Книга: Лазалки - Улья Нова

Книга приятно удивила прекрасными, тонкими метафорами - те же поломанные люди, напяленное на себя какнивчемнебывало, птицы тревоги... Вложенные в детские уста эти слова только подчеркивают несостоятельность взрослых понять и принять то, что приготовила для них жизнь. И эти дети пост-перестроечного времени, на ржавых каруселях, пускающие кораблики в дворовых лужах, жадно слушающие сплетни бабушек у подъезда о непутевых молодых соседках - они такие родные и знакомые, потому что из них со временем выросли мы с вами, взрослые, некоторым из которых посчастливилось дотянуться до своего неба с лазалок, а некоторые пополнили ряды серых взрослых.

Книга определенно неплоха, но мне не близка эта тема, я не люблю мрака и серости, да и вспоминать о детстве с ржавыми каруселями совсем не охота. С того момента, как дотягиваешься до неба, земля остается внизу. Навсегда. Потому что если ты подпустишь ее к себе снова, слишком близко, она может засосать тебя обратно, на черные-черные улицы черного-черного города, над которым проносятся сверкающие самолеты.

Где-то на обочине осталась история о любви к дедушке, о стремлении дотянуться до неба. Картинка заваливающейся земли и пуль, летящих сквозь дым, заняла почти всё пространство. И сейчас я испытываю чувство облегчения от того, что книга закончилась, и можно больше не есть тоску большими порциями (ведь продавцы снов растеряли маленькие гирьки), но она и правда захватила меня и я не разочарована. Просто автор слишком точно порой попадает в непростые цели.

Нет, не о нашем детстве пишет Ульянова Мария. И все же о нашем. Иначе откуда же тогда мне знаком этот голубь, разрастающийся в горле, который воркует и царапается, и норовит выбраться наружу, выплеснуться сдавленными всхлипами? Исцарапанные коленки и ободранные локти, которые лечили не иначе как пыльным подорожником? Терпкая горечь взрослых тайн, когда так легко притвориться, что они тебя нисколечко не касаются? Тесные «какнивчемнебывала», которые так жали и мучили меня, что легче было одним махом выпустить на волю всю правду?

Мне в «Лазалках» увиделось что-то глубоко личное и сокровенное. Горькую и не переболевшую боль, которую наотмашь забили анальгином, а она все равно есть. И тревожит, и напоминает о себе беспричинными слезами и черно-белыми снами, которые наутро и не вспомнишь. И, наверное, каждому из нас знакома эта боль. Каждый из нас был ребенком, который, вырастая из своих одежек и рваных сандалий, вырастал из детской дружбы, безоговорочной веры в чудо, вырастал из улиц родного городка, которые вдруг в одночасье становились безнадежно тесными и тусклыми…

Талантливая, сильная книга, от которой вот уже второй день у меня комок в горле. А в голове рефреном звучат строки когда-то очень любимого и памятного для меня стихотворения Роберта Рождественского:

"Скрипит под ветром печальный ставень. В углу за печкой таится шорох... Мы вырастаем, мы вырастаем Из колыбелей и распашонок. Огромно детство. Просторно детство. А мы романы Дюма листаем - И понимаем, что в доме тесно. Мы вырастаем, мы вырастаем..."

Дед ожидает меня на берегу. Он для виду качает головой, а на самом деле - ликует и шепотом утешает себя, что каждый должен хоть раз хорошенько хлебнуть ботинком холодной воды. А иначе нельзя.

Когда детство в самом разгаре, иначе нельзя... Полбалла снизила только за печально-горькое послевкусие, но книга стоит того, чтобы ее прочесть.