Текст книги "Искусник. Свобода и неволя"

Глава 4

– Дайг! Тсс!

– А? – оглянулся тот, едва его плеча коснулась рука Инквара, и согласно кивнул, рассмотрев красноречивый взгляд, показывающий на дальние кусты.

Они шли туда неслышно, изредка опасливо оглядываясь на костер, разгорающийся на сухом пригорке между соснами. И едва их скрыли от взоров спутников густые ветви дикого крыжовника, телохранитель остановился и требовательно уставился на искусника:

– Ну?

– Вот зелье спокойствия для тебя и Гарвеля. Оно помогает сохранить невозмутимым лицо, но не влияет ни на реакцию, ни на способность мыслить. Проглоти сейчас, ювелиру дашь позже. Пейте по капле один раз в день, в одно и то же время. Можно с чаем, но не с вином. Ленс не может ощущать моих чувств, когда я им пользуюсь, проверено.

– Ты ему не доверяешь?

– Доверяю. Но зря волновать не хочу, он и так разрывается между нами и сестрой. Ты же понимаешь, что действовать так, как хочет Лил, нельзя? Однако спорить я не стану, просто вечером, как только они лягут спать, отправлюсь дальше. Мне хватит несколько часов, чтобы добраться до Траага, а с утра я постараюсь разведать обстановку, и если у вас есть связи или советы, приму с благодарностью. А вы езжайте не спеша и не рискуйте. Если получится, постарайтесь примкнуть к обозу.

– А как ты в одиночку проберешься?

– Напою коня зельем, иначе не получится. А на постоялом дворе в Вышце поменяю. До вечера еще достаточно времени, выбери момент незаметно предупредить Гара. Идем, долго гулять подозрительно.

– Погоди. – Дайг прищурился и вдруг, резко выхватив тяжелый охотничий нож, швырнул его в кусты.

И тотчас метнулся туда и сам. Инквар поспешил следом на треск ветвей и непонятное сопение, сообразив, что друг принял его план и уже начал придумывать способы, как скрыть от подопечных подготовку к действиям.

– Помоги.

Осенний кабанчик, валявшийся посреди изрытой полянки, был довольно тощим и поджарым, но вполне пригодным для жаркого. А еще больше – для прикрытия тайного разговора, поэтому Инквар, не споря, взялся за привязанную к задним ножкам веревку и помог другу дотащить добычу до костра.

– На минутку нельзя никуда отпускать одних, обязательно кого-нибудь притащат, то оборотня, то кабана, – притворно бурчал Гарвель, разглядывая добычу. – Ну, кто будет помогать разделывать?

– Дайга возьми, – мгновенно решил Инквар. – Это была его идея. Я просто хотел посмотреть, кто там бродит, ветки без ветра шевелились. И отойдите подальше, не портите аппетит.

– Учитель, – в глазах Ленса горело восхищение, – ты всегда смотришь на все кусты?

– Нет, не всегда, – подбрасывая в костер сучьев, вздохнул Инквар. – Но обычно стараюсь почаще внимательно оглядывать все вокруг, особенно в незнакомом месте. Иной раз что-то замечаю, порой – не успеваю. Бывает, резко падаю ничком, не успев осознать рассудком, что именно насторожило мою интуицию. Вот ей я верю и поэтому иногда поступаю абсолютно не так, как собирался еще пять минут назад. И только потом осознаю, насколько был прав. Но это полностью заслуга моего учителя, а не разума или способностей. Кстати, вот Дайг учился у других учителей, а пришел почти к тому же результату. Сегодня я заметил лишь шевелящиеся ветви, а он первый понял, кто копается под кустами. И за это получит отличное жаркое, как только мы доберемся до какой-нибудь деревушки.

Ужинали они в этот день раньше обычного, за окнами еще отгорали на сгущающихся облаках не по-южному яркие багрово-алые сполохи заката.

А едва встав из-за стола, все отправились спать. Инквару даже пришлось капнуть себе немного зелья, чтобы сразу уснуть. Несколькими часами отдыха, подаренного им самому себе по настоянию Гарвеля, пренебрегать не стоило.

– План неплох, – одобрил ювелир замысел искусника, нарочно приотстав от остальных на подъезде к месту ночевки – небольшому полузаброшенному домику, которым летом пользовались скотоводы, а зимой охотники. – Но не стоит мчаться в Трааг сразу после ужина. В городе на рассвете делать нечего. Лучше ложись и поспи, да и конь немного отдохнет, а после полуночи я сам тебя разбужу. За это время успею написать записки людям, которые в дороге сменят тебе лошадей и помогут в Трааге. Хотя там таких всего двое, но каждый стоит пятерых. Первый, Марнек, хозяин ювелирного магазинчика, живет в городе много лет и знает всех женщин и мужчин, имеющих возможность покупать украшения и дорогие вещицы. Ко второму пойдешь, если не хватит сведений, которыми поделится торговец. Это командир городской стражи, и хотя он работает на градоначальника, но уже несколько лет как вступил в гильдию наемников. Это секретная информация, и разговаривать можно только наедине, хотя кого я учу? Выучи этот простой жест, это первый знак. Потом назовешь мое имя. Да не забудь сказать, что я еду следом, иначе приставит сыщика. И последнее. Нам с Дайгом будет спокойнее, если разрешишь сказать, будто ты намереваешься вступить в гильдию, после того как исполнишь свое обязательство. Не мрачней, я и сам прекрасно знаю, куда ты потом пойдешь. Но на самый крайний случай, только мы будем знать правду. Ведь от любого намерения всегда можно отказаться? А если тебе неприятно думать, что тебя станут считать лгуном или ветреником, то мы все возьмем на себя.

– Спасибо, Гарвель, – подумав, кивнул другу Инквар. – Я, пожалуй, действительно немного посплю, а ты не забудь добавить хоть примерную карту города, я туда не собирался и потому имею весьма слабое представление. Хотел купить по пути, но сам знаешь, в больших поселках мы не останавливаемся. А про гильдию… Ну если ради вашего спокойствия и только в самом крайнем случае. И разумеется, я никогда не откажусь от этих слов.

Проснулся он резко, как всегда пробуждался от чужого прикосновения, и всего за пару мгновений вспомнил, зачем и почему должен вылезать из теплой постели в самую глухую, послеполуночную пору.

– Пойду коня оседлаю, – шепнул Дайг, почему-то будивший Инквара вместо Гарвеля. – Завтрак на столе.

– Спасибо, – проворно выскользнув из-под одеяла, отозвался искусник и принялся собираться стремительно, как по сигналу тревоги.

Большую часть вещей, которыми успел незаметно обрасти за время путешествия, он оставлял друзьям и делал это сразу по нескольким причинам, главной из которых был Ленс. Не хотелось, чтобы у ученика возникли какие-то подозрения.

Оставил Дайгу и часть зелий, остальное вместе с документами, амулетами и золотом распихал по карманчикам жилета. Хотя и не было теперь при нем ни горбуньи, ни «сына», всегда можно сказать, что они приедут позже и при этом не солгать ни на гран.

– Мальчишке скажите, что у меня сработала интуиция… или сон вещий приснился, – предупредил он напарника, садясь в седло. – И не забудьте выпить то зелье. Ну все, встретимся вечером.

– Зеркалом тебе дорога, – вздохнул вслед другу Дайг и отправился досыпать.

Город, раскинувшийся на склоне пологого холма в излучине реки, показался вдали, едва ночная мгла на востоке начала таять, готовясь уступить место рассвету.

Прикинув расстояние, Инквар немного придержал рвавшегося вперед коня, получившего с заветной горбушкой зелье силы. Это было уже второе животное, первый жеребец остался во дворе поместья, поразившего искусника своими размерами и основательностью строений.

– Выпей чайку, пока мы тебе лошадь переседлаем, – предложила женщина с явными признаками степняцкой крови. – Не знаю, зачем ты так спешишь, но если держишь путь в Трааг, то времени хватит.

Спорить Инквар не стал и, пока пил чай с тонкими лепешками, щедро намазанными маслом и соленым мягким сыром, размышлял о том, как много людей самых разных сословий примкнуло к гильдии, которую они никак не могли бы назвать своей. И пусть они пока открыто этого не показывают и никому постороннему ничего не рассказывают, но выбор уже сделали, и это много значит для тех, кто привык не просто плыть по течению жизни, а действовать, причем продуманно.

Как выяснилось на подъезде к Траагу, его градоначальник не стал по примеру некоторых северных соседей возводить вокруг своих владений высоких стен, а поставил на окраинах высокие дозорные деревянные вышки, щедро крытые соломой. Заметив нападение, дозорным следовало просто поджечь над собой кровлю и бежать в казарму к своим товарищам.

Издали эти потемневшие за зиму, округлые стожки казались на фоне молодой зелени и пышно цветущих садов грязными вороньими гнездами, и слабо верилось, что они действительно могут как-то защитить беспечных горожан.

Однако стоило Инквару въехать на выложенную песчаником улочку, как из бокового переулка вывернулись трое верховых, и у искусника не осталось никаких сомнений в их статусе. Одинаковые зеленые костюмы из штанов и рубах плотного полотна были украшены на левом плече символом охраны Траага, беркутом, распростершим крылья над изящными куполами. Теми самыми, которые вздымались к небу на вершине холма, четко врезанные в порозовевший край неба.

– Кто такой, с какой целью?

– Вы у всех это спрашиваете? – устало улыбнулся Инквар и небрежно отер ладонью запыленное лицо.

Бушевавшие северо-западнее грозы пока еще сюда не дошли.

– У тех, кто кажется подозрительным, – отрезал старший из стражников, не изъявив никакого желания принять шутку.

– Значит, я подозрителен, – спокойно согласился искусник. – Тогда объясняю: я судья Эринк Варден, приехал сюда по личному делу. И специально выехал пораньше с постоялого двора в Рагове, мне нужно успеть до вечера переделать множество дел. Самое важное из них – получить наследство. Дядюшка оставил мне дом, и хотелось бы сегодня ночевать под своей крышей.

– Кто был ваш дядя?

– Резчик. Когда-то он имел свою мастерскую, а в последнее время больше болел, чем работал. Астено Варден, старший брат моего отца.

– Это старый скряга с Тополиной улицы, – подсказал командиру дозора один из воинов. – Он умер еще зимой.

– Да, – печально подтвердил Инквар. – Но мне не удалось приехать сразу, путь сюда из Сагрена неблизок. Так я могу ехать дальше?

– К кому вы собираетесь поехать вначале? – еще раздумывал стражник, но почтительности в его голосе заметно прибавилось.

– В гостиницу. На постоялом дворе мне посоветовали «Три вишни». Там оставлю коня и позавтракаю, потом к нотариусу дяди. – Инквар нарочно пояснял все это с бесхитростными подробностями, так как знал, ничто так не успокаивает людскую подозрительность, как наивное стремление рассказать про себя всю подноготную.

– Тут недалеко, по левой стороне через несколько домов, – бросил успокоенный воин, и стражи вернулись туда, откуда выехали.

Инквар кивнул им вслед, так же устало отер о штаны ладонь и поехал дальше, язвительно усмехаясь про себя. Вовсе не были бы эти охранники так спокойны, если бы догадались, что стирал он с лица вовсе не пыль. Зелье силы, нанесенное в определенном месте, можно было в случае непредвиденного прокола мгновенно использовать, не доставая флаконов и не вызывая ничьей настороженности. Достаточно сначала провести рукой по лбу, а в нужный момент незаметно лизнуть ладонь.

Первую часть своего плана он выполнил легко и быстро. Показав нотариусу документы, заплатил положенный налог и вознаграждение и получил пакет с документами, ключи и шустрого парнишку в проводники. Вместе они добрались на извозчике до места, которое отныне должно было стать искуснику домом, и Инквар не стал жадничать, заплатил кучеру и за обратный путь своего провожатого.

Оставшись один, он поспешил войти во двор и прикрыть калитку, не желая долго мозолить глаза начинавшим просыпаться жителям Тополиной улицы. Иначе они уже сегодня начнут упорно изучать нового жильца с непоколебимой убежденностью людей, имеющих полное право знать, кого судьба подсунула им в соседи. И даже диктовать ему свои правила и порядки.

Двор и дом оказались не просто заброшенными, но и захламленными, и только садику, обнимающему небольшое двухэтажное строение с двух сторон, эта запущенность шла. Инквар несколько минут постоял под цветущими яблонями, с наслаждением вдыхая любимый с детства горьковатый аромат, и направился к дому. Он хотел лишь слегка осмотреться и умыться, а решать, куда направиться дальше, собирался после встречи с ювелиром.

Нежданный стук в калитку резко ударил по нервам, заставил напрячься и пожалеть о капле так понапрасну истраченного зелья. Однако голос искусника был вежлив и устал, когда он отозвался на этот стук:

– Кто там?

– Соседка, Матина. – Робко произнесенные женским голосом слова позволили выдохнуть, но не расслабиться. – Я хотела спросить, вам убрать не нужно?

– Добрый день, – открывая калитку, мягко поздоровался Инквар и огорченно улыбнулся: немолодая женщина была именно того типа, кому он подсознательно доверял. Полноватая и аккуратная, с открытым взглядом бесхитростных глаз, такие крайне редко бывают стервами и лгуньями. – Наверное, будет нужно, но не сейчас. Загляните через пару дней или скажите, где вы живете, я позову, когда начну устраиваться.

– Извините, – попятилась она и вдруг тихо сказала: – А вы на него не похожи.

– Дядя Астено мне родственник по отцу, а я похож на мать, – пожал плечами Инквар, уже точно зная: никогда он не пустит в дом эту, бесспорно, добрую, но слишком внимательную женщину. – Вот, возьмите задаток, чтобы не сомневаться, и простите – спешу.

Он и в самом деле вышел со двора через несколько минут и направился вниз по улице, старательно не замечая любопытных взглядов стоящих у колодца женщин. Искусник знал только один способ со временем избавиться от их назойливого внимания – ходить с отстраненным видом и никого не подпускать слишком близко к своим владениям.

Глава 5

В магазинчик ювелира Марнека Инквар вошел не сразу, сначала прогулялся с видом бездельника по всем соседним лавкам, купил себе пару рубах и такие же штаны, в каких щеголяло большинство местных мужчин, и тут же, за ширмой, переоделся в обновки. Самый простой и надежный способ бесследно раствориться в любой толпе – это выглядеть как все.

Дверь открылась с легким скрипом, свидетельствующим вовсе не о небрежности хозяина, а скорее о его бдительности. Да и каждое движение поджарого, еще не старого мужчины, сидевшего за прилавком, его быстрый оценивающий взгляд, мгновенно поджавшиеся губы и рука, словно невзначай нырнувшая под стол, где, несомненно, прятался амулет или одно из применяемых для обороны зелий, подтверждали первоначальный вывод Инквара. Поэтому тянуть он не стал.

В ответ обвел небольшое помещение таким же бдительным взглядом и достал из кармана выданный Гарвелем предмет:

– Я от Ларонсо.

– Давай!

Инквар беспрекословно положил обтянутый кожей футляр перед ювелиром и отступил на шаг, демонстративно скрестив руки на груди. В таких делах лучше не шутить и не упорствовать, наученные жизнью ювелиры, банкиры и ростовщики предпочитают сначала раздавить пилюлю с одурманивающим или усыпляющим зельем, а потом разбираться. И никто не гарантирует шутнику непременного пробуждения.

– Действительно, – еще недоверчиво скривился Марнек, рассматривая Инквара так же бдительно, как изучал погнутую и поцарапанную брошь, потерявшую где-то половину камней. – А где он сам?

– Едет сегодня, я его немного опередил. – Говорить приходилось почти правду, во всех таких лавках имелись амулеты, распознающие ложь. – У меня здесь дела, и мне нужна помощь, Гарвель порекомендовал вас. Видите ли, я собираюсь здесь жить, вернее, с сегодняшнего дня уже живу. И собираюсь обзавестись семьей. Но поскольку я вдовец, а особого состояния не накопил, то и жену собираюсь искать себе под стать. Симпатичную вдовушку, не бедную и не очень богатую, не старуху, но и не зеленую молодицу. Возможно, у вас есть такие на примете. Разумеется, все подарки и украшения невеста получит из вашего магазина, это я могу себе позволить.

– Если бы не рекомендация Ларонсо, – медленно произнес Марнек, – я бы никогда не взялся. Вы сейчас сказали только половину правды, но именно эта половина для меня важнее остального. Итак, кто из жительниц нашего города вас интересует? И не вздумайте сейчас ошибиться, это ваш единственный шанс.

– Вдова Тарена Базерса, – коротко ответил Инквар, ломая голову, как поступить.

Брызнуть в лицо ювелиру зельем забвения и уйти или все-таки довести разговор до конца? Но забыть его Марнеку придется в любом случае, если только не произойдет чуда.

– Вот как, – помрачнел ювелир, некоторое время колебался, оценивающе рассматривая Инквара, потом решительно поднялся с места. – Идите за мной, поговорим в моем кабинете. Колас!

На зов явился молодой мужчина, смерил незнакомца взглядом и вопросительно уставился на хозяина.

– Последи тут, мне нужно написать заключение, – приказал ему Марнек и кивнул Инку на дверь. – Прошу.

Искусник стиснул в кулаке незаметно вынутую из кармана пилюлю и с вежливой улыбкой шагнул вперед.

До кабинета они дошли, не говоря ни слова, и, оказавшись в небольшой комнатке, занятой длинными шкафами, внушительным столом и двумя креслами, тоже не сразу нарушили молчание. Некоторое время ювелир стоял у окна спиной к гостю, словно забыв о его существовании, и Инквар успел обдумать несколько вариантов действий.

– Как он погиб? – наконец обернулся Марнек, и одного взгляда на его лицо хватило, чтобы понять, как тяжело ювелир пережил неожиданное известие.

И это оказалось тем самым чудом, на которое так недавно не мог и надеяться Инквар.

– Пока никто не знает, но он пообещал другу вернуться к середине зимы… и пропал. Не было ни одной весточки, а дороги в тех местах очень опасны.

Искусник смолк, ожидая следующего вопроса и совершенно точно зная – именно он станет решающим. Сказанного им многовато для тех, кого интересует только молодая вдова, и крайне мало для тех, кого волнует судьба Тарена.

Ювелир снова долго испытующе смотрел ему в лицо, никак не решаясь спросить незнакомца о самом важном. Потом с нарочитой небрежностью поднял руку, чтобы пригладить начинающие седеть волосы. И никто, кроме мастера-искусника, не заметил бы переплетенных пальцев и не узнал один из знаков, по каким можно опознать надежных людей.

– Уф, – выдохнул Инквар откровенно, провел двумя пальцами по подбородку в ответном условном жесте и сунул в карман пилюлю.

Разумеется, он пока не был готов полностью доверять человеку, которому когда-то показал эти знаки Тарен, ведь предал же отца Ленса кто-то из местных жителей. Но и отказываться от редкого шанса встретиться с одним из посвященных тоже не мог.

– Так… – задумчиво пробормотал ювелир. – И зачем в таком случае тебе нужна Лавиния Базерс?

– Сама она мне пока ни к чему. Нас интересует, как и с кем она живет, и вообще, в городе еще или нет?

– Я отвечу, но сначала один вопрос. Кто тебя нанял?

– Я сам взялся за это дело, но у меня тоже вопрос: на чем я попался?

– На лжи. Амулет мне делал Тарен, и если ты с ним знаком, то должен знать особенности его работ.

– Я никогда его не встречал. И его друга – тоже. Случайно оказался рядом, когда он погиб… – Инквар на миг смолк, припоминая то недоброе утро, запах пожарищ, злые глаза селян. И вдруг понял, какие особые качества могут быть у вещиц, сделанных Тареном, если он привлекал себе в помощь Ленса. – Но судя по всему, эти амулеты очень ценятся за возможность распознавать чужие эмоции. Ну а теперь расскажи про Лавинию.

– Говорить особо нечего. В тот день, когда не вернулась с прогулки ее семья… Ты знаешь, что вместе с Тареном было двое детей? Дочь и сын? Они живы?

– Да, – сухо кивнул Инквар – обмануть амулет все равно не удастся, а рассказывать про знакомство с рыжиками, превратившимися в смуглых степняков, пока нельзя – и нехотя добавил: – Но это секрет.

– Понятно. Так вот, искали их все кому не лень, правитель Траага объявил щедрую награду. А потом пожаловал один из родственников Корди и тоже назначил цену… в три раза больше. Тогда мы и узнали, чья она племянница. Но Лавиния в замок к дядюшке не поехала и в городе не осталась. Заперла дом на замок, отпустила слуг и перебралась в маленькое поместье Тарена, доставшееся ему от родителей. У него из всех родичей осталась лишь дальняя тетка с мужем, они там жили потихоньку, присматривали за домом.

– На что она живет?

– У Тарена были деньги, и дядя ей регулярно присылает.

– Гостей принимает? Подруг, соседей? – Информация, которой делился ювелир, несомненно, была важна, но уж очень скудна.

– Никого. Пробовали некоторые подкатить или получить письмецо к дяде с рекомендациями – бесполезно. Тетка в дом гостей пускает и чаем поит, а хозяйка все время занята или больна.

Инквар расслышал в голосе Марнека странную гордость за совершенно чужую ему женщину и спрятал невеселый вздох. Очень не хотелось стать тем человеком, который принесет вдове искусника печальные вести.

– Послушай, – вдруг предложил ювелир, – я могу написать ей записку, мне она верит. Может, и согласится с тобой поговорить.

– Это неплохо бы, но сейчас меня волнует другое. Неужели люди Корди не присматривают за ее домом? Наверняка ведь ждут возвращения Тарена. – Договаривать Инквар не стал, и так все ясно.

Разумеется, сыщиков он обведет вокруг пальца, но Лавинии потом не уйти от баронского гнева. Как утверждает молва, Корди не считается ни с родством, ни с заслугами, если задеты его интересы.

– Ну конечно следят, – невозмутимо кивнул Марнек и вдруг довольно улыбнулся: – Но записку я и не собирался отдавать тебе. Послал бы с разносчиком хлебопека. А где встретиться, она и сама придумает, по городу сыщики за ней ходить не станут.

– А ты их знаешь?

– Да кто же их не знает, – насмешливо фыркнул хозяин. – Город у нас хоть и немаленький, да ведь и не огромный, как Азгор, и все давние жители отлично знакомы и знают всех значимых или необычных людей. Едва Лавиния поселилась за городом, неподалеку от ее усадьбы чужие люди купили полуразрушенный дом. Я сам на то поместье поглядывал, да цену наследник заломил несоразмерную. А эти не торговались и сразу там обосновались. Большая семья, родители, сыновья с женами, племянники. Но дом почему-то приводить в порядок не стали, а первым делом построили большую голубятню. И теперь все по очереди в ней сидят.

– Голуби – дело доходное, – тонко усмехнулся искусник, с каждым мигом все более проникаясь к ювелиру доверием.

Похоже, не обманулся Гарвель, этот человек и в самом деле не из тех, которые бегут доносить ловцам или ночникам.

– Доходное, – еще более развеселился ювелир. – В нашем городе две большие голубятни и с пяток мелких. И почтовых голубей учат, и разномастных красавцев выращивают, и особых, мясных, харчевням продают. Очень вкусно, когда замаринованными зажарят на вертеле.

– А эти соседи Лавинии, значит, не продают?

– Продают, но очень редко молодняк хозяевам больших голубятен. Но цену просят пустячную, ради того те и берут.

– И конечно, все в округе уже сделали свои выводы, – задумчиво кивнул гость, прикидывая, как добраться до матери подопечных, минуя толпу соглядатаев.

Жаль, времени маловато, некогда придумывать особо надежный и сложный план. Инквар должен поговорить с Лавинией еще до вечера. Узнав о его отъезде, Лил с Ленсом непременно сделают собственные выводы и вряд ли ошибутся. И если Ленс еще мог бы спокойно отнестись к этой проделке учителя, то рыжая обязательно разозлится. Да какое там, она будет просто в ярости, когда сообразит, что Инквар и не думал поступать так, как придумала она.

И бесполезно объяснять упрямице, что по ночам он все чаще видит во снах, как бежит по ущельям и карабкается по кручам, удирая от невидимой, но неумолимой погони, а днем, проезжая через села, спиной чувствует посланные вдогонку чужие испытующие взгляды.

– Ну а как иначе, жизнь такая. Кто больше знает и понимает, тот заранее может сделать верный выбор. – Ювелир достал кувшин и налил в две кружки ароматного кваса. – Выпей с дороги.

– Не совсем согласен. Иногда двое знают одно и то же, а выводы делают противоположные, – принимая кружку, невесело усмехнулся Инквар и пристально глянул на хозяина. – А записку пиши сейчас и не запечатывай, я сам понесу. Некогда мне ждать, пока она что-то придумает. А пока пишешь, дай мне пару камней или украшений, чтобы не сидеть без дела.

Глаза Марнека на несколько мгновений стали изумленно-недоверчивыми, как у мальчишки, обнаружившего под маской балаганного клоуна собственного отца или брата, но он очень быстро спохватился. Сначала заторопился, ринулся к дверце шкафа, но, не дойдя шага, оглянулся с сомнением:

– А ты не ослабнешь? Тогда лучше не нужно. Стреляют те новички здорово. Один знакомый рассказал – коршун за их вылетом погнался, так парнишка одной стрелой его снял. Представь, это в стае-то голубей!

– Ловцы, – сразу определил Инквар и признательно глянул на Марнека. – Вот за это сообщение особое спасибо, но не волнуйся за меня. Несколько дней в пути, немного работы мне сейчас не повредит. Давай все, что хотел бы сделать, и придумай, как бы мне поглядеть на того пекаря хоть пару минут. Да и корзина с булочками не помешала бы. И еще. Не нужно ничего говорить своему приказчику, чем меньше знает, тем лучше будет спать.

– Само собой. Это мой сын, и в такие дела я его пока посвящать не собираюсь. Молод еще. – Марнек достал из потайного ящичка шкатулку и разложил перед Инкваром разнообразные украшения. – Выбирай.

Через пару часов из Траага в сторону небольших хуторов и поместий, разбросанных по склонам пологих холмов, окружавших долинку, где раскинулся город, по полузаросшей травой дорожке вразвалку шагал парнишка. Он был одет в простую, сильно потертую одежду, щедро присыпанную на плечах и спине мукой. На голове у него красовалась соломенная шляпа, за спиной висел плетенный из ивовых прутьев короб разносчика.

– Привет, Браш! – изредка окликал кто-то из встречных, но на улицах предместий было весьма пустынно в эту пору, когда все порядочные люди сидят за обеденными столами перед мисками с чем бог послал или с тем, на что совести хватило.

Однако парень отвечать не торопился и поболтать не останавливался, лишь делал неопределенный знак рукой. И все понимали: снова хозяин послал подручного разносить товар в самую жару, и потому настроение у Браша далеко не радужное. Но никто его особо не жалел, сам виноват, продал отцовское наследство, гончарную мастерскую, решив зарабатывать деньги более легким трудом. Вернее, ничего не делая.

Просто купил на вырученную сумму небольшую мелочну́ю лавку и нанял продавца. Несколько месяцев казалось, что дела идут лучше некуда, и Браш привык, приходя за выручкой, брать оттуда на свои расходы столько, сколько ему хотелось. А хотелось все больше, жизнь оказалась просто наполнена искушениями. И однажды незадачливый купец с недоумением и обидой обнаружил, что товар закончился, а денег на покупку нового нет. Некоторое время Браш пытался выбраться и все глубже залезал в долги, пока пекарь, доводившийся ему дальним родичем, не взял парня к себе.

– Эй! Погоди! – окликнули его из-за забора, когда лжеразносчик уже видел зеленую крышу строения, куда он стремился попасть.

– Чего тебе? – недружелюбно буркнул Инквар, отточенным движением фокусника незаметно доставая приготовленную пилюлю.

– Продай булок.

– Не-а. У меня лишних нет, только заказ.

– А почему сегодня? Ты же через пять дней ходишь?

– Когда посылают, тогда и хожу! – не останавливаясь, сердито фыркнул искусник, мысленно говоря спасибо ювелиру.

Он не только придумал вполне сносный план, Инквару оставалось лишь добавить несколько деталей, но и прежде, чем угостить притащившего короб булок Браша квасом с сонным зельем, несколько минут разговаривал с ним, давая гостю возможность перенять интонации парня и его манеру изъясняться.

– Может, выделишь хоть несколько штук? – крикнул вслед настырный шпион.

– Чтобы дядька мне потом несколько тумаков выделил? – едко отозвался парень, продолжая так же размеренно топать по круто забиравшей влево дорожке, которая в случае, если он сфальшивит и не сумеет убедить ловца, вполне может стать его последней тропой.

Но тот больше ничего не спросил, постоял у калитки, глядя разносчику вслед, и неторопливо направился к голубятне, нюхать опостылевший навоз.

Инквар облегченно выдохнул, но лишь через сотню шагов сунул в карман пилюлю и позволил себе отереть со лба пот.

Возле ограды, за которой зеленела крыша довольно вместительного дома, искусник помедлил всего мгновение, собираясь с духом, хотя нервы и без того были напряжены, как перед боем. В наскоро изобретенном плане это был самый непредсказуемый момент: ни ювелир, ни сам Инквар не могли и представить, как поведут себя обитатели поместья, в неурочное время обнаружив у калитки разносчика хлеба, который они не заказывали.

Они вполне могли вообще не пожелать открыть калитку или по каким-то своим признакам разоблачить искусника, и тогда ему пришлось бы искать место, где можно перебраться в усадьбу через забор. А потом со всеми предосторожностями осаждать дом собрата по ремеслу, одновременно пытаясь доказать его жене свое право на беседу.

Кольцо звонка, расположенное рядом с ручкой, он дернул так же уверенно, как это сделал бы сам Браш, хотя и сомневался, что кто-то из живущих здесь постоянно следит за дорогой. Если Тарен собирался сюда когда-либо вернуться, то он наверняка договорился с женой об условных знаках. Или назначил надежных людей, которые могли принести от него весточку. Поэтому у Лавинии и ее домочадцев нет никакой необходимости целыми днями сидеть у окна.

Инквар и сам, доведись ему оказаться в подобной ситуации, никогда бы не вернулся днем, а выбрал бы самую глухую ночную пору, да еще и постарался бы дождаться непогоды.

– Кто там? – раздался за калиткой слегка дрожащий женский голос, и принадлежать он мог кому угодно, но искусник, глядя на свой браслет, обнаружил поблизости только один огонек довольно слабенького амулета.

Вряд ли жена Тарена могла довольствоваться такой ненадежной защитой, поэтому оставался второй вариант – бабушка Залея, дальняя тетка искусника.

– Я, Браш, – чуть хрипловато буркнул Инквар. – Свежих булочек принес. Завтра дядьке некогда будет печь, на свадьбу пригласили.

Заготовленная ложь вызвала за калиткой замешательство, потом обиженно заскрипел несмазанный замок, и дверка распахнулась. За ней в одиночестве стояла низенькая полноватая старушка, и Инквар перевел дух. Вроде пока все идет по наилучшему варианту.

– Так нести на кухню?

– Да неси уж, – растерянно оглянулась она на окна.

Не поднимая головы, искусник торопливо оглядел фасад дома через специально проколотые в полях шляпы дырочки и почти сразу рассмотрел шевельнувшуюся занавеску в окне второго этажа. За пыльным кружевом явно кто-то стоял, и можно было почти с уверенностью угадать, кто именно.