Текст книги "О покаянии"

Амвросий Медиоланский, святитель
О покаянии

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви

Печатается по изданию: Святого отца нашего Амвросия, епископа Медиоланского, Две книги о покаянии. М., 1901.

Предисловие от редакции

Свт. Амвросий Медиоланский (339–397) известен как великий западный учитель эпохи неразделенной Церкви и яркий представитель так называемого золотого века святоотеческой письменности (IV – первая половина V века), плодовитый церковный писатель, богослов, экзегет и наставник христианской нравственности, учитель Церкви, крестивший блж. Августина Иппонского в 387 году.

Будущий святитель был выходцем из знатного римского рода, его отец был губернатором провинции Галлия. Получив прекрасное для своего времени образование, Амвросий собирался пойти по стопам своих предков и готовил себя к государственной службе. И действительно, он стал адвокатом в Сирмии, а затем и губернатором провинции Эмилия-Лугурия, находившейся на севере Италии, со столицей в Медиолане (современный Милан). Однако Бог судил иначе и призвал Амвросия на службу Себе и Своей Церкви. В 374 году умер Авксентий, епископ Медиоланский, и начались споры о его преемнике. К тому времени Амвросий уже был известным государственным деятелем и уважаемым в народе человеком. И вот на выборах нового епископа во время шумных дебатов вдруг раздался детский голос: «Амвросий – епископ!» Эти слова были восприняты всеми как указание свыше, и, несмотря на многие препятствия – Амвросий даже не был крещен, не имел богословской подготовки, к тому же считал себя недостойным столь высокого предложения, он был вынужден уступить требованию народа. Вскоре после крещения он был рукоположен в епископа. Как архипастырю Медиолана – второй столицы Западной Римской империи, где часто пребывал император, св. Амвросию пришлось много потрудиться на ниве богословия (он и административно, и в своих сочинениях успешно боролся с арианами), устанавливать отношения между Церковью и государством (святитель тесно общался с такими императорами, как Феодосий Великий, Валентиниан II и Грациан), много сил положил он для спасения своей паствы.

Св. Амвросий – автор множества произведений различного характера, в том числе и нравственно-аскетических. К последним принадлежит и публикуемое нами сочинение «О покаянии» (De paenitentia). Как замечает отечественный исследователь И. И. Адамов, видно, что «в момент написания этой книги он уже достаточно перенес трудов во имя Церкви… таким образом книга “De paenitentia” появилась в промежуток времени между смертью императора Грациана, после которой для Церкви наступили тяжелые времена, и составлением комментария на Евангелие от Луки, приблизительно в 384 году. Но это только предположение, которое не может быть строго доказано»[1]1
  Адамов И. И. Святитель Амвросий Медиоланский. Сергиев Посад, 2006. С. 82–83.


[Закрыть]. По мнению И. Кастена, это творение было написано в 384–394 годах.

«О покаянии» свт. Амвросия Медиоланского стоит в ряду произведений древнецерковной литературы, созданных на ту же тему: «Пастырь Ерма» (середина II века), «О покаянии» Тертуллиана (около 200 года) и др. Поводом для написания сочинения была полемика с новацианским расколом. Этот раскол возник в Римской церкви в середине III века и связан с именем римского пресвитера Новациана, личности весьма «неординарной», авантюристического склада. Есть сведения, что Новациан, живший в Риме, вначале был язычником и философом-стоиком, а затем тяжело заболел и на смертном одре принял Святое Крещение кроплением, однако выздоровел и стал ревностным христианином и деятелем Римской церкви. Евсевий Кесарийский (263–340) в VI книге своей знаменитой «Церковной истории» рассказывает о Новациане (называя его по недоразумению Новатом) на основании документов времени жизни самого Новациана, а именно – писем сщмч. папы Корнилия: «Начало его вере положил сатана, который вошел в него и жил в нем достаточно долго. Помогли ему заклинатели, а когда он тяжко заболел, то его, считая почти умирающим, крестили – если можно сказать про такого человека, что он крещеный, – окропив водой на той же постели, где он лежал».

Несмотря на протесты многих членов Римской церкви, он был рукоположен в священника св. папой Фабианом. «После того как уверовал, был почтен священническим саном по милости епископа, через возложение рук введшего Новата в круг священников. Возражал весь клир и многие миряне, ибо крещеному по болезни окроплением в кровати, как был окрещен Новат, не дозволено быть членом клира, но епископ просил разрешения рукоположить только его одного», – пишет св. Корнилий.

Став пресвитером Римской церкви, во время языческих гонений Новациан повел себя недостойно этого высокого сана. Св. Корнилий свидетельствует: «Из трусости и жизнелюбия он во время гонения отрекся от того, что был священником. Диаконы просили и убеждали его выйти из комнаты, где он заперся, и помочь братьям, насколько священнику и полагается и возможно помочь в опасности братьям, но он решительно отвернулся от увещавших его диаконов и ушел в гневе, сказав, что он больше не хочет быть священником: он увлечен другой философией».

Затем, после мученической кончины папы Фабиана, Новациан, как замечает св. Корнилий, стал вынашивать желание самому стать папой Римским: «…этот диковинный человек давным-давно стремился к епископству, но скрывал ото всех это страстное свое желание».

Однако вместо него на Римскую кафедру епископы в марте 251 года избрали святого папу Корнилия. Поэтому, продолжает св. Корнилий, «непонятную перемену, возлюб ленный брат, увидели мы в нем вскоре: этот блистательный человек, страшными клятвами заверявший, что он вовсе не домогается епископства, вдруг является епископом, как “бог из машины” в театре». А дело было так: «Этот толкователь догматов, этот поборник церковной науки, решив ухватить и похитить епископство, которое не было ему дано свыше, нашел себе двух помощников, отчаявшихся в своем спасении, и отправил их в какой-то глухой уголок Италии обмануть ловкой выдумкой тамошних трех епископов – людей необразованных и простодушных, уверить их и настоять на том, будто они должны поскорее ехать в Рим и там, при посредничестве этих людей, уладить все несогласия с другими епископами. Когда прибыли эти, как мы уже сказали, простецы, ничего не понимающие в кознях и хитростях обманщиков, их заперли люди, сходные с теми, кто доставил им столько хлопот. В десятом часу, когда они напились, их, совершенно охмелевших, Новат силой заставил через возложение рук дать ему мнимое, ложное епископство, вытребованное хитростью и мошенничеством и ему не положенное. Один из этих епископов немного спустя вернулся в Церковь, со слезами всенародно исповедал свой грех, и мы приняли его в общину, но как мирянина; за него просил весь присутствовавший тут народ. Что касается остальных епископов, то мы рукоположили им преемников и послали в те места, где они были. Этот страж Евангелия разве не понимает, что в Церкви кафолической должен быть один епископ?.. Однако даже это не отвратило его от этого неразумного, безнадежного поступка и не вернуло в Церковь».

Новациан стал во главе раскола в Римской церкви, возглавив наиболее ригористическое, то есть нравственно-строгое ее крыло. Сделал он это, скорее всего, для того, чтобы выдвинуть некоторую идейную «программу», хотя бы как-то оправдывающую в глазах других совершённое им каноническое преступление. Дело в том, что после тотального гонения на христиан императора Декия в 249 году в Церкви оказалось немало отпадших, то есть не выдержавших гонение. В Латинской Африке св. Киприан, епископ Карфагена, столкнулся с оппозицией, «программу» которой можно было бы назвать либеральной. Так называемые исповедники – христиане, достойно прошедшие через гонение и оставшиеся в живых (впрочем, часто изувеченные), стали давать отпадшим («лапси») «прощающие грамоты» от лица Церкви, неважно, по какой причине произошло отпадение во время гонений: то ли кто-то не выдержал тяжких мучений, то ли добровольно принес жертвы языческим богам, не желая подвергаться положенной конфискации имущества. При этом эти исповедники высокомерно указывали своему епископу, кого из отпадших ему следует воссоединить с Церковью, – тех, которые получили «прощающие грамоты». А когда он отказался, некоторые из них ушли в раскол. В Риме же все было наоборот: Новациан возглавил противоположное настроение и стал утверждать, что падшие во время гонений, так же как и допустившие другие тяжкие грехи – убийство и прелюбодеяние, не могут быть прощены. Св. Корнилий пишет: «…он заявил, что для них вовсе нет надежды на спасение, даже если они выполнят все, что требуется при искреннем обращении и честном исповедании грехов».

У этого авантюриста, как сообщает св. Корнилий, нашлись в Риме последователи из числа исповедников: «Итак, эта знаменитость покинула Церковь Божию… а прикрыл он свое безумие, пользуясь исповедниками, которых первоначально имел на своей стороне… все эти люди, хорошо поняв Новата и воочию видя его злобность, двоедушие, клятвопреступничество, лживость, его неумение жить с людьми и его волчью дружбу, вернулись в Святую Церковь и перед множеством епископов, священников и мирян раскрыли все его уловки и злые дела, давно им замышленные; они скорбели и каялись, что, поверив этому лукавому и злонравному животному, на короткое время покинули Церковь».

Чтобы удержать в своем подчинении паству, Новациан, рассказывает св. Корнилий, совершая евхаристическое «приношение и уделяя каждому его частицу, подавая ее, заставлял несчастных людей вместо слов благодарности клясться, держал обеими руками руки берущего и не отпускал их, пока тот не поклянется (пользуюсь его же словами): “клянусь Телом и Кровию Господа нашего Иисуса Христа, что никогда не покину тебя и не перейду к Корнилию”. И несчастный человек приобщался не раньше, чем взяв на себя клятву, и вместо того, чтобы, взяв хлеб, произнести “Аминь”, говорил: “Я не перейду к Корнилию”». В итоге Новациан «стал главой особой ереси, последователи которой в надмении ума называли себя “чистыми” (кафарами)».

Несмотря на соборные постановления Церкви против него и его сторонников, этот раскол не прекратился, но еще более расширился и распространился не только на весь Запад и Африку, где новацианские общины существовали до V века включительно, но и на Восток – Египет, Малую Азию и даже Константинополь. Здесь новациане существовали до конца VII века[2]2
  Фокин А. Р. Латинская патрология. Т. 1. М., 2005. С. 212.


[Закрыть]. Новациане в империи предлагали своего рода «альтернативную Церковь» – «не запятнанную компромиссами с миром» и отличающуюся более строгой нравственной дисциплиной и аскетизмом, чем Православная Церковь. Ради справедливости стоит отметить, что новацианство по своим догматам и богословию практически ничем не отличалось от Православной Церкви; его главные заблуждения лежали в области экклезиологии – учения о Церкви. Традиционно признаваемую святость Церкви они представляли как святость ее членов, а саму ее считали сообществом святых, а себя именовали «чистыми» (кафарами). Когда же ктото из православных переходил к ним, то они требовали перекрещивания его новым – своим, новацианским крещением, считая, что в Православной Церкви Таинство Крещения является недействительным.

Церковь устами своих отцов выступала против новацианства. Известно, что против этого раскола писали свои произведения свв. Киприан Карфагенский («О единстве Церкви», 250 год) и Евлогий Александрийский («Против новациан», начало VII века). К Новациану лично с увещательным письмом обращался свт. Дионисий Великий, убеждая отказаться от раскола и вернуться в лоно Церкви. С новацианами в IV–V веках также боролись свв. Иоанн Златоуст и Кирилл Александрийский.

Во время жизни свт. Амвросия Медиоланского общины новациан существовали и в Италии, представляя собой известного рода «оппонента» Вселенской Церкви, и потому неудивительно, что свт. Амвросий обращает на них внимание и пишет специальный трактат против них – «О покаянии». Это произведение посвящено вопросу о том, имеет ли Церковь право прощать тяжкие грехи на исповеди в Таинстве Покаяния. Опровергая крайне строгие новацианские сектантские представления и их аргументы на основании фрагментов из Священного Писания, св. Амвросий излагает церковное учение о покаянии и доказывает, опять же на основании Священного Писания, что любящий и милосердный Бог в Таинстве Покаяния может простить любые грехи, если покаяние и вера человека будут искренними. Никто, кроме Бога, не имеет права строго судить грешников, в особенности кающихся, и отказывать им в прощении.

Св. Амвросий ставит в вину новацианам прежде всего отсутствие у них любви и кротости Господней, гордый и законнический, фарисейский формализм. И хотя сейчас формально новациан уже нет, однако в Церкви порой можно встретить людей, слишком строго судящих грехи и проступки других. Обычно такие люди забывают о собственных грехах, а если и действительно живут в аскетической строгости, то видят в этом для себя право судить чужие слабости и сурово к ним относиться. Поэтому произведение св. Амвросия и в наше время не есть достояние только лишь истории церковной письменности, но по-прежнему актуально. Актуальны и следующие слова святителя, которые каждый христианин никогда не должен забывать: «…не следует считать учениками Христовыми тех, которые вместо кротости дышат жестокостью и вместо смирения облекаются гордостью, а сами, ища для себя милосердия Божиего, для других его отрицают, подобно учителям новацианским, называющим себя чистыми».

Впрочем, это сочинение не ограничивается одной лишь полемикой с раскольниками, но содержит и положительное учение о покаянии, его свойствах и действии на человека. Свое изложение святитель прочно основывает на Священном Писании Ветхого и Нового Завета, где находит множество примеров покаяния, и в первую очередь в лице пророка Давида и апостола Петра.

Что касается покаяния как Таинства, то, по словам И. И. Адамова, свт. Амвросий свидетельствует о наличии в Древней Церкви двух видов исповеди в грехах: частной (как сейчас в Церкви) и публичной. При этом, что важно отметить, публичное покаяние надлежало приносить в случаях тяжких грехов, а частное – в случае менее тяжких. При этом «иск ренность внутреннего расположения и раскаяния должна быть засвидетельствована постоянными молитвами к Богу, скорбями и слезами, истязаниями тела, постом, а также делами милосердия. Свое внешнее выражение покаяние должно иметь, наконец, в полном удалении от участия в церковных Таинствах»[3]3
  Адамов И. И. Святитель Амвросий Медиоланский. С. 441.


[Закрыть]. Особое значение в покаянии св. Амвросий уделяет слезам[4]4
  Вообще о значении слез в духовной жизни см.: Святые отцы о плаче и сокрушении. Флорилегий душеполезный из творений святых отцов и церковных писателей о плаче и сокрушении // Епифаний (Евфивулос), архим. Путь слез. М., 2012. С. 41–221.


[Закрыть]. Истинное покаяние невозможно без церковного Таинства Исповеди, совершаемого священником или епископом: «Это означает, что Бог Сам через священников отпускает грехи»[5]5
  Адамов И. И. Святитель Амвросий Медиоланский. С. 443.


[Закрыть].

Важность покаяния в духовной жизни заключается в том, что оно дает прощение грехов, совершённых после Святого Крещения. Св. Амвросий не ограничивает распространение покаяния лишь легкими грехами, как новациане, или всеми грехами, кроме грехов против Святого Духа, как считал св. Киприан Карфагенский, но полагает возможным прощение любых грехов без исключения: «Даже и Иуда предатель мог бы заслужить прощение у Бога за свое преступление, если бы только покаялся пред Христом, а не перед иудеями. Основанием такой надежды на бесконечность всепрощения Божия служит вера во всемогущество Бога: Бог может простить и такие грехи, которые кажутся человеку непростительными, потому что невозможное для человека возможно для Бога»[6]6
  Адамов И. И. Святитель Амвросий Медиоланский. С. 444.


[Закрыть].

Издание «О покаянии» свт. Амвросия Медиоланского сверено с книгой: Амвросий Медиоланский, свт. Две книги о покаянии / Пер. И. Харламова. М., 1901. Также было использовано французское издание в серии «Христианские источники» (Ambroise de Milan. La Pénitence / Тexte latin, introduction, traduction et notes de Gryson (Roger) // Sources chrеtiennes. Paris, 1971. № 179), по которому в текст русского перевода были внесены некоторые коррективы и дополнения.

Книга первая

Глава 1
Похвала умеренности

1. Когда цель добродетелей состоит преимущественно в том, чтобы видеть пользу многих, то умеренность почитается изящнейшей из всех добродетелей, ибо она и самим тем, кого осуждает, не причиняет обиды и делает осужденных достойными прощения. Она одна распространила Церковь, искупленную кровью Христовой, учреждая спасительную цель Искупления так, чтобы она была сносна ушам человеческим, приятна мыслям и не противна сердцам.

2. Ибо кто старается исправить пороки человеческой слабости, тот должен саму эту слабость на собственных своих плечах держать и как бы брать на себя, а не отвергать. Ибо читаем, что тот евангельский пастырь погибшую овцу возложил на свои плечи, а не оставил (см. Лк. 15, 5). И Соломон говорит: Не будь слишком строг (Еккл. 7, 16), – потому что справедливость должна быть смягчена умеренностью. Доверит ли тебе лечить себя тот, кого ты ненавидишь и который думает, что врач пренебрежет им, а не сожалеть будет о нем?

3. То, почему Господь Иисус сострадал нам, – пусть не устрашит, но призовет нас к Себе. Пришел кроток и смирен. Придите, – говорит, – ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. 11, 28). Итак, Господь Иисус успокаивает, а не изгоняет и отвергает; и справедливо избрал таких учеников, которые бы, проповедуя волю Господню, собирали народ Божий, а не отвергали бы. Потому не следует считать учениками Христовыми тех, которые вместо кротости дышат жестокостью и вместо смирения облекаются гордостью, а сами, ища для себя милосердия Божеского, для других его отрицают, подобно учителям новацианским, называющим себя чистыми.

4. Что может быть горделивее таких, если Писание говорит, что никто не чист от греха, даже младенец, проживший один день (Иов. 14, 4)? И Давид восклицает: От греха моего очисти мя (Пс. 50, 3). Или они святее Давида, от рода которого Христос избрал воплотиться в Девическом чреве? Какая жестокость в том, что они, повелевая приносить покаяние, не хотят облегчить его! Ибо не для прощения отнимают побуждение к покаянию. Потому что никто не может каяться, если не будет уверен в милости и прощении.

Глава 2
То, что новациане отлучают падших, не согласно ни с Писанием, ни с их собственным учением

5. Но новациане утверждают, что не следует принимать в сообщество Церкви впавших в прегрешение. Если бы они исключали одно святотатство и не давали бы за то прощение, то хотя это и немилосердно, и противно Божескому намерению, однако в доказательствах их не было бы противоречия. Ибо Господь, не исключая никакого греха, все прощает. Когда же они со стоиками почитают все грехи за одно: и тот, кто убьет петуха, и тот, кто задушит отца[7]7
  М. Т. Цицерон приписывает подобные слова основателю учения стоиков Зенону («В защиту Мурены», 61). Возможно, тем самым свт. Амвросий намекает на то, что прежде своего обращения в христианство Новациан был стоическим философом.


[Закрыть], равно, по их мнению, недостойны небесных таинств, – то как они могут это принять, когда и сами не могут не признаться в том, что несправедливо, чтобы наказание для немногих распространялась на многих.

6. «Но отдаем мы, – говорят они, – почтение Господу тем, что одному Ему предоставляем власть отпускать грехи». Однако, напротив, никто столько не оскорбляет Его, как хотящие уничтожить Его повеления и не исполнять порученной должности. Ибо Сам Господь в Евангелии сказал: примите Духа Святого: кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся (Ин. 20, 22–23). Итак, кто больше выказывает чести Богу – повинующийся ли Его заповедям или противящийся?

7. Церковь в обоих случаях хранит послушание, ибо и оставляет грех, и отпускает. Ересь, напротив, в одном немилосердна, а в другом непослушна: хочет оставить то, чего не отпускает; не хочет отпустить того, что оставила, в чем и осуждает себя собственным своим судом. Ибо Господь равно дозволил как оставлять грехи, так и прощать: почему не имеющий власти простить не имеет [власти] и оставить. Так как, напротив, по слову Господню, имеющий власть оставить имеет [власть] и простить, то новациане сами себя опровергают, ибо отрицая за собой власть прощения, должны также отрицать и власть оставления. Как может быть одно позволительно, а другое нет? Кому даны обе возможности, тому или обе позволительны, или обе непозволительны. Церкви дозволены обе, ереси же ни то ни другое не позволено, ибо это право дано одним только священникам. Поэтому Церковь, имеющая истинных священников, справедливо присваи вает себе это, ересь же, не имея священников Божиих, присвоить себе этого не может. Из этого явствует, что она, не имея священников, не должна присваивать себе и священнического права. И так они в бесстыдном своем упорстве принуждены со стыдом признаться.

8. Надобно принять в рассуждение и то, что принявший Духа Святого принял и власть оставлять и прощать грехи. Ибо написано: примите Духа Святого: кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся (Ин. 20, 22–23). Почему не могущий прощать грехи не имеет Духа Святого; дар Духа Святого есть должность священническая, право же Духа Святого состоит в том, чтобы оставлять и прощать грехи; так почему они присваивают себе должность того, во власти которого сомневаются?

9. Но почему они столь надменны? Дух Божий удобопреклонен к милосердию, нежели к жестокости, но они по своему неистовству не хотят того, чего Сей последний желает, а чего, напротив, не хочет, то делают: ибо мстить есть дело судьи, отпускать же есть дело милосердием исполненного. Посему, о Новациан, лучше бы тебе отпускать, нежели связывать, ибо одно ты бы делал, как бы не позволяя грешить, а другое – из сожаления.