами просигналил автобус.

Погрузка заняла меньше минуты. Быстрая езда по пустынным ночным улицам, военный аэродром сразу за стоящим на окраине дивизионом ПВО, перегруженный донельзя транспортный самолет, ругающийся на перегруз командир, взлет, и все… Капитан Козлов опоздал…

Летели на сей раз не на Баян-Хонгор, а до Улан-Удэ. Так гораздо удобнее. Через полтора часа могут оказаться дома. Но домой Игорю и на этот раз путь оказался заказан. В Улан-Удэ приземлились на гражданский аэродром. А там самолет уже встречали две машины. Одна – тот самый старый «ГАЗ-66», которому Кордебалет когда-то прострелил задние колеса, – отвозила группу в городок, чтобы не тряслись ребята с оружием в поезде. Другая дожидалась Игоря.

– Приказ начальника управления. Рвет и мечет!.. Срочно требует в Читу…

И быстрая езда по ночному городу с несоблюдением всех возможных правил, с откровенным презрением к сигналам светофоров. На вокзал, чтобы успеть на поезд до Борзи.

Еще несколько бессонных часов в поезде. Спать было нельзя, потому что билет оказался в общий вагон, Игорь отправил с ребятами свои вещи и автомат, но документы, ножи и пистолет оставались при нем. А публика в купе, где он нашел свободное место, да и в двух соседних купе тоже, подобралась с явным «зоновским» уклоном – вербованные на лесоповал. Всю ночь резались парни в карты, водку пили, как чай, литрами, при объяснениях пальцы держали строго «веером», и вообще руки у них ходили исключительно на классических зоновских «шарнирах». Большая кобура «стечкина», тяжелый нож-мачете на голени, метательный нож в дополнительном отсеке на ножнах большого ножа несколько раз приковывали взгляды парней. А кроме того, в сумке документы, нумерация которых начинается с двух нолей – совершенно секретно… Попробуй-ка засни в такой обстановке… В такой обстановке вообще ехать надо с сопровождающим. И потому Игорь большую часть времени провел, наблюдая за карточной игрой, благоразумно отказываясь принять в ней участие. Ссылался на пустоту карманов.

– А без денег, пардон уж, не играю…

Несколько раз с ним пытались завести разговор. Один тип даже откровенно силился на скандал нарваться, рассказывал, как он отделывал «десантников». Игорь посмеивался и не отвечал. Он носом чувствовал, что, случись разборка, в драке примет участие вся компания. И не их он боялся, а просто не хотел рисковать потерей документов или оружия.

На вокзале его опять встречала машина.

* * *

– Дружище ты мой дорогой, – Слава, только проглотив стакан коньяка «Reme», вспомнил, что время их поторапливает. – Так уж у нас сложились с тобой судьбы, что дороги пересекаются только при громадных проблемах. Честно говоря, я бы не отказался посидеть совместно за ящиком такого вот напиточка, но прижимают дела. Хотя, я думаю, мы все же найдем время и коньячком побалуемся. Попозже. А теперь, если позволишь…

– Выкладывай. – Доктор посерьезнел. – Я понимаю, что проблемы у тебя должны быть большими, если ты обратился за помощью.

– Лучше скажет командир…

Игорь кивнул. Войсковое братство, содружество афганцев, и не просто афганцев, а спецназовцев ГРУ, которым во вражеских глубоких тылах, кроме как на оружие, на себя да друг на друга, надеяться было не на кого, – это все давало абсолютную уверенность, что если Доктор Смерть и не поможет им, то по крайней мере не сдаст. И разговаривать с ним следовало откровенно. Ложь он поймет и догадается, что ему просто не доверяют. А зачем же оскорблять человека, на помощь которого надеешься.

– Короче, Доктор, у нас осложнения с местной Конторой. Выяснение отношений довольно сложное при минимуме информации. Хотелось бы получить от тебя некоторую поддержку. И не только моральную.

Доктор кивнул, продолжай, мол, это я могу понять. И потянул за тугой узел галстука, чтобы дышать в излишне теплом кабинете было легче.

– Они прижали нашего парня. Он с нами с семьдесят второго года по разным странам мотался. В одной упряжке. За что и как прижали, мы не знаем. Поместили его в психушку. Позавчера мне позвонила в Самару его мать. Сказала, что Шурик умер в больнице. Просила помочь с похоронами. Я собрался. Сообщил куратору. Тот в курсе каких-то возможных осложнений – я почувствовал. Дал пистолет «ПСС», деньги и отправил. Похоже, что отправил на подставу, чтобы я дров наломал, – так я его понял. Уже здесь, в вашей области, меня двое встречали на дороге. С автоматом. Но квалификация парней подвела…

– Эти, наверное? – Доктор достал из стола папку, из папки цветную фотографию. На склоне горы обгоревшая машина.

– Может быть…

– Значит, это ты…

– Выходит, так, – напрягся слегка оторопевший сначала Игорь. – Только я не совсем понял, чем ты занимаешься? Фармакологическая фирма? Это по ее профилю у тебя экстренным порядком появляется фотография погибших бандитов или конторщиков – не знаю уж точно, кто они такие?

Доктор усмехнулся.

– Обо мне потом. С Конторой я сотрудничаю, но на них не работаю. Больше они на меня… Можешь говорить спокойно и откровенно. Значит, сегодня на Российской стрельба – из той же оперы?

– Да. И поэтому мы пришли к тебе, – вступил в разговор Слава. – А там я автоматик новый показал. Хорошо шмаляет – продемонстрировать?

Он опасливо оглянулся на дверь и достал из-под полы куртки «П-90». Доктор взял в руки оружие, повертел. Глаза его горели, но автомат в его руках казался канцелярским прибором, не более.

– Красивая вещь! – И почти с сожалением отдал Славе. – Так что от меня требуется? Конкретно.

– Транспорт. Наша машина засвечена.

– Могу дать свой «Мерседес», но пятисотая модель в глаза сильно бросается. Могу дать «девятку» дочери. Только у нее аккумулятор слабый. Подвести может. Могу дать микроавтобус «Газель». Только она с водителем. Водитель свой парень, тоже Афган прошел. Из нашей бригады, сержант. Сейчас на меня работает. И по неофициальным поручениям тоже. Доверять ему можно полностью.

– Отпадает, – сразу отказался Игорь. – Чужих в нашу игру не принимают. Сам знаешь.

– Могу дать денег на машину, – предложил Доктор. – Сейчас купить можно без проблем.

Игорь покачал головой.

– Время поджимает. Деньги у меня есть.

– Тогда… – Доктор усмехнулся. – Могу попросить машину у подружки… Только она очень ею дорожит: меня слегка сбила однажды, так и познакомились. Но вам, волкам, доверять чужую машину. Вы потом из нее черт-те что сделаете… – он кивнул на фотографию, оставшуюся на столе.

– Если что, новую купим, обещаю… – Игорь оставался серьезным. – Когда машина будет?

– Да прямо сейчас. Она внизу стоит…

– А подружка?… – невинно поинтересовался Слава, глядя в окно. – Не она ли нас так мило принимала?

– Да, сейчас она моя секретарша. – Доктор улыбался, зная Славино пристрастие к слабому полу.

– Ну вот… – непритворно вздохнул Макаров. – Только на кого-то глаз положу, а тут сразу, как серпом… И от кого можно такой подлости ожидать… От боевого товарища…

Доктор смеялся.

– Ладно. – Один Игорь по-прежнему старался обходиться без шуток. – Значит, я могу позвонить и сказать, чтобы нашу машину забрали?…

– Конечно.

Игорь набрал номер.

– Привет! Это я. Как там твои разлюбезные друзья из ГИБДД, не беспокоили больше?

– Пока нет.

– Скажи им, что ошиблись, машина была в гараже. Ты ее забрала и на ней приехала домой. И поинтересуйся между делом – откуда такой интерес к твоему транспорту. Так, чисто из женского любопытства… Сама знаешь, как это лучше сделать…

– Хорошо. Еще что?

– Прямо сейчас сразу, еще до ихнего звонка, постарайся машину забрать. Она стоит у гостиницы «Малахит».

– А вы где?

– А мы в ресторане с девочками сидим. Пиво пьем. С раками…

Татьяна положила трубку.

– Спасибо, Доктор… Выручил.

– Рад помочь. Сейчас надо кому-то спуститься в холл, там купить бланк доверенности.

– Можно – я? – Слава по-пионерски поднял руку.

– Можешь и ты… – Доктор засмеялся и нажал кнопку звонка – пригласил секретаршу.

Она даже не удивилась такой необычной просьбе. А если и удивилась, то постаралась этого не показать, но согласилась, как Доктор и сказал, без уговоров. И повела Славу за собой. Макаров сразу стал рядом с ней стройнее, и даже походка очень крепкого физически мужчины выровнялась, пропала привычная медвежья раскачка плеч. Одним словом, Слава заметно помолодел. Хотя бы на те годы, которые указывались в его новом паспорте.

– Все в порядке, Доктор. – Игорь опять пожелал выяснить все до конца. – Но ситуация несколько неравносторонняя… Ты не согласен?

Доктор кивнул:

– Она и сразу была неравносторонней. Не я пришел к вам, а вы ко мне. Не мне нужна была помощь, а вам. Чисто психологически я могу понять, что вам несколько неспокойно оттого, что вы вынуждены были раскрыться. Но я об этом не просил. Я бы и так нашел вам машину.

Игорь согласился:

– Но играть перед тобой втемную, зная, что ввязываем в серьезное дело, – это было бы правильно?

– Естественно, нет… Я и так бы узнал все, по своим каналам.

– Вот это меня и волнует. Если ты уж сказал «гоп»… Дальше сам понимаешь. Не я просил тебя показывать фотографию сгоревшей машины.

Доктор снова взял фотографию в руки и стал рассматривать, таким простым ходом давая себе время на раздумье.

– Что конкретно ты хочешь знать, чтобы чувствовать себя спокойнее?

– Чем ты занимаешься?

– Я занимаюсь войной с организованной международной преступностью. В основном с наркомафией. Устроит тебя такой ответ?

– Частично. Откуда у тебя эта фотография?

– Моя агентура работает. Имею же я право на собственную агентуру… Официально я здесь на нелегальном положении. Хотя вынужден сотрудничать с Конторой и через подставных лиц с местными ментами. Но и в Конторе меня знают только два человека, с которыми я непосредственно работаю. Но я знаю их практически всех. Тоже в одностороннем порядке.