Текст книги "Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти"

Разный взгляд у автора «Полета…» и И. Кобзона на события, связанные с выбором места для захоронения Высоцкого на Ваганьковском кладбище.

М. Влади: «Как и во всех больших городах мира, в Москве больше не хоронят в центре города. За исключением редких случаев, хоронят очень далеко от города. Именно там хотели «власть имущие», чтобы похоронили моего мужа. Мы были не согласны. Наши друзья и я считали, что его могила должна быть в центре города, в котором он родился. Так, в составе делегации мы отправились к директору Ваганьковского кладбища. Иосиф Кобзон, очень популярный певец, приехал тоже сюда. Едва директор пропустил его в свой кабинет, он расстегнул свой плащ: «Нужно место для захоронения Высоцкого», – сказал он и показал огромную пачку сторублевок – целое состояние. Друзья остолбенели, некоторые никогда вообще не видели такой суммы денег за всю свою жизнь, все мы были глубоко тронуты жестом певца. Директор кладбища упал на колени, лицо его покрылось слезами, голосом, прерываемым рыданиями, он произнес:

– Как вы могли подумать, что я возьму деньги…»

И. Кобзон так комментирует те давние события: «Директором кладбища был бывший мастер спорта по футболу… Кстати, то, что пишет Марина Влади про это в своем «Прерванном полете», – вранье. Было, что я полез в карман за деньгами, но никаких тысяч я даже достать не успел. Он остановил мою руку: «Не надо, Иосиф Давыдович! Я Высоцкого люблю не меньше вашего…»

Марины Влади еще не было в Москве, а она пишет: «Мы пошли (якобы мы с ней) выбирать место для Володи». Да ее близко там не было! Когда я ее встретил, сказал: «Ну как тебе не стыдно?» Она говорит: «Иосиф, это же книга. У книги должны быть читатели!» Я говорю: «Ну нельзя же так бессовестно привлекать читателей! Нельзя же так врать!» Я с ней поссорился…»

М. Влади в своей книге часто искажает факты, может быть, не преднамеренно, а ради увеличения художественного эффекта. Она сама неоднократно подчеркивала, что ее книга не научное исследование, а художественное произведение, не претендующее называться мемуарами. Она как бы сама себе выдавала «отмазку» на «нечаянное» вранье: «Я ненавижу всякую ложь. Я вообще ничего не скрываю и всегда пишу откровенно». Читатель ее книги не сможет по прочтении иметь правильного представления о поэте Высоцком, так как представленные автором факты искажены незнанием действительности и желанием отомстить обидчикам.

Многие сведения из «Прерванного полета» вполне пригодны для Книги рекордов Гиннесса в раздел «Самое-самое»: «Эта зима особенно холодная. Термометр показывает -50 градусов» (За последние 100 лет ртутный столбик опускался до -42,2 °C в 1940 году); «Андре Перри – маг и волшебник звукозаписи, у него лучший слух на американском континенте» (Кто проводил тестирование?). Подобного хоть лопатой грузи…

Обвиняя кого-то в приукрашивании образа Высоцкого («Говорили о том, какой он спокойный, хороший, пай-мальчик, прекрасный сын, патриот, советский гражданин, человек, который не делал ничего выше нормы, который никогда не кричал, никогда не пил, был абсолютно безгрешным героем…»), Влади сама художественно разукрасила Высоцкого до гиперболической неузнаваемости: «…они аплодируют, когда ты выжимаешься на одной руке, это очень трудно выполнить, и держишься, вытянув тело, параллельно земле, держа равновесие в течение нескольких секунд…» (А кто еще видел, кроме Влади, этот цирковой номер в исполнении Высоцкого?) А каким он боксером был! У Николая Валуева такие удары только в мечтах: «Крупный детина даже не успел закончить фразу, как ты сокрушительным ударом левой повалил его на мраморный пол у входа и тот, скользя на спине, долетел до зеленых кустов напротив ресторана».

Вот еще от щедрой на краски Влади – выступление Высоцкого в римском ресторане «Otello alla Concordia»: «Около двухсот пятидесяти человек больше двух часов стоят, прижавшись друг к другу, и слушают, как поет «русский»… В такт песне люди начинают хлопать в ладоши, официанты то и дело разливают вино в стаканы. Сам собой получается праздник».

По впечатлениям туристов, посетивших этот ресторан, двести пятьдесят человек не поместятся там при всем желании – от силы человек пятьдесят. Кроме того, существует прекрасного качества фонограмма того вечера, позволяющая представить, как было на самом деле. Во-первых, пел Высоцкий не два часа, а всего около тридцати минут. Во-вторых, во время исполнения никто ладонями такт не отбивал. После же исполнения аплодировали действительно восторженно.

В книге красочно описывается свадьба и сказочно свадебное путешествие: «Мы поженились. Ты успокоился, ты обнял меня за талию, никаких праздников, у нас нет времени, мы отправляемся в Одессу через несколько часов на теплоходе «Грузия» – это твой сюрприз. Это было настоящее свадебное путешествие на настоящем корабле. Без свадебного марша».

«Как же так, – скажет думающий читатель бестселлера, который знает о Высоцком чуть больше, – регистрация брака состоялась 1 декабря, и в это время навигация круизных теплоходов закрыта?»

Зато в книге красиво: «Здесь для нас устраивают пиршество, секрет которого знают только моряки: сырая семга, свежайшая икра, которую только чуть посолили прямо у нас на глазах, сочное мясо гигантского краба, прямо тающее во рту… Наевшись, мы растягиваемся на мостике подышать морским воздухом, глядим в небо и улыбаемся ночи. Нас убаюкивает рокот моторов. Твоя рука ищет мою… Никогда больше нам не было так хорошо. Наверно, потому, что это первое плавание было нашим свадебным путешествием…»

Правильно отметил на самой первой пресс-конференции по книге Никита Владимирович: «Исследователь творчества Высоцкого вашу книгу обойти не может». И не обходят! Ни исследователи творчества, ни биографы. Многие из них принимают красивые фантазии Влади за чистую монету. Например, писатель-историк Федор Раззаков в своей «самой полной биографии Высоцкого» цитирует книгу Влади более 30 раз. Причем некоторые цитаты в объеме 1–1,5 страницы, и без всякой проверки на правдивость излагаемых фактов. Конкретно о знаменитой свадьбе биограф сообщает: «Сразу после бракосочетания молодожены сели на теплоход «Грузия» и отправились в свадебное путешествие по маршруту Одесса – Сухуми – Тбилиси». В своей книге Влади делится восторгом от оформления каюты трофейного теплохода «Грузия» («Каюты и салоны были слишком шикарны для СССР»), который она увидела впервые в Одессе в 1969 году. Затем в следующем отрывке она без всяких переходов описывает свадьбу в «старом Тбилиси». Вот и показалось Раззакову (и не одному ему), что на теплоходе зимой Высоцкий и Влади доплыли до Тбилиси.

И еще один биограф – академик В. Новиков – не смог пройти мимо «факта» свадебного путешествия, описанного вдовой: «Коротко отметили событие со свидетелями и с Туровым – и в Одессу. Старинное судно немецкого происхождения, роскошная каюта со множеством зеркал и со стенами, обтянутыми голубым бархатом… В Сухуми простились с Гарагулей и с «Грузией», впереди – Тбилиси».

Еще Новиков вслед за Влади («В «Жизни Галилея» ты произносишь свой длинный монолог, не шелохнувшись, стоя на руках».) поставит Высоцкого с головы на руки читать монолог Галилея в «Жизни Галилея».

Ложную версию смерти Л. Енгибарова преподнесла М. Влади в своей книге. (В. Шахиджанян: «Марина Влади в своей книге рассказывает о смерти Леонида Енгибарова. Будто бы он упал на улице, мимо проходили люди, считая, что валяется пьяный. Никто не вызвал «скорую помощь». На самом деле все было иначе».) Через 16 лет, когда, казалось бы, все выяснилось, В. Новиков передает сплетню в виде… сплетни: «Кто-то приехавший в Юрмалу из Москвы сообщает: …Упал прямо на улице Горького, его даже за пьяного приняли».

А в Тбилиси свадьба действительно была. Ее организовал друг и покровитель Высоцкого скульптор-монументалист Зураб Церетели.

Но и здесь у Влади прокол: «Когда в конце пира неловким движением ты сдвинул конец раздвижного стола и вся ценная посуда свалилась и разбилась, мы застыли от ужаса».

А З. Церетели, который сидел за этим же столом, происшествие помнит по-другому: «Свадьбу Марины и Владимира устраивал я. Поначалу хотели праздновать в Москве, но, когда не нашлось достаточно денег, я предложил ехать в Тбилиси. Там веселились до шести утра, но случился неприятный эпизод: Марина случайно ударила ногой по столешнице, и огромный дубовый стол, заставленный посудой, сложился вдвое, и все полетело на пол. На Кавказе есть примета: если на свадьбе потолок или стол начинают сыпаться, значит у молодых жизнь не заладится. Все грузины это поняли, но постарались не показать виду и продолжали гулять, будто ничего не случилось. Однако я уже знал: Марине и Володе вместе жить не долго».

Порой достаточно осведомленные высоцковеды попадали под влияние фантазий М. Влади. Так, в своей биографической книге о Высоцком известный польский высоцковед М. Зимна пишет: «…а за год перед кончиной – ДЕНЬ В ДЕНЬ – 25 июля 1979 года он пережил клиническую смерть…»

У Высоцкого было несколько стихотворений на тему «культурной революции» в Китае. Влади пишет: «То, что обычно называют «китайским циклом», всего лишь несколько песен, написанных в 60-е годы, которые вызвали такой гнев китайского правительства, что тебе запретили «до скончания века» приезжать в Китай».

Известный высоцковед Ю. Тырин комментирует это так: «На Международной научной конференции «Владимир Высоцкий и русская культура 60—70-х годов» (8—12 апреля 1998 г.) я слышал докладчика, утверждавшего, что за песни «китайского цикла» «Китай запретил въезд Высоцкому до конца жизни». Мои вопросы об источниках информации его удивили. Ответ был сногсшибательный: «Ну что вы, – Марина Влади, «Прерванный полет!» Байки, беллетристика, воспоминания, мнения «сплетни в виде версий», в одежде фактов входят в научные доклады».

Книга приключений всегда интереснее сухого повествования фактов: «Ты едешь на машине в Армению с Давидом – приятелем, который там родился. Ни у одного из вас нет водительских прав, и едете вы, естественно, с запасом коньяка в багажнике. Плохо вписавшись в поворот, вы несколько раз переворачиваетесь через крышу и остаетесь невредимыми лишь потому, что, как ты говоришь, бог пьяных любит. Немного собравшись с силами и заменив бутылки, разбитые во время невольного каскада, вы снова трогаетесь в путь.

Как только попадается первый монастырь, ты неловко пытаешься перекреститься. В третьем монастыре, уже после четвертой бутылки коньяка, Давид с трудом удерживается от хохота: ты стоишь на коленях, в глазах – слезы, ты громко объясняешься с высокими ликами святых, изображенных на стенах. Накаленный до предела величественными пейзажами, красотой архитектуры и количеством выпитого вина, ты на четвереньках вползаешь в церковь. Ты издаешь непонятные звуки, бьешься головой о каменные плиты пола. Спьяну ты ударился в религию. Потом вдруг, устав от такого количества разных переживаний, ты засыпаешь как убитый, распластавшись на полу…»

Каждый пишущий человек волен задать себе вопрос: что важнее – правда жизни или художественно оформленные фантазии? Влади выбрала второе. На самом деле не было автомобильной поездки в Армению! Владимир с Давидом летали в 70-м году в Ереван на самолете, а значит, и не было «запаса конька в багажнике», и не кувыркалась несуществующая машина, и т. д.

Д. Карапетян: «Должен признаться, мне было как-то неловко читать то, что она написала: ведь на самом деле никаких ящиков с разбитыми бутылками коньяка не было и в помине, на коленях Володя в храме не ползал и лбом об пол не бился. Стоял грустный, спокойный. Тихо сказал мне: “Давай свечки поставим…”»

«Прерванный полет»: «На увеличенной фотографии красивый светловолосый сероглазый ребенок вопросительно смотрит в объектив. Возле него – большая овчарка. Это в Германии, в маленьком городке, где стоит гарнизон советских оккупационных войск. Тебе семь лет. Мать, прожив с тобой всю войну, решила на время поручить тебя отцу – военному в невысоком чине, жизнь которого приобрела неожиданную значительность в этом замкнутом мирке. В закрытом военном гарнизоне жило с десяток офицерских семей, постоянно следивших друг за другом, в их отношениях было столько же лицемерия, сколько водки, которую они поглощали. Душой общества и провинциальным сердцеедом был, конечно, твой отец, о чем, спустя много лет, он постоянно бахвалился, говоря, что он старый артист и что ты, естественно, унаследовал от него свой талант…»

«Сероглазый ребенок» на черно-белой фотографии сфотографирован не в Германии, а на Украине в городке Гайсин, ему не семь лет, а уже двенадцать…

«Невысокий чин отца»… Семен Высоцкий в Германии был в звании майора, т. е. принадлежал к старшему офицерскому составу Советской Армии, занимал высокую должность в управлении, имел в своем распоряжении служебную машину с шофером и ординарцем…

Рассказывая о том, как Высоцкого однажды хотели задержать, перепутав его с насильником, она отвела этому событию город Одессу: «Единственный раз в твоей жизни, когда тебя арестовали, это было в 1960 году в Одессе». Позже, в интервью В. Перевозчикову, она скажет: «Кстати, тут я ошиблась… Все это происходило не в Одессе, а в Таллине, но это не принципиально». Принципиально – это биографические сведения об известной всем личности! Тем более что все это происходило и не в Таллине, а в Риге, и не в 1960-м, а в июне 1966 года!

Она пишет о своем участии в строительстве злополучной дачи. «Все лето я варю огромные кастрюли борща для рабочих… Они живут прямо здесь на участке, и каждое утро я привожу целую машину продуктов…»

Э. Володарский возражает: «Марина пишет, что она сидела, смотрела за рабочими, готовила еду… Готовила еду рабочим моя жена – Фарида. Два раза Влади появлялась, когда прилетала, – и все. Наблюдали за строительством я и моя жена, а распоряжался деньгами и стройкой некий Янкулович (Янклович. – В.Б.) – администратор Володи».

Во французском варианте книги есть такой абзац: «Твое сердце, обессиленное после всех этих излишеств, перестает биться. Первый раз это произошло 25 июля 1979 года прямо во время представления «Гамлета» в удушающей жаре города Самарканда. Тебя возвратил к жизни прямой укол в сердце. Год спустя, день в день, 25 июля 1980 года наступила окончательная встреча со смертью».

В адаптированный вариант внесена поправка на географию происшествия: «…измотанное сердце перестает биться <…> … двадцать пятого июля семьдесят девятого года, на концерте в Бухаре».

И французы, и русские введены в заблуждение. Да, в Бухаре, но не на «Гамлете», не на концерте и без мистики чисел. Сердце Высоцкого остановилось 28 июля в номере гостиницы. Как банально! В книге красивее и романтичнее.

М. Влади: «…Часть огромной толпы бежит за автобусом до самого кладбища. Меня охватывает истерический смех, потому что из-за рытвин на дороге гроб подпрыгивает и твое тело соскальзывает. Нам приходится укладывать тебя обратно».

А. Штурмин: «На кладбище я ехал в катафалке, напротив сидела Марина, там были родители, Туманов, Любимов… В книге Марины Влади написано, что тело выскользнуло из гроба… Ничего этого не было».

М. Шемякин: «Когда вышла Маринина книжка, моя жена позвонила ей и сказала: ты ври, но не завирайся. Марина не таскала меня пьяного на руках. В основном у нее ко мне была ревность. Она очень ревновала к нашей дружбе, что отразила в своей глупой книжке. По книге получается, что она, такая великая актриса, с высоты своего положения и могучего громадного роста заметила, приютила и обогрела маленького советского человечка, правда, с большим необузданным талантом».

В 2008 году в Самаре, напротив Дворца спорта, где в 1967 году выступал Высоцкий, установлен архитектурно-скульптурный комплекс М. Шемякина «Мир Высоцкого». В скульптурной группе нашлось место и Марине Влади.

М. Шемякин: «У нас с ней всегда были сложные отношения, а в своей книге «Прерванный полет» она допустила много лживых измышлений в мой адрес. Вообще книга ужасная. В скульптурной группе она у меня в платье принцессы, держит в руках свою книжку. Но я с ней рассчитался, потому что из книжки выползает маленькая гадюка…»

Книга Влади изобилует фантазиями, которые для здравомыслящего (и особенно русского) читателя либо наивны, либо отвергаются потому, что явно такого не могло быть, потому что не могло быть никогда.

Например, французский вариант: «Даниэль Ольбрыхский, актер с международной известностью, однажды перелез через стену, окружавшую Театр на Таганке, чтобы увидеть тебя в роли Гамлета, влез в форточку, так как билета у него не было, а двери были закрыты».

В адаптации несуществующую стену переводчики поломали, но форточку оставили: «Известный польский актер Даниэль Ольбрыхский однажды вечером пробрался в Театр на Таганке через форточку, чтобы посмотреть на тебя в «Гамлете». Билета у него, конечно же, не было, а спектакль уже начался и двери закрылись».

Когда Ю. Любимову рассказали об этом эпизоде, он с усмешкой пожал плечами и выразил свое мнение о книге в целом: «Мне достаточно неприятны… мемуары Марины Влади. Так выворачивать наизнанку свою личную жизнь! Понятно, конечно, хочется, чтобы их книги покупали, хочется славы, скандала…»

После утомительного турне по городам Союза П. Солдатенков спросил Влади:

– Удалось вам разрушить миф о Высоцком?

Она ответила:

– У меня нет таких претензий, что я сама могу разрушить миф. Я думаю, что моя книга принесет какие-то ответы и поставит какие-то вопросы со временем. Его поэзия останется, а все остальное будет смываться, вся эта грязь уйдет…

Безусловно, «грязь уйдет», для многих, восхищавшихся книгой, прояснится цель ее написания и восторг пройдет… Но для некоторых бывших «друзей» будет снят запрет на опубликование «своей грязи» о Высоцком.

Ст. Садальский: «Двадцать два года назад на Одесской киностудии, в самом дальнем у забора умывальнике, я случайно застал Владимира, как он делал себе… ЭТО. Думал, умру, но никому не расскажу. Потом выходит дневник Марины. Воспоминания актеров, где они подробно описывают… ЭТО».

Беспардонный, а порой и циничный С. Садальский говорит «ЭТО». Очевидно, его совестливость по отношению к Высоцкому значительно выше, чем у многих даже более близких к нему людей.

На пресс-конференции 1 марта 1990 года М. Влади сказала: «Повторяю: это не биография, не дневник – совсем нет. Это мое свидетельство. Наверное, не единственное и не уникальное, просто мое…»

Как можно свидетельствовать то, что сама не видела и при сем не присутствовала: детские годы Высоцкого, описание быта оккупационных войск в Германии, визит к Хрущеву, поездка Высоцкого и Карапетяна в Армению, арест в Одессе, клиническая смерть в Самарканде и многое-многое другое… И конечно же, согласно определению: «биография – описание чьей-то жизни», книга «Прерванный полет…» – это и есть БИОГРАФИЯ Владимира Высоцкого от раннего детства до смерти, рассказанная его вдовой. Анализ книги показал, что в результате получилась придуманная биография, а не действительная.

Инга Окуневская: «Мне не понравилась книга Марины. Некоторые моменты меня просто покоробили – в плане излишней откровенности, в плане какой-то несправедливости к Володе. Знаете, как это часто бывает: книга жены о муже… Я понимаю, что Марина много в него вложила и сил, и души, и сердца – и так трагично их отношения закончились!

Но в ее книге проскальзывает мысль – вернее, не проскальзывает, а проходит красной нитью через всю книгу, – что если бы не она, Марина, то не было бы и Высоцкого. А Высоцкий был бы все равно! Может быть, он прожил бы более короткую жизнь, но он уже был, он состоялся и до нее. Я понимаю, что она очень много раз Володю спасала и помогала. Но к его творчеству, именно творчеству, я не думаю, что она имела большое отношение. Собственно, она и полюбила его за его талант, когда он был уже талантливый поэт, талантливый бард. Просто так, какого-нибудь простого, среднего человека она вряд ли бы полюбила. Поэтому это немножко перетягивание на себя одеяла мне не очень понравилось».

И действительно, «В тридцать лет ты был талантливым человеком, автором нескольких красивых песен. В сорок два года – ты Поэт, оставивший человечеству свое творчество» – мысль, которая подспудно навязывается читателю: это она, Марина Влади, фактически создала Высоцкого.

В. Дашкевич: «Ощущение скорого конца у него появилось задолго до смерти. Он лучше всех своих друзей (они сейчас так много об этом говорят) знал, что в подобном темпе, в таком бешеном накате, в котором он жил, физически долго выдержать нельзя. Тем не менее, будь рядом с ним женщина, занятая не собой, как Марина, а им, все могло бы сложиться по-другому. А Марина – человек довольно эгоистичный, впрочем, как и все французы. Вы не подумайте, я не осуждаю, они не виноваты, что у них ментальность такая. Хотя она позиционирует себя как русскую актрису, но на самом деле это не так. А Марина в этом смысле актриса очень даже европейская. Уж поверьте мне, я хорошо знаю русских артистов, начиная с самых великих. Высоцкий относился к типу артистов, представители которого не умеют восстанавливаться. Поэтому так быстро и сгорают. Это то, чего не могла понять и за что очень ругала Высоцкого Марина Влади. У них за границей принцип другой: тратить столько, сколько потом сможешь компенсировать. Расходовать больше – не рационально. Но вот беда – русский человек вполсилы ничего делать не может».

Г. Юнгвальд-Хилькевич: «Как-то раз Володя подошел ко мне и сказал: “Ты знаешь, я очень люблю Марину, а она меня, но ее любовь какая-то очень французская, рациональная. А я так не могу!”»

Э. Володарский: «Высоцкий Марину боялся… Он хотел от нее слинять… Влади могла перекрыть кислород наглухо. Она показала себя абсолютной террористкой! Такая может переступить через что угодно… Когда Влади приезжала в Москву, денег здесь вообще не тратила. Володька разбивался в лепешку, чтобы дом был полной чашей. Марина даже улетала обратно во Францию на деньги Высоцкого… Ее значимость за границей у нас сильно преувеличена. Там она считалась средней артисткой… За франк она готова удавить кого угодно. Чисто французские дела…»

В. Токарева («Неделя», № 52, 1989 г.): «Это книга-месть. Марина воздала всем своим обидчикам, и главному герою в том числе. Я убеждена: все, что написано в книге, – правда. Высоцкий был алкоголик и наркоман. Но ЗАЧЕМ НАМ ЭТО ЗНАТЬ? Для нас, русских людей, Владимир Высоцкий – это Спартак, который вел рабов к свободе.

Однажды я выступала с одним историком, который рассказывал аудитории о том, что Джон Кеннеди был бабник в молодые годы. Я слушала и недоумевала – ЗАЧЕМ он это говорит? Умершие в молодые годы Кеннеди, Гагарин, Высоцкий, Че Гевара – это наши иконы. Нам не нужна бытовая правда. Она становится неправдой».

М. Влади: «Гроб опускают в могилу, я бросаю туда белую розу и отворачиваюсь. Теперь надо будет жить без тебя».

Она же днем раньше (27 июля) в беседе с В. Баранчиковым:

– Да, Володя… А я ведь его уже похоронила… Он умер для меня полгода назад!

– Марина, что ты говоришь?!

– Да что вы носитесь со своей русской сентиментальностью… И что бы он был без меня – я ему показала весь мир…

Н. Тамразов: «У гроба я был рядом с Мариной, вместе с ней был ее средний сын – Пьер… И Марина говорила о том, как она жалеет, что у них с Володей не было общих детей…»

В книге к этому она относится без сожаления: «С самого начала нашей совместной жизни ты мечтал о нашем ребенке. Непредвиденное рождение твоих двух детей, когда твоя бывшая жена всяческими увертками скрывала свою беременность до тех пор, пока было поздно прерывать ее, приводило тебя в отчаянье.

Я планировала точно рождение моих желанных детей, а не случайно зачатых, всегда отстаивала право супругов иметь детей по обоюдному желанию, я бы никогда не согласилась иметь ребенка, который стал бы залогом удержания нашего с тобой брака. Наша с тобой жизнь была сложна и стала бы еще невыносимей, если бы между нами встало маленькое существо. В нем бы сконцентрировались все наши противоречия. Вынужденно блуждая с Востока на Запад и с Запада на Восток, он никогда бы не смог найти свои истинные корни.

Кроме того, в течение многих лет твоя «милая семейка» вбивала тебе в голову, что твой алкоголизм является причиной нервного заболевания, жертвой которого стал твой старший сын».

Л. Абрамова: «Володя очень хотел детей. Я знаю, сейчас говорят, что я как-то по секрету от него рожала, что он мне никогда не позволил, что был против. Это все неправда! Володя очень хотел детей. И очень ко мне был внимателен, когда я была в положении, и радовался, когда Аркаша родился…»

Нравственная глухота может прикрываться высокой целью – «правду и ничего, кроме правды» – и при этом отвергать заповеди, на которых основываются принципы человеческого общежития. В любом случае необходим этический самоконтроль. Гласность и открытость общества (будь то Франция или горбачевская Россия), борьба за тираж и читательское внимание не должны устранять нравственных границ.

Для тех, кто хотел знать действительную биографию Владимира Высоцкого, эта книга явилась помехой именно тем, что автор вольно обращалась с фактами, не дав себе труда ничего перепроверить. Потребовался десяток лет, чтобы документально опровергнуть колоссальное число допущенных ею неточностей.

М. Зимна: “Таких погрешностей в книге французской актрисы довольно много. Каждая из них заставляет задуматься над правдивостью и ценностью ее произведения. Увы, искажение фактов хода реальных событий в книге Марины Влади замечают только специалисты, только знатоки, только высоцковеды. Остальные читатели воспринимают это произведение фантазии как реальность. Выпустив книгу «Владимир, или Прерванный полет», Марина Влади тем самым оставила под знаком вопроса правдивость всех остальных воспоминаний, рассказов и высказываний о Высоцком. А посему, если воспользоваться мудростью Библии, «тому, кто раз солгал, кто-то да уверит»”.

На XVI Московском международном кинофоруме, который проходил в июле 89-го, Марина Влади была чуть более двух суток: на конкурсном экране демонстрировался фильм западногерманского режиссера Марии Книлли «Следуй за мной», в котором она сыграла небольшую роль русской женщины Любы…

В отчетах о фестивале газеты писали, что «этот фестиваль не показался ярким – не приехали «звезды». Марину Влади можно было бы отнести к «звездам», но она стала настолько неотъемлемым атрибутом всех московских фестивалей, начиная с первого, что перестала производить впечатление даже на горничных – вот и гоняли ее в гостинице из номера в номер, как какого-нибудь передовика».

Исчез ореол той «колдуньи», которой бредили советские зрители в 60-х годах. К тому же и самой Влади порой отказывал художественный вкус. В 1986 году она попробовала свои силы в «легком эротическом жанре» – франко-итальянской ленте режиссера Джанфранко Мингоцци «Expoits d’un jeune don juan, les» («Подвиги молодого Дон Жуана»). Из аннотации к фильму: «Уже в возрасте, но при отличной фигуре Марина Влади привозит в обширный загородный особняк на лето шестнадцатилетнего юношу. В поместье очень много симпатичных и раскованных девиц и женщин разного возраста и происхождения. На первой же прогулке он видит занимающуюся любовью парочку. В постель к нему укладывается тринадцатилетняя девчонка, тоже вполне оформившаяся. Влади мочится стоя и не снимая юбок. Дамы омываются в пруду, задирая юбки, показывают голую попу писающим у них на виду рабочим, а юный Дон Жуан за всем этим наблюдает. Все зациклено только на одной теме – сексе. Лицам до 16 лет просмотр не рекомендуется». Очевидно, в решении сниматься в этом фильме сыграло кредо Влади: «Я вообще не очень люблю актрис, которые много думают и анализируют. Часто говорят, что большие актеры глупы. И я с этим согласна».

В 1991 году Влади снялась на «Ленфильме» у Е. Татарского в ужастике «Пьющие кровь» по мотивам повести «Упырь» А. Толстого (сценарий А. Макарова). Здесь она играет вампиршу – пожилую генеральшу, бабушку молоденькой красавицы…

К «эротической теме» Влади вернется еще раз в 2008 году в ленте молодого алжирского режиссера Амора Аккара, живущего во Франции. Картина называется «Несколько дней передышки». Это фильм о двух иранцах-гомосексуалистах, которые вынуждены бежать из своей страны. Они попадают во Францию, в дом женщины, которую играет Влади.

Во время XVI Московского фестиваля Влади дала интервью для журнала «Театральная жизнь». И, конечно, не обошлось без вопросов о Высоцком и их совместной жизни.

– Это был пик нашей жизни. Мы встретились, когда нам не было и тридцати. Самый расцвет! И мы любили удивительно! – вспоминает Влади. – В нашей семье по отцовской линии передается огромный темперамент, большая страстность.

– А что значит для вас семейный союз?

– Я всегда была замужем. Еще в юности мечтала иметь детей. У меня никогда не было желания разбрасываться. Хотя хорошо понимаю, что не все женщины стремятся к замужеству, многие сознательно предпочитают одиночество. У каждого свой вкус, свой стиль жизни.

– Простите, а после Володи?..

– Я отвечу. После него я не была замужем.

«Очаровательная лгунья» – так назывался фильм, в котором Влади снялась в главной роли в 1962 году. Теперь сюжет фильма разыгрывался в жизни. Почему Влади так ответила в этом интервью, знает только она сама. Может быть, ее рассказ о страстной любви к Высоцкому плохо бы сочетался с истиной. «Замужняя вдова» – не звучит при словах о «неутихающем чувстве к Высоцкому».

После смерти Высоцкого новым спутником жизни Влади на непродолжительное время, по информации венгерского журнала «Фильм, театр, музыка» (№ 8, 1982), стал французский режиссер Жан-Пьер Сантье. А затем рядом оказался врач-онколог Леон Шварценберг.

Из воспоминаний А. Демидовой: «Я помню, после годовщины смерти Высоцкого мы летели с Мариной в одном самолете в Париж. <…> Всю ночь накануне она просидела в кафе около «Таганки». Лицо было невыспавшееся. И вот, уже в парижском аэропорту, мы стоим на эскалаторе и о чем-то говорим, и вдруг я вижу: она на глазах меняется. Лицо светлеет, молодеет, вытягивается, вся опухлость проходит. Я оборачиваюсь: стоит какой-то маленький человечек. Она меня знакомит. Шварценберг – известный онколог. Он стал потом мужем Марины…»

Они познакомились в 1980 году – еще при жизни Высоцкого – в его клинике, где в то время находилась на лечении сестра Марины – Татьяна.

Сначала Леон Шварценберг и Марина были просто хорошими друзьями, но постепенно их дружба переросла в любовь. К тому же так совпало, что в то время доктор ушел из семьи, оставив жене и сыну свой дом. Марина приютила его в своем поместье, и после смерти Высоцкого они стали неразлучны. С Леоном, по ее признанию, Влади связывала любовь-дружба, любовь-признание, когда рука об руку люди идут вместе, вдохновляя друг друга.