Текст книги "Вторая тайна золотого ключика"

Вторая тайна золотого ключика

– Позвольте представиться! Меня зовут Говорящий Сверчок. Я хочу рассказать вам кое-что новое об этом веселом проказнике Буратино. О, жизнь в Тарабарском королевстве не остановилась. Хотите знать, что было дальше?

АЛИСА КОЕ-ЧТО ПРИДУМАЛА

Как вы помните, после различных, самых невероятных приключений Буратино раздобыл золотой ключик, открыл им чудесную дверцу, которая скрывалась за нарисованным очагом, и вошел в свой волшебный театр. А дверца с треском захлопнулась перед самым носом Карабаса Барабаса.

Каждый вечер после представления Буратино и его друзья танцевали на площади перед театром у берега моря. И каждый вечер – напротив через дорогу, возле пустующего полотняного балагана – стояли Карабас Барабас и его компания и просто стонали от зависти. Они смотрели на танцующих кукольных человечков, и Карабас Барабас от досады даже рвал на себе волосы.

А в этот день, с которого мы ведем свой рассказ, владелец прогоревшего театра особенно негодовал. Он прямо-таки сыпал проклятиями, которыми был начинен, как фасолевый суп бобами.

– Тысяча чертей! Десять тысяч чертей! Сто тысяч чертей! – кричал он, топая ножищами и потрясая семихвостой плеткой. Количество упоминаемых чертей всегда с точностью градусника соответствовало уровню его гнева. – Они все танцуют! Они все представляют! А где мой театр? Где мои актеры? Где мои денежки?

– И он вырвал у себя самый длинный волосок, прямо с макушки.

– Не рвите волосы, их и так уже осталось мало, – мрачно сказал кот Базилио, почесывая лапой затылок.

– Подумайте лучше, что нам предпринять! – предложил продавец пиявок Дуремар, приставив указательный палец к своей лысой голове, похожей на большую шишку.

– О! – закатывал к небу глаза Карабас Барабас. – У меня уже голова пухнет, но я так ничего и не придумал.

– Зато я кое-что придумала! – почти пропела лиса Алиса и сладко улыбнулась.

– Говори! – свирепо зарычал Карабас Барабас и крепко схватил лису за шиворот, как хватают маленьких котят.

– Ах, синьор, пожалуйста, тише! – пролепетала лиса. – А то я, чего доброго, могу упасть в обморок!

– Она упадет! Как же! – проворчал кот Базилио.

– Ты будешь говорить? – рявкнул Карабас Барабас и так встряхнул лису, что с нее посыпался желтоватый пух.

– Бу-буду!.. – заикаясь, выдавила из себя лиса, раскачиваясь в волосатой лапе Карабаса Барабаса. – Но я не умею разговаривать, когда меня держат за шиворот! Вы сдавили мне горло.

– Проклятье! – Карабас Барабас весь так и дрожал от нетерпения. – У меня просто такая привычка – хватать всех за шиворот! Ну, говори же, ми-и-лая ли-си-и-ичка! – И он посадил лису прямо на хвост.

– Люблю вежливое обращение! – нежно пропела лиса. – И еще вот это!.. – Алиса начертила лапой кружочек в воздухе.

– Черт бы тебя побрал, почтеннейшая плутовка! – проворчал Карабас Барабас, залезая рукой под бороду и роясь в карманах.

– Я и так уже вконец разорен. – Он извлек из жилетного кармана один золотой и с тяжелым вздохом швырнул его Алисе. Та поймала монету на лету раскрытой пастью и сразу же на зубок попробовала, не фальшивая ли?

– Не могу устоять перед хорошим обращением! Ах, это моя слабость! – призналась лиса. – Так вот, дорогой Карабас…

Кот Базилио и Дуремар подкрались поближе и приготовились слушать, но лиса это сразу заметила.

– Мда-с! – только и сказала она, махнув хвостом в сторону кота и Дуремара.

– Ничего! – изрек Карабас Барабас. – Пускай слушают. Это свои.

– Ну, конечно, свои! – развела лапами лиса. – Я и говорю, пусть слушают! Мне не жалко! Дорогой Карабас Барабас! – тут лиса перешла на таинственный шепот. – Нет ли у вас какого-нибудь знакомого при дворце Тарабарского короля?

– Глупый вопрос! – рявкнул Карабас Барабас. – Нет ли у меня знакомого! Да у меня там есть целый родственник Шарабан Барабан! Он чуть ли не министр!

– Ах, он чуть ли не министр?! – всплеснула лапками лиса.

– Ну, тогда наше дело в шляпе.

– Вы слышали? Он чуть ли не министр! – сложив лапы рупором, насмешливо закричал кот Базилио на ухо Дуремару. Надо сказать, продавец пиявок был туговат сразу на оба уха. Вечно подслушивая, припадая к замочным скважинам и всевозможным щелям, откуда дули сквозняки, Дуремар простудил себе уши и с тех пор закладывает их ватой. Но менее любопытным он от этого не стал.

– Ну?.. Ну?.. Что же дальше? – тряс бородой Карабас Барабас.

– Вы должны пойти к этому чуть ли не министру, – продолжала лиса, – и попросить его, чтобы он отобрал театр у папы Карло и отдал вам!

– Здорово! – завопил Карабас Барабас. – Ай да лиса! – И с размаху хлопнул ее по плечу своей огромной лапищей.

– Ох! – лиса сморщилась от боли.

– А если чуть ли не министр не захочет отбирать театр у папы Карло? – скептически протянул кот Базилио.

Но лиса и это предусмотрела.

– Надо рассказать ему, что Буратино и его приятели на своих представлениях смеются над самим Тарабарским королем! И над всеми его министрами и чуть ли не министрами! И потом надо ему дать это, ну понимаете… – И она начертила лапкой кружочек в воздухе.

– Как?! – недовольно заворчал Карабас Барабас. – Денег?.. Родственнику?.. Взятку?..

– Увы, синьор! – лиса сочувственно развела лапками. – Сейчас родственные чувства ничего не стоят. Вернее, стоят, но еще дороже, чем не родственные. Ох, я наперед знаю, любой этакий родственничек, когда обратишься к нему за помощью, начнет твердить, втолковывать, что он рискует, рискует головой. А чем больше риск, тем больше дай ему на лапу. Короче, он попытается содрать с тебя три шкуры, по-родственному.

– С тебя сдерешь, как же… – проворчал кот Базилио.

– Ближе к делу! – вскричал Карабас Барабас и хлопнул себя плеткой по голенищу.

– Позвольте, – удивилась лиса, – разве я не ясно выразилась?.. Несколько блестящих, очаровательных, изумительных, ослепительных кружочков, а можно банковский чек или несколько акций… – Алиса даже облизнулась, как будто только что съела жареную курицу, – и театр снова будет ваш!

– Ай да лиса! – восхитился Карабас Барабас и от восторга решил хлопнуть ее «по плечу» еще разок. Но лиса ловко увернулась, и крепкая ладонь Карабаса ударила стоящего рядом кота Базилио прямо по уху.

– За что??? – взвился оскорбленный кот.

– Это я так! Любя, – объяснил Карабас. – Киса! Я подарю тебе самую жирную мышь на свете! За мной! Вперед! Во дворец Тарабарского короля!

СТРАНА ЗАКРЫТЫХ ДВЕРЕЙ

После представления Буратино прискакал на одной ножке домой и сразу же прошмыгнул на кухню, потому что был ужасно голоден. Вслед за ним туда вошел папа Карло. Он постоял с минуту молча, а потом задумчиво сказал Буратино, запустившему свой длинный нос в кастрюлю с супом.

– Знаешь что, сынок, ты очень основательно наполняешь свой желудок, а голова у тебя остается все такой же звонкой, как пустая тыква. Не пора ли наполнить и ее? Или ты хочешь, чтобы люди тебе говорили: «Эх, Буратино, он как был, так и остался чурбан чурбаном».

И Буратино понял, что настало время идти в школу.

В комнате на диване его уже ждали подарки – сверкающий клеенчатый портфельчик, разноцветные счетные палочки и новая азбука. При виде их Буратино запрыгал от восторга.

А папа Карло подарил ему еще удивительный карандаш, который никогда не стачивается. И волшебную промокашку, которая снимала любые кляксы. А ставить кляксы Буратино был большой мастер.

Целый вечер мальчик перекладывал и пересчитывал палочки, листал азбуку, щелкал замочком, открывая и закрывая портфель. Десять раз заглянул во все его кармашки и отделения. Он так и заснул в обнимку с портфелем.

Большой любитель поспать, особенно в самые сладкие для сна предутренние часы, Буратино поднялся в этот день раньше всех кукол. Какой там сон, когда у тебя – праздник?

Правда, не обошлось без ссоры с будильником. Он долго звенел над ухом Буратино. Мальчик погрозил ему кулаком. Но все-таки встал.

Буратино почистил щеткой курточку, колпачок, наваксил ботинки.

По дороге он бормотал про себя: «Я иду в школу. Там очень интер-р-ресно! Азбуку не променяю ни на что. Кино? Хотелось бы! Но не пойду. Конфеты? Заманчиво. Но азбуку на конфеты не променяю. Вот какой я стал умный».

К сожалению, школа была далеко от театра, и добрался туда Буратино примерно через час. У школьных дверей стоял розовощекий человек такой толщины, что на его черном костюме расходились швы. Этот господин ел пирожок и дружески улыбался Буратино.

– Куда это ты идешь, мальчик? – любезно спросил господин.

– Я – в школу! – вежливо ответил Буратино.

– Очень похвально, – одобрительно сказал господин. – Но, дорогой мальчик, я что-то не припоминаю в своей школе ученика с таким длинным носом, а ведь я должен помнить все носы, потому что, между прочим, я директор этой самой школы – синьор Доктринус.

– А вы и не можете меня помнить, синьор Доктринус, – сообщил Буратино, – потому что я сегодня – первый раз!

– Первый раз! И уже опоздал! – поморщился директор. – Ну что же, лучше поздно, чем никогда. Дорогой мальчик, а ты принес с собой то, без чего процесс обучения протекать не может?..

И хотя синьор Доктринус выразился довольно туманно, Буратино сразу понял, что он хочет сказать. За свою недолгую жизнь в стране Тарабарского короля он уже привык к таким выражениям.

– Да, я принес то, без чего… – сообщил Буратино и протянул директору кошелек, набитый монетами.

Директор взял кошелек, потряс его над ухом так, что монеты зазвенели, потом раскрыл и… разочарованно протянул:

– Но они же медные!

– Конечно, медные, – подтвердил Буратино. – К нам в театр ходят бедные люди, и мы не можем брать с них большую плату. Они платят за билет всего одну маленькую медную монетку.

Но директора совершенно не интересовало, кто ходит в театр. Он закрыл кошелек и наставительно сказал:

– Видишь ли, дорогой мальчик, процесс обучения требует… огромных затрат. Одного мела не напасешься. А чернила?..

– Я буду приносить мел с собой, – пролепетал Буратино, – и чернила тоже.

– А розги ты тоже будешь приносить с собой? – насмешливо спросил Доктринус и захихикал. Его живот заколыхался от смеха, и швы на костюме в нескольких местах разъехались. – Ты знаешь, сколько розг ежедневно приходится обламывать о спины этих маленьких тупиц, у которых на уме только шалости и развлечения? А дополнительная зарплата учителям, деньги на подарки по торжественным дням? Ведь правительство отпускает на школу сущие пустяки. Я уже не говорю, сколько денег уходит на лампочки и стекла в окнах. Их только успевают менять. Вот по всему по этому мы берем вознаграждение за наш тяжелый труд в виде серебряных монет большого размера. Этим мы отличаемся от соседней школы, которая берет плату золотыми монетами. А тебе, мальчик, я могу дать замечательный совет. Иди, трудись! Обществу нужны крепкие руки!

– А как же голова? – вздохнул Буратино. – Как насчет того, чтобы наполнить ее знаниями?

– Ни в коем случае! – испуганно воскликнул синьор Доктринус. – Зачем же портить такую замечательную, такую звонкую голову! – И директор легонько щелкнул Буратино по макушке. Раздался звук, будто постучали в пустой деревянный бочонок. – Хе-хе! – заулыбался Доктринус. – Этак еще в твоей головке появятся дерзкие мысли. Иди, мальчик, трудись! А с этими деньгами, – директор высыпал на ладонь монеты из кошелька, – давай поступим по справедливости. Половину из них я возьму за этот преподанный тебе урок, а остальные – на, возьми, сходи на них в кино или купи леденцов, я разрешаю.

Грустный и усталый, Буратино поплелся домой.

– Как долго ты учился, сынок! – встретил его папа Карло.

– Учился, только не в школе, – пробурчал Буратино. – Оказывается, наполнить голову знаниями не так-то просто, если кошелек не наполнен…

И тут выяснилось, что такая история произошла не с одним Буратино. Пьеро не приняли в художественное училище. Мальвину не взяли на курсы кройки и шитья. Даже Артемон не попал в школу дрессировки собак!

Буратино был очень возмущен.

– Мы открыли двери в театр! Обрадовались! – ворчал он. – Другие-то двери закрыты!

Не знал Буратино, что Тарабарское королевство – это Страна Закрытых Дверей.

И даже дверь в кукольный театр, была ли она открыта по-настоящему? Разве не было в этой стране мальчиков и девочек, у которых не нашлось бы даже медного грошика, чтобы заплатить за вход?

АУДИЕНЦИЯ У ШАРАБАНА БАРАБАНА

Между тем Карабас Барабас и его спутники подошли к королевскому дворцу. Это было огромное мрачное здание с тяжелыми дубовыми воротами, обитыми железом. Повсюду стояли часовые с ржавыми алебардами, из окон торчали чугунные пушки. А в каждой пушке жили ласточки и скворцы, потому что, к счастью, эти пушки давно не стреляли. Но при случае они могли выстрелить довольно основательно. Пока же солдаты забавлялись тем, что играли пушечными ядрами в кегли. А кеглями служили старые пушки, поставленные вертикально.

В гигантских воротах была проделана низенькая дверь, которая, в свою очередь, состояла еще из нескольких дверок. Сперва открывалась крошечная форточка. Оттуда выглядывал стражник. Затем – верхняя половина двери. После проверки документов отворялась калитка и можно было пройти внутрь, низко наклонив голову.

Увы, не склонив головы, никак нельзя было пройти во дворец.

Карабас Барабас предъявил солдату свое удостоверение доктора кукольных наук. Тот долго рассматривал его вверх ногами, поскольку был неграмотным, и шевелил губами, будто бы читая. Потом пошарил в бороде Карабаса, не спрятана ли там бомба. В конце концов он взял у Карабаса отпечатки пальцев и милостиво пропустил всю компанию внутрь здания.

Все двинулись бочком по петляющему узкому коридору, очень похожему на тюремный. Карабас Барабас всем видом показывал, что он тут свой человек, и важно шествовал впереди. Но вот он остановился у железной кованой двери с табличкой: «Шарабан Барабан, чуть ли не министр».

– Нам, кажется, сюда, – глубокомысленно заметил Дуремар и робко взялся рукой за дверь, но усатый часовой наклонил свою алебарду, и она стукнула Дуремара прямо по голове.

– Простите, – пролепетал Дуремар, поглаживая еще одну приобретенную шишку, – но нам, кажется, сюда.

– Мало ли что вам кажется, – сухо ответил часовой. – Вы кто такие? От кого получили задание? Давно ли начали заниматься подрывной деятельностью? – Эти вопросы он по инструкции задавал всем посетителям.

Тогда лиса что-то прошептала Карабасу Барабасу, тот порылся в своих объемистых карманах, извлек оттуда золотую монету и препроводил ее в карман часового.

Трык! И алебарда приподнялась вверх… Лиса попыталась было прошмыгнуть в комнату вслед за Карабасом, но он дружески щелкнул ее по носу:

– Цыц! Стойте здесь и ждите меня с трепетом!

И Карабас открыл тяжелую дверь.

В кабинете было тихо-тихо. Здесь обитала одна муха. Чтобы было слышно, как она летает. А если не слышно, как летает муха, значит, народ шумит, значит, в государстве беспорядок. За столом сидел сам Шарабан Барабан и попивал чай с лимоном. Этим он занимался в течение всего своего рабочего времени. Впрочем, иногда он снисходил и до кофе. Увидев вошедшего родственника, Шарабан Барабан на секунду оторвался от чая и радостно воскликнул:

– Дорогой Карабас Барабас!

– Дорогой Шарабан Барабан! – промычал Карабас.

– Обожаемый Карабас Барабас! – простонал Шарабан Барабан и обнял своего драгоценного родственника.

– Обожаемый Шарабан Барабан! – прослезился Карабас.

– Любимый Карабас Барабас! – всплеснул руками Шарабан. – Что ты мне сегодня принес?

– Ничего, любимый Шарабан Барабан! – восторженно ответил Карабас. – Кроме своей любви!

– Тогда до свидания, любезный Карабас Барабас, – нежно пропел Шарабан.

– Но у меня есть к тебе дело! – заискивающе улыбнулся Карабас.

– А я могу что-нибудь получить за это дело? – осведомился Шарабан.

– Конечно! – заверил его Карабас.

– Тогда рассказывай, несравненный Карабас Барабас!

– Ты знаешь, что этот папа Карло стал владельцем театра? – прорычал Карабас.

– Увы… Слышал, слышал… – вздохнул Шарабан. – Повезло же этому бродяге!

– А от меня ушли все артисты! К нему! – Карабас от возмущения выпил залпом два стакана чаю с лимоном.

– Ах, ах! – сказал Шарабан и съел два ломтика лимона.

– Несравненный Шарабан Барабан! Перестань есть лимоны! Отбери у него театр и отдай мне, а?

– Бесценный Карабас Барабас! – заметил Шарабан и съел лимон целиком со шкуркой. – Как же я могу отобрать у него театр? Он аккуратно платит налоги, которые идут на военные расходы. И платит гораздо больше, чем ты! У него зрителей больше.

– А ты был у него на представлениях? – осведомился Карабас.

– Нет, – вздохнул Шарабан. – Я так занят государственными делами… – И он выпил еще полстакана чаю. Вздохнул. И стал крутить ручку телевизора, разыскивая ковбойский фильм.

– Он смеется над самим Тарабарским королем! И над всеми его министрами и чуть ли не министрами! – загремел Карабас.

– Ах, как хорошо! – обрадовался Шарабан и даже перестал крутить ручку телевизора.

– Что же тут хорошего? – рявкнул Карабас и выпил всю заварку прямо из носика.

– Я оштрафую его и получу хорошие денежки! – радостно потер руки Шарабан. – Чаю больше нет? Придется пить кофе.

– Не надо штрафовать! – простонал Карабас. – Надо отобрать! Совсем отобрать! Ну скажи мне, что ты хочешь за это, а?

– Пустяки, – заметил Шарабан, умело заваривая кофе. – Четвертую часть ежедневной выручки в театре.

– Четвертую!!! – ахнул Карабас и сел на стул, который тут же развалился. В кабинете специально поставили такие стулья, чтобы посетители не засиживались.

– Я хотел сказать третью, – поправился Шарабан. И налил себе полный стакан кофе с молоком.

– Третью!!! – ахнул Карабас, сидящий на полу, и схватился за сердце. – Ах, как права была эта плутовка Алиса!

– Я хотел сказать половину, – заметил Шарабан.

– Стоп! Я согласен! – И Карабас сел на подоконник, который не сломался, как стул. Шарабан Барабан просто не предусмотрел, что гость может сесть на подоконник.

– Ты вовремя согласился, – заметил родственник. – А то я мог бы попросить и три четверти! Напиши мне расписочку, дорогой Карабас Барабас, в том, что ты обязуешься ежедневно выдавать мне ровно половину всех денег, полученных за представление, я пока напишу указ.

– Ладно, – сказал Карабас. – Напишу.

Оба взяли по автоматическому гусиному перу, поплевали на перья «для верности» и, пыхтя, стали писать.

– Уф! Написал! – сказал Шарабан Барабан, откинувшись в кресле и вздохнув от непривычного труда.

– Хоть прочитал бы, а? – попросил Карабас.

– Пожалуйста, дорогой Карабас Барабас! – вежливо ответил Шарабан, надел для важности очки без стекол и скрипучим голосом начал читать:

УКАЗ!

Именем Тарабарского короля!

Ввиду того, что так называемый папа Карло является шарманщиком без диплома, театр у него отобрать.

В возмещение убытков предоставить шарманщику Карло памятный подарок – литографию «Портрет Тарабарского короля», отпечатанный в собственной Его Величества типографии, а также копию данного указа.

Отобранный театр передать известному театральному деятелю, доктору кукольных наук Карабасу Барабасу и его родственнику Шарабану Барабану – известному ценителю искусств.

Подпись – Тарабарский король

– Вот это указ! В самый раз! – Карабас даже подскочил от восторга. – Значит, театр мой?

– Наш, дорогой Карабас Барабас! Не надо быть собственником. Театр – общий. Твой и мой.

– Ну да, мой и твой, – кисло промямлил Карабас. – Давай же скорее указ!

– Его надо переписать! – вздохнул Шарабан. – У меня ужасный почерк! Эй, Писарь! – И он позвонил в большой колокольчик, точьв-точь такой, в какой звонит школьный сторож, если испортится электрический звонок. Только этот звонок был золотой и, разумеется, был сделан на деньги тех, кто платит налоги.

Тут же вошел Писарь и поклонился. Он старался быть дисциплинированным. Не будешь дисциплинированным – потеряешь работу.

– Что угодно, господин чуть ли не министр? – вежливо спросил Писарь.

– Мне угодно, чтобы ты переписал эту бумагу, – небрежно заметил Шарабан, – да поскорее! Чтобы через полчаса было готово! И без единой кляксы!

– У меня по чистописанию всегда было пять, – хмуро сказал Писарь, свернув указ в трубочку, посмотрел в нее на чуть ли не министра и ушел.

– Какой нахал! – заметил Шарабан и допил кофе. – А вы, бесценный Карабас Барабас, идите к театру! К нашему театру! А вслед за вами туда придут солдаты с указом! Хи-хи-хи!

– Обожаемый Шарабан Барабан! – простонал Карабас.

– Обожаемый Карабас Барабас! – прослезился Шарабан.

– Несравненный Шара… Скорее, в театр, в театр! – И он пулей выскочил из комнаты.

Но Шарабан этого не заметил.

– Несравненный Карабас Барабас! Где же он?! – И Шарабан бросился к окну, которое не открывалось уже двадцать четыре года из-за боязни сквозняков и уличного шума.

Между тем Карабас Барабас и его компания уже мчались по улице. Первым вприпрыжку, как козел, бежал Дуремар и громче всех кричал:

– Скорее! В театр! Да здравствует искусство! Я буду кассиром!

Тут он поскользнулся и шлепнулся в лужу. Но никто не стал его поднимать. Все торопились. Каждый хотел быть кассиром.