Текст книги "Звезды на ладони"

Внезапно Надя ощутила некую странность во всем происходящем. Тускло светил ночник, синие тени набежали на лицо Леона, изменяя его до неузнаваемости. Но дело было не только в тенях – само лицо оставалось неподвижным – даже ресницы не дрожали! И этот странный холод, который ощутили Надины ладони...

– Алька, что это? – изумленно прошептала она. – Алька, я не понимаю...

Надя сказала так, потому что не хотела верить в произошедшее.

Леон был мертв!

– Я же сказала, он был немного простужен накануне, – спокойно произнесла Альбина. – Я дала ему отвар трав.

– Какой еще отвар... – прошептала Надя. – Леон! Леон, миленький, очнись! Алька, что ты стоишь? «Скорую»! Вдруг его еще можно спасти?!

Она снова затрясла Леона. Одна рука его упала вниз – и из безжизненной ладони вдруг выпало что-то и покатилось. Какой-то маленький мерцающий шарик. Золотисто-коричневые, оранжево-красные сполохи блеснули в нем. «Это же камешек из моих бус! – догадалась Надя. – Из тех самых бус, которые Альбина когда-то нечаянно порвала!»

И этот камешек был как последний привет ей от Леона, последнее его признание в любви...

* * *

Больше месяца прошло после той ледяной черной ночи. Больше месяца! Но Надя все никак не могла поверить в случившееся – словно она видела сон наяву. И она все ждала, когда же этот кошмарный сон закончится. Она откроет глаза – и все вокруг будет по-прежнему. Будет жив Леон, Альбина тоже никуда не исчезнет...

Но с течением времени ничего не менялось.

Леонтий Велехов лежал в холодной земле, под снежным покрывалом. Альбина, его жена, ожидала суда в тюрьме.

«Как же так могло произойти? – в сотый, в тысячный раз думала Надя. – Глупая Алька, глупая я... И Леон, бедный наш Леон! Он не заслуживал смерти! Он должен был жить – в звуках музыки, в своих волшебных фантазиях... Лучше бы Алька отравила меня!»

В дверь позвонили. Пришли Рая с Лилей.

– Господи, как же мне надоела зима! – простонала Лиля, раздеваясь в прихожей. – Эти дурацкие сапоги, эта тяжелая шуба, платки, перчатки... Хочу лета! Я хочу босоножек и легких платьев! Я хочу трусиков-стрингеров, а не этих паршивых шерстяных рейтуз, от которых у меня чешутся ноги!

Рае все было нипочем. Она сняла с себя синюю дубленку, поправила перед зеркалом малиновую прядь на лбу.

– Ну ты даешь, мать... – осуждающе сказала она. – Тут такие дела, а ты про трусики!

– Рая, я хочу, чтобы зима поскорее закончилась!

– Что случилось? – мрачно спросила Надя.

– В общем, дела такие... – Рая прошла в комнату, села на диван. – К Альбине не пускают, но передачу взяли. Суд будет не раньше апреля. Альку вчера перевели в тюремную больницу.

– Что, ей плохо? – испугалась Надя.

– Да уж кому там будет хорошо... Нет, пока ничего серьезного. Но и хорошего тоже мало. У нее был сердечный приступ, вот и перевели.

– Алька... – Надя упала рядом с Раей на диван и схватилась за голову. – У нее был приступ!

Лиля подошла и тоже села рядом.

– Наденька, да не расстраивайся ты так! Мы же тебе говорим – обычный приступ, ничего серьезного. Даже хорошо, что ее перевели в больницу, – там гораздо лучше, чем в камере.

– Мы сейчас с умными людьми говорили – надо адвоката хорошего ей найти, вот что. – Рая была серьезна и сосредоточенна.

– Да, хорошего адвоката! – встрепенулась Лиля. – Этот ее, нынешний, уж больно какой-то... не такой. Слишком пафосный мальчик.

– Точно, – кивнула Рая. – Молодой и болтливый. Ему интересен только он сам.

– Нарцисс... – задумчиво произнесла Лиля и достала из сумочки бумажный квадратик. – О человеке можно многое узнать по его визитке. Вот смотрите – особая бумага, золотое тиснение, завитушечки-финтифлюшечки... Тьфу! От такого человека толку не будет.

– Другого адвоката надо найти! – с досадой воскликнула Надя.

– Легко сказать... – вздохнула Рая. Она встала и прошлась по комнате. – Мы сейчас с Лилькой всю дорогу это обсуждали. Деньги нужны, Надя, большие деньги...

Больших денег ни у кого из подруг не было.

– Господи, что за жизнь! – с отчаянием воскликнула Надя. – И что бы такое придумать... Девчонки, а что, если мой шкаф и диван продать, а? И еще у меня две цепочки есть, золотые, и почти двести долларов от прошлого гонорара осталось...

Лиля обняла ее за плечи и поцеловала в висок.

– Шелестова, святая простота... На твою мебель вряд ли найдется покупатель, а за цепочки копейки дадут, я знаю. Ну, а двести долларов – это не деньги. Хотя... – Лиля вдруг задумалась, и ее бледное, осунувшееся личико вдруг озарилось улыбкой. – Мы могли бы сброситься. Как говорится, с миру по нитке... У меня тоже есть кое-что в заначке. И шубу свою норковую я могла бы продать. И те драгоценности, что Адам мне дарил. К чему они мне...

– Лилька! – ужаснулась Надя. – Это же подарки Адама!

– Да, подарки Адама, – с раздражением подтвердила Лиля. – Ну и что, молиться теперь на них, что ли? Между прочим, как раз прекрасный повод избавиться от воспоминаний...

Рая, которая вышагивала по комнате взад-вперед, остановилась и внимательно посмотрела на Лилю.

– Он что, Адам твой, с тех пор тебе так и не звонил? – с любопытством спросила она.

– Раечка... – предостерегающе сказала Надя.

– Да ничего, Надь, все в порядке, – усмехнулась Лиля. – Я могу об этом говорить. Уже могу. Отпустило... Да, действительно – он не звонил мне с тех самых пор, как женился. И не приходил.

– Может, появится еще? – с энтузиазмом произнесла Рая.

– Вряд ли! – усмехнулась Лиля. – Я сразу поняла, что он от Дарины без ума, хоть и говорил, что на деньгах женится. Он попался! Он теперь раб ее.

– Раб... – задумчиво повторила Рая. – А знаете, девчонки, ведь я тоже могла бы с вами скинуться.

– Рая! – в один голос воскликнули Лиля с Надей. Они прекрасно знали, что у Раи Колесовой ничего нет, и она скоро уезжает из страны, к Гюнтеру. Вместе с детьми. – О чем ты...

– А вот о чем! – Рая протянула вперед руку – на одном из пальцев блестело и переливалось колечко – подарок ее нового жениха. Камешек в два карата.

– Рая! – смятенно отшатнулись Надя с Лилей.

«Благодаря» Гене Колесову у Раи практически ничего не было – он умудрялся пропить все, что плохо лежало. А сейчас он вообще себя ничем не сдерживал и вел себя чрезвычайно бесцеремонно. «Она меня бросает, да еще вместе с детьми – я теперь себя ни в чем не собираюсь ограничивать!» – заявил он. Рая, та самая Рая, которую он считал только своей и потому неинтересной, в один миг стала ему чужой. Чужой и... желанной. И Гена Колесов делал все, чтобы привлечь ее внимание. Чтобы разозлить ее. Чтобы заставить Раю думать о себе...

– Подарок Гюнтера! – воскликнула Надя.

– Колесова, ты с ума сошла! – поддержала ее Лиля. – Что он скажет...

Рая усмехнулась, и ее темные круглые глаза блеснули мрачно и таинственно. «У нее взгляд, точно у сфинкса какого-то...» – невольно подумала Надя.

– Он ничего не скажет, – сказала Рая жестко. – Он хороший человек. И он меня понимает. Я ему объясню, для чего мне были нужны деньги.

Надя вдруг подумала – и Гюнтер тоже раб. Он полностью подчинен Рае. Валькирии, сфинксу, странному существу, вечно колеблющемуся на грани добра и зла... Стихии, которая закружила его и оторвала от земли.

– Тогда мы спасем Альбину! – облегченно вздохнула Лиля. – Господи, только бы все получилось... Эх, жалко, с Зинкой мы в ссоре! У нее же столько связей... Я ведь ей с той самой ночи не звонила.

– Ну, с деньгами мы и без Зинки твоей обойдемся, – пренебрежительно дернула круглым плечиком Рая. – Кстати, с чего вдруг она дуется?

– Райка, я ж тебе рассказывала – мы с Надей выкрали у нее приглашение и поехали на свадьбу к Адаму...

– Вот ненормальные! – фыркнула Рая. – Это ведь в ту ночь Алька Леона отравила?

– Да, – печально кивнула Лиля.

– И Алька тоже ненормальная! – с досадой произнесла Рая. – Ну что, спрашивается, на нее нашло...

– Она очень ревновала Леона, – тихо произнесла Надя. – Я думаю, что больше всего она ревновала его не ко мне, а к его любви... Ведь ее-то он не сумел полюбить! Он ей прямо так и сказал накануне вечером – что любил только меня. И музыку дал ей послушать, которую специально для меня написал. Зачем – я не знаю. Но у Альки от этого всего что-то повернулось в голове...

– Все равно непонятно, – сердито произнесла Рая. – Что ж, он не заметил ее состояния, что ли? И после всего спокойно выпил отраву из ее рук?

– Да Алька его чуть не с ложечки кормила и вечно всякими настойками и отварами потчевала! Он привык! – вмешалась Лиля. – У нее же была просто мания... Не доверяла она лекарствам, ядами их считала. А тут целую упаковку транквилизаторов подмешала – недаром ведь фармацевтом была когда-то, все про дозировки знала.

Рая хотела что-то сказать Лиле в ответ, но сдержалась. Потом всхлипнула и промокнула глаза платком.

– Рая, перестань! – Надя, у которой нервы были на пределе, не выдержала и затряслась. – И для чего ты только этот разговор затеяла?

Слезы невольно покатились у нее из глаз. Если бы можно было вернуться в тот день и спасти Леона... спасти Альку...

– Ну вот! – с отчаянием произнесла Лиля. – Они ревут... А мне что делать? Меня, между прочим, Адам бросил...

И она тоже зарыдала.

– Если б вы знали, как мне тяжело уезжать отсюда... – сквозь всхлипывания произнесла Рая. – Но здесь меня ничего не держит, ничего... Ну, кроме вас, разумеется! Колесов – такой негодяй... Не представляю, девочки, как я умудрилась с ним десять лет прожить!

– Любила же! – сквозь слезы улыбнулась Лиля.

– Ну да, любила! – В Раином голосе промелькнула ненависть. – Как же... Это не любовь, это наваждение! Я теперь сама на себя удивляюсь – и чего я Генку столько лет терпела? А теперь все, кончилось! Отпустило меня. Ничего к нему не чувствую, просто даже удивительно. Я Гюнтера люблю.

– Гюнтер, он хороший, да? – смахивая слезы кончиками пальцев, спросила Лиля. – Надька, ты Гюнтера давно знаешь – он не будет нашу Раису обижать?

– Нет, – коротко ответила Надя – от слез у нее перехватило горло. Если бы Леона можно было вернуть... Она только об этом могла сейчас думать...

– Гюнтер хороший! – грозно произнесла Рая, постепенно успокаиваясь. – Он меня понимает. С ним я такая... ну, словом, только с ним я чувствую себя настоящим человеком. Их либе дих... Надька, правильно я сказала?

– Если ты хочешь сказать «я люблю его», то надо так «их либе ин».

– Тьфу ты! Ладно, выучу я этот язык, не такой уж он сложный.

Ближе к вечеру подруги ушли, и Надя осталась одна.

Постояв немного у окна, она включила проигрыватель, хотя до того несколько раз давала себе слово, что больше не станет слушать музыку Леона. Она слишком сильно действовала на нее, лишала воли и сил, не давала примириться с произошедшим.

...Нежная мелодия возникала из тишины и первозданного хаоса. Она рождалась из ниоткуда, словно по волшебству. Капли дождя. Капли дождя с небес...

С закрытыми глазами Надя слушала музыку, и ей казалось, будто на нее льется тихий, бесконечный дождь, смывая с нее все грехи и страдания. «Я люблю тебя, – шептал он. – Я буду любить тебя всегда. Ты не убежишь, не спрячешься от меня. Где бы ты ни была – я всегда настигну тебя. Ты только моя...»

Она снова заплакала, содрогаясь, – так невыносимо прекрасна была эта мелодия. Леон говорил ей о любви – о вечной, неумирающей любви. И с его смертью невозможно было примириться.

А хуже всего было то, что она, Надя, не смогла ответить Леону тем же. Она была просто влюблена в него, захваченная недолгой, стремительной, все разрушающей страстью, которая, сметя все на своем пути, словно весенний разлив, остановилась потом, замерла и – испарилась под выглянувшим из-за облаков солнцем.

Надя знала, что любила она совсем другого человека, но тем острее было ее сожаление...

* * *

Прошло несколько дней.

Надя, Лиля и Рая наконец собрали нужную сумму – как раз для того, чтобы нанять одного очень известного адвоката.

Лиля хотела, чтобы все было наверняка, поэтому выбрала Дитриха Вердина, седовласого степенного мужчину с обволакивающим голосом. Известность у него была не меньшей, чем у какой-нибудь поп-звезды.

– Он выиграл практически все процессы. Даже те, которые казались безнадежными, – сурово сообщила она Рае с Надей. – Если он возьмется за Алькино дело, то наверняка ей дадут условно... Освободят прямо в зале суда. Я, конечно, не специалист, но думаю, что именно так и будет.

– Дай-то бог! – истово перекрестилась Рая. – Ведь Альбина не заслуживает того, чтобы, как это... а, да – мотать срок! Она, в общем, невиновата. Приступ ревности, была в аффекте, и все такое...

– И у нее сердце больное, – торопливо добавила Надя.

Но связаться с Вердиным было довольно сложно – как и со всяким другим известным человеком. Требовалось некоторое время.

Отложенная на адвоката сумма хранилась сначала у Лили. Но поскольку Лиля с утра до вечера гонялась за Вердиным, то сумму переместили к Наде – все ж таки деньги должны быть под присмотром. Наконец Лиля нашла способ связаться с Вердиным, и тот согласился принять ее в ближайшие дни.

Они втроем снова сидели дома у Нади, и Лиля рассказывала о своих приключениях и злоключениях, в конце которых она все-таки заставила Вердина выслушать ее. Рая зачем-то пошла в прихожую. Кто знает, почему, но именно сегодня она вдруг обратила внимание на входную дверь Надиной квартиры и с ужасом обнаружила: дверь никуда не годится.

– Господи, да ее же одним ударом ноги можно вышибить! – заявила она безапелляционно.

– Я же говорила – деньги в банк следует положить! – закричала Надя. – А то ты в первый раз мою дверь видишь!

– Какой банк, если сегодня-завтра их Вердину надо будет отдавать! – рассердилась Рая. – Лилька, забирай их обратно к себе!

– Как же, разбежались! – сердито заметила Лиля. – Буду я с такой суммой взад-вперед по городу ездить.

– Но у Шелестовой их в любой момент могут украсть, – настаивала Рая.

– Сто лет ко мне никакие воры не лазили, а теперь вдруг залезут! – возмутилась Надя.

– Вот именно, по закону подлости и залезут! И вообще, люди-то кругом неглупые, знают, что мы с Вердиным переговоры ведем.

– Ах, Райка, перестань...

– Есть такой закон, – неожиданно побледнела Лиля. – Закон Мерфи. Я об этом слышала когда-то. Это когда ты роняешь бутерброд, то он непременно падает маслом вниз... И еще, если ты думаешь о чем-то плохом, то оно, то самое плохое, непременно должно сбыться.

– Ерунда какая... – неуверенно произнесла Надя.

– Райка, отнесем деньги к тебе, – предложила Лиля, – у тебя хотя бы дверь железная.

– Лилька, ты с ума сошла! – тут же закричала Надя. – У нее же Колесов...

– Да, ты права – Колесов! – спохватилась Лиля. – Он найдет и пропьет все.

– Генки сейчас нет, – неожиданно вспомнила Рая. – Он уже третьи сутки где-то ошивается – то ли у Катьки, то ли у Люськи, то ли у Машки какой-то... Между прочим, я замки сменила – просто так он домой не попадет.

– Отлично! – обрадовалась Лиля. – Раечка, отнесем деньги тебе.

– Ну, не знаю... – задумалась Рая. – Хотя, и правда, дверь у меня покрепче будет.

Они втроем отнесли деньги к Рае и разошлись.

А через два дня Рая решила проверить их сохранность и обнаружила, что деньги пропали. Она предусмотрительно спрятала конверт с деньгами в дальнем углу антресоли, и он исчез! Светлана Петровна, подумав, убежденно заявила, что это происки нечистой силы. Рая подвергла допросу детей, и младший, Вова, вспомнил, что вчера в доме был папа.

– Я после четвертого урока пришел, а он тут ходит, – заявил Вова уверенно. – Чихал все... Потом съел борща кастрюлю, которую бабушка для нас со Славкой сварила, и ушел.

– Ну, конечно – чихал! – обмерла Рая. – На антресолях-то пылищи сколько!

Рая срочно вызвала Надю и Лилю.

– Девочки, мой Колесов деньги стащил... – потерянно сообщила она.

– Как – стащил? – закричала Лиля.

– Вот так... Пришел среди бела дня и стащил.

– Ты же говорила, что замки сменила! – с отчаянием воскликнула Надя.

– Да, сменила... Но он их как-то без ключей смог открыть!

– «Как-то»! Конечно, зачем ему ключи? Он же автослесарь как-никак! – закричала Лиля. – Сразу можно было догадаться... А мне завтра к Вердину идти, между прочим!

Рая, бледная, стояла перед подругами с убитым, обреченным видом.

– Господи, что же с Алькой-то теперь будет, – прошептала она и зарыдала.

– Лучше бы у меня деньги оставили! – рассердилась Надя. – Тоже мне, придумали каких-то мифических воров... Хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Райка, да не реви ты!

– Ко... колечко Гюнтерово жалко... – всхлипывала Рая. – Вы... выходит, зря я его закладывала! У... убью Колесова!

– Райка, Надя! – закричала Лиля. – Не мог Генка вот так сразу все пропить! Его найти надо и отнять, что осталось. Может, там еще много осталось...

– Точно! – моментально успокоилась Рая. – Вряд ли он успел за такой короткий срок все деньги спустить. На них ему целый год кутить можно, ему не так много надо для кайфа.

– Райка, где он может быть?

– Ну, во-первых, у Катьки с третьего этажа... Хотя нет! – спохватилась Рая. – Если у него деньги, то никакая Катька ему не нужна. Скорей всего, он сейчас с Михалычем и Зуевым Костькой на троих соображают.

– Идем искать Михалыча и Зуева... – решительно сказала Лиля. – Да, Надя, электрошокер еще у тебя?

– Нет, я Зине его отдала... – растерянно произнесла Надя. – Он же ее был!

– Зря! Но ничего, мы этого Колесова и голыми руками задушим. Да, девочки?

Надя, Рая, Лиля побежали искать троицу друзей-забулдыг по всем тем злачным местам, где они могли пропивать украденные деньги. Первым делом отправились к Михалычу домой.

Сожительница того, женщина неопределенного возраста, сказала, что не видела «милого друга» со вчерашнего дня.

– У Зуева ищите, – посоветовала она. – Да, а если увидите, передайте, чтобы купил картошки на обратном пути...

– Передадим... – мрачно пообещала Рая.

Но Зуева тоже дома не было.

Подруги побежали в так называемую «стекляшку», которая располагалась неподалеку от автобусной станции и пользовалась недоброй славой у местных жителей. Лиля произвела там фурор – в распахнутом полушубке, юбке-мини, со вздымающимся бюстом и сапожках до колен, с роскошными блондинистыми кудрями и синими глазами – таких женщин тут никогда не было.

– Памела Андерсон пришла! – радостно закричал кто-то из завсегдатаев.

Они пробыли в «стекляшке» не больше семи минут, но за это время Лиле сделали три предложения руки и сердца, и еще два человека обещали отдать жизнь за нее...

Отбившись от Лилиных поклонников, подруги помчались по указанию Раи во двор старого, подлежавшего сносу детского сада, поскольку наступил вечер, Колесов энд компани могли расположиться там. Перепугали до смерти целующуюся парочку в беседке. Потом обследовали с пристрастием дворницкую некоего дяди Коли, «который тоже мог быть причастен», как выразилась Рая.

У дяди Коли была своя компания, все тут же стали приглашать девушек «к столу». Но «девушки», естественно, отказались.

– Ну, я не знаю, где еще этих иродов искать!.. – с отчаянием воскликнула Рая, выскочив из дворницкой на свежий воздух.

– Раечка, ты еще подумай! – застонала Лиля. – Не мог же твой Колесов сквозь землю провалиться...

– У Зуева гараж есть! – вдруг осенила Раю идея. – Там, за бульваром...

В опускающихся на город сумерках подруги помчались искать гараж Зуева.

Пошел снег – мягкий, пушистый, словно новогодний. Деревья сразу красиво побелели. Пустынный двор, в который через некоторое время вбежали подруги, выглядел просто сказочно.

– Вон они! – неистово закричала Рая.

В самом деле – в длинном ряду железных «сараев» один был распахнут, и в нем, при тусклом свете электрической лампочки, сидели за деревянным, грубо сколоченным столом мужики. Колесов и еще двое – вероятно, те самые Михалыч и Зуев.

– Хороши... – с ненавистью произнесла Лиля.

– Ангел к нам слетел!.. – очень обрадовались Лиле Михалыч с Зуевым, почти неотличимые друг от друга – опухшие и в одинаковых серых ватниках.

Подруги дружно вытащили сотрапезников из гаража и бросили в сугроб неподалеку. Сопротивления те практически не оказали.

– Ну, где деньги? – повернувшись, сурово спросила Рая у мужа.

– Какие деньги? – хитро прищурился Гена. Даже сейчас, далеко не трезвый, он со своей знойной трехдневной щетиной на щеках выглядел сногсшибательно.

– Которые ты украл! – задыхаясь, закричала Лиля.

– Попрошу голословные обвинения в мой адрес не высказывать... – обиделся Колесов. – Райка, ты – змеюка подколодная, вот кто. И сердца у тебя нет.

– Ах, ты про сердце! – рассвирепела Рая. – Да знаешь ли ты...

– Нечего с ним разговаривать! – остановила ее Лиля.

– Колесов, как ты мог! – вцепилась в Гену Надя.

Подруги вытащили и Гену на снег, вывернули ему карманы. Тот попытался было сопротивляться, но куда ему справиться с тремя разъяренными женщинами.

Денег не было, если не считать мятой десятирублевки.

– Это конец... – прошептала Рая и обессиленно упала в сугроб рядом с мужем.

Лиля тем временем принялась допрашивать Михалыча и Зуева. Мужики говорили с трудом, но все-таки из их несвязной речи можно было понять, что они тут давно сидят и «весь район к ним приходил, пока у Гены бабки не кончились».

– Значит, все-таки были у тебя деньги! – Рая ногой толкнула мужа.

– А зачем ты с фашистом связалась?.. – с ненавистью пробормотал Гена. – Зачем?..

– Господи, Колесов, эти деньги мы для Альки собрали! – закричала Рая.

– А ты говорила – целый год кутить можно... – вздохнула Надя. – Они вон как быстренько такую сумму все спустили!

– Брось его, Райка, – продолжал бормотать Гена, щурясь на темно-синее вечернее небо. – Брось его, он плохой!

– Давайте их в гараж обратно затащим, – вздохнула Рая. – Не то замерзнут они здесь.

Тихо падал снег, и горели уютным желтым светом окна соседнего дома...

Так подруги лишились всякой надежды помочь Альбине.

После того Лиля впала в депрессию и заявила, что пойдет работать. Это было сильное заявление.

Рая занялась разменом своей квартиры. Ну не могла же она в самом деле оставить свою мать рядом с Колесовым!

Надя занималась переводами сутки напролет.

Альбина оставалась в тюремной больнице.

В один из таких беспросветных дней к Наде вдруг зашла Зина Трубецкая.

– Как дела? – спросила она с порога, привычно вытирая сапоги о коврик. – Снимать не буду – у меня радикулит.

– Конечно... – пожала плечами Надя.

– Слушай, Надя, я вот чего... – Зина выглядела озабоченной и хмурой, синий тюрбан нависал над лицом. – Я хочу узнать, как там Лилечка.

Она проковыляла в гостиную.

– А ничего так диванчик я тебе подарила... Уж получше того, прежнего!

– Спасибо, Зина, – серьезно ответила ей Надя. – А что касается Лили... Ты бы позвонила ей сама. Она будет рада.

– Рада! – фыркнула Зина. – Она сама мне должна позвонить. После того, что вы со мной сделали...

– Зина, прости! Но ты же знаешь Лилю – ее нельзя было остановить. Когда она узнала, что Адам женится, она словно с ума сошла!

– Не надо было ей туда ездить, – проворчала Зина. – Одно расстройство... Кто ж знал, что она так Адама этого любит!

– Да, просто удивительно! – горячо согласилась Надя. – Я и сама не подозревала, что Лиля на подобные безумства способна.

Зина Трубецкая беспокойно оглядела комнату, стол у окна. И, кажется, не увидела ничего такого, что могло бы ее заинтересовать. Потом махнула рукой.

– Я тогда просидела с Лилькой до утра, а потом уехала домой, – тяжело вздохнув, сообщила она. – А вечером следующего дня мне Мардарьевский звонит. Я ему: «Какая замечательная свадьба, так все замечательно было!» А он мне: «Зинаида Яковлевна, так вы ж не приезжали! Была какая-то особа и еще другая с ней, с вашим приглашением. Покрутились чего-то, нашего охранника током вырубили и уехали. В общем, мы все в недоумении. Вы, – говорит, – не могли бы это как-то объяснить?» Я сразу догадалась, в чем дело... Нельзя мне пить, у меня провалы в памяти случаются. Думала, что была на той свадьбе, а на самом деле не была. Теперь Мардарьевский меня чуть ли не сумасшедшей считает. А это вы с Лилькой были!

– Охранник хотел нас задержать, – тихо произнесла Надя. – Ну, мы с Лилей его твоим электрошокером и... – Она покаянно опустила глаза. – А как там Дарина с Адамом поживают, ты не знаешь?

– Хорошо. Все у них хорошо, – усмехнулась Зина. – Только теперь Адам для Лилечки навсегда потерян. Он за Дариной хвостом бегает.

– Бедная Лиля... Знаешь, Зина, у нас еще одна беда. Ведь в ту же самую ночь Альбина... – Надя запнулась, но нашла в себе силы продолжить: – Альбина мужа своего убила.

– Да что ты! – ахнула Зина. – Не может быть! Это та, с малиновыми волосами которая?! Довел ее таки муж, алкоголик который, да?

– Нет, Альбина – это другая. Темненькая, с большими глазами, – покачала головой Надя. – Она фармацевтом раньше работала. А с малиновыми волосами – Рая.

Зина была так поражена, что опять забегала глазами по комнате, словно искала что-то.

– Водки нет, – наконец, догадавшись, подсказала Надя.

– Какая жалость... Ну, и что дальше?

Надя рассказала ей всю кошмарную историю от начала до конца.

– Так вы на адвоката сбросились, а Райкин муж все украл? – задумчиво проговорила Зина после Надиного рассказа. – Нет, лучше бы его убили, а не композитора этого, Леонтия!

– Лиля хотела тебе позвонить и извиниться, но тогда получилось бы, что она ради выгоды с тобой хочет помириться, – сказала Надя. – Хотя я, в общем, не знаю... На самом деле она тебя в каждом разговоре вспоминает – «была бы рядом Зина, Зина бы сейчас нам что-нибудь дельное посоветовала» и все такое...

– Все время меня вспоминает? – вздрогнула Зина, и в лице ее что-то неуловимо изменилось. – Господи, Лилечка моя... А я-то на нее обижаюсь! – Она заерзала еще сильнее. – Так с каким адвокатом она ходила договариваться?

– С Вердиным. Дитрихом Вердиным.

– С Тришкой, значит! – ахнула Зина. – Так я ж его почти двадцать лет знаю. Он мне как брат, с Вадиком, мужем моим, все дела вел. К Тришке Вердину вы пошли, оказывается... Ненормальные! Он бы за это дело бесплатно взялся, если б вы меня заранее предупредили.

– Зина, но мы же не знали...

– Не знали! Эх, Лилька, гордячка... – Зина вдруг пустила слезу. – Она ж мне как дочь!

– Как дочь? – невольно переспросила Надя.

– Ну да... – с досадой протянула Зина. – А ты думала, мне сколько? Мне, между прочим, полтинник уже.

– Не может быть!

Надя так искренне изумилась, что Зина пустила еще одну слезу.

– А вот и может, – с гордостью произнесла она. – Это, конечно, заслуга пластического хирурга, но тем не менее...

– Зина, я не верю!

Зина смеялась и плакала одновременно, моргая слипшимися ресницами.

– Черт, сейчас отклеится... – Она потрогала пальцем веко. – Особый состав, но кто его знает...

– О чем ты?

– Ресницы-то у меня накладные! – улыбнулась Зина, показав ровные крупные зубы. – Я же, душа моя, совсем без волос. И на голове у меня ничего нет. Врачи, они хоть и гении, но еще не на все способные... Лиля разве об этом не говорила?

– Нет.

Зина всмотрелась Наде в лицо.

– Неужели правда – не говорила?

– Да нет же, нет!

– Лиля, золотце мое... – растроганно произнесла Зина. – Моя святая тайна, мой вересковый мед... Она – такая болтушка, но секрет мой все равно не выдала! Даже вам!

Зина вдруг медленно стащила с головы свой тюрбан.

Надя вздрогнула – на младенчески-розовой голове у Зины рос клочками короткий мягкий пух.

– Я счастливая, Надя! – серьезно произнесла она. – Вадик меня и такой любил, хотя я в тридцать лет волосы стала терять. Генетика! А Лилька мою тайну вам не выдала. Значит, дорога я ей все-таки.

Надя смотрела на Зину, не в силах ничего произнести. Без тюрбана Зина была похожа на какую-то птицу – то ли на грифа, то ли еще на кого...

– Вот что, Наденька, – решительно произнесла Зина, снова нахлобучив на себя свой головной убор. – Я свяжусь с Дитрихом Павловичем Вердиным, он Альбину и без денег защитит. А сейчас Лилечке позвоню. Хотя зачем звонить – я к ней поеду. Господи, а я, бесчувственная, сердилась на нее! Мне надо было утешить ее – еще тогда... Ведь только о себе думала!

Зина Трубецкая засобиралась, засуетилась.

– Да, Надя, отдать тебе дубинку эту, электрическую? – Зина полезла в свой ридикюль.

– Нет! – отшатнулась та.

– Почему? Зря...

Зина уехала.

Надя осталась одна. Она чувствовала себя потерянной, она все еще не могла поверить в то, что появилась надежда спасти Альбину.

«Как бы я хотела увидеть ее! – вдруг мелькнула мысль. – И поговорить. Наверное, она страдает без нас. Одна, в тюрьме... Переживает – из-за того, что совершила». Надя вспомнила Леона – его неловкую, растерянную улыбку, его прикосновения, его слова, и снова ее охватило безумное сожаление. Ну не должен, не должен он был так рано покинуть этот мир! И что только тогда на Альку нашло?..

«А что, если она не жалеет ни о чем? Мрачная и злая, может, хохочет сейчас надо мной там, на тюремной койке, и радуется, что убила Леона... А что, если я ее совсем не знаю? Всю жизнь думала, что Альбина – нежный кроткий ангел с огромными глазами, а на самом деле... – Наде стало совсем не по себе. – Вдруг на самом деле она – демон, снедаемый завистью, охваченный желанием подчинить себе все и всех... Демон, готовый сгореть в огне собственных страстей. И даже жизни своей не жалеющий!»

Зазвонил телефон.

– Алло, Надя, это я. Что делаешь? Ты обещала со мной встретиться!

– Сейчас не получится, Егор, – быстро ответила Надя. – Столько дел... Я тебе не могу все рассказать, да и времени это займет слишком много... Потом. Встретимся позже.

– На следующей неделе? – обрадовался Егор.

– Может быть...

– Надя, ты меня любишь?

– Отстань, Прохоров!

– Нет, ты скажи! Если ты скажешь, что не любишь, то я от тебя отстану!

– Не люблю.

Егор замолчал. Надя слышала его прерывистое дыхание. Кажется, он расстроился.

– Неправда, – вдруг сказал он. – Я тебе не верю. И вообще, я тоже соврал. Я от тебя никогда не отстану. Ты ведь знаешь, я однолюб...

* * *

Дитрих Вердин взялся за дело с энтузиазмом. Общался он в основном с Лилей. И под конец Зина Трубецкая, которая все и всегда знала, стала утверждать, что Дитрих Павлович влюбился и теперь готов ради прекрасных синих Лилиных глаз расшибиться в лепешку.

Он обещал, что Альбину оправдают. Возможно, ее даже освободят до суда, поскольку здоровье его подзащитной вызывает серьезные опасения.

Рая с Лилей ликовали, и Надя тоже пыталась радоваться с ними. Именно пыталась – потому что на самом деле никакой радости она не испытывала. Она не могла представить, что будет потом, когда Альбина окажется на свободе...

«О чем мы будем с ней говорить? Станем ли встречаться, как раньше? Нет, как раньше – уже невозможно... О, каким прекрасным было прошедшее лето – мы сидели на открытой веранде ресторана «Темные аллеи» с видом на парк и болтали. Я, Лиля, Рая и Альбина. Четыре лучшие подруги. Четыре грации – каждая в своем роде, одна дополняет другую! И все было хорошо... Мы придумали провести вместе каникулы. Дамские каникулы. Райка тогда еще любила своего Колесова, несмотря ни на что. Она жизни не представляла себе без него – ей в голову не могло прийти, что она полюбит другого и ей придется покинуть страну. Я еще не знала, что Лиля была любовницей моего мужа. Не знала я также, что любовницей она стала из-за Райкиных интриг. И еще я даже вообразить себе не могла, что у меня будет любовником Алькин муж. И на что способна сама Алька, кроткий ангел во плоти, если заставить ее ревновать... Мы сидели на веранде и смеялись, а впереди нас ждали измены, разочарования, смерть. И совсем немного любви...»