Текст книги "Гордость Завоевателя"

Бреммер опустил винтовку, шагнул к проему и, вытянув шею, заглянул внутрь…

И, вскрикнув, тотчас отпрыгнул назад. В проеме появился завоеватель.

Мелинда ахнула. Завоеватель нетвердо держался на ногах; цепляясь за край проема, он с трудом выпрямился. Бреммер шагнул к нему и с силой ткнул в верхнюю часть корпуса стволом штурмовой винтовки. У завоевателя, похоже, перехватило дух. Он шатнулся назад; один из гражданских подскочил сзади и захватил его шею в замок, а дуло винтовки приставил к подбородку снизу. Завоеватель ухватился за винтовку, но, как ни силился, не смог оттолкнуть.

– Поосторожнее… – проговорил Холлоуэй. – Уложите его на землю и только потом обыскивайте.

Бреммер передал свою винтовку Крейну и подошел к завоевателю совсем близко…

И в это мгновение завоеватель ударил.

Мелинда не рассмотрела толком, что произошло, но Бреммер внезапно отшатнулся назад и упал. Из широкой раны у него на шее хлестала кровь.

– Отойдите от него! – крикнул Холлоуэй и вскинул винтовку.

Но слишком поздно. Все разом закричали, Крейн бросил вторую винтовку, которая стесняла его движения… А завоеватель повернул голову, несмотря на то что ему мешала винтовка гражданского… И на этот раз Мелинда увидела его удар во всех ужасающих подробностях. Изо рта вылетело нечто похожее на клинок и вонзилось в шею стоявшего человека. Раздался крик, переходящий в жуткое клокотанье, и человек точно куль повалился на землю.

Завоеватель потянулся за штурмовой винтовкой, которая выпала из рук убитого… И тогда Крейн выстрелил. Во все стороны полетели обрывки мяса и брызги алой крови.

Мелинда смотрела, и ее всю трясло и тошнило; желудок сворачивался в тугой узел. Ей не бывало так дурно с первого курса медицинского института. Мелинда видела документальные кадры боевых действий миротворцев за последние тридцать семь лет – войны, полицейские рейды, подавление мятежей. Но ни эти просмотры, ни обучение в мединституте не подготовили ее к сцене, которая разыгралась сейчас. К сцене, которую она видела отнюдь не в записи.

И, наверное, только сейчас Мелинда по-настоящему поняла, что попала на войну.

Мелинда с трудом перевела дыхание. Да, она на войне. Но не в роли стороннего наблюдателя. Она – врач, и у нее есть обязанности. Кроме того, она кое-что обещала Холлоуэю.

– Я пойду к ним. – Мелинда встала. – Может, удастся чем-нибудь помочь.

– Да, попробуйте. – В голосе Холлоуэя звучали злость и горечь. Он не верил, что двоих боевых товарищей удастся спасти. – Вей, оставайся здесь. Будь начеку.

Мелинда и подполковник без происшествий дошли до сбитого вражеского летательного аппарата. И выяснилось, что действительно можно было не спешить.

– Мертвы? – спросил Холлоуэй.

Мелинда кивнула и поднялась с колен. Сердце у нее все еще стучало учащенно. «Это обычный клинический случай, – внушала она себе, чтобы успокоиться. – Эти люди пострадали в катастрофе. Война – такая же катастрофа, как любое стихийное бедствие. Эпидемия травматизма, как сказал давным-давно один мудрый врач…»

– У обоих перерезаны сонные артерии. – Мелинда повернулась к Крейну. – Вы хорошо видели, что произошло?

Второй пилот отрицательно покачал головой:

– Все случилось слишком быстро. Какое-то странное оружие… Чужак прятал его во рту…

– Тихо! – вдруг сказал Холлоуэй, сосредоточенно глядя вверх.

Мелинда нахмурилась. А потом она тоже услышала хорошо знакомое прерывистое гудение…

– Все в укрытие! – Холлоуэй схватил Мелинду за руку и увлек за собой. Мелинда споткнулась, и упала, и ударилась плечом о корпус вражеского корабля. Холлоуэй упал на нее сверху, прикрывая своим телом, а остальные тем временем быстро нашли себе укрытия на опаленной земле возле вертолета.

В следующее мгновение по просеке пронесся жестокий ураган, поднятый винтами еще трех вражеских кораблей. В зарослях одиноко загромыхала штурмовая винтовка – это Вей открыл огонь. Один вертолет накренился и задрожал – разрывные пули барабанили по его корпусу, выбивали молочные осколки. Мелинда слышала, как Холлоуэй что-то кричит. Он давил на нее всем весом; его локоть больно воткнулся ей в ребра, когда подполковник поднимал свою винтовку. Все три вертолета открыли огонь. Ослепительные лучи лазерных пушек вонзились в то место, где среди деревьев прятался Вей. Мелинда съежилась и прижалась к теплому корпусу поверженного вертолета, а Холлоуэй и остальные тем временем тоже открыли огонь. Один вертолет развернулся и устремился к новой цели под градом разрывных пуль. Лазерные лучи неумолимо приближались к тому месту, где укрылись люди. Мелинда зажмурила глаза и подумала, что сейчас узнает, каково это – умереть…

И вдруг половина корпуса вертолета исчезла в ослепительной голубовато-белой вспышке. Переворачиваясь в воздухе, как раненая птица, корабль с грохотом рухнул на землю и раскололся на куски. Два уцелевших вертолета прекратили обстрел позиции Вея и развернулись, когда над местом сражения пронеслись два размытых черно-белых силуэта.

В бой вступили «Вороны».

Вертолеты снова развернулись, ведя огонь из лазерных пушек по людям, засевшим внизу. Но «Вороны» уже закончили немыслимо крутой вираж и возвращались, заходя на врага с флангов. Вертолеты стреляли, промахивались, стреляли снова…

А потом вдруг исчезли в двойной голубоватой вспышке.

Обломки попадали на землю, грохот взрыва затих вдали. У Мелинды звенело в ушах.

– С вами все в порядке? – Голос Холлоуэя звучал глухо, как будто доносился издалека, несмотря на то что Мелинда чувствовала щекой тепло его дыхания.

– Вы все время меня об этом спрашиваете, – упрекнула его Мелинда. Ее голос тоже прозвучал глухо. Но после того, что сегодня выдержали барабанные перепонки, хорошо, что она вообще хоть что-то слышит. – – И что теперь?

– Уходим. – Холлоуэй слез с Мелинды и поднялся на ноги. – Крейн, пойди проверь, как там Вей. Остальные…

– Подполковник Холлоуэй! – окликнул его кто-то.

Холлоуэй посмотрел влево и крикнул в ответ:

– Я здесь!

Мелинда успела встать, когда из-за чужого вертолета вышел человек в форме миротворца, со штурмовой винтовкой в руках.

– Вы живы, подполковник! Слава Богу! – в его голосе слышались радость и облегчение. – Мы уже думали, они вас достали. Мы прилетели за вами на аэрокаре.

– Спасибо, – сказал Холлоуэй. – Что там, вообще, происходит?

– Я почти ничего не знаю, сэр, – ответил миротворец. – Мы соблюдаем радиомолчание. Известно только, что враги заняли поселок и что некоторые транспорты из последней партии еще не прилетели на базу. «Вороны» отправились прикрывать аэрокары с поисковыми командами.

– Хорошо, – мрачно сказал Холлоуэй. – Уходим отсюда, пока нам снова не понадобилась помощь «Воронов». Отправьте кого-нибудь, пусть поможет Крейну. – Он посмотрел на Мелинду. – И надо прихватить с собой тело одного из этих вояк. Выбирайте то, что получше сохранилось. Да, и возьмите пару образцов оружия.

Три минуты спустя они снова сидели в аэрокаре. Мелинда смотрела на покрытых пылью живых людей и на мешки с телами погибших, уложенные штабелем в задней части аэрокара. Да, это самая настоящая война…

– Жалеете, что не улетели, пока была такая возможность? – негромко спросил Холлоуэй, сидевший рядом с Мелиндой.

Он смотрел на нее внимательно, изучающе. Наверное, гадал, не будет ли она обузой, не доставит ли больше неприятностей, чем пользы в тяжелые дни.

– Я жалею, что все это вообще случилось, – сказала она. – Лучше бы все началось с переговоров, а не со стрельбы.

– Нам всем хотелось бы этого, – согласился Холлоуэй. – Но пришельцы не стали с нами разговаривать. Они сразу начали стрелять.

– Может быть, мы напугали их…

– Или, может быть, они просто не заинтересованы в переговорах, – возразил Холлоуэй. – Знаете, доктор, есть определенный тип людей… и людей, и нелюдей, для которых разговоры – только пустая трата времени, которая мешает получить то, что им хочется. Когда сталкиваешься с такими… Ну, вы ведь врач. Вы наверняка знаете, что иногда можно только одним способом остановить взбесившееся животное.

Он посмотрел на мешки с телами:

– Будем надеяться, что политики сумеют понять это прежде, чем все мы умрем.

Мелинда тоже оглянулась на мешки. И вздрогнула:

– Вы говорите о «Цирцее»?

– Совершенно верно, – кивнул подполковник. – Я вообще не понимаю, почему эти гении из Севкоора еще чего-то ждут. Я бы начал монтаж «Цирцеи» в тот самый день, когда завоеватели уничтожили спецподразделение «Ютландия».

– Наверное, их останавливают какие-то политические соображения. – Мелинда вспомнила, что в детстве Фейлан очень увлекался «Цирцеей». Что же он тогда говорил…

– Вы, наверное, лучше в подобных вещах разбираетесь, – проворчал Холлоуэй. – Но, может быть, теперь они все-таки оторвут задницы от мягких кресел и возьмутся за дело…

– Возможно, – сказала Мелинда. – Полковник, скажите, вы ведь были здесь самым старшим офицером, командовали гарнизоном миротворцев, верно?

– Я и по сей день им командую, – сказал Холлоуэй. – А что? Вы хотите занять мое место?

– Нет, – Мелинда покачала головой. – Я просто подумала… Если бы здесь, на Доркасе, находился один из компонентов «Цирцеи», вы ведь знали бы об этом…

Холлоуэй долго молчал, глядя на мешки с погибшими. Его лицо словно окаменело.

– Черт!.. – пробормотал он наконец. Сердце Мелинды на мгновение замерло.

– Здесь что, действительно хранится часть «Цирцеи»?

– Я не знаю, – сквозь зубы ответил Холлоуэй. – Командирам гарнизонов такого не сообщают. Но если на Доркасе в самом деле спрятана часть «Цирцеи», я знаю только одно место, где она может находиться.

– В расположении гарнизона?

– Нет, все не настолько плохо, – ответил Холлоуэй. – И все-таки плохо. Несколько лет назад ученые Севкоора построили у нас маленькую автоматическую станцию для слежения за тектонической активностью Доркаса. Она находится в горах к северу от поселка. По крайней мере, нам так сказали – что это автоматическая станция тектонического мониторинга. Что там на самом деле, я не знаю. И если это тайник с компонентом «Цирцеи»… – Он покачал головой. – Хорошо, что станция находится довольно глубоко под землей. Пришельцы, скорее всего, не заметят ее. Но плохо, что мы не сможем туда попасть – потому что эта территория уже захвачена.

– И что же мы будем делать?

– Пока не знаю, – потупил взгляд Холлоуэй. – Но сейчас это не главное. Первым делом мы должны хорошо окопаться в горах и приготовиться к отражению всего, что бросят против нас. Если уцелеем… Если уцелеем, тогда и посмотрим, что можно будет сделать.

Глава 18

Из динамика на сложной приборной панели, развернутой вокруг Хилла, раздалась пронзительная трель. Задремавший было Кавано проснулся.

– Что такое? – Он старался считать в полумраке показания вспомогательных дисплеев. – Хилл!

Трель резко оборвалась. Силуэт Хилла пошевелился на фоне разноцветных огоньков, которые тускло светились на приборной панели.

– Все в порядке, сэр, – ответил Хилл. – Это просто мрашанский предупредительный сигнал. Мы приближаемся к Формби.

Кавано посмотрел на часы. С момента безумного побега из Мидж-Ка-Сити прошло примерно семь часов.

– Мы знаем, куда лететь?

– Да, сэр. В Северную Лесостепь. В компьютере есть карта и кое-какие сведения об этом месте. С вашего позволения я включу автопилот, чтобы мы зашли с ночной стороны планеты. Постараемся не пересечься с какими-нибудь местными транспортными средствами.

– Хорошо. – Кавано протер глаза. Он толком не выспался на Мра-Мидж и за полную треволнений ночь ужасно устал. – Колхин! Ты не спишь?

– Не сплю, сэр, – негромко ответил телохранитель. – Насколько я понимаю, Фиббит все еще в этом своем анабиозе. Хотите, я попробую ее разбудить?

– Не надо. – В ушах у Кавано все еще звенел пронзительный сигнал. Либо холодовая спячка сандаал – это исключительно крепкий сон, либо слух у даалийцев настолько же плохо развит, как и ночное зрение. – Хилл, ты имеешь хоть какое-нибудь представление о здешних правилах посадки?

– Нет, сэр, – ответил Хилл. – Я никогда не бывал на планетах яхромеев. Но не волнуйтесь, какой-нибудь полицейский корабль обязательно перехватит нас, и нам объяснят все местные порядки.

– Будем надеяться, что все пройдет быстро, – сказал Колхин. – Не хотелось бы, чтобы известия о нашем побеге с Мра-Миджа пришли сюда до того, как мы закончим переговоры с властями и сядем.

– По крайней мере, мы точно знаем, что здесь эти новости ничем нам не повредят, – заметил Хилл.

– Да, – согласился Колхин. – Лорд Кавано, я думал о том инциденте в гостинице… Вы считаете, это борьба за власть между двумя мрашанскими фракциями?

– Да. А что?

– Мне вдруг пришла в голову другая версия. Помните, Бронски показывал красную карточку? Она не могла быть поддельной?

Кавано нахмурил брови.

– Интересная мысль, – сказал он, поразмыслив. – Я раньше не держал в руках таких карточек, видел их только издалека. А ту, что предъявлял Бронски, я не успел даже толком рассмотреть.

– Я тоже, – кивнул Колхин. – И это объясняет, почему мрашанцы не прислали вместе с Бронски своих представителей. И почему он не забрал нас из гостиницы, когда на его стороне был численный перевес…

– И, возможно, объясняет происшествие возле лифтов, – подхватил Кавано. – Если настоящие красные карточки имеет право выдавать только фракция А, а Бронски на самом деле работает на фракцию Б… Фракция А могла отправить тех бхуртала с заданием разобраться с Бронски.

– Но что могло заставить дипломатического представителя Севкоора работать на мрашанцев? – возразил Хилл.

– О том, что Бронски – диппредставитель Севкоора, мы знаем только со слов самого Бронски, – напомнил Кол-хин. – Если он сумел сфабриковать мрашанскую красную карту, то сделать фальшивое удостоверение дипломата для него – пустяк.

– Все это снова возвращает нас к тому человеку, чей портрет был на гобелене Фиббит, – подвел итог Кавано. Ему вдруг пришла в голову не очень приятная мысль. – Вот я еще о чем подумал, Колхин. Что если вся эта заварушка с бхуртала в гостинице подстроена, от начала и до конца? Что если мрашанцы скормили нам как наживку эту темную историю насчет Формби, а потом специально позволили удрать?

Несколько мгновений тишину в кабине нарушало только монотонное гудение корабельных двигателей.

– Если они хотели, чтобы мы сбежали, то почему не позволили Бронски уйти? – спросил Колхин.

– Бхуртала охраняли лифты, вот и все, – напомнил Кавано. – Я не заметил никого на лестнице внизу, и определенно никого не было возле аварийного выхода. Может быть, если бы Бронски не начал скандалить у лифтов, а пошел бы по лестнице, бхуртала не стали бы его задерживать.

– Что ж, не исключено, – задумчиво сказал Колхин. – Хотя Бронски не тот человек, который с легкостью идет на попятную. Ну ладно, допустим, мрашанцы хотели, чтобы мы сбежали с Мра-Мидж и отправились на Формби. Но зачем?

– Чтобы сбить нас с верного следа, – сказал Кавано. – Это единственное объяснение, которое приходит мне в голову. Возможно, они знают человека, чей портрет соткала Фиббит, и не хотят, чтобы мы с ним встречались. Или, может быть, в легендах о завоевателях есть нечто важное и мрашанцы не хотят, чтобы мы узнали правду.

Колхин обдумал эти слова:

– Мне кажется, для мрашанцев слишком запутанно. Они не такие изощренные интриганы. Кавано пожал плечами:

– Большинство людей, с которыми я встречался, легко и быстро становились изощренными интриганами, когда дело касалось того, что для них по-настоящему важно. Они различались только по способности извлекать из своих интриг реальную выгоду.

– Может, как раз поэтому мрашанцы и отправили нас на Формби, а не куда-нибудь подальше, – предположил помрачневший Хилл. – Мы бы потеряли не один день, прежде чем узнали бы, что приятеля Фиббит нет, например, на Надежде.

– Если хотите, сэр, мы можем развернуться и полететь обратно, – предложил Колхин. – Топлива предостаточно.

Кавано отрицательно покачал головой:

– Сейчас это ни к чему. Раз уж мы здесь, можем и порасспрашивать об этом человеке.

Динамик на пульте управления снова запищал.

– Вот мы и прилетели, – сообщил Хилл. – Приготовьтесь…

Откуда-то снизу донесся глухой щелчок переключения реле двигателей, и чернота за колпаком кабины на мгновение обернулась иллюзорным тоннелем, а потом засияли звезды вокруг голубовато-зеленого полумесяца, висевшего в космосе прямо по курсу корабля.

– В яблочко, – одобрительно сказал Хилл. – Хороший автопилот на этом курьере.

– Мрашанская работа. – Кавано всматривался в светлые точки, движущиеся вокруг планеты. – Которые из них – корабли миротворцев?

Хилл склонился над дисплеями:

– Вообще-то… кораблей миротворцев здесь нет. Кавано нахмурился:

– Как это – нет? Ни одного?

– Ни одного, сэр: Я вижу три десятка грузовых кораблей, но все они яхромейской постройки и приписки. Здесь нет ни одного корабля Содружества.

Кавано потер заросшую щетиной щеку. Ни одного корабля миротворцев… А они прилетели на мрашанском курьерском корабле в яхромейскую зону. Не самый удачный поступок.

– Через какое время мы будем на прямой лазерной связи?

– Я как раз ищу спутниковую или наземную станцию, – сказал Хилл. – Подождите пару минут…

Кавано кивнул и посмотрел на темную поверхность планеты. Если судить по редким скоплениям огоньков, разбросанным там и сям, Формби не очень плотно населена.

– Может быть, есть смысл первыми связаться с каким-нибудь из этих кораблей? По крайней мере, хоть кому-то сообщим о себе.

– Вряд ли у нас будут проблемы, – успокоил его Кол-хин. – У яхромеев больше нет наземных или орбитальных военных баз.

– На твоем месте я бы не утверждал этого с такой уверенностью. – Голос Хилла звучал как-то странно. – Лорд Кавано, вы лучше посмотрите сами…

Колпак кабины замерцал, превращаясь из обзорного окна в дисплей. И на этом дисплее, грозно нависая в темноте позади них, маячил силуэт большого корабля, усеянный отблесками света, с непривычными глазу, слегка светящимися скругленными краями. Это был корабль из учебников истории. Корабль, каких давно уже не строили.

И этот корабль быстро нагонял их.

– Это же яхромейский крейсер! – сдавленным голосом воскликнул Кавано.

– Да, – подтвердил Хилл. – И, хоть я не совсем уверен… яхромеи собираются с нами поговорить.

* * *

После просторного, с редкими островками мебели мрашанского гостиничного номера яхромейская комната поражала воображение и даже слегка шокировала. Богато и затейливо украшенная, под завязку набитая разнообразной мебелью (и оттого очень неуютная), комната напоминала скорее музейный зал, чем кабинет или приемную. Фиббит, судя по всему, воспринимала это изобилие роскоши точно так же, как и Кавано. Она медленно расхаживала и, ни до чего не дотрагиваясь, рассматривала картины, скульптуры, занавеси, ковры, настенную роспись. И не обращала внимания на яхромеев-охранников, которые стояли по двое у каждой из трех дверей.

Но охранники, конечно же, не упускали ее из виду. Кавано видел, как их глаза под блестящими козырьками шлемов поворачиваются, следя за каждым движением ее длинных конечностей. И за каждым движением конечностей ее спутников.

Наконец, после двух часов ожидания, кто-то пришел.

Причем он был высокопоставленной персоной, если судить по искусной работы церемониальному шлему и узорчатому плащу.

– Кто из вас лорд Стюарт Кавано? – спросил знатный яхромей, направляясь к роскошному креслу, которое стояло напротив пленников.

– Я лорд Кавано. – Кавано встал. – Могу я узнать, с кем имею честь беседовать?

Яхромей откинул плащ на правую сторону, сел в кресло и сказал:

– Я Кливересса си Ятур. двенадцатый консул Иерархии.

Имя было женское. Плюс титул и должность, которые по традиции занимали женщины.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, си Ятур. – Кавано низко поклонился. Итак, ситуация немного прояснилась. Положение пленников не стало более завидным, но по крайней мере им не надо опасаться взрывного и непредсказуемого темперамента мужчин-яхромеев. – Я хотел бы принести извинения за все хлопоты, которые могло вызвать наше внезапное появление, – продолжал Кавано. – И надеюсь, что мы сможем быстро уладить все недоразумения, какие еще могли остаться.

– У вас троих паспорта граждан Северного Координационного Союза. – Кливересса поочередно осмотрела людей и перевела взгляд на Фиббит, которая стояла среди выставочных экспонатов неподвижно, как столб. – У даалийки вообще нет документов. И вы прилетели на мрашанском курьерском корабле, оборудованном системой защиты от обнаружения. Объясните.

– Признаю, ситуация довольно необычная, – сказал Кавано. – Как я уже объяснял капитану крейсера, мы, когда в спешке покидали Мра-Мидж, в силу сложившихся обстоятельств были вынуждены позаимствовать мрашанский курьерский корабль.

– Разве людям, убегающим от мрашанцев, не стоило бы искать общества других людей? – возразила Кливерес-са. – Но, вместо того чтобы лететь на какую-нибудь планету людей или в человеческое посольство на Каммисе, вы прилетели на Формби. Объясните.

– Мы ищем одного человека, – сказал Кавано. – И нам сказали, что этот человек находится где-то в Северной Лесостепи на Формби.

Взгляд Кливерессы сделался жестче:

– Кто вам это сказал?

– Мрашанец, который приходил в наш гостиничный номер за несколько минут до того, как мы были вынуждены оттуда уйти.

– Его имя? Титул? Должность? Кавано приподнял голову:

– Мне очень жаль, но я ничего о нем не знаю.

– И все же вы поверили мрашанцу, о котором вообще ничего не знаете?

Кавано поморщился. Да, действительно, в такой трактовке его поступок выглядел просто нелепо.

– У нас не было других версий, – сказал он. – И я решил, что стоит проверить эту.

– Кто тот человек, которого вы ищете? – спросила Кливересса.

– Боюсь, о нем мне тоже ничего не известно, – признался Кавано.

Яхромея недоверчиво склонила набок свою крокодилью голову.

– И все же вы его ищете. Вам что, больше нечем заняться?

У Кавано нервно дернулся уголок рта. Разговор принимал не очень приятный оборот. Кливересса явно подозревала Кавано и его спутников в шпионаже в пользу мрашанцев. И если приплюсовать к этому совершенно противозаконный яхромейский военный корабль, на который непрошеные гости случайно наткнулись, то у Кливерессы были веские основания не церемониться с пленниками – и тем более с вероятными шпионами.

– Мы прилетели на Мра-Мидж в поисках информации о якобы случившемся много лет назад контакте мрашанцев с завоевателями, – объяснил Кавано. Из длинной пасти вырвалось шипение:

– Никакого «якобы». Это в самом деле было.

– Вы уверены? – Кавано нахмурился.

– Совершенно уверена. Продолжайте ваш рассказ.

– Да тут почти не о чем рассказывать. – Кавано пожал плечами, гадая, откуда яхромеи могут знать мрашанские легенды двухсотлетней давности. Или они сами к тому времени уже вышли в космос? – Мы встретили Фиббит – даалийку, – которая сидела на улице и ткала гобелен, и заметили нескольких мрашанцев, которые тайно следили за ней. Это обстоятельство нас заинтересовало, и мы решили задать Фиббит несколько вопросов. В разговоре она упомянула человека, который дважды проходил мимо нее, и предложила показать гобелен с портретом этого человека. Вскоре после этой беседы мрашанцы решили спрятать от нас Фиббит и даже выдворить ее с планеты. Мне еще сильнее захотелось узнать, в чем тут дело, и когда мрашанец, о котором я говорил, пришел к нам в номер и сказал, что тот человек сейчас находится на Формби, я решил прилететь сюда, надеясь, что удастся его разыскать.

– И что будет, если вы его не найдете? – спросила яхромея.

– Тогда мы, наверное, полетим на Эвон, – ответил Кавано. – Вернем курьерский корабль мрашанскому посольству и отвезем Фиббит домой, на Ала, когда за нами прилетит моя яхта «Каватина».

Кливересса снова задумчиво зашипела.

– Я читала ваше досье, лорд Кавано, – проговорила она. – Вы не слишком дружественно относились к яхромеям, когда служили в правительстве Севкоора. Однако вы не поддерживали и сторону мрашанцев.

– Я старался всегда быть на стороне справедливости и правосудия.

– Благородные намерения, – сказала Кливересса. – Яхромеи понимают и ценят их. Однако, когда истина скрыта, такие намерения зачастую ведут к несправедливости. И я нисколько не сомневаюсь, что мы имеем дело как раз с таким случаем.

Кавано нахмурился:

– Что вы имеете в виду? Какая истина скрыта?

– Сокрыты многие истины, – сказала Кливересса, вставая. – Возможно, еще настанет время открыть вам глаза на коварство обманщиков-мрашанцев. Но сейчас я должна вас оставить.

Кавано посмотрел на охранников:

– А что будет с нами?

– Вы хотели увидеть Северную Лесостепь. – Яхромея снова завернулась в церемониальный плащ. – Вы ее увидите. Считайте, что на несколько дней вы стали нашими гостями.

– Гостями? – переспросил Кавано. – Или пленниками?

– Нам не хотелось бы ограничивать вашу свободу, лорд Кавано, – спокойно ответила кливересса. – Я почти не сомневаюсь, что вы попали сюда в результате хитрых махинаций мрашанцев. И все же в течение нескольких дней вы не должны никому рассказывать, что здесь увидели. Корабли миротворцев ушли, и путь открыт. Яхромеи должны действовать быстро и безотлагательно, пока время не упущено.

– И что же это за действия?

Кливересса подала знак охранникам. Все шестеро солдат оставили свои посты и окружили пленников, в том числе и Фиббит.

– Мы восстановим справедливость, – сказала Кливересса.

– Ваша деятельность коснется Севкоора? – спокойно спросил Кавано.

Яхромея окинула его изучающим взглядом.

– Вы не понимаете, лорд Кавано, – сказала она. – Когда-нибудь, возможно, поймете. А теперь идите, ваш транспорт ждет.

* * *

Северная Лесостепь представляла собой несколько обширных равнин в полярной части второго по величине континента Формби. Несмотря на засушливый климат планеты, северные равнины были покрыты лесами. Здесь росли огромные пальмы, сохранившиеся, наверное, еще с тех пор, когда климат планеты более благоприятствовал растительности. Но за прошедшие столетия перемены климата сгубили всю иную растительность – не настолько мощную, не так глубоко укоренившуюся, как эти леса. Гигантские пальмы – гладкоствольные, с пышным веером длинных листьев у самой вершины – считались в древних легендах столпами, на которых держится небо. Вверху кроны пальм сливались в сплошную зеленую завесу; внизу, на голой земле, не было видно никакой другой растительности. Молчаливые часовые, стоявшие там и тут в вечных сумерках пальмового леса, выглядели довольно устрашающе. И куда ни глянь из окна комнаты на третьем этаже, где поселили пленников, земля между пальмовыми стволами была занята космическими кораблями, проводами, шлангами, вспомогательным оборудованием; и среди всего этого энергично трудились яхромеи – в количестве, которого хватило бы, чтобы заселить целый город.

После двадцати пяти лет вынужденного мира яхромеи снова готовились к войне.

– Это безумие, – пробормотал Кавано, глядя на трудовой энтузиазм яхромеев. – Неужели нам недостаточно проблем с завоевателями?

– Может быть, именно поэтому яхромеи и зашевелились, – сказал Хилл из противоположного угла. С тех пор как пленников сюда поместили, Хилл неустанно расхаживал по комнате. Зачем – Кавано не знал. Но вряд ли телохранитель надеялся без специальной техники обнаружить яхромейские подслушивающие устройства. – Наверное, они думают, что миротворцы будут слишком заняты завоевателями и не вспомнят про яхромеев.

– Но это же глупо! – с горечью сказал Кавано. – Содружество ни при каких обстоятельствах не оставит безнаказанным геноцид!

Фиббит, сидевшая на полу в углу комнаты, очнулась от дремоты и залепетала:

– Что? Геноцид? Почему?

Кавано посмотрел на нее и с трудом подавил раздражение. Неужели Фиббит совсем не понимает, что здесь готовится?

Кавано заставил себя успокоиться. Нет, скорее всего, сандаал действительно ничего не понимает. При всей своей одаренности в разных видах искусства, сандаал так же несведуща в политике, как четырехлетний человеческий ребенок.

– Не беспокойся, мы все уладим, – пообещал ей Кавано.

– Я верю тебе, Кавано, – с сомнением в голосе ответила Фиббит.

Кавано вздохнул. Отлично! Ему как раз не хватало еще и этого бремени – доверия слабого и беспомощного существа. Ну почему, почему он не решил сразу лететь на Эвон, вместо того чтобы тащить всех сюда?

– Послушай, Фиббит, почему бы тебе не заняться чем-нибудь? – спросил Кавано. – Начни какой-нибудь гобелен… Глупо же сидеть без дела и волноваться.

Сандаал беспомощно посмотрела на него:

– Но у меня нет ткани для гобелена. И рамки тоже нет…

– Хилл что-нибудь придумает. – Кавано посмотрел на телохранителя: – Сделаешь, Хилл?

– Да, сэр, – Хилл чуть скривился, пытаясь скрыть недовольство. – Ну, Фиббит, давай поищем что-нибудь подходящее.

Фиббит встала, выпрямив длинные ноги, и они с Хиллом пошли осматривать остальные выделенные для пленников комнаты. Кавано еще раз вздохнул и снова повернулся к окну.

– Мы все сойдем с ума, если застрянем здесь, – сказал он Колхину. – Чем сидеть без дела, ты поискал бы способ выбраться.

Колхин показал пальцем:

– Минутку, сэр.

Кавано нахмурился и повернулся в ту сторону, куда показывал Колхин. Телохранитель пристально смотрел и шевелил губами.

Через минуту Кавано не вытерпел:

– Ну?

– Мне кажется, – медленно проговорил Колхин, – что яхромеи ставят дополнительные орудийные башни на свои корабли. Это обычные грузовики, но, насколько я понимаю, их строили с таким рассчетом, чтобы можно было срочно переоборудовать в боевые.

– Они ведь не очень давно этим занимаются?

– Не дольше недели, – ответил Колхин, – а может, и меньше – корабли миротворцев выведены отсюда всего пару дней назад.

– И как только миротворцы ушли, Иерархия решила возобновить старую войну, – прорычал Кавано.

– Совершенно верно, сэр, – сказал Колхин. – Они занялись этим совсем недавно, и, судя по тому, как с нами разговаривала Кливересса, война не затянется. Однако я не думаю, что они рискнули бы проводить мероприятие подобного масштаба на какой-нибудь другой яхромейской планете. Все остальные миры слишком плотно заселены и находятся близко от крупных торговых маршрутов, где слишком часто проходят неяхромейские корабли. Скорее всего, мы видим единственную базу, где торговые корабли переоборудуются в военные.

– Разве этого достаточно?

– Нет, сэр, – Колхин отрицательно покачал головой. – В том-то и дело, что недостаточно.

Кавано нахмурился, запоздало сообразив, что Колхин считал корабли не для того, чтобы убить время.

– К чему ты ведешь?

– Да вы посмотрите повнимательнее, – сказал Колхин. – Мы видим очень много всякой техники, но ведь большей частью это вспомогательное оборудование. Самих кораблей не так уж много – тридцать, может, сорок. Даже если вся Лесостепь так же забита техникой, все равно получается не больше тысячи кораблей. И все они – переоборудованные грузовики, а не настоящие боевые корабли.