Текст книги "Миры Непримиримых"

Глава 2
Полированный латнир

Вошедший с улыбкой дождался, когда Дар вернет на стол глиняную кружку, причудливо инкрустированную металлом. Удивление на лице Дара его забавляло.

– Ты хорошо пьешь дробу, безродный воин! Тебе уже давали ее раньше? – он оглянулся на Саудрака.

Тот кивнул с каменным лицом.

– Красивая кружка. В Хоргурде делают такие?

– В Хоргурде делают такие, и много чего еще.

Старик снова разлил пенистый напиток, блеснувший зеленым оттенком в свете ярко пылавшего камина.

– В отряде Саудрака мне наливали дробу, как и все другим, – сказал Дар. – И перед выходом из Изир-дора, и позже, на стоянке.

– И ты знаешь из чего она сделана? – Старик снова переглянулся с Саудраком.

– А разве это важно? – удивился Дар. – Куда существеннее вкус!

– Ну что ж! – улыбнулся старик. – Тогда пусть нас соединит за сегодняшним столом дроба Сердца Клана!

– За Сердце Клана! – громыхнули тут же Саудрак и Ходват.

Все снова выпили. Напиток был чрезвычайно приятен – кисло-сладкий, пьянящий, расковывающий. Тело и язык словно сами просили его.

За столом было много совершенно незнакомой Дару еды. Круглые и звездчатые фрукты, горки ароматных лепешек, какие-то мочености и солености. Никакого намека на походную суровость сушеного мяса и сыра. Напротив, нос дразнили ароматы разнообразных свежеприготовленных блюд, названия которых даже не были ему известны.

Дар уже успел пересказать все свои приключения от Хотоаги до Изир-дора, и от Изир-дора до Хршитакки. В лице выбеленного старика, назвавшегося именем Отхон-рати, он нашел внимательнейшего слушателя. Поседевшая кость его налобника гармонировала с белой накидкой на плечах, а в манере держаться сквозила привычка повелевать. На груди старика красовалась редкой красоты металлическая бляха на цепи, тускло светящая полупрозрачными зелеными камнями, выстроенными в сложный восьмиконечный рисунок.

Его глаза излучали ум и доверие, и Дар чувствовал растущее расположение к новому знакомому. Однако слегка настораживало поведение Саудрака, который при всей дружелюбности оставался странно замкнут.

– За новых друзей! Тех, что находим мы, и тех, что находят нас!

Они снова сдвинули кружки.

– Нелегкие испытания выпали на долю пришельца, юноши, и его замечательного Дрохуга! – старик рассмеялся, обнажая совершенно прозрачные зубы. – Но они не сломили духа тех, кто стремится к победе и всегда непримирим к врагу!

Он улыбнулся Ходвату, удивленно выкатившему глаза.

– Да, храбрый юноша. Славный Дрохуг скоро снова будет с тобой. Вы оба показали себя настоящими воинами! Твои латнир, звание и имя вскоре изменятся. Семья может гордиться тобой!

– Благодарю, эгиббард[22]22
  Эгиббард – звание, более высокое чем элитар.


[Закрыть]… – ошеломленно выдохнул Ходват.

– Хорошо, что хорошо заканчивается, – продолжал старик, переводя взгляд на Саудрака. – И главная заслуга тут командира. – Он протянул руку к Саудраку, однако не коснувшись его. – Славные дела накапливаются и в конечном итоге возвышают тангра.

– Почтенный член Круга! – уважительно наклонил голову Саудрак. – Вы слишком добры.

– Ты вытащил отряд из а_зардовской западни, подстроенной кх_отрами! – Отхон-рати выразительно двинул бровями. – Я всего лишь благожелательный сотрапезник сегодня. Но завтра на Круге эгиббардов ты узнаешь благодарность клана.

– Почтенный член Круга! – вновь повторил Саудрак, наклоняя голову вбок.

Старик резко поднялся. Пола его плаща зацепилась за сиденье и латнир обнажился. Даже не многочисленные насечки, покрывающие всю поверхность панциря вызвали удивление Дара. Кость латнира была столь безупречно отшлифована, что бросила отсвет огня очага на мрачные каменные стены. Тщательнейшим образом выточенные иероглифы были филигранно заполнены сверкающей краской разных оттенков.

– И ты, безродный воин, – взгляд старика смерил фигуру Дара, – будто свалившийся с неба, ты принял сторону Хуурадана весьма разумно! Завтра тебе суждено предстать перед Большим Кругом клана. И завтра все решится для тебя.

– Не в благодарности моя цель, – также поднялся Дар, чувствуя необыкновенную легкость в голове. – Я шел в Хоргурд совсем за другим.

– Вот как? – улыбнулся Отхон-рати. – И зачем же?

– Ходват поведал мне про вашего махо! – Дар вдруг решил не затягивать объяснения. Ситуация казалась такой удобной и располагающей. – Я думаю, махо Хуу – это как раз тот, кто мне нужен! Только махо может помочь мне вернуть память и ответить на мои вопросы!

Саудрак почему-то строго посмотрел в сторону Дара, но оставил взгляд опущенным вниз.

– Что ж, – сложил руки старик, – каждый получит, чего достоин. Вы сделали много для клана. Клан удовлетворен.

Кратко простившись с элитаром и юношей, старик вывел Дара наружу.

* * *

В сгустившемся сумраке белые обелиски стали фиолетовыми. Звезды уже усеяли небо. На востоке, пятнистая, как глаз скеха, поднималась желтая луна Борха. Впереди за обелисками, огражденное невысоким парапетом, темнело широкое пустое пространство. Дар без тени сомнения знал, что это. Тут мог находиться только Царакклан – главное святилище клана Хуурадан.

– Мне хотелось поговорить с тобой с глазу на глаз, – обернулся Отхон-рати.

Дар чувствовал доверие к этому незнакомому тангру. Что-то неуловимое, некие незаметные схожести напоминали в нем старца Зордаора, махо разрушенного Изир-дора. Может, то был цвет старой вылинявшей кости, а может, свет мудрости в прищуренных глубоких глазах?

– О-рах! – согласно ответил Дар, копируя манеру Саудрака.

Они прошли мимо отаругов, что поспешили вытянуться, лязгая металлом.

Дул легкий холодный ветерок, принося чуть заметный запах гари от разожженных по краю поля костров. Память вдруг выдала страшное видение: другой Царакклан, в кровавых отблесках заката, заполненный душным кислым смрадом и дымом. Дар тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли.

– Когда я был твоего возраста, – голос старика стал мягким, – меня звали Отхон. Это было хорошее имя. И хорошее время…

– Я не знаю моего возраста, – ответил Дар. – Даже не знаю, полное ли это имя.

Старец посмотрел в его сторону заинтригованным взглядом.

– Но ведь что-то же ты помнишь из своего прошлого?

– Ничего, эгиббард. Абсолютно ничего.

– Тогда тебе действительно нужна помощь.

Рядом обелиск был еще более величественным, чем казался издали. Белый камень сиял в ночи, освещенный костром, глубокие врезки тангрописи рельефно затекли тенью. Среди иероглифов было видно несколько вариантов «летящего солнца» – с прямыми и закругленными лучами. Дар вспомнил свою Метку, и она тут же отозвалась теплом в затылке.

– Обелиски Хоргурда в прекрасном состоянии, – Дар задумчиво провел рукой по гладкому белому камню. – Чего нельзя сказать о стелах Изир-дора или Хршитакки.

– Чего также нельзя сказать и о стелах Хотоаги, с которой началось возмездие Хуурадана! – сверкнул глазами Отхон-рати. – Ты знаешь, твоя история уже была известна мне. Шурат принес ее, вместе с пленным кх_отром. Все эти рассказы возбудили великое любопытство Круга эгиббардов.

– Я провел долгие дни в седле, – наклонил голову Дар, – спеша, чтобы Круг мог расспросить меня.

– Вероятно, ты шел в Хоргурд не только для того чтобы доставить удовольствие неродным тебе старым танграм?

– Может, я не связан с вами одной кровью. Но судьба дала мне тело хуураданца. И именно благодаря мне жив Ходват и весь отряд Саудрака. Благодаря мне вскрыта хитрость кх_отров.

– Твои заслуги известны, – склонил голову Отхон-рати.

– Клан Хуурадана – единственный близкий мне. Поможет ли мне Ху-махо?

– Ху-махо… – старик замялся. – Махо имеет свой собственный ум… Это будет зависеть от тебя и не от тебя.

Старик поднял голову и посмотрел на звезды, словно испрашивая их совета. Дар тоже глянул наверх, встречая уже привычный рисунок созвездий. Поперек меридиана, с востока на запад тянулся пояс сияющей пыли с отдельными яркими вкраплениями. Он был подобен громадной тропе, выделяющейся светом на фоне черноты остального неба, лишь изредка проколотого редкими звездами. Западная часть этой сверкающей полосы была куда шире и длинней восточной, но где-то посредине, ближе к востоку, тропа была разорвана, зияя чернотой провала. Будто некогда целая цепь была разъята, разделена, еще продолжаясь в обе стороны, но уже не единая…

Дар повернулся и заметил, что замерший старик сейчас как две капли воды похож на ослепленного Ошнирата из Хотоаги, принюхивавшегося к Дару в ту изначальную ночь. В ночь, когда впервые были произнесены слова «нет отбива». Тогда Дар еще не ведал, что это значит. А ныне уже не Ошнират и не Зордаор, а Отхон-рати удивленно обнаруживает пустоту под его латниром.

Дар стиснул губы и приготовился выслушать привычные возгласы удивления.

– Многое из рассказанного Шуратом чистая правда. – Отхон-рати с насмешкой в глазах повернулся к Дару. – Однако ты совсем не пуст!

Дар почувствовал, будто оглушающий разряд ударил по нервам. Небо, упавшее на голову не было бы столь неожиданным…

– Ну да, я могу слышать твой отбив. Ошнират и Шурат ошиблись, или… – старик подозрительно глянул на Дара, – или безродный воин всегда имел свой род.

– Что?! – пораженно откликнулся Дар. – Ты уверен? Ни воины Саудрака, ни всадники а_зардов, ни пленный кх_отр…

– Что значит, уверен? – голос Отхон-рати похолодел. – Ты совсем не пуст, Дарат. И вопрос только – чья эта непустота… Можешь ли ты чувствовать мой отбив? Скажи?

– Нет, – единственное, что Дар чувствовал, это то, что задыхается. – Я даже не знаю, что это. Почему же все остальные говорили, что у меня нет отбива?

«Как же так? – пораженно думал он. – С каких это пор у меня появился отбив? И чей это отбив? Какому клану я теперь принадлежу?!»

Старик обжег его неожиданно острым взглядом.

– Ты странен… Даже с этим твоим маленьким отбивом – странен и загадочен.

– Почти то же самое сказал Зордаор, – задумчиво ответил Дар.

Отхон-рати заметно вздрогнул.

– Ты видел махо Изир-дора?

– Довелось… – Дар рассказал про их встречу.

Чело эгиббарда помрачнело. Похоже, старики знали друг друга.

– Что еще говорил тебе мудрый Зордаор? – Это уже был не вопрос, а требование.

Дар открыл было рот, чтобы поведать о Метке, но сумел сдержался. Про совет Зордаора идти к махо ю_Линнора тоже не имело смысла рассказывать – он хорошо помнил бешеную реакцию Ходвата на имя чужого махо.

– Он спросил меня: «Почему хуураданцы разбили кувшин мира, который несли наши народы?»

– О, эта хитрость кх_отров! – Отхон-рати вдруг будто подломился, черты лица его обмякли. – Разве удержишь горячие головы тех, у кого пожжены ататы? Отаруги рвались отомстить за родичей, а молодежи всегда нравится как звучит слово «война»…

Он замолчал, но тут же резко вскинулся: – Зордаор сказал тебе, чтобы ты шел к махо Хуу?

– Нет, – честно ответил Дар. – Но к кому еще мне идти?

Старец кивнул понимающе.

Они стояли рядом, каждый пораженный тем, что услышал от другого. Все также чернел впереди провал Царакклана – единственного свидетеля этой странной беседы.

– Зордаор сказал, – тихо добавил Дар, – что только махо поможет узнать, кто я…

– Хм… Какая важность в этом для махо? Если ты не хуураданец!

– Зордаор еще сказал: «Ты – тот, кому суждено спасти детей Рортанга».

– Как? – Отхон-рати бросил недоверчивый взгляд. – Каких детей?

– Откуда мне знать?

– Хм… Кто еще слышал это?

– В нашей беседе не было третьего. Правда, Ходват стоял в десяти шагах.

– Я смотрю, ты многое успел за свои пять дней! Другому не хватило бы и жизни…

Сухо трещали поленья в далеких кострах. Стало слышно, как воины глухо прозвенели металлом – шла смена караула.

– Однако пора спать! – вдруг спохватился старик. – Завтра большой день для всех. Идем, я провожу тебя.

Они тронулись с места, переходя на противоположную сторону открытой площади между обелисками. Под ногами мягко хрустел мелкий гравий. Царакклан приблизился – широкое пятно мрака. Его каменная горловина белела смутным овалом в ночи. Отхон-рати замедлился, зачем-то мешкая у балюстрады. Дар остановился следом, недоумевая новой паузе.

Старик молчал. Его дыхание было напряженным, свистящим. Вспомнил он что-то, или снова пытался услышать отбив – Дару уже стало безразлично.

Из горловины Царакклана поднимался запах – не то смрад, не то благоухание, – тот самый, что всегда сопутствовал цнбр. Дар всматривался во мрак впереди, заинтригованный близостью таинственной Атсинбирг, скрытой внизу. Судя по каменному барьеру, святилище Хоргурда было просто колоссальным по размеру, куда крупнее и Хршитакки, и тем более Изир-дора.

– Видел ли ты, как горел Царакклан в Изир-доре?

Похоже, они оба думали об одном.

– Когда мы подъехали с Ходватом к обелискам, все уже было кончено. Большинство ататов были пробиты, а отсюда валил черный жирный кислый дым, – Дар взмахом показал на Царакклан.

Отхон-рати рывком перехватил его руку и с неожиданной силой рванул вниз.

– Не надо намеков!

Внезапный крик старца был резким, злобно сверкнули кристаллы его глаз.

– Извини, если я сделал что-то неправильно! – отшатнулся Дар, пытаясь понять свой промах.

– Это было не «тут», – голос Отхон-рати приобрел металлический оттенок. – И не «отсюда»… валил дым!

– Я новичок в вашем мире…

– Великая Мать ощущает твои слова… и твое настроение. Они беспокоят ее! – глаза старика были все такими же бешеными.

Дар вдруг физически ощутил перед собой, точнее под собой, огромное вместилище Атсинбирг древнейшего города. Сотни, если не тысячи зим корни странного мха прорастали все основание Хоргурда, доставая каждый атат, каждый родовой двор-лепесток. Весь город строился вокруг этого места. Весь город и был цнбр! Здесь миллионы нитей связывались в единое целое, в организованную структуру, в живой клубок, способный чувствовать, воспринимать, осознавать происходящее на поверхности земли и управлять живущими там танграми… И в отличие от разбитого Изир-дора, цнбр Хоргурда была жива, разумна, деятельна. Она могла распознавать опасность, оценивала ее степень, мгновенно выбирала способы защиты, и совсем не собиралась повторять участь своих менее удачливых соперниц-родственниц.

– Прости мое невежество, – повторил Дар. – Я не обучен, как себя вести в Царакклане…

– Этому не учат. Это чувствуют… – голос Отхон-рати звучал глухо. – Великая Мать смотрит на тебя через мои глаза. И еще через них, – он качнул головой в сторону.

Дар повернулся следом и увидел невесть как оказавшихся рядом, замерших в напряженных позах семерых отаругов. Глаза их опасно блестели, руки лежали на рукоятях шиташей. Дар вопросительно повернулся к Отхон-рати. Старик испытующе глядел на Дара.

Дар вдруг понял: все они ждут какой-то выходки от него, какой-то несуразности, неразумности. Что за ерунда?..

Запах снизу сделался невероятно насыщенным, плотным. Голова закружилась и показалось, словно кто-то касается его – изнутри его собственного тела – нереально, странно, но вполне осязаемо.

– Я… я слышу Атсинбирг!.. – Он удивленно дотронулся до груди. – Она трогает меня…

– Еще бы не здесь, – коротко хохотнул Отхон-рати, – в самом Сердце!

– Будто кто-то гладит изнутри… – прошептал Дар. – Никогда не было такого ощущения!

– О-рах! – отмахнулся старик с облегчением в голосе. – Это мы прошли. Теперь я покажу тебе твою келью.

Он бесцеремонно потянул за собой Дара.

Того словно окатило холодной водой.

– Так это была проверка? Ты показывал меня Царакклану?

– Об этом утром! – жестко отстранился Отхон-рати. – Трудная дорога сегодня, нелегкая «беседа откровений» завтра. Ты должен хорошенько отдохнуть!

Он повернулся, делая знак своим отаругам. Его наманикюренный, начищенный до зеркального блеска латнир оказался прямо перед глазами, играя отсветами костров и звезд. На нем было немало заполированных сколов и выщербин, которые только сталь шиташа может оставить на поверхности кости. Эгиббард когда-то был воином.

Они приблизились к одноэтажным каменным строениям, рядом с кострами и стражей.

– А как же Ходват и Саудрак? – удивился Дар.

– Ты будешь ночевать отдельно. Это необходимо для завтрашней встречи.

Старик был замкнут и не смотрел на Дара.

– Ху-махо тоже будет завтра?

– Безусловно.

Дар вдруг почувствовал, что ему холодно. Не просто холодно, а очень. Он уже дрожал всем телом. То, что происходило недавно, отняло много сил, а он даже не понял, что это было…

Отхон-рати, похоже, знал его состояние. Глянул мельком:

– Внизу будет теплее!

Они прошли в дом, миновав несколько залов, похожих на тот, где недавно ужинали вчетвером. В одной из комнат была витая каменная лестница, и, сняв со стены горящий факел, старик повел вниз. В руке его, держащей Дара, была совершенно железная хватка. А вот Дар расклеился. Его била крупная дрожь, в голове мутилось. Ноги слушались его, но были как ватные. Ступени вниз давались с трудом, их было так много.

– Ху… махо… Поможет мне? – наконец смог он разлепить губы.

– Большой Круг займется тобой завтра. А махо решает за себя сам!

Отхон-рати сощурился, глядя на Дара. На его лице не было и тени эмоций, по которым бы Дар мог предположить его мысли.

– А вот и твой ночлег!

Они оказались в низком подземном зале. Здесь действительно было немного теплее, чем наверху. Дар сильно рассчитывал на горящий камин, однако его не было. Неровный свет факела вырвал из темноты единственное деревянное ложе. Он с трудом помнил, как добрался до него и расслабил вздрагивающее тело. И тут понял, что воздух полностью состоит из запахов, рождаемых близким присутствием цнбр…

Глава 3
Беседа откровений

Длинный коридор все время уводил влево, будто огибая огромную окружность. Без сомнения, они шли по краю подземного Царакклана. Дар пытался вспомнить высоту лестницы, по которой его вчера провел Отхон-рати, но чувства снова играли с ним в прятки. Сейчас они могли быть и в пяти, и в пятидесяти пяти шагах от поверхности.

Дрожа в огне факела, камни стен посверкивали влагой. Шум шагов, звон колец, хриплое дыхание… Стража дошла до развилки и свернула в прямой глухой коридор. Налево – как раз туда, где Дар предполагал Царакклан. Что же, они идут прямо вглубь травы?! Через пятьдесят шагов уткнулись в тупик. Невысокая дверь отворилась, и, оставив охранников снаружи, его под локоть провели внутрь.

Запах травы тут был сильнее, гуще. Но к своему удивлению Дар нигде не заметил наростов цнбр. Большое темное помещение было чисто. Единственный источник света – сквозная дыра наверх в конусовидном потолке. Отвесный столб рассеянного света, выпрямленный длиной узкого колодца, скудно освещал центр зала, где теперь стоял Дар, и не мог добраться до затененных стен.

В центре, рядом с Даром, стояло низкое каменное сиденье с высокой спинкой. Перед сиденьем в полу чернели два темных провала.

По стенам округлого зала возвышались восемь громоздких тронов, похожих на закрытые двери. Восемь неподвижных фигур в белом замерли в них, накидки белой материи погружали лица в плотную тень.

Они все были тут. Эгиббарды Большого Круга молчали, не иначе – принюхивались к его отбиву.

Безотчетное волнение участило дыхание. Вот она – встреча, которую Дар ждал так долго. Вот мудрые старцы, что помогут в поиске его прошлого. Интересно, здесь ли Ху-махо?

Он стоял перед ними – открытый, освещенный, босой – стражник разул его еще при пробуждении. Дар выпрямился, гордо подняв голову и выпятив грудь. Ему нечего опасаться и ничто его не стесняет!

Что-то неуловимо изменилось вокруг, словно тайный сигнал. Все сидящие разом шевельнулись.

– Радуйся, Дарат! – прервал молчание знакомый голос-шепот. Это был Отхон-рати.

– Приветствуем твою отвагу, Безродный Воин! – послышался сзади низкий голос-рокот.

– Безродный Воин! – воскликнул ближайший старик, патетически воздев руку. – Тебя встречает Большой Круг эгиббардов Хуурадана. Половина из нас пришли из мест, откуда дром бежит два дня. И нас было бы еще больше, если бы дромы умели летать, как птицы.

– Приветствую вашу мудрость! – склонил голову Дар. – Я ждал этой встречи с нетерпением.

– Называющий себя Дарат, – снова раздался сзади голос-рокот. – Скажи, почему твое появление так точно совпало с бедами Хуурадана?

Существует ли тут некто главный, или все члены Круга равны и говорят когда вздумается?

– Если под бедой понимать разорение Хотоаги, то это произошло намного раньше, чем я был найден Саудраком. А все остальное можно назвать победами!

– Как знать! – язвительно прозвучало в ответ. – Обстоятельства твоего появления известны. Скажи, откуда ты к нам пришел?

Эгиббард выделил тоном «откуда».

– Я лишен памяти об этом, – ответил Дар. – Мне самому необходимо узнать свое прошлое!

– Твое имя – Дарат? – донеслось справа.

– Да, – он повернулся к спрашивающему.

– Но ведь ты же помнишь об этом?

– …Рассказывают также о твоих великих познаниях в языке кх_отров…

– …А также исключительном мастерстве воина?

Вопросы сыпались со всех сторон. Когда эгиббарды говорили, их белые фигуры не шевелились. Казалось, вопросы возникали в воздухе из ниоткуда, сами.

– …Выходит, твоя память не столь сильно повреждена?..

– Конечно! – Дар повернулся на голос. – И еще я не забыл как дышать, пить воду, глотать еду.

– Не забывайся! – синхронно воскликнуло несколько жестких голосов.

– Мои естественные навыки сохранились. Пропало все, что касается памяти о прошлой жизни.

– Как удобно! – язвительно пророкотало сзади, таким сильным голосом хорошо отдавать команды.

– Вы сомневаетесь в моей правдивости?

– Ты пока еще не сказал ничего, чему мы могли бы верить или не верить! – холодно раздалось справа.

– И потому я хотел просить Круг эгиббардов, чтобы Ху-махо…

– Погоди с просьбами! – его снова бесцеремонно оборвали. – Расскажи, откуда тебе знаком язык кх_отров? Мало найдется в Хуурадане толмачей этого наречия, ведь кх_Отрия не граничит с нами.

– Я не знаю, – раздосадованно нахмурился Дар, беседа с Кругом начиналась совсем не так, как он ее себе представлял. – Это был не мой выбор, что помнить и что забыть. Я здесь перед вами – такой как есть!

Лицо пылало. Он не был рассержен, просто находиться в перекрестьи восьми пар глаз почему-то было трудно. Старики Круга говорили с кажущейся бессистемностью, все вместе. И однако же ни один не перебивал и не противоречил другому. На мгновение даже возникло впечатление, что Дар противостоит какому-то атакующему многоголовому существу, такая у них была слаженность.

– Заметь, все полезные тебе знания сохранились. А те, что позволили бы нам сделать вывод о тебе – исчезли. Немного странно, правда?

– Я был найден всего шесть дней назад, – Дар гордо выпрямился, всматриваясь в фигуры на высоких тронах. – И все время после этого провел в схватках, обнажая шиташ во славу Хуурадана!

Разлилась тишина.

Дар чувствовал, что задыхается.

Эгиббарды обменялись кивками и междометиями.

– Ну, довольно, – послышался мягкий голос Отхон-рати. Акустика этого зала одинаково отчетливо передавала и крик и шепот. – Здесь слишком много неясностей. Мы все хотим говорить доверительно, от сердца к сердцу, не так ли?

– Вот именно! – откликнулся голос-рокот.

– Слышать правду всегда приятно! – раздалось слева.

– Так почему бы не начать «беседу откровений»?

– Надеюсь, хоть так я смогу убедить вас в моей правдивости! – утвердительно склонил голову Дар.

– Прекрасно! Изволь сесть в кресло.

Дар повернулся. Темно-серое каменное сиденье имело подлокотники и высокую спинку. Но что-то в его пропорциях было неправильное. Опускаясь в него, Дар понял что именно. Оно было рассчитано на детей, или низкорослых – сидение располагалось столь низко, что колени торчали на высоте плеч. Интересно, неудобство было специально задумано для отвечающего?

– Известно ли тебе, что такое «беседа откровений»? – вкрадчиво спросил голос Отхон-рати.

– Нет.

– Знаешь ли ты свою Атсинбирг?

– Нет…

Только сейчас, оказавшись ниже, Дар заметил, что весь пол покрыт полустертыми квадратными знаками тангрописи – почти как пол в темном Царакклане в Хршитакке, где он провел ночь… О, далекая Хршитакка, что сейчас с тобой?

– Опусти ступни в «окна для ног»!

Два темных отверстия уже давно привлекали взгляд Дара. Осторожно, одну за другой, он сунул ноги в эти проемы. Там обнаружилась твердая основа с чуть влажной поверхностью. Высота коленей выправилась, и все встало на места. Да уж, кресло отвечающего было точно специальное – теперь Дар выглядел так, словно рос из пола – карлик перед возвышающимися громадами фигур эгиббардов.

То ли стало светлее, то ли глаза привыкли к сумраку – Дар заметил на стенах отсвечивающие округлые выпуклости. Много. Они были повсюду, по всем стенам. Рядами поднимались к потолку. Еще даже не рассмотрев их как следует, Дар уже знал, что это такое. Вряд ли хуураданцы принесли бы сюда панцири даже самых почетных врагов – то были латниры прославленных предков!

Эгиббарды внимательно следили за его движениями. Легкость, с которой он просунул ноги в дыры, вызвала одобрительные кивки – хотя чего тут сложного? Дар вдруг почувствовал укол тревоги: не было ли это ловушкой какого-либо сорта? Однако в неглубоких ямках, чуть выше щиколоток, ногам было прохладно и даже приятно. Мучимый нехорошим подозрением, он вытащил одну ногу – но нет, ничто его не держало…

Отворилась дверь, быстрые тени скользнули вперед, поставив перед каждым из присутствующих поднос. Перед Даром оказался стакан из мутного стекла, полный темной жидкости. Эгиббарды тут же подняли свои стаканы, внимательно глядя на него.

– Дроба Сердца клана! – голос Отхон-рати зазвучал возвышенно и строго. – Атсинбирг сделала ее специально для сегодняшней встречи.

– Атсинбирг вокруг нас и внутри нас! – громко произнес сзади голос-рокот.

– Атсинбирг вокруг нас и внутри нас! – вскричали все остальные и начали пить.

Дар поднес свой стакан к лицу. Запах был знаком, дроба пахла так же как и та, что ему наливал Ходват в деревянный стакан на стоянке в разрушенном Изир-доре, или Отхон-рати за вчерашним угощением. Это был приятный напиток, и Дар, не сомневаясь, осушил его до конца – пусть будет «беседа откровений»!

Но жидкость оказалась иной.

Такая же кисло-сладкая, как и вчера, сегодня в ней был странный вяжущий оттенок и какое-то обжигающее свойство. Он с трудом допил, заглотил ее, оторвав от себя стакан и тяжело отдышавшись. В горле и желудке полыхнул пожар. К счастью, это длилось недолго, сменившись растерянным расслаблением.

Дар опаской прислушивался к себе – уж не отравили эгиббарды? Но болей не было никаких. Только странности. Вместо желудка Дар вдруг начал чувствовать ступни и лодыжки ног.

Ощущение влажности в подошвах превратилось в покалывание, словно они касались крошечных угольков остывающего костра. Это не было больно, но чувство было насыщенным. Требовались усилия, чтобы делать вид будто ничего не происходит… Была ли у этого покалывания объективная причина или следствие его нервозности? Дара так и подмывало вытащить ноги и проверить. Но ведь видел же он своими глазами – «окна ног» были пусты!

Старейшины с интересом взирали на него. Дар понял, его нервозность не осталась незамеченной и даже была воспринята эгиббардами благостно.

– Итак, Безродный Воин, – прогремел голос-рокот.

Этот обладатель глубокого баса располагался позади, за спинкой каменного кресла. Вслед за его словами ум Дара попытался обратиться к нему, но стал неповоротлив, он как-то извернулся и застыл. Рокочущая интонация эгиббарда необычно сложилась в ухе, словно завитый сам в себя цветок. Слова задрожали и стали гулко повторяться, цепляясь сами за себя – «безродный воин… безродный воин… безродный воин…»

– …чей латнир лишен любых знаков, и не знающий, что такое родительница-Атсинбирг… – продожал тем временем говорящий, – …мы начинаем «беседу откровений»!

Но в ушах застряло это «безродный воин», крутилось так и этак, не пуская внутрь новые слова. Следующие фразы бессмысленно накладывались поверх, закручиваясь, дрожа, бесконечно повторяясь далеким эхом…

Вдруг уши пробило – в воздухе загудело пение, монотонный величественный звук, тянущийся на одной ноте. Звук шел со всех сторон, вытягиваясь в однообразный суровый речитатив, но Дар был не в том состоянии, чтобы осознавать слова.

«Так, – подумал Дар заторможенно, – Все остальное было только прологом…»

Тяжело напряглось пространство – он почувствовал это кожей. Восемь пар глаз уставились на него, Дар словно повис на огненном перекрестьи этих жадных взглядов. Он попытался пошевелиться, но тело больше не слушалось. Ступни онемели, покалывание почти прекратилось, уступив место бесчувствию.

Повторив четырежды один и тот же оборот, тон пения стал снижаться, стихать.

– Все ли мы слышим отбив Безродного Воина? – шипящим ветром пронесся голос Отхон-рати, легко пробиваясь через мешанину в его ушах. Казалось, звук этого шепота проходит через стены навылет.

– Да…

– Да…

– Да…

– Да-да-да-да…

Сидящий прямо перед ним старик поднял лицо. Его глаза блеснули так, что Дар почувствовал головокружение. Блеск этих глаз был сильнее, чем просто отражение света. И это не было отражением. Глаза эгиббарда чуть заметно светились зеленым!

Дар ощутил физическое давление на центр грудной клетки. Теперь онемело уже и лицо. Мышление сделалось вялым, сонным. Должно быть, дроба все же была отравлена. Ум еще цеплялся за эти темные фигуры на тронах, но сознание уже безвольно соскальзывало в сон…

* * *

…Он был размыт, растворен в вязком мягком хаосе. Его что-то обволакивало, обнимало, и сам он обволакивал, обтекал, растворялся. Им владело невероятно приятное состояние – продолжения себя во все стороны… Где-то рядом было что-то колоссально большое, как ослепительный нежный центр растворения, громоздкое и заботливое, и вокруг него тек, неторопливо наматывался огромный мягкий поток – неспешно, неотвратимо, изумительно… Он был частью этого потока, и у него не было тела. Не было того, что послушно воле… Он был частью потока, частью мягкости, частью всего… Странно, что он мог еще думать… Думающая пустота… Размышлять было лениво. Ведь он не был один – он разлит, размешан. Он – часть, компонент, ингридиент чего-то исполинского, пушисто-мягкого, вязкого, мирного…

Какая-то часть внутри него не хотела спать, поддаваясь бесконечно мягкой пустоте. Она вытеснилась наверх, подобно капле воздуха, выскользнувшей сквозь густую жидкость к поверхности. Он наткнулся на нее, неожиданно и больно – как на иглу в пухе. Это было чувство опасения, жгучего трепета…

Ему надо было чего-то опасаться?

Вспыхнул острый страх.

Страх заставил осознать свою отдельность, все еще растворенного в этом вязком хаосе. Он с ужасом ощутил, что его можно выделить из общего мягкого потока, выцедить и растерзать… Пришло состояние страшной беспомощности, невыразимого отчаяния. Затем что-то будто надломилось в нем, треснуло, и некая скрытая дотоле часть его существа выглянула в пролом – на него дохнуло тяжелой мощью, могуществом, холодной неотвратимостью… Эта мощь рванула его, насквозь выдирая из клейкой вязкости, из мягкого обволакивающего потока, возвращая к сухой, концентрированной, колкой индивидуальности.