Книга: Сестра печали - Вадим Шефнер

В самом начале повествования на дворе поздняя весна 1940 года, а наши герои молоды (им всем около двадцати), беззаботны в своём стремлении жить на полную катушку и счастливы, как уже никогда больше не будут.

Они флиртуют, влюбляются, гуляют и пьют вино, учатся в техникуме и строят планы на дальнейшую жизнь. Кто-то из них знакомится с девушками, другой сочиняет стихи, но у каждого из них есть свои мечты, желания и стремления, поэтому так хочется игнорировать все приметы надвигающейся исподволь катастрофы, когда всё острее и чётче ощущается, что мир замер на пороге войны, которая неминуемо изменит жизнь всех.

Фронт, блокада, смерть самых близких и неминуемое взросление - впереди. Через все эти страницы автор, сам будучи ленинградцем и фронтовиком, проводит своих героев, рассказывая о том, что знал не понаслышке, многое испытал на себе. Во многом благодаря этому читатель вместе с героем совершает путешествие по улочкам города и они становятся ближе, словно сам там побывал.

Книгу отличает отсутствие обилия идеологической риторики, в которой часто упрекают советскую литературу, ненужного пафоса, хотя при этом она прекрасно рассказывает о трагических страницах истории, о невосполнимых потерях близких, о голоде и блокаде Ленинграда, о жизни после, когда ушедшие всегда в твоей памяти, а значит мысленно рядом.

Книга одновременно о безмятежной юности и первых утратах, о первых настоящих чувствах и глупых ошибках, свойственных людям в любом возрасте, о родном автору и героям городе в мирное и военное время. Книга о жизни, о памяти и о скоротечности времени.

Искренне рекомендую всем любителям хорошей советской прозы.

трепачи, гопники, всех вас из техникума гнать надо.

И всё повествование движется вокруг этих ребят – сперва четвёрки: Толя, Костя, Володька и Гришка, потом тройки, двойки.. И живут они не в абстрактной «стране счастливого детства», а среди обычных людей – парней и девушек, преподавателей и персонала, соседей и случайных прохожих. Обязательный «общественник» вопреки традиции не медалист, идущий на красный диплом, а такой же оболтус.

Чем хуже шли учебные дела у Витика, тем активнее он работал в стенной печати.

Рядовое происшествие заканчивается скандалом, чтобы замять который, «виновника» Толю отправляют на завод, мол, меры приняты. Тот приступает к работе, радуется отдельной комнате в доме (после крохотной комнатки на четверых-то!), осваивает профессию, знакомится с девушкой, как водится, гуляет с ней по берегу.. И вот здесь стена падает, я вспоминаю, как в свои 20 так же гулял с девушкой по берегу озера, болтали о какой-то ерунде.. Толя возвращается в Ленинград, снова комнатка на три койки, снова жизнь на стипуху и нехитрый рацион, от которого у «интеллигентных» девушек глаза на лоб лезут.

Как вам не стыдно так питаться, ведь это от лодырничества! Взрослые люди, и ни один не догадается приготовить нормальный обед! Вам надо собраться, договориться… — Она вдруг осеклась, вспомнив, что теперь не так уж нас много.

Прямо как мама в мою бытность первокурсником - как это три парня могут питаться одними макаронами? А им нормально! Знакомства, влюблённость, любовь – да кто их разберёт в 20 лет? – расставания, завязки и срывы – всё как здесь и сейчас.

Герои – что четвёрка, позже двойка, что другие действующие лица – выписаны объёмно и с любовью. Шефнер не строит из себя Витика и не делит людей на наших и не наших. Что дядя Личность, который вроде как враг советской власти, ибо алкаш – но тихий и никто на него в газету не жалуется. Что добрая тётя Ыра, человек ушедшего и клеймимого властью режима, которая тайком ходит в церковь и никто её в исполком за это не тащит. Вообще вся повесть – она какая-то живая. Живые улицы, каждая с каким-то своим лицом. Живые правдоподобные диалоги с характерными «босяцкими» выражениями, кличками, ругательствами и обязательными извинениями. Они простые люди, а не теоретики коммунизма. И пусть самим боевым действиям уделено не больше четверти объёма, война, её призрак, её дыхание ощущается на всём протяжении.

Когда я уже подходил к финишу, буквально, на последней электронной странице шёл, пружина распрямилась. И вроде бы мирная сцена, стоят Толя с Люсендой и разговаривают у последней дома.. И тут я замечаю, что на телефон капает слеза, потом ещё одна. Печаль, светлая грусть таки пробила дорогу к сердцу.

Замечательная книга, в отношении сюжета которой я почему-то очень долгое время заблуждалась... Мне казалось, что она будет касаться исключительно вопроса выживания в Ленинграде в условиях блокады и ее героями будут дети - что-то вроде "Жила-была", "Хлеб той зимы", "Седьмая симфония", "Три девочки" и т.п. На деле же оказалось, что в центре сюжета, который начинает развиваться за пару лет до войны, - молодые люди со всеми присущими юности тревогами, волнениями, печалями и влюбленностями и что блокада как таковая составит лишь маленький сюжетный штрих. В своих рецензиях читатели справедливо сравнивают этот роман с "Перекрестком" Юрия Слепухина - действительно, у них много общего, за исключением лишь того, что на мой вкус жизнь героев "Сестры печали" и до войны была менее легкая и беззаботная, чем у героев "Перекрестка".

В центре сюжета оказываются четыре друга-детдомовца - Толик, Гришка, Володька и Костя. Вадим Шефнер создал для них очень яркие и живые образы - они не примерные паиньки, гордость техникума и вечные жители доски почета. Они шебутные, развязные, порой изворотливо врущие, порой нарывающиеся на драки, щипающие девушек ниже спины, выпивающие плодоягодное, ругающиеся крепким словцом, нарушающие правила... Но при всем при этом они умеют чувствовать благодарность к государству за то, что у них есть. За то, что они больше не спят на вокзалах, не побираются на рынках, не чешутся до крови от вшей и не страдают от вечного недоедания... Это не та высокопарная благодарность, которая обычно звучит с высоких трибун, и для которой характерна длительность, занудность и полная неправдоподобность. Нет, эти четверо говорят о своей признательности стране редко и то между собой. Зато когда приходит война, они ничуть не сомневаются, что должны пойти на фронт - это то малое, что они могут сделать взамен за сытую и теплую юность.

Это не те герои, в которых влюбляешься с первых страниц. Но не сочувствовать и не сопереживать им невозможно. У меня все время в голове крутилась мысль, что парни и так достаточно настрадались в детстве, пусть судьба будет к ним благосклонна. Но сама понимаю, что этому не бывать - неумолимо приближается 22 июня, а с ним и что-то страшное и зловещее для каждого из оставшихся в живых товарищей. Что самое примечательное - в романе тебя бросают в войну резко, это переход от мирной жизни к войне сродни ледяному душу - как будто после бани выскочить на трескучий мороз и сигануть в сугроб... Только был праздник 8-го марта, танцы, шутки, веселье, примирение с любимой, первая совместная ночь и тут как шок - лупит вражеская артиллерия, взрываются снаряди, ноги стерты в кровь, вокруг дым и кровь... После полнейшей неги этот переход оглушает. Обычно в книгах, посвященных Великой Отечественной Войне, тщательно описывается 22 июня, волнения, страх и шок от начала войны, отправку героев на фронт и т.п. А Вадим Шефнер пошел по другому пути...

Наверное потому, что он задался целью написать не просто книгу о войне... Ключевые здесь - молодость, любовь и Ленинград и то, что с ними сделала эта самая проклятая война. В романе множество интересных бытовых зарисовок, множество трогательных переживаний и эмоций и безграничная любовь к городу. Любовь к Ленинграду чувствуется в каждой строчке. И она, эта любовь, останется с главным героем навсегда. В отличии от первой любви к Леле, которая за давностью лет превратиться в воспоминание, в несбыточную мечту и в мираж... Я невзлюбила Лелю - за ее взбалмошность, за какие-то дикие выходки, за игры с эмоциями Толика... Я понимаю, что это всего лишь то, что принято называть "молодо-зелено", но жизнь порой не оставляет людям возможности повзрослеть и показать, что они могут вести себя иначе... Так и Леля навсегда останется в воспоминаниях, как девочка, прогоняющая парня в новогоднюю ночь, швыряющая пироженные с лестницы, разбивающая флакон духов об асфальт и говорящая о себе в третьем лице...

P.S. А еще оказывается, что Вадим Шефнер писал замечательные стихи. Конечно же, о Ленинграде и юности ;)

Город был моим старым другом, и он всё время чем-то потихоньку полегоньку помогал мне. Он не вмешивался в мои печали — он молча брал их на себя.

Если вам хочется прочесть что-то на военную тему, но вы морально не готовы к серьезным, жестоким вещам (я вот никак не решусь на «У войны не женское лицо») почитайте Шефнера, очень советую. -----