Текст книги "Энциклопедия классической греко-римской мифологии"

Милет

1) В древнегреческой мифологии критянин Милет – сын Аполлона и Акаллы, дочери критского царя Миноса жены Пасифаи. По одной из версий мифа матерью мальчика была некая нимфа. В страхе перед отцом Акалла спрятала младенца в лесу, где его вскормила волчица и воспитали пастухи. Милет отличался такой красотой, что в него были влюблены трое сыновей Зевса и Европы – Сарпедон, Минос и Радаманф. Милет выказал склонность к Сарпедону, за что Минос и изгнал их с острова Крит. Приятели направились в Малую Азию, но по пути расстались, и Милет обсновался в Карии и дал свое имя городу (см. ниже), а Сарпедон обосновался в Ликии. Карийская царевна Эйдофея родила Милету сына Кавна и дочь Библиду.

2) 2) Милет (Μίλητος) – самый могущественный и богатый из ионийских городов в Малой Азии, лежал на Карийском берегу, на южном краю Латмийского залива, к югу от устья реки Меандр; по преданию, был основан ионийскими выходцами из Аттики, под начальством Нелея, в Х в. до Р. Х.; упоминается в «Илиаде» как город карийцев. Счастливое местоположение М. скоро подняло его торговлю и судоходство на высокую степень; его торговые суда пересекали все Средиземное море, в особенности же ходили в Понт Эвксинский (Черное море), до устья реки Танаис (Дона). По берегам Понта М., в цветущее свое время, имел 80–90 колоний, в том числе Кизик, Синопе, Абидос, Томи, Ольвия и т. д. Даже в Египте была милетская колония (Навкратис). М. приходилось не раз отстаивать свою независимость и против лидийских царей (например, Креза), и против персидских владык (например, Кира). VI в. до Р. Х. был периодом высшего расцвета его культуры; его тираны поддерживали дружественные отношения с персидскими царями. Когда один из них, Аристагор, восстал против персов (499 г.) и вызвал общее восстание ионийцев, Милет, после нерешительного сопротивления, был взят персами и разрушен (494). Хотя греки в скором времени вновь поселились здесь, но до прежнего величия новому городу было очень далеко. Значение его совершенно пало со времени его вторичного разрушения Александром Македонским. Теперь на его месте бедная деревушка Палатия. В цветущее время Милет состоял из двух частей – внешнего и внутреннего города; последний имел особую крепость, хотя обе части были окружены одной стеной. Город имел 4 гавани, которые были защищены Трагасайскими островами (Ладе, Дромиск, Перне). Милет был родиной философов Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена, логографов Кадма, Гекатея и Дионисия и романиста Аристида (Милетские рассказы). Уцелевшие с именем Милета развалины – позднего происхождения. Гораздо интереснее развалины древнего храма Аполлона Дидимея, который стоял к югу от Mилета, y местечка Дидимы. По преданию, он был построен еще до основания Милета. Разоренный Ксерксом, он был возобновлен еще с большим великолепием. Имя Милетцев (Μιλήσιοι, Milesii) у древних вошло в пословицу и употреблялось для обозначения счастливых и удачливых людей, так сказать «баловней счастья» (Glückskinder).

Ср. Schroder, «De rebus Milesiorum» (Штральзунд, 1817); Soldan, «Res Milesiae» (Дармштадт, 1829).

Мимант (Мимас)

В древнегреческой мифологии Мимант (Мимас) – 1) один из ста пятидесяти змееногих гигантов. Сын Урана и Геи, брат гекатонхейров, циклопов и титанов.

Принимал участие в гигантомахии. По одной из версий был поражен молнией Зевса и добит железными стрелами Гефеста. Также существуют версии, что он был убит кем-то из трёх: Аресом, Посейдоном или Гераклом.

2) Этим же именем звали сына Эола, внука Эллина и и отца Гиппота.

Мин (Минес)

В древнегреческой мифологии Мином (Минесом) звали царя соседнего с Троей городка Лирнесса (он был сыном Эвена и мужем Брисеиды). Сам царь погиб во время набега Ахилла на его город, а его жена сделалась наложницей Ахилла.

Минерва

В древнеримской мифологии Минерва – италийская богиня мудрости, соответствует греч. Афине-Палладе. Особенно почитали ее этруски, как молниеносную богиню гор и полезных открытий и изобретений. И в Риме в древнейшие времена Минерва считалась богиней молниеносной и воинственной, на что указывают гладиаторские игры во время главного праздника в честь ее Quinquatrus. Намек на отношение Минервы к войне можно видеть в тех дарах и посвящениях, которые делались римскими полководцами в ее честь после какой-нибудь блистательной победы. Так, Л. Эмилий Павел, закончив покорение Македонии, сжег часть добычи в честь Минервы; Помпей после своего триумфа построил ей на Марсовом поле храм; так же поступил и Октавиан Август после победы при Акциуме. Но главным образом римская Минерва чтилась как покровительница и отчасти изобретательница ремесел и искусств. Она покровительствует шерстобитам, сапожникам, врачам (M. medica), учителям, ваятелям, поэтам и в особенности музыкантам; она наставляет, учит и руководит женщин во всех их работах. Главное празднество в честь ее – Quinquatrus или Quinquatria с 19 по 24 марта – было праздником ремесленников и художников, а также школьников, которые на время празднеств освобождались от занятий и тогда же приносили своим учителям плату за учение – minewal.

Минии

Минии (Μίνυοι) – в греческой мифологии 1) общее название многих родов, живших в древнейшие времена в Иолке в Фессалии, в Орхомене в Беотии, в Пилосе в Мессении и на Лемносе, позже в Амиклах, Фере и Кирене и известных как смелые моряки. Пиндар, Симонид и Геродот называют аргонавтов (см.) миниями. Их считают предками эолийцев и относят время процветания их торговых городов к эпохе, предшествовавшей сношениям Эллады с западными странами;

Ср. K. O. Muller, «Orchomenos und die Minyer» (Бреславль, 1820; 2 изд., 1844); H. Schliemann, «Orchomenos» (Лейпциг, 1881).

2) Роберт Грейвс указывает также, что «аргонавтов часто называют «миниями» потому, что они вернули на родину тень Фрикса, внука Миния, и руно его барана, а также потому, что многие из них, включая самого Ясона, имели в своих жилах кровь дочерей Миния.

Миниады

В древнегреческой мифологии Миниадами звались три дочери орхоменского правителя Миния (Алкифоя, Арсиппа и Левкиппа), которые наотрез отказались участвовать в массовых пьянствах и прочих вакхических безумствах, начавшихся по всеми миру после того как человечество открыло вино и началось победное шествие Диониса по свету. Дионис сам явился к девушкам, убеждая их принять его сторону и подчиниться его власти, являлся им то в образе льва, то пантеры, а потом вообще свел их с ума, и они растерзали маленького сына Левкиппы Гиппаса в припадке безумия и стали носиться по горам и долам. Некоторые уверяют, что то ли Гермес, то ли сам Дионис в конце концов превратил их в летучих мышей. Остальные две сестры закончили свой жизненный путь более благополучно.

Миний

В древнегреческой мифологии Миний – основатель и первый царь Орхомена в Беотии. Был богатейшим человеком своего времени и первый в мире построил сокровищницу, которая была известна еще во времена Павсания и находилась в Орхомене, представляя собой купольную микенскую гробницу. Три дочери Миния (Алкифоя, Арсиппа и Левкиппа – Миниады) отказались принять культ Диониса и были им превращены в летучих мышей. Участь еще двух дочерех была благополучной: Климена стала матерью знаменитой охотницы Аталанты, а Элара родила великана Тития (некоторые предания называют ее внучкой Миния и дочерью его сына Орхомена). «Этот Миний, сын Хриса, переселился из Фессалии в беотийский Орхомен, где основал царство и стал первым царем, построившим сокровищницу» (Роберт Грейвс)

Минос

В древнегреческой мифологии Минос (Μινως) – мифический царь Крита, на которого перенесено все, что известно из истории этого острова за последние два века до Троянской войны. Так, он считается основателем морского господства критян; ему же приписывается знаменитое древнекритское законодательство, в котором им руководил сам Зевс. Минос, по гомеровскому сказанию, – сын Зевса и Европы, брат Радаманта, отец Федры, Ариадны, Девкалиона и др. После смерти усыновившего его Астериона (или Астерия), не оставившего детей, Минос задумал захватить царскую власть на Крите, уверяя, что он предназначен к этому богами и что всякая его молитва будет исполнена. Действительно, когда он попросил Посейдона выслать ему для жертвоприношения животное, бог выслал ему из моря прекрасного быка, и Минос. получил царскую власть. Но, пожалев красивое животное, он отослал быка в свои стада, а в жертву принес другого. В наказание Посейдон наслал на быка бешенство и внушил жене Миноса, Пасифае, неестественную страсть к этому быку; плодом ее был Минотавр (см.). Когда сын Миноса Андрогей был убит в Афинах, Минос принудил афинян к дани, по 7 молодых людей и 7 девиц через каждые 9 лет. По дороге он завоевал и Мегару. Смерть застигла его в Сицилии, где он преследовал Дедала. Его убили дочери царя Кокала (или сам Кокал – Κόαλος) при помощи горячей бани. Труп был выдан его спутникам и похоронен ими в Сицилии; но потом кости его были перевезены на Крит, где ему был воздвигнут памятник. В подземном царстве он, согласно «Одиссее», судит души умерших. Настоящим судьей в царстве теней его вместе с Эаком и Радамантом делает позднейшее сказание, вероятно, в воспоминание его деятельности как законодателя. В позднейшее время стали различать двух Миносов, I и II, чтобы иметь возможность разделить приуроченный к Миносу слишком обильный мифологический материал; при этом Минос I считался сыном Зевса и Европы, а Минос II – внуком Миноса I, мужем Пасифаи и отцом Девкалиона, Ариадны и т. д.

Минотавр

В древнегреческой мифологии Минотавр (Μινώταυρος, бык Миноса) – по греческому преданию, чудовище с телом человека и головой быка, происшедшее от неестественной любви Пасифаи, жены царя Миноса (см.), к посланному Посейдоном быку. Ввиду того, что сам бык не испытывал к Пасифае абсолютно никаких чувств, она поручила изобретателю Дедалу придумать какую-нибудь хитрость, чтобы возбудить в нем желание. И Дедал как всегда с блеском и присущей ему смекалкой справился с заданием: он выдолбил из дерева пустотелую телку, в которую забралась Пасифая и бык при виде самки привычной для себя породы тут же сделал природой ему уготованное дело. Минос скрывал родившегося ублюдка в построенном Дедалом же Кноссийском лабиринте, куда ему бросались на пожирание преступники, а также присылаемые из Афин 7 молодых девиц и 7 молодых людей (подробнее см. Минос).

Однако Тезей, явившись на Крит в числе 14 жертв, убил Минотавра и при помощи Ариадны вышел из лабиринта. По всей вероятности, миф о Миносе заимствован из Финикии, где Молох изображался так же с бычьей головой и требовал человеческих жертв. Убийство Минотавра знаменует уничтожение его культа.

Между тем в своей хронике Евсевий со ссылкой на Филохора излагает другую версию про Минотавра. Минотавр якобы был учителем критского царя Миноса по имени Тавр и жестоким человеком. Минос учредил состязание, предлагая афинских мальчиков в качестве приза. В состязании Тавр побеждал всех соперников, пока не был побежден в борьбе десятым царем Афин Тесеем, на основании чего афинян освободили от уплаты дани мальчиками, как говорили сами жители Кносса. Евсевий отнёс победу Тесея на 1230-е гг. до н. э.

Плутарх в жизнеописании Тесея использует тот же источник, автора III в. до н. э. Филохора: «Но, по словам Филохора, критяне отвергают это предание и говорят, что Лабиринт был обыкновенной тюрьмой, где заключенным не делали ничего дурного и только караулили их, чтобы они не убежали, и что Минос устраивал гимнические состязания в память об Андрогее, а победителю давал в награду афинских подростков, до поры содержавшихся под стражею в Лабиринте. На первых состязаниях победил военачальник по имени Тавр, пользовавшийся тогда у Миноса величайшим доверием, человек грубого и дикого нрава, обходившийся с подростками высокомерно и жестоко. Аристотель в «Государственном устройстве Боттии» также совершенно ясно дает понять, что не верит, будто Минос лишал подростков жизни: они, полагает философ, успевали состариться на Крите, неся рабскую службу.»

Мирина

В древнегреческой мифологии Мириной звали царицу лидийских амазонок, знаменитую воительницу, одержавшую много побед. Согласно Платону, она завоевала царство атлантов, захватила их главный город Керну, сражалась с горгонами. Мирина завоевала Ливию, опустошала Аравию и Малую Азию, но была убита фракийским царём Мопсом и скифом Сипилом, а войско её истреблено. Гомер упоминает курган Мирины у стен Трои, который среди людей именуется Ватиеей (Нот. II. II 811–814). Подробное изложение походов амазонок во главе с Мириной в виде полулегендарной истории дано Диодором Сицилийским и является одним из примеров евгемеристического толкования мифов (Щ 51–54).

2) Мирина (Μυρίνα) – название нескольких древних городов. Наиболее известна гавань Мирины на западном берегу Мизии, по преданию, построенная амазонкой; позже здесь была колония эолийцев. Римляне дали Мирине свободу. Дважды город был разрушаем землетрясением.

3) Мирина (греч. Μυρίνα) – столица острова Лемнос, Греция. До 1950 года носила название Кастрон. Располагается на западной стороне острова. По состоянию на 2001 год население города составляло 7488 жителей. Город расположился на берегу двух бухт, между бухтами на мысу расположена старая венецианская крепость. В южной бухте располагается пассажирский и рыбный порт, причал для военных судов. На противоположной крепости оконечности залива на горе построен православный храм. Северная бухта окаймлена пляжем и набережной с улицей идущей вдоль залива.

Мирмекс (Мирмика)

В древнегреческой мифологии имена нимфы Мирмики или юноши Мирмекса нерасторжимы с муравьями и наказанием, которое назначила им богиня Афина Паллада. Из мифологии известно, что то ли юноша Мирмекс, то ли нимфа Мирмика оспаривали с богиней Афиной изобретение сохи, за что богиня в итоге превратила их в муравьев.

Мирмидон

В древнегреческой мифологии Мирмидон был сыном Зевса и Эвримедузы, обманутой «царем богов и людей» в образе муравья. Сам Мирмидон стал великим героем, отцом Актора и Эвполемии (ставшей позже возлюбленной Гермеса). По имени Мирмидона получило название ахейское племя миримидонян, которых возглавлял Ахилл в походе на Трою.

Мирмидоняне

Мирмидоняне – ахейское племя в Фессалии (во Фтиотиде), откуда они колонизировали Эгину; по другому сказанию, напротив, с Эгины, под предводительством Пелея, они перешли в Фессалию. Гомер знает их в южной Фессалии. Впоследствии о них не встречается известий. У Гомера они под начальством Ахиллеса стоят под Троей и во время схваток являются отважными и смелыми воителями. Имя свое они получили от Мирмидона, сына Зевса и Эвримедузы, обманутой «царем богов и людей» в образе муравья. По сказаниям, переносящим Мирмидона из Эгины в Фессалию, однажды все население этого острова погибло от моровой язвы, и Зевс по просьбе Эака превратил муравьев (μύρμηξ) в людей; эти люди и получили имя мирмидонян.

Мирра

В древнегреческой мифологии Мирра (или Смирна) – дочь кипрского царя Кинира, воспылавшая противоестественной страстью к собственному отцу по наущению Афродиты. Кинир произвел ребенка в неведении, а узнав о совершенном им преступлении, хотел убить дочь, но боги превратили ее в мирровое дерево, и из него-то через 10 месяцев явился на свет Адонис. За красоту его тотчас же полюбила Афродита и отдала тайно на сохранение Персефоне. Персефона не пожелала, однако, потом возвратить его; тогда Афродита обратилась с жалобой к Зевсу, который и решил спор тем, что одну треть года Адонис должен был проводить у Афродиты, одну у Персефоны, а последнюю, третью, мог располагать по своему усмотрению. Но еще юношей Адонис был убит на охоте вепрем.

У Овидия читаем:

 
30 °Cтрашное буду я петь. Прочь, дочери, прочь удалитесь
Вы все, отцы! А коль песни мои вам сладостны будут,
Песням не верьте моим, о, не верьте ужасному делу!
Если ж поверите вы, то поверьте и каре за дело.
Ежель свершенье его допустила, однако, природа, —
305 За исмарийский народ и за нашу я счастлив округу,
Счастлив, что эта земля далеко от краев, породивших
Столь отвратительный грех. О, пусть амомом богаты,
Пусть и корицу, и нард, и из дерева каплющий ладан,
Пусть на Панхайской земле и другие родятся растенья,*
310 Пусть же и мирру растят! Им дорого стала новинка!
Даже Эрот объявил, что стрелой не его пронзена ты,
Мирра; свои он огни от греха твоего отвращает.
Адской лучиной была ты овеяна, ядом ехидны,
Ты их трех фурий одна: преступленье – отца ненавидеть,
315 Все же такая любовь – преступленье крупней. Отовсюду
Знатные ищут тебя домогатели. Юность Востока
Вся о постели твоей соревнуется. Так избери же,
Мирра, себе одного, но, увы, все в одном сочетались.
Все понимает сама, от любви отвращается гнусной
320 Мирра, – «Где мысли мои? Что надо мне? – молвит, – о боги!;
Ты, Благочестье, и ты, о право священное крови,
Грех запретите, – молю, – преступлению станьте препоной,
Коль преступленье в том есть. Но, по правде сказать, Благочестье
Этой любви не хулит. Без всякого выбора звери
325 Сходятся между собой; не зазорно бывают ослице
Тылом отца приподнять; жеребцу его дочь отдается,
Коз покрывает козел, от него же рожденных, и птицы
Плод зачинают от тех, чьим семенем зачаты сами.
Счастливы те, кто запретов не знал! Дурные законы
33 °Cам себе дал человек, и то, что природа прощает,
Зависть людская клеймит. Говорят, что такие, однако,
Есть племена, где с отцом сопрягается дочь, или с сыном
Мать, и почтенье у них лишь растет от любви их взаимной.
Горе мое, что не там привелось мне родиться! Вредят мне
335 Здешних обычаи мест! Но зачем возвращаюсь к тому же?
Прочь, запрещенные, прочь, надежды! Любви он достоин, —
Только дочерней любви! Так, значит, когда бы великий
Не был отцом мне Кинир, то лечь я могла бы с Киниром!
Ныне ж он мой, оттого и не мой. Мне сама его близость
34 °Cтала проклятием. Будь я чужой, счастливей была бы!
Лучше далеко уйду и родные покину пределы,
Лишь бы греха избежать. Но соблазн полюбившую держит:
Вижу Кинира я здесь, прикасаюсь к нему, говорю с ним,
Для поцелуя тянусь, – о, пусть не дано остального!
345 Смеешь на что-то еще уповать, нечестивая дева?
Или не чувствуешь ты, что права и названья смешала?
Или любовью отца и соперницей матери станешь?
Сыну ли старшей сестрой? Назовешься ли матерью брата?
Ты не боишься Сестер, чьи головы в змеях ужасных,*
350 Что, беспощадный огонь к очам и устам приближая,
Грешные видят сердца? Ты, еще непорочная телом,
В душу греха не прими, законы могучей природы
Не помышляй загрязнить недозволенным ею союзом.
Думаешь, хочет и он? Воспротивится! Он благочестен,
355 Помнит закон. О, когда б им то же безумье владело!»
Молвила так. А Кинир, посреди женихов именитых,
В недоумении, как поступить, обращается к Мирре,
По именам их назвав, – чтоб себе жениха указала.
Мирра сначала молчит, от отцова лица не отводит
360 Взора, горит, и глаза обливаются влагою теплой.
Но полагает Кинир, – то девичий стыд; запрещает
Плакать, и щеки ее осушает и в губы целует.
Рада она поцелуям его. На вопрос же, – который
Был бы любезен ей муж, – «На тебя, – отвечала, – похожий!»
365 Он же не понял ее и за речь похваляет: «И впредь ты
Столь же почтительной будь!» И при слове «почтительной» дева,
С мерзостным пылом в душе, головою смущенно поникла.
Ночи средина была. Разрешил и тела и заботы
Сон. Но Кинирова дочь огнем неуемным пылает
370 И не смыкает очей в безысходном безумье желанья.
Вновь то отчается вдруг, то готова пытаться; ей стыдно,
Но и желанья кипят; не поймет, что ей делать, так мощный
Низко подрубленный ствол, последнего ждущий удара,
Пасть уж готов, неизвестно куда, но грозит отовсюду.
375 Так же и Мирры душа от ударов колеблется разных
Зыбко туда и сюда, устойчива лишь на мгновенье.
Страсти исход и покой в одном ей мерещится – в смерти.
Смерть ей любезна. Встает и решает стянуть себе петлей
Горло и, пояс уже привязав к перекладине, молвив, —
380 «Милый, прощай, о Кинир! И знай: ты смерти виновник!» —
Приспособляет тесьму к своему побелевшему горлу.
Ропот ее, – говорят, – долетел до кормилицы верной,
Что по ночам охраняла порог ее спальни. Вскочила
Старая, дверь отперла и, увидев орудие смерти
385 Подготовляемой, вдруг завопила; себя ударяет
В грудь, раздирает ее и, питомицы вызволив шею,
Рвет тесьму на куски. Тут только слезам отдается;
Мирру она обняла и потом лишь о петле спросила.
Девушка молча стоит, недвижно потупилась в землю.
390 Горько жалеет она, что попытка нарушена смерти.
Молит старуха, своей сединой заклинает; раскрыла
Ныне пустые сосцы, колыбелью и первою пищей
Молит довериться ей и поведать ей горе; девица
Стонет молящей в ответ. Но кормилица вызнать решила, —
395 Тайну сулит сохранить и не только – взывает: «Откройся,
Помощь дозволь оказать, – моя не беспомощна старость.
Если безумье в тебе, – исцелят заклинанье и травы;
Если испорчена ты, обрядом очистим волшебным;
Если же гнев от богов, – умиряется жертвами гнев их.
400 Что же полезней еще предложу? И участь и дом твой
Счастливы, все хорошо; мать здравствует, жив и родитель!»
Лишь услыхав об отце, испустила глубокие вздохи
Мирра. Кормилица все ж и теперь греха никакого
Не заподозрила, но о какой-то любви догадалась.
405 Крепко решив разузнать, что б ни было, – молит поведать
Все, на старую грудь привлекает льющую слезы
Деву, сжимает в руках своих немощных, так говоря ей:
«Вижу я: ты влюблена; но – откинь спасенья! – полезной
Буду пособницей я в том деле. Отец не узнает
410 Тайны!» Но злобно она отскочила от старой, припала
К ложу лицом, – «Уйди, я прошу, над стыдом моим горьким
Сжалься, – сказала, – уйди, – настойчивей молвила, – или
Спрашивать брось, отчего я больна: лишь грех ты узнаешь».
В ужасе та, от годов и от страха дрожащие руки
415 К ней простирает с мольбой, питомице падает в ноги.
То ей пытается льстить, то пугает на случай, коль тайны
Та не откроет, грозит ей уликой тесьмы и попытки
Кончить с собой; коль откроет любовь, обещает ей помощь.
Голову та подняла, и внезапные залили слезы
42 °Cтарой кормилицы грудь; и, не раз порываясь признаться,
Речь пресекает она; застыдившись, лицо закрывает
Платьем и молвит, – «О, как моя мать осчастливлена мужем!»
Смолкла и стон издала. Кормилица похолодела,
Чувствует – ужас проник до костей в ее члены. Поднявшись,
425 Волосы встали торчком на ее голове поседелой.
Много добавила слов, чтобы та – если сможет – извергла
Злую любовь. Хоть совет и хорош, повторяет девица,
Что не отступит, умрет, коль ей не достанется милый!
Та же в ответ ей, – «Живи, овладеешь своим…» – не решилась
430 Молвить «отцом» и молчит; обещанья же клятвой скрепляет.
Праздник Цереры как раз благочестные славили жены,
Тот, ежегодный, когда, все окутаны белым, к богине
Связки колосьев несут, своего урожая початки.
Девять в то время ночей почитают запретной Венеру,
435 Не допускают мужчин. Кенхреида, покинув супруга,*
Вместе с толпою ушла посетить тайнодейства святые.
Благо законной жены на супружеском не было ложе,
Пьяным Кинира застав, на беду, расторопная нянька,
Имя другое назвав, неподдельную страсть описала
440 Девы, красу расхвалила ее; спросил он про возраст.
«С Миррой, – сказала, – одних она лет». И когда приказал он
Деву ввести, возвратилась домой. «Ликуй, – восклицает, —
Доченька! Мы победили!» Но та ощущает неполной
Эту победу свою. Сокрушается грудь от предчувствий.
445 Все же ликует она: до того в ней разлажены чувства.
Час наступил, когда все замолкает; промежду Трионов,*
Дышло скосив, Боот поворачивать начал телегу.
И к преступленью она подступила. Златая бежала
С неба луна. Облаков чернотой закрываются звезды.
450 Темная ночь – без огней. О Икар, ты лицо закрываешь!*
Также и ты, Эригона, к отцу пылавшая свято!
Трижды споткнулась, – судьба призывала обратно. Три раза
Филин могильный давал смертельное знаменье криком.
Все же идет. Темнота уменьшает девичью стыдливость.,
455 Левою держит рукой кормилицы руку; другая
Ищет во мраке пути; порога уж спальни коснулась.
Вот открывает и дверь; и внутрь вошла. Подкосились
Ноги у ней, колена дрожат. От лица отливает
Кровь, – румянец бежит, сейчас она чувства лишится.
460 Чем она ближе к беде, тем страх сильней; осуждает
Смелость свою и назад возвратиться неузнанной жаждет.
Медлит она, но старуха влечет; к высокому ложу
Деву уже подвела и вручает, – «Бери ее! – молвит, —
Стала твоею, Кинир!» – и позорно тела сопрягает.
465 Плоть принимает свою на постыдной постели родитель,
Гонит девический стыд, уговорами страх умеряет.
Милую, может быть, он называет по возрасту «дочка»,
Та же «отец» говорит, – с именами страшнее злодейство!
Полной выходит она от отца; безбожное семя —
470 В горькой утробе ее, преступленье зародышем носит.
Грех грядущая ночь умножает, его не покончив.
И лишь когда наконец пожелал, после стольких соитий,
Милую он распознать, и при свете внесенном увидел
Сразу и грех свой и дочь, разразился он возгласом муки
475 И из висящих ножен исторг блистающий меч свой.
Мирра спаслась; темнота беспросветная ночи убийство
Предотвратила. И вот, пробродив по широким равнинам,
Пальмы арабов она и Панхаи поля покидает.
Девять блуждает потом завершающих круг полнолуний.
480 И, утомясь наконец, к земле приклонилась Сабейской.*
Бремя насилу несла; не зная, о чем ей молиться,
Страхом пред смертью полна, тоской удрученная жизни,
Так обратилась к богам, умоляя: «О, если признаньям
Верите вы, божества, – заслужила печальной я казни
485 И не ропщу. Но меня – .чтоб живой мне живых не позорить,
Иль, умерев, мертвецов – из обоих вы царств изгоните!
Переменивши меня, откажите мне в жизни и смерти!»
Боги признаньям порой внимают: последние просьбы
Мирры нашли благосклонных богов: ступни у молящей
490 Вот покрывает земля; из ногтей расщепившихся корень
Стал искривленный расти, – ствола молодого опора;
Сделалась деревом кость; остался лишь мозг в сердцевине.
В сок превращается кровь, а руки – в ветви большие,
В малые ветви – персты; в кору – затвердевшая кожа.
495 Дерево полный живот меж тем, возрастая, сдавило;
Уж охватило и грудь, закрыть уж готовилось шею.
Медлить не стала она, и навстречу коре подступившей
Съежилась Мирра, присев, и в кору головой погрузилась.
Все же, хоть телом она и утратила прежние чувства, —
500 Плачет, и все из ствола источаются теплые капли.
Слезы те – слава ее. Корой источенная мирра
Имя хранит госпожи, и века про нее не забудут.
А под корою меж тем рос грешно зачатый ребенок,
Он уж дороги искал, по которой – без матери – мог бы
505 В мир показаться; живот бременеющий в дереве вздулся.
Бремя то мать тяготит, а для мук не находится слова,
И роженицы уста обратиться не могут к Луцине.
Все-таки – словно родит: искривленное дерево частый
Стон издает; увлажняют его, упадая, слезинки.
510 Остановилась тогда у страдающих веток Луцина;
Руки приблизила к ним и слова разрешенья сказала.
Дерево щели дает и вот из коры выпускает
Бремя живое свое. Младенец кричит, а наяды
В мягкой траве умащают его слезами родимой.