Электронная библиотека » Урсула Ле Гуин » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Город иллюзий"


  • Текст добавлен: 22 января 2014, 02:58


Автор книги: Урсула Ле Гуин


Жанр: Зарубежное фэнтези, Зарубежная литература


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Урсула Ле Гуин
Город иллюзий

Глава 1
Представьте себе тьму

Во тьме, что противостояла солнцу, пробудился безмолвный дух. Погруженный всецело в хаос, он не ведал, что такое порядок. Он не владел даром речи и не знал, что тьма зовется ночью.

По мере того как забрезжил позабытый им свет, дух шевельнулся, пополз, побежал, то падая на четвереньки, то выпрямляясь, направляясь неведомо куда. В том мире, в котором он пребывал, не было путей, поскольку всякий путь подразумевал наличие начала и конца.

Все в этом существе было перемешано и запутано, все вокруг противилось ему. Смятение его бытия усугублялось силами, для которых у существа не было названий, – страхом, голодом, жаждой, болью. Сквозь дремучую чащу действительности существо брело на ощупь в тишине, пока его не остановила ночь – самая могучая из неведомых ему сил. Но когда вновь забрезжил рассвет, оно опять двинулось неизвестно куда.

Внезапно очутившись на залитой ярким солнцем Поляне, существо выпрямилось и на какое-то мгновение застыло. Затем прикрыло глаза руками и закричало.

Парт, сидевшая за прялкой в залитом солнцем саду, первой увидала его на краю леса. Она оповестила остальных учащенной пульсацией своего мозга. Но страх ей был неведом, и к тому времени, когда остальные вышли из дома, она уже пересекла Поляну и оказалась рядом со странной фигурой, раболепно припавшей к земле среди высоких, сочных трав. Приблизившись, они увидели, что Парт положила руку ему на плечо и, низко склонившись, что-то тихо шептала существу.

Она повернулась к ним и с удивлением в голосе спросила:

– Вы видите, какие у него глаза?..

Глаза у незнакомца действительно были странными – огромные зрачки, радужная оболочка цвета потускневшего янтаря, которая формой напоминала вытянутый овал, так что белков не было видно вовсе.

– Как у кошки, – сказала Гарра.

– Словно яйцо без белка, – вставил Кай, выказывая тем самым легкую неприязнь, вызванную этим небольшим, но довольно существенным отличием.

Во всем остальном незнакомец ничем не отличался от обычного мужчины, на лице и на обнаженном теле которого бесцельное продирание сквозь лес оставило грязные потеки и царапины. Разве что кожа была чуть светлее, чем у окружавших его загорелых людей, которые тихо обсуждали внешность чужака, прижавшегося к прогретой солнцем земле, дрожащего от страха и истощения.

Как ни всматривалась Парт в необычные глаза незнакомца, она не уловила в них ни искры мысли. Мужчина был глух к словам и не понимал жестов.

– Какой-то недоумок или сумасшедший, – выразил общее мнение Зоув. – К тому же истощенный до предела. Но это поправимо.

С этими словами Кай и юный Фурро наполовину затащили, наполовину завели едва волочившего ноги парня в дом. Там им вместе с Парт и Лупоглазой удалось накормить и помыть его, а затем уложить на тюфяк, вколов ему в вену дозу снотворного, чтобы не мог убежать.

– Может, он Синг? – спросила Парт у отца.

– А может, ты? Или я? Не будь наивной, моя дорогая, – ответил Зоув. – Если бы я был в состоянии ответить на твой вопрос, я смог бы тогда освободить Землю. Тем не менее я надеюсь все-таки определить, ущербен ли его разум или нет и откуда к нам пришел этот незнакомец. А также как он заполучил желтые глаза… Разве людей скрещивали с котами или соколами в былые дни упадка человеческой цивилизации? Попроси Кретьян выйти на веранду, девочка.

Парт помогла своей слепой двоюродной сестре Кретьян подняться по лестнице на тенистый прохладный балкон, где спал незнакомец. Зоув и его сестра Карелл по прозвищу Лупоглазая ждали их там. Оба сидели, поджав ноги под себя и выпрямив спину. Лупоглазая забавлялась с любимой рамкой с узорами. Зоув и не старался чем-то занять себя: брат и сестра притерлись друг к другу за долгие годы. Их широкоскулые смуглые лица были насторожены и в то же время совершенно невозмутимы.

Девочки сидели неподалеку, не смея нарушить тишину. На Парт, с красновато-коричневой кожей и копной блестящих длинных черных волос, не было ничего, кроме свободных серебристых штанов. Смуглая и хрупкая Кретьян была чуть постарше. Красная повязка прикрывала ее пустые глазницы и удерживала на затылке пышные волосы. На ней была такая же туника из искусно сотканной, украшенной узорами материи, как и на ее матери.

Жаркий летний полдень буйствовал в саду над балконом и на кочковатых полях Поляны. Со всех сторон стоял лес. К этому крылу дома деревья подходили настолько близко, что на стены падала тень от густой листвы; во всех других направлениях они темнели голубоватой дымкой на горизонте.

Некоторое время все четверо сидели молча, находясь одновременно вместе и порознь, связанные друг с другом чем-то большим, чем слова.

– Янтарные бусы раз за разом собираются в узор Бездны, – сказала Лупоглазая.

Она улыбнулась и отложила в сторону рамку с унизанными драгоценными камнями пересекающимися струнами.

– Твои бусы рано или поздно всегда складываются в узор Бездны, – сказал ее брат. – А все подавляемая тобой тяга к мистицизму. Ты кончишь так же, как наша мать, – будешь видеть, если уже не видишь, узоры в пустой рамке.

– Чепуха, – скривилась Лупоглазая. – Я никогда в жизни ничего в себе не подавляла.

– Кретьян, – обратился Зоув к племяннице, – у него шевельнулись веки. Наверное, он сейчас в фазе сновидений.

Слепая девушка приблизилась к ложу. Она вытянула руку, и Зоув осторожно положил ее на лоб незнакомца. Все снова погрузились в молчание и стали прислушиваться. Но слышать что-то могла только Кретьян.

Наконец она подняла склоненную голову.

– Ничего, – промолвила девушка слегка настороженно.

– Совсем ничего?

– Какая-то мешанина – провал. У него нет разума.

– Кретьян, дай-ка я расскажу тебе, как он выглядит. Ноги его прошли немало, руки – натружены. Сон и лекарство смягчили лицо чужака, но только работающий мозг мог избороздить его такими морщинами.

– Как он выглядел до того, как уснул?

– Напуганным, – сказала Парт. – Напуганным и смущенным.

– Возможно, он не землянин, – сказал Зоув. – Хотя как такое могло случиться… Скорее он просто мыслит иначе, чем все мы. Попробуй-ка еще разок, дочка.

– Я попробую, дядя. Пока я не ощущаю абсолютно никаких признаков разума, никаких чувств или обрывков мыслей. Разум ребенка может пребывать в смятении, но здесь… Здесь дела обстоят намного хуже – лишь тьма и какая-то мешанина.

– Что ж, пожалуй, довольно, – спокойно заметил Зоув. – Негоже твоему разуму находиться там, где нет другого разума.

– Его тьма похуже моей, – сказала девушка. – Смотрите, у него на руке кольцо…

Она на мгновение прикрыла своей рукой руку незнакомца – из чувства жалости или как бы бессознательно прося прощения за то, что копалась в его мыслях.

– Да, простое золотое кольцо без каких-либо отметин или узора. Это единственное, что было при нем. И разум несчастного раздет догола точно так же, как и его тело. Итак, бедное создание явилось из леса… но кто же прислал его к нам?

Все обитатели Дома Зоува, кроме маленьких детей, собрались в этот вечер в просторной комнате внизу, куда сквозь открытые высокие окна проникал влажный ночной воздух. Свет звезд, окрестные деревья, журчание ручья – все это растекалось по тускло освещенной комнате, поскольку между людьми и произносимыми ими словами оставалось достаточно места для теней, ночного ветерка и тишины.

– Истина, как всегда, сторонится незнакомцев, – проникновенно произнес Глава Дома. – Этот чужак поставил нас перед выбором из нескольких не слишком правдоподобных вариантов. Возможно, он – слабоумный от рождения и забрел к нам просто по чистой случайности. Но тогда кто не уследил за ним? Быть может, это человек, чей разум пострадал вследствие несчастного случая или был поврежден умышленно. Не исключено, что мы столкнулись с Сингом, скрывающим свой разум под маской мнимого слабоумия. А может, он и не человек, и не Синг? Но кто тогда? Мы не в состоянии ни доказать, ни отвергнуть ни одно из этих предположений. Что же нам с ним делать?

– Посмотрим, можно ли его чему-нибудь научить, – сказала Росса, жена Зоува.

Старший сын Главы Дома Меток заметил:

– Если незнакомца научить, то тогда доверять ему нельзя. Возможно, его подослали сюда специально, чтобы мы научили всему, что умеем, раскрыли перед ними наши секреты и способности. Он станет кошкой, взращенной добросердечными мышами.

– Я отнюдь не добросердечная мышь, сынок, – усмехнулся Зоув. – Значит, ты думаешь, что он – Синг?

– Или их орудие.

– Мы все – орудия Сингов. Но как бы ты с ним поступил?

– Убил бы до того, как он проснется.

Пронеслось легкое дуновение ветерка, где-то в духоте залитой светом звезд Поляны жалобно отозвался козодой.

– Я вот думаю, – пробормотала Старейшая, – может, он – жертва, а вовсе не орудие. Возможно, Синги разрушили его мозг в наказание за крамольные мысли или проступки. Следует ли нам заканчивать начатое ими?

– Это было бы лишь проявлением милосердия, – сказал Меток.

– Смерть – ложное милосердие, – с горечью заметила Старейшая.

Они еще некоторое время беседовали спокойно, однако с осознанием всей серьезности положения, где проблемы морального свойства переплелись с острыми страхами, никогда не обсуждаемыми напрямую, но сразу встававшими во весь рост, стоило кому-нибудь произнести слово «Синг». Парт не принимала участия в обсуждении, поскольку ей было всего пятнадцать лет, хотя старалась не пропустить ни единого слова. Она испытывала симпатию к незнакомцу и хотела, чтобы он остался в живых.

Вскоре к дискуссии присоединились Райна и Кретьян. Райна провела с чужаком все психологические тесты, какие смогла, в то время как Кретьян пыталась уловить какие-нибудь ментальные реакции. Пока им особенно нечем было похвастать. Никаких повреждений нервной системы и областей мозга, связанных с органами чувств и координацией движений, у незнакомца обнаружить не удалось, хотя по физическим рефлексам и координации движений он скорее напоминал годовалого ребенка, а область мозга, отвечавшая за функции речи, вообще не реагировала на раздражители.

– Сила мужчины, координация ребенка, разума никакого, – подытожила Райна.

– Если мы не убьем его, как зверя, – сказала Лупоглазая, – то нам придется, как зверя, его приручить…

– Наверное, стоит попробовать, – вступил в разговор Кай, брат Кретьян. – Пусть те из нас, кто помоложе, возьмут на себя заботу о нем. Посмотрим, что удастся сделать. В конце концов, никто не заставляет нас учить незнакомца Канонам для Просвещенных! Прежде всего его следует научить не мочиться в постель… Я хочу знать, человек ли он. А как вы думаете, Глава?

Зоув развел своими большими руками:

– Кто знает? Возможно, что-то нам расскажут анализы крови, которые сделает Райна. Мне не приходилось слышать, чтобы у слуг Сингов были желтые глаза или какие-либо другие отличия от людей Земли. Но если он не Синг и не человек, то кто же он тогда? Пришельцы из Внешних Миров вот уже двенадцать столетий не ступали на нашу планету. Как и ты, Кай, я готов пойти на риск и оставить его среди нас из чистого любопытства…


Итак, они сохранили своему гостю жизнь. Сперва он доставлял мало беспокойства приглядывавшим за ним молодым людям. Потихоньку восстанавливал силы, много спал и безмолвно сидел или лежал практически все время, когда бодрствовал. Парт дала ему имя Фальк, что на диалекте Восточного Леса означало «желтый», из-за его светлой кожи и опаловых глаз.

Однажды утром, через несколько дней после появления незнакомца, дойдя до не украшенного узором участка ткани, которую она пряла, Парт оставила работавший от солнечных батарей ткацкий станок тихо урчать в саду и взобралась на огороженный балкон, где держали Фалька.

Чужак не заметил появления девочки. Он сидел на своем матрасе и пристально смотрел на затянутое маревом летнее небо. От яркого света глаза мужчины заслезились, и он протер их рукой, а затем, увидев собственную руку, недоуменно уставился на нее. Нахмурившись, незнакомец некоторое время сжимал и расжимал пальцы. Затем снова обратил свой взор на ослепительно сиявшее солнце и медленно, осторожно загородил его открытой ладонью.

– Это солнце, Фальк, – сказала Парт. – Солнце…

– Солнце, – повторил он, не отводя взгляда; вся пустота его существа наполнилась светом солнца и звуком имени.

Так началось обучение.


Парт поднялась из подвала и, проходя мимо старой кухни, увидела, как Фальк, одиноко, сгорбившись в одном из оконных проемов, смотрит на падающий за мутным стеклом снег. Девять вечеров назад он ударил Россу, и его пришлось запереть до тех пор, пока он не успокоился. С тех пор мужчина замкнулся и упорно молчал. Было как-то странно видеть на его лице – лице взрослого человека – недовольную мину упрямого, обиженного ребенка.

– Иди-ка к огню, Фальк, – сказала Парт, но не остановилась, чтобы подождать его.

В большой зале возле очага она забыла о чужаке и стала думать о том, как бы поднять свое собственное дурное настроение. Делать было решительно нечего. Снег все шел и шел, окружавшие лица были знакомые до боли, все книги повествовали о вещах, происходивших в столь давние и далекие времена, что не могли уже претендовать на правдивость. Вокруг притихшего дома и окружавших его полей высился молчаливый лес – бесконечный, однообразный и равнодушный. Зима следовала за зимой, и ей не суждено было покинуть Дом, потому что некуда было уходить и нечего было там делать…

На одном из пустых столов Райна забыла свой теанб – плоский инструмент с клавишами, как утверждали, хайнского происхождения. Парт подобрала мелодию в Регистре Восточного Леса, затем переключила инструмент на родное звучание и начала все заново. Она не слишком хорошо умела играть на теанбе и медленно находила нужные клавиши, намеренно растягивая слова, чтобы выиграть время для поиска следующей ноты.

 
За ветрами в лесах,
За штормами в морях,
На залитых солнцем камнях
Дочь прекрасная Айрека стоит…
 

Девочка сбилась, затем все же нашла нужную ноту:

 
…стоит,
Молчаливо с пустыми руками.
 

Слова и мелодия невообразимо древней легенды ужасно далекой планеты были частью наследия людей в течение долгих веков. Парт пела очень тихо, сидя одна в огромной комнате, освещенной пламенем очага, а за окном в сгущавшихся сумерках все валил снег.

Она услышала позади себя какой-то звук и, повернувшись, увидела Фалька. В его странных глазах стояли слезы.

– Парт… прекрати, – прошептал он.

– Что-то не так, Фальк? – забеспокоилась девушка.

– Мне… больно, – сказал мужчина, отворачивая в сторону лицо – зеркало бессвязного и беззащитного разума.

– Хорошая похвала моему пению, – подколола она его.

И в то же время Парт была тронута его словами и больше не пела. Позже этим же вечером она видела, как Фальк стоял у стола, на котором лежал теанб, не осмеливаясь прикоснуться к нему, словно опасаясь выпустить заключенного внутри инструмента сладкозвучного безжалостного демона, который плакал под пальцами Парт, превращая ее голос в музыку.


– Мое «дитя» учится быстрее, чем твое, – заметила как-то Парт в разговоре с двоюродной сестрой Гаррой, – но твое растет быстрее. К счастью.

– Твое и без того достаточно велико, – согласилась Гарра.

Она глядела через садик при кухне на берег ручья, где стоял, держа на плечах годовалого ребенка Гарры, Фальк. Полдень раннего лета звенел трелями сверчков и цикад. Черные локоны то и дело касались щек Парт, когда руки ее раз за разом проворно укладывали и перезаряжали нить ткацкого станка. Над челноком виднелись головы и шеи танцующих цапель, вытканных серебром на черном фоне. В свои семнадцать лет Парт уже считалась лучшей ткачихой среди женского населения Дома. Зимой ее руки всегда были выпачканы химическими препаратами, из которых изготовлялись нити и краски, а летом она воплощала в жизнь на ткацком станке, который приводится в движение энергией солнечных батарей, все пришедшие ей в голову изящные и разнообразные узоры.

– Паучок, – сказала ей мать, трудившаяся неподалеку, – шутки шутками, но мужчины остаются мужчинами.

– И поэтому ты хочешь, чтобы я вместе с Метоком отправилась в Дом Катола и выменяла себе мужа за свой гобелен с цаплями?

– Я никогда такого не говорила, – возразила мать и вновь принялась выпалывать сорняки между грядками салата.

Фальк поднялся по тропинке. Малышка на его плече весело улыбалась, щурясь от яркого солнца. Он поставил девочку на траву и обратился к ней так, будто она была взрослой:

– Здесь не так жарко, как внизу, правда? – Затем, повернувшись к Парт, спросил со свойственной ему прямотой: – У Леса есть конец?

– Говорят, что есть. Все карты отличаются друг от друга. Но в этом направлении в конце концов будет море, а вот в этом – прерии.

– Прерии?

– Такие открытые пространства, поросшие травой. Как наша Поляна, но простирающиеся на тысячи миль аж до самых гор.

– Гор? – повторил он с невинной прямотой ребенка.

– Высокие холмы, на вершинах которых круглый год лежит снег. Вот такие.

Прервавшись, чтобы перезарядить челнок, Парт сложила свои длинные округлые смуглые пальцы в виде горной вершины.

Внезапно желтые глаза Фалька вспыхнули, и его лицо напряглось.

– Под белым – голубое, а еще ниже… очертания далеких холмов.

Парт взглянула на мужчину, но промолчала. Почти все, что он знал, исходило непосредственно от нее, потому что только она обучала его. Постоянное общение оказывало влияние на ее собственное взросление. Их умы тесно переплелись друг с другом.

– Я вижу их… когда-то видел их. Я помню их, – произнес Фальк, запинаясь.

– Изображение?

– Нет. Не в книге. В своем разуме. Я на самом деле помню их. Иногда перед тем, как заснуть, я вижу их. Я не знаю, как они называются, наверное, просто Горы.

– Можешь нарисовать?

Встав рядом с девушкой на колени, Фальк быстро набросал на земле контур неправильного конуса, а под ним – две линии холмов предгорья.

Гарра вытянула шею, чтобы взглянуть на рисунок, и спросила:

– Белые от снега?

– Да. Как будто я вижу их сквозь что-то… быть может, сквозь большое окно, большое и высокое… Разве это видение не из твоего разума, Парт? – спросил Фальк слегка встревоженно.

– Нет, – ответила девушка. – Никто из живущих в Доме никогда не видел высоких гор. Я думаю, что вообще никто с этого берега Внутренней реки не мог любоваться подобной картиной. Эти горы, должно быть, очень далеко отсюда.


Сквозь сон прорвался отдаленный скрежет пилы, вгрызавшейся в дерево. Фальк вскочил и сел рядом с Парт. Оба они заспанными глазами напряженно смотрели на север, откуда доносился, то нарастая, то стихая, странный звук. Первые лучи восходящего солнца как раз начали пробиваться над черной массой деревьев.

– Воздухолет, – прошептала Парт. – Такой звук я уже однажды слышала, правда, давным-давно.

Девушка поежилась. Фальк обнял ее за плечи, охваченный тем же беспокойством, ощущением присутствия далекого, непостижимого зла, которое двигалось где-то на севере по кромке дневного света.

Звук стих вдали. В необъятной тишине леса несколько пташек защебетали, приветствуя первые лучи осеннего солнца. Свет на востоке разгорался. Фальк и Парт ощущали тепло и безграничную поддержку рук друг друга. Полусонный Фальк снова задремал. Когда Парт поцеловала его и выскользнула из кровати, чтобы приняться за свою обычную повседневную работу, он прошептал:

– Не уходи, мой ястребок, моя малышка…

Однако девушка засмеялась и упорхнула прочь. Он же продолжал дремать, не в силах подняться из сладких расслабляющих глубин удовольствия и покоя…

Солнце ярко светило прямо ему в глаза. Он перевернулся на бок, затем, зевая, сел и уставился на покрытые красными листьями могучие ветви дуба, который, как башня, возвышался рядом с балконом, где спал Фальк. До него дошло, что Парт, уходя, включила аппарат для обучения во сне, что стоял у подушки. Тот тихонько нашептывал сетианскую теорию чисел. Все это рассмешило Фалька, а прохлада солнечного ноябрьского утра окончательно согнала с него сон. Он натянул на себя рубашку и брюки из тяжелой темной мягкой ткани, сотканной Парт, которые скроила и подогнала под него Лупоглазая, и встал у деревянных перил, глядя на бескрайнее буро-красно-золотистое море листвы, окружавшее Поляну.

Свежее, тихое, приятное утро было таким же, как и в ту пору, когда первые люди на этой земле просыпались в своих хрупких, заостренных кверху жилищах и выходили наружу посмотреть на восход солнца над темным лесом. Каждое утро похоже на любое другое, и осень всегда остается осенью, но годы, которым ведут счет люди, идут нескончаемой чередой. На этой земле некогда жила одна раса… затем другая – завоеватели. Обе расы исчезли, победители и проигравшие. Миллионы жизней канули в Лету. Обе расы ушли за туманные дали горизонта прошедших времен. Были завоеваны и вновь потеряны звезды, а годы все шли, и минуло так много лет, что лес древнейших эпох, полностью уничтоженный в течение той эры, когда люди творили свою историю, вырос снова. Даже в незапамятные времена далекого прошлого на то, чтобы вырос лес, уходило немало лет, и далеко не каждая планета была способна на такое. Процесс превращения безжизненного солнечного света в тень и грациозное переплетение бесчисленных волнуемых ветром ветвей не происходил сплошь и рядом.

Фальк стоял, радуясь утру. Его радость была столь велика еще и потому, что до этого ему довелось пережить совсем немного других рассветов в той короткой веренице сохранившихся в памяти дней, что отделяли его от тьмы. Он на мгновение прислушался к стрекоту цикад на дубе, затем потянулся, энергично пригладил волосы и спустился вниз, чтобы влиться в общее русло работ по дому.

Дом Зоува являл собой высокое строение из дерева и камня, смесь замка и фермерской усадьбы. Некоторые его части были построены около столетия назад, а некоторые – еще раньше. Этому дому был присущ налет примитивности: темные лестницы, каменные очаги и подвалы, голые плиточные или деревянные полы. Надежно защищенный от пожаров и причуд погоды, он был лишен незавершенности. При этом некоторые элементы его конструкции являлись в высшей степени сложными устройствами или механизмами: дающие приятный свет лампы накаливания, хранилища музыкальных записей, книг и фильмов, различные автоматические приспособления для уборки, стряпни, стирки и работы в поле, а также более тонкая и специализированная аппаратура, размещенная в лабораториях Восточного Крыла. Все эти предметы являлись неотъемлемой частью Дома. Они были сделаны и встроены в него руками его мастеров или умельцев других лесных домов. Механизмы были массивными и простыми, легко поддающимися ремонту, сложными и деликатными являлись лишь принципы работы питавшего их источника энергии.

Явно недоставало только одного типа технологических приспособлений. Библиотека была скудна на руководства по электронике, которая воспринималась практически на уровне инстинкта. Мальчишкам нравилось делать миниатюрные устройства для передачи сигналов из комнаты в комнату. Однако здесь не было телевидения, телефона и радио, а также телеграфной связи с окружавшим Поляну миром. Способов передачи сигналов на дальние расстояния не существовало. В гараже Восточного Крыла, правда, стояло несколько машин на воздушной подушке собственного изготовления, но ими пользовались только мальчишки для игр. На узких лесных тропах таким машинам было особо не развернуться. Когда люди отправлялись с целью торговли или с дружеским визитом в другие Дома, они шли пешком, а если путь был очень долог, то ехали верхом на лошадях.

Работа по дому и на ферме, для всех без исключения, была легкой и необременительной. Что касалось удобств, то люди жили в тепле и чистоте, но не более, а пища была здоровой, хотя и однообразной. Жизнь в Доме отличалась монотонной неизменностью совместного проживания и спокойной умеренностью. Безмятежность и однообразие жизни сорока четырех членов Дома были обусловлены его изолированностью – ближайший к нему Дом Катола находился почти в тридцати милях к югу.

Поляну со всех сторон окружал дремучий, неисхоженный, равнодушный лес. Непроходимая чаща, а над нею – небо. Ничего враждебного человеку, ничто не загоняло людей в строго очерченные рамки, как в городах былых времен. Вообще сохранить нетронутыми хоть какие-то атрибуты развитой цивилизации здесь, где люди столь малочисленны, само по себе было крайне рискованным предприятием и выдающимся достижением, хотя для большинства из них это казалось вполне естественным: таким уж сложился общепринятый стиль жизни. Ничего другого они и представить себе не могли.

Фальк все воспринимал несколько иначе, чем остальные дети Дома, поскольку ни на минуту не должен был забывать о том, что пришел он из этой необъятной, чуждой человеку чащи, такой же зловещий и одинокий, как бродившие в ней дикие звери, и что то, чему он научился в Доме Зоува, было подобно тоненькой свечке, горевшей посреди океана тьмы.

За завтраком – хлеб, сыр из козьего молока и темное пиво – Меток предложил сходить вместе поохотиться на оленей. Фальк обрадовался приглашению. Старший Брат был очень искусным охотником, таким же постепенно становился и он сам; во всяком случае, это их сближало.

Но тут вмешался Глава Дома:

– Возьми сегодня Кая, сынок. Я хотел бы переговорить с Фальком.

Каждый из обитателей Дома имел свою личную комнату для занятий или работы, а также для сна, когда становилось прохладно. Комната Зоува была маленькой и светлой, с высокими потолками. Окна ее выходили на запад, север и восток. Глядя на скошенные поля поздней осени и черневший вдали лес, Глава Дома произнес:

– Вот там, на прогалине, Парт впервые увидела тебя пять с половиной лет назад. Немало воды утекло с тех пор! Не настало ли время нам поговорить?

– Наверное, Глава, – робко ответил Фальк.

– Трудно судить наверняка, но мне кажется, что тебе было около двадцати пяти лет, когда ты объявился здесь. Что осталось у тебя от тех двадцати пяти лет?

– Кольцо, – сказал Фальк и на мгновение вытянул левую руку.

– И воспоминания о высокой горе?

– Воспоминания о воспоминании. – Фальк пожал плечами. – Как я вам уже говорил, я часто натыкаюсь в своей памяти на звуки голоса, мимолетные движения, жесты, расстояния… Все это каким-то образом не стыкуется с моими воспоминаниями о жизни с вами. Но они не образуют цельной картины, в них нет никакого смысла.

Зоув присел на скамью у окна и кивком предложил Фальку сесть рядом.

– Ты впитывал знания с поразительной быстротой. Я гадал: а что, если Синги, с учетом широкомасштабной колонизации иных миров и контроля за человеческой наследственностью в былые времена, выбрали нас за наше послушание и тупость, а ты – отпрыск некоей мутировавшей человеческой расы, каким-то образом сумевшей избежать генетического контроля?.. Но кем бы ты ни был, ты в высшей степени умный человек… И мне интересно, что же ты сам думаешь о своем загадочном прошлом?

Около минуты Фальк хранил молчание. Невысокий, худой, хорошо сложенный мужчина. Его очень живое и выразительное лицо сейчас было весьма мрачным и полным тревоги. Чувства отражались на нем столь же явственно, как и на лице ребенка. Наконец, видимо придя к какому-то решению, Фальк сказал:

– Когда я учился прошлым летом у Райны, она показала мне, чем я отличаюсь от нормального человека с точки зрения генетики. Отличие совсем невелико – всего один или два витка спирали. Ну, как различие между «вей» и «о».

Зоув с улыбкой поднял глаза на Фалька, когда тот сослался на столь захвативший его воображение Канон, но молодой человек оставался совершенно серьезным.

– Тем не менее можно безошибочно утверждать, что я – не человек. Быть может, я какой-нибудь урод или мутант, появившийся на свет в результате случайного или преднамеренного воздействия, или инопланетянин. Лично мне наиболее вероятным кажется предположение, что я – плод некоего провалившегося генетического эксперимента, вышвырнутый экспериментаторами за ненадобностью… Трудно сказать наверняка. Я предпочел бы думать, что я – инопланетянин и прибыл к вам с какой-то другой планеты. Во всяком случае, это означало бы, что я не одинок во Вселенной.

– Что вселяет в тебя уверенность, что существуют другие обитаемые миры?

Фальк удивленно поднял брови, задав вопрос, в котором вера ребенка соседствовала с логикой зрелого мужчины:

– А разве есть причины полагать, что другие планеты Лиги уничтожены?

– А разве есть причины думать, что они вообще существовали?

– Этому меня учили вы сами, а также книги, легенды…

– И ты веришь им? Ты веришь всему, что мы тебе рассказали?

– Чему же еще мне верить? – Он покраснел. – Какой резон вам лгать мне?

– Мы могли бы лгать тебе во всем, день и ночь, по любой из двух веских причин. Потому, что мы – Синги. Или потому, что мы думали, будто ты служишь им.

Возникла пауза.

– Но я мог бы служить им, сам того не зная, – сказал Фальк, опустив глаза.

– Не исключено, – кивнул Глава. – Ты должен учитывать такую возможность, Фальк. Между нами говоря, Меток всегда был убежден, что твой мозг запрограммирован. И все же он никогда не лгал тебе. Никто из нас не пытался преднамеренно ввести тебя в заблуждение. Один поэт сказал как-то тысячу лет назад: «В истине заключается человечность…» – Зоув произнес эти слова торжественным тоном, а затем рассмеялся. – Двуличен, как и все поэты. Да, мы поведали тебе обо всем, что сами знали, Фальк, не кривя душой, но, возможно, не все наши предположения и легенды согласуются с истиной…

– Вы в состоянии научить меня отличать правду от лжи?

– Нет, не в состоянии. Ты впервые увидел свет где-то в другом месте… возможно, даже на другой планете. Мы помогли тебе снова стать взрослым, но мы не в силах вернуть тебе настоящее детство. Оно бывает у человека только раз…

– Среди вас я чувствую себя ребенком, – с горечью пробормотал Фальк.

– Но ты не ребенок! Ты – неопытный взрослый. Ты – в некотором роде калека, именно потому, что в тебе нет частицы ребенка, Фальк. У тебя обрублены корни, ты оторван от своих истоков. Разве ты можешь сказать, что здесь твой родной дом?

– Нет, – ответил Фальк, вздрогнув, и тут же добавил: – Но я очень счастлив здесь!

Глава Дома немного помолчал, затем продолжил свои расспросы:

– Как ты считаешь, хороша ли наша жизнь, ведем ли мы образ жизни, подобающий людям?

– Да.

– Тогда скажи мне вот что. Кто наш враг?

– Синги.

– Почему?

– Они откололись от Лиги Миров, лишили людей свободы выбора, разрушили плоды их труда и хранилища информации. Они остановили эволюцию расы. Они – тираны и лжецы.

– Но они не мешают нам жить здесь так, как мы хотим.

– Мы затаились… мы живем порознь, чтобы они оставили нас в покое. Если бы мы попытались построить какую-нибудь большую машину, если бы мы стали объединяться в группы, города или народы для того, чтобы сообща вершить что-нибудь грандиозное, тогда Синги пришли бы к нам, разрушили содеянное и разбросали бы нас по миру. Я лишь повторяю то, что вы неоднократно говорили мне, Глава, и во что я верю!


Страницы книги >> 1 2 3 4 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации