Электронная библиотека » Стивен Кинг » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Мешок с костями"


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 13:51


Автор книги: Стивен Кинг


Жанр: Зарубежное фэнтези, Зарубежная литература


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Стивен Кинг
Мешок с костями

Посвящается Наоми.

По-прежнему


От автора

В определенной степени в романе затронуты юридические аспекты законодательства штата Мэн, касающиеся детской опеки. В этих вопросах я обращался за помощью к моему другу Уоррену Салверу, превосходному адвокату. Уоррен терпеливо разъяснял мне все юридические тонкости, а по ходу дела рассказал о старинном устройстве, называемом стеномаской, которое я незамедлительно использовал уже для своих целей. Если в тексте романа внимательный читатель найдет какие-то ошибки по юридической процедуре, вините меня, а не моего советника. Уоррен также просил меня, правда, не слишком настойчиво, ввести в состав персонажей «хорошего» адвоката. Отмечу, я сделал все, что мог.

Благодарю также моего сына Оуэна, который оказал мне неоценимую помощь в Вудстоке, штат Нью-Йорк, и моего друга Ридли Пирсона, который помогал мне в Кетчуме, штат Айдахо. Выражаю благодарность Пэм Дорман за добрые слова, высказанные после прочтения первого варианта романа. Спасибо Чаку Верриллу за великолепную редактуру. Тебе я особо признателен, Чак. Благодарю Сюзан Молдоу, Нэта Грехэма, Джека Романоса и Кэролайн Райди из издательства «Скрибнер» за заботу и поддержку. И разумеется, огромное спасибо Тэбби, которая находилась рядом со мной, как бы ни было трудно. Я люблю тебя, цыпленок.

Стивен Кинг

Да, Бартлеби, оставайся за своей ширмой, думал я, более я не буду наказывать тебя; ты безвреден и бесшумен, как и любой из этих старых стульев; короче, своим присутствием ты не нарушаешь моего уединения.

Герман Мелвилл, «Бартлеби»


Прошлой ночью мне снилось, что я вернулась в Мэндерли… А стоя там, притихшая, испуганная, могла поклясться, что дом этот – не пустая оболочка, что он живет и дышит, как встарь.

Дафна Дюморье, «Ребекка»


Марс – это рай.

Рэй Брэдбери


Глава 1

Одним очень жарким августовским днем 1994 года моя жена сказала, что ей надо съездить в Дерри: врач выписал ей рецепт, по которому она могла купить в «Райт эйд»[1]1
  Сеть недорогих аптечных магазинов, принадлежащих одноименной корпорации. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]
ингалятор, а то совсем насморк замучил. Насколько я понимаю, теперь эти баллончики продаются совершенно свободно. Я уже выполнил дневную норму, отбарабанил положенное количество страниц, а потому предложил подвезти ее. Она с благодарностью отказалась, мотивировав свое решение тем, что потом хотела заскочить за рыбным филе в супермаркет. Одним выстрелом убить двух зайцев, и все такое. Она послала мне воздушный поцелуй и отбыла. В следующий раз я увидел ее на экране монитора. Так нынче в Дерри опознают мертвых. Не ведут тебя подземным, выложенным зеленой плиткой коридором, под потолком которого горят флуоресцентные лампы-трубки, не выкатывают обнаженное тело. Ты просто заходишь в комнатку с табличкой ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН, смотришь на экран монитора и говоришь, да или нет.

«Райт эйд» и «Шопуэлл» отделяет от нашего дома чуть меньше мили. Там расположен торговый центр местного значения, где еще есть видеосалон, букинистический магазин НЕСИ СЛОВО БЛИЖНЕМУ (у них, кстати, неплохо распродаются мои старые книги, выпущенные в карманном формате), «Рэдио-шэк»[2]2
  Сеть магазинов, специализирующихся на продаже бытовой электроники и товаров для радиолюбителей.


[Закрыть]
и фотомастерская. Находится торговый центр на Ап-Майл Хилл, на пересечении Уичхэм– и Джексон-стрит.

Она припарковала автомобиль перед «Блокбастер видео»[3]3
  Крупнейшая в стране сеть видеосалонов, принадлежащая компании «Блокбастер энтертейнмент».


[Закрыть]
, прошла в аптечный магазин, у аптекаря[4]4
  В аптечном магазине непосредственно аптека занимает один-два прилавка.


[Закрыть]
, мистера Джоя Уайзера (тогда он работал в Дерри, а теперь перебрался в «Райт эйд» в Бангоре), получила по рецепту ингалятор. Уже на кассе прикупила маленького шоколадного мышонка с начинкой из маршмэллоу[5]5
  Разновидность суфле.


[Закрыть]
. Я нашел мышонка позже, в ее сумочке. Развернул и съел, сидя у кухонного стола, куда вывалил содержимое ее красной сумки, которую она обычно носила на плече. Все равно что принял причастие. А когда во рту и горле остался только привкус шоколада, у меня из глаз хлынули слезы. Я сидел, склонившись над ее салфетками, косметикой, ключами, и плакал, закрыв лицо руками. Как ребенок.

Ингалятор лежал в белом фирменном пакете «Райт-эйд». Он стоил двенадцать долларов и восемнадцать центов. В пакете лежала еще одна покупка, стоимостью двадцать два доллара и пятьдесят центов. Я долго смотрел на эту покупку, видел ее, но не понимал, каким образом она могла попасть в пакет «Райт-эйд». Меня удивила эта покупка, более того, потрясла, но мысль о том, что Джоанна Арлен Нунэн могла вести другую жизнь, о которой я ничего не знал, не пришла мне в голову. Во всяком случае, в тот момент.


Расплатившись, Джо направилась к двери, вышла в яркий солнечный день, сменила обычные очки на солнцезащитные, как рекомендовал ей врач, и едва выступила из-под навеса (здесь я, возможно, что-то и выдумываю, это профессиональное, знаете ли, но совсем чуть-чуть, невелика разница, сколько шагов отделяло ее от аптеки, два, три или четыре), как раздался препротивнейший скрип намертво схваченных тормозами колес по асфальту. Звук этот означал, что столкновение или уже произошло, или до контакта металл-металл оставались доли секунды.

На этот раз столкновение таки произошло, авария типичная для этого Х-образного перекрестка. Не проходило и недели, чтобы на нем не «поцеловались» машины. «Тойота» модели 1989 года выезжала со стоянки торгового центра, поворачивая налево, на Джексон-стрит. За рулем сидела миссис Эстер Эстерлинг, проживающая в Барреттс-Орчардсе. Ехала она с подругой, миссис Ирен Дорси, также из Барреттс-Орчардса. Последняя заглядывала в видеосалон, но не смогла подобрать ничего интересного. Сплошное насилие, пожаловалась она Эстер. Обе женщины давно уже овдовели.

Эстер не могла не заметить оранжевый грузовичок департамента общественных работ, хотя заявила, что в глаза его не видела, и полиции, и репортерам, и мне, когда я беседовал с ней два месяца спустя. Я более чем уверен, что она просто не посмотрела по сторонам, выезжая со стоянки. Как, бывало, говаривала моя мать, тоже вдова: «У стариков две наиболее распространенные болезни: артрит и забывчивость. Их вины в этом нет никакой».

За рулем грузовичка, принадлежащего департаменту общественных работ, сидел Уильям Фрейкер из Олд-Кейпа. Незадолго до дня смерти моей жены ему исполнилось тридцать восемь лет, ехал он без рубашки, мечтая о холодном душе и холодном пиве. А может, наоборот, о холодном пиве и холодном душе. Он и еще трое мужчин восемь часов лопатили асфальт на Харрис-авеню, неподалеку от аэропорта. Жаркая работа в жаркий день, и Билл Фрейкер признал, что ехал он чуть быстрее положенного, может, со скоростью сорок миль в час, хотя на знаке ограничения скорости стояла цифра тридцать. Ему не терпелось добраться до гаража, сдать грузовичок и сесть за руль собственного «F-150», оборудованного кондиционером. Опять же тормозная система грузовичка, пусть прошедшего техосмотр, оставляла желать лучшего. Фрейкер ударил по тормозам, как только увидел «тойоту», выруливающую прямо перед ним на основную дорогу (ударил и по клаксону), но быстрота его реакции уже ничего не могла изменить. Он услышал скрип шин грузовичка и «тойоты»: Эстер наконец-то заметила нависшую над ней опасность, и в самое последнее мгновение Фрейкер увидел ее лицо.

– Пожалуй, для меня это самое ужасное воспоминание, – признался он мне, когда мы сидели на его крыльце и пили пиво. Уже в октябре, солнце еще согревало лица, но мы оба надели свитера. – Вы же знаете, как высоко расположено сиденье на этой модели грузовиков?

Я кивнул.

– Так вот, она подняла голову, вытаращившись на меня, и солнце било ей прямо в лицо. Я еще отметил, какая же она старая. Помнится, подумал: «Господи, если я не смогу остановиться, она сейчас разобьется, как фарфоровая статуэтка». Но на самом деле старики куда крепче молодых. Тут они многим могут дать фору. Посмотрите, как все обернулось. Обе старушки до сих пор живы, а ваша жена…

Тут он замолчал, густо покраснев, словно мальчуган на школьном дворе, которого осмеяли девчонки, увидев, что у него не застегнута ширинка. Комичное, конечно, зрелище, но я не позволил себе даже улыбнуться, чтобы окончательно не смущать его.

– Мистер Нунэн, извините, пожалуйста. Язык у меня ну просто без костей.

– Все нормально, – заверил я его. – Во всяком случае, худшее я уже пережил. – В этом я, конечно, солгал, но зато мы вернулись к интересующей меня теме.

– Короче, мы столкнулись. Заскрежетало железо – прогнулась дверца со стороны водителя «тойоты», зазвенело разбитое стекло. Меня швырнуло на рулевое колесо с такой силой, что я потом с неделю не мог глубоко вдохнуть. И здесь образовался здоровенный синяк. – Он указал на грудь пониже ключицы. – Крепко приложился головой к ветровому стеклу, но оно не разбилось, а я отделался лишь шишкой. Кровь не потекла, даже голова не болела. Моя жена говорит, все потому, что у меня очень крепкий череп. Я увидел, что женщину, сидевшую за рулем «тойоты», бросило в зазор между передними сиденьями. Когда наши автомобили наконец остановились, сцепившись посреди мостовой, я вылез из кабины посмотреть, сильно ли досталось старушкам. Честно говоря, я думал, что они обе уже мертвы. Но они не только не умерли, но даже не потеряли сознание, хотя миссис Эстерлинг сломала три ребра и вывихнула бедро. Миссис Дорси – она сидела на пассажирском сиденье, а удар пришелся на водительскую половину – отделалась легким сотрясением мозга: ее ударило головой о боковое стекло.

Моя жена, Джоанна Арлен, родом из города Морлена, штат Массачусетс, лицезрела все это, стоя у аптеки. Сумка висела у нее на плече, пакет с покупками она держала в руке. Как и Билл Фрейкер она, должно быть, подумала, что сидящие в «тойоте» погибли или получили серьезные увечья. В застывшем жарком воздухе скрежет столкновения прогремел, как выстрел из гаубицы. Да еще зазвенело бьющееся стекло. Автомобили застыли посреди Джексон-стрит. Грязный оранжевый грузовичок навис над светло-синей «тойотой», как воинственный родитель над проштрафившимся ребенком.

Джоанна побежала через автостоянку к шоссе. Как и многие другие. Одна из них, мисс Джилл Данбэрри, в момент столкновения разглядывала витрины «Рэдио-шэка». Вроде бы она помнила, как пробегала мимо Джоанны. Во всяком случае, в голове у нее отложилось, что она пробегала мимо женщины в желтых слаксах. К тому времени миссис Эстерлинг уже кричала, что ей очень больно, им обеим очень больно, и когда же, наконец, помогут ей и ее подруге Ирен.

Пробежав полстоянки, моя жена упала неподалеку от газетных автоматов. Сумка осталась у нее на плече, а пакет выскользнул из руки и из него наполовину вывалился ингалятор. Вторая покупка так и осталась в пакете.

Никто не заметил женщину, лежащую на асфальте рядом с газетными автоматами. В центре внимания, естественно, оказались столкнувшиеся автомобили, кричащие женщины, лужа вытекшей из радиатора грузовичка смеси воды и антифриза («Это бензин! – крикнул приемщик фотолаборатории всем, кто хотел его слушать. – Это бензин! Будьте осторожны, друзья, как бы он не взорвался!»). Я полагаю, один или двое спешащих на помощь старушкам даже перепрыгнули через мою жену, полагая, что та просто лишилась чувств. Учитывая, что в тот день температура на солнцепеке зашкалила за сорок, нельзя счесть подобное предположение алогичным.

Десятка два прохожих уже столпились на месте аварии, еще с десяток спешили от Стофорд-Парк, где проходил бейсбольный матч. Как я представляю себе, в эти минуты говорились все те слова, которые обычно произносятся в подобных ситуациях. Все суетились. Кто-то просунул руку сквозь разбитое стекло водительской дверцы, чтобы ободряюще пожать дрожащую старческую руку Эстер. Люди тут же расступились перед Джоем Уайзером: белый халат стал для него волшебным пропуском. Издалека донесся, нарастая с каждой секундой, вой сирены «скорой помощи».

Все это время моя жена лежала незамеченной на автостоянке, с сумкой через плечо (в которой так и остался нераспечатанным шоколадный мышонок с начинкой из маршмэллоу) и белым пакетом, отлетевшим на несколько дюймов от ее вытянутой руки. Обратил на нее внимание Джой Уайзер, спешивший в аптечный магазин, чтобы сделать компресс на голову Ирен Дорси. Он узнал мою жену, хотя та и лежала лицом вниз. Узнал по рыжеватым волосам, белой блузе и желтым слаксам. Узнал, потому что не прошло и четверти часа, как он обслужил ее.

– Миссис Нунэн? – позвал он, напрочь забыв о компрессе для пребывавшей в шоке, но явно избежавшей серьезной травмы Ирен Дорси. – Миссис Нунэн, с вами все в порядке? – Он уже знал (я более чем уверен, что знал, но, возможно, я и ошибаюсь), что положительного ответа ему не услышать.

Он перевернул ее на спину. Двумя руками, и то ему пришлось присесть и поднапрячься. Сверху яростно светило солнце. Снизу жарил асфальт. После смерти человек, как известно, становится тяжелее.

На ее лице краснели пятна. На опознании я ясно видел их на экране монитора. Уже хотел спросить у судебного медика, что это за пятна, но внезапно понял, что и так все знаю. Август, раскаленный асфальт – элементарно, Ватсон. Моя жена, упав, получила ожог.

Уайзер поднялся, увидел подъехавшую машину «скорой помощи» и побежал к ней. Протолкался сквозь толпу и схватил одного из санитаров, вылезших из кабины.

– Там женщина! – Уайзер указал на автостоянку.

– Парень, тут у нас две женщины, да еще и мужчина. – Санитар попытался вырваться, но Уайзер держал его крепко.

– О них пока можно забыть. В общем, они легко отделались. А вот женщине совсем плохо.

Женщина умерла, и я готов спорить, что у Уайзера не оставалось в этом ни малейших сомнений… но он умел отличить главное от второстепенного. Отдадим ему должное. Короче, он убедил прибывшую медицинскую бригаду последовать за ним, несмотря на крики Эстер Эстерлинг и недовольный ропот толпы.

Когда они подошли к моей жене, врач «скорой» полностью подтвердил предположение Уайзера.

– Господи! – вырвалось у санитара. – Что с ней случилось?

– Скорее всего сердце, – предположил врач. – Она переволновалась, вот сердце и не выдержало.

Но Джоанну подвело не сердце. Вскрытие показало аневризму, с которой она жила неизвестно сколько лет, может, и пять. А вот когда она побежала через автостоянку, истонченный сосуд не выдержал и лопнул, как воздушный шарик, заливая кровью жизненно важные мозговые центры. Смерть, возможно, не была мгновенной, сказал мне помощник патологоанатома, но наступила очень быстро… и Джоанна не страдала. Перед ее глазами все почернело, а ощущения и мысли исчезли еще прежде, чем тело коснулось асфальта.

– Могу я вам чем-нибудь помочь, мистер Нунэн? – Помощник патологоанатома тактично отвлек меня от застывшего лица и закрытых глаз на экране монитора. – Есть у вас вопросы? Я отвечу на них, если сумею.

– Только один. – Я коротко рассказал ему о том предмете, что она купила в аптеке перед самой смертью. И задал вопрос.


Дни до похорон и сами похороны я помню смутно. Яркое воспоминание осталось только одно – я сижу на кухне, ем шоколадного мышонка Джо и плачу… плачу главным образом от того, что знаю – скоро от вкуса шоколада не останется и следа. Плакал я и еще один раз, через несколько дней после того, как Джоанну зарыли в землю. Об этом я вам коротко расскажу.

Меня порадовал приезд родственников Джо, а особенно прибытие ее старшего брата, Френка. Именно Френк Арлен – пятидесятилетний, краснощекий, с брюшком, шапкой черных волос, неподвластных седине, – все и организовывал… даже поцапался с владельцем похоронного бюро.

– Я не могу в это поверить, – честно признался я ему после похорон, когда мы сидели за столиком в баре и пили пиво.

– Он пытался содрать с тебя лишнее, Майки. Я ненавижу людей, готовых нажиться на чужом горе. – Он сунул руку в карман, достал носовой платок, вытер щеки. Трагедия не сломила его, она не сломила никого из Арленов, во всяком случае, в моем присутствии они держались молодцом, но из глаз Френка постоянно текли слезы, словно его замучил конъюнктивит.

Из шести детей Арленов Джо была младшей и единственной девочкой. Старшие братья пушинки с нее сдували. Подозреваю, если б они усмотрели в ее смерти хоть толику моей вины, меня бы разорвали в клочья. Но в сложившейся ситуации любовь и заботу они перенесли на меня, оградили от мира надежным щитом. Наверное, я смог бы пережить случившееся и без них, хотя и не знаю, как бы мне это удалось. Не забывайте, мне тогда было тридцать шесть. Обычно в таком возрасте жену не хоронят, особенно если она двумя годами моложе. О смерти в тридцать шесть как-то не думается.

– Если какого-то парня хватают за руку, когда он пытается украсть магнитолу из твоего автомобиля, этот поступок называют кражей и его сажают в тюрьму. – Арлены приехали из Массачусетса, и в голосе Френка я слышал молденский выговор, они немного акают, эти массачусетсцы. – Если тот же парень пытается урвать с потрясенного утратой мужа четыре с половиной тысячи долларов за гроб, красная цена которому три тысячи, это называется бизнесом и его просят выступить на ленче в Ротари-клаб[6]6
  Местное отделение общественной организации «Ротари интернэшнл», объединяющей представителей деловых кругов.


[Закрыть]
. Жадюга, черт бы его побрал. Но я с ним разобрался, верно?

– Да. Более чем.

– Ты в порядке, Майки?

– Да.

– Честно?

– Слушай, откуда мне знать? – Тут я сорвался на крик, и несколько человек, сидящих за соседними столиками, повернулись к нам. – Она была беременна.

Его лицо окаменело.

– Что?

Я уже говорил чуть ли не шепотом:

– Беременна. Шесть или семь недель, согласно… Ну, ты понимаешь, вскрытие показало. Ты не знал? Она тебе ничего не говорила?

– Нет! Господи, да нет же! – Но по его лицу ясно читалось: что-то она ему, да говорила. – Я знал, что вы пытались… Это же естественно… она сказала, что у тебя уменьшенное количество сперматозоидов, поэтому на это требуется чуть больше времени, но доктор думает, что у вас… рано или поздно… – Он замолчал, уставившись на свои руки. – Они могут это определить? Они проверили?

– Могут определить. И проверили. Я не знаю, положено это проверять в подобных случаях или нет. Я попросил.

– Почему?

– Потому что перед смертью она купила не только ингалятор от насморка. Она также приобрела набор тестов для определения беременности.

– А ты об этом даже не догадывался?

Я покачал головой.

Он потянулся через стол, сжал мне плечо:

– Она хотела убедиться, что ошибки нет. Ты это понимаешь, не так ли?

Но она-то сказала, что поехала за ингалятором и рыбным филе. Чтобы все выглядело, как обычно. Женщина, отправляющаяся за покупками. Мы восемь лет пытались зачать ребенка, но она и виду не подавала, будто произошло что-то из ряда вон.

– Конечно. – Я похлопал Френка по руке. – Конечно, дружище. Я понимаю.

* * *

Именно Арлены во главе с Френком взяли на себя практически все хлопоты, связанные с похоронами Джоанны. Мне как писателю поручили некролог. Мой брат приехал из Виргинии, вместе с моими матерью и теткой. Ему позволили заносить в специальную книгу фамилии тех, кто приходил попрощаться с Джоанной. Моя мать – к шестидесяти шести годам она полностью выжила из ума, хотя врачи и отказывались признать у нее болезнь Альцгеймера, – жила в Мемфисе со своей сестрой, двумя годами моложе и сохранившейся немногим лучше, чем она сама. Им доверили резать торт на поминках.

Всем остальным занимались Арлены. Они определяли часы прощания с покойной, они расписали до мелочей церемонию похорон. Френк и Виктор, второй по старшинству, произнесли короткие речи. Папенька Джо предложил помолиться о душе дочери. И наконец, Пит Бридлав, подросток, который летом выкашивал нашу лужайку, а зимой сгребал с дорожек снег, вышиб у всех слезу, спев «Буду восхвалять Господа…», – псалом, который, по уверениям Френка, Джоанна девочкой любила больше других. Как Френку удалось найти Пита и убедить его спеть псалом, осталось для меня загадкой.

Мы выдержали все. И прощание с усопшей днем и вечером во вторник, и поминальную службу в среду утром, и короткую молитву у могилы на кладбище «Феалоун». Я помню, какая стояла жара, как одиноко мне было без Джо, как я жалел о том, что не купил новые туфли. Джо наверняка выговорила бы мне за те, что я надел, если б не умерла.

Потом я переговорил с моим братом Сидом, считая, что мы должны что-то предпринять в отношении матери и тети Френсин, пока они обе окончательно не перешли из реального мира в Сумеречную Зону[7]7
  Автор использует название телевизионного фантастического сериала о людях, которые, оставаясь на Земле, оказываются в мире, отличном от нашего.


[Закрыть]
. Они слишком молоды, чтобы отправлять их в дом престарелых. И что думает по этому поводу Сид?

Он высказал какое-то предложение, но будь я проклят, если вспомню, какое именно. В этот же день, только позже, Сидди, наша мама и тетя загрузились во взятый напрокат автомобиль, чтобы вернуться в Бостон. Там они собирались переночевать, а утром уехать экспрессом «Южный полумесяц». Мой брат ничего не имеет против того, чтобы сопровождать старушек, но категорически отказывается летать самолетом, даже если билеты оплачиваю я. Он говорит, что в небе нет обочины, куда можно свернуть, если сломается двигатель.

На следующий день в большинстве своем отбыли и Арлены. Солнце жарило немилосердно, плывя по затянутому белой дымкой небу. Они стояли перед нашим домом – теперь уже моим домом, – когда к тротуару подкатили три такси. Все долго прощались со мной и друг с другом.

Френк задержался еще на день. Мы набрали за домом большой букет – настоящие цветы, какие любила Джо, а не те, что выращивают в теплицах (их запах ассоциируется со смертью и органной музыкой), – и сунули их в две большие банки из-под кофе, которые я отыскал в кладовой. Потом мы пошли на кладбище и положили цветы на могилу. Постояли под палящим солнцем.

– Я всегда в ней души не чаял. – Голос Френка дрогнул. – Мы и в молодости заботились о Джо. И Джо никто не докучал, уверяю тебя. Если кто-то из парней пытался, мы быстро вправляли ему мозги.

– Джо рассказывала мне всякие истории.

– Хорошие?

– Да, очень хорошие.

– Мне будет так недоставать ее.

– Мне тоже. Френк… – Я запнулся. – Послушай… Я знаю, что из всех братьев ты был ее любимчиком. Она не звонила тебе, чтобы сказать, что не пришли месячные или что по утрам ее мутит? Можешь мне сказать. Я злиться не стану.

– Но она не звонила. Клянусь Господом! Ее мутило по утрам?

– Я не замечал.

Так оно и было. Я ничего не замечал. Разумеется, я писал книгу, а в такие периоды я впадаю в транс. Но она прекрасно знала, когда я в трансе, а когда – нет. И легко могла вернуть меня в реальный мир, если б захотела. Так почему не возвращала? Почему держала в секрете хорошие новости? Хотела убедиться, что ошибки нет, а потом сказать? Вроде бы логично… но очень уж не похоже на Джо.

– Мальчик или девочка? – спросил Френк.

– Девочка. Мы даже выбрали имена для наших первенцев. Мальчика бы назвали Эндрю. Девочку – Киа. Киа Джейн.


Френк, который развелся шесть лет тому назад и теперь жил один, остановился у меня.

– Я тревожусь из-за тебя, Майки, – признался он мне, когда мы ехали домой. – У тебя слишком мало родственников, которые могли бы поддержать тебя в такие минуты, а те, что есть, живут далеко.

– Я выкарабкаюсь.

Он кивнул:

– Мы все так говорим, не так ли?

– Мы?

– Мужчины. «Я выкарабкаюсь». А если нет, то постараюсь, чтобы никто об этом не узнал. – Он смотрел на меня, по щекам все катились слезы, в большой загорелой руке он держал носовой платок. – Если ты почувствуешь, что выкарабкаться не удается, Майки, и тебе не захочется звонить брату, а я видел, как ты на него смотрел, позволь мне стать твоим братом. Если не ради себя, то ради Джо.

– Хорошо. – Я с благодарностью принял его предложение, хотя и знал, что никогда им не воспользуюсь. Я не обращаюсь к людям за помощью. Не потому, что меня так воспитали, во всяком случае, мне кажется, что причина не в воспитании. Просто такой уж у меня характер. Джоанна как-то заметила, что случись мне тонуть в озере Темный След, где у нас летний коттедж, я бы молча пошел ко дну в пятидесяти футах от пляжа, но не стал бы звать на помощь. И дело не в том, что мне чужды любовь и добрые чувства. Я могу отдавать и то, и другое, могу и получать. И боль я ощущаю, как все. Мне, как и любому другому, нужна ласка. Но я не могу ответить «нет», если кто-то спрашивает меня: «Ты в порядке?» Я не могу попросить о помощи.

Пару часов спустя Френк отбыл в южную часть штата. Когда он открыл дверцу автомобиля, у меня на мгновение улучшилось настроение: я увидел, что он слушает кассету с моей книгой. Он обнял меня, а потом удивил, поцеловав в губы.

– Если появится желание поговорить, звони. Если захочешь побыть с близким человеком, сразу же приезжай.

Я кивнул.

– И будь осторожен.

Вот этого я не понял. От жары и горя у меня возникло ощущение, что в последние дни я даже и не живу и все происходящее со мной – сон, но эта фраза меня проняла.

– А чего мне, собственно, опасаться?

– Не знаю, – ответил он. – Не знаю, Майки.

Он сел за руль, такой огромный мужик втиснулся в такой крохотный автомобильчик, и отбыл. Солнце как раз покатилось к горизонту. Вы знаете, как выглядит солнце в конце жаркого августовского дня, оранжевое и какое-то сплющенное, словно невидимая рука придавливает его сверху и оно вот-вот лопнет, как опившийся кровью комар, расплескав содержимое своего желудка по всему горизонту? На востоке, где небо уже потемнело, погромыхивал гром. Но дождь в ту ночь так и не пошел, лишь темнота окутала город, как толстое, жаркое одеяло. Тем не менее я включил компьютер и поработал с час. Насколько мне помнится, писалось хорошо. А если даже и нет, вы не хуже меня знаете, что работа позволяет коротать время.


Второй приступ слез случился у меня через три или четыре дня после похорон. Ощущение, что я по-прежнему сплю, не проходило. Я ходил, разговаривал, отвечал на телефонные звонки, работал над книгой, которую к моменту смерти Джо закончил процентов на восемьдесят, но мне постоянно казалось, что происходит все это не со мной, что я – это не я, а настоящий «я» наблюдает за всем со стороны, послав вместо себя двойника.

Дениз Бридлав, мать Пита, предложила в один из дней на следующей неделе привести двух своих подруг и прибраться в большом доме, в котором я теперь жил один – одинокая горошина, позабытая в банке. Она сказала, что генеральная уборка обойдется мне в сотню долларов на троих, и добавила, что без этого никак нельзя. После смерти обязательно надо прибраться, даже если человек умер и не в доме.

Я ответил, что мысль неплохая, но сказал, что заплачу каждой женщине по сто долларов за шесть часов работы. То есть закончить уборку они должны за шесть часов. А то, что они не успеют сделать в отпущенное им время, останется на следующий раз.

– Мистер Нунэн, это слишком много, – запротестовала Дениз.

– Может – много, а может, и нет, но я плачу именно столько. Беретесь за уборку?

Она ответила, что они берутся, конечно, берутся.

В итоге в вечер, предшествующий их приходу, я провел предуборочную инспекцию дома. Наверное, я хотел, чтобы женщины (двух я совершенно не знал) не нашли ничего лишнего. К примеру, шелковых трусиков Джоанны, засунутых за подушки дивана («Что-то мы очень часто занимаемся этим на диване, Майк, – как-то сказала она мне. – Ты заметил?»), или пустых банок из-под пива под креслом на крыльце, а может, туалетную бумагу в унитазе, которую забыли спустить в канализацию. По правде говоря, я не могу сказать, что именно я искал. Помните, я же жил как во сне и ясность мыслей обретал, лишь когда дело касалось концовки романа (психопат-убийца завлек мою героиню на крышу многоэтажки с твердым намерением столкнуть ее вниз) или изготовленного фирмой «Норко» теста на беременность, который Джо купила в день смерти. Ингалятор от насморка, сказала она. Рыбное филе на ужин, сказала она. И в ее глазах я не заметил ничего такого, что заставило бы меня заглянуть в них второй раз.


Завершая инспекцию, я заглянул под нашу кровать и нашел книгу на стороне Джо. Она только-только умерла, но если в доме где-то и собирается пыль, так это в Подкроватном королевстве. Светло-серый налет, который я увидел на глянцевой обложке, достав книгу, напомнил мне о лице и руках лежащей в гробу Джоанны… Джо в Подземном царстве. В гробу тоже пыльно? Скорее всего нет, но…

Я отогнал эту мысль. Она прикинулась, будто уходит, но весь день пыталась вновь пробраться мне в голову, словно белый медведь Толстого.

Джоанна и я – выпускники университета штата Мэн. Оба защищали диплом по англоязычной литературе. Как и многие другие, мы влюбились в сладкозвучный голос Шекспира и обожали цинизм горожан Тилбюри, который сумел донести до нас Эдвин Арлингтон Робинсон[8]8
  Робинсон Эдвин Арлингтон (1869–1935) – американский поэт, лирика которого отличается психологической напряженностью и поэтикой намека.


[Закрыть]
. Однако вместе нас свел не поэт и эссеист, а Сомерсет Моэм, пожилой писатель-драматург с сердцем романтика и лицом, на котором отчетливо читалось презрение к роду человеческому (хотя практически на всех фотографиях между лицом и объективом вставала пелена сигаретного дыма). Поэтому я не удивился, обнаружив под кроватью «Луну и грош». Роман этот я прочел в юношестве, причем не один раз, а дважды, естественно, отождествляя себя с Чарлзом Стриклендом (но в Южные моря я хотел отправиться, чтобы писать книги, а не рисовать).

Вместо закладки она воспользовалась игральной картой бог знает из какой колоды. Открывая книгу, я вспомнил слова, сказанные ею на заре нашего знакомства. Случилось это на семинаре «Английская литература ХХ столетия», наверное, в 1980 году. Джоанна Арлен училась тогда на втором курсе, я – на последнем, а на «Английскую литературу ХХ столетия» ходил потому, что в тот последний для меня семестр у меня появилось свободное время. «Через сто лет, – заявила она на семинаре, – литературных критиков середины двадцатого века заклеймят позором за то, что они обласкали Лоренса[9]9
  Лоренс Дэйвид Герберт (1885–1930) – английский писатель. В России более известен другой его роман – «Любовник леди Чаттерлей».


[Закрыть]
и пренебрегли Моэмом». Слова эти вызвали доброжелательный смех (все студенты знали, что «Женщины в любви» – одна из лучших книг, когда-либо написанных). Я не засмеялся – влюбился.

Игральная карта лежала между страницами 102 и 103: Дирк Струве только что узнал, что его жена уходит к Стрикленду, так назвал Моэм Поля Гогена. Рассказчик (повествование ведется от первого лица) пытается поддержать Струве. «Мой дорогой друг, ну что ты так печалишься? Она вернется…»

– Тебе-то легко так говорить, – бросил я комнате, теперь принадлежащей мне одному.

Я перевернул страницу и прочитал: «Оскорбительное спокойствие Стрикленда лишило Струве остатков самообладания. В слепой ярости, не осознавая, что делает, он бросился на Стрикленда. Тот не ожидал нападения и пошатнулся, но силы ему хватало, даже после тяжелой болезни, поэтому мгновением спустя Струве, неожиданно для себя, оказался на полу. – Смешной вы человечишка, – молвил Стрикленд».

И тут до меня дошло, что Джо никогда не перевернет страницу и не узнает, что Стрикленд назвал исполненного праведным гневом Струве смешным человечишкой. В этот момент истины, который мне не забыть никогда (как можно? То были едва ли не худшие мгновения моей жизни), я понял, что это не ошибка, которую можно исправить. И не кошмарный сон, от которого можно пробудиться. Джоанна мертва.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 7 8 9 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации