Текст книги "Дневник «Эпик Фейл». Куда это годится?!"

Стефан Пастис
Дневник «Эпик Фейл»: куда это годится?

Stephan Pastis

TIMMY FAILURE, Book 2: Now look what you’ve done

Печатается с разрешения Writers House LLC и литературного агентства Synopsis

© Stephan Pastis, 2013

© Н. Сечкина, перевод на русский язык, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Пролог, который, скорее всего, станет понятен позже

Из всех причин засора водяных труб арктический хищник с избыточным весом – пожалуй, худшая. Умелый сантехник вытащит из вашей трубы ложку, комок волос или кусок мыла, но гораздо сложнее извлечь оттуда нечто вроде ЭТОГО:

ЭТО, как видите, белый медведь.

И сегодня он застрял в немножечко другой трубе. В «Трубе Ужаса».

«Труба Ужаса» представляет собой самую извилистую и скоростную водную горку в мире.

Сегодня, однако, о скорости речи не идёт. Потому что труба засорилась. Охочим до катаний белым медведем, слишком толстым для таких аттракционов.

Но кто-то пустил его на эту горку. За взятку, конечно.

Не добившись своего обычным путём, белый медведь включает обаяние. Если чары не срабатывают, хищник идёт на обман. Если же и обмануть не выходит, белый медведь достаёт из кармана толстую пачку долларов и заговорщически подмигивает.

Ибо так устроен наш мир.

Ну а потом происходит вот что:

И если вы – детектив мирового уровня, который в силу обстоятельств буквально привязан к этому медведю и у которого нет иного выбора, кроме как вслед за медведем съезжать по трубе, значит, у вас проблема.

Очень серьёзная проблема. И она вот-вот накроет вас с головой.

Потому что сзади уже несётся поток воды.

А когда мощный зад арктического хищника выполняет роль затычки, потоку деваться некуда – только обратно вверх.

Туда, где я.

Я в водяной ловушке.

И что-то меня это не радует.

Глава 1. Трудно жить без головы

Карл Кобалински – не самый большой умник на свете. Но попробуйте сказать это тётеньке в клетчатом жилете.

– «Музей мировых рекордов Мори» закрывается, – сообщает она. – Иди домой.

– Нет, вы только посмотрите! – восклицаю я. – Это же возмутительно!

– Ты о чём?

– Об этом. – Я показываю на статую.

– Послушай, мальчик, за восемь долларов в час я лишь слежу, чтобы посетители музея ничего не сломали. Если тебя не устраивают экспонаты, это не ко мне.

– Да, не устраивают. Враньё, сплошное враньё! Все знают, кто самый умный человек в мире.

– Ну и замечательно, – бормочет смотрительница, устало потирая виски.

– Это я.

– Молодчина, – кивает она и одной рукой подталкивает меня к выходу. – А сейчас я покажу самому умному человеку в мире принцип работы дверей.

Внезапно мне хочется козырнуть именем. Раскрыть, что я – не абы кто:

Эта фамилия настолько известна, что музейная смотрительница тут же узнает меня – основателя, президента и генерального директора лучшего детективного агентства в городе, если не во всём штате. А то и в целой стране.

Нет, не буду давить авторитетом. Действовать надо изящнее.

Я карабкаюсь на статую Карла Кобалински и пытаюсь сорвать табличку.

– Эй, ты что творишь? – вопит смотрительница.

– Спасаю репутацию вашего заведения!

Однако выполнить эту благородную миссию мне не удаётся.

Причина проста: дотянуться до таблички можно только в прыжке, а я почти в трёх метрах от земли.

Поэтому я совершаю поступок, додуматься до которого способен лишь самый большой умник на свете.

Я прыгаю.

Заодно выясняю, что умом Карл, может, и крепок, а вот про шею статуи того же не скажешь. Как только я прыгаю, шея с хрустом ломается, и мы вместе с сильно переоценённым черепом Карла Кобалински летим вверх тормашками.

И приземляемся на пол, где я вновь слышу хруст. На этот раз – в собственной ноге.

Смотрительница музея склоняется надо мной, а я отпускаю единственно уместное в данных обстоятельствах замечание:

– Поглядите, что вы наделали. Ну, и куда это годится?!

Глава 2. Гипс мешает развернуться

Когда лежишь в кровати с переломом правой ноги, выбор невелик: либо хныкать, либо писать мемуары.

Тимми Фейл не хнычет, так что вот вам мои мемуары:

Я родился на свет.

Достиг величия.

Стал основателем империи.

Свою империю я основал, несмотря на множество препятствий. А именно:

Препятствие № 1:

Моя мама. В целом она довольно милая, но не лишена недостатков.

Например, заставляет меня посещать это учреждение:

Я считаю, школа – для тех, кто в ней нуждается. А для достигших величия – это лишь досадная помеха, отнимающая время и силы.

Далее, препятствие № 2:

Препятствие носит имя Эпик. Это белый медведь весом в семьсот килограммов.

Он вырос в Арктике, но его родной дом растаял под солнцем, точно кубик льда. Поэтому Эпик проделал путь в три с лишним тысячи миль до моего дома. И я взял его на работу.

В первые полгода он был самым надёжным и ответственным белым медведем из всех, кого я нанимал. А потом проявил свою истинную натуру.

Его предательство так глубоко ранило меня, что я даже говорить об этом не хочу. Замечу одно:

Если в первые шесть месяцев ваш белый медведь трудится с повышенным усердием, имейте в виду: ЭТО УЛОВКА.

НЕ делайте его партнёром в своём детективном агентстве.

НЕ соглашайтесь сменить название агентства с «Фейл, Инк.» на «Эпик Фейл, Инк.».

Ну, и, раз уж я раздаю предостережения, НЕ берите пример с Препятствия № 3.

Препятствие № 3 зовут Ролло Тукас. Он мой лучший друг. И ещё он зануда. Потому что думает только о своих оценках. А значит, более подробного описания не заслуживает.

На странице мемуаров, которую я мог бы посвятить Ролло, будет красоваться мой портрет.

Глава 3. Как по маслу

Если вы – один из самых известных в мире сыщиков, логично, что и дела вам достаются громкие.

То, о котором сегодня утром меня извещает звонок Тиммифона, настолько громкое, что громче не бывает.

Звонит мой одноклассник, Нунцио Бенедичи.

У него пропало нечто ценное.

– Я потерял Ложечку-Пригожечку, – сообщает Нунцио.

– Без паники. Буду через двадцать. – И не обязательно минут. Вполне возможно, через двадцать часов.

Всё из-за этой штуки, которую нацепили мне на ногу две недели назад.

Быстро передвигаться я пока не могу. Я справлялся бы гораздо легче, будь у меня Фейломобиль.

Фейломобилем я именовал мамин гироскутер. Но мама его продала.

Тогда я соорудил Эпикмобиль.

Эпикмобиль представлял собой дорожный состав из прицепа и моего делового партнёра. Но мама продала и его (прицеп, не партнёра).

Так что теперь мой бизнес-партнёр просто тащит меня по улицам на верёвке.

Думаете, передвигаться таким образом сложно? А вот и нет. Потому что я намазываюсь толстым слоем масла.

В общем, это называется Масломобиль.

Глава 4. Вени, види, вичи Бенедичи (Пришёл, увидел… Нунцио Бенедичи!)

Вы не знакомы с Нунцио Бенедичи? Это парень из моего класса, который умеет набивать ноздри обрезками ластиков.

А Ложечка-Пригожечка – это любимая ложка, которой он ест яблочное пюре.

Не спрашивайте, почему у этой ложки собачья голова. Я не в курсе. И спрашивать не намерен.

Ибо с опытом к детективу приходит мудрость. И мудрость эта заключается в том, что у клиентов свои тайны, одна постыднее другой.

Поэтому, прибыв на место, я придерживаюсь стандартной процедуры.

– Расследование займёт три месяца. Возможно, потребуется слетать за границу, – информирую я клиента.

– Слетать? За границу? – вытаращивает глаза Нунцио.

Ох, эти бестолковые клиенты! Настоящее проклятие любого сыщика.

– Уголовный кодекс, статья 101. Хищение ложек, чувак. Первым делом украденную ложку переправляют в другую страну.

– Я не знал… – растерянно произносит Нунцио.

– Ты многого не знаешь. Потому и платишь мне за работу.

– Сколько с меня?

– Четыре доллара в день плюс издержки.

– Издержки? – Нунцио лезет в карман за мелочью и в этот момент чихает.

На меня обрушивается град из обрезков ластиков.

– Расходы на химчистку шарфика, – поясняю я. – Это во-первых.

Глава 5. Ясно, отчего птица в клетке не поёт

Обрезки ластиков – не единственная угроза в моей жизни на сегодняшний день. Есть ещё двоюродная бабушка. Правда, родством с ней я бы гордиться не стал. Потому что она привязала к тапкам ролики и на полном ходу врезалась в клетку с попугаем.

Теперь моя двоюродная бабушка лежит на полу без сознания.

Конечно, я бы помог, но такое повторяется второй раз за день. И четвёртый – за неделю. Я точно говорю, потому что мы с ней живём вместе.

Пожалуй, тут нужно пояснить.

Я, мама и белый медведь раньше снимали квартиру, но мама потеряла работу. Поэтому нам пришлось переехать к маминой тёте Дуршлаг.

Дуршлаг – это такая штука, чтобы отбрасывать макароны.

Не знаю, почему двоюродную бабушку так зовут. Может, из-за того, что в голове у неё дырки, через которые клетки мозга покидают черепную коробку.

Точно знаю одно: раньше у неё был муж, мамин дядя Густав.

Но потом дядя Густав умер. Вероятно, чтобы оказаться подальше от тёти Дуршлаг.

Дядя Густав был богат и после смерти оставил маминой тётке здоровенный особняк в городке Санта-Маринара, где здоровенные особняки просто кишмя кишат.

Любой тёте этого хватило бы с лихвой. Но только не тёте Дуршлаг.

Тётя Дуршлаг полагает, что ещё не внесла достаточный вклад в развитие цивилизации.

Своим вкладом в развитие цивилизации она считает это:

Бум-бум-ролики – это две пары колёсиков, которые вы привязываете к обуви.

Это совсем не то что роликовые коньки.

Тётя Дуршлаг целый вечер готова объяснять, что в роликовых коньках колёсики заранее прикреплены к ботинкам.

А в бум-бум-роликах – нет.

По всей видимости, это различие слишком тонкое, так как абсолютно все магазины спортивных товаров отказываются выпускать в продажу это опасное приспособление и не желают общаться с тётей по телефону.

Вот если бы и я мог отделаться от неё с той же лёгкостью! Увы, не могу. Мне остаётся лишь радоваться некоторым плюсам проживания в особняке.

К примеру, головной офис моего детективного агентства теперь размещается в самом просторном помещении за всю историю своего существования: на застеклённой тётиной террасе.

Там просторно. Оттуда открывается прекрасный вид. К тому же стекло обеспечивает хорошую защиту.

От ветра.

От злых пчёл.

А также от регулярно летающей двоюродной бабули.

Глава 6. Эпопея Ролло и ложки

Несмотря на полёты престарелых тётушек, расследование дела Бенедичи не ждёт.

Я вновь прихожу к Нунцио и провожу линейку опознания – выстраиваю подозреваемых в ряд.

– Стой и не шевелись, – приказываю я Ролло Тукасу. – Это стандартная полицейская процедура.

– Мне нужно писать сочинение по книге, – жалобно говорит Ролло.

– И не разговаривай, – обрываю его я. – Разговоры отвлекают.

Затем я поворачиваюсь к Нунцио.

– Итак, Нунцио, скажите: тот ли перед вами человек, который на ваших глазах похитил у вас любимую ложку, иначе именуемую Ложечкой-Пригожечкой?

– Ролло, что ли? Нет, конечно, – отвечает Нунцио. – Он только и делает, что зубрит.

Я вношу в служебный блокнот пометку:

И вновь обращаюсь к Нунцио:

– Значит, если я правильно понял, вы считаете, что Ложечку-Пригожечку похитил Ролло?

– Этого я не говорил, – возражает Нунцио.

– Жаль, – вздыхаю я. – Только его мне и удалось сюда затащить.

– Ну, всё уже? – подаёт голос Ролло. – Я пошёл домой.

– Куда это годится? – сердито рявкаю я. – Ты запугал свидетеля!

– Мне вовсе не страшно, – говорит Нунцио.

– Ладно, – говорю я, – у нас есть и другие подозреваемые.

Только на самом деле их нет.

Поэтому я хватаю первого, кто попадается под руку, и ставлю его перед Нунцио для опознания.

– Вы узнаёте преступника, похитившего вашу любимую ложку?

– Говорю же, никого я не видел, – упорствует Нунцио.

– Вот и хорошо, – говорю я. – Дело значительно усложнится, если я буду вынужден арестовать собственного бизнес-партнёра. – Сколько можно повторять! – Нунцио уже злится. – Мне известно только то, что Ложечка-Пригожечка пропала.

– Тише, тише, не переживай ты так, – успокаиваю его я.

– Я и не переживаю. Это ты залил мне весь прикроватный коврик потом.

Я разражаюсь уверенным смехом.

– Генеральный директор лучшего в стране детективного агентства не потеет, Нунцио.

– Тогда как это называется? – Он показывает пальцем на мой лоб.

– Масло, – объясняю я. – Масло, и ничего, кроме масла.

Глава 7. Полёт из гнезда кукушки

Даже такому умному и смекалистому профессионалу, как я, на расследование кражи со взломом необходимо время. Однако дело о Ложечке-Пригожечке придётся отложить.

По причине появления нового отвлекающего фактора.

Это тётин попугай-неразлучник Боб по кличке Торпеда.

Считается, что своё прозвище Боб получил за привычку вылетать из часто подвергаемой ударам клетки и бомбить с пикирования случайные цели, проявляя при этом агрессивность, характерную разве что для военных действий.

И сейчас его клетка пустует.

– Ох, Тимми, мне некогда ловить эту чёртову птицу. У меня через десять минут собеседование.

– Скажи тёте, пусть сама бегает за своим попугаем, – советую я. – Это ведь она постоянно врезается в клетку.

– И как прикажешь с ней разговаривать? – Мама показывает на тётю Дуршлаг, разлёгшуюся на полу в отключке.

– Может, ты этим займёшься?

Я бы и рад, но в это мгновение срабатывает сигнал аварийного оповещения.

Аварийная сигнализация модели «Эпик Фейл» – это высокотехнологичная система, разработанная в лабораториях агентства «Эпик Фейл Инк.» в целях своевременного оповещения сотрудников о неминуемой опасности.

Система включает в себя три пакета для завтрака.

Комплект пакетов (так называемый Пакет привилегий) вручается каждому сотруднику агентства после успешного прохождения курса базовой подготовки.

Способ применения аварийной сигнализации в случае непосредственной угрозы технически сложен и официально запатентован. Постараюсь изложить в общих чертах:

Сотрудник наполняет пакет воздухом.

Сотрудник с силой бьёт по пакету обеими руками.

Впрочем, не углубляйтесь в технические подробности. Главное в следующем:

Сотрудник имеет право активировать систему лишь в двух ситуациях, угрожающих его жизни:

1. Конец света;

2. Появление Трусни.

ТРУСНЯ расшифровывается так:

Т – Тотальная

Р – Разрушительница,

У – Уничтожающая

С – Свет (и добро),

Н – Необычайной

Я – Ядовитости

Трусня причиняет мне столько же неудобств, сколько другое известное явление, связанное с упомянутым предметом нижнего белья:

В длинном и мрачном прошлом Трусня скрывалась под множеством имён (среди них Чудовище, Исчадие Зла, Бензопила и др.), но я не буду перечислять их все. И вообще, это – закрытая тема. Точка.

Заслышав звуки аварийного оповещения, я понимаю, что сигнал опасности может издавать только один сотрудник – мой деловой партнёр. Где бы он ни был, в эту минуту над ним нависла смертельная угроза.

Я неуклюже ковыляю к месту, откуда исходит сигнал.

Вдоль длинного коридора. Вверх по лестнице. Через сводчатый дверной проём в кабинет дедушки Густава.

И там я вижу этого чувака:

Который прячется от этого чувака (справа):

А это означает, что этот чувак…

…лишился своего Пакета привилегий.

Глава 8. Когда луна поражает твой взор

Мистер Дженкинс делает объявление.

Мистер Дженкинс – мой учитель.

Но я его не слушаю. Потому что занят – приматываю Ролло Тукаса к парте скотчем.

– Ну, зачем ты это делаешь? – ноет Ролло. – Я хочу послушать учителя. Это интересно.

– В школе не бывает ничего интересного, – отвечаю я, приматывая к парте свободную руку приятеля.

– Он объявляет какой-то конкурс!

– А я готовлю научный проект. И название придумал: «Наша дружелюбная Вселенная».

– Можно мне уже послушать?

– Так, слушай меня, – строго говорю я. – Ты – Солнце, то есть неподвижный объект. Для этого и нужен скотч.

– Отлично, только он уже назвал сроки проведения, а я из-за тебя всё прослушал!

– А я буду Землёй, которая вращается вокруг Солнца по орбите. Правда, со сломанной ногой вращаться мне будет трудновато.

Хромая, я обхожу вокруг Ролло – демонстрирую движение по орбите.

Ролло опять недоволен:

– Ты мне всё загораживаешь!

– Не против, если я выкрашу тебя в оранжевый цвет?

– В какой-какой цвет?

– Я тоже хочу с вами играть, – слышится писклявый девчачий голос.

Это Молли Москинс. Она всегда всё портит.

Почему? Потому что вечно улыбается и пахнет мандаринами. В придачу один зрачок у неё больше другого, и она совершенно не уважает чужое личное пространство.

– Не мешай нам, Молли Москинс. Я на пороге открытия, достойного Нобелевской премии.

Молли будто и не слышит. Так и вьётся вокруг меня.

– Это ещё что? – возмущаюсь я.

– Я – Луна, – радостно сообщает она. – Я вращаюсь вокруг тебя, пока ты вращаешься вокруг Ролло.

– Может, вы оба всё-таки помолчите? – просит Ролло.

– Чепуха! – фыркаю я. – Во-первых, у тебя в руке коробка для завтраков. Луна не носит с собой коробку для завтраков!

Я продолжаю ковылять вокруг Ролло и одновременно пытаюсь отпихнуть Молли Москинс.

– Мне нравится моя коробочка для завтраков! – восклицает Луна, вальсируя вокруг меня.

– У меня голова кружится! – жалобно сообщает Ролло.

Молли Москинс теперь двигается с закрытыми глазами и повизгивает от счастья.

– Уи-и-и-и-и-и-и-и-и!

– Меня сейчас стошнит, – предупреждает Ролло.

– Эй, вы трое! Что это за балаган? – строго прикрикивает мистер Дженкинс.

Луна, испуганная его резким возгласом, слетает с орбиты и врезается в Солнце. Солнце падает на Землю. Земля впечатывается в шкаф с учебным инвентарём.

Вселенная коллапсирует.

– Ну что, довольны? – обращаюсь я к мистеру Дженкинсу. – Вы только что отбили охоту к знаниям у троих детей, интересовавшихся наукой!

Глава 9. Отставка, оскорбления и медведи. Боже мой!

– Поднимите руки все, кто за то, чтобы исключить медведя из Совета директоров.

Я поднимаю руку.

Эпик – не поднимает (лапу).

Мы в оппозиции друг к другу.

Вот так всегда и происходят заседания Совета директоров агентства «Эпик Фейл, Инк.».

Разница лишь в том, что сегодня мы собрались в огромном помещении. То есть в столовой моей двоюродной бабушки.

– Ты лентяй и обжора. И боишься маленьких птичек, – говорю я.

Наши собрания в конце концов неизменно сводятся к переходу на личности.

Эпик откидывается на спинку стула – хочет мне возразить. Но стул под ним ломается.

– Сколько раз я говорил тебе не опираться на спинку! Никакой стул не выдержит твоего веса!

Из кухни является мама. Без стука.

– Это всё медведь виноват, – говорю я.

– Тётя разрешила тебе здесь играть?

– А кто играет? у нас тут заседание Совета директоров. И если ты снова помешаешь, мне придётся просить охрану вывести тебя за дверь.

Под охраной я имею в виду Эпика. Эпик широко зевает.

– Тимми, почему ты не показал мне это? – Мама протягивает листок бумаги.

– Понятия не имею, о чём ты. Но раз уж прерываешь заседание, скажи хотя бы: «Вопрос процедурного характера».

– Ладно. Вопрос процедурного характера. Это листовка с объявлением из школы. Лежала у тебя в рюкзаке.

– Вы роетесь в чужих документах, мэм? Где же ваше чувство приличия?

– В объявлении говорится о конкурсе на звание лучшего сыщика. Тебе стоило бы поучаствовать.

Я выхватываю листок из маминых рук.

– Это глупая шутка? – интересуюсь я.

– Тимми, это состязание. Звучит заманчиво.

– Заманчиво? Да это оскорбление в мой адрес! Все и так знают, кто лучший сыщик на свете.

– Никто тебя не оскорбляет, Тимми, это всего лишь игра.

– И вовсе не игра, мама. Это просто плевок в меня и моё агентство. Удар по моему мировому престижу.

– О господи, лучше бы я тебе не показывала эту бумажку.

Качая головой, мама покидает зал заседаний.

Эпик её провожает. Ненасытная зверюга провожает любого, кто направляется на кухню.

– Это оскорбление не останется без ответа, – заявляю я Совету директоров. – Тимми Фейла вокруг пальца не обведёшь! Кто за – поднимите руки.

Но в зале пусто, и моё предложение некому поддержать.

– Принято единогласно, – постановляю я.

Глав 10. Тимми против Красного Барона[1]1
  Красный Барон – прозвище германского лётчика-истребителя Манфреда фон Рихтгофена, лучшего аса Первой мировой войны, на счету которого было восемьдесят сбитых самолётов противника. Прозвище Красный Барон фон Рихтгофен получил после того, как выкрасил фюзеляж своего самолета в ярко-красный цвет, а также в силу принадлежности к дворянскому сословию.


[Закрыть]

Офис директора Скримшо – серьёзное место. Поэтому и шапку я надел серьёзную.

– Ну, что тебе сказать, Тимми, – разводит руками директор. – Это состязание, конкурс. Никто над тобой не насмехается.

Я ничего не слышу. Потому что к шапке прилагается биплан и он летает вокруг моей головы.

– Говорите громче, – прошу я. – Мотор сильно рокочет.

– Это состязание! – кричит директор. – Никто над тобой не насмехается!

Биплан удаляется в область затылка.

– Всё, можете убавить громкость, – говорю я.

– Тимми, у меня масса дел. Хочешь участвовать в соревновании – записывайся. Заявки регистрируют в этом кабинете в пятницу. Мэрилин, мой секретарь, сообщит тебе точное время.

– Глупости, – обрубаю директора я. – До пятницы ещё три дня. Я могу решить вашу задачку прямо сейчас.

– Задачка, как ты её называешь, не моя. Соревноваться придётся с ребятами из всех школ района. Победит тот, кто представит самое обоснованное и красивое решение.

– Жаль остальных, – замечаю я. – Они хоть в курсе, что будут тягаться с профессионалом?

– Не знаю, Тимми, что они знают, а чего – не знают. – Директор Скримшо надевает пиджак. – А сейчас беги. Скоро начинается педсовет.

– Можно вопрос?

Директор тормозит в дверях.

– Побыстрее, пожалуйста.

– Нам обоим известно, что я, будучи звездой сыска, значительно поднял престиж вашего мероприятия. Спрашивается, в чём мой интерес?

– О боже, – взвывает директор. – Так, мне пора. Мэрилин, проследите, чтобы мальчик покинул мой кабинет.

Входит секретарша. На лице у неё милая улыбка.

– Тимми, неужели тебе мало денежного приза? – невинно спрашивает Мэрилин.

– О чём это вы?

– Извини, не удержалась и подслушала вашу беседу. Победителю полагается денежное вознаграждение.

– Лучший детектив получит деньги?

– Точно.

– И сколько?

– Пятьсот долларов.

– Пять сотен? Да это же целое состояние!

– Ну, не то чтобы состояние. Но тоже неплохо.

– Агентство расширит всемирную сеть! я открою филиал в Перу!

– Приятно видеть такой энтузиазм.

– При чём тут энтузиазм? Речь о создании целой империи!

– Ясно, – кивает Мэрилин.

– Во главе которой будет стоять Тимми Фейл!

– Вот и славно.

– Ибо Тимми Фейла не проведёшь! – с жаром восклицаю я.

На это Мэрилин что-то отвечает – бла-бла-бла, – но я этого уже не слышу. Потому что биплан возвращается.