Текст книги "Зубы тигра"

– Мы на месте, друзья, – объявил он. – Надеюсь, вы не против того, чтобы прогуляться?

Все четверо пассажиров тоже вышли и, как на первой остановке, принялись потягиваться и осматриваться по сторонам. Один за другим подъехали три оставшихся джипа. К приехавшим подошёл очередной незнакомый мексиканец.

– Привет, Педро, – тоном старого приятеля приветствовал незнакомец их водителя.

– Buenos dias, Рикардо. Вот эти люди хотят перейти в Америку.

– Привет. – Он пожал руки первой четвёрке. – Меня зовут Рикардо, я ваш «койот».

– Что? – не понял Мустафа.

– Это просто так называется. Я вожу людей через границу. За плату. За вас мне, конечно, уже заплатили.

– Далеко идти?

– Десять километров. Несложная прогулка, – тоном гида, уговаривающего туристов, сказал Рикардо. – Местность будет по большей части примерно такой же, как здесь. Если увидите змею, просто отойдите в сторону. Она за вами не погонится. Но если вы подойдёте к ней ближе чем на метр, она может укусить, а это смертельно. Кроме змей, тут больше нечего бояться. Если увидите вертолёт, падайте на землю и не шевелитесь. Американцы не слишком старательно охраняют границу, причём, как ни странно, и днём, и ночью. Мы тоже приняли кое-какие меры.

– Какие именно?

– В этом фургоне прибыло тридцать человек, – сказал «койот», указывая на большой грузовик. – Они пойдут впереди и западнее нас. Если кого и поймают, то их.

– Сколько времени мы будем идти?

– Три часа. Если вы сможете идти быстро, то меньше. У вас есть вода?

– Мы знаем пустыню, – заверил проводника Мустафа.

– Как скажете. В таком случае, пойдёмте. Следуйте за мной, amigo. – С этими словами Рикардо повернулся и зашагал на север. Он был одет в хаки, его талию охватывал сетчатый пояс военного образца, на котором висели три фляги, на груди болтался бинокль, опять-таки военного образца, а голову прикрывала армейская шляпа с полями. Обут он был в заметно поношенные ботинки. Двигался он широкими лёгкими шагами, достаточно, хотя и не чрезмерно быстро. Прибывшие направились следом за ним, растянувшись в цепочку, чтобы не выдать своей численности в том случае, если кому-нибудь понадобится изучать их следы. Первым, метрах в пяти позади «койота», шёл Мустафа.

* * *

Примерно в трестах ярдах от дома, на открытом воздухе, находилось стрельбище. Оно было снабжено металлическими мишенями, похожими на те, что использовались в тирах Академии ФБР – примерно в человеческий рост, с плоскими дисками на месте головы. При попадании они издавали благозвучный лязг и через секунду-другую падали, как это делает человек, когда в него попадает пуля. Энцо оказался лучшим стрелком. Альдо объяснял это тем, что в морской пехоте стрельбе из пистолетов уделяют не слишком много внимания, тогда как агенты ФБР практикуются достаточно часто – ведь требуется, чтобы каждый из них в совершенстве владел своим личным оружием. Агент ФБР пользовался двуручным, так называемым уиверовским хватом, а морской пехотинец во время стрельбы стоял прямо и держал пистолет в одной руке, как это принято в Корпусе.

– Эй, Альдо, так ты сам превращаешься в замечательную мишень, – предупредил Доминик брата.

– Ты думаешь? – Брайан выпустил три пули подряд и услышал три ласкающих ухо звонка. – Не так-то просто, братишка, стрелять, скажем, вдогонку машине между габаритных огней.

– И ещё, что это за бред насчёт «один выстрел – один убитый»? Если подвернётся что-нибудь, стоящее стрельбы, следует выпустить, самое меньшее, две пули.

– А сколько ты всадил в того козла в Алабаме? – спросил Брайан.

– Три. Мне что-то не хотелось рисковать, – пояснил Доминик.

– Тебе виднее, брат. Знаешь что, дай-ка мне попробовать твой «смит».

Перед тем как протянуть оружие брату, Доминик разрядил его. Вынул магазин и извлёк патрон из камеры. Брайан сначала направил в сторону мишени незаряжённый пистолет и несколько раз щёлкнул спусковым механизмом, чтобы привыкнуть к ощущению спуска, затем вставил магазин и сделал то же самое по-настоящему. Первая пуля звонко ударила в «голову». Вторая тоже. Третья прошла мимо, но четвёртая, выпущенная через треть секунды, снова нашла цель. Брайан вернул оружие.

– Лежит в руке совсем по-другому, – сообщил он.

– Ты привыкнешь, – пообещал Доминик.

– Спасибо, конечно, но мне нравится, когда в магазине на шесть патронов больше.

– Что же, если так...

– Всё-таки почему мы стреляем именно по головам? – вдруг спросил Брайан. – Ладно, если у тебя снайперская винтовка, то, конечно, пуля в голову наверняка остановит кого угодно. Но ведь с пистолетом такой уверенности быть не может.

– Если ты способен продырявить парню голову с пятнадцати ярдов, – ответил Пит Александер, – значит, у тебя самый настоящий талант. А это самый лучший способ закончить спор из всех, какие я знаю.

– Не пойму, куда же вы всё-таки клоните, – сознался Доминик.

– Вы не осмотрелись по сторонам, агент Карузо. Но не забывайте, что друзья были даже у Адольфа Гитлера. Разве в Квантико этому не учат?

– В общем... да, – с видимой неохотой отозвался Доминик.

– Когда ваш первый противник падает, необходимо сразу же осмотреться: нет ли поблизости каких-нибудь друзей, которых он мог привести с собой. Или же поскорее смыться. А лучше всего сделать и то, и другое.

– Вы имеете в виду – убежать? – спросил Брайан.

– Нет, если только вы не заняты слежкой. Нужно куда-нибудь уйти, но сделать это таким образом, чтобы на вас не обращали внимания. Скажем, зайти в книжный магазин и что-нибудь купить. Или выпить чашку кофе. Всё равно. Вы должны принять решение, исходя из сложившихся обстоятельств, но при этом не забывать о своей цели. Ваша цель состоит в том, чтобы обязательно удалиться с непосредственного места происшествия со всей возможной быстротой, какую позволяет обстановка. Если будете двигаться слишком быстро, вас заметят. Промедлите, и вас могут увидеть слишком близко к вашему объекту. А о человеке, которого не заметили, никто не станет сообщать. Так что вам нужно научиться превращаться в невидимок. Как вы одеваетесь на работе, как держитесь, как ходите, как думаете – всё это должно быть продумано и сделано так, чтобы для всех вы были невидимыми, – с нажимом проговорил Александер.

– Другими словами, Пит, вы говорите, что хотите, чтобы мы, когда будем убивать людей, для охоты на которых обучаемся, – спокойно произнёс Брайан, – были в состоянии сделать это и уйти таким образом, чтобы избежать неприятностей после этого.

– А вы предпочли бы оказаться пойманными? – спросил Александер.

– Нет, конечно, но наилучший способ убить кого-нибудь – это вышибить ему мозги из хорошей винтовки с расстояния в несколько сотен метров. Совершенно безотказный метод.

– Но ведь может понадобится такая смерть, чтобы никто не заподозрил убийства, – ответил инструктор.

– Чёрт возьми, но как вы собираетесь устроить подобное? – Этот вопрос задал Доминик.

– Терпение, парни. Не все сразу.

* * *

Впереди протянулись остатки какой-то изгороди. Рикардо преодолел её, воспользовавшись дырой, которая выглядела сделанной достаточно давно. Столбы забора были выкрашены в густой зелёный цвет, но сквозь краску просматривалась ржавчина. Пролёты были в ещё худшем состоянии. Так что проникнуть сквозь этот, сделавшийся иллюзорным, барьер было совсем нетрудно. «Койот» прошёл ещё метров пятьдесят, выбрал плоский камень, уселся на него, закурил и сделал несколько глотков из фляги.

Это был его первый привал. Переход не представлял ровно никакого труда, и он проделывал его уже много раз. Мустафа и его друзья не могли знать, что их проводник провёл через границу по этому самому маршруту уже несколько сотен групп и был арестован лишь однажды, что не привело ни к каким неприятностям, если не считать уязвлённой гордости. В тот раз он также лишился своего гонорара, поскольку был благородным «койотом». Мустафа подошёл к нему.

– Как ваши друзья – в порядке? – спросил Рикардо.

– Пока что всё было несложно, – ответил Мустафа. – Я не видел ни одной змеи.

– Их здесь не так уж много. В них стреляют все кому ни лень или убивают камнями. Честно говоря, их никто не боится.

– Они опасны? Я имею в виду – на самом деле.

– Только для дураков, но даже если змея и укусит, человек не умрёт. Поболеет несколько дней, только и всего. Разве что ходить будет больно. Придётся несколько минут подождать. Мы пришли раньше срока. О, кстати, добро пожаловать в Америку, amigo.

– Этот забор... Неужели, кроме него, здесь ничего нет? – недоверчиво спросил Мустафа.

– Да, norteamericanos богаты и умны, но они ещё и лентяи. Мои люди не стали бы ходить сюда, не будь гринго слишком ленивыми для того, чтобы делать эту работу самостоятельно.

– Сколько же людей вы переправили в Америку?

– Вы имеете в виду меня лично? Тысячи. Много тысяч. За это мне хорошо платят. У меня прекрасный дом, на меня работают ещё шесть «койотов». Гринго больше волнуют те, кто переправляет через границу наркотики, а я избегаю этого занятия. Оно не стоит тех неприятностей, на которые можно нарваться. Но двоим из своих я позволяю это делать. Видите ли, очень уж хорошо платят.

– А какие именно наркотики? – полюбопытствовал Мустафа.

– Те, за которые мне платят. – Мексиканец ухмыльнулся и сделал ещё один большой глоток из фляги.

Мустафа повернулся к подошедшему Абдулле.

– Я думал, что это будет трудный поход, – заметил его помощник.

– Только для горожан, – отозвался Рикардо. – Это моя страна. Я родился в пустыне.

– Я тоже, – ответил Абдулла. – Какой приятный день. – «Куда лучше, чем трястись в кузове грузовика», – добавил он про себя.

Рикардо снова закурил свой «Ньюпорт». Он любил ментоловые сигареты: их дым был приятнее для горла.

– Жары не будет ещё месяц, а то и два. Но уж тогда наступит настоящая жара, и мудрый человек не выйдет в путь без хорошего запаса воды. Случалось, что во время августовской жары люди умирали здесь без воды. Но ни один из тех, кто шёл со мной. Я слежу за тем, чтобы у всех была вода. Мать-природа не знает любви и не имеет жалости, – философски заметил «койот». В конце пешего маршрута у него имелось любимое место, где можно бы выпить немного cervezas[41]41
  Cerveza (исп.) – пиво.


[Закрыть] перед тем, как ехать на восток, в Эль-Пасо. Оттуда он вернётся в свой удобный дом в Асенсьоне, достаточно далеко от границы, чтобы можно было не тревожиться из-за потенциальных эмигрантов, имевших дурную привычку воровать вещи, которые, по их мнению, могли бы понадобиться им для перехода через границу. Потом он подумал, сколько краж они могли совершать, когда попадали на другую сторону границы, на территорию гринго, но ведь это уже не его проблема, верно? Он докурил сигарету и встал.

– Осталось всего три километра, друзья мои.

Мустафа и его люди снова построились в цепочку и побрели на север. Каких-то три километра? Дома им приходилось куда больше проходить до автобусной остановки.

* * *

Набирать числа при помощи вспомогательной клавиатуры оказалось занятием не более приятным, чем пробежки голышом в саду, заросшем кактусами. Джек был из тех людей, которым требуется постоянное подхлестывание интеллекта, и найти удовольствие в такой сфере деятельности, как судебно-бухгалтерская экспертиза, он никак не мог.

– Скучно, да? – осведомился Тони Виллс.

– Ужасно, – подтвердил Джек.

– Что ж, именно так в действительности и происходит сбор и обработка разведывательной информации. Даже когда, по большому счёту, происходит что-то захватывающее, все равно работа весьма унылая. Ну, разве что если ты идёшь по горячему следу какой-то особенно неуловимой лисы. Тогда даже в этом занятии можно найти своего рода интерес, хотя оно нисколько не похоже на напряжённое выслеживание объекта при полевой работе. Мне никогда не приходилось им заниматься.

– И папе тоже, – заметил Джек.

– Всё зависит от того, какие книжки вы читаете. Ваш папаша, случалось, находил очень оригинальные пути к решению. Правда, я не думаю, что это доставляло ему большое удовольствие. Он когда-нибудь говорил об этом?

– Никогда. Ни разу в жизни. Я думаю, что даже мама знает об этом очень немного. Что касается меня... Все, кроме той подводной истории, я узнал из книг и тому подобного. Однажды я спросил папу, а он мне сказал: «Ты что, веришь всему, что печатают в газетах?» И больше ничего. Даже когда по телевидению выступал тот русский парень, Герасимов, папа только ворчал, но ничего не говорил.

– В Лэнгли о вашем отце говорят как о короле шпионов. Хранит все секреты при себе, как полагается. Но он по большей части работал на седьмом этаже. Я никогда не забирался так высоко.

– Не могли бы вы сказать мне ещё одну вещь?

– Какую же?

– Герасимов. Николай Борисович Герасимов. Он на самом деле был начальником КГБ? И мой папа действительно заставил его уволочь задницу из Москвы?

Виллс на мгновение заколебался, но уклониться от ответа на столь прямой вопрос было невозможно.

– Да. Он был председателем КГБ, и твой старик действительно заставил его перебежать к нам.

– Без балды? Но, чёрт возьми, как папе удалось договориться с ним?

– Это очень длинная история, и у вас нет к ней допуска.

– Почему же он в таком случае сделал папе такие гадости?

– Потому что он бежал не по своей воле. Ваш отец вынудил его к предательству. Он мечтал вырваться даже после того, как ваш старик стал президентом. Но, знаете ли, Николай Борисович хорошо «спел» – возможно, не как канарейка, но всё же красиво. Сейчас он включён в программу защиты свидетелей. И его то и дело дёргают, чтобы заставить «спеть» что-нибудь ещё. Люди, которых вы склоняете к предательству, ни за что не станут выкладывать все, что знают, за один приём, так что к ним приходится обращаться вновь и вновь. Благодаря этому у них возникает ощущение собственной значимости, и, чтобы закрепить его, они соглашаются пропеть ещё одну песенку. А потом ещё одну. Он так и не стал счастливым туристом. Он не может вернуться домой. Там он сразу лишится задницы. Русские никогда не прощали государственных измен, что бы они ни говорили. Да ладно, и мы тоже. Вот он и живёт здесь под федеральной защитой. Последнее, что я о нём слышал: он пристрастился к гольфу. Его дочь вышла замуж за какого-то засранца из аристократов, старых денежных мешков в Виргинии. Теперь она настоящая американка, но её отец умрёт несчастным. Он мечтал возглавить Советский Союз – я имею в виду, что он действительно к этому стремился, но ваш отец раз и навсегда свернул ему шею, и Ник, естественно, люто ненавидит его.

– Будь я проклят!..

– Есть что-нибудь новое о Сали? – спросил Виллс, решительно возвращаясь к сегодняшним делам.

– Всякие мелочи. Знаете, пятьдесят тысяч сюда, восемьдесят тысяч туда. Фунтов, не долларов. На счета, о которых я мало что знаю. Он просаживает от двух до восьми тысяч фунтов в неделю и, вероятно, считает эти деньги мелочью.

– Откуда возникает эта наличность? – спросил Виллс.

– Не совсем ясно, Тони. Мне кажется, что он тянет понемногу с семейного счета, возможно, два процента, которые он может списать на текущие расходы. Не так много, чтобы отец встревожился по поводу того, что сыночек обкрадывает папу с мамой. Интересно, как бы они на это отреагировали? – подумал вслух Джек.

– Руку они ему, определённо, не отрубили бы, но могли бы сделать кое-что похуже: перекрыть денежный ручеёк. Вам удалось найти, чем этот парень зарабатывает себе на жизнь?

– Вы подразумеваете реальную работу? – Джек громко хохотнул. – Как ни глянь, я не вижу ничего подобного. Он давно сидит на родительских деньгах, и вряд ли ему захочется пойти укладывать рельсы. Я много раз бывал в Лондоне. Каким образом там удаётся жить рабочим – просто невозможно понять.

– А вы думаете, что они радостно побегут к себе на ферму, после того, как посмотрели Париж? – нараспев, с нескрываемой издёвкой проговорил Виллс.

Джек покраснел.

– Послушайте, Тони, да, я из богатой семьи, но папа всегда следил за тем, чтобы на лето я устраивался на временную работу. Я даже два месяца проработал на стройке. Чем ужасно осложнил жизнь Майку Бреннану и его ребятам. Но папа хотел, чтобы я знал, что собой представляет настоящая работа. Сначала я ненавидел эту «настоящую работу», но, оглядываясь назад, понимаю, что это была нужная и полезная вещь. А наш мистер Сали никогда ничем подобным не утруждал себя. Я имею в виду, что, если бы пришлось, я мог бы выжить, занимаясь каким-нибудь физическим трудом. Хотя бы на уровне ученика – для начала. А вот для Сали приспособиться к подобной ситуации было бы куда труднее.

– Ладно, но сколько же всего вы нашли необъяснённых денег? В целом?

– Пожалуй, двести тысяч фунтов. Это триста тысяч долларов. Но я ещё не ухватил все концы, и таких денег будет намного больше.

– Сколько времени вам нужно?

– Если так пойдёт и дальше, то, чёрт возьми, не меньше недели. Если не возникнет осложнений. Знаете, это все равно что искать один-единственный автомобиль в Нью-Йорке в час пик.

– Продолжайте. Это нелёгкая и неинтересная работа.

– Есть, сэр. – Это выражение он подхватил у морских пехотинцев в Белом доме. Они иногда употребляли его даже в разговоре с ним, пока отец не заметил и не запретил это строго-настрого. Джек снова склонился к компьютеру. По ходу работы он делал заметки на разлинованном листке блокнота – только потому, что так было легче. К концу дня он перенесёт свои записи в отдельный файл. Делая очередную запись, он краем глаза заметил, что Тони поднялся и вышел из комнатушки. Видимо, наверху предстояло совещание.

* * *

– У мальчишки неплохой глаз, – сказал Виллс, поднявшись в кабинет Рика Белла.

– О? – «Вообще-то судить о том, что представляет собой новичок, наверно, рановато, – подумал Белл. – Даже если у него такой отец».

– Я поручил ему покопаться в делах молодого парня из Саудовской Аравии, живущего в Лондоне. Некий Уда бен-Сали, занимается не то зарабатыванием денег, не то проматыванием семейных капиталов. Бритты между делом приглядывают за ним, потому что он несколько раз звонил довольно интересным людям.

– И?..

– И наш юноша нашёл несколько сотен тысяч фунтов, происхождение которых нельзя с ходу объяснить.

– Насколько это серьёзно? – спросил Белл.

– Необходимо будет посадить на эту работу постоянного человека. И знаешь, нос у мальчишки пришит тем концом, каким надо.

– Может быть, поручим Дейву Каннингхэму? – В прошлом судебный бухгалтер, он пришёл в Кампус из Отдела организованной преступности Министерства юстиции. Дейву было уже под шестьдесят. Он прославился своим необъяснимым чутьём на то, что скрывают за собой цифры. Торговый отдел Кампуса по большей части использовал его для «обычных» дел. Он мог бы сделать замечательную карьеру на Уолл-стрит, но ему гораздо больше нравилось ловить плохих парней и обеспечивать им пожизненное заключение. Как сотрудник Кампуса он мог следовать своему призванию и через много лет после того, как правительство с почётом проводило его в отставку.

– Да, я тоже выбрал бы Дейва, – согласился Тони.

– Если так, то давай подгрузим Дейву файлы из компьютера Джека и посмотрим, что он откопает.

– Теперь насчёт моей работы. Рик, ты видел вчерашний перехват из АНБ?

– Да. И обратил внимание, – ответил Белл, взглянув в упор на собеседника. За три дня до этого связь между источниками, которые правительственные разведывательные службы считали «интересными», уменьшилась на семнадцать процентов, а два особенно интересных источника почти полностью умолкли. Подобные изменения режима радиообмена у военных обычно сигнализировали о том, что намечается серьёзная операция. Такие события всегда вызывали особую нервозность у работников радиоразведки. В большинстве случаев они не означали ровным счётом ничего, всего лишь чисто случайное затишье в работе, однако не так уж редко за такими паузами следовали заслуживающие внимания события. Поэтому радиоразведчики в подобных ситуациях просто места себе не находили.

– Есть какие-нибудь соображения? – спросил Виллс.

Белл мотнул головой.

– Я покончил с догадками лет этак десять назад.

Тони Виллс не дошёл до таких крайностей.

– Рик, мы должны держать ушки на макушке. И придётся так просидеть довольно долго.

– Я понимаю, о чём ты говоришь, но ведь мы не можем организовывать свою работу, руководствуясь такими зыбкими домыслами.

– Рик, это все равно что сидеть на скамейке запасных – пусть ты и заявлен на игру, но все равно не можешь выйти на поле, когда взбредёт в голову.

– Так что же теперь делать? Убить судью? – без язвительности спросил Белл.

– Нет, только парня, собирающегося вбросить мяч.

– Терпение, Тони, терпение.

– Его чертовски трудно приобрести, ты это хочешь сказать? – Несмотря на огромный опыт, Виллс так и не смог обзавестись этим качеством.

– Думаешь, что ты накопал что-то стоящее? Как насчёт того, чтобы поговорить с Джерри?

– Да, Рик, я знаю порядок. – Он поднялся. – Немного позже, дружище.

* * *

Они не увидели ни вертолёта, ни автомобиля, ни одного человека. Конечно, ведь здесь не было ничего ценного. Ни нефти, ни золота, ни даже меди. Ничего такого, что стоило бы охранять или защищать. Тропа была даже не слишком сильно утоптана. Кое-где росли приземистые кусты, несколько чахлых деревьев. Время от времени попадались следы автомобильных шин, но все старые. Эта часть Америки мало чем отличалась от Большой песчаной пустыни Саудовской Аравии, Руб-эль-Хали, где трудно было странствовать даже выносливым пустынным верблюдам.

Теперь уже было ясно, что прогулка заканчивается. Преодолев невысокий пригорок, они увидели в отдалении пять автомобилей, возле которых стояли, разговаривая, пятеро мужчин.

– Ага, – сказал Рикардо, – они тоже приехали немного раньше. Замечательно. – Сейчас он избавится от этих угрюмых иностранцев и сможет заняться своими делами. Он остановился и подождал, пока к нему подтянутся клиенты.

– Это наше место назначения? – спросил Мустафа с надеждой в голосе. Пока что дорога складывалась легко, намного легче, чем он ожидал.

– Вон те мои друзья отвезут вас в Лас-Крусес. Там вы сможете уточнить свои планы на будущее.

– А вы? – спросил Мустафа.

– Я поеду домой, к семье, – ответил Рикардо. Неужели это не было и так ясно? У парня нет семьи, что ли?

Оставшийся путь занял всего десять минут. Рикардо пожал несколько рук и уселся в первую машину. Его подопечные держались вполне дружественно, хотя и не без насторожённости. Принимать нарушителей границы здесь было сложнее, но в Аризоне и Калифорнии поток незаконных иммигрантов был куда гуще, и потому Пограничная служба США держала большую часть своего персонала именно там. Вероятно, гринго, как и все в мире, старались время от времени смазывать скрипящие колеса, и все равно такое поведение было с их стороны очень недальновидным. Рано или поздно, они должны будут сообразить, что здесь тоже проходит тропа незаконных переселенцев. Просто не слишком крупная. Тогда ему, возможно, придётся придумать новый способ зарабатывать на жизнь. Впрочем, за последние семь лет он неплохо преуспел: вполне достаточно для того, чтобы завести какой-нибудь небольшой бизнес и воспитать детей так, чтобы они могли заняться не столь незаконным делом.

Он проследил за тем, как приведённые им люди расселись по машинам, и колонна тронулась в путь. Некоторое время он ехал в том же направлении, но затем свернул на юг, на автомагистраль № 10, ведущую в Эль-Пасо. Он давно перестал задумываться над тем, что его клиенты собираются делать в Америке. «Эти вряд ли будут ухаживать за садами или работать на стройках», – подумал он, но ему заплатили десять тысяч американских долларов наличными. Так что, если даже они могли представлять для кого-то проблему... то не для него.