Текст книги "Кавалергард. Война ва-банк"

Глава вторая

На восстановление шведской экономики потребовалось почти два года, но к 1779 году королевство вновь стало благополучным. Благополучным стало и Поморье, которое вошло в состав Померании.

Впрочем, экономических чудес и бурного роста промышленности не было. Да и откуда им взяться? На это нужны деньги, деньги и еще раз деньги… Так что благополучие заключалось прежде всего в том, что люди наконец-то перестали голодать, появилось какое-то производство, велось строительство. Но ни о чем серьезном речи не шло. Производить товары для других стран? Англия и Франция старались «задавить» конкурентов. Торговля? К «давке» присоединялась еще и Голландия с ее крупнейшим в мире торговым флотом. И это только самые крупные игроки… Так что развитие шло пока внутри земель, принадлежащих Померанскому, а таким образом сделать «Большой скачок» крайне проблематично.

Впрочем, на фоне нищей Польши и Пруссии, которая только-только начала вылезать из долговой ямы, Померания выглядела весьма неплохо. Во всяком случае, постоянный приток переселенцев свидетельствовал об этом. Из Пруссии достаточно тоненький, а вот из Польши – полноводной рекой.

Большая часть поморян уже перебралась к Рюгену из Польши, но нужно сказать, что причиной тому было не только плачевное экономическое состояние магнатского государства. Ляхи аж зубами скрипели, что рядом с ними снова появилось государство, в котором главенствующую роль играют поморяне. То есть представители тех самых народностей, которые на протяжении веков считались у них «второсортными». И без того неважное отношение к «неправильным» национальностям постепенно выросло до уровня нетерпимости…

Результат – даже лояльные поморяне и представители малых народов Польши, которые давно уже считали себя скорее поляками, начали чувствовать себя ОЧЕНЬ некомфортно. Из страны начали уходить не только крестьяне и рыбаки, но и горожане, шляхта поморян… Причем чем дальше, тем более негативно они были настроены по отношению к бывшей Речи Посполитой. Ну что говорить, если дело дошло до погромов… Магнаты весьма ловко свалили свою вину за развал страны на национальные меньшинства. «Удар в спину», «предатели»… Ерунда, конечно, но не говорить же, что виноваты ясновельможные Потоцкие, Вишневецкие, Любомирские и прочие представители знатнейших фамилий?

Евреи от погромов откупились, и шляхетские отряды защищали их, нередко вполне официально (!) нанимаясь охранять гетто и местечки. Впрочем, особой радости у иудеев не было – деньги на защиту тратились совершенно фантастические, и диаспора начала перебираться потихонечку в другие страны. Поскольку Россию Павел закрыл от них вполне официально, да и в Европе нужны были только финансисты и ремесленники, то основным направлением эмиграции стали мусульманские страны, значительно менее охотно евреи переселялись в Новый Свет[49]49
  Новый Свет – так часто называли американские континенты.


[Закрыть].

Как только экономика выправилась, пришла пора денежной реформы, и деньги стали печатать на бумаге. Народ, как ни странно, воспринял это достаточно спокойно – благо примеров такой реформы по Европе было предостаточно. Тем более повелитель Швеции и Померании провел их осторожно, можно сказать, половинчато.

Но дела были и помимо экономики – Мария-Терезия постоянно намекала на аннексию части Пруссии. Императрица была права – он обещал ей покончить с «прусской угрозой», но так до сих пор и не нашел времени. Правда, этого самого времени никак не хватало – присоединение Поморья, а потом и шведская корона показали, что браться за «прусский проект» пока рано. Ну то есть ослабить Фридриха можно, но и его земли истекут кровью.

Самое же поганое, что если вначале австриячка МОЖЕТ БЫТЬ была настроена играть честно, то после того, как Игорь короновался в Стокгольме, испугалась. Агентура доносила четкие и недвусмысленные планы правительницы – втравить Померанию и Пруссию в войну, максимально ослабив оба государства. Затем – развалить их… Удивления это не вызвало – привычная тактика для Европы.

Хуже было другое – война намечалась в ближайшие год-два. Причем намечалась так, чтобы Пруссия и Померания не сумели к ней подготовиться.

– Да, сир, уверен. – Юрген навытяжку стоял перед Грифичем, показывая всю серьезность происходящего.

– А это не может быть игрой? – осторожно предположил король. – Ну знаешь, вызвать панику, да чтоб мы засуетились и сами вляпались… Да ты садись.

– Спасибо, нет, – улыбнулся фон Бо устало, – два дня в седле. Насчет провокации… Да, возможно, конечно. Скорее даже, можно быть уверенным, что провокацию нам подготовят колоссальную. Просто… Данные косвенные, но очень уж источники серьезные. Основная идея австрияков заключается в том, чтобы столкнуть наши войска так, чтобы потери исчислялись многими тысячами. Дальше – война на истощение экономики и вмешательство австрийцев «Ради мира в Европе». Ну и далее как обычно – соседи, то есть мы, остаемся с уничтоженной экономикой и кучей долгов. Ну а австрийцы приобретают какие-то земли и становятся нашими кредиторами. В идеале Пруссия распадается на несколько государств, но их устроит, даже если Фридрих просто потеряет вассальные земли.

– Интересно… А на нас какие планы?

– К нам вроде бы более лояльны, и развал экономики без территориальных потерь их устроит.

Игорь засвистел похоронный марш – настроение стремительно испортилось. Нет, он и без того знал, что Австрия хреновый союзник, но как же не ко времени… Будь у него еще несколько лет в запасе – и тогда «Прусский проект» мог бы воплотиться в реальность, а сейчас… Сейчас он даже не может подключить к войне шведскую армию.

То есть теоретически-то может, но настроения в шведском обществе сильно отличаются от померанских. И если Фридрих догадается обставить дела так, что претензии у него только к герцогу Померанскому, а не королю Швеции… А он не дурак, обставит…

А значит, что? Значит, ригсдаг может отказаться выделить финансирование или вовсе отказаться выставлять на войну шведские полки. Дескать, это проблема Померании, а не наша. Пусть в свое время он и проредил ригсдаг, пусть там заседают не взяточники, а шведские патриоты… Так в том и проблема, что патриоты! Пусть они любят и уважают Ингвара Первого, но еще больше любят свой народ… А численность его сейчас ой как мала! И очередная крупномасштабная война может снова ввергнуть страну в демографическую яму. Да какую там яму?! Из демографической ямы, получившейся после Пирровых побед Карла Двенадцатого, положившего ради своих амбиций едва ли не три четверти шведов мужчин на полях сражений, страна не выбралась по сию пору. Будет крупная война с большими потерями – и все, пропасть! Населения просто не останется для ее защиты! Швеция исчезнет.

– Надо искать союзников, – глухо молвил король, – и предупредить Павла, что скоро у него начнутся проблемы с Турцией и, возможно, Персией.

Не надо быть гением, чтобы понять, если начнутся военные действия с Померанией, союзную Россию тоже постараются «занять». Даже не обязательно ради этого объявлять войну – достаточно проплатить мусульманам, и те начнут бряцать оружием рядом с границами. Ну а там «международное сообщество» в лице Англии и Франции появится, ноты протеста выдаст – неважно, против чего. И все – русские войска уже заняты.

Проблемы начали решать сразу несколькими путями: предупредили Павла, начали подготавливать общественное мнение подданных и искать способы нейтрализации Австрии. Интересную идею подала Наталья.

– Мария-Терезия совсем плоха? – задумчиво спросила она за завтраком.

– Ну, не совсем, но больше пары-тройки лет не протянет.

– А если Иосиф умрет, то это может ускорить ее свидание с богом?

– Может… Спасибо, родная.

Королева чуть улыбнулась и принялась за еду. В самом деле, если правители какого-то государства хотят принести хаос, то нанести им ответный удар будет честно. Даже заранее.

– Начинай операцию «Восстание», – распорядился Померанский.

– А не рано? – осторожно осведомился Андрей Трауб, который был у него не только главой МИДа, но и главой не недавно появившейся Службы внешней разведки.

– Мне не надо, чтобы они успехом кончились, пусть австрияки просто ПОВЕРЯТ в них.

Дипломат подергал воротник и сел.

– По какому принципу показывать восстание? «Тлеет», «В самом разгаре» или «Вот-вот вспыхнет»?

– Пожалуй… «Вот-вот вспыхнет» будет лучше всего, – отозвался герцог, – мне нужно, чтобы австрияки влезли туда как можно быстрей и наломали как можно больше дров. Сможешь?

Трауб задумался ненадолго, породистое лицо его превратилось в подобие восковой маски.

– Смогу, – уверенно сказал он, – только мне подробности нужны.

– Мне нужно, чтобы Мария-Терезия с сыном были твердо уверены в существовании заговора против них. Кто там будет главным заговорщиком, не важно, но желательно, чтобы не сами австрийцы, а венгры там или чехи… Если будет выглядеть не просто как попытка переворота, а как желание отделиться – вообще идеально.

– Можно, в Вене этих заговоров… Если не нужно никого конкретного подставлять, задача упрощается.

– Никого. Напротив, в идеале след должен оказаться очень запутанным, лишь бы вел в нужную сторону. А там… Они сами решат – кто прав, кто виноват…

Организацией «Венской весны» начали заниматься не только Андрей Трауб с Юргеном фон Бо, причем независимо друг от друга. К делу подключились еще и староверы, офицеры с отдельными поручениями, некоторые иностранные дипломаты. Но тут уже доверия не было, просто отдельным людям поручались какие-то вполне невинные задания: отправить письмо из конкретного городка, обронить несколько слов в известной кондитерской… В сочетании с операциями спецслужб должно было сложиться впечатление всеобъемлющего заговора.

СВР принесла достаточно забавные сведения о поляках, эмигрировавших в Америку. Шляхтичи после репрессий потеряли не только земли, но и влияние. Очень и очень многие не смогли доказать не то что права на землю, но даже и дворянское происхождение. А как же – постоянные войны и набеги соседей как-то не способствуют сохранности документов… Справедливости ради нужно сказать, что и самозванцев хватало, причем было их на удивление много. Ну не суть – эти самые обиженные начали массово эмигрировать в другие страны. Не сразу, разумеется, были попытки «рокошей»[50]50
  Рокош – право шляхты на официальный (!) мятеж против короля.


[Закрыть], восстаний и мятежей, но самых опасных нейтрализовали сразу, после чего Игорь давил такие попытки в самом начале.

Пруссии гонористые шляхтичи не были нужны, как и Австрии, последняя выдавливала их даже из доставшейся ей части Польши, отдавая землю своим дворянам. Мягче, чем Рюген, но все же.

Польское дворянство оказалось просто не нужным в Европе – идти рядовыми солдатами мало кто хотел, ну а больше они ничего не умели. Претензий же было…

Вмешались англичане с французами и… начали перевозить поляков в свои колонии. Понятное дело, что самые «вкусные» места им не достались, так что ехали они в Северную Америку[51]51
  В описываемое время это было не лучшее место для жизни. «Козырные» места в те времена – это Юг, то есть Мексика, Южная Америка или те же Карибы. Там было великое множество золотых, серебряных, медных и изумрудных рудников и возможность выращивать хлопок, табак, пряности. Северная же Америка начнет приобретать хоть какое-то значение лет через семьдесят, пока это дичайшее захолустье. Единственное, что имеет какое-то значение, так это меха. Но прибыль с них на порядки меньше прибыли… ну хотя бы от табака, не говоря о меди и тем более золоте и серебре.


[Закрыть], причем в совсем уж захолустные уголки. Что самое интересное, все они были уверены, что сразу после приезда они станут как минимум управляющими, а как максимум – им дадут поместья с крестьянами. Убеждение было глубочайшим, и когда оказалось, что они, «высокородная» шляхта, нужны в качестве крестьян, подсобных рабочих или в самом «козырном» случае – солдат где-нибудь на границе с индейцами… Начались бунты.

Естественно, бунты легко (в основном) подавлялись, но поляки быстро заработали крайне негативную репутацию лентяев и дураков. В итоге капитаны кораблей начали… продавать их в качестве рабов[52]52
  В РИ белые рабы в колониях были явлением повсеместным. Европейцы очень легко торговали своими соотечественниками и соседями вплоть до начала девятнадцатого века. До определенного момента белых рабов в американских колониях было намного больше, чем черных. И не удивляйтесь, за черными нужно было ехать специально в Африку, а белые… Да вот они – бунтовщики, нищие, случайные прохожие… Правда, обычно это обставлялось по всем правилам – приговор суда (неважно за что судили), после чего человека отправляли в колонии на пять, десять или больше лет. Иногда приговор был еще веселей: «До полного исправления». Кстати, такие вот «контракты» были в «Старой доброй Англии» вплоть до конца девятнадцатого века.


[Закрыть]. Формально это обставлялось достаточно грамотно, как контракт, те должны были «покрыть долги за перевозку» или еще что-нибудь, но фактически…

В общем, паны на своей шкуре испытали – каково быть быдлом. Судьба польских дворян никого не заинтересовала и, по оценкам СВР, в рабство попало как минимум тысяч пять шляхтичей.

Глава третья

Въезд в захолустный городок неподалеку от Скагеррака проходил дежурно: махать рукой из окошка кареты собравшимся на какое-то гулянье людям и слушать Готлиба, который в последние годы стал не столько камердинером, сколько секретарем. Тот зачитывал краткую справку о городке и самых значимых его гражданах, составленную ведомством Юргена.

– Что хоть празднуют-то?

– День святой Маргарет, одной из покровительниц городка.

Наконец подъехали к ратуше, король выдохнул, натянул на лицо улыбку и вышел из кареты.

– Дорогие сограждане…

Дальше была короткая речь об этом самом городке – как он ему понравился и какие чудесные открываются перспективы у его жителей, если они засучат рукава и как следует поработают. Затем – встреча с магистратом и «лучшими людьми», участие в празднике, ночевка – снова в дорогу.

Поездка была задумана не столько против воровства – воров уже повывели, по крайней мере, самых наглых. Основной идеей была возможность для граждан встретиться с членами королевской семьи. Для этого он, Наталья и четырнадцатилетний Богуслав отправились в поездку по разным маршрутам – так, чтобы охватить как можно бо́льшую территорию. Утомительно, но важно – для большинства людей возможность увидеть короля, королеву или наследника – событие невероятное. О таком рассказывают детям и внукам… Ну и патриотизм поднимается очень так неслабо. А заодно возможность самостоятельно оценить ситуацию в своих государствах. Наконец дать возможность людям не просто увидеть Грифичей вблизи, но и поговорить с ними. В основном, конечно, выражения верноподданнических чувств и всевозможные прошения… Но были и промышленники, изобретатели, ученые… Не сказать, чтобы много, но все-таки. И главное, возможность самому представить свой проект! Стимул для предприимчивых людей получается неслабый, да и на бюрократов действует: когда знаешь, что кто-то из королевской семьи может приехать с проверкой даже в глухую провинцию… Бодрит.

Встречи были составлены достаточно шаблонно: перед прибытием прочитать краткую информацию о происходящем, по прибытии поругать бюрократов и наказать самых наглых – обычно символически; похвалить усердных граждан и так же символически наградить. Устная похвала «перед строем» значила очень много, а для «самых-самых» – собственноручно нарисованный портрет карандашом – реликвия, которая будет храниться в семье веками. И наконец, закатить речь о перспективах города – несомненно, радужных, поучаствовать в каком-то празднике… Впрочем, шаблонно это было для самого Рюгена, так-то сценариев было больше двух десятков, плюс вносились коррективы на месте. Но неважно, людям нравилось, и, судя по оценкам агентов, теперь его «рейтинг доверия» вплотную приблизился к абсолюту.

Остановились в доме одного из местных «столпов общества» – у городка с населением чуть больше восьмисот человек и «столпы» были соответствующие… Понятно, что свиту разместили по другим домам – пусть она и небольшая, но домишки здесь не самые солидные.

Помылся в тазу, поглядел на свое отражение в небольшом мутноватом зеркале сантиметров двадцати диаметром… Все еще красив. Не Аполлон, но да – хорош, недаром до сих пор считают самым красивым мужчиной Европы[53]53
  Напоминаю, титулы «самый красивый, сильный, лучший наездник» относятся прежде всего к высшему дворянству. Без титулов такие «самые-самые» могли бы и не пройти отборочный тур на честный конкурс.


[Закрыть] и портреты пользуются бешеным успехом у дам. Особенно много разговоров идет о «затянувшейся молодости» – в свои тридцать девять попаданец выглядел лет на тридцать. В принципе ничего особенного, в двадцать первом веке таких было полно: хорошая генетика, спорт, правильное питание и чуточку везения. Но то в двадцать первом веке, а в веке восемнадцатом большая часть его ровесников выглядела откровенными пенсионерами, приобретая порой и набор старческих болячек вроде подагры, геморроя и радикулита. Понять, что болячки эти связаны с неправильным питанием (регулярное недоедание у бедных слоев населения и столь же регулярное обжорство у богатых), алкоголем, табаком и прочими «здоровыми» привычками, могли не многие. Ну вон, как граф Нассау в прошлом году: «Есть ОВСЯНКУ?! Ваше Величество, я еще понимаю, вино умеренно употреблять, оно и в самом деле влияет не лучшим образом… Но овсянку, бобы и прочую грубую пищу? Не курить? Да все врачи говорят, что табак от чахотки помогает![54]54
  Именно так и считалось в то время. Вообще, табаком и полвека спустя «лечили» массу болезней. Ну да если вспомнить, что еще в начале двадцатого века европейская медицина ШИРОКО использовала ртутные препараты, кокаин, опиум…


[Закрыть] Это у вас кровь сильная[55]55
  Аналог генов, наследственности.


[Закрыть] и ваша аскеза не отражается негативно!»

Оскалил зубы… Увы, парочка зубов тронута кариесом, хорошо еще, что не передние. Впрочем, для тридцати девяти, да без наличия нормальных зубных врачей, результат не самый скверный. Вообще, можно надеяться лет этак на двадцать активной жизни, когда при соблюдении нехитрых правил можно будет не думать об импотенции, скверно работающем кишечнике и прочих возрастных проблемах.

Спорт и ЗОЖ… Помогает, но вот насколько… Какое-то (и немалое) воздействие на организм они оказывают, но вот какое и надолго ли его хватит…

Опомнившись, Померанский наконец оделся и вышел к ожидающей его свите, караулящей на улице.

– А неплохой городишко, – одобрительно сказал он после короткой прогулки.

– Княже, ну так они постарались к твоему приезду, – прогудел заметно уже поседевший Тимоня.

– Так кто спорит? Приготовились, но дороги камнем мощенные, люди вот – сытые, одеты неплохо.

Празднование шло на площади, где собрался буквально весь, не такой уж большой, город. Магистрат предложил было в ратуше, но «прием» в крохотном, провинциальном городке… Лучше уж вот так, на площади с народом. Ну и запомнят, как сам король с ними ел, пил да отплясывал…

Прошелся по площади, поговорил с людьми – не только из-за сценария, ему и правда было интересно. Взяв кружку пива, отхлебнул. А неплохо…

– Вкусно.

– Наше, местное, – с гордостью ответил стоящий у бочки с пивом пивовар, – дед еще мой придумал.

Немного поел… А вот готовили здесь не слишком, на вкус Игоря. Танцы… Здесь нужно показать класс – пусть он и бывший МС по спортивным танцам, но форму не слишком потерял – благодаря физическим кондициям. Народные шведские, европейская «сборная солянка» вплоть до польской мазурки… Гуляли весело, и ближе к полуночи он даже научил членов магистрата самому простому варианту ирландской джиги, известной в этой реальности как «Танец русских улан». Танцевали на небольшом помосте, установленном на площади, так что собравшиеся от души повеселились, наблюдая за прыжками «столпов общества».

– Скачи, Свен, – орали веселящие горожане солидному члену магистрата с пузиком и лысиной, – не посрами честь города!

И Свен азартно отплясывал, вытирая париком пот с упитанной физиономии. Отплясывали и прочие чиновники и другие «столпы общества». Ну да ничего, прыгали-то вместе со своим королем, так что урона репутации не будет, а воспоминаний…

Часам к двум пополуночи праздник стал затихать, и Грифич ушел в предоставленный ему особняк.

– Тимоня, вели-ка воды принести.

– Сей минут. – Денщик вприпрыжку унесся и через десяток минут притащил корыто и емкости с подогретой водой. – Княже, там девицы к тебе хотели пройти…

– Да не хочу, – отмахнулся король, – ну то есть хочу, но ты знаешь, сам привык искать.

– Да знаю, выучил уж за столько лет, – хохотнул денщик, поливая Игорю на спину.

– Подустал, – пожаловался ему Рюген, – физически-то ничего, но надоело. Домой хочу, в Штральзунд, но нельзя, в Петербург ехать надо, с Павлом обговорить.

Разговор с Павлом должен был состояться с глазу на глаз, очень уж много секретной информации придется обсуждать, такой, какую не доверишь бумаге. Так что в конце мая, после короткого отдыха с семьей, Померанский отправился в Петербург.

Павел оказался в отъезде – в Москве, но это не критично, все равно он уже возвращался, так что два свободных дня король смог потратить на общение с Головиными и армейскими друзьями. Головины сейчас вовсю работали, восстанавливая родовые крымские владения. Дела шли настолько хорошо, что не так давно один из семьи стал генерал-губернатором Крыма – многие переселенцы ехали не просто «В Крым, к русскому царю», а именно к Головиным. Не только армяне и греки видели в них своих старинных правителей, но и болгары, входившие некогда в Восточно-Римскую империю, относились к ним благосклонно. Как и сербы, румыны, молдаване… Понять их логику было проблематично, очень уж густо она была замешана на древних преданиях, легендах, «сакральности» и прочей ереси. В основе такого отношения лежали мифы о Золотом веке, и южане считали почему-то, что если потомков готских и ромейских государей возвести на какой-нибудь престол, то этот самый Золотой век вернется сам по себе.

Бред, конечно же, да и верили в это далеко не все южане. Тем не менее вокруг родичей жены начала закручиваться колоссальная и необыкновенно интересная интрига. Ну как же – теоретически они могут претендовать на Армению, Грецию, Македонию, Болгарию, Крит, Кипр… И это только «самые-самые», а ведь была еще и Венеция, Италия… Нет, на шведский всерьез не могли – очень уж давно они на престоле не сидели, а корона Швеции не «виртуальна» в отличие от короны Болгарии. Тут масштаб посерьезней.

– Не страшно? – спросил он тестя. – Все-таки могут решить и отравить – просто на всякий случай.

Николай Федорович невозмутимо пожал плечами и чуть улыбнулся:

– Страшно, конечно. Но если подумать как следует, то любой вельможа рискует – недруги отравить могут, да к государю в опалу попасть. И где тут больше риска, еще вопрос: в конце концов, всякая мелочь наглая нас теперь стороной обходит и не лезет со своими интригами. Тож на тож выходит.

– Ну не скажи… Хотя, – прервал Рюген сам себя, – ты прав. Все равно высоко сидели, так что для Головиных так оно и выходит. Ладно, ты мне вот что скажи: помощь нужна?

Старик с сомнением покосился:

– Да не помешала бы, ты вроде и сам не богат…

Игорь заржал:

– Ой, ну насмешил! Небогат – для короля, понимаешь? Но и не беден, кстати.

Тесть смущенно хмыкнул, действительно, чего это он…

– Да можно бы… Деньги нужны да люди – мануфактуры хотим ставить суконные.

Померанский почесал небритый подбородок…

– Сейчас могу дать сто тысяч рублями, серебром. Но я в доле! Сам понимаешь, тебе же выгодней, что-что, а продажу НАШЕГО товара я смогу обеспечить.

С Павлом разговор был тяжелым.

– Сядь и молчи, – приказал ему Померанский после короткого приветствия, отправив слуг и свиту вон. Император сел, озадаченно глядя на бывшего наставника. – Есть возможность решить одновременно проблему Воронцовых… Молчи! И проблему с наследством твоего батюшки – Шлезвиг-Гольштейном.

Придавив ученика тяжелым взглядом, Игорь продолжил:

– Знаю я, что Воронцовы стали настоящей занозой. С одной стороны – они не выступают против тебя, а с другой… Вдовствующая императрица, да канцлер… И неплохой! Да Семен неплохо так в Сибири справляется с генерал-губернаторством… Да сестрички твои сводные от Елизаветы… Сейчас вроде как ничего, а случись оступиться… Даже не тебе – детям твоим, так сожрут. И появится в России новая ветвь императоров.

– Знаю, – глухо сказал Павел, – ночами не сплю, но что делать-то? Отравить? Так все ж родные… А не трогать – так все одно позже разбираться придется. Да и с папенькиным наследством…

Тут он скривил физиономию и с силой провел рукой по коротко остриженным волосам – париков, с легкой руки Рюгена, в России, Померании и Швеции давно не носили.

Со Шлезвиг-Гольштейном и правда была проблема – территории были лакомые, расположенные стратегически. Так что присоединение их к территории Российской империи означало войну со всеми. И «со всеми» следовало понимать буквально – даже сам Грифич, как король Швеции и Великий Герцог Померании, ВЫНУЖДЕН был бы выступить против него в составе Альянса – в противном случае он очень быстро перестал бы быть герцогом и королем. Дико звучит, но… Придут туда русские войска и… все. Балтика станет русской, а соответственно и Северная Европа. Добром такая ситуация в принципе не кончится, и регион превратится во вторые Балканы с их незатихающими войнами.

Павел прекрасно понимал ситуацию, но и что делать со сложившейся ситуацией, он не знал… Идея Вольгаста заключалась в следующем:

– Отдай земли сестрам. Молчи! – остановил он вскинувшегося императора. – Не просто так отдай, требуй, чтобы Шлезвиг вышел из-под власти датской короны[56]56
  Гольштейн являлся независимым владением, а Шлезвиг принадлежал Дании. Так что формально владелец Шлезвига являлся еще и вассалом датского короля. В принципе ситуация в Европе не новая, но для русского императора несколько унизительная.


[Закрыть]. Молчи!

Игорь перевел дыхание и продолжил:

– Смотри, ты показываешь себя заботливым братом, отдавая сестрам наследство отца. Формально они никак не смогут отказаться от него, да и не захотят, сам понимаешь, ведь они тогда становятся не просто дочками бывшего императора, а самостоятельными правительницами. Но при этом шанс попасть на российский престол резко уменьшается. Во-первых, владения эти все-таки не слишком близко, так что заговоры крутить будет проблематично. Во-вторых, вера. Там как-то накручено, что им придется отказаться от православия, а это сильно осложнит путь на русский трон что им, что их детям.

– Погоди! Нет строгого указания, чтобы на престолах Шлезвига и Гольштейна были только протестанты.

– Строго нет, но сложно накрутить, что ли? – Померанский укоризненно посмотрел на бывшего ученика. – Со стороны, естественно, чтобы ты тут был совершенно ни при чем.

– Ладно, а путь на русский трон и православие? Батюшка тоже вон лютеранином изначально крещен…

– Вот, – поднял палец вверх Грифич, – изначально! То есть получается, что он из «неправильной» веры перешел в правильную, а тут наоборот получается – девицы предадут веру отцов.

– Оригинально… – Павел задумался и примолк, затем ожил, – тут и Елизавету можно будет подальше отправить. Не официально, а так – пусть чаще с дочками видится.

– В точку. Но смотри, тут надо оформить все так, чтобы нейтралитет владений твоих сестер гарантировали ВСЕ государства Балтики. Сразу скажу, я только за, мне война на пороге не нужна. Желательно, конечно, чтобы не только Балтики – той же Австрии усиление кого-то из соседей не понравится, так что могут подписаться за нейтралитет. Ну и Франция, куда ж без нее. Только учти, работать придется так, чтобы не ты выдвинул эту идею, а тебе. И еще, об этом НИКТО не должен знать, сам понимаешь.

– Мда… твои люди возьмутся?

– Возьмутся, но сразу скажу – не бесплатно.

Император выглядел ошарашенно.

– Любек[57]57
  Это все-таки АИ, и события пошли по иному сценарию, так что не удивляйтесь, что Любек здесь удалось «подмять» Шлезвиг-Гольштейну.


[Закрыть]. Ну и так, границу подвинуть до Траве…

– Любек… А хрен с тобой! – Он махнул рукой. – Все равно не мое будет!