Текст книги "Улыбка химеры"

Следовало, конечно, сообщить Салютову, что Эгле здесь и что с нею снова этот чертов Алигарх. Но Китаев не решился портить шефу настроение в такой вечер. Черт с ними со всеми! Разберутся без него. Правда, подумал он с мимолетной тревогой, Витас сегодня тоже здесь, а они с Алигархом – это в казино каждый знает – на ножах из-за Эгле, но…

Китаев пробился через толпу в вестибюле к Большому залу. Пусть все катится к чертям. Его место сейчас там, в зале. Стоя в дверях, он увидел, что гости уже расселись за карточным столом. Встретился взглядом с Жанной Марковной, как всегда с невозмутимостью Будды и зоркостью орла наблюдавшей за игрой и за крупье. Она едва заметно улыбнулась и кивнула: да, все в порядке, сейчас начнем.

Последним за стол уселся Керим Балиев. Уже в сильном подпитии. Проворный официант, которому не нужно было два раза объяснять, как обслуживать данного постоянного клиента, сразу поставил на зеленое сукно перед ним двойной коньяк.

Китаев поискал глазами Витаса Таураге – где же он? Подшефный его уже здесь. Но тут крупье объявил игру, начали делать ставки. И все сразу ушло на второй план. Даже время остановилось словно по волшебству.

А потом…

Этот звук был приглушен стенами, но достаточно громок. Да что там, оглушителен! Его услышали все – и в игорном зале, и в ресторане, где уже определился победитель по «пьяным шашкам», и в бильярдной, и в зале игровых автоматов, и в вестибюле…

Глеб Китаев замер, еще не веря, что он действительно услышал…

ЭТО БЫЛ ВЫСТРЕЛ. И он прогремел на втором этаже Дома.

Глава 18. КАСЛИНСКОЕ ЛИТЬЕ

В первое мгновенье Колосову показалось: никто ничего толком даже не понял, а затем… Истерические крики женщин, шум, гам, ругань, топот. Публика волной хлынула в вестибюль. Никита, протискиваясь сквозь толпу, искал глазами Китаева – где он, где охранники?!

Возле кассы для выдачи фишек и гардероба царила настоящая давка. Многие завсегдатаи, помня недавний визит милиции, старались как можно быстрее вернуть в кассу фишки, получить назад деньги, одеться и уехать, чтобы снова не быть замешанными в криминальное происшествие. Растерявшиеся, напуганные кассиры не знали, что предпринять. Охрана металась по вестибюлю, толком не зная еще – выпускать публику на улицу или нет. И только оркестр народных инструментов и хор, не слышавшие за пением выстрела, бодро выводили припев: «Войду я к милой в терем и брошусь в ноги к ней, была бы только ночка, да ночка потемней!»

Колосов бегом поднялся по мраморной лестнице на второй этаж. В прошлый раз его проводником здесь был Китаев: прямо, направо через зимний сад в банкетный зал, где их принял Салютов. Но сейчас громкие тревожные голоса доносились из противоположного крыла. И оттуда же послышался душераздирающий, полный отчаяния женский вопль.

Никита быстро миновал коридор и через настежь распахнутые двери, заполненные людьми, попал в гостиную или комнату отдыха, отделанную темным мореным дубом. Пол ее устилал толстый восточный ковер. Вдоль стен стояли дорогие кожаные диваны и кресла. Низкие столики сплошь были уставлены бутылками, чтобы отдыхающие могли сами налить себе выпить и смешать коктейли. Имелся в комнате и камин, отделанный модным серым камнем. В нем пылали дрова. А на ковре, почти касаясь головой раскаленной каминной решетки, ничком лежал мужчина в темном костюме. Светлые волосы его были в крови. А шагах в двух от трупа валялся пистолет.

Колосова опередили: в гостиной уже были и Китаев, и Салютов (они, видимо, поднялись сюда по какой-то из служебных лестниц, еще неизвестных Никите), и человек пять охранников, молча теснивших подальше от двери встревоженного молодого брюнета, которого Никита в горячке не узнал, а затем, приглядевшись, понял, что перед ним не кто иной, как Газаров, носивший странную кличку Алигарх, виденный им и на пленке, и на снимках обуховской квартиры.

Алигарх явно пытался что-то объяснить и отчаянно жестикулировал. Но его никто не слушал, никто на него не смотрел. Все взгляды были устремлены на убитого, на пистолет и на распластавшуюся на ковре, отчаянно рыдающую светловолосую женщину в синем вечернем, сильно декольтированном платье. Никита и ее сначала не узнал. Потом, взглянув повнимательнее в заплаканное, искаженное горем лицо, понял, что это та самая Златовласка – Эгле Таураге из квартиры на неприветливой Мытной улице.

Тем временем охранники по приказу Китаева оттеснили почти всех зевак за дверь в коридор, однако двух женщин в гостиную пропустили – Жанну Марковну Басманюк, бледную и испуганную, и очень высокую стройную брюнетку в элегантном черном брючном костюме, отделанном черным мехом, и в изящной черной шляпке. Вид этой женщины, точнее, выражение ее лица несказанно поразило Колосова, однако это произошло несколько позже, когда…

– Тихо, отойдите все от тела! – скомандовал он с порога, бесцеремонно расталкивая охранников. – Дайте дорогу, ну-ка.

Подошел к распростертому на ковре телу, нагнулся, заглянул мертвецу в лицо. Это был Витас Таураге. Никита осторожно тронул за обнаженное плечо его рыдающую сестру:

– Пожалуйста, успокойтесь, отойдите, мне надо здесь все осмотреть.

Но Эгле, давясь рыданиями, не слышала его слов. Тогда Колосов оглянулся, словно прося, чтобы женщину кто-то увел и… К Эгле одновременно сразу ринулись двое: Салютов и Газаров. Последний рывком стряхнул с себя охранников, хотел поднять девушку с ковра.

– Убери от нее руки. Ты! – произнес Салютов ледяным гневным тоном. – Руки, ну!

И подоспевшая охрана отбросила Газарова к стене. А Салютов… Колосов никак не ожидал подобного поступка от владельца «Красного мака». Салютов нагнулся, легко поднял рыдающую девушку на руки и понес к двери. Толпа в коридоре молча расступилась перед ними. И в этот-то самый момент Никита случайно и перехватил тот, так поразивший его взгляд высокой брюнетки в черном брючном костюме. Он сразу же вспомнил, что и ее уже видел здесь, в казино. Что это вдова старшего сына Салютова Марина Львовна. И что именно о ней, вспоминая некие «странности» вечера пятого января, говорил бывший швейцар «Красного мака» Песков.

Колосова снова поразила красота этой женщины и… жгучая ненависть, читавшаяся в ее взгляде. Причем этот испепеляющий яростный взгляд вроде бы не предназначался кому-то конкретно из присутствующих (на проходившего мимо нее свекра с девушкой на руках она даже не взглянула, не повернула в его сторону головы). Марина Салютова смотрела мимо людей на огонь в камине. И словно ненавидела и этот огонь, и камин, и этот роскошный иранский ковер, и лежавшего на нем мертвеца.

– Всех посторонних вон отсюда быстро, и закройте дверь! – резко скомандовал Колосов Китаеву. – Сами, пожалуйста, останьтесь здесь. Группа из отдела сейчас придет, я вызову, – он достал из кармана пиджака мобильник, – а пока мы все здесь вместе осмотрим. У меня к вам, Глеб Арнольдович, есть вопросы.

– Насчет Газарова… – Китаев близко наклонился и прошептал: – Он был здесь в комнате, когда мы вбежали…

Никита покосился на окруженного охранниками Алигарха, после ухода Салютова с Эгле хранившего мрачное молчание.

– С ним позже, пусть пока у вас где-нибудь посидит под наблюдением. Сначала осмотр.

Когда они с Китаевым наконец остались в гостиной одни, он перевернул труп и тщательно обыскал его: ключи от машины, бумажник, мобильник. Осторожно прощупал пиджак, осмотрел: под мышкой у Витаса Таураге была пустая кобура из коричневой телячьей кожи.

– Так, – Никита продемонстрировал свое открытие Китаеву. Затем достал из своего кармана носовой платок и через него осторожно взял пистолет: «ТТ», в обойме четыре патрона и резкий ощутимый запах пороха из дула.

– Вам знаком этот пистолет, Глеб Арнольдович?

– Да, – Китаев хмуро кивнул.

– Кому принадлежит?

– Ему, Витасу.

– Так, любопытно. – Никита начал осматривать рану на затылке убитого. Огнестрельная рана, однако… Что-то здесь было необычным. Он осторожно прощупал затылок. И сразу же обильно испачкался в крови. Немного выше огнестрельной раны на самой макушке кости черепа были раздроблены.

И тут Никита увидел то, на что сначала просто не обратил внимания, увлекшись осмотром и обыском. В камине среди дров что-то темнело. Он дотянулся до кочерги и ею выгреб этот темный странный предмет вместе с углями на ковер. Сначала было трудно разобрать, что это такое. Затем он понял, что это бронзовая фигурка вставшего на дыбы коня на тяжелой чугунной подставке. Металл в камине сильно раскалился.

– Эта вещь отсюда, из гостиной? – спросил он.

Китаев кивнул, поискал глазами и потом указал на подставку из дерева в углу между креслами, уставленную коллекцией бронзовой скульптуры.

– Каслинское литье, – хрипло пояснил он.

– Так, – Никита снова осторожно ощупал рану на макушке убитого: череп проломлен. А ниже еще и огнестрельная рана, слепая. Значит, пуля до сих пор там. А вот гильза… Где же эта гильза?

Он снова перевернул тело. Снова обыскал его, обшарил и ковер, даже встряхнул его. Что-то звякнуло. Пистолетная гильза покатилась по паркету. Колосов поднял ее.

– Что все это значит? – хрипло спросил Китаев.

– Думаю, сейчас об этом надо спрашивать не меня, – ответил Колосов, – и Газаров пока погодит со своими ответами. С ним позже разберемся.

Китаев потрясенно смотрел на мертвого Витаса Таураге.

– До прибытия следователя никого в гостиную не пускать, ничего не трогать, выставить охрану, – распорядился Никита, смутно вспоминая, что эти же самые приказы отдавал здесь всего несколько дней назад. – А теперь пойдемте к Салютову. Думаю, он уже закончил играть роль доброго самаритянина.

Глава 19. ВОЙНА КАЗИНО

Валерий Викторович Салютов находился в своем кабинете. Один. Эгле Таураге в кабинете не было. И это Никиту удивило: он рассчитывал стать свидетелем романтической сцены, хотя все еще имел весьма смутное представление о том, что же связывало пожилого владельца «Красного мака» с юной сестрой Витаса Таураге, которого она там, в гостиной, так безутешно оплакивала, а не далее как накануне вечером на глазах Колосова бессердечно выставляла из собственной комнаты.

Неясно было пока, и какую роль в этом запутанном клубке отношений играет некий Газаров-Алигарх, якобы задержанный охраной казино непосредственно в гостиной возле бездыханного трупа, оскорбленный на глазах всех присутствующих самим Салютовым и весьма недвусмысленно прочимый на роль нового козла отпущения Глебом Китаевым.

«Ничего, разберемся, – жестко подумал Колосов, – еще все вы тут попляшете у меня, сукины дети».

Они с Китаевым шумно вошли в кабинет. Салютов поднял опущенную голову на звук их шагов – он сидел за письменным столом, глубоко о чем-то задумавшись. Никита снова был поражен: у хозяина «Красного мака» был вид смертельно больного человека. Салютов был сам не свой, но, как показалось Колосову, совсем не из-за безвременной кончины Витаса Таураге, а по какой-то иной, гораздо более личной и важной для себя причине или, возможно, целому комплексу причин. В истоках этого поразительного упадка духа тоже следовало разобраться, и Колосов решил, что пора. Пора открывать карты: тройка, семерка, дама.

– Валерий Викторович, что происходит в вашем казино? – резко спросил он, пересекая кабинет и садясь в кресло напротив Салютова. – Вы понимаете, что у вас здесь творится?

Салютов закурил, Никита увидел, что руки его предательски дрожат. Глеб Китаев закрыл дверь кабинета и прислонился к ней спиной, как и в прошлый раз. Присутствие при этой беседе шефа службы безопасности казино, по мнению Колосова, совсем не мешало – даже наоборот.

– Почему в прошлый раз вы не поставили меня в известность о том, что в день убийства Тетерина вас вызывали в прокуратуру по поводу убийства в доме на Набережной? – спросил Колосов.

– Я думал, что не мне информировать милицию о таких вещах, – тихо ответил Салютов.

– А кому? Генпрокурор, что ли, мне о вас звонить должен? Тогда на допросе у следователя речь о некоем Тенгизе Миловадзе по прозвищу Хванчкара шла? Да или нет?

Салютов переглянулся с Китаевым. Тот сделал рукой какой-то замысловатый отчаянный жест: а я что вам говорил?!

– Нет, тогда меня о Миловадзе не спрашивали, – ответил Салютов.

– Но вы предполагали, что речь в последующем пойдет именно о нем? Если по правде? Предполагали?

– Да, я думал об этом.

– Значит, вам есть что рассказать прокурору и об этом человеке, и о возможной причастности его к убийству, расследуемому Генеральной прокуратурой? – спросил Никита. – А вас, Валерий Викторович, не удивило поразительное совпадение, что как раз в день вашего визита к следователю в вашем казино было совершено вроде бы на первый взгляд почти безмотивное убийство, в результате которого казино было закрыто и только по счастливой случайности и, я думаю, по вашим великим хлопотам и связям вы полностью не лишились лицензии на этот бизнес?

Китаев отлепился от двери, подошел к столу, уперся руками в его полированную крышку, навис над Салютовым возбужденной глыбой:

– А я, я что твердил! – Он даже повысил голос до крика. – А вы все медлили, все колебались, ждали чего-то.

– Сейчас прибудет дежурная группа, – произнес Никита медленно, – но я и без экспертов вам скажу, как убили вашего Витаса. Снова странное какое-то убийство, Валерий Викторович, нетипичное… Вот послушайте, как я себе все это представляю: там, в гостиной, его сначала ударили по голове бронзовым конем, взятым из коллекции с полки. А затем, когда он, бедняга, уже полумертвый, упал, кто-то его обыскал, достал у него из кобуры пистолет – без глушителя, заметьте, на этот раз – и выстрелил из пистолета почти в упор ему в затылок. И еще заметьте, убийца словно и внимания не обратил на риск, которому он себя подвергал этим громким выстрелом, слышимым почти во всем здании. У меня даже впечатление сложилось, что он и рисковал-то вполне осознанно, поднимая шум, привлекая к новому убийству максимум внимания. А ведь можно было проще: раз ударил по голове бронзовой безделушкой, второй раз ударил посильнее, и все – Таураге мертв. А он для чего-то выстрелил. Да еще из пистолета жертвы. И гильзу, заметьте, стреляную гильзу на этот раз не подобрал, нам оставил – пистолет-то потерпевшего, вот он рядом с телом лежит.

И вот теперь, уважаемый Валерий Викторович, я хочу спросить вас: а вы случайно не в курсе, отчего эта весьма странная демонстрация произошла в казино именно сегодня вечером? Не потому ли, что сегодня у вас собрались весьма важные персоны и публичный скандал с убийством в стенах казино в присутствии таких людей грозил бы «Красному маку» полнейшим…

– Сегодня утром Миловадзе был вызван на допрос в Генеральную прокуратуру, – вместо Салютова ответил Китаев. – Я об этом, точнее, мы об этом еще утром знали. И я… я ждал чего-то подобного. Ей-богу.

Колосов смотрел на Салютова. Долго смотрел. А потом сказал:

– А вы знаете, Валерий Викторович, я тоже, как и вы, думаю, что вашему казино объявлена война. Убийством Тетерина кто-то хотел разрушить ваш бизнес и лишить вас лицензии, но тогда это не удалось. А вот сегодня после нового убийства в «Красном маке» казино уж точно будет закрыто. И вряд ли какие-нибудь связи тут помогут. Самого гражданина Миловадзе среди ваших нынешних посетителей нет, не было его здесь и 5 января, значит, он не сам стрелял в Тетерина и Таураге. И вывод напрашивается простой.

– А я что говорил! – взорвался как бомба Китаев. – «Крот» у нас здесь, «крот»! Я ж печенкой чувствую, что купленный тут у нас кто-то. По указке Хванчкары мочит!

– Я гостиную осмотрел. Там после выстрела спрятаться особо некуда, – продолжил Колосов, – и путей отхода у стрелявшего было всего два: в коридор, на лестницу, где он мог легко смешаться с толпой, сбежавшейся на выстрел, или же… – он помолчал секунду, – или, если у него нервы и впрямь железные, он мог остаться возле трупа, предварительно бросив пистолет на ковер, а бронзовую фигурку в камин, и сказать, что он прибежал в гостиную на выстрел самый первый, когда там еще никого не было.

– Так Газаров это и твердит! – воскликнул Китаев. – Я ж говорил вам, он, он там был! Охрана с ним лоб в лоб в дверях столкнулась. Он сказал, что услышал выстрел, вбежал в комнату, а там – этот на ковре…

– С Газаровым будем разбираться очень серьезно, – заверил Никита, – но сначала насчет «этого, который на ковре». Я хочу услышать от вас правдивые ответы на свои вопросы о Витасе Таураге. Максимально правдивые по возможности. Только что, во время осмотра, Глеб Арнольдович дал мне понять, что для него совсем не явилось секретом, что этот Таураге носил при себе пистолет. Чем же он занимался здесь у вас в казино?

– Вы так это говорите, словно подозреваете, что он был нанят мной для устранения конкурентов, – криво усмехнулся Салютов.

– Может, вы и угадали. Ну, развейте мои подозрения.

– Да сопляк он… Сопляк строптивый, из себя корчил все крутого… Насчет пушки я ему тысячу раз говорил – не играй с огнем! – вмешался Китаев. – А здесь у нас он работал.

– Кем же? – заинтересовался Никита.

– Наш штатный игрок был, – ответил Салютов. – Когда вечера протекали вяло, без азарта, его обязанностью было расшевелить клиентов, оживить игру. В этом нет ничего криминального. Все казино имеют подобных штатных игроков. Ну, если уж быть до конца откровенным– подставных игроков.

– И во всех казино эти подставные таскают под мышкой в кобуре «ТТ»?

– Я говорю вам правду: Витас Таураге был нанят мной исключительно для этих целей.

– Сколько времени он у вас работал?

– Полгода.

– А мне он сказал, что снимается в рекламе и еще посещает какие-то лекции в Телеакадемии.

– Когда-то он действительно работал на частной рекламной студии. Он с этого и начал, приехав в Москву.

– Ах, вот как. А потом уже к вам сюда пришел наниматься в подставные игроки. По чьей-нибудь рекомендации, нет?

– Без рекомендации он ко мне просто не попал бы, – сухо ответил Салютов.

– И кто же все-таки порекомендовал вам взять его к себе? – не унимался Никита.

Салютов закурил новую сигарету. Молчал. В некоторых случаях молчание – красноречивее любых слов.

– Его сестра Эгле Таураге тоже работает здесь в казино? – прямо спросил Колосов.

– Нет, – ответил Салютов.

Никита внимательно посмотрел на хозяина «Красного мака»: нет, значит…

– Ладно, о ней потом. Как она, успокоилась? Учтите, вопросы к ней все равно будут. Не у меня, так у следователя. Ее еще представителем потерпевшего по делу признают, так что отвечать и беседовать с нами ей все равно придется. Теперь расскажите мне об этом подставном игроке. Значит, Таураге вовлекал в игру денежных клиентов, если я правильно вас понял. И этим приносил казино прибыль. А сам-то он откуда брал средства на игру в карты, в рулетку?

– Откуда? Из кассы, – хмыкнул Китаев. – Получал у нас в кассе фишки, делал максимально крупные ставки, закручивал игру… Ну, всегда находились желающие разделить с ним и риск и успех. Как это бывает в любой игре? Был бы почин, а там… Когда проигрывал – проигрывал, когда выигрывал – выигрывал. В любом случае его выигрыши и проигрыши дальше кассы не шли.

– Его фишки почти никогда не обналичивались, – пояснил Салютов. – Если присутствие компаньонов по игре возле кассы требовало этого, он получал в кассе свой выигрыш, а потом возвращал деньги. У меня он получал жалованье.

– На пленке от пятого января он заснят вашей камерой на служебной лестнице, он спускался со второго этажа, – сказал Колосов. – Мне Таураге не сказал, что он делал на втором этаже, может быть, вы подскажете?

– Он заходил ко мне, нам надо было произвести кое-какие денежные расчеты, – ответил Салютов.

– А у него никогда не возникало желания сыграть с вами, ну, с казино, что называется, по-настоящему? Фишки ему даром доставались, да и выигрыши на людях честно выплачивались. Выиграл бы, забрал выигрыш и слинял, – усмехнулся Колосов.

– Ну, далеко бы все равно не ушел, – усмехнулся в ответ Китаев, – а если серьезно, он хорошо исполнял свою работу, претензий у нас к нему никогда не было.

– Тачка у него первоклассная, – заметил Никита, – жалованье, значит, вашего на иномарку хватало. Ну, ладно… Сегодня вечером он что, тоже здесь работал?

– Да, – ответил Салютов, – как обычно.

– А вы его сегодня видели, Валерий Викторович?

– Нет, вообще не видел, я был занят сначала подготовкой, а затем приемом гостей.

– Ну, я, я его видел, – вклинился Китаев, – ну и что с того? Хотите спросить, кто возле него ошивался, с кем он разговаривал? Да все тут были! И в вестибюле, и в залах, и в ресторане на шашках. И сюда наверх в залы отдыха клиенты поднимались.

– Мне кажется, его убил тот, кто точно знал, что Таураге носит при себе пистолет, – задумчиво сказал Колосов. – У самого убийцы сегодня, думаю, оружия при себе вообще не было. Возможно, он уже избавился от пистолета, из которого убил Тетерина. Или припрятал его до лучших времен. Знаете, мне кажется и другое: Витас Таураге сегодня и был выбран очередной жертвой именно потому, что у него был пистолет, из которого можно было выстрелить и привлечь к убийству внимание.

– Там отпечатки могли остаться на пушке, на дверной ручке в гостиной, – хмуро буркнул Китаев.

– Проверим, опылим, снимем. – Никита говорил об этом следственно-оперативном действии без всякого энтузиазма. – Отпечатки – это та же рулетка: либо везет с ними, либо нет. Чаще всего нет.

– Что мы должны сделать со своей стороны? – веско спросил Салютов.

– Что? Дайте подумать, Валерий Викторович. Казино закроют. Фактически оно уже закрыто, – Никита прислушался: со стороны подъездной аллеи донесся громкий вой милицейских сирен, – и на этом этапе тот, кто объявил вашему заведению войну, сражение выиграл.

– Что нам нужно предпринять? – повторил Салютов. – Я хочу услышать ваш совет, Никита Михайлович.

– Ну, помощь нам окажете снова, – Колосов говорил задумчиво, словно еще не решил, что ему самому дальше делать, – списочек представите всех сотрудников казино и данные, если таковые имеются, а я просто уверен, что имеются, на всех постоянных клиентов.

– Хорошо, что еще?

– Где вы сами-то находились во время убийства?

– В Большом зале, я же сказал вам: я встречал клиентов.

– Кто там был вместе с вами? Кого вы видели, кто был у вас на глазах, не отлучался?

Салютов секунду подумал:

– Пожалуй… Так, были все крупье, два официанта, охранника я видел из дежурной смены и… была еще пит-босс игорного зала Басманюк.

– А Глеба Арнольдовича вы что, в зале не видели?

Салютов посмотрел на Китаева. Тот мрачно усмехнулся: нет, ну надо же, дожил!

– Да в дверях я стоял, меня Жанна видела, если уж на то пошло, – сказал он Колосову, – я Витаса искал, а он в зал так и не пришел почему-то, хотя клиентура его уже на месте была.

– Не пришел он потому, что кто-то задержал его в гостиной, наверху, – ответил Колосов. – У него с Газаровым какие были отношения?

– Хуже некуда, – поспешно ответил Китаев, – на ножах они были из-за сестры его, из-за Эгле.

– А она что, живет с Газаровым? – наивно удивился Колосов.

Китаев быстро глянул на Салютова. И кивнул.

– Да он на «крота» ссученного вполне потянет, – произнес он злобно, – замучил всех вконец. А за деньги, чтобы отыграться, на все пойдет. Под Хванчкару вполне свободно мог лечь. Да к тому же… Черт, как я раньше об этом не подумал! – Китаев звонко и весьма картинно шлепнул себя ладонью по лбу. – Они ж с Миловадзе земляки – оба оттуда, с Кавказа. А там связи такие, что – ого-го! Да и с Витасом они друг друга люто ненавидели: тот его убить грозился, если еще хоть раз у сестры застанет. Так что у Алигарха и рука б не дрогнула, ну, в смысле отомстить, посчитаться…

– Какой удобный подозреваемый. По всем статьям подходит. Бери и сажай, суди. – Колосов внимательно посмотрел на Салютова. – Вы тоже так считаете, Валерий Викторович? Подходит Газаров, а?

Но Салютов ответить не успел. В кабинет без стука ввалились члены следственно-оперативной группы под предводительством следователя Сокольникова. Он был жестоко простужен, однако не поленился подняться среди ночи с постели по звонку дежурного. Ибо – Никита прочел это по мрачно-торжественному лицу его – уже считал это дело своим. Чисто прокурорским.