Книга: Книга без фотографий - Сергей Шаргунов

Ну а после была плоть и плоть. Школьные, уличные, университетские, клубные знакомства.

Выражаю благодарность Сергею Шаргунову за то, что он не стал писать об этих знакомствах. От писателя, удивительным образом награждённого различными премиями, ничего хорошего я уже не жду.

Всё, о чём он пишет, вы сможете прочитать у тех же Лимонова с Прилепиным. Несколько раз мне казалось, что Шаргунов на них и ровняется. Не косит, а именно ровняется. Но только не станешь ты Прилепиным от того, что окажешься на войне. Не станешь Лимоновым, побежав защищать белый дом. Мне кажется, что автора самого не особо трогало то, о чём он пишет, ведь честную литературу видно сразу, и вот она, как раз цепляет.

Вдобавок ко всему, Шаргунов много описывает себя (привет, Эдуард Вениаминович!), но если Лимонов делает это ради автопортрета, то Серёжа лишь бахвалится. К тому же, Лимонов как человек куда интереснее. Шаргунов же, пустой какой-то, как пузырь. Хлоп-и пустота вырвалась из-под переливающейся мыльной плёнки. Обидно это, при том, что есть некие умения, но, похоже, автор себя ещё не нащупал. Может быть его новый роман 1993 лучше и интереснее. Эти события он уже застал хоть как-то, да и два именитых нац.бола не писали целых романов на эту тему, так что Сергей должен был потрудиться больше обычного. И вообще, если честно, не верю я ему, местами. Иногда возникает ощущение, что наталкиваешься не на небольшую литературную выдумку, признанную украсить общую картину, а простое враньё, дабы Таньке понравиться из соседнего подъезда.

Вот сложно мне, правда...Вроде и всё есть, но при этом пусто. Смычёк ходит, а мына нет. Не знаю, может автор молод ещё и не нащупал себя, в любом случае, уже не такое пустое место: хоть что-то умеет делать неплохо. В тексте были и хорошие моменты, но остальные их затмили. Когда-нибудь прочту что-нибудь ещё, так как пока не распробовал. Но не скоро теперь.

Вот так от главы к главе (это для нас, читателей, - главы, а для автора - жизнь) ощущаешь, как герой взрослеет, и зрение его обретает чёткость, при этом розовые очки не становятся чёрными, остаются разноцветными, как жизнь.

"Меня возили в самые разнообразные святые места, монастыри, показывали нетленные мощи и плачущие лики, я знал знаменитых старцев, проповедников, с головой окунался в обжигающие студёные источники, но оставался безучастен".

"Житейские опыты меня не ожесточили. Но я стал недоверчив. Я мало доверяю людям. Доверяю только самым бескорыстным из них - читателям. Мои новые товарищи - читатели. И читательницы. Те, кому нужны от меня написанные слова. хотя читатели тоже иногда остывают".

"Но я разучился влюбляться после первой же постели. Рассвет хлынул в комнату, затопив её до высокого потолка, и стихи умерли, голос огрубел, зрение обрело чёткость".