Текст книги "Сидни Шелдон. Узы памяти"

Глава 22

Следующий год был для Алексии триумфальным. Британская экономика процветала, а вместе с ней и общий дух нации, словно нарцисс, распустившийся после долгой холодной зимы. Опрос Гэллапа показал, что Генри Уитмен стал самым популярным премьером со времен Черчилля, а остальные члены кабинета нежились в отраженном свете его славы. Что же до миссис де Вир… ее личная популярность почти сравнялась с любовью к премьер-министру.

Как это произошло? Всего два года назад Алексия была одной из самых ненавистных фигур британской политики, осколок старых дней бессердечного консерватизма. Когда люди думали о миссис де Вир (если думали вообще), все ассоциировали ее с восстаниями в тюрьмах и прогнившим правосудием.

То, что она была неприлично богата, говорила так, словно держала во рту сливу, и вышла замуж за члена семьи, более родовитой, чем Виндзоры, мало способствовало любви избирателей. Но вскоре де Вир получила назначение, которого никто, даже сама она, не ожидал. Несмотря на первоначальные трения с иммигрантами, Алексия ухитрилась завоевать сердца людей одним блестящим ходом. Людям нравилось, что она укрепила полицейские силы и увеличила их ряды. Они одобряли ее защиту больниц, ее либеральное отношение к образованию и поддержку родительских советов в школах. Им понравился ее акт о домах престарелых, призванный оберегать пожилых людей от эксплуатации и издевательств. Да, Алексия де Вир была крепким орешком. Кроме того, она была трудолюбива, умна и достаточно отважна, чтобы сражаться за традиционные британские ценности и институты. Прежний ротвейлер преобразился в британского бульдога наших дней. Врагам ничего не оставалось делать, кроме как выжидать и наблюдать.

После заключения договора о строительстве большого завода «Рено» в Ист-Мидлендс, создавшего десятки тысяч рабочих мест, Алексия получила приглашение на чай на Даунинг-стрит номер десять.

– Мне стоило бы сделать вас министром иностранных дел, – заявил премьер, вытягивая ноги и беря у дворецкого чашку чая. – Французы считают, что солнце восходит из вашей пятой точки. Вы – любимица Парижа.

– Насчет этого не знаю, – скромно ответила Алексия. Ей всегда было трудно общаться с Уитменом. Никогда не понять, о чем он в действительности думает. Коллеги по кабинету жаловались, что он вечно поддерживает ее в ущерб остальным, но Алексия часто ощущала, что за улыбками премьера кроется неприязнь.

– Попробуйте шоколадный торт, – предложил Генри. – Из «Дейлсфорд», вкус, как в раю.

– Спасибо, я воздержусь.

Алексии слишком нравился собственный восьмой размер, чтобы поддаться на призыв сладкоежки.

– Не дай Бог, Йен услышит, как пренебрежительно вы отзываетесь о его работе. Он ведь преуспевает на своем посту министра иностранных дел?

– Так и есть, – признал Генри. – Но, скажем прямо: никто не помещает уродливую морду Йена на первую страницу «Фигаро».

Алексия рассмеялась. Премьер сказал правду: фотогеничное лицо и деловые манеры помогли сделать ее популярной фигурой во Франции и своеобразным послом британского правительства. Но вряд ли Генри Уитмен позвал ее на Даунинг-стрит только, чтобы польстить.

– Вы хотели видеть меня по какой-то конкретной причине?

– Не совсем.

Уитмен поднес к губам чашку. Алексия чувствовала его изучающий взгляд. В нем светились недоверие и настороженность, которых она не могла понять. «Что он хочет знать? И почему бы просто не спросить?»

– У вас есть какие-то планы на лето? Вероятно, снова собираетесь в Штаты?

Разговор становился все более странным.

«Какое дело Генри Уитмену, где я буду отдыхать? Или пытается избавиться от меня?»

– В общем, нет. Не в этом году. Мы остаемся в Англии. Этот абсурдный праздник, который Тедди устраивает в Кингсмире, требует больше труда, чем саммит «Большой семерки».

– Ах да! – кивнул Генри. – Праздник.

К этому времени весь Вестминстер знал, что очаровательный старый остолоп, муж Алексии де Вир, отмечает в Кингсмире, одном из самых красивых домов Англии, триста лет истории семьи. Все, кто представлял собой что-то в европейской политике, бизнесе и шоу-бизнесе, поспешат приехать туда. Все равно что бал «Уайт Тай энд Тайара» Элтона Джона минус фактор вульгарности[12]12
  Ежегодный бал фонда Элтона Джона, где собирают средства в пользу больных СПИДом.


[Закрыть].

– Насколько мне известно, вы приедете? – спросила Алексия.

– Конечно.

– С Шарлоттой?

Генри нахмурился:

– Естественно. Я не привык посещать светские мероприятия в одиночку.

– Разумеется.

Вот оно снова. Потянуло ледяным холодком.

– Мы вернемся из Сицилии за день до этого, но определенно будем на празднике.

После неловкого молчания премьер-министр задал несколько вежливых вопросов о предстоящей поездке Алексии в Париж вместе с Кевином Ломаксом. Министерство торговли тоже имело отношение к сделке с «Рено», хотя все знали о вражде Ломакса с министром внутренних дел.

– Как ваши отношения последнее время? – спросил Генри Уитмен.

– Сердечные.

Все знали, что Кевин жаждал увидеть ее голову на пике, так почему Генри потрудился задать такой вопрос?

– Не предвидите никаких проблем в поездке?

– Нет, премьер-министр. Никаких.

– Прекрасно.

Генри встал, показывая, что натянутая беседа окончена. Но когда Алексия взялась за дверную ручку, окликнул:

– Я хотел спросить еще кое о чем?

– Вот как?

– Ваш личный секретарь. Вы им довольны?

Алексия удивленно посмотрела на него:

– Эдвардом? Абсолютно. Он великолепен!

– Прекрасно! Супер! – улыбнулся Генри.

– Почему вы спрашиваете?

– О, просто так, просто так. Мне министерство внутренних дел кажется флагманом правительства. Хочу убедиться, что в трюмах все спокойно.

Алексия подняла бровь:

– Почему там может быть неспокойно?

– О, говорю же, все в порядке. Честно. Вы слишком много смысла вкладываете в мои слова. Я хотел убедиться, что у вас имеется вся необходимая поддержка. Если эту поддержку умеет обеспечить сэр Мэннинг, тогда прекрасно.

– Умеет.

– Вот и хорошо, – рассмеялся премьер. – Значит, проблем нет.

– Никаких, Генри.

Дождавшись ухода Алексии, Генри взял мобильник.

– Это я. Она только что ушла. У нас проблема.

Майкл де Вир упругой походкой шел по Брод-стрит в Оксфорде, что-то весело насвистывая.

Как ни странно, но за два года, проведенные в Баллиоле, великолепная барочная архитектура и прославленные «дремлющие шпили» Оксфорда совершенно его не заинтересовали. Все, что помнил Майкл, – выхолощенные лекции, дождь и много тоскливых вечеров в «Олд-Боар-Инн» с девушками, слишком много говорившими и не считавшими нужным брить подмышки. Но теперь он был свободным человеком, – «Кингсмир ивентс» процветала настолько, что даже его отец постепенно начал смиряться, – и радовался всему, что предлагал город. Сегодня светило солнце, вишни стояли в цвету, и атмосфера оптимизма и энергии на улицах была ощутимой. Как все университетские города, Оксфорд принадлежал молодым. Проходя мимо Лейстер и Юниверсити колледжей, Майкл почти захлебывался от радости бытия и сознания своего успеха! Подумать только, он сумел создать бизнес, который любил и в котором разбирался. Когда все только начиналось, Майкл и Томми сняли офис в Оксфорде, чтобы не платить за аренду по лондонским ценам. Теперь у них было восемь служащих, впереди ожидались крупные заказы. Можно было перебраться в Лондон, но они не хотели. Жизнь просто не может быть лучше, чем сейчас!

Майкл посмотрел на часы. Четверть первого. Опаздывать нельзя!

Он шел в «Сан-Доминго», вероятно, самый дорогой в Оксфорде ресторан, куда пригласил на ленч мать. Платит Майкл, но деньги отнесут за счет представительских расходов фирмы. Что ни говори, а иметь в клиентах родителей – большое преимущество. К потрясению и восторгу Майкла, Алексия убедила отца позволить ему и Томми организовать летний праздник в Кингсмире. Конечно, они снизят цены, ведь Тедди де Вира хватил бы удар, если бы Майкл запросил с него столько, сколько с богатых лондонских клиентов, но зато какой пиар!

Томми только сегодня утром восхищался списком развлечений.

– Видел такое? Мик Хакнелл, давно удалившийся на покой, согласился спеть соло, принцесса Мишель Кентская произнесет тосты, а Найджел Кеннеди только сейчас согласился дать небольшой скрипичный концерт на террасе, пока раздают аперитивы. И за все это нужно благодарить твою матушку.

– Собственно говоря, Кеннеди раздобыл я, – заметил Майкл. – Мы подружились в прошлом году, на презентации его автобиографии.

Но он понял смысл речей Томми. Праздник трехсотлетия Кингсмира может быть идеей Тедди, но именно социальные и политические связи Алексии сделают его резонансным событием для СМИ. Благодаря матери Майкла список гостей читается, как любимое дитя «Вэнити фэр» «Сто самых влиятельных персон» и справочник Дебретта с несколькими каплями гламура, добавленными журналом «Хелло!». Генри Уитмен и его мать будут сидеть за одним столом с французским президентом и кронпринцем Испании. За другим столом будут сидеть Саймон Коуэлл, Гвинет Пэлтроу и сэр Боб Гелдоф вместе с вдовствующей герцогиней Девонширской, Никола Хорлик с сэром Басом О’Доннелом, бывшим главой департамента государственной службы в Уайтхолле, широко известным своими инициалами G.O.D. В конце концов, праздник достаточно хорош даже для Мэтью Фрейда и Элизабет Мердок[13]13
  Правнук Зигмунда Фрейда, владелец известного пиар-агентства, и его жена, дочь знаменитого издательского магната.


[Закрыть]…

«Сан-Доминго» был полон, как всегда, но Майкла проводили к большому столику у окна, выходящего на реку и знаменитый олений парк Магдален-колледжа. Он успел только заказать бутылку воды с газом, как вошла Алексия, выглядевшая одновременно властной и гламурной в темно-зеленом брючном костюме от «Прада» и кремовой шелковой блузке с министерским портфелем в одной руке и смартфоном – в другой.

– Дорогой, ты долго ждешь?

– Вовсе нет. Выглядишь, как всегда, потрясающе, мама.

Она скучающе закатила глаза, расцеловала его в обе щеки, села и, даже не глядя в меню, заказала морского черта на пару и зеленый салат. Майкл предпочел обычный стейк и жареный картофель.

– Прости, что выгляжу такой занятой, – извинилась она. – Но к сожалению…

– …ты ужасно занята.

– Да. Завтра лечу в Париж с министром торговли, который меня ненавидит. У меня едва нашлась секунда, чтобы прочитать сводку, а теперь твой отец настаивает, чтобы я провела ночь перед отъездом в Оксфордшире.

– Почему?

– Считает, что мы с твоей сестрой должны проводить больше времени вместе. Можно подумать, что время способно что-то решить.

Весь прошлый год Майкл был так занят работой, что почти не видел Рокси, и потому чувствовал себя виноватым. В редкие свободные часы он старался почаще встречаться с Саммер, хотя это было нелегко, поскольку та оканчивала Нью-Йоркский университет, а Майкл находился от нее в трех тысячах миль.

– Значит, на фронте Рокси никаких перемен?

– Все то же самое. Я открываю дверь, твоя сестра ее захлопывает.

Алексия тонко улыбнулась, но Майкл видел, как ей больно.

– Мама, ты действительно открываешь двери? – осторожно уточнил он. – Иногда ты бываешь очень резка с Рокси.

– Знаю, – вздохнула Алексия. – Она так меня раздражает, что иногда трудно сдержаться. Но я пытаюсь. Не хочу отказываться от нее. Но похоже, она сама от себя отреклась.

– Знаю, – вздохнул Майкл.

– Так или иначе, довольно этого вздора. Как ты, дорогой? Как продвигается подготовка к отцовскому празднику?

– Спасибо, все чудесно.

– От меня что-то требуется?

– Ничего.

Майкл глотнул воды.

– Ты уже сделала больше, чем требуется. Томми велел передать, что если когда-нибудь устанешь управлять страной, в нашей фирме всегда гарантировано для тебя место.

Алексия громко рассмеялась:

– Как мило со стороны Томми. Передай ему привет.

– Ты не должна совсем отказываться от Рокси, – резко бросил Майкл. – Взгляни, как улучшились наши с отцом отношения по сравнению с прошлым годом.

– Это вряд ли одно и то же, – возразила Алексия.

– В каком-то смысле одно и то же.

– Твоя сестра так и не смогла смириться с тем, что Бизли ее бросил. По правде сказать, не знаю даже, хотела ли она забыть. Думаю, ей гораздо удобнее роль жертвы, чем счастливой женщины.

Алексия взяла кусочек рыбы.

– Звучит ужасно жестоко?

Звучало жестоко, хотя Майкл сам много раз думал о том же. Рокси нравилась роль жертвы, а Тедди нравилось заботиться о жертве. Трагедия устраивала обоих каким-то извращенным, болезненным образом.

Лицо Майкла потемнело.

– Ненавижу Бизли. Ненавижу так, что в груди ноет.

Алексия пристально всмотрелась в сына.

– Это правда?

– Да. Постоянно думаю, насколько все было бы по-другому, если бы Рокси никогда с ним не встречалась. Ты тоже об этом думаешь?

– Нет, – искренне ответила она. – Я никогда не думаю о прошлом. Чему бывать… изменить ничего нельзя.

– Значит, ты не питаешь ненависти к Эндрю Бизли? – недоверчиво переспросил Майкл.

– Не питаю.

– Но это так естественно!

Алексия рассмеялась скорее нервно, чем весело. Что-то в тоне Майкла ее тревожило.

– А ты хотел бы, чтобы я его ненавидела?

– Нет. Я только пытаюсь сказать, что не судил бы тебя. Некоторые люди – просто плохие. Это врожденное. Они заслуживают всяческих страданий. Заслуживают смерти.

Настроение за столом изменилось. Когда вошла Алексия, Майкл сиял и улыбался. Теперь вдруг стал таким холодным.

Алексия вздрогнула от внезапного озноба. Такое же ощущение появилось у нее и в резиденции премьер-министра, когда Уитмен так странно расспрашивал ее об отношениях с сэром Эдвардом. Неужели Генри пытался что-то сказать ей? А Майкл?

– Как Саммер? – спросила Алексия, переходя к более приятной теме.

– Думаю, прекрасно.

– То есть как это «думаю»? Разве не знаешь наверняка?

Майкл смущенно затеребил салфетку.

– Я не видел ее пару месяцев. Она в Нью-Йорке. Я здесь. Все не так легко.

– Но вы говорите по телефону? По скайпу?

Майкл безучастно кивнул.

«О Господи? Беда в раю?» – подумала Алексия. Она от души надеялась, что ошибается.

В самом начале она не слишком разделяла энтузиазм Люси по поводу отношений Саммер и Майкла. Но Саммер благотворно на него действовала. Майкл успокоился, был доволен жизнью, и Алексия начала надеяться, что роман приведет к свадьбе. Уж, несомненно, Саммер Мейер станет лучшей невесткой, чем кто-то из пестрого парада официанток, моделей и литовских «студенток», сменявших друг друга до встречи с Саммер.

– У вас по-прежнему все хорошо, дорогой?

– Угу…

Салфетка скрутилась еще туже.

– И она прилетает на праздник?

– Угу. Вместе с Люси и Арни. Мы не могли бы сменить тему?

– Разумеется.

Остальное время мать с сыном весело болтали, подсмеиваясь над одержимостью Тедди праздником в Кингсмире и фамильной историей великих де Виров. К тому времени как Алексии пришлось уйти, странное настроение Майкла испарилось. Он обнял мать с обычной беззаботной улыбкой.

– Итак, завтра Париж?

– Завтра Париж, – вздохнула Алексия. – Припомнить не могу, когда у меня еще было столько работы.

– Неужели? – улыбнулся Майкл. Его мать была бешено амбициозным трудоголиком, с того дня как он родился, и почти наверняка до этого.

– Послушай, ма, я не шутил, когда говорил о Рокси. Не оставляй надежды. В глубине души она тебя любит. Я точно это знаю.

Алексия расцеловала его в обе щеки.

– Милый мальчик, – проворковала она и пошла к выходу, ни разу не обернувшись.

Парижские торговые совещания были так же скучны, как и в любой стране по крайней мере по утрам. Во Франции все пили вино за ленчем, отчего дневные встречи были немного более приятны. К несчастью, Алексия была полной трезвенницей, идея настолько чуждая парижанам, что сразу же пошли толки:

– Но вы, конечно, пьете вино по вечерам, мадам?

– Нет, я не пью.

– А, да, вы не пьете за работой, понимаю. Это британский обычай, не так ли?

– Собственно говоря, я вообще не употребляю алкоголя.

– Нет, простите, теперь не понимаю.

– Мне он не нравится.

– Не нравится?

– Нет. Он мне не по вкусу.

– Понятно, но, может, выпьете немного шато латур? Это не алкоголь, мадам. Это прекрасное вино.

Алексия была почти уверена, что Кевин стоит за сплетнями о том, что она не пьет, потому что алкоголичка. Но не хватало еще вступать с Кевином в поединок… поэтому пусть на этот раз пакость сойдет ему с рук.

Совещания с Ломаксом и без того были достаточно неприятными, а история с алкоголем только усугубляла напряжение. Настоящим облегчением была возможность сбежать часа на два. Пока министр торговли и промышленности обходил штаб-квартиру «Рено» и наслаждался завтраком с директорами, Алексия прошлась по авеню Монтень. К тому времени, когда она вернется в конференц-зал, остальные члены делегации будут уже пьяны. Министра раздражало то обстоятельство, что они до сих пор так мало продвинулись в достижении цели, но она попыталась сосредоточиться на стоявшей перед ней задаче выбора платья для Рокси.

Продавцы в бутике «Кристиан Диор» были мужчинами, безупречно одетыми в темные костюмы, как дворецкие XIX века. Все обладали искусством ненавязчиво обслуживать покупателей.

– Чем могу помочь, мадам? Ищете одежду для офиса или что-то вечернее?

– Вообще я хотела что-то для дочери, – пояснила Алексия. – В подарок.

Она решила последовать совету Майкла и приложить усилия, чтобы помириться с Роксанной. Поскольку общение с упрямой натурой никогда не было сильной стороной Алексии, она подумала, что лучше начать с мирного приношения. С подарка.

Продавец взял ее руку.

– Мадам, у нас, конечно, есть классические шелковые шарфы. Очень шикарные. Очень красивые. И только что прибыла новая коллекция сумок.

– Я думала, возможно, платье? У нас скоро состоится летний праздник, и моя дочь захочет выглядеть как можно лучше. У нее такой же размер.

– И, уверен, она так же прекрасна, как мадам, – польстил продавец.

Застарелое раздражение поднялось в душе Алексии, но она подавила его. Некрасиво завидовать красоте и юности собственной дочери, и она не любила себя за это. Когда все было сказано и сделано, стало ясно, что она любит и всегда любила Роксанну.

Продавец хлопнул в ладоши, щелкнул пальцами, и Алексию тут же окружили шуршащие ткани: хлопок, тюль, шелк, бархат и кружева всех возможных цветов и фасонов. Алексия так давно не покупала одежды! Теперь она заказывала все по Интернету или просила секретаря выбрать что-то для нее. Она и забыла, какое это развлечение – невиртуальная мода!

Она также забыла, какими навязчивыми и бестактными могут быть американцы, особенно за границей. В соседней примерочной слышались вопли какой-то вульгарной особы из Техаса, оравшей на мужа, чтобы тот выключил айпад и уделил ей хоть немного внимания.

– Клянусь бо-о-о-гом, Хауи, если не выключишь эту штуку прямо сейчас, я потрачу здесь столько денег, что у тебя не останется на такси до «Георга V»!

От невыносимого акцента Алексии стало дурно. Сама она избавилась от него сорок лет назад и теперь кривилась от американизмов, как бросивший курить человек, который морщит носик от сигаретного дыма. Очевидно, эта женщина хотела, чтобы весь магазин знал, что она и Хауи остановились в самом дорогом парижском отеле.

– Может, заткнешься наконец, Лорин? – мрачно ответствовал муж. – Я пытаюсь послушать новости.

– Новости можно послушать в отеле! Я пытаюсь что-то купить.

– Я имею в виду настоящие новости, а не коммунистическое дерьмо лягушатников!

«Настоящие новости» оказались каналом «Фокс», менее всего любимым Алексией. Но как и весь остальной магазин, она скоро едва не оглохла от шума айпада Хауи, включенного на полную громкость, возможно, для того, чтобы доказать свою правоту и показать молодой жене, кто носит брюки в их семье.

Штат продавцов был, как всегда, безупречно вежлив.

– Сэр, боюсь, что нам придется просить вас приглушить звук.

– Отвали, Пьер, – грубо рявкнул техасец. – Я слушаю новости, и на этом все. Имеешь представление, сколько денег я потратил в вашем магазине за последние сорок восемь часов?

– Нет, сэр.

– Клянусь, больше, чем ты получаешь за год! Я плачу твою долбаную зарплату, Пьер. Так что отвали!

– Хауи! Прекрати разыгрывать идиота и помоги мне выбрать платье!

Супружеская ссора продолжалась. Но Алексия обнаружила, что на автопилоте прислушивается к новостям. Президент США произнес весьма интересную речь в первый день визита в Израиль. Министерство обороны снова тратит огромные деньги. Вот уже третий квартал подряд. «Это ошибка», – подумала Алексия. Евро падает по отношению к доллару. Экстравагантный бизнесмен из Майами следующей весной собирается выставить свою кандидатуру на президентские выборы. Но последнее сообщение, словно нехотя добавленное ведущим, заставило Алексию затаить дыхание:

«Изуродованное тело молодой женщины, выброшенное вчера утром на побережье Джерси, было опознано как труп Дженнифер Хэмлин, двадцатидвухлетнего секретаря из Куинса, Нью-Йорк».

Дженнифер Хэмлин!

Имя прозвучало в ушах Алексии, как уродливо звякавший колокол. Она вдруг вспомнила, как Билли Хэмлин стоял на Парламент-сквер, умоляя признать его. Теперь Алексия слышала его голос, словно он стоял рядом.

«Тони, пожалуйста! Это моя дочь! Моя дочь!»

Изнемогая от угрызений совести, Алексия хваталась за соломинки. Возможно, это другая Дженнифер Хэмлин. Но в душе она знала, что это не просто совпадение. Она вспомнила досье на Билли Хэмлина, доставленное сэром Эдвардом. У Билли единственная дочь – Дженнифер. Семья жила в Куинсе.

«Что хотел Билли сказать мне насчет дочери? Чего я так испугалась? Почему была такой эгоистичной, не пожелала его выслушать? Могла я спасти его? Спасти нас обоих?»

Алексия отдала платья продавцу и как в тумане вышла из магазина.

Оказавшись на авеню Монтень, она позвонила.

– Дочь Билли Хэмлина убили.

– Понятно, – обронил сэр Мэннинг, не выказывая эмоций.

Он вел себя точно так же, когда убили Хэмлина, и дело было закрыто, поскольку полиция не нашла ни единого подозреваемого. Холодный, спокойный, невозмутимый. Именно этого Алексия ждала от него. Именно этого по-своему хотела. И все же, как ни глупо, расстроилась.

– Прикажете что-то предпринять, министр внутренних дел?

– Да. Достаньте всю информацию по делу. Всю. Поговорите с американской полицией, с государственным департаментом, с ФБР. Мне все равно, как вы ее раздобудете, и наплевать, кто об этом узнает. Мне нужен отчет по убийству Дженнифер Хэмлин к тому времени, как я вернусь в Лондон.

– А если люди будут спрашивать, почему министерство внутренних дел так заинтересовано в расследовании рядового убийства в США?

– Передайте, пусть не суют нос в чужие дела!

Алексия резко прервала разговор. Ее трясло. И неожиданно все совещания и дурацкий праздник в Кингсмире потеряли всякий смысл. Теперь она думала только о Билли и его бедной дочери. Совсем как тем летом, когда прошлое Алексии вынырнуло из небытия, чтобы схватить ее и потащить назад. Но на этот раз она не могла противиться. Не могла сунуть голову в песок или просто сбежать. Люди умирают! Из-за нее?!

Алексия де Вир в ту же ночь села на экспресс, идущий до Лондона. В душе зрели дурные предчувствия.

Роксанна де Вир так и не получила искупительной жертвы.