Текст книги "Полтавская битва. 1709"

К часу ночи шведский молебен закончился. Пехота рота за ротой, батальон за батальоном двинулась в путь. Первую колонну возглавлял генерал-майор Аксель Спаре, вторую – генерал-майор Отто Стакельберг, третью – генерал-майор Росс и четвертую – генерал-майор Лагеркруна. Почти в самом конце этой колонны и двигались в окружении эскорта из драбантов кони с носилками Карла, за ним – штаб и многочисленная свита короля. Кавалерия не присутствовала на молебне, что приунывшими кавалеристами было принято за дурное предзнаменование. Они шестью колоннами отправились вслед за пехотой. Вскоре удаляющиеся колонны были без остатка поглощены темной украинской ночью. Войска Карла XII двинулись навстречу своей неумолимой судьбе.

И таки грянул бой

Примерно в половине третьего колоны остановились в 600 метрах от самого южного из редутов и залегли. Кавалерия почему-то еще не прибыла. Пока было достаточно темно, но небо уже начинало сереть. Колонны могли быть замечены врагом в любую минуту. Реншельд занервничал, поглядывая на часы. Время шло, небо серело, а кавалерия опаздывала. Оказалось, что в кромешной тьме часть конных полков сбилась с пути и вышла к Будищанскому лесу в километре от того места, где их ждала пехота. Реншельд не выдержал и отправил разъезды на поиск кавалерии. Один из них вскоре обнаружил колонну, которая как раз в это время едва не напоролась на российский караул. Быстро сманеврировав, конники ушли незамеченными. Вскоре эта колонна кавалерии, как и остальные поочередно прибывающие, встала за залегшей пехотой, но время было безвозвратно упущено. Шведские конные разъезды наблюдали за редутами, на которых вовсю кипела работа. Однако в любую минуту с редутов могли заметить шведскую армию, которая в это время только стала строиться для броска. Очевидно, что на этом этапе запорожцы могли бы оказать неоценимую помощь армии Карла, если бы кто-нибудь из руководства шведской армии о них вспомнил. Ведь запорожцы были мастерами засад и превосходными следопытами. Именно в Днепровских плавнях зародился способ передвигаться ползком, который впоследствии назовут ползанием по-пластунски. Такое название этот способ подкрадывания ползком получит от черноморских (кубанских) пластунов. Именно они – потомки запорожских казаков – прославятся в Крымскую войну своими отчаянными вылазками в тыл неприятеля как превосходные разведчики и непревзойденные стрелки. Пустив запорожцев впереди колонн пехоты, вдоль Яковчанского и Будищанского лесов, можно было неожиданно захватить крайние от опушек редуты и облегчить проход всей армии вдоль лесных массивов.

Однако все произошло иначе. Еще миг, и предрассветную тишину разрезал сухой пистолетный выстрел, произведенный одиноким кавалеристом, спешившим предупредить об опасности своих товарищей. Выстрел отдался эхом, потревожив и подняв на ноги сонных драгун Меншикова, долетел и отразился от ограды укрепленного лагеря русских войск. Затрещали сотни барабанов, передавая сигнал тревоги, заиграли кавалерийские горны у полковых штандартов, собирая бойцов под полковые знамена. Во все стороны полетели десятки вестовых, спеша доставить срочные приказы.

Стало ясно, что план Карла XII дал трещину. Реншельд растерялся. Часть полков уже вытянулись в линию, часть находились еще в походных колоннах. Фельдмаршал вызвал Юленкрука и приказал немедленно передать приказ, чтобы войска находились в походных колоннах, а те, которые уже развернулись, – строились в колонны опять. Стало ясно, что теперь быстро прорваться сквозь редуты не получится, а для штурма редутов шведы оказались неготовыми.

К редутам уже спешили русские полки. Шведские авторы насчитывают их три. Старая российская и советская историография говорила только о двух батальонах Белгородского полка, занимавших редуты. Сегодня в России пишут уже о 6 полках. Все это говорит о том, что когда-то явно переусердствовали с попытками уменьшить количество русских солдат по отношению к шведским. Всего редуты обороняли 4700 солдат регулярной пехоты. За редутами спешно выстраивались в линию драгунские полки – почти 10 тысяч кавалеристов, дополнительно размещалась артиллерия, в том числе конная. Наступать на редуты линией пехоты означало подставить ее под нож продольной линии редутов, которая непременно вспорола бы шведские боевые порядки. Огонь во фланги линии, как ружейный, так и артиллерийский, гораздо смертоносней, чем фронтальный. Ведь одним удачным выстрелом пушки во фланг строя можно снести целый ряд пехоты, почти как в кегельбане. Для штурма редутов потребовались бы фашины, чтобы забрасывать ими рвы. Необходимы были и лестницы для преодоления валов. Четыре шведских трехфунтовых орудия не могли решить проблему с разрушением укреплений в принципе. Ядро такой пушки размером в половину мяча для крикета весило 1,5 килограмма. Эффективным огонь из такого орудия был на расстоянии до 500 метров, в цель же на большей дистанции просто невозможно прицельно попасть – орудия ведь были гладкоствольными. Единственным преимуществом такой пушки была ее относительная скорострельность. Наибольшего эффекта при стрельбе достигали с 200 метров по плотным рядам пехоты или кавалерии. На меньшей дистанции применялась картечь – наиболее смертоносный заряд, поражавший живую силу врага за счет разлета металлических пуль либо измельченного металла под большим углом. Применять эти пушки против редутов не имело смысла – весь боекомплект орудий очень быстро был бы израсходован без малейшего эффекта. Теперь шведам предстояло расплатиться за пренебрежение артиллерией на полях сражений. Шведский генералитет сбился в кучу у носилок Карла – там царила полная растерянность. Пока генералы ломали головы, в шведских солдат полетели ядра с редутов. Первое же ядро влетело в ряды лейб-гвардейцев и размозжило головы двоим из них. Не решаясь принять решение самостоятельно, фельдмаршал Реншельд спросил совета у Левенгаупта. Тот твердо высказался за наступление. «Ну, тогда с Богом! Наступаем!» – распорядился фельдмаршал. Было четыре часа утра.

Даешь редуты!

Шведы, понукаемые командирами, зашевелились. Во время перестроений началась путаница, поэтому некоторые батальоны долго не могли найти своих мест в общем построении. Батальоны стали разворачиваться в линию, но на крайнем правом фланге у Яковчанского леса места не хватало, поэтому, хотя атака уже началась, шведы так и не успели построить свои войска. Ситуация усугублялась и непониманием отдельными командирами своих окончательных задач. Командование лихорадочно искало выход из сложившейся ситуации, поэтому и распоряжения в колонны поступали довольно расплывчатые. Таким образом, одни из командиров считали, что от них требуют лобового штурма редутов, другие – что только прорыва через них. Несмотря на это, шведские батальоны ускорили темп наступления. Навстречу им сразу понесся смертоносный град из пуль, ядер, а с близкой дистанции и картечи. На счастье шведов, подавляющее большинство русских пушек было малых калибров. Поэтому последствия огня не были столь катастрофическими.

Как атаковали шведы холодным оружием, если, например, действующий шведский пехотный устав того времени требовал, чтобы мушкетер перед схваткой брал мушкет в левую руку, а правой держал шпагу? Были ли у них во время Полтавской баталии пикинеры? На эти вопросы дать однозначный ответ трудно. В списке трофеев, взятых после сражения, пики не значатся. Есть мушкеты, шанцевый инструмент, но пик нет. Возможно, они не пережили последней зимы и были сожжены солдатами для обогрева, и пикинеры сражались в Полтавском сражении уже с мушкетами в руках. Хотя есть довольно многочисленные свидетельства очевидцев, говорящие об обратном.

До крайнего недостроенного редута уже добежали четыре батальона Далекарлийского и Вестерботенского полков. На штурм они бросились с разных сторон и моментально ворвались на редут. На бастионе находились в основном рабочие команды. Они в панике заметались, но шведы, не давая им опомниться, перекололи всех. Отдельные солдаты, которым удалось вырваться, бросились в сторону своих укреплений, чтобы там найти спасение. Клубы дыма быстро затянули все пространство между лесными массивами, и в эти предрассветные часы поле боя снова погрузилось во мрак. Захватив первый редут, вестерботенцы и далекарлийцы бросились к следующему, следовавшие за ними два батальона лейб-гвардейцев взяли несколько в сторону и соединились с другими батальонами лейб-гвардейского полка, которые были приданы колонне генерала Лагеркруны. Генерал Росс даже не заметил, как потерял из виду половину своей колонны. Часть шведской пехоты стала забирать правее, прижимаясь к Яковчанскому лесу. Между батальонами стали образовываться бреши, что грозило разрушением строя. Между тем атака в целом продвигалась успешно. Части правого фланга, которые наступали вдоль леса, обогнали свой левый фланг, и тогда Левенгаупт решил остановить войска, чтобы дать остальным возможность подтянуться. Проезжавший мимо Реншельд сделал ему замечание за задержку. Левенгаупт попытался было объяснить командующему ситуацию с частью отставшей пехоты, на что Реншельд коротко бросил: «Нет, нет, нельзя давать врагу ни минуты!» Батальоны возобновили движение и направились дальше, приближаясь к поперечной линии редутов. Между тем далекарлийцы добрались до следующего редута из продольной линии. Он был тоже недостроен, но пребывал в лучшем состоянии, чем первый. К тому же там имелся больший гарнизон. Далекарлийцы задержались тут дольше, неся большие потери. Все же гарнизон не устоял, и шведы ворвались в укрепление, сея смерть направо и налево. Пока далекарлийцы брали этот редут и добивали его гарнизон, другие части правого фланга неожиданно для себя наскочили на следующий, стоящий в глубине редут, расположенный севернее. Он имел треугольную форму и гарнизон в 500–600 человек. Первым на штурм бросился батальон Нерке-Вермландского полка. Командир быстро выстроил батальон в линию (4 человека в глубину и примерно 150 в ширину). Фронт батальона составлял около 130 метров. Перед каждой ротой расположились барабанщик с горнистом, командир роты и знаменосец. Ротные знамена были красными с двумя перекрещенными стрелами в середине полотнища. Пока первый батальон готовился к штурму редута, второй батальон обогнул редут и присоединился к основным силам пехоты. Наконец послышалась густая барабанная дробь, и солдаты первого батальона бросились на приступ. Батальон молниеносно скатился в ров, преодолевая рогатки, но в это время повернутая к ним сторона редута полыхнула пламенем и окуталась дымом. Дружный ружейный и картечный залпы слились в едином реве. Ров мгновенно заполнился трупами. И вот уже остатки потерявшего строй батальона убегали подальше от этого ада. А в это время на помощь убегавшим неркенцам спешил батальон Енчепингского полка. Батальон в 300 человек – это все, что оставалось от когда-то многочисленного и мощного соединения. Перегруппировавшись, два батальона пошли в атаку вместе. Вот уже опять рядом со рвом замелькали черные треуголки неркенцев и красные карпусы енчепингцев. На этот раз шведам близко подойти не дали. Залп следовал за залпом, и вскоре подступы ко рву оказались завалены изуродованными трупами и агонизирующими телами в синих и серых мундирах.

Пехота Левенгаупта рвалась дальше, отрываясь от батальонов, занятых штурмом продольной линии редутов, выдерживая постоянный артиллерийский и ружейный огонь с российских полевых укреплений. Выйдя к линии поперечных редутов, шведы увидели всю равнину, перегороженную ровными линиями кавалерийских эскадронов. Почти 10 тысяч кавалеристов князя Меншикова ожидали приказа, чтобы обрушиться на шведские батальоны и втоптать их в землю еще на линии редутов.

Бой кентавров

Победитель шведов при Калише, любимец царя Александр Данилович Меншиков был в превосходном настроении. Невзирая на многие отрицательные качества этого казнокрада, у него было одно очевидное достоинство – он был хорошим кавалерийским командиром. Меншиков уже понял, что события развиваются в соответствии с планом Петра, и поджидал вражескую пехоту, чтобы обрушиться на нее всею силой своих эскадронов.

Теоретически пехота может противостоять кавалерии, но для этого она должна быть безупречно выстроена. На данный момент шведский строй был разорван, и к тому же огонь с редутов наносил ей ощутимый урон. С пехотой был лишь небольшой отряд кавалерии, да и тот двигался походной колонной правее основной массы пехоты. Наконец русская конница начала свое поступательное движение, намереваясь выйти пехотной шведской линии во фланг. До шведских кавалеристов донеслись призывные крики. Стало видно, что с пехотой творится что-то неладное – она прекратила движение и начала пятиться назад. Шведские кавалеристы пришпорили лошадей и вылетели на равнину. Пока их командование стягивало свою конницу к поперечной линии редутов, несколько элитарных эскадронов лейб-гвардии Карла XII вступили в неравный бой с драгунами Меншикова. Но узкое пространство, где приходилось разворачиваться шведским эскадронам, не давало возможности выстроить им полную линию для атаки. В бой шведы шли разрозненно, волна за волной, что снижало эффективность атаки. Русские эскадроны, напротив, были монолитно выстроены и могли атаковать всей массой, подавляя противника своим количеством, хотя в целом российская кавалерия была слабее и уступала шведской по всем показателям. Самая большая ее проблема – отсутствие необходимого конского состава. Степные кони, имевшиеся в достатке, были легкими и низкорослыми, поэтому не могли нести большой вес. При столкновении с мощными шведскими конями, в основном голштинской породы, они не выдерживали натиска и «рассыпались» в стороны. Бывали случаи, когда драгун, слезая с коня, валил того на землю. В этом и была основная причина того, почему Петр I не завел тяжелой кавалерии, а формировал лишь драгунские полки, которые при нем были буквально ездящей пехотой. Большинство офицеров у драгун были иностранцами, которые пользовались разными системами обучения и разными уставами, поэтому русские драгуны из-за плохой выучки в бою чаще спешивались, чем устраивали конные атаки. Если же те и проводились, то, как правило, при поддержке казачьей конницы и достаточном численном перевесе. Шведская кавалерия чаще строилась в две шеренги поротно и атаковала единой массой при максимальной плотности строя. Чтобы хоть как-то противостоять ей, русские драгуны шли в атаку поэскадронно, построившись в три и более шеренг, надеясь на количественный фактор. Английский посол при дворе Петра I Чарльз Витворт сообщал в 1707 году: «Не думаю, чтобы они [русские драгуны] способны были в бою взять верх над шведскими кирасирами, которые значительно превосходят их как в конях, так и в вооружении».

Находившийся на российской службе Франсис Вебер писал о российской кавалерии: «Что до кавалерии, то нам на них стыдно глазеть, не то что иностранцам показывать. Кони больны и стары, сабли ржавы, сами хилы и плохо одеты и не знают, как с оружием управляться». Правда, это мнение о русских драгунах начала войны, но в целом оно не устарело и ко времени Полтавской битвы.

Эскадроны наконец столкнулись. Зазвенела сталь, рассекли воздух взмахи палашей и шпаг, упали первые убитые в рубке. Через какое-то время стало видно, что шведские кавалеристы не выдерживают. Они развернули коней и отступили. Только лейб-гвардейцы продержались дольше, но и они вынуждены были повернуть коней. Перестроившись, шведы опять пошли в атаку, но с тем же результатом. Шведская кавалерия подходила колоннами либо вдоль лесных опушек, либо преодолевая пространство вдоль продольной линии редутов. Всадники несли потери как от огня российской пехоты, защищающей редуты, так и от фронтальной стрельбы русской артиллерии, поддерживающей атаки своей конницы. Бой обещал перерасти во всеобщую кавалерийскую схватку вдоль всей поперечной линии редутов.

Ходом боя Меншиков был удовлетворен. Его драгуны, которых поддерживали несколько тысяч казаков и калмыков, держались хорошо. Через час боя Меншиков получил от царя распоряжение отойти от редутов к укрепленному лагерю. Царь рисковать не хотел, однако он не понимал главного: нельзя просто так взять и вывести из боя войска, которые находятся в контакте с противником. Самые лучшие армии несли тяжелейшие поражения, когда начинали отход или даже перестроение во время боя. Для того чтобы оторваться от противника, следует сформировать группу сдерживания, фактически смертников. Этот арьергард должен удерживать противника, пока основные силы не оторвутся на достаточно безопасное расстояние от сил врага. Исключение составляли кавалерийские армии кочевников. Имея прекрасных наездников на быстрых и выносливых лошадях, они могли моментально развернуться и быстро уйти в отрыв от преследователей. Кавалерия Меншикова такими качествами не обладала, разве только казаки да калмыки, находящиеся на его правом фланге. Значит, русская кавалерия должна была показать спину шведам. Шведы, естественно, бросились бы ее догонять. В свою очередь драгуны вынуждены были бы пустить лошадей в карьер, чтобы оторваться. Драгунские же кони, как уже отмечалось, были не скоростные и не выносливые. В итоге отступление перешло бы в повальное бегство с полным истреблением русской кавалерии. Меншиков понимал это, как и то, почему Петр хотел отвести кавалерию к лагерю – чтобы шведская армия приблизилась туда же и попала под огонь его многочисленной артиллерии. Однако, рассудил светлейший, если шведская конница будет висеть на хвосте у русской, то артиллерия не сможет вести огонь по врагу, цель закроет собой русская кавалерия. Да и влетев в лагерь, кавалерия смешает строй защитников и заразит пехоту своим далеко не боевым настроением. Это могло помочь шведам, преследующим кавалерию по пятам, быстро перейти к штурму лагеря. Чего они, собственно, и добивались.

Меншиков отправил царю оптимистическое послание, в котором попытался убедить его изменить план боя. Он мотивировал это тем, что если кавалерия уйдет от редутов, то те не устоят. В конце концов Александр Данилович не только не выполнил рискованного приказа Петра, но и запросил у того помощи. В доказательство же собственных успехов он отправил государю вместе с депешей и несколько трофейных шведских кавалерийских штандартов, только что захваченных в бою.

Однако вскоре картина изменилась. Шведская пехота, пользуясь передышкой, восстановила порядок в своих рядах. Она возобновила наступление и оказала своевременную помощь своей кавалерии. Конница Меншикова, очевидно получив соответствующий приказ, начала понемногу отступать за линию поперечных редутов, отстреливаясь на ходу. Когда после одной из атак лейб-драгуны Карла перестраивали свои ряды, то оказалось, что в их строю находятся шесть русских кавалеристов. Их тут же перебили. Этот конфуз часто объясняют плохой видимостью на поле боя. Клубы дыма, поднятая копытами коней пыль, предрассветная мгла – все это могло привести к ошибке. Однако русские кавалеристы не могли не увидеть, кто скачет рядом с ними. Если мундиры и русских драгун, и шведских кавалеристов были синими, то уж лошади совершенно разными. Скорее всего, уровень подготовки русских драгун оказался довольно низким, и их лошади понесли, а те не смогли справиться с ними. Лошади просто поскакали за ближайшим «табуном» и пристроились к нему.

Все больше шведских кавалерийских частей вступали в бой. Они уже неслись сплошным стальным потоком, ускоряя темп, догоняя отступающих русских кавалеристов. Часть кавалерии Меншикова не выдержала и стала искать спасения в бегстве. Окрыленные шведы принялись энергично их преследовать. Преследователи и не заметили, как оказались в промежутках между редутами, ведь пороховой дым и пыль сильно слепили им глаза, поэтому временами видимость не превышала нескольких метров. Вдруг одновременно вся огневая мощь редутов выплеснулась на шведскую кавалерию. Кося людей и коней, неслась картечь. Пули, пущенные с близкого расстояния во фланг строя, пробивали навылет одного всадника, причем часто убивали и следующего, находящегося за ним. Все промежутки между редутами вскоре были устланы телами павших рейтаров вперемежку с конскими трупами. Но невзирая на огонь, все больше шведских кавалеристов прорывалось за линию редутов и устремлялось в атаку. Организованное отступление русской кавалерии теперь превратилось в повальное бегство. Шведы возликовали и кинулись преследовать отступающих с еще большим пылом. Крайние шведские кавалерийские колонны (семь кавалерийских полков) обошли линию редутов слева, вдоль Будищанского леса и частично пробираясь сквозь него. Они вышли на открытое пространство за редутами почти без потерь. Казалось, авантюрный шведский план таки сработал…