Книга: Изобретено в России: История русской изобретательской мысли от Петра I до Николая II - Тим Скоренко

Если читатель человек просвещенный, то вся информация ему уже и так знакома. Я же, как читатель интересующийся, новичок в вопросе, скажу, что было в большей части скучно. Изложение деталей слишком сухое. Мне были совершено непонятны описания военных техник и технологий и не запомнилось больше половины. Хотелось бы видеть механизм не глазами изобретателя, а человека постороннего. Очень интересно было узнать про бытовые изобретения (как сухое молоко или рамки для ульев), прошли мимо гаубицы, торпеды и ледоколы.

«Сталкиваясь с подобным «в-интернете-опять-кто-то-не-прав» каждый день, я в конце концов решил написать книгу о русских изобретателях. У нее две основные задачи: 1. Рассказать о замечательных изобретениях, сделанных в разное время нашими соотечественниками, — максимально объективно, не преуменьшая и не преувеличивая их заслуг; 2. Развеять многочисленные мифы и фальсификации, связанные с историей изобретательства.»

Традиционно, каждая страна и нация мнит себя особенной. Только слово «особенный» может иметь как положительную, так и отрицательную коннотацию. Безусловно, Россия страна заметная, интересная и развитие инженерного дела в ней также имело свои особенности, как идущие на пользу изобретательству, так и мешающие продвижению идей. Среди главных негативных особенностей можно выделить экономико-политический климат и сильно запоздавшее по сравнению с западными странами патентное законодательство.

«Развитие русской изобретательской школы имело свои особенности. Ничто так плохо не влияет на креативность (простите мне это слово) нации, как разные революции, общественные потрясения и смены политического строя. Я подчеркиваю: не межгосударственные конфликты, а именно внутренние проблемы. Внешняя война, напротив, чаще всего стимулирует мышление — никогда прогресс не двигался столь гигантскими шагами, как во время Первой и Второй мировых. А вот государственные перевороты, гражданские и в особенности религиозные конфликты все портят. <…> Вторая особенность русской школы заключается в очень позднем появлении патентного права и вообще исключительно наплевательском отношении к авторству — это характерно в том числе и для советского периода. Патенты на изобретения начали эпизодически выдавать в Европе в XV (!) веке. <…> Изобретательская школа может качественно развиваться только в обществе, уважающем авторское право. В идеале изобретатель должен зарабатывать своей работой — ведь нет лучшего стимула, чем деньги. Изобретателей-бессребреников во всей мировой истории можно посчитать по пальцам одной руки. Ну хорошо, двух рук.»

Неспроста книга начинается именно с «петровских» времен, когда Россия получила новый импульс в политическом, техническом, научном и культурном поле. Именно начиная с этого времени можно более-менее достоверно отследить авторство и контекст возникновения изобретений. Все изобретения, что были до этого, можно назвать «народными», авторство их теряется в глубине веков. Такие изобретения автор назвал «стихийными». Им посвящен целый раздел. Давайте разберемся, что это такое.

«В каждой культуре обязательно существуют стихийные изобретения. Это предметы быта, появившиеся так давно и распространенные настолько широко, что никто даже не задумывается о личности их создателя. Скажем, колесо. Или топор. Или штаны. Можно очень приблизительно определить регион первого появления какого-либо предмета, но не более того.»

Среди русских «стихийных» изобретений автор выделяет: судно типа «коч», соху, «русские горки», каменные шатры в архитектуре и даже подстаканник. Еще одной преградой для изобретательской мысли и инновационного процесса в допетровское время служил консерватизм церкви - монополиста книгопечатного дела (основного источника распространения знаний).

«Отдельную историю можно рассказать о литературе. От первого «Апостола» Ивана Фёдорова (1564 год) и вплоть до правления Петра в России вышли всего четыре (!) нерелигиозные книги из примерно 700 наименований. Церкви принадлежала абсолютная монополия на книгопечатание, светская литература если и существовала, то в рукописных копиях, а что-то, помимо псалтирей и требников, издавали только по царской воле. Печатный двор — первая и в течение многих лет единственная в стране типография — напрямую подчинялся Патриархату (позже — Священному синоду). Когда в 1703 году Петр повелел Печатному двору издавать общественную газету «Ведомости», это — о ужас! — стало совершеннейшим нарушением всех традиций. <…> В равной степени центром культуры и ее тормозом в России была всепроникающая Церковь. С одной стороны, это помогало сохранить накопленные знания, с другой — Церковь категорически отвергала любые новшества, прививая людям неприятие новизны. Традиционный уклад, основанный на религии, и был главной причиной русского изоляционизма. При этом границы, как уже говорилось, оставались вполне открытыми, просто никто не понимал, зачем за них заглядывать.»

*Чернецов Г.Г. «Петр I в своей мастерской в Саардаме» 1837 Холст, масло 27,7х38,5 Государственный Русский музей

Как говорилось выше, реформы Петра I стали переломным моментом для России во многих сферах жизни. Для инженерного дела ключевыми явились два события: открытие первого технического учебного заведения и появление первых намеков на патентное право. Правда, как всегда в России, и в этой области были свои особенности, порой буквально противоречащие принятым в западноевропейских странах порядкам. Так, в отличие от «выдаваемых» на Западе патентов, т.н. «привилегии» в России были «получаемыми», а если быть совсем точным, «покупаемыми». Вместо того, чтобы получить патент и зарабатывать деньги, автор изобретения в России вынужден был сначала заслужить благорасположение государя или министра (который как правило и выдавал привилегию), а потом еще и выкупить её за баснословные деньги. Т.е. рассчитывать на успех своего изобретения могли в основном только люди богатые, представленные ко Двору, часто дворянского звания. К счастью, были многочисленные исключения (одно из них – Кулибин). Статистика по количеству выданных патентов/привилегий говорит сама за себя. Среди изобретений этого периода Тим Скоренко выделяет: токарный станок Нартова, пушки-"единороги" Шувалова, изобретения Кулибина, сухое молоко Кричевского.

«При Петре изобретатели впервые обрели имена: конкретные люди делали конкретные вещи. <…> 14 января 1701 года в Москве открылась знаменитая Школа математических и навигацких наук — первое в России высшее (или средне-специальное, смотря как интерпретировать) техническое учебное заведение, предтеча Бауманки и МАИ. <…> 2 марта 1748 года произошел еще один важный прорыв. Купцам Антону Тавлеву, Терентию Волоскову и Ивану Дедову была выдана первая в России привилегия «на устроение фабрик для делания красок по предложенному ими способу». Это произошло еще вне рамок официального законодательства: как я уже писал, первый полноценный закон об интеллектуальной собственности был принят лишь в 1812 году. В период между этими двумя датами привилегии выдавались нерегулярно, по специальному прошению и милостью правящего императора или императрицы. Поэтому количество их было исключительно мало: всего 76 патентов между 1748-м и 1812-м. Для сравнения: первый патент Соединенных Штатов Америки был выдан в 1790 году (на самом деле патенты существовали на американских территориях и раньше, в бытность их британскими колониями), и за первые 22 года этой практики молодое государство выдало 1855 патентов. <…> В Европе тогда уже существовала строгая система выдача патентов на изобретения, и США взяли ее как есть у Великобритании. В России же Петр попросту не успел перенять что-либо в этой области, и русские привилегии выросли из документов, выдаваемых правительством на организацию какого-либо бизнеса или производства. <…> В целом в XVIII веке возможность получать патенты имели только очень богатые люди — дворяне, купцы или промышленники, причем главным образом вхожие к императору или императрице. Ломоносов, скажем, был держателем нескольких привилегий. Но по сравнению с тем, что происходило за сто лет до Петра, это было просто невероятным шагом вперед.»

Период с 1812 года до начала XX века в России характеризуется дальнейшим развитием патентного права, активной миграцией изобретателей. В мире же наступает эра развития различных видов транспорта, электричества, средств связи и новых типов вооружения. Во всех этих областях русские инженеры не остались в стороне. Только продвижению идей традиционно мешали: отсутствие средств у изобретателей; неналаженная система инвестирования и спонсорства; трагическая «слепота» министерств, фабрик и власть имущих к экономически выгодным инновациям, которые в результате «уходили» на Запад; лоббирование интересов в отраслевых министерствах и пр. Более того, уже тогда сказывалось порой алогичное «преклонение перед Западом», когда изобретениям зарубежных инженеров отдавалось большее предпочтение, не говоря уже о более достойной оплате труда. Среди важнейших изобретений этого периода автор выделяет следующие: электрический телеграф Шиллинга, рамочный многоразовый улей Прокоповича, центробежный (радиальный) вентилятор/насос Саблукова, кибернетическую машину Корсакова, металлы Аносова (булат и литая сталь), отопительные батареи Сан-Галли, ледокол Бритнева, трамвай Пироцкого, минный флот, фотопленка Болдырева, конструкции Шухова, сварка Бенардоса и Славянова, телефоно-телеграф Игнатьева, «орловская» печать на купюрах, фотонаборная машина Гассиева.

«Известна трагическая история штабс-капитана Дмитрия Загряжского, который в 1837 году получил первую в мире привилегию на прототип гусеничного движителя. Пошлина при этом была чудовищной, денег на реализацию у Загряжского не оказалось, военное ведомство его идею отвергло, а правительство спустя всего два года отозвало привилегию по той причине, что изобретатель не сумел построить действующего образца и, так сказать, «внедрить» изобретение. Историй таких — тьма. Вы представьте себе вообще эту логику: заплати нам денег, вот тебе два года на внедрение, не успел — плати снова, а иначе отзовем. Дешевле и удобнее было поехать, скажем, в Англию, за приемлемую сумму получить там патент на 20 лет и продать его какому-нибудь промышленнику. Многие так и делали. Подтверждают это печальные цифры. За сто лишним лет, с 1813 по 1917 год, в России было получено 36 079 привилегий. В США за один только 1889-й выдали 23 322 патента (у нас за тот же год — ровно 40 штук), а к 1917-му их количество выросло до 40 927 в год. Представили, какое было отставание? Тогда вот вам еще один нюанс: из этих 36 079 русских привилегий всего лишь 3649 — то есть 10 % — получили наши соотечественники. Остальные 90 % пришлись на иностранцев, патентовавших свои изобретения в разных странах. Российская привилегия значительно упрощала продажу той или иной технологии в загадочной стране медведей и балалаек. Нормальный патентный закон, близкий к современному, появился в России на полторы сотни лет позже, чем в США и Европе. Принят он был 20 мая 1896 года и назывался «Положение о привилегиях на изобретения и усовершенствования». <…> При этом Россия, как и прежде, не стеснялась разбазаривать лучших инженеров: уехали Доливо-Добровольский, Яблочков (который позже на свою беду вернулся), Лодыгин и др. Сдались, так и не внедрив свои разработки, Пироцкий, Игнатьев, Корсаков, Болдырев. Каждый случай русского успеха был исключением из общего правила, подразумевающего многолетнее хождение по инстанциям и полное невнимание властей или потенциальных инвесторов. В целом то, что я описал, объясняется просто. Невозможно жить в изоляции. Невозможно отрицать мировой прогресс и, что самое главное, способности собственного народа. По сути, все эти патентные законы были «революцией снизу».

Период с 1900 года до двух революций важен наконец-то появившимся законом об авторском праве, а также появлением комиссий, оценивающих изобретения и выносящих вердикт по ним. В это время все более активно развивается транспорт, наука требует более сложного инструментария для экспериментов, развиваются новые виды искусства, такие как кино. Среди изобретений этого периода Тим Скоренко выделяет следующие: хроматография Михаила Цвета, пенный огнетушитель Лорана, первый теплоход «Вандал», метод Короткова в измерении артериального давления, аэросани, горизонтальный сейсмограф Голицына, кукольная анимация Старевича, ранцевый парашют Котельникова, Автомат перекоса вертолетного винта Юрьева, гирокар Шиловского.

«Как уже говорилось ранее, в 1896 году был принят наконец закон об авторском праве на изобретение, соответствующий мировым нормам. Привилегии начали выдавать сроком на 15 лет и не царской милостью, а после изучения специальной комиссией на предмет новизны — независимо от степени перспективности и полезных качеств. Ну хочет человек что-то запатентовать — зачем чинить ему преграды? <…> Общая статистика отказов у нас не очень отличалась от таковой в других государствах: до стадии патента доходило примерно 50 % заявок. <…> В целом с 1896-го по 1917-й в России было выдано в три раза больше патентов, чем за всю ее предыдущую историю. «Положение о привилегиях», кстати, действовало вплоть до принятия первого советского патентного закона в 1924 году.»

Говоря о России нельзя обойти стороной эмиграцию и иммиграцию инженеров и ученых. Если в СССР талантливые люди в основном уезжали из страны, то в Царской России процесс этот был двухсторонним и страна пополнялась зарубежными специалистами. Часть инженеров и ученых уезжала в западные страны с целью обучения и реализации своих идей (и иногда возвращалась, чтобы применить новый опыт на родине). С другой стороны, в России была широко распространена многовековая традиция приглашать зарубежных специалистов. Т.о. система была не замкнутой, а обмен знаниями и идеями происходил относительно свободно. Более того, некоторые иностранцы оставались в России и реализовывали себя в ней, однако, таких случаев значительно меньше, нежели обратных. К теме эмиграции/иммиграции автор отнес следующих изобретателей: электротехника и гальванопластика Морица Якоби, трехфазный ток Доливо-Добровольского, авиатор Игорь Сикорский, гусеничные ленты Кегресса.

«Массовая эмиграция талантливых инженеров за границу началась после 1917 года и продолжалась в течении практически всего советского периода, в то время как для Российской Империи было характерно равновесие, баланс между уезжающими из страны и приезжающими в нее специалистами. Правда, не без некоторых оговорок. <…> Посмотрите на биографии русских изобретателей, которые не считаются эмигрантами. Большинство так или иначе уезжало за границу работать и развивать свои технологии, потому что на родине их ожидал банальный тупик. Они триумфально возвращались и внедряли ноу-хау у нас, но кому из них именно Россия дала настоящий старт? Таких можно пересчитать по пальцам одной руки. <…> Яблочков успешно продвинул свои «свечи» во Франции, Бенардос изобрел сварку там же, Лодыгин львиную долю прорывных работ в области освещения провел в США, Бритнев, столкнувшись с упорством правительства, первые патенты на ледоколы продал в ряд европейских стран, и т. д. Это касается и «неудачников»: Семен Корсаков единственную работу по своим статистическим машинам опубликовал в Париже, Пироцкий в итоге позволил Сименсу увезти трамвайную технологию в Германию. <…> Интересно, но у такого предпочтения всему иностранному была и положительная сторона: это способствовало научно-технической иммиграции. Характерные примеры: Франц Фридрих Вильгельм (Франц Карлович) Сан-Галли, Мориц Герман (Борис Семенович) фон Якоби, Адольф Кегресс.»

Споры о первенстве в том или ином изобретении вещь далеко не новая и известная еще до появления в России нормального закона об авторском праве. Есть довольно громкие споры (радио) и не очень (миномет). Часто, споры являются следствием т.н. «совместного» или «параллельного» изобретения. В этом случае можно сказать, что правы все, и каждая сторона может гордиться собой. Но бывают и случаи откровенного мошенничества или проявления политической воли. Среди «совместных» изобретений в книге отмечены следующие: Ползунов/Уатт и паровой двигатель, Александровский/Уайтхед и первая торпеда, Лодыгин/Эдисон и лампа накаливания, Попов/Маркони и радио, Можайский/Райты и самолет, Гобято/Стокс и миномет, Зелинский/Харрисон и противогаз, Федоров/Чеи-Риготти и автомат.

«Все «перетягивания» можно разделить на две четкие группы. Первая — это совместные изобретения. Не бывает так, чтобы две страны, находящиеся в более или менее одном культурном поле, развивались неравномерно. Даже если в какой-то момент одна отстает, затем она рывком нагоняет и опережает другую, а потом снова откатывается назад. <…> Если пазл не сложит один инженер — сложит другой. Такие изобретения я бы назвал неизбежными или, как уже говорилось в контексте этой книги, совместными. <…> Но, помимо таких параллельных изобретений, есть, к сожалению, и ситуации другого рода, когда совершенно точно можно сказать, кто был первым, а «перетягивания» базируются на банальной лжи и подлоге. С 1947 по 1953 годы в СССР совершенно официально проводилась кампания под названием «борьба с космополитизмом». Основной ее целью было преподнести русскую нацию как наиболее выдающуюся, доминирующую и главенствующую как среди братских народов СССР, так и в целом среди других народов планеты.»

Что касается мистификаций и мошенничества, то Тим Скоренко разобрал по полочкам четыре наиболее часто встречающихся в прессе и литературе случая. Вот они:

«В российской изобретательской среде есть четыре более или менее широко известные и повсеместно цитируемые сказки. Велосипед Артамонова (1801). Ни Артамонова, ни его велосипеда не существовало. Эту байку выдумал Василий Дмитриевич Белов для своего «Исторического очерка уральских горных заводов», изданного в 1896 году. Официально она опровергнута в 1980-е, но до сих пор регулярно появляется в прессе, а в Екатеринбурге даже поставили памятник мифическому «изобретателю». На самом деле велосипед изобрел и запатентовал в 1817 году немецкий барон Карл фон Дрез. Полет Крякутного (1731). Ни Крякутного, ни его воздушного шара не существовало. Эту сказку пустил в жизнь литературный мистификатор Александр Иванович Сулакадзев в 1810-х годах. Ее официально опровергли во второй половине 1950-х, тем не менее статьи о Крякутном и памятные доски появляются до сих пор. В реальности первый полет на воздушном шаре в 1783 году совершили французские аэронавты Жан-Франсуа Пилатр де Розье и маркиз Франсуа Лоран д’Арланд. Трактор Блинова (1888). Федор Блинов был реальным человеком и в 1879 году получил привилегию на гужевой гусеничный вагон. Он задумывал и трактор, но так его и не построил. Легенду о существовании трактора, якобы показанного на нескольких выставках, в конце 1940-х придумал патриотический писатель Лев Давыдов на основе рассказов бывшего сотрудника завода Блинова, известного советского тракторостроителя Якова Мамина. Официального опровержения этой легенды и подробного исследования вопроса не существует до сих пор. В любом случае, первые трактора появились в США и во времена Блинова уже производились серийно. Автомобиль Путилова и Хлобова (1882). Судя по всему, первоисточник утки — журнал «За рулем» за 1929 год. Ни Путилова, ни Хлобова, ни их автомобиля не существовало. Легенда, как ни странно, не была поднята в период борьбы с космополитизмом и начала всплывать в литературе лишь в 1970-е годы. Встречается в различных источниках и сегодня.»

*** Подводя итоги, можно сказать следующее. По количеству талантливых людей и великолепных изобретателей Россия ничем не хуже других стран. Она вполне могла бы обеспечить себе экономическое процветание и технологическое превосходство во многих областях науки и техники, будь она чуть более внимательна к своим талантливым, но так часто малообеспеченным и лишенным нужной родословной, сынам. Ключевыми явлениями, повлиявшими на запаздывание в технологическом и экономическом развитии стали: довольно долго не появлявшееся эффективное законодательство об авторском праве; отсутствие институтов финансовой и материальной поддержки талантливых людей; плохая доступность технического образования (патронаж консервативной Церкви над издательским делом, малое количество учебных заведений соответствующего профиля, дороговизна обучения). Многие инженеры растрачивали себя в поисках средств на финансирование своих проектов, совмещая по несколько работ и бесконечно оббивая пороги ведомств. Отчетливо видна, неспособность российских чиновников увидеть в изобретении экономическую выгоду, особенно на фоне своих западных «коллег». Следует отметить, что некоторые «недостатки» России натолкнули изобретателей на технические решения, которые живы до сих пор. Льды северных морей породили идею ледокола, холодные зимы – батареи центрального отопления, весеннее бездорожье – гусеничные ленты на автомобили, неналаженное массовое производство автомобилей до гражданской войны – тачанки и мн. др. Спас ли инженерное дело от всех недостатков «царизма» СССР? Едва ли. Да, стало просто немного иначе.

«Сложно сказать, как бы развивалось изобретательское искусство, не случись революции. Если бы царская власть удержалась, технический прогресс был бы равномерным, но далеко не факт, что более динамичным. Советский Союз предложил изобретателям совершенно другую схему защиты авторских прав — с одной стороны, достаточно честную, с другой — не приносящую никакого серьезного дохода и успеха. Величайшие советские инженеры и изобретатели независимо от достижений всю жизнь могли получать среднюю зарплату и ютиться в «двушке» на окраине Москвы, потому что других вариантов закон не предусматривал в принципе. Зато было спокойно: никаких «пан или пропал», никаких разорений и многолетних судов за авторские права. Во всем есть свои плюсы и минусы.»

И в СССР, и в Царской России изобретатель мог полагаться только на себя. Шансы разбогатеть на своей идее у него были минимальны, а успех во многом зависел от удачи, вовремя нашедшегося спонсора, уровня самодурства чиновников, текущей экономической и политической ситуации в стране. Можно отметить особо то, что в СССР очевиден больший перекос в сторону «оборонки» нежели в дореволюционной России, где многие изобретения выросли из нужд простого народа и ему же облегчали впоследствии жизнь. Все трудности временны и решаемы. Некоторые из них преследуют Россию уже не первый век (и я не о «дураках и дорогах»), но это не значит, что они вечны. Но какими бы не были трудности, они никогда не смогут оттолкнуть человека от желания творить и создавать, облегчая свою жизнь и делая ее осмысленнее и интереснее. Материалы этой книги – тому доказательство.

*** КОНСПЕКТ-ГАЛЕРЕЯ ИЗОБРЕТЕНИЙ Все цитаты, касающиеся изобретений, биографий ученых и инженеров, я вынес в отдельный конспект. ССЫЛКУ НА НЕГО можно увидеть в конце этой рецензии! ***

И еще несколько слов о самой книге. «Изобретено в России» - это полсотни глав (а изобретений и того больше), разделенных на семь разделов: «Стихийные изобретения», «От Петра Великого до первого патентного закона», «C 1812 года до начала XX века», «С 1900 года до двух революций», «Эмиграция и иммиграция», «Вечные споры: в России или нет?», «Знаменитые выдумки и мистификации». Каждая глава – это увлекательная история, посвященная какой-либо отдельной теме и содержащая, как правило, несколько главных подтем: предпосылки возникновения, библиографическая справка об изобретателе, суть изобретения, применение и развитие идеи. Согласно задумке автора, главы написаны таким образом, что читать их можно в любом порядке (хотя лучше конечно последовательно). Скорее всего, в этой книге многие читатели не встретят тех имен, которые, по их мнению, обязательно должны были бы в ней быть. На это автор говорит следующее:

«У каждого свое восприятие, свое знание истории, свои кумиры. Сейчас я попытаюсь кратко объяснить, почему оставил без внимания немало талантливых людей. Тому есть две основных причины. Одни не попали в эту книгу, поскольку они в большей степени были учеными, а не изобретателями, они открывали новое, а не создавали его. Вторые остались в стороне, поскольку, будучи известны на родине как талантливые инженеры, в рамках мирового технического прогресса все-таки играли второстепенную роль.»

Каждая глава книги способна стать большой статьей в любом серьезном научно-техническом журнале (а некоторые как раз и основаны на журнальных публикациях Тима Скоренко), совмещая в себе элементы истории и науки, биографии и техники. Книга написана доступным языком, текст не лишен легкой иронии, повествование выстроено таким образом, чтобы сохранялась некоторая интрига, а учитывая то, что благодаря тому, как подобрана последовательность размещения изобретений, читателя постоянно будет перекидывать из одной технической области в другую, скучать ему не придется. Неспроста эту книгу можно рекомендовать самому широкому кругу читателей, как по возрасту, так и по интересам.

МОЕ МНЕНИЕ ОБ ИЗДАНИИ: Качественное издание в традиционном для «АНФ» оформлении. К сожалению, на этот раз издательство «пожадничало» и при оформлении использовало необоснованно большие поля (примерно 40% ширины страницы!). Но уже во второй книге Тима Скоренко этот недостаток был исключен, а все достоинства оформления сохранились. Формат стандартный, слегка увеличенный (170x240 мм), твердый переплет, без суперобложки, 533 страницы. Достоинства издания: хорошее качество печати; твердый переплет, плотная белая бумага, наличие колонтитулов, подробное содержание, информация об авторе, избранная библиография, многочисленные иллюстрации с подписями, лента-закладка. Недостатки издания: необоснованно большие поля и шрифт нумерации страниц.

ПОТЕРЯЛ БЫ Я ЧТО-НИБУДЬ, ЕСЛИ БЫ ЕЕ НЕ ЧИТАЛ: Да. Книга Тима Скоренко не только подробно рассказывает про особенности научной мысли и инженерного дела в России XVII-нач. ХХ вв., со всеми его особенностями, но и заставляет вдохновляться интеллектуальным подвигом каждого упомянутого в ней изобретателя. Эта книга – увлекательный микс из истории и науки.

КОМУ ПОРЕКОМЕНДОВАЛ БЫ: Так как эта книга содержит не только описания сути тех или иных изобретений, но и увлекательные истории их появления на свет, книга будет интересна как историкам, так и инженерам, а в целом, самому широкому кругу читателей, желающему погрузиться в процесс изобретательства при весьма непростых экономических и правовых условиях российского государства на протяжении нескольких веков.

ВИДЕО В ТЕМУ: Имя Ивана Петровича Кулибина со временем стало нарицательным. Этот талантливый инженер как никто другой олицетворяет собой судьбу изобретателя в царской России. Небольшой документальный фильм о нем от телеканала «Культура» можно увидеть ниже.

«Сталкиваясь с подобным «в-интернете-опять-кто-то-не-прав» каждый день, я в конце концов решил написать книгу о русских изобретателях. У нее две основные задачи: 1. Рассказать о замечательных изобретениях, сделанных в разное время нашими соотечественниками, — максимально объективно, не преуменьшая и не преувеличивая их заслуг; 2. Развеять многочисленные мифы и фальсификации, связанные с историей изобретательства.»

Традиционно, каждая страна и нация мнит себя особенной. Только слово «особенный» может иметь как положительную, так и отрицательную коннотацию. Безусловно, Россия страна заметная, интересная и развитие инженерного дела в ней также имело свои особенности, как идущие на пользу изобретательству, так и мешающие продвижению идей. Среди главных негативных особенностей можно выделить экономико-политический климат и сильно запоздавшее по сравнению с западными странами патентное законодательство.

«Развитие русской изобретательской школы имело свои особенности. Ничто так плохо не влияет на креативность (простите мне это слово) нации, как разные революции, общественные потрясения и смены политического строя. Я подчеркиваю: не межгосударственные конфликты, а именно внутренние проблемы. Внешняя война, напротив, чаще всего стимулирует мышление — никогда прогресс не двигался столь гигантскими шагами, как во время Первой и Второй мировых. А вот государственные перевороты, гражданские и в особенности религиозные конфликты все портят. <…> Вторая особенность русской школы заключается в очень позднем появлении патентного права и вообще исключительно наплевательском отношении к авторству — это характерно в том числе и для советского периода. Патенты на изобретения начали эпизодически выдавать в Европе в XV (!) веке. <…> Изобретательская школа может качественно развиваться только в обществе, уважающем авторское право. В идеале изобретатель должен зарабатывать своей работой — ведь нет лучшего стимула, чем деньги. Изобретателей-бессребреников во всей мировой истории можно посчитать по пальцам одной руки. Ну хорошо, двух рук.»

Неспроста книга начинается именно с «петровских» времен, когда Россия получила новый импульс в политическом, техническом, научном и культурном поле. Именно начиная с этого времени можно более-менее достоверно отследить авторство и контекст возникновения изобретений. Все изобретения, что были до этого, можно назвать «народными», авторство их теряется в глубине веков. Такие изобретения автор назвал «стихийными». Им посвящен целый раздел. Давайте разберемся, что это такое.

«В каждой культуре обязательно существуют стихийные изобретения. Это предметы быта, появившиеся так давно и распространенные настолько широко, что никто даже не задумывается о личности их создателя. Скажем, колесо. Или топор. Или штаны. Можно очень приблизительно определить регион первого появления какого-либо предмета, но не более того.»

Среди русских «стихийных» изобретений автор выделяет: судно типа «коч», соху, «русские горки», каменные шатры в архитектуре и даже подстаканник. Еще одной преградой для изобретательской мысли и инновационного процесса в допетровское время служил консерватизм церкви - монополиста книгопечатного дела (основного источника распространения знаний).

«Отдельную историю можно рассказать о литературе. От первого «Апостола» Ивана Фёдорова (1564 год) и вплоть до правления Петра в России вышли всего четыре (!) нерелигиозные книги из примерно 700 наименований. Церкви принадлежала абсолютная монополия на книгопечатание, светская литература если и существовала, то в рукописных копиях, а что-то, помимо псалтирей и требников, издавали только по царской воле. Печатный двор — первая и в течение многих лет единственная в стране типография — напрямую подчинялся Патриархату (позже — Священному синоду). Когда в 1703 году Петр повелел Печатному двору издавать общественную газету «Ведомости», это — о ужас! — стало совершеннейшим нарушением всех традиций. <…> В равной степени центром культуры и ее тормозом в России была всепроникающая Церковь. С одной стороны, это помогало сохранить накопленные знания, с другой — Церковь категорически отвергала любые новшества, прививая людям неприятие новизны. Традиционный уклад, основанный на религии, и был главной причиной русского изоляционизма. При этом границы, как уже говорилось, оставались вполне открытыми, просто никто не понимал, зачем за них заглядывать.»

*Чернецов Г.Г. «Петр I в своей мастерской в Саардаме» 1837 Холст, масло 27,7х38,5 Государственный Русский музей

Как говорилось выше, реформы Петра I стали переломным моментом для России во многих сферах жизни. Для инженерного дела ключевыми явились два события: открытие первого технического учебного заведения и появление первых намеков на патентное право. Правда, как всегда в России, и в этой области были свои особенности, порой буквально противоречащие принятым в западноевропейских странах порядкам. Так, в отличие от «выдаваемых» на Западе патентов, т.н. «привилегии» в России были «получаемыми», а если быть совсем точным, «покупаемыми». Вместо того, чтобы получить патент и зарабатывать деньги, автор изобретения в России вынужден был сначала заслужить благорасположение государя или министра (который как правило и выдавал привилегию), а потом еще и выкупить её за баснословные деньги. Т.е. рассчитывать на успех своего изобретения могли в основном только люди богатые, представленные ко Двору, часто дворянского звания. К счастью, были многочисленные исключения (одно из них – Кулибин). Статистика по количеству выданных патентов/привилегий говорит сама за себя. Среди изобретений этого периода Тим Скоренко выделяет: токарный станок Нартова, пушки-"единороги" Шувалова, изобретения Кулибина, сухое молоко Кричевского.

«При Петре изобретатели впервые обрели имена: конкретные люди делали конкретные вещи. <…> 14 января 1701 года в Москве открылась знаменитая Школа математических и навигацких наук — первое в России высшее (или средне-специальное, смотря как интерпретировать) техническое учебное заведение, предтеча Бауманки и МАИ. <…> 2 марта 1748 года произошел еще один важный прорыв. Купцам Антону Тавлеву, Терентию Волоскову и Ивану Дедову была выдана первая в России привилегия «на устроение фабрик для делания красок по предложенному ими способу». Это произошло еще вне рамок официального законодательства: как я уже писал, первый полноценный закон об интеллектуальной собственности был принят лишь в 1812 году. В период между этими двумя датами привилегии выдавались нерегулярно, по специальному прошению и милостью правящего императора или императрицы. Поэтому количество их было исключительно мало: всего 76 патентов между 1748-м и 1812-м. Для сравнения: первый патент Соединенных Штатов Америки был выдан в 1790 году (на самом деле патенты существовали на американских территориях и раньше, в бытность их британскими колониями), и за первые 22 года этой практики молодое государство выдало 1855 патентов. <…> В Европе тогда уже существовала строгая система выдача патентов на изобретения, и США взяли ее как есть у Великобритании. В России же Петр попросту не успел перенять что-либо в этой области, и русские привилегии выросли из документов, выдаваемых правительством на организацию какого-либо бизнеса или производства. <…> В целом в XVIII веке возможность получать патенты имели только очень богатые люди — дворяне, купцы или промышленники, причем главным образом вхожие к императору или императрице. Ломоносов, скажем, был держателем нескольких привилегий. Но по сравнению с тем, что происходило за сто лет до Петра, это было просто невероятным шагом вперед.»

Период с 1812 года до начала XX века в России характеризуется дальнейшим развитием патентного права, активной миграцией изобретателей. В мире же наступает эра развития различных видов транспорта, электричества, средств связи и новых типов вооружения. Во всех этих областях русские инженеры не остались в стороне. Только продвижению идей традиционно мешали: отсутствие средств у изобретателей; неналаженная система инвестирования и спонсорства; трагическая «слепота» министерств, фабрик и власть имущих к экономически выгодным инновациям, которые в результате «уходили» на Запад; лоббирование интересов в отраслевых министерствах и пр. Более того, уже тогда сказывалось порой алогичное «преклонение перед Западом», когда изобретениям зарубежных инженеров отдавалось большее предпочтение, не говоря уже о более достойной оплате труда. Среди важнейших изобретений этого периода автор выделяет следующие: электрический телеграф Шиллинга, рамочный многоразовый улей Прокоповича, центробежный (радиальный) вентилятор/насос Саблукова, кибернетическую машину Корсакова, металлы Аносова (булат и литая сталь), отопительные батареи Сан-Галли, ледокол Бритнева, трамвай Пироцкого, минный флот, фотопленка Болдырева, конструкции Шухова, сварка Бенардоса и Славянова, телефоно-телеграф Игнатьева, «орловская» печать на купюрах, фотонаборная машина Гассиева.

«Известна трагическая история штабс-капитана Дмитрия Загряжского, который в 1837 году получил первую в мире привилегию на прототип гусеничного движителя. Пошлина при этом была чудовищной, денег на реализацию у Загряжского не оказалось, военное ведомство его идею отвергло, а правительство спустя всего два года отозвало привилегию по той причине, что изобретатель не сумел построить действующего образца и, так сказать, «внедрить» изобретение. Историй таких — тьма. Вы представьте себе вообще эту логику: заплати нам денег, вот тебе два года на внедрение, не успел — плати снова, а иначе отзовем. Дешевле и удобнее было поехать, скажем, в Англию, за приемлемую сумму получить там патент на 20 лет и продать его какому-нибудь промышленнику. Многие так и делали. Подтверждают это печальные цифры. За сто лишним лет, с 1813 по 1917 год, в России было получено 36 079 привилегий. В США за один только 1889-й выдали 23 322 патента (у нас за тот же год — ровно 40 штук), а к 1917-му их количество выросло до 40 927 в год. Представили, какое было отставание? Тогда вот вам еще один нюанс: из этих 36 079 русских привилегий всего лишь 3649 — то есть 10 % — получили наши соотечественники. Остальные 90 % пришлись на иностранцев, патентовавших свои изобретения в разных странах. Российская привилегия значительно упрощала продажу той или иной технологии в загадочной стране медведей и балалаек. Нормальный патентный закон, близкий к современному, появился в России на полторы сотни лет позже, чем в США и Европе. Принят он был 20 мая 1896 года и назывался «Положение о привилегиях на изобретения и усовершенствования». <…> При этом Россия, как и прежде, не стеснялась разбазаривать лучших инженеров: уехали Доливо-Добровольский, Яблочков (который позже на свою беду вернулся), Лодыгин и др. Сдались, так и не внедрив свои разработки, Пироцкий, Игнатьев, Корсаков, Болдырев. Каждый случай русского успеха был исключением из общего правила, подразумевающего многолетнее хождение по инстанциям и полное невнимание властей или потенциальных инвесторов. В целом то, что я описал, объясняется просто. Невозможно жить в изоляции. Невозможно отрицать мировой прогресс и, что самое главное, способности собственного народа. По сути, все эти патентные законы были «революцией снизу».

Период с 1900 года до двух революций важен наконец-то появившимся законом об авторском праве, а также появлением комиссий, оценивающих изобретения и выносящих вердикт по ним. В это время все более активно развивается транспорт, наука требует более сложного инструментария для экспериментов, развиваются новые виды искусства, такие как кино. Среди изобретений этого периода Тим Скоренко выделяет следующие: хроматография Михаила Цвета, пенный огнетушитель Лорана, первый теплоход «Вандал», метод Короткова в измерении артериального давления, аэросани, горизонтальный сейсмограф Голицына, кукольная анимация Старевича, ранцевый парашют Котельникова, Автомат перекоса вертолетного винта Юрьева, гирокар Шиловского.

«Как уже говорилось ранее, в 1896 году был принят наконец закон об авторском праве на изобретение, соответствующий мировым нормам. Привилегии начали выдавать сроком на 15 лет и не царской милостью, а после изучения специальной комиссией на предмет новизны — независимо от степени перспективности и полезных качеств. Ну хочет человек что-то запатентовать — зачем чинить ему преграды? <…> Общая статистика отказов у нас не очень отличалась от таковой в других государствах: до стадии патента доходило примерно 50 % заявок. <…> В целом с 1896-го по 1917-й в России было выдано в три раза больше патентов, чем за всю ее предыдущую историю. «Положение о привилегиях», кстати, действовало вплоть до принятия первого советского патентного закона в 1924 году.»

Говоря о России нельзя обойти стороной эмиграцию и иммиграцию инженеров и ученых. Если в СССР талантливые люди в основном уезжали из страны, то в Царской России процесс этот был двухсторонним и страна пополнялась зарубежными специалистами. Часть инженеров и ученых уезжала в западные страны с целью обучения и реализации своих идей (и иногда возвращалась, чтобы применить новый опыт на родине). С другой стороны, в России была широко распространена многовековая традиция приглашать зарубежных специалистов. Т.о. система была не замкнутой, а обмен знаниями и идеями происходил относительно свободно. Более того, некоторые иностранцы оставались в России и реализовывали себя в ней, однако, таких случаев значительно меньше, нежели обратных. К теме эмиграции/иммиграции автор отнес следующих изобретателей: электротехника и гальванопластика Морица Якоби, трехфазный ток Доливо-Добровольского, авиатор Игорь Сикорский, гусеничные ленты Кегресса.

«Массовая эмиграция талантливых инженеров за границу началась после 1917 года и продолжалась в течении практически всего советского периода, в то время как для Российской Империи было характерно равновесие, баланс между уезжающими из страны и приезжающими в нее специалистами. Правда, не без некоторых оговорок. <…> Посмотрите на биографии русских изобретателей, которые не считаются эмигрантами. Большинство так или иначе уезжало за границу работать и развивать свои технологии, потому что на родине их ожидал банальный тупик. Они триумфально возвращались и внедряли ноу-хау у нас, но кому из них именно Россия дала настоящий старт? Таких можно пересчитать по пальцам одной руки. <…> Яблочков успешно продвинул свои «свечи» во Франции, Бенардос изобрел сварку там же, Лодыгин львиную долю прорывных работ в области освещения провел в США, Бритнев, столкнувшись с упорством правительства, первые патенты на ледоколы продал в ряд европейских стран, и т. д. Это касается и «неудачников»: Семен Корсаков единственную работу по своим статистическим машинам опубликовал в Париже, Пироцкий в итоге позволил Сименсу увезти трамвайную технологию в Германию. <…> Интересно, но у такого предпочтения всему иностранному была и положительная сторона: это способствовало научно-технической иммиграции. Характерные примеры: Франц Фридрих Вильгельм (Франц Карлович) Сан-Галли, Мориц Герман (Борис Семенович) фон Якоби, Адольф Кегресс.»

Споры о первенстве в том или ином изобретении вещь далеко не новая и известная еще до появления в России нормального закона об авторском праве. Есть довольно громкие споры (радио) и не очень (миномет). Часто, споры являются следствием т.н. «совместного» или «параллельного» изобретения. В этом случае можно сказать, что правы все, и каждая сторона может гордиться собой. Но бывают и случаи откровенного мошенничества или проявления политической воли. Среди «совместных» изобретений в книге отмечены следующие: Ползунов/Уатт и паровой двигатель, Александровский/Уайтхед и первая торпеда, Лодыгин/Эдисон и лампа накаливания, Попов/Маркони и радио, Можайский/Райты и самолет, Гобято/Стокс и миномет, Зелинский/Харрисон и противогаз, Федоров/Чеи-Риготти и автомат.

«Все «перетягивания» можно разделить на две четкие группы. Первая — это совместные изобретения. Не бывает так, чтобы две страны, находящиеся в более или менее одном культурном поле, развивались неравномерно. Даже если в какой-то момент одна отстает, затем она рывком нагоняет и опережает другую, а потом снова откатывается назад. <…> Если пазл не сложит один инженер — сложит другой. Такие изобретения я бы назвал неизбежными или, как уже говорилось в контексте этой книги, совместными. <…> Но, помимо таких параллельных изобретений, есть, к сожалению, и ситуации другого рода, когда совершенно точно можно сказать, кто был первым, а «перетягивания» базируются на банальной лжи и подлоге. С 1947 по 1953 годы в СССР совершенно официально проводилась кампания под названием «борьба с космополитизмом». Основной ее целью было преподнести русскую нацию как наиболее выдающуюся, доминирующую и главенствующую как среди братских народов СССР, так и в целом среди других народов планеты.»

Что касается мистификаций и мошенничества, то Тим Скоренко разобрал по полочкам четыре наиболее часто встречающихся в прессе и литературе случая. Вот они:

«В российской изобретательской среде есть четыре более или менее широко известные и повсеместно цитируемые сказки. Велосипед Артамонова (1801). Ни Артамонова, ни его велосипеда не существовало. Эту байку выдумал Василий Дмитриевич Белов для своего «Исторического очерка уральских горных заводов», изданного в 1896 году. Официально она опровергнута в 1980-е, но до сих пор регулярно появляется в прессе, а в Екатеринбурге даже поставили памятник мифическому «изобретателю». На самом деле велосипед изобрел и запатентовал в 1817 году немецкий барон Карл фон Дрез. Полет Крякутного (1731). Ни Крякутного, ни его воздушного шара не существовало. Эту сказку пустил в жизнь литературный мистификатор Александр Иванович Сулакадзев в 1810-х годах. Ее официально опровергли во второй половине 1950-х, тем не менее статьи о Крякутном и памятные доски появляются до сих пор. В реальности первый полет на воздушном шаре в 1783 году совершили французские аэронавты Жан-Франсуа Пилатр де Розье и маркиз Франсуа Лоран д’Арланд. Трактор Блинова (1888). Федор Блинов был реальным человеком и в 1879 году получил привилегию на гужевой гусеничный вагон. Он задумывал и трактор, но так его и не построил. Легенду о существовании трактора, якобы показанного на нескольких выставках, в конце 1940-х придумал патриотический писатель Лев Давыдов на основе рассказов бывшего сотрудника завода Блинова, известного советского тракторостроителя Якова Мамина. Официального опровержения этой легенды и подробного исследования вопроса не существует до сих пор. В любом случае, первые трактора появились в США и во времена Блинова уже производились серийно. Автомобиль Путилова и Хлобова (1882). Судя по всему, первоисточник утки — журнал «За рулем» за 1929 год. Ни Путилова, ни Хлобова, ни их автомобиля не существовало. Легенда, как ни странно, не была поднята в период борьбы с космополитизмом и начала всплывать в литературе лишь в 1970-е годы. Встречается в различных источниках и сегодня.»

*** Подводя итоги, можно сказать следующее. По количеству талантливых людей и великолепных изобретателей Россия ничем не хуже других стран. Она вполне могла бы обеспечить себе экономическое процветание и технологическое превосходство во многих областях науки и техники, будь она чуть более внимательна к своим талантливым, но так часто малообеспеченным и лишенным нужной родословной, сынам. Ключевыми явлениями, повлиявшими на запаздывание в технологическом и экономическом развитии стали: довольно долго не появлявшееся эффективное законодательство об авторском праве; отсутствие институтов финансовой и материальной поддержки талантливых людей; плохая доступность технического образования (патронаж консервативной Церкви над издательским делом, малое количество учебных заведений соответствующего профиля, дороговизна обучения). Многие инженеры растрачивали себя в поисках средств на финансирование своих проектов, совмещая по несколько работ и бесконечно оббивая пороги ведомств. Отчетливо видна, неспособность российских чиновников увидеть в изобретении экономическую выгоду, особенно на фоне своих западных «коллег». Следует отметить, что некоторые «недостатки» России натолкнули изобретателей на технические решения, которые живы до сих пор. Льды северных морей породили идею ледокола, холодные зимы – батареи центрального отопления, весеннее бездорожье – гусеничные ленты на автомобили, неналаженное массовое производство автомобилей до гражданской войны – тачанки и мн. др. Спас ли инженерное дело от всех недостатков «царизма» СССР? Едва ли. Да, стало просто немного иначе.

«Сложно сказать, как бы развивалось изобретательское искусство, не случись революции. Если бы царская власть удержалась, технический прогресс был бы равномерным, но далеко не факт, что более динамичным. Советский Союз предложил изобретателям совершенно другую схему защиты авторских прав — с одной стороны, достаточно честную, с другой — не приносящую никакого серьезного дохода и успеха. Величайшие советские инженеры и изобретатели независимо от достижений всю жизнь могли получать среднюю зарплату и ютиться в «двушке» на окраине Москвы, потому что других вариантов закон не предусматривал в принципе. Зато было спокойно: никаких «пан или пропал», никаких разорений и многолетних судов за авторские права. Во всем есть свои плюсы и минусы.»

И в СССР, и в Царской России изобретатель мог полагаться только на себя. Шансы разбогатеть на своей идее у него были минимальны, а успех во многом зависел от удачи, вовремя нашедшегося спонсора, уровня самодурства чиновников, текущей экономической и политической ситуации в стране. Можно отметить особо то, что в СССР очевиден больший перекос в сторону «оборонки» нежели в дореволюционной России, где многие изобретения выросли из нужд простого народа и ему же облегчали впоследствии жизнь. Все трудности временны и решаемы. Некоторые из них преследуют Россию уже не первый век (и я не о «дураках и дорогах»), но это не значит, что они вечны. Но какими бы не были трудности, они никогда не смогут оттолкнуть человека от желания творить и создавать, облегчая свою жизнь и делая ее осмысленнее и интереснее. Материалы этой книги – тому доказательство.

*** КОНСПЕКТ-ГАЛЕРЕЯ ИЗОБРЕТЕНИЙ Все цитаты, касающиеся изобретений, биографий ученых и инженеров, я вынес в отдельный конспект. ССЫЛКУ НА НЕГО можно увидеть в конце этой рецензии! ***

И еще несколько слов о самой книге. «Изобретено в России» - это полсотни глав (а изобретений и того больше), разделенных на семь разделов: «Стихийные изобретения», «От Петра Великого до первого патентного закона», «C 1812 года до начала XX века», «С 1900 года до двух революций», «Эмиграция и иммиграция», «Вечные споры: в России или нет?», «Знаменитые выдумки и мистификации». Каждая глава – это увлекательная история, посвященная какой-либо отдельной теме и содержащая, как правило, несколько главных подтем: предпосылки возникновения, библиографическая справка об изобретателе, суть изобретения, применение и развитие идеи. Согласно задумке автора, главы написаны таким образом, что читать их можно в любом порядке (хотя лучше конечно последовательно). Скорее всего, в этой книге многие читатели не встретят тех имен, которые, по их мнению, обязательно должны были бы в ней быть. На это автор говорит следующее:

«У каждого свое восприятие, свое знание истории, свои кумиры. Сейчас я попытаюсь кратко объяснить, почему оставил без внимания немало талантливых людей. Тому есть две основных причины. Одни не попали в эту книгу, поскольку они в большей степени были учеными, а не изобретателями, они открывали новое, а не создавали его. Вторые остались в стороне, поскольку, будучи известны на родине как талантливые инженеры, в рамках мирового технического прогресса все-таки играли второстепенную роль.»

Каждая глава книги способна стать большой статьей в любом серьезном научно-техническом журнале (а некоторые как раз и основаны на журнальных публикациях Тима Скоренко), совмещая в себе элементы истории и науки, биографии и техники. Книга написана доступным языком, текст не лишен легкой иронии, повествование выстроено таким образом, чтобы сохранялась некоторая интрига, а учитывая то, что благодаря тому, как подобрана последовательность размещения изобретений, читателя постоянно будет перекидывать из одной технической области в другую, скучать ему не придется. Неспроста эту книгу можно рекомендовать самому широкому кругу читателей, как по возрасту, так и по интересам.

МОЕ МНЕНИЕ ОБ ИЗДАНИИ: Качественное издание в традиционном для «АНФ» оформлении. К сожалению, на этот раз издательство «пожадничало» и при оформлении использовало необоснованно большие поля (примерно 40% ширины страницы!). Но уже во второй книге Тима Скоренко этот недостаток был исключен, а все достоинства оформления сохранились. Формат стандартный, слегка увеличенный (170x240 мм), твердый переплет, без суперобложки, 533 страницы. Достоинства издания: хорошее качество печати; твердый переплет, плотная белая бумага, наличие колонтитулов, подробное содержание, информация об авторе, избранная библиография, многочисленные иллюстрации с подписями, лента-закладка. Недостатки издания: необоснованно большие поля и шрифт нумерации страниц.

ПОТЕРЯЛ БЫ Я ЧТО-НИБУДЬ, ЕСЛИ БЫ ЕЕ НЕ ЧИТАЛ: Да. Книга Тима Скоренко не только подробно рассказывает про особенности научной мысли и инженерного дела в России XVII-нач. ХХ вв., со всеми его особенностями, но и заставляет вдохновляться интеллектуальным подвигом каждого упомянутого в ней изобретателя. Эта книга – увлекательный микс из истории и науки.

КОМУ ПОРЕКОМЕНДОВАЛ БЫ: Так как эта книга содержит не только описания сути тех или иных изобретений, но и увлекательные истории их появления на свет, книга будет интересна как историкам, так и инженерам, а в целом, самому широкому кругу читателей, желающему погрузиться в процесс изобретательства при весьма непростых экономических и правовых условиях российского государства на протяжении нескольких веков.

ВИДЕО В ТЕМУ: Имя Ивана Петровича Кулибина со временем стало нарицательным. Этот талантливый инженер как никто другой олицетворяет собой судьбу изобретателя в царской России. Небольшой документальный фильм о нем от телеканала «Культура» можно увидеть ниже.

Прикладная инноватика Да, существует наука, которая занимается тем самым, о чём автор написал всю книгу — инновациями (в широком смысле). Боюсь, прочитай автор хоть один учебник по теоретической инноватике до написания книги — книга получилось бы лучше. Потому как у разработки и внедрения разного рода технических новшеств существует свои законы, которые так же непоколебимы, как законы физики. И можно сколько угодно прыгать на граблях, в надежде что грабли сейчас дадут осечку — но ваш нос вам за это спасибо не скажет. Очень коротко расскажу о них:

Как итог Я не могу сказать, что эта книга плохая. Потому что она не плохая. Она скучная, автор явно руководствовался какими-то личными мотивами в области своей самореализации, но никак не в области просвещения, выбрал очень неудачную модель построения текста — всё так. Но в ней действительно есть любопытные вещи в плане фактологии. Если б не нужно было очень внимательно относиться к пассажам автора, т.к. после явных проколов в одних вещах — в других веры ему нет, я бы всё-таки рекомендовал книгу к прочтению. Сейчас я отвечу просто: «Решайте сами». Это не плохо, но могло быть намного лучше. И да, в «Хочу прочитать» у меня висела вторая книга автора, про Изобретено в СССР — её я, пожалуй, удалю.

Как отмечает сам автор, выбор персонажей и изобретений был отчасти субъективным, но опирался на несколько критериев: 1) изобретение должно составлять продукт именно инженерной мысли (не исследовательской, то есть великие ученые-изобретатели практически не попали в книгу), 2) первенство России в изобретении (то есть те, которые были реализованы независимо чуть позже других стран, тоже не попали), и 3) важности открытия для остального мира (по-моему, не все этому критерию отвечают)

Из плюсов книги можно отметить несколько вещей. 1) замысел книги очень интересный - собрать под одной обложкой историю изобретений. Мне, как человеку, изучающему инновации (я работаю исследователем по этой теме), было интересно узнать, в каких условиях были придуманы те или иные идеи, что помогало или мешало их реализации. Было, конечно, горько узнать, что многие инициативы так и не смогли воплотить свои идеи из-за недостатка капитала или институциональной поддержки со стороны государства. 2) мне понравились вступительные главы к каждому из подразделов, где автор оценивает, что влияет на развитие инженерной мысли на уровне страны. И вроде бы эти выводы не новы: развитие авторского права, отсутствие внутренних конфликтов, но было интересно потом прочитать, как эти структурные, макроэкономические вещи реализуются на микроуровне, уровне судеб конкретных людей. Этот вопрос меня всегда интересует, как общие конструкции влияют на частные истории, поэтому было очень любопытно. Из недостатков (есть мелочи, а есть и серьезные). 1) Книгу тяжело читать целиком, подряд, сам формат сборника историй отчасти надоедает где-то к середине, начинаешь пролистывать. 2) Небрежно оформленный список литературы. Кому-то это покажется мелочью, но я, как ученый, знаю, как должен выглядеть список, оформленный правильно. Да, это занимает чертовски (катастрофически) много времени, да, это ужасно занудная вещь, но хотя бы по алфавиту поставить! Кроме того, не хватило сортировки по типу источников: тут же решительно непонятно, какие были стоящие доверия источники, а какие нет. В общем, меня это покоробило: на этом явно сэкономили время и усилия, я считываю это как "а, и так сойдет". Не знаю, как-то нехорошо получилось. Вроде бы мелочь, а впечатление портит. 3) где-то описания процессов (как какие механизмы работают) были описаны непонятно. Вроде автор пишет так, будто это просто, но мне было по итогу прочтения неясно, как именно это работает. Может, это стоило либо совсем убрать, либо описать с картинками-примерами. 4) меня смутил маркетинговый (?) скорее ход, изменить имя Тимофей на американский манер - Тим. Может, это и правда такое повседневное имя автора, не знаю, но я считала это как специальных ход, чтобы подумали про иностранца перед покупкой. Может я не права, но так подумала.

Итог: интересный замысел, реализация которого не совсем соответствовала моим ожиданиям. Книгу прочитать-полистать можно и в принципе полезно, спасибо автору за труд, который можно было написать чуточку лучше и веселее. И все-таки нужно было доделать нормально список! [замечание зануды, которая никак не может успокоиться]

PS. Главный я для себя вывод сделала: нужно копить личный капитал, чтобы иметь возможность реализовывать свои инициативы. Я интересуюсь темой личных финансов, и если вам тоже интересна тема любительских бережливых инвестиций, то подписывайтесь на мой тг-канал: t.me/AAfinance, там рассказываю о своем опыте. Буду рада быть полезной.

Было интересно узнать новые детали об изобретение лампочек и радио. Но в целом, ничего потрясающего воображение. Любой эрудированный человек большую часть информации уже знает.

Лично для меня эта книга была бы интереснее, если бы к ней добавить больше деталей и картинок, описывающих эпоху и обстановку, в которой создавалось то или иное изобретение.

А так, получилось суховато и скучновато.

Особенно расстраивала фраза, которая вынесена в заголовок. Как-то это дико звучит в такой книге. Ну представьте, что автор пишет: "это изобретение изменило жизнь во всей населенной части галактики. я, конечно, утрирую, но вы понимаете" Хороший способ обесценить все, что сказал до этого. Не делайте так :)

Как сказал автор, “невозможно отрицать мировой прогресс и, что самое главное, способности собственного народа”.

А я люблю историю. Достоверность нынче относительна. Но когда есть возможность дополнить картину, пользуюсь. Хочется верить в надежность фактов. Ведь перетягивание одеяла на себя свойственно каждому государству и народу. Хронологически, начинается все с Нартова. Немного отвлечений на "Городки", соху и подстаканники. Семиструнку едва не забыла, для меня, человека далекого от музыки, история "гитары семиструнной" оказалась неожиданной. Это вне рубрик, россыпью. О чем и о ком можно прочесть в книге подробно?

- О графе Шувалове, Андрее Нартове, Кулибине, Шухове, Игнатьеве, Ползунове, Якоби и многих других. - О телеграфе, ледоколах, трамваях, вентиляторах, сейсмографии, вертолетах, парашютах, велосипедах и многом другом. 500 страниц фактов, историй и развенчивания привычных мифов. Но развенчивание - не разоблачение. Если изобретатель оказался вторым и третьим, если не ему первому пришло откровение, это не значит, что его надо предать забвению. Вклад каждого подвигает прогресс.

Конечно, мне интересно познакомиться с истинными авторами, с их последователями, будь то отечественные или зарубежные таланты. И если радио изобрел не Попов, то познакомлюсь с Маркони; коли Лодыгин не признаётся пионером в изобретении лампочки, то познакомлюсь с ... нет, конечно, не с Эдисоном, с причастными.

Мне интересно все: как пришел в этот мир телеграф, как ледокол сделал жизнь моряков легче, как Орлов помог оградиться от фальшивомонетчиков, разработав систему, действующую по сию пору. И про пленку "не kodak", про русско-американские горки и сухое молоко. Вот сухое молоко и радио были первыми в списке.

Сухое молоко. Сухое молоко появилось впервые у нас. И не для бизнеса. Видимо, поэтому нет патентов, не приписано авторское право. Сухое молоко служило здоровью. Осип Кричевский, врач, искал и нашел способ оградить рабочих от инфекций, многие из которых содержались в скоропортящихся молочных продуктах.

"И пускай изобретение Осипа Кричевского так и не вышло за пределы Забайкалья, тем не менее оно помогало спасать жизни и сохранять здоровье людей, и да, оно действительно увидело свет задолго до ноу-хау Гримуэйда”.

Для нашей реальности вполне привычная ситуация, когда талант создал нечто выдающееся, а его не поняли да не оценили.

"Далеко не всегда судьбы изобретателей складывались хорошо, к тому же Россия пережила большое внутренних потрясений, чем многие другие европейские государства"

И патентная система пришла к нам значительно позже, что усугубило дело.

"О какой-никакой изобретательской школе можно говорить начиная лишь с Петра Первого”.

Радует, что записи, заметки, публикации тоже проливают свет и даже являются некими доказательствами.

Еще зарисовка из книги:

Компьютер. А вот сейчас вопрос критичный: кто изобрел компьютер? Джон Мокли, американский физик и инженер в 1946 году. Так? А что такое компьютер? *Компьютер, как рассказывает нам Википедия, — устройство или система, способная выполнять заданную, чётко определённую, изменяемую последовательность операций. Это чаще всего операции численных расчётов и манипулирования данными. В 1832 году Семен Николаевич Корсаков подал прошение в Петербургскую академию наук, в котором предлагал рассмотреть изобретение - гомеоскоп. *Гомеоскоп — одна из пяти «интеллектуальных машин» С. Н. Корсакова — классифицирующее логическое устройство.

Разумеется, время для кибернетики еще не пришло, ему отказали. Но...в конце прошлого столетия брошюра Корсакова с описанием машин (кстати, опубликованная и в Европе) была поднята из архивов. “Сегодня приоритет Корсакова в изобретении логических машин признается во всем мире”. Хотите верьте, хотите нет. И в заключение хочется процитировать автора книги:

“Сложно сказать, как бы развивалось изобретательское искусство, не случись революции. Если бы царская власть удержалась, технический прогресс был бы равномерным, но далеко не факт, что более динамичным. Советский Союз предложил изобретателям совершенно другую схему защиты авторских прав - с одной стороны, достаточно честную, с другой - не приносящую никакого серьезного дохода успеха. Величайшие советские инженеры и изобретатели независимо от достижений всю жизнь могли ютиться в “двушке” на окраине Москвы, потому что других вариантов закон не предусматривал в принципе. Зато был спокойно: “никаких “пан или пропал”, никаких разорений и многолетних судов за авторские права. Во всем есть свои плюс и минусы”.

Конечно, автор обработал немалый пласт информации, честь ему и хвала за то, что потратил массу времени на поиски оной. Вот только не вся информация была добыта старым добрым дедовским методом – в архивах и музеях, уж больно некоторые факты похожи на антифакты и байки, рожденные на просторах интернета. Несмотря на то, что автор заявил об использовании 4000 первоисточников, сам же он и признается что 2500 из них – это сайты (как известно, на сайт можно выложить все что угодно), но даже 1500 использованных первоисточников кажутся мне мягко говоря преувеличением. Да и слишком поверхностна вся изложенная информация, местами даже не «галопом по европам» передвигался автор, а скорее как мифический авиатор Фаньер летел над Парижем, в итоге на полной скорости врезавшись в Эйфелеву башню загубив хорошую задумку.

И вроде бы интересно было читать, но в то же время повествование сумбурное - такое ощущение, будто обрывки-черновики скомпоновали в книгу и, не доведя до ума сырой текст, без вычитки редактора отправили в печать. Вообще много моментов в книге, которые не связаны, когда автор, словно школьник впервые пишущий реферат, выдергивает из контекста/источников отдельные фразы и переписывает, не особо заботясь о целостности получившегося текста. Некоторые из подобных моментов стоило бы оформить либо в виде сноски, либо вставочки-справки, например, выделенной другим шрифтом. Но нет, издательство предпочло кашу-малашу.

Я уже боюсь сказать о количестве допущенных ошибок, в основном касающихся производства и отдельных технологических процессов, которые заметит каждый, кто профессионально связан с некоторыми отраслями тяжелой промышленности. Тут уж я как выпускница крупнейшего в регионе «технического» вуза, почти столетие взращивающего металлургов, инженеров, машиностроителей, не могу не возмутиться, ну неужели нельзя было нанять консультанта для просмотра отобранного материала и его верного истолкования, прежде чем выдавать на гора с целью популяризации «объективную информацию». Все-таки, чтобы браться за подобную работу, нужно быть не только «журналистом и популяризатором науки», но и разбираться в описываемом предмете…

Также меня удивило, что автор умаляет достоинства трудов и достижений Черепановых, Блинова, Попова и прочих ученых и изобретателей. Кстати, согласно изложенной в книге Скоренко версии, радио вовсе не Попов изобрел, ага, да и кого интересует проделанная Поповым и его командой работа, схемы и реально работающий аппарат, последующие усовершенствования оного, то все фигня, ведь это не главное… Эта ситуация мне напоминает присуждение Нобелевской премии мира Обаме в начале его президентства, ну он ведь также ничего в реале не сделал, о мире потрындел и уже впереди планеты всей, главное, что идея была, а реализация не столь важна.

З.Ы. Лирическое отступление. На обложке указано, что книга издана в рамках «книжной коллекции благотворительного фонда «Система», вот и стало мне интересно, что ж это за кракозябра такая. Походила по сайту фонда и вот такую чудесную фразочку нашла: «Благотворительный фонд «Система» является членом «Форума доноров» – лидирующей ассоциации крупнейших российских и иностранных благотворительных (донорских) организаций, работающих в России», при этом источники финансирования фонда не указаны, потому и зарождается у меня червячок сомнения, а это случайно не отпочкование фонда Сороса, уж больно странные вбросы наличествуют в книге.

З.ЫЫЫЫЫ. Сам автор на livelib отметил книгу как прочитанную и единственный из всех прочитавших поставил ей высший балл, скромняга!