Текст книги "Империя смерти"

Глава 15

Ярослава потревожили вечером, когда он выключил телевизор и собрался лечь спать: в «изоляции» ты или нет, а отдыхать надо. Послышались за дверью шаги, она распахнулась, и в комнату вошел Иван.

Глава «Союза Семи» был необычайно мрачен, красные глаза смотрели даже с некоторой обидой.

– Одевайся, – буркнул он. – Пойдем.

– Куда? – спросил Ярослав, испытывая четкое ощущение, что все это уже было. Сейчас его повезут на встречу с лидерами союзников, и вновь придется отдуваться за кого-нибудь из ретивых младших магов.

– Ко мне в кабинет, – верог криво улыбнулся. – Я тут получил кое-что… и ситуация резко изменилась. Ну, сам глянешь.

– Ладно, – сказал Ярослав, не пытаясь скрыть удивления.

Он оделся и вслед за Иваном вышел из комнаты. Они спустились по лестнице, миновали полутемный холл и по дороге не встретили ни единого охранника. Вампир толкнул дверь, и они оказались в небольшом, даже тесном помещении с книжными шкафами у стен.

Ярослав знал, что о характере того или иного человека, да и нечеловека тоже, часто можно судить по тому, как он обставляет собственный кабинет. Так вот, глава «Союза Семи», если выносить вердикт по этой комнате, являлся мелочным и занудливым скопидомом.

Книжные шкафы были забиты, причем не только книгами. Могучие фолианты стояли рядами, отдельные полки отводились для подсвечников, пепельниц и чернильниц – сплошь старинных и металлических. Курительные трубки лежали в приоткрытых коробочках – короткие и длинные, прямые и изогнутые, деревянные, глиняные и вовсе непонятно из чего сделанные.

Горела лампа на потолке, единственное окно закрывали тяжелые шторы из синего бархата. Рабочий стол был невелик, а кресло за ним – самым обычным, даже не на колесиках. Сбоку от стола примостился табурет.

– Моя коллекция, – сообщил Иван, заметив взгляд гостя. – Садись.

Ярослав опустился на табурет, верог втиснулся в кресло и, прикоснувшись к «мышке», оживил компьютер. Исчезли с экрана плывущие через черноту рыбки, появилась таблица, причем не привычная экселевская, а созданная в какой-то другой программе.

– Начнем с иного, – глава «Союза Семи» убрал ее и открыл в «Бате» письмо с двумя вложенными файлами. Щелкнул по тому из них, что имел какое-то видеорасширение. – Смотри внимательно, очень внимательно. Тебя это касается в первую очередь.

Ярослав только головой покачал, когда монитор заполнила картинка – трое бледных мужчин в темных костюмах и странный, очень сложный, энергетически мощный ритуал.

– Ну и что все это значит? – спросил он, когда ролик подошел к концу.

– А вот что, – ответил Иван. – Прочитай сначала текст письма, а затем вернемся к таблице.

Письмо выглядело странно – без подписи и без адреса отправителя. Там, где ему полагалось находиться, мерцал размытый набор символов, вопреки всем правилам завершавшийся «собакой».

Но едва начав читать, Ярослав мигом забыл об этой странности, а вскоре почувствовал, как пальцы его сжимаются в кулаки, а дыхание становится все более и более частым.

– Так-так, – процедил он. – Вот ублюдки! И те, кто это совершил, и «бесцветные», узнавшие обо всем и молчавшие. Так это они нас подставили?

– Судя по всему, так и есть, – верог вздохнул. – Вон, еще в таблицу загляни. Там все данные по слаш – кто, чего, когда и где. Если ей верить, «черные» с декабря совершенно себя не контролируют. Каждый из них безумнее, чем Джек Потрошитель, и заразнее контейнера с бациллами чумы. Триста лет живу на этом свете, а такого безобразия не видел.

– То есть ты не сталкивался со вспышками размножения среди слаш? – удивился Ярослав. – Это за три века?

– Сталкивался, – махнул Иван рукой. – Да только не с такими. Все обычно за месяц заканчивалось, да и мало кто замечал, что у «черных» что-то произошло. Они же всегда сами по себе. Разве что восемьдесят лет назад нечто похожее было, ну, когда эпидемия «испанки» случилась. Тогда они чуть ли не по всему миру начали размножаться. И не просто размножаться, а рожать нежизнеспособных отпрысков. Отчего, почему – неизвестно, да и не разбирался в этом никто…

Ярослав потер лоб и неожиданно спросил:

– Слушай, у тебя курить есть?

– Найду, хотя сигар не обещаю, – глава «Союза Семи» ненавязчиво продемонстрировал осведомленность о пристрастиях врага. – Эй, Журич! Где ты там?

В кабинет заглянул молодой маах’керу, в ответ на просьбу шефа вытащил из кармана начатую пачку «Кэмела».

– Спасибо, – сказал Ярослав, вытаскивая из нее сигарету.

Оборотень щелкнул зажигалкой, дал человеку прикурить и удалился, а верог после недолгих поисков в одном из шкафов поставил на стол пепельницу – медную, простую, с оплавленным краем.

– Вот сюда пепел стряхивай, – проговорил он. – Ее не жалко.

Ярослав кивнул и углубился в изучение таблицы, составленной, судя по всем признакам, в ордене Желтого Ока. Довольно быстро утонул в многочисленных параметрах, подробностях и комментариях, но главное понял – слаш продолжают извергать из себя зародышей, внедрять их в тела других, и процесс этот останавливаться не собирается.

– Да, ну и говнюки… – проговорил он, оторвавшись от экрана компьютера, и раздавил бычок в пепельнице. – Мы им мешали, а вас и остальных они просто использовали, чтобы свалить «Золотую розу» чужими руками. Хитро все задумали, и если бы не это письмо…

– Ну да, ну да, – покивал Иван. – Неясно, правда, кто его послал, мы проследить отправку не смогли.

– Это, я думаю, не так важно, – мысли Ярослава свернули на практический лад. – Кстати, позволь уточнить: я свободен?

– А ты как думаешь? Сейчас сядем в скороход и быстро, очень быстро поедем снимать нашу сигнализацию с вашего источника на Бекетова. Ваша непричастность к случаям на кладбищах доказана, – последние слова дались главе «Союза Семи» с трудом, – обвинения снимаются, и повода для вражды более нет.

– Зато есть общий враг?

– О да, есть… – и тут Иван кровожадно улыбнулся.

Помещение, которое занимал магистр ордена Желтого Ока, располагалось на самой вершине «Зеркальной пирамиды». Несмотря на это, в просторной, лишенной окон комнате всегда царила тьма. Стены, довольно резко сужаясь, наклонно поднимались во мрак.

Направляясь к ведущей сюда тяжелой металлической двери, исчерканной защитными знаками, Борис Зорин, старший командор языка «чувствующих», испытывал двойственные эмоции. Во-первых – томление, какое ведомо любому разумному существу, созерцающему вожделенную цель, а в данном случае этой целью являлась власть. А во-вторых – страх, постыдный и не до конца объяснимый страх перед обитателем вершины пирамиды.

Магистр вечно прятался во тьме, и мало кто из Наблюдателей даже высокого ранга знал, как он выглядит. Нет, он не был затворником и частенько ходил по резиденции, выбирался в город, но при этом для всех, в том числе и для своих, оставался простым «бесцветным» невысокого ранга.

Это делалось не только ради безопасности, но и во имя создания тайны как источника власти.

Для этой цели досье каждого нового магистра изымалось из архивов Желтого Ока, всякие упоминания о нем стирались из всех документов. Он становился существом без лица, без имени, без прошлого, могущественным и невидимым, почти богом.

Порой Бориса такое положение вещей раздражало, казалось идиотским пережитком древних времен. И тогда он думал, что когда станет магистром ордена, будет вести себя совсем по-иному. А в том, что станет, старший командор языка «чувствующих» не сомневался, хотя признавал, что для этого придется немало потрудиться.

Сегодня он пришел к магистру по собственной инициативе, причем не один, а в компании Владислава.

Тяжелая дверь открылась бесшумно, из-за нее пахнуло лавандой, и двое «бесцветных» переступили порог.

– Вы явились, – прошелестел из мрака бесплотный голос. – Я слушаю вас…

«Наверняка все знает, старый хрыч, – с неприязнью подумал Борис, – но хочет поиздеваться».

Нынешний магистр правил более полувека и редко вмешивался в повседневную жизнь ордена. Рутиной он предоставлял заниматься совету старших командоров, а власть употреблял, только когда происходило нечто неординарное.

– Дело обстоит… следующим образом, – сказал Борис, чувствуя себя не выучившим урока школьником. – Наш план, обозначенный в документах… как Альфа-двадцать шесть, находится на грани краха.

И он коротко поведал о том, что произошло за последние сутки.

– Кража из наших архивов? – там, откуда доносился голос, в темноте обозначилось движение. – Придется подумать, как изменить систему безопасности… Может, мы зря пренебрегали техникой и слишком полагались на магию?

Магистр помолчал, а затем продолжил совсем иным тоном, жестко и даже сурово:

– Надеюсь, ты понимаешь, что крушение этой интриги может привести к гибели нашего ордена? Да, мы найдем прибежища в других городах, братья примут нас. Но кем мы станем там? Бесправными изгоями, почти рабами, лишенными права на потомство…

Старший командор заскрипел зубами – лидер Желтого Ока не преувеличивал, все могло обернуться и так.

– Ладно, – магистр вновь сделал паузу. – Я вызвал сюда «действующих», «молчащих» и «разговаривающих». А пока они поднимаются, расскажи, что ты предпринял ради блага ордена.

И вновь у Бориса сложилось впечатление, что собеседник знает все о его поступках.

– Да, конечно, – сказал он. – Мы… с младшим командором, посвященным в проект Альфа-двадцать шесть, произвели… следующие действия.

Честно говоря, особенно много они сделать не успели – сфабриковали и разослали по тем же адресам еще пару писем с фальшивыми тайнами Желтого Ока да подали по своему языку сигнал «красной» тревоги.

Получившие его должны быть готовы к тому, что им придется защищаться от нападения.

Кроме того, отправил группу по следу наглецов, осмелившихся раскрыть тайну ордена. Недавний звонок Петра дал понять, что те пока не настигнуты, и породил массу вопросов. Откуда взялся избавленный от безумия слаш? Почему в это дело вмешался клан Фоон, и для чего Аристеас со своими бойцами полез в драку? Или он знал что-то, неведомое Желтому Оку?

Зорин не любил вопросов, на которые не мог добыть ответы, они его раздражали.

– Ладно, – проговорил магистр, когда Борис замолчал. – Это все неплохо.

Дверь его обиталища раскрылась, и через нее один за другим прошли трое старших командоров.

– Теперь можно поговорить серьезно, – продолжил глава ордена. – Василий, каковы наши боевые возможности? Ситуация – война с «Золотой розой», «Союзом Семи», Белыми Вихрями и оборотнями Симентьева.

Высокий и очень худой лидер языка «действующих» нахмурился, пошевелил кустистыми бровями:

– В этом случае нам надлежит сосредоточиться на обороне резиденции, а также наших источников. Но даже если мы изберем такую стратегию, я не могу гарантировать, что…

Ответ не занял много времени, и из него стало ясно, что в схватке с такой коалицией Желтое Око не имеет шансов. Возможно, удастся удержать «Зеркальную пирамиду» и колодец внутри нее, но только ценой тяжелейших, почти невосполнимых потерь.

– Все ясно, – сказал магистр. – Если даже нас не разобьют, мы потеряем силу и влияние, и восстанавливать их придется очень долго. Но это если будем сражаться в одиночку. Что у нас насчет союзников?

Встрепенулся глава языка «разговаривающих», пухлый и большеголовый.

– Ситуация в городе крайне сложная, – затараторил он. – Панические настроения вызывают реакцию отторжения, каждый видит врага в соседе, коммуникации затруднены…

Его доклад тоже не оказался обнадеживающим – союзников сейчас найти невозможно, разве что Изумрудные Крылья могут прийти на помощь, да и то, узнав, с кем придется сражаться, наверняка отступят.

– Можно обратиться к братьям в соседних городах, – сказал старший командор «разговаривающих» в завершение. – Во Владимире, Иванове, Казани, даже в Москве. Они не откажут нам в помощи.

– Это верно, – и вновь заколыхался мрак там, где находился магистр, – но пока помощь придет, пока мы настроим новых бойцов на наши источники… Будет слишком поздно. Враги не станут ждать, а нанесут удар нынче же ночью. Ведь это так, Альберт?

Старший командор языка «молчащих», узкоплечий и сутулый, склонил голову.

Этого типа Борис недолюбливал, причем большей частью из-за того, что занимались они примерно одним делом. И тот и другой языки собирали информацию, вели наблюдение за магическим пространством Нижнего Новгорода, вот только использовали для этого разные методы.

«Чувствующие» полагались на мощные следящие заклинания, на магическую и обычную технику. «Молчащие» опирались на использование шпионов, на тонкие и странные, не всем понятные методы чародейства.

Порой интересы двух языков пересекались, и тогда они с удовольствием пихались локтями.

– Мы наблюдаем, – сказал Альберт тихо. – Из объектов проекта Альфа-двадцать шесть можно не опасаться лишь клана Фоон. Они только что лишились одного из старейшин и будут заново делить власть. «Союз Семи» выпустил заложников из «Золотой розы» и снял контроль с источника. В данный момент и те, и другие собирают силы. Насчет маах’керу не совсем ясно…

Борис слушал и думал, что «пешки», которые он с таким увлечением переставлял туда-сюда, надеясь с их помощью уничтожить ту, что мешает больше всех, и ослабить прочие, восстали против игрока. Все, и Белые Вихри, и «Союз Семи», и остальные, поверили содержавшимся в первом письме сведениям и не обратили внимания на попытки Желтого Ока представить его фальшивкой.

Эх, если бы только не было этого письма… если бы не было тех двух похитителей!..

Борис на мгновение ощутил такую злость, что перестал слышать голос Альберта. Сжал кулаки и пообещал себе, что приложит все силы, чтобы отомстить ублюдкам, приведшим план Альфа-26 к краху.

Когда вернулся к реальности, обнаружил, что старший командор языка «молчащих» закончил.

– Я выслушал всех и понял вас, – сказал магистр. – Что бы ни происходило, как бы ни оборачивались дела – орден должен жить. Вы все знаете это. И я, чтобы спасти его, вижу только один выход…

По спине Бориса побежал холодок.

– Напугаешь по-настоящему? – спросил Олег. – Это еще зачем?

– А чтобы вы поняли, клянусь лунной радугой, – мрачно ответил Глазастый, потирая руки. – Идите сюда. Ты, человек, встань так, чтобы я мог положить тебе на лоб одну руку, ты, крылатый, под другую, а с тобой, Наблюдатель, мы соприкоснемся лбами. И тогда, – он вздрогнул, словно по кухне пронесся порыв холодного ветра, – вы увидите…

Больше вопросов никто задавать не стал.

Олег занял указанное место, Ардиэль расположился с другой стороны от альва, а Дмитрий подошел к нему вплотную. Провидец глубоко вздохнул, Турнов почувствовал холодное прикосновение ко лбу…

И обнаружил, что смотрит на площадь Лядова.

Олег знал ее хорошо, как и всякий студент Нижегородского политеха, – тут размещались его общаги. Сейчас он мог видеть одну из них, первую, островок деревьев посреди площади, а также тротуары и проезжую часть, неестественно пустынные, погруженные в полутьму и безмолвие.

Затем на площадь со всех сторон начали выходить люди, да и нелюди тоже.

Среди механически, неспешно ковыляющих фигур были уроженцы десяти сфер, представленных в Нижнем. Часовщики, дейвона, Наблюдатели, сатра, оборотни, верог, элохим и даже слаш выходили с улиц и переулков, точно возникали из мрака, и шагали к центру площади.

Достигнув его, они останавливались и замирали, тупо глядя перед собой.

Никто не пытался разговаривать, не смотрел на соседей, будто не видел их. Слышно было только шарканье ног по асфальту, цокот копыт и каблучков и отдаленный, приглушенный рокот.

Толпа росла, ее составляли уже многие тысячи существ, стоявших плотно, плечом к плечу.

Приглядевшись, Олег обнаружил, что у всех собравшихся на площади черные, мертвые глаза. Это непонятно почему показалось жутким, и он задергался, попытался вырваться из видения.

Мало-помалу потоки разумных существ, текущие со всех сторон, иссякли. Наступила тишина, и по рядам собравшихся прошла короткая судорога, за ней вторая, третья…

С ужасом Олег увидел, как у высокой красивой женщины лопнули глаза, как темный пар ударил из глазниц, а тело, истончившееся, будто сдувшееся, упало на асфальт. То же самое произошло с расположившимся по соседству с ней альвом, с пожилым сатра… с тремя Часовщиками…

Те, кто только что стоял, валились, подобно колосьям под серпом, а черное облако над площадью густело, становилось больше. Бока его выпячивались комьями и спазматически дергались, словно облако получало удовольствие, впитывая чужие жизни.

Рухнул последний, приземистый и могучий маах’керу, и облако потекло сразу во все стороны.

Оно залило первое общежитие политеха, изнутри донеслись истошные вопли, и Олег понял, что там умирают люди. Поползло далее, к жилым домам, и криков стало больше.

Картинка сменилась, Турнова подняло, он увидел город с высоты, пересекающую его Оку, ныне спрятанную подо льдом, площадь Лядова – крохотное пятнышко, и черную кляксу, неспешно увеличивающуюся, поглощающую квартал за кварталом, убивающую тысячу за тысячей.

Перед Олегом предстало невообразимой мощи самоподдерживающееся заклинание, основанное на смерти и питающееся энергией тех, кого оно убивало. Там, внизу, в залитой мраком области, не осталось ничего живого – лишь страшные, высушенные трупы.

Он не мог этого видеть, он просто знал.

Чернота растеклась до самых границ Нижнего и только на них остановилась. Небо на востоке начало светлеть – там всходило солнце. Утренние лучи упали на город, осветили его пустынные улицы. И Олегу показалось, что где-то в районе Московского вокзала он видит силуэт пирамиды из жуткого сна и что перед ним – империя смерти из далекого прошлого.

Империя смерти, которой стал Нижний Новгород.

Сердце бешено забилось, он закричал и обнаружил себя на кухне в особняке Ардиэля.

– Вот мать твою за ногу… – сказал элохим, ссутулившийся, дрожащий, вроде бы даже ставший меньше ростом, и после этого выдал матерную фразу, достойную боцмана с пиратского корабля.

– О нет… нет… – прошептал Дмитрий. – Это будет?

На этот раз все трое увидели одно и то же.

– Да, – ответил провидец, чьи глаза были полны боли. – Я заглянул в него… там, на вышке, и увидел это. И видение это… я ненавижу подобные вещи! Когда мой дар берет власть надо мной… Это мерзко! Оно набило мою душу горькой трухой… превратило меня в пену на гребне волны… Я чуть не сдох… Но это будет, это будет, – и он обхватил голову руками.

– Давайте разберемся, – сказал Олег, сжимая кулаки и едва сдерживаясь, чтобы с размаху не врезать по ближайшей стене – до крови в разбитых костяшках. – Надо успокоиться… Заклинание на телевышке начало работать по-иному, и виной тому то, что мы тронули яйцо. Так?

– Да, это верно. – Наблюдатель почесал кончик носа.

– Заклинание начало собирать на площади Лядова… кого оно начало собирать?

– Всех, кто находится под его контролем. Тех, кто заражен недоразвитыми эмбрионами слаш, и самих «черных», – ответил Глазастый, оглядываясь. – Кстати, а где это мы?

Ужас и страх ушли из взгляда альва, он стал выглядеть более-менее нормально.

– У меня, – отозвался Ардиэль и горделиво выпрямился. – Думаю, что ты узнал, кто я такой.

– Погоди, не до похвальбы сейчас, – голос Дмитрия прозвучал напряженно. – Так что, по всему выходит, что и меня потащит на Лядова? Ведь во мне сидит этот… это, – он сбился. – Но я пока ничего не чувствую.

– Думаю, что и не почувствуешь, – элохим прищурился, светлые глаза его полыхнули белым пламенем, Олег уловил невероятно быстро брошенное заклинание. На миг показалось, что Наблюдатель очутился в коконе из огненных нитей. – Ваши старшие ведь пытались воздействовать на эмбрион? Убить его они не смогли, но способности размножаться лишили, а заодно и разорвали связь с той хреновиной, что на вышке крутится.

– Да? Вот уж удружили, хе-хе, – Дмитрий поднял руку, вытер выступивший на лбу пот. – Да, кстати, – он посмотрел на альва, – когда это будет? Ну, то, что ты нам показал сейчас?

– В три ночи, – Глазастый пошатнулся. – Я видел точное время…

Олег посмотрел на настенные часы – большая и малая стрелка готовились сойтись в верхней точке циферблата. Невыносимо долгое десятое февраля почти завершилось.

– Намек понял. У нас почти три часа, – тусклым голосом сказал Ардиэль, подошел к столу и налил коньяк в бокал. Затем оценивающе глянул на альва и набулькал «Хеннесси» в другой.

Дмитрий покачал головой:

– И за это время мы должны, во-первых, не допустить, чтобы зараженные и слаш собрались на площади Лядова, а во-вторых, разрушить заклинание на телевышке, а точнее – подпитывающий его источник энергии.

Все взгляды скрестились на ящичке с хрустальным яйцом.

– И тем самым лишиться возможности узнать, кто оставил его в Нижнем, – добавил Олег. Сглотнул, проталкивая внутрь вставший в горле комок. – Ну что же, лучше спасти родной город и остаться в неведении насчет того, кто твой враг, чем выяснить это и допустить всеобщую гибель… Ведь так, ерш твою медь?!

Последнюю фразу он почти прокричал.

– Не ори. – Элохим вручил бокал с коньяком Глазастому, а из второго отхлебнул сам. – Пей, доходяга. Все ты, «коричневый», верно говоришь. Да только мы вчетвером вряд ли с этим справимся…

– «Золотая роза» изгнала меня из своих рядов, – сказал Олег, чувствуя, как внутри вспыхнула, запульсировала погасшая было обида. – Мне обратиться не к кому, в данный момент я один.

– Мне тоже, – Наблюдатель-ренегат усмехнулся. – Желтое Око убьет меня, только узнав, что я натворил.

– С ним мы разберемся потом, – пообещал Ардиэль. – Я обладаю определенным авторитетом среди сородичей. Я мог бы убедить их выступить, но на это понадобится время.

– А наши мне и не поверят, – грустно сообщил прикончивший «Хеннесси» Глазастый. – Это вам не провидеть за деньги… и не нариков кормить магическими иллюзиями… это бабла в кармане не прибавит…

– Тогда поступим так… – Элохим осекся, бросил быстрый взгляд на расположенное между столом и раковиной окошко. – Проклятье, «длинное ухо»! Нас подслушивают!

Стекло разлетелось вдребезги, внутрь метнулось нечто маленькое, черное, разбилось на куски, поднялось облако серого дыма. Грохнуло в прихожей, причем так, что сомнений не осталось – вынесли дверь. Еще какой-то шум донесся сверху, то ли с крыши, то ли со второго этажа.

Олег совершенно автоматически выставил щит, отпрыгнул в сторону и задержал дыхание. Краем глаза увидел, как вознесся к потолку окутавшийся белым туманом Глазастый, как Дмитрий метнулся к своему рюкзаку.

Ардиэль махнул рукой, мощный порыв ветра выдул наполненный отравой дым в окно, едва не перевернул стол. Показавшаяся в двери кухни фигура в черном получила коньячным бокалом в лоб и рухнула на пол.

Вторая ухитрилась отвести в сторону выпущенную элохим молнию и ударила «призрачным клинком». Электрический разряд ушел в прихожую, там что-то вспыхнуло и зашипело. Полупрозрачное лезвие резануло Ардиэля по боку, он пошатнулся и зарычал от боли.

– Получи! – выкрикнул Наблюдатель, и витой жезл в его руке вспыхнул белым огнем.

Пламенная спираль пронеслась через кухню. Раздался визг и вой, щит Олега задрожал, прикрывая хозяина. А сам Турнов метнулся к табурету, схватил лежавший на нем «Глок» и выстрелил в окно, в которое лез еще один тип в черной одежде. Одной пули на то, чтобы остановить его, оказалось мало, пришлось дергать спусковой крючок еще дважды.

Отдача ударила в запястье, и убитый или тяжело раненный враг вывалился наружу.

– Кто это, черт возьми? – рявкнул Ардиэль.

– Мои… сородичи, – отозвался Дмитрий, продолжая держать визжащего противника в пламенной спирали. – Сейчас я… прибью… этого… занимайтесь другими… ах, скотина…

Стена рядом с холодильником вспучилась горбом. Обои лопнули, полетели куски штукатурки и кирпича. Один ударил Олега по руке так, что он выронил пистолет. В дыру колобком вкатился очередной Наблюдатель, другой показался в двери, третий запрыгнул в окно.

На кухне стало очень тесно и жарко…

Из воздуха материализовался альв, и из ладоней его скользнуло нечто похожее на сотканную из голубого дыма змею. Обвилось вокруг шеи того «бесцветного», что прошел в дверь.

Элохим, не мудрствуя, прибег к любимому оружию своего народа – молнии. Разряд оказался такой силы, что пробившего дыру в стене Наблюдателя превратило в пепел. Но зато и сам Ардиэль пошатнулся, отступил к стене. «Огни Архангела Михаила», вылетевшие из отверстия, он встретил слабеньким щитом, в стороны брызнули радужные искры.

Забравшийся в окно враг выбил жезл у Дмитрия и прокричал, занося руку с кинжалом:

– Умри, предатель!

– На, сука! – рявкнул Олег и пустил в ход то оружие, что всегда было при нем и не требовало магической энергии – собственное тело.

Прыгнул на «бесцветного», отшвыривая его прочь, прикрывая соратника собой. Ударил кулаком, целясь в печень, и попал, а вот ребром ладони по шее добавить не успел.

Получил по колену, от боли помутилось перед глазами, и если бы не опыт, то Олегу пришлось бы нелегко. Инстинктивно отклонился, почувствовал движение воздуха у самого лица.

Ушел в сторону, пригибаясь и прикрывая голову. Встряхнулся, приходя в себя.

Увидел злые глаза в прорезях колпака из темной ткани. Отметил, что лезвие кинжала в руке врага необычное – черное, волнистое, как язык пламени. И едва не получил этим самым лезвием в живот. Увернулся в последний момент, насилуя собственные мышцы.

Над плечом прошла струя янтарного огня, и «бесцветный» с кинжалом задергался, заплясал, пытаясь сбить с одежды побежавшие по ней желтые язычки.

– Умри сам! – крикнул Дмитрий.

Перед глазами у Олега вспыхнуло, он на мгновение ослеп.

Моргнув пару раз, обнаружил, что на полу валяется горелый труп с кинжалом в черной лапе.

Один из врагов лежал около стенки и дергался в агонии, а призрачная змея продолжала сжимать его горло. Альв парил вверху, из туманного кокона выступало его лицо, перекошенное от ярости и напряжения. Второй враг дрался с Ардиэлем, тот рычал и яростно молотил огромными кулачищами, не оставляя сомнений в том, кому достанется победа.

Очередной удар отшвырнул «бесцветного» на холодильник. Тот качнулся, задребезжало что-то внутри. Наблюдатель на миг потерял равновесие, раскрылся, и элохим оказался рядом, врезал с такой силой, что череп лопнул, словно арбуз, в стороны полетели ошметки.

– Намек понял?! Понял?! – прорычал Ардиэль, содрогаясь от возбуждения.

Тот враг, которого душил Глазастый, перестал дергаться и затих, призрачная змея исчезла. Сам провидец опустился на пол, закутался в туман, словно в одеяло, и повалился на диван.

– Неужели все? – спросил Олег, ожидая, что еще кто-нибудь влезет в окно, пробьет потолок или ворвется в кухню через дверь.

– Все, – ответил Дмитрий. – Был еще один, но он оставался на улице и сейчас удирает. Понес информацию обо мне в орден. Теперь там будут знать, кто пошел против Желтого Ока. А это значит, что скоро я умру. Либо после энвольтации на смерть, либо когда меня убьют лицом к лицу.

Говорил он спокойно, словно не его ждала неминуемая смерть, а дышал тяжело, со свистом в груди.

– Прикроем! Не бойся! – пообещал элохим.

– Рано или поздно они все равно до меня доберутся, хе-хе, – покачал головой Наблюдатель. – Желтое Око не прощает предательства. И это, по большому счету, справедливо. Тот, кто пошел против интересов ордена, должен погибнуть. Так что я не ропщу. Хотелось бы только довести дело до конца…

– Доведем, – Ардиэль нагнулся и поднял того «бесцветного», которого Дмитрий начал жечь огнем из собственного жезла, но так и не дожег. – Но сначала допросим этого молодца. И кто-нибудь, посмотрите, что там с входной дверью. А то дует что-то…

Из двери в прихожую и из дыры в стене, ведущей туда же, и в самом деле тянуло холодом.

Олег выглянул с кухни, обнаружил, что дверь никуда не делась и даже висит на обеих петлях, вот только на месте замка красуется отверстие с неровными краями. Прикрыв ее и прижав вешалкой, он огляделся, разыскивая, чем заткнуть дырку, но ничего не нашел и вернулся обратно.

Уцелевшего врага усадили на стул, и элохим пару раз хлопнул его ладонью по щекам. Открылись светлые глаза, и в них вспыхнула ненависть. «Бесцветный» дернулся, но парализующее заклятие сжало его словно тисками, и он смог только мотнуть головой.

– Не суетись, – сказал Ардиэль гневно. – Как вы, уроды, осмелились напасть на мой дом?

– Долг прежде всего! – прошипел «бесцветный». – Повиновение ордену!

– Кто послал тебя сюда? Какое было задание? Как вы вышли на мой особняк? – Элохим подошел к врагу вплотную, показал измазанный в крови кулак с налипшими волосами. – Отвечай! А не то разнесу тебе башку, как вон тому! – и он повернул стул так, чтобы сидевший на нем Наблюдатель увидел сородича с размозженным черепом. – Ну?

– И учти, если соврешь, я это почувствую, – добавил Олег, мрачно усмехаясь.

«Бесцветный» недоверчиво покосился на него, несколько секунд подумал, а затем сказал:

– Хорошо, я буду говорить.

Допрос не занял много времени, но мало чего дал. Выживший Наблюдатель оказался рядовым бойцом и просто исполнял приказы, не особо вдумываясь в их смысл. Некоторое время назад их группу посадили в машину и велели выдвигаться, сообщив, что нужно уничтожить предателя.

Возглавлял их старший (вон он, лежит на полу с разбитой башкой), а распоряжения отдавал Петр Сирейко, лейтенант их языка (вон он, тоже на полу, убитый «живым огнем»).

– Ну что? – спросил Ардиэль, глянув на Олега.

– Правду сказал. Он и в самом деле ничего больше не знает, – сказал тот.

– За то, что не пытался врать – наградим. Убивать не станем. – Элохим врезал пленнику кулаком по голове, но не сильно, чтобы только оглушить. – Сейчас свяжем да в кладовке запрем. Пусть пока сидит, а потом я с Желтого Ока компенсацию стребую за ущерб.

И он выразительно огляделся.

Ущерб и в самом деле был немалый – выбитое окно, выломанная дверь, дыра в стене, пятна копоти, брызги крови.

– Но мы так и не решили, что будем делать дальше, – голос Дмитрия прозвучал необычайно тихо, и стало ясно, что он борется с очередным приступом боли. – Как предотвратим… это…

Облако тумана на диване поредело, стало видно озабоченное личико Глазастого, а Ардиэль, зачем-то открывший один из навесных шкафов, повернул голову и нахмурился.

– Намек понял… – буркнул он. – Я попробую поднять своих, все же у меня есть кое-какой авторитет. И мы постараемся разогнать толпу на Лядова, если она там уже собирается… Припугнем, применим силу, что-нибудь придумаем… Ведь надо, чтобы туда сошлись все зараженные?

– Все не все, но их должно собраться много, – проговорил альв. – Должна быть достигнута «критическая масса». А когда она наберется, произойдет цепная реакция, и тогда наш город ничего не спасет.

– Это точно, – кивнул элохим. – Так что вот. А вы пока тоже не дремлите. Ваше заклинание перебора вариантов, – он бросил косой взгляд на ящичек с хрустальным яйцом, – скоро закончит работу. Надеюсь, оно найдет способ уничтожения этой хреновины. Оставайтесь тут, я вызову парня, что следит за домом. Он уберет трупы, займется ремонтом и если надо, то поможет отбиться. Так, что еще?